Гарри Поттер и Изнанка Мира (джен)

В кабинете сэр Халли не заговорил сразу, как ожидал Гарри, а принялся набивать трубку. Это оттянуло начало рассказа минуты на три.

— Итак, — сказал сэр Халли, когда Гарри уже успел заскучать и засмотреться в окно, — как ты уже знаешь, магия делится на Истинную и Очевидную. Очевидная Магия — это инструмент, который маг использует для того, чтобы изменить реальность по своему желанию или к своей выгоде. В разных мирах и разных школах эта магия делится на разные разделы, но у нас в Ехо считают так: магия бывает Черная и Белая. Черная магия — это та, которая нужна для работы с материальными объектами. Она превращает одни предметы в другие, меняет их свойства и размеры, отпирает и закрывает, разрушает и создает. Белая магия работает с нематериальным: разумом, чувствами, желаниями, смертью. Вот твой Патронус — это Черная магия, потому что ты создал материальный объект, и Белая магия, потому что это объект влияет на настроение и эмоции людей. Вся ваша Трансфигурация и значительная часть Чар — чистая Черная Магия. А вот так называемые Непростительные заклинания, которые в ходу в вашем Мире, — это чистейшая и сильнейшая Белая Магия. Правда, обоюдоострая. Надо очень себя не любить — ну или быть полным придурком, чтобы их использовать.

— Почему? — встрепенулся Гарри, вспоминая свой неудавшийся опыт с Круцио.

— Потому что заклинание работает в обе стороны. Оно действует и на жертву, и на палача. Жаль, я не могу показать тебе, как это выглядит, не увидишь пока что. Но на словах описать могу. Для того чтобы заклинание сработало, нужен определенный настрой. Желание подчинить, или причинить боль, или убить, смотря какое из трех заклинаний. Это ты и сам знаешь. И вот маг приходит в нужное настроение, творит заклинание, получает результат, а дальше с ним случается странное. Это состояние крепнет в нем, пускает корни. И единожды воспользовавшись Непростительным, человек будет возвращаться к нему вновь, потому что это же легко. И потому что ему этого хочется. Чтобы ты понял, о чем речь. Вот я, например, в нашу Войну за Кодекс убил столько людей, что со счету сбился, — Джуффин отвесил Гарри шутовской поклон, не обращая внимания на его исполненный отвращения взгляд. — Кого-то из них я убил с сожалением, кого-то — осознавая, что так нужно и что мир не уцелеет, если выживет этот человек. По-разному бывало. Но я никогда не убивал, наслаждаясь самим процессом. Поэтому никогда не убивал сверх необходимого. Всегда стремился сохранить жизнь, если была такая возможность. И ничуть не скучаю по тому времени, когда засады, погони и сражения насмерть были ежедневной рутиной. Хотя ладно, — сэр Джуффин скорчил рожу, которая могла бы сойти за виноватую, если не присматриваться, — должен признать, действительно немного скучаю, но только потому, что тогда мне гораздо чаще приходилось колдовать на пределе возможностей. Сейчас такое случается реже, чем мне бы хотелось. А вот по убийствам я не скучаю совершенно. Но тот, кто применил ваше убивающее, захочет применить его снова. Потому что желать кому-то смерти будет для него естественно. И потому что он уже будет знать, что желать другому смерти — приятно и эффективно. Фактически, это заклинание не только для убийства, но и для создания, как у вас выражаются, маньяка-убийцы. Весело, да?

Гарри пожал плечами. Ему это всё весёлым совсем не казалось. Сэр Халли вернулся к забытой было трубке и замолчал, давая ему время переварить информацию. Но Гарри только-только дошел до того факта, что сидит в одной комнате с убийцей-рецидивистом, когда Джуффин снова заговорил.

— То же самое с пыточным. Подозреваю, что многие люди иногда хотят причинить боль другому человеку — когда выходят из себя, когда больно им самим, да мало ли когда еще. Но обычный человек, испытав такое чувство, обычно не в восторге от него, и старается либо совершенствоваться, чтобы с ним такое случалось пореже, либо избегать ситуаций, подобных той, что его разозлила. Но человек, который однажды использовал это ваше Круцио, в такой ситуации сделает угадай что?

— Использует Круцио, — со вздохом сказал Гарри. До него начало доходить, на что он чуть было не подписался, погнавшись за Беллатрикс.

— Правильно! — сэр Халли так обрадовался, будто Гарри дал ответ на очень сложный вопрос. — И чем чаще он использует Круцио, тем меньше ему нужно, чтобы прийти в состояние, подходящее для его использования. А когда он приходит в это состояние, он... ну ты понял, я думаю.

— Да уж, — хмыкнул Гарри. — Теперь я начинаю понимать, с чего Волдеморт со своими слугами так...

— С ним все вообще сложно, — посерьезнел Джуффин. — Он со своей личностью сделал что-то очень странное, у него и без Непростительных бы наверняка крыша поехала. Гораздо более чистый и показательный пример — это случай с родителями твоего школьного приятеля, у которых пытались что-то узнать. Вряд ли их свели с ума, потому что хотели этого. Убить было бы быстрее и проще. Скорее всего, те, кто к ним пришел, просто не смогли остановиться.

— Какая разница-то? — чуть резче, чем собирался, спросил Гарри. — Не хотели остановиться или не смогли — результат одинаковый.

— Разница в том, что если бы они использовали другое заклинание, то результат был бы другим, потому что и им, на самом деле, наверняка был нужен другой результат. Но в процессе они передумали, вместо того, чтобы добыть информацию, убить врагов и уйти, занялись бессмысленным мучительством, и именно поэтому, заметь, не успели сбежать и попались. Очень увлеклись, — Джуффин посмотрел на Гарри, вздохнул и пояснил. — Я пытаюсь сказать, что они действовали и себе во вред тоже. Вопреки собственным интересам. Именно так работают эти заклинания. Я бы не удивился, если бы выяснил, что придумали их когда-то специально для того, чтобы понемногу разрушать личности мучителей и убийц, которые решат воспользоваться этими без сомнения очень удобными и действенными заклинаниями. Потому, возможно, они и названы Непростительными: если использовал их, если сам на такое подписался, то и раскаяться потом не сможешь, и прощения не получишь, процесс-то необратимый. Необратимый, но, увы, слишком долгий. Он занимает годы, а то и десятилетия, и за это время с помощью Непростительных, да с мозгами набекрень можно успеть наворотить очень многое даже по меркам нашего мира, а уж у вас-то, с вашей продолжительностью жизни... Страшненькая штука, в общем, эти ваши заклинания. Но — белая магия. Белейшая. Интереснейшая. Снял бы шляпу, да нету ее у меня.

Гарри невольно поежился. Вот, значит, какие вещи считает интересными этот тип. Надо учесть.

— С Черной и Белой магией мне, кажется, более-менее понятно, хотя странное у вас деление все же...

— Да уж не страннее, чем у вас, — фыркнул Джуффин.

— Кому как. Но вы говорили, есть еще Истинная. Она-то чем отличается?

— Истинная магия — особый разговор. У нее совсем другие отношения с магами, чем у Очевидной. Если Очевидная магия — лишь инструмент в руках того, кто ее использует, то для Истинной Магии мы сами — инструмент. И это завидная судьба, одна из лучших: быть ее инструментом. Очевидная магия — это подчинение реальности, насилие над ней, Истинная же магия — это исполнение желаний Вселенной, ее собственной воли. Кроме этого, у них разные источники силы. Чтобы заниматься Очевидной Магией, нужно либо большое личное могущество, запас магических сил, либо некий источник, наподобие нашего Сердца Мира, из которого можно черпать силу. А желательно, и то, и другое. Сила же для Истинной магии черпается отовсюду, для нее не нужен источник и не нужна даже личная сила — в том смысле, который обычно вкладывают в это слово. Нужна сила совсем иного рода, но хорошая новость заключается в том, что у тебя она есть, нужно лишь ее развить.

— Я ничего не понял, — печально сказал Гарри. — Как Вселенная может быть заинтересована в том, чтобы кто-то практиковал магию? Почему это — ее желание?

— С этим просто. Дело в том, что место, где долго не было Истинной магии, становится затхлым и унылым, как непроветриваемое помещение. Иногда Истинная магия — это все равно что распахнуть окно и впустить свежий ветер в мир. А иногда, особенно на Темной Стороне, — это способ изменить положение вещей, чтобы все было именно так, как оно должно быть.

— Звучит красиво. Но все равно непонятно.

— Ничего, с практикой, возможно, станет понятнее. А возможно, не станет, — Гарри возмущенно посмотрел на сэра Халли. Тот усмехнулся. — Что поделаешь, мальчик, более понятных слов у меня нет. Придется довольствоваться этими.