Время цветущих яблонь (гет)

Тетрадь с переводом Гермиона отдала мне в конце марта и я сразу же, обзаведясь Прытко-Пишущим пером и горкой блокнотов, сел за копирование. Зелено-полосатый артефакт оказался с придурью и в первую очередь записывал не диктуемый мысленно текст, а случайные ассоциации. Пришлось напрячься, своеобразно настроив ментальные щиты, зато я получил стопочку блокнотов, заполненных аккуратным и совершенно обезличенным почерком. С копированием я успел очень вовремя, поскольку пятого апреля появилась домовичка Лавгудов, с запиской от Полумны, в которой я приглашался в гости, "в связи с днем рождения, но через пару дней после официального празднования, чтобы пообщаться без посторонних". Скорее всего, это означало, что у Ксенофилиуса есть новости.

К Лавгудам опять шел через тени, но на сей раз наблюдения за домом не было. Ни в виде наблюдателей, ни в виде заклинаний. Скорее всего, Дамблдор успокоился, решив, что статья о лорде Блоссоме результат случайной удачи в ритуале.

Чай, как всегда, был ароматным, а атмосфера в гостиной — домашней и спокойной, но хозяева не спешили переходить ни к каким серьезным разговорам. Ксенофилиус разглядывал меня, а Полумна уткнулась в подаренные мною блокноты.

— Гарри, — Полумна смотрела на меня еще более круглыми, чем обычно, глазами, — ты хоть понимаешь, что принес?

— Описание основ альтернативной магии, которую можно изучать до Хогвартса, поскольку заклинания не требуют палочки и не отслеживаются министерством.

— Нет, Гарри. Это основы Древней магии. Той, что пыталась изучать моя мама. Но мама думала, что для нее нужна какая-то специальная палочка и хотела ее создать, а тут...

— Луна, успокойся. — Ксенофилиус положил руку на голову дочери, поглаживая и успокаивая. — Если бы не некролог в газете, Гарри не попал бы к нам, не принес эти блокноты. Он никак не мог принести их раньше.

— Да, папа. Понимаю — это случайность...

А вот я начал сомневаться в случайной гибели матери Полумны. Если она действительно изучала другие виды магии. Но говорить об этом вслух не стоило. И кое-что требовалось проверить, чем раньше, тем лучше.

— Мистер... Ксенофилиус, у меня есть просьба. Несколько странная, но важная для меня.

— Конечно. В чем вопрос?

— Мне хотелось бы рассмотреть волшебную палочку. Но своей у меня пока нет...

Ксенофилиус помолчал несколько секунд, а потом положил свою палочку в центр стола.

— Я доверяю тебе, Гарри.

Перехожу на магическое зрение и обнаруживаю защиту от внешнего просмотра. Ничего себе! Что же там скрывают? Не желая отступать, призываю знак Образа (про Логрус лучше сразу забыть, конечно), и тут же отпускаю его, услышав изумленное "Ах!" Полумны и звук разбившейся чашки со стороны Ксенофилиуса.

— Светлый Лорд Магии!?

— Э-это вы кому? — Пытаюсь уложить это именование в картину здешнего мира, взглядом требуя от Ксенофилиуса уточнений. Он охотно растолковывает:

— Считается, что кроме лордов — глав родов, существуют еще лорды магии. Соответственно, светлые и темные. Именно на такой титул претендовал Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— И как можно узнать... лордов магии?

— Косвенно по способности к невербальным беспалочковым высшим заклинаниям. Светлым или темным. И прямой признак — способность призывать Изначальный Свет или Изначальную Тьму. Что ты сейчас и сделал.

— Изначальный свет, значит... А кто еще из лордов магии живет в наше время?

— Сложный вопрос, — Ксенофилиус прикрывает глаза, откинувшись в кресле. — Высшие невербальные беспалочковые выполняли Тот-Кого-Нельзя-Называть и Дамблдор. Причем первый требовал именовать себя Темным Лордом. Однако Люциус Малфой как-то посетовал, что ни разу не видел призыва тьмы в исполнении своего лорда. Что касается Дамблдора, то он никогда не претендовал на титул лорда магии и не демонстрировал призыв Света, но...

— У вас есть подозрения, что он на это способен.

— Да.

— Я попросил бы вас и Луну никому не рассказывать, что я могу "призвать Свет".

Лавгуды кивают одновременно.

— Мы можем принести Непреложный Обет.

Я уже хотел согласиться на такой удобный вариант, когда интуиция встала на дыбы. Несколько секунд молчания позволили разобраться в том, что меня насторожило. Что за сущность контролирует соблюдение обетов? У меня есть только два кандидата и оба мне не нравятся в этой роли. Так что...

— Не стоит. Мне почему-то кажется, что это будет неправильно. Просто постарайтесь не рассказывать об этом.

— Хорошо.

— Извините, можно я вернусь к палочке. — Вновь загорается знак Образа, но на сей раз я стараюсь держать его размером с мелкую монету, только чтобы через него рассмотреть артефакт.

В ручке, как и ожидалась, маячок, сигнализирующий о срабатывании. Не слишком сильный, рассчитан на принимающее заклинание где-то неподалеку. Наверное, тот самый "надзор" министерства. Дальше, там же — память на два десятка последних использованных заклинаний. На кончике (я невольно улыбнулся), — генератор спецэффектов. А вот в сердцевине... все, что угодно, но только не "усилитель" или "резонатор", и где-то я такое уже видел. Где же? Кашфа, королевская свадьба, жрец Единорога и его нож... я гашу знак Образа. Как же все просто.

— Гарри? Ты увидел что-то интересное? С нами можешь поделиться?

Полумна молчит, но взгляд не менее любопытный.

— Могу. Но это тоже не для распространения. Про министерский маячок и память на последние заклинания вы и сами знаете. — Дожидаюсь подтверждающих кивков. — Еще здесь есть генератор иллюзий и красочных эффектов. То есть все эти "летящие лучи" никакого отношения к работе заклинания не имеют.

— А как же тогда?

— Мне тоже интересно. Можете выполнить какое-нибудь заклинание?

Я вновь призываю Образ, Ксенофилиус берет палочку и, оглядевшись, замечает осколки чайной чашки у своих ног.

— Reparo.

Голубоватая молния обегает осколки чашки, склеивая их воедино. Но через Образ картина несколько другая: основной поток энергии уходит куда-то вовне, за пределы этой Тени, подчиняясь мысленному образу, тонкий лучик энергии помечает связанные кусочки, а потом извне же приходит ответ, выполняя запрошенное. Причем ответ содержит не более четверти отданной Ксенофилиусом энергии. Вот, значит, как; изящненько.

— Да. Как и ожидалось. — На меня смотрят две пары глаз с одинаковым любопытством. — То плетение, которое в сердцевине палочки, я уже видел. В жертвенном ноже жреца из далеких отсюда краев.

Полумна уже открывает рот для вопросов, но я останавливаю ее жестом.

— Луна, ты просила просто предупреждать, если я не могу отвечать подробно. Сейчас как раз такой случай. — Девочка кивает молча и демонстративно складывает руки на коленях, изображая внимательного слушателя. — Так вот, луч заклинания только помечает осколки, а восстанавливает чашку внешняя сила.

— Если и при смертельных заклятиях зеленый луч только ставит метку, а убивает внешняя сила... — Ксенофилус выразительно посмотрел на мой лоб.

— Или не убивает, по каким-то причинам. — Показываю жестом, что понял намек.

— Это все очень интересно, но надо разбираться не торопясь. Посмотреть в архивах.

— Если найдете что-то интересное, расскажете?..

— Кстати, на тему интересного. История не слишком свежая, я, к сожалению, поздно узнал подробности. На рождество Августа Лонгботтом решила устроить вечеринку для сверстников своего внука. Чтобы познакомить перед Хогвартсом. У Невилла как раз перед этим ярко проявились магические способности. С этим проявлением какая-то мутная история с травмами и сильным испугом, так что не исключено, что вечеринка была своеобразным извинением перед внуком. И на вечеринку внезапно заявился Дамблдор. Приволок белую полярную сову, произнес речь о том, что, возможно, именно Невилл является "избранным" и надеждой магической Британии и что "белые крылья этой совы должны указать всем" на этот факт. Августа первым делом залепила по сове Petrificus, а потом взяла парализованную тушку за лапы и кинула ее Дамблдору, велев "забирать свою курицу неощипанную" и убираться с праздника. Добавив, что она не позволит натравливать на внука всяких меченых недобитков. А чтобы прекратить эти разговоры об "избранном", Невилл возьмет с собой в Хогвартс жабу. И добавила: "Взял бы змею, но кое-кто исключил змей из списка разрешенных животных". Дамблдор вынужден был удалиться, хотя и пытался что-то сказать на прощание.

Забавно, значит, жаба в книге взялась не просто так, а как часть специально создаваемого Августой имиджа внука.

— Даже где-то завидую Невиллу, у него есть шанс оказаться вне игры, тогда как меня на игровое поле выставили еще с младенчества.

— Да, тебе просто так в тень не уйти. Будешь публично заявлять возникновение светлого рода?

— Да. Но не лорда магии. Наверное, сплету какое-нибудь лечебное заклинание в присутствии профессора МакГонагалл.

— Полагаю, можно сделать проще и надежнее. Закажи у гоблинов восстановление родового гобелена. Это, конечно, дорого и не так быстро, как кинуть заклинание, но куда надежнее и гораздо эффектнее, — и он назидательно поднял палец.

— А что, на гобелене пишется, темный ли род или светлый?

— Да. У темных родов древо изображено светлым по темному фону и надписи черным. У светлых — должно быть темным по светлому фону и надписи золотом. Хотя я знаю только об одном светлом гобелене — рода Гриффиндор.

С Лавгудами просидели до позднего вечера, договорившись о моем доступе в их библиотеку на почве совместного интереса к "древней магии". Дальше так и повелось — днем я с Гермионой в школе, вечерами — у Лавгудов в библиотеке.