Всё дело в шляпе (джен)

Они взбежали по винтовой лестнице так быстро, что оказались в кабинете директора раньше сэра Кэдогана с его провожатым. По обращённым со всех сторон на них лицам Гарри догадался, что смелый рыцарь пока так и не появился на портрете Виндиктуса Виридиана. Секунды тянулись мучительно, взвинчивая градус напряжения до предела. Гарри запоздало сообразил, что кому-нибудь надо было остаться караулить снаружи – вдруг сэр Кэдоган не сможет преодолеть пустую картину и вернётся к монахам.

Внезапно со стороны портрета профессора Виридиана раздался шум – треск, ругательства и восклицания. Возле глубокого кресла с резными ручками появился пони, на котором сидели два волшебника. Дамблдор облегчённо выдохнул, а Филлида Спора зааплодировала. Всегда аккуратно уложенные волосы Виндиктуса Виридиана, разделённые строгим пробором, сейчас торчали в разные стороны, словно профессор вдруг стал поклонником одного из новомодных молодёжных течений. Пони выглядел не менее живописно – Гарри в жизни не видел таких лохматых лошадок. Один сэр Кэдоган смотрелся, как обычно. Он невозмутимо спрыгнул со своего пони и принялся здороваться со всеми директорами разом. После небольшого переполоха, вызванного появлением рыцаря, Дамблдору удалось навести более-менее степенный порядок. Он поблагодарил Виндиктуса Виридиана за помощь и предложил ему поменяться портретами. Виндиктус кивнул, шагнул за край своей рамы и через секунду появился на большом портрете над столом. Он сел в кресло, любезно предоставленное хозяином, и спросил:

– Дамблдор, у вас выпить не найдётся?

Дамблдор нырнул за кресло, вытащил из-за него бутылку янтарной жидкости, протянул её профессору Виридиану и пояснил:

– Превосходная выдержанная медовуха мадам Розмерты. Вряд ли вам доводилось такую пробовать.

Виндиктус Виридиан достал из складок своей мантии сосуд, больше похожий на пробирку (Гарри вспомнил, что профессор раньше преподавал зельеварение), отлил из бутылки и с наслаждением хлебнул.

– Ох, Дамблдор! Уж я не робкого десятка, но такой жути в жизни не испытывал. Если бы не пони сэра Кэдогана, мы бы так и остались там, между картинами.

Он отсалютовал сэру Кэдогану:

– Ваше здоровье!

Дамблдор обратился ко всем присутствующим:

– Пока у нас идёт всё по плану. Вам нужен отдых, сэр Кэдоган?

Рыцарь поправил свой шлем и ответил:

– Не время отдыхать! Вперёд! Зло не дремлет! Обнажим наши клинки и смело ринемся в бой!

Он ни минуты не стоял на месте – подпрыгивал, вышагивал вдоль рамы и угрожал невидимым соперникам. Дамблдор кивнул Виндиктусу Виридиану, подошёл к раме и исчез, через мгновение появившись возле сэра Кэдогана. У пони никто не спросил, нужен ли ему отдых, но, видимо, однажды неудачно решив попастись на лугу, он подписал себе пожизненный приговор – быть конём смелого рыцаря. Сэр Кэдоган уселся на пони, приглашая Дамблдора занять место сзади. Перед тем, как покинуть кабинет, Альбус Дамблдор обратился к Гарри:

– Если всё пройдёт нормально, ждите нас внизу. Встречаемся возле картины монахов.

Пони с седоками подошёл к краю портрета и осторожно ступил в пустоту.

Гарри с друзьями торопливо выбежали из кабинета, пообещав Минерве МакГонагалл сообщить обо всём, что получится из их опасной затеи.

На этот раз пони быстрее справился с пустым коридором мрачного портрета. Гарри едва выскочил из кабинета, а монахи уже приветствовали сэра Кэдагана и Альбуса Дамблдора.

Теперь друзьям оставалась следить за перемещениями бывшего директора на шестой этаж, к ванной старост. Сэр Кэдоган скакал на пони впереди, разгоняя уважаемых волшебников, а Альбус Дамблдор шествовал за ним следом, принося хозяевам портретов свои извинения за причиненные неудобства. На шестом этаже получилась небольшая заминка. Последним перед пустой картиной располагался портрет Даммары Доддеридж. Как оказалось, она любила не только вкусно поесть. Судя по всему, дама давно питала к сэру Кэдогану самые нежные чувства. Даммара ужасно разволновалась, поминутно поправляла оборки на своих нарядах и кидала на сэра Кэдогана игривые взгляды. Сэр Кэдоган совсем забыл, куда он направляется. Он слез со своего пони, картинно подбоченился и начал прохаживаться, поигрывая мускулами. Вернее, доспехами. Положение было слишком серьёзным, но ситуация, тем не менее, выглядела весьма комично. Даммара тем временем принялась возносить сэру Кэдогану хвалебные речи:

– Сэр Бедивер и сэр Персиваль не сравнятся с вами в храбрости и отважности! Для меня большая честь, что вы заглянули ко мне в гости.

Дамблдор тактично молчал, но пауза затягивалась, поэтому ему пришлось прервать романтическое свидание:

– Миссис Доддеридж. Обещаю вернуть вам сэра Кэдогана целым и невредимым. Надеюсь, у вас ещё будет время поговорить.

– Да, конечно, профессор Дамблдор. Простите, – Даммара покраснела и, наконец, освободила путь.

Сэр Кэдоган влез на своего пони, Дамблдор уселся сзади – с точностью, как в кабинете директора. Даммара выглядела встревоженной. Впрочем, тревожно было не ей одной. Сейчас сэру Кэдогану предстояло преодолеть пустую картину Идэссы Сакнденберг и оказаться в ванной старост. В тот момент, когда пони, вытянув голову, шагнул за раму, Гарри, Рон, Гермиона и Невилл поспешили к статуе Бориса Бестолкового, который чуть не забыл свой пароль «Незабудка».

Раздался щелчок – ванная старост была открыта. Друзья проскочили за дверь и сразу направились к картине с русалкой. Чёрные волны сердито хлестали по утёсу, заливая маленькую приступочку – единственное место на картине, где мог разместиться пони. Гарри сомневался, что пони выдержит в воде двух седоков. Вся надежда была на эту скалистую ступеньку. Русалки не было видно, но сейчас их больше волновало, сможет ли сэр Кэдоган преодолеть тянущую пустоту картины. Опять, как и в кабинете директора, секунды тянулись слишком медленно. Гермиона сжала руку Рона и, не отрываясь, смотрела на тёмную воду озера.

Раздался всплеск воды. Внезапно в самом центре картины образовался небольшой водоворот, из которого вынырнул пони. Сэр Кэдоган и Дамблдор, отплёвываясь, выбрались на скалистую приступочку утёса. Пони мелко дрожал, но стоял смирно. Сэр Кэдоган принялся успокаивать своего верного помощника, а Дамблдор без лишних слов вскарабкался на утёс повыше. Он резко крикнул. Русалочий язык был явно не музыкальным для слуха. Хотелось заткнуть уши, но Гарри и друзья, не отрываясь, следили за всем происходящим. Дамблдор подождал минуту и снова крикнул. На этот раз его обращение было более длинным – Гарри не к месту вспомнил замечательные наушники, которыми они защищались от воплей мандрагоры на уроках травологии. Из-за утёса робко выглянула русалка. Она что-то ответила Дамблдору. Дамблдор присел на корточки, чтобы удобнее было разговаривать, и вновь о чём-то спросил. Скрипучие и резкие звуки меняли тональность, иногда достигая таких высот, что многочисленные подвески массивной люстры, украшающей ванную, мелко подрагивали. Пони прижал уши и выглядел очень несчастным. Русалка уже не была напуганной. Она быстро и торопливо что-то объясняла Дамблдору, а тот лишь изредка вставлял небольшие ремарки. Странный был это диалог. Гарри стал даже привыкать к режущим звукам, да и вид русалки вселял надежду. Наверное, она сообщила Дамблдору всё, что знала, потому что бывший директор встал в полный рост. Русалка скрылась под водой, сильно ударив хвостом. Дамблдор, нахмуренный и сосредоточенный, подобрался поближе к пони. Сэр Кэдоган понял без лишних слов, что пора в обратный путь. Пони подождал, пока его спутники усядутся, покрутил мордой (Гермионе показалось, что он вздохнул), и решительно прыгнул с утёса.

Гарри переглянулся с друзьями и первым побежал к выходу. Теперь они всё могут узнать у Дамблдора в его кабинете. Осталось туда добраться.

Обратный путь проходил почти в тишине. Даже сэр Кэдоган перестал выкрикивать бравые лозунги. Он сосредоточенно скакал с картины на картину, не замечая волшебников, которые с почтением расступались, пропуская его через свои портреты. На картине с монахами сэр Кэдоган подождал Дамблдора и в очередной раз шагнул в пустоту.

На этот раз друзья вбежали в кабинет ещё быстрее, чем в первый. Они утвердительно кивнули Минерве МакГонагалл, давая понять, что всё получилось. Директора и директрисы облегчённо вздыхали на своих портретах, только Виндиктус Виридиан дремал. Дамблдор появился вместе с сэром Кэдоганом через три минуты после прихода друзей в кабинет – они уже начали немного волноваться. Альбус Дамблдор был бледным, казалось, только огромным усилием воли он умудряется не свалиться с пони. После суеты, ахов и вздохов сэр Кэдоган попросил разрешения покинуть кабинет:

– Сэр Дамблдор! Мне не терпится в числе других узнать, что сообщила вам жительница водяного народа, но я обеспокоен состоянием моего друга. Нам поскорее необходимо вернуться на наш луг – Камелоту нужны отдых и свежая трава.

Гарри понял, что Камелот – это кличка пони. Сэр Кэдоган взял с Гарри слово, что тот обязательно расскажет обо всём ему, когда освободится, и, кивнув портретам на прощание, бережно повёл своего пони к краю картины – сегодня тому здорово досталось.

Невилл вызвался проводить сэра Кэдогана – хотел убедиться, что отважный рыцарь и его верный пони доберутся до места без приключений.

После того, как сэр Кэдоган ушёл, и эмоции улеглись, Дамблдор сел в глубокое кресло Виндиктуса Виридиана и заговорил:

– Ну, что ж… Я ожидал нечто подобное, но не предполагал, что всё гораздо серьёзнее. Хотя вопросов теперь больше, чем ответов.

Дамблдор замолчал, а профессор Лимеберт нетерпеливо поправил пенсне. Все ждали, когда Дамблдор продолжит.

– Я думаю, – наконец, заговорил Альбус Дамблдор, – что нам необходимо пригласить профессора Биннса.

Гарри недоумённо переглянулся с Роном. Минерва МакГонагалл подошла к одной из штуковин, размещённых на полках в шкафу рядом со столом, которая была похожа на перевёрнутую трубу, раструбом вверх, закреплённую на деревянной подставке. Минерва наклонилась поближе и чётко произнесла:

– Аргуса Филча просят немедленно подняться в кабинет директора.

Гарри догадался, что этот прибор – громкая связь, которой так любила пользоваться Долорес Амбридж. Наверное, он был снабжён усиленным заклинанием Сонорус, потому что слова, произнесённые в кабинете, как помнил Гарри, отлично были слышны во всех коридорах Хогвартса, словно говорили сами стены. Гарри ещё подумал, что Амбридж так и не получила доступа в кабинет директора, значит, старая мошенница как-то умудрилась во время своего пребывания на посту главы школы заполучить громкую связь. Пока Гарри всё это обдумывал, дверь кабинета отворилась, и на пороге показался завхоз.

Они всегда испытывали взаимную неприязнь – ученики и Аргус Филч. Но во время Великой Битвы Филч наравне с другими защитниками помогал выстоять Хогвартсу. Они были по одну сторону баррикад. Не сказать, что Филч стал вдруг милым и любезным, но Гарри, Рон и Гермиона не испытывали к нему сейчас враждебности. Филч выглядел, скорее, жалким. Его выцветшие глаза были усталыми и потерянными. Филч поклонился Минерве МакГонагалл и поздоровался, ожидая указаний.

– Мистер Филч. У меня к вам просьба. Пожалуйста, разыщите профессора Биннса и попросите его явиться в кабинет директора.

Филч виду не показал, что удивлён просьбой – привык выполнять указания руководства. Он согласно кивнул, а потом сказал:

– Директор МакГонагалл. Раз уж речь зашла о профессоре Биннсе. Все привидения контролируют границы замка, насколько мне известно. Я разыщу его и передам ваше указание. Но меня беспокоит Пивз.

– Что на этот раз? – профессор МакГонагалл вопросительно посмотрела на Филча.

– Дело в том, что он пропал. Его нигде не видно уже несколько дней. Это странно.

Одна из директрис на портрете воскликнула:

– Но это невозможно! После сокрушительного провала нашего с Ранкорусом Карпе плана, никто в здравом уме не взялся бы за изгнание полтергейста из Хогвартса.

– Да, госпожа Моул, – Филч поклонился портрету, – я знаком с историей ловушки, в которую вы пытались заманить Пивза. Тем более зловещим выглядит его исчезновение.

Рон шепнул Гарри, что женщина на портрете – это Евпраксия Моул, которая и вынуждена была подписать для Пивза особые привилегии после постыдного поражения в попытке изгнать воплощение хаоса из Хогвартса. Гермиона шикнула на друзей, и они пристыжено замолчали.

А Дамблдор задумчиво произнёс:

– Полтергейст обычно предсказуемо появляется в местах, где живут молодые люди. Появление Пивза в Хогвартсе несло головную боль для всех завхозов, начиная с Ханкертона Хамбла. Но он всегда привносил изюминку в жизнь школы. С его присутствием приходилось мириться не одному поколению преподавателей. Его исчезновение – тревожный знак. Мистер Филч, вы уверены, что он не затаился в каком-нибудь классе, замышляя очередную проделку?

Филч печально покачал головой:

– Нет, сэр. Я обошёл весь замок – его нигде нет. Что это значит, я не понимаю. Его не удалось изгнать ни одному директору, а тут он исчез по доброй воле.

– К сожалению, исчезновение Пивза лишь продолжение в череде напастей Хогвартса, – заключил Дамблдор. – Если Хогвартс не хочет больше набирать учеников, если магия замка тает, то и исчезновение полтергейста вполне закономерно.

Дамблдор нахмурился. Затем произёс:

– Мистер Филч, пожалуйста, если вас не затруднит, приведите сюда профессора Биннса.

Аргус Филч с поклоном удалился, а директора и директрисы на портретах тревожно зашептались, обсуждая новость. Даже Евпраксия Моул, пожалуй, переживала за Пивза, хотя тот, в своё время, доставил ей немало хлопот.

Через несколько минут в кабинет зашли Невилл с Хагридом. Невилл сказал, что сэр Кэдоган благополучно добрался до своей картины, а Хагрид, поздоровавшись, пояснил, что встретил Невилла на лестнице и решил пойти с ним, чтобы узнать, что происходит.

– Озеро ещё больше затянуло льдом, да, – Хагрид печально вздохнул. – Я по пути в замок подошёл поближе посмотреть, так теперь ледяная корка у берега такая прочная, что можно смело наступать. И шире она стала. Странный лёд. Как это он такой крепкий у берега, а середина озера не замерзает?

Гарри понял, что так удивляет Хагрида. Мало того, что лёд появился в августе, так он ещё покрывал озеро против всех законов природы. Чёрная вода в центре напоминала воронку, диаметр которой сужался с каждым днём. Судя по всему, у них на самом деле столько времени, сколько продержится эта воронка.

Хагрид попытался усесться в самый угол, чтобы не мешать. Его огромный рост не позволял ему быть незаметным – Хагрид занимал собой чуть не четверть кабинета. Пока великан усаживался, из стены рядом с дверью просочилось привидение. Это был профессор Биннс, преподаватель истории магии. Все шушуканья были тут же прекращены. В кабинете повисла тишина. Все приготовились слушать, что же им хотел сообщить Дамблдор.

Дамблдор кивнул Биннсу и заговорил:

– Ну вот, теперь, пожалуй, я попытаюсь с вашей помощью и знаний профессора Биннса разобраться во всём. Катберт, что вы можете сказать о Магическом контракте?

Гарри вновь недоумённо посмотрел на Рона и понял по его бестолковому виду, что тот тоже не знал, что профессора Биннса зовут Катберт. Однако вопрос о Магическом контракте занимал его больше, поэтому он внимательно стал слушать.

– Магический контракт? Дамблдор, вы же знаете, что я пользуюсь только достоверными фактами. История о Магическом контракте больше похожа на легенду о Тайной Комнате, – профессор Биннс досадно поморщился.

– Существование которой было доказано некоторыми здесь присутствующими, – Дамблдор посмотрел на Гарри.

– Да, конечно. Согласен, Тайная Комната на самом деле оказалось реальным местом, а не мифом. Но Магический контракт! – Биннс продолжал сердиться.

– Всё же я настаиваю, чтобы вы нам поведали эту историю. К моему стыду, я не знаком с этой легендой, сегодня услышал в первый раз.

– От кого, можно спросить? – Катберт Биннс, несмотря на недовольство, был заинтригован.

– От Атаргатис.

– Кто это? – спросил Рон.

– Русалка, – ответила Гермиона.

– Верно, – произнёс Дамблдор.

– Но профессор! Неужели та самая? – волнуясь, спросила Гермиона.

– Не могу точно ответить на этот вопрос, мисс Грейнджер. – Хотя нет причин утверждать, что русалка в ванной старост и богиня Атаргатис не одна и та же персона.

Дамблдор обвёл взглядом заинтригованные лица и пояснил:

– Атаргатис – богиня Луны, по легенде бросившаяся в озеро и превратившаяся в рыбу. Я не силён в мифологии, но знаю, что она почиталась как божество плодотворной воды. Атаргатис рассказала мне, что служит Хогвартсу со времён создателей, являясь стражем Магического контракта. Она поведала мне некоторые детали, но без помощи профессора Биннса я не могу связать всё в одно целое. Пожалуйста, Катберт, вы должны нам помочь.

Профессор Биннс проплыл мимо Рона и Гарри и сел в одно из кресел. Затем задумчиво произнёс:

– Ну что ж. Я не больше всех присутствующих понимаю, что происходит и как вам поможет легенда о Магическом контракте, но я тоже обеспокоен делами Хогвартса. Кто знает? Может, любая легенда, миф основаны на реальных событиях? Так вот. Магический контракт. Или контракт Распределяющей шляпы. Дайте подумать. Всем известно, что Хогвартс основали четыре выдающихся волшебника – Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Кандида Когтевран и Пенелопа Пуффендуй. Они создали школу магии и волшебства для передачи знаний и бережного сохранения магических способностей юных чад. В школу принимались не только чистокровные волшебники, но и полукровки – те, чьи магические способности проявлялись с детства. Целью Хогвартса было обучение юных отпрысков и сохранение знаний, передаваемых из поколения в поколение. Каждый из основателей подбирал на свой факультет учеников с теми или иными качествами, которые в большей мере импонировали профессорам. Всего факультетов, как вы знаете, было четыре. Годрик Гриффиндор набирал храбрых и благородных, Кандида Когтевран умных и сметливых, упорных и честных — Пенелопа Пуффендуй, а хитрых и изворотливых брал под своё крыло Салазар Слизерин. Но вскоре основатели забеспокоились, что после их смерти распределение учеников на факультеты станет хаотичным, и тогда Годрик Гриффиндор поручил эту важную миссию Распределяющей шляпе, в которую каждый из четвёрки вложил свои знания. Теперь шляпа могла распределять новых учеников по тем чертам характера, которые приветствовали на своём факультете основатели.

Всё это отлично было известно присутствующим, но внимание слушающих не ослабевало – все понимали, что профессор Биннс подобрался к самому интересному.

– Так вот, – продолжал преподаватель истории магии. – Незадолго до того, как четвёрка основателей оставила этот бренный мир, между ними произошёл раскол. Салазар Слизерин хотел обучать детишек непременно из чистокровных семей, а остальные считали, что статус крови – не показатель для отбора в магическую школу. В конце концов, гордый Слизерин покинул школу. Изначально идея распределения на факультеты, пожалуй, была несколько ошибочной. Потому что отбор неизбежно повлёк за собой соперничество между домами. Если пуффендуйцы, когтевранцы и гриффиндорцы всё же ладили между собой, то ученики Слизерина постепенно отдалялись от остальных. Стали иметь место случаи нечистой игры за очки Кубка Школы, который проводился каждый год. Конечно, в здоровом соперничестве нет ничего дурного. Такое распределение на факультеты было условным. Ведь выходя за стены Хогвартса, повзрослевшие молодые люди не враждовали в обычной жизни. Многие браки совершались между магами с разных факультетов, и было не важно – гриффиндорец ты или пуффендуец. Основатели поздно поняли свою промашку. Но они надеялись, что следующие поколения преподавателей смогут донести до учеников главную мысль – что разделение на факультеты несёт на самом деле идею объединения. Что нет нужды враждовать. Теперь уже трое основателей после ухода Салазара Слизерина заключили с Распределяющей шляпой Магический контракт. Так гласит легенда! Я не утверждаю, что это было на самом деле, – профессор Биннс с вызовом посмотрел на Дамблдора, но послушно принялся излагать дальше: – Основатели взяли слово с Распределяющей шляпы, что отбор на факультеты не принесёт вреда Хогвартсу. Что здоровое соперничество юных волшебников никогда не перерастёт в войну. Распределять шляпа будет только по чертам характера, поддерживая и впредь мирное сосуществование всех четырёх домов. В случае, если Хогвартсу будет нанесён вред, если зло и амбиции станут причиной распрей, магия Хогвартса иссякнет. Четыре основателя оставили школу для созидания. Войны и невинные смерти диаметрально противоположный процесс. Если Хогвартс почувствует, что мира между факультетами нет, он призовёт Распределяющую шляпу в тайное место, дав волшебникам время подумать. По истечении испытательного срока Хогвартс, как магическая школа, перестанет существовать. Всё. На этом легенда заканчивается.

– Значит, время испытательного срока пошло, – произнёс Дамблдор под общий шум встревоженных голосов – все принялись обсуждать услышанное. – Всегда утверждал, что всех тайн Хогвартса не знает, пожалуй, никто.

– Дамблдор, вы считаете, что Хогвартс действует согласно Магическому контракту? – Минерва МакГонагалл испуганно посмотрела на Альбуса.

– Думаю, что это так. Рассказ профессора Биннса и предупреждение Атаргатис это подтверждают. Тут не нужно гадать, что послужило причиной. Вторая война с Волан-де-Мортом закончилась в Хогвартсе. Школе был нанесён вред гораздо более жестокий, чем просто разрушенные стены. Хогвартс посчитал, что дружба между факультетами больше невозможна, а значит, он сознательно избавляется от магии и не хочет больше набирать новых учеников. Невинные жертвы, совсем юные мальчики и девочки. Они пострадали, защищая свою школу. Но пострадали от рук тех, кто некогда сам закончил Хогвартс. Увы. Кто бы мог подумать, что война с Томом Риддлом не закончилась в Большом Зале.

– Профессор! Испытательный срок! Что это значит? Мы можем вернуть расположение шляпы? Доказать, что распределение на факультеты не несёт угрозу? – Гарри так волновался, что у него дрожал голос.

– Не знаю, Гарри. Вернее, знаю пока не больше твоего. Только догадываюсь.

– Ну, так догадайтесь!

– У нас есть шанс. Маленький, крохотный, но есть. Тайное место. Я не могу утверждать, что необходимо просто найти Распределяющую шляпу. Возможно, на неё наложены такие заклинания, что мы не успеем их снять. Но для начала нужно её разыскать. Атаргатис сказала мне, что волшебники нарушили баланс равновесия, что в силу вступил Магический контракт. Я понял по её словам, что тайник, или что-то подобное, находится именно в озере – вот почему она призвана служить Хранителем Магического контракта. Это объясняет, почему все беды начались именно с озера. И теперь понятно, почему пустые картины появились в первую очередь возле кабинета директора и ванной старост – чтобы мы не успели докопаться до сути. Я соглашусь, что как только озеро полностью покроется льдом, все наши попытки восстановить расположение Хогвартса будут тщетными. Значит, нам необходимо как можно быстрее разыскать шляпу и успеть снять с неё заклинания, если они на неё наложены. Невероятно! Всё это настолько невероятно, что кажется сном или сказкой.

Рон предложил немедленно нестись к озеру, но Альбус Дамблдор остудил его пыл:

– Всё не так просто, мистер Уизли. Не забывайте, что мы соприкоснулись с магией, дремлющей сотни лет. Полагаю, Распределяющая шляпа не лежит спокойно на дне озера. Нужно понять, как её достать. Погружение в воду даст только новых пациентов мадам Помфри – как мне рассказал Хагрид, вода в озере до жути ледяная. Подождите, мне нужно с точностью вспомнить слова Атаргатис. Я не понял их значения там, в ванной старост, так как не был знаком с Магическим контрактом. Теперь я понимаю, что она хотела мне сказать.

Дамблдор ненадолго задумался, а все остальные притихли, стараясь не мешать. Только Хагрид нечаянно уронил соседний стул, пытаясь сесть поудобнее.

– Попробую воспроизвести её слова дословно. Атаргатис сказала, что Магический контракт запущен. Обратный отсчёт начался. То, что можно спасти, может достать верный страж. Он больше других сердечен, обладает незаурядным умом для таких, как он, голубых кровей и не причиняет напрасно вреда. А, да, один глаз его в четыре раза больше другого, имеет он свойство стремительно преодолевать короткие расстояния и защищается дымовой завесой, когда его огорчают.

– И кто этот супер-герой? Волшебник с набором качеств всех четырёх факультетов получается. С огромным сердцем, умный, чистой крови и мягкий, если не сказать тихий, – Гарри вслух высказал своё предположение.

– Ты думаешь, Гарри, речь о человеке? – Дамблдор лукаво улыбнулся.

– А мне представился профессор Грюм на метле, который нечаянно задел котёл с зельем в подземелье, — поделился Рон.

– В любом случае, понятно, что то, что можно спасти – Распределяющая шляпа. А с ней и магия Хогвартса. Что ж, наш сегодняшний поход оказался результативным. Давайте договоримся так. Если кому-нибудь придёт хоть какая идея в голову, он незамедлительно поделится с ней остальными. Будем поддерживать связь. Хогвартс в беде. Профессор Биннс, спасибо вам за информацию. Я советую вам, молодые люди и юная леди, немного отдохнуть. В отличие от портретов и привидений, вам необходим отдых.

Гарри и сам почувствовал, что здорово устал. Они попрощались с портретами, уверили Минерву МакГонагалл, что сразу сообщат, если что-либо узнают, и направились в Большой Зал – время было уже далеко послеобеденное.