По отцу и дочка (джен)

* * *

Четыре пары глаз уставились на Риддла. Он поймал взгляд Вики, пустой, как у сомнамбулы. Она сидела на коленях женщины, похожей на гору жира, с трудом втиснувшуюся в плетеную каталку. Раздувшиеся пальцы неуклюже удерживали изящный костяной гребень, которым она механически водила по волосам Вики. Кожа на уродливом лице Лепры — Том предположил, что это именно она — свисала толстыми складками и была покрыта чешуйчатыми бляшками.

Две другие сестры стояли рядом — одна, одетая в черную мантию, походила на бумажный фонарик. Каркасом для него послужил скелет, на который натянули желтоватый пергамент кожи, будто светящийся изнутри потусторонним светом. Другая сестрица чем-то напоминала Черную смерть: такая же чернявая, только волосы вились мелкими кудряшками и свободно падали на спину. Из всей семейки она больше других могла сойти за человека, если бы не остроконечные, покрытые шерстью уши и козлиные копыта, которые виднелись из-под широкого подола красного платья. Именно кучерявая была первой, кто поприветствовал Риддла.

— Здравствуй, здравствуй, колдун. Давненько не виделись. Мелади, — обратилась она к своей тощей сестрице, — помнишь нашего старого знакомого? — Не получив ответа, Герра опять принялась за Тома. — А ты, колдун, помнишь нашу первую встречу?

— Не помню, но надеюсь, что это случилось не вечером, не в пабе, и я не был настолько отчаян и пьян, чтобы переспать с первой встречной, — шутливо ответил Риддл, будто присоединяясь к веселой словесной игре, но в тоже время внимательно изучая комнату и трех сестер. Длинное, вытянутое помещение напомнило ему приютскую спальню или больничную палату. Как и в первой комнате, мебели здесь не было, не валялось даже обломков и прочего хлама.

— Нет, тогда ты пешком под стол ходил и до жути меня испугался, — рассмеялась Герра. — Еще один никому ненужный сиротка.

Дребезжащие хихиканье напомнило Тому о чем-то смутном, случившемся так давно, что, казалось, это было в другой жизни. Он ухватился за эту тонкую нить, и она завела его в заброшенный лабиринт памяти, в котором Риддл без труда узнал серые коридоры ненавистного приюта.

Он шел один по темному коридору. Зимой в целях экономии свет гасили рано, а воспитанников сразу после ужина разгоняли по спальням. Сколько ему тогда было лет, Том не мог вспомнить. Может пять или шесть, но никак не больше семи потому, что когда ему исполнилось семь, его перевели в другое крыло.

А тогда он еще спал в комнате для малышни — шестнадцать одинаковых кроватей расставленных вдоль стен, одинаковые тонкие одеяла, зимой холод пробирает тебя даже во сне, и постоянный запах сырости. Тому досталось место у двери, откуда все время сквозило. Мальчишка так и не понял, что его разбудило: может сосед чихнул, или воспитательница заглянула в спальню и громко хлопнула дверью… Риддл проснулся и теперь без сна ворочался в постели, в то время как его пятнадцать товарищей сладко сопели, спрятавшись под своими одеялами. А потом ему еще захотелось в туалет. Стоило высунуться из-под одеяла, как холод пробирал до костей. Поборов мимолетное желание залезть обратно, Том тихо выскользнул из спальни и побежал по коридору в одной пижаме.

Быстро закончив свои дела, он поспешил обратно. Темнота его не пугала, но в пустом коридоре, освещенным только лишь половинкой луны, даже ему было не по себе. Он не знал, сколько времени прошло после отбоя. Хотелось бы верить, что сейчас еще поздний вечер, а не глубокая ночь, и в огромном приюте бодрствовал еще кто-нибудь кроме него. Но когда в конце коридора послышались шаги, Риддл совсем не обрадовался, а, наоборот, нахмурился. Взрослые не любили, когда воспитанники покидали спальни после отбоя, пусть и по уважительной причине, и могли устроить провинившемуся хороший нагоняй. Том навострил уши, он уже научился различать воспитателей по голосу и по манере ходить. Звук, который он слышал сейчас, походил на цоканье каблучков мисс Молли, самой молодой из воспитательниц. В конце коридора показался темный силуэт. Том быстро сообразил, что это не мисс Молли или кто-то из наставников.

Фигура двигалась молча и вдруг остановилась в паре футов от застывшего мальчишки. Женщина вытянула руку, и на её ладони вспыхнуло пламя. В тусклом свете Том смог разглядеть смуглое лицо незнакомки, на котором зияли огромные глаза. В них будто налили чернила — ни радужки, ни зрачков. Черная волнистая прядь небрежно рассекла странное лицо пополам. Мальчишка бросил взгляд на желтое платье, из-под которого виднелись козлиные ноги.

Риддл перевел дух. Ночная гостья была одной из невидимок — существ, странных на вид, но совершенно безвредных, которых он иногда замечал краем глаза. Только такие большие невидимки (мальчишка называл их так потому, что кроме него их никто не видел) ему еще не попадалось. Да к тому же обычно эти существа вели себя совсем по-другому, едва почувствовав, что на них смотрят, они сразу же норовили спрятаться, не давая себя разглядеть, как следует.

Женщина же, наоборот, стояла спокойно, словно не замечала, что Том пялится на нее во все глаза. Она пару раз подбросила пламя на ладони, играя с ним как с мячиком. На губах мальчишки появилась робкая улыбка, но в глубине души его грызла тревога. От слабого язычка пламени теплее вокруг не стало, и Риддл быстро потерял к незнакомке интерес. Будто прочитав его мысли, она погасила пламя и потянула руки, желая обнять замершего сиротку. Но мелкий поганец неожиданно развернулся и бросился наутек.

Том не знал, что гнало его прочь от незнакомки, которая всего лишь хотела с ним поиграть, но он скорее бы умер, чем остановился.

Помчавшись вниз по лестнице и чуть не свалившись в потемках, мальчишка попал на первый этаж, где находились комнаты воспитателей. Того, кто решался влезть сюда без разрешения, наказывали даже строже чем тех ребят, кто попадались на воровстве или драке. Но за Риддлом гналось чудовище, и ему было слишком страшно, чтобы обернуться и узнать, сумел ли он оторваться от преследовательницы.

Когда в боку уже начало колоть, а силы были на исходе, во тьме забрезжил свет спасения — огонек свечи в руках мистера Дигла, помощника директрисы. Он и мисс Молли стояли у окна, внезапное появление мальчишки застало их врасплох. Смущенный мистер Дигл поспешно убрал руку с плеча своей очаровательной собеседницы, а мисс Молли совсем смешалась, когда воспитанник, в котором она узнала Томми Риддла, вдруг вцепился в нее и крепко обнял. Худенькое тело била крупная дрожь.

Позже женщина призналась себе, что если бы на месте Томми оказался другой ребенок, она бы действовала по-другому: более уверенно и решительно. Риддл был мальчиком сообразительным и с богатым воображением, но на взгляд мисс Молли вел себя странно. Другие дети ластились к воспитательницам, умилительно заглядывали в глаза и спрашивали: «Где моя мама?», так жалобно, что порой сердце разрывалось. Том же, наоборот, держался отстраненно и смотрел на мир по-взрослому надменно. А стоило попытаться к нему прикоснуться , так он будто ощеривался невидимыми, но очень длинными и острыми иголками, и она неосознанно одергивала руку.

Поэтому мисс Молли скинула все проблемы на плечи своего ухажера.

Мистер Дигл уверенно взялся за дело. Он властно приказал нарушителю возвращаться в свою комнату, пообещав заслуженное наказание завтра утром. А Том, вот неслыханная наглость, отказался идти к себе, заявив, что его поджидает страшное чудовище. Мужчина раздраженно вздохнул. «Чудовищ не бывает», — произнес он и пригрозил, что если Риддл его не послушается, то сильно пожалеет.

Мальчишка оглянулся, все еще не отпуская мисс Молли. Коридор, по которому он бежал, был пуст. Вот только Том мог поклясться, что едва он останется один, козлоногая женщина выпрыгнет из темного угла и утащит его с собой. Сбивчиво и торопливо он повторил свой рассказ, пытаясь припомнить наиболее убедительные детали, чтобы взрослые ему поверили и помогли справиться с чудовищем.

Упрямство Риддла еще больше разозлило мистера Дигла. Мужчина схватил наглеца за воротник пижамы и потащил по коридору, намериваясь запереть в кладовке. Пара часов в темноте и одиночестве отучат его дерзить и пререкаться с взрослыми. Помощник директрисы затолкал упирающегося мальчишку в каморку и закрыл дверь на задвижку. Голова мужчины была занята невеселыми мыслями: мисс Молли должно быть уже отправилась к себе и неизвестно, когда еще он сможет набраться решимости, чтобы серьезно поговорить с ней. А во всем был виноват этот проклятый Риддл со своими глупыми фантазиями, так пусть он сидит в кладовке до утра.

Кладовка была крохотной, и едва сделав шаг от двери, Том наткнулся на железную кровать. Пристроившись на краешке, он закутался в тонкое, пахнувшее мышами одеяло. Одно хорошо — в кладовке было тепло, и в тоже время темно хоть глаз выколи. Риддл не мог различить даже собственных ладоней. Он почти успокоился, но на глаза против воли наворачивались слезы обиды. Том вытер их рукавом пижамы и притянул колени к груди. Так он и сидел, мечтая отловить парочку невидимок и сунуть их в постель мистера Дигла. Посмотрим, что тогда скажет этот чванливый хмырь. «Взрослые чудовищ не видят», — вспомнил Риддл и немного приуныл. «Впрочем, на худой конец можно подбросить ему в комнату дохлую крысу», — подумал он и мстительно улыбнулся.

В тепле его начинало клонить в сон, Том резко помотал головой. Совсем не кстати ему вспомнились глупые страшилки. Говорили, что стоит кому-нибудь уснуть в кладовке, как из подвала вылезают полчища голодных крыс, которые забираются на постель, чтобы сожрать тебя живьем. И конечно был один мальчик, который не послушался предостережений и заснул, а на утро нашли его тело: лицо и руки обглоданы до костей. Хотя труп унесли и похоронили, призрак мальчишки остался здесь, навсегда запертый в кладовке.

Том считал себя слишком взрослым, чтобы верить в эти россказни — но то было днем. А ночью любой шорох легко принять за шебуршание крыс или шаги призрака. По спине пробежали мурашки. Риддл решил, что не уснет ни за какие сокровища в мире.

И часа не прошло, а Тому уже казалось, что он просидел в кладовке полночи. Внезапно, его обострившийся слух уловил за дверью шаги, похожие на стук каблучков. Мелькнула надежда, что это мисс Молли пришла его освободить, но потом надежда сменилась страшным подозрением.

Козлоногая женщина вернулась и теперь ищет его. Кладовка, которая запиралась снаружи на задвижку, не могла послужить надежным убежищем. Полумертвый от страха Том затаил дыхание, отчаянно молясь, чтобы чудовище прошло мимо. Шаги смолкли и он поверил, что его бессвязные молитвы были услышаны, но тут раздался глухой удар, будто в дверь врезалось что-то тяжелое. Том не выдержал и отрывисто вскрикнул. В ответ прозвучало противное хихиканье. Риддл не мог пошевелиться, руки и ноги будто онемели, а липкая струйка пота ползла по спине. Некуда было бежать и спрятаться было негде… Оставалось лишь ждать, пока чудовищу надоесть лениво прохаживаться перед дверью. Вот сейчас скрипнет задвижка, дверь распахнется, и между перепуганным мальчишкой и злобным монстром не останется преград.

И тогда Том понял, что его жизнь, бестолковая, короткая и не особо счастливая, — самая ценная штука на земле, он не отдаст ее за просто так какому-то монстру, он будет бороться изо всех сил и любыми способами.

Вот бы успеть выскочить в коридор, когда козлоногая откроет дверь. Один крохотный шанс из миллионов, что он успеет проскочить. Призрачный шанс, который исчезнет, если сейчас Риддл не прекратит трястись от страха как заячий хвост. За те несколько мгновений, которые потребовались, чтобы выпрямить одеревеневшие ноги и встать с кровати, он постарел на десять лет.

Сердце стучало как сумасшедшее, и Том испугался, что шумное дыхание выдаст его с головой. Все чувства обострились, он даже смог различить смутные очертания кровати. Мерзкий козлиный душок перебил запахи мышей и старой ветоши. Сердце будто рухнуло в холодную пропасть, когда Риддл услышал чужое хриплое дыхание за спиной.

Он четко осознал, что сейчас умрет. Все его страхи и смутные надежды вырвались наружу и по волшебству превратились в яркий свет, который озарил комнату.

Его преследовательница вскрикнула от боли и пошатнулась, будто от удара.

— Колдун, — прошипела она, но Том не обратил внимания.

Переход от чернильной темноты к ослепительному свету был таким резким, что почти ослепил его. Мальчишка не стал ждать, пока глаза привыкнут и толкнул дверь, не сомневаясь, что она откроется. Вместе со светом к нему пришла уверенность в своих силах и несомненной победе. И действительно, вопреки всему дверь поддалась, открывая путь к свободе.