Закат мракоборца (гет)

Gimme Fuel

Gimme Fire

Gimme that which I desire

Ooh

Yeah

Turn on, I see red

Adrenaline crash and crack my head

Nitro Junkie paint me dead

And I see red

Hundred plus through black and white

Warhorse

Warhead

Fuck'em, man

White knucklethight

Through Black and White

Ooo

On I burn,

Fuel is pumping engines

Burning hard, loose and clean

And on I burn,

Churning my direction,

Quench my thirst with gasoline

So gimme fuel

Gimme fire

Gimme that which I desire

Metallica “Fuel”

Жар, от которого едва не начинают плавиться кости, а кожа высыхает, будто у мумии, был невыносим. Сначала его бросило в пот, волосы слиплись неопрятным клоком, а доспехи хлюпали при каждом шаге, но так было лишь поначалу. Пот высох, а восполнить запас жидкости волшебнику было неоткуда, и помимо жары его стала мучить все возрастающая жажда.

А еще темнота, против которой оказался бессилен даже магический дар. Впрочем, и простейшие заклинания здесь отказывались ему подчиняться. То ли сама природа этого места не позволяла заклятьям работать, то ли… об этом не хотелось даже думать.

Сводящая с ума тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием, мерным стуком копья о каменный пол пещеры, да тихими болезненными стонами, когда покалеченная нога цеплялась за очередной булыжник, почти физически давила на него со всех сторон. Однако, когда из темноты доносился противный скрежет хитина, становилось лишь хуже, ведь это значило встречу с местными обитателями.

Каждый следующий шаг давался со страшной, все возрастающей болью, но Гарри не останавливался. Лишь крепче сжимал зубы, и, перехватив поудобней клинок, двигался дальше. А еще голоса… они умоляли, требовали, просили, приказывали остановиться и бросить оружие, обещая, что боль прекратиться.

Видения родителей плыли перед глазами волшебника, обещая покой и безмятежность, улыбающиеся Джеймс и Лили протягивали к своему сыну руки с той стороны кромки, а тысячеголосый хор нибелунгов, будто волны, подтачивающие морской берег, давили на измученный рассудок мага, но Гарри лишь крепче стискивал рукоять Мистлтейнна, и, подволакивая сломанную ногу, раз за разом шагал вперед. Вовсе не светлые чувства, такие как любовь к родителям, или хотя бы желание вновь увидеть вновь солнечный свет, толкали вперед юного мага, поддайся он им хотя бы на миг, и навеки остался бы на нижних уровнях Свартальфхейма. Его гнала вперед жгучая, испепеляющая душу ненависть, единственное, что он позволил себе ощущать, блуждая по эти богом проклятым подземельям.

Гарри Поттер просто не мог дать восторжествовать над собой духам давно мертвых гоблинов. А еще на поверхности его ждали двое, убийца его родителей, и мерзавец, что сделал ребенка мишенью для одержимого властью безумца. И как бы ни манили его чертоги Вальхаллы, Гарри просто не имел права отправиться туда прежде, чем выполнит то, что должно. Где-то в глубине лабиринта разгорался яркий солнечный свет…

Несколько мгновений волшебник сидел на кровати, и озадачено моргал, направляя в центр пустой комнаты волшебный клинок.

Верный Мистлтейнн неистово сверкал в лучах рассветного солнца, пробивающихся в комнату сквозь неплотно прикрытые шторы, а вдоль серебристого клинка черными кляксами змеились скандинавские руны. Будто живые они, казалось, плыли вдоль лезвия, и даже будто бы меняли очертания, впрочем, возможно именно так оно и было.

Озадачено переведя взгляд на сжатые в правой руке ножны, Гарри несколько раз глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и медленно поднялся с кровати.

Пригрезившийся ночью кошмар не оставил на душе ровным счетом ничего. Сколько себя помнил, он всегда был не слишком эмоционален, а после месяцев скитаний по подземельям, их и вовсе будто ножом отрезало. Ни радости, ни грусти, он даже разозлиться теперь не мог, с тех пор, как он вырвался из подземелий, чувства напоминали о себе лишь во снах. Скорее всего, они не пропали, а просто были блокированы окклюменцией. Чтобы разобраться, в чем дело, Гарри нужно было лишь море свободного времени и медитации, но пока что находились дела поважнее. Откровенно говоря, он здорово опасался слишком глубоко заглядывать внутрь себя. Там было слишком мало приятного. А еще окклюменция не та наука, которая прощает пренебрежительное отношение, и идея на скорую руку покопаться в собственных мозгах вовсе не казалась ему привлекательной.

Спрятав Мистлтейнн в ножны, Гарри положил клинок на кровать, и быстро накинул футболку и шорты. Подойдя к окну, он осторожно помассировал виски, и устремил задумчивый взгляд на море. Вдалеке из воды выступала волшебная крепость.

Де ла Кур. Гарри трудно было разобраться в своем отношении к ней. Рядом с девушкой он испытывал легкость, пожалуй, это будет самым правильным словом. Француженка оказалась удивительно приятным собеседником, и очень легкой на подъем. Флер, как и Гарри, была знакома с обеими мирами, неплохо разбиралась в магии и истории, и она тоже изнывала от скуки на берегу французской Ривьеры.

При общении с большинством сверстников у Гарри, как правило, уже через пять минут возникало непреодолимое желание задушить собеседника. Впрочем, дело скорее состояло в личностях знакомых сверстников. Гарри видел одногодок лишь на приемах в доме Малфой, и были они сплошь “благороднейшие», и «древнейшие». В основном — дальняя родня, поголовно принадлежащая к дому Слизерин.

Флер не была другом. Друзьями он мог пока назвать разве что Дитриха Бернского и Хармворта. Те, кто всегда прикроют спину, и с кем без опаски можно заглянуть в лицо смерти.

Драко… Драко скорее был кем-то вроде непутевого младшего брата. Он был довольно смышленым, удивительно энергичным, и очень, очень любознательным. Настолько, что от общения с ним Гарри быстро уставал, хотя и не испытывал по отношению к нему раздражения. Просто от белого вихря, наворачивающего рядом с ним круги, у него начинало мельтешить в глазах, а бойкая речь кузена стабильно вызывала мигрень у всех, кому доводилось заговорить с Малфоем. Гарри не мог назвать Драко другом, потому что был много сильнее, и старше. Старше не возрастом, но внутри.

Он мог бы назвать другом Тонкс, первого человека, с которым он познакомился, не являющегося взрослым. Они вместе играли в детстве, вместе начали постигать азы волшебства… и поссорились из-за того, что она позволяла всякому отребью трепать языком. Годами терпеть издевательства на факультете из-за того, что у тебя «не те» родственники… это просто не укладывалось у него голове. А когда он их проучил, Тонкс обвинила Гарри в том, что он не считает ее человеком, и сбежала. Это было больно, и оскорбительно. Как говорил отец, «Ничто так не прибавляет мозгов недоумкам, как хороший удар в зубы».

И Гарри был с ним совершенно согласен. Искать дружбы с подобными индивидами на его взгляд было глупо, это не люди, а шакалы, что сбиваются в стаи, чтобы напасть на того, кто не сможет дать отпор. Если они готовы тебя укусить из-за внешности, или тех, кто тебе приходится родственниками, не имея для того иного повода, то и предадут такие «друзья» при первой возможности. Зато, если все выяснить сразу, подобные типы хотя бы не будут цепляться. Впрочем, это дело Тонкс, пусть с кем хочет, с теми и дружит, навязываться он не собирался. Несколько раз с тех пор, как они приехали во Францию, приходил вызов через сквозное зеркало, но Гарри даже не подумал на них отвечать. Если Дора захочет помириться, он был готов к этому, но, только при личной встрече, и только если она попросит прощения.

Еще была Сьюзен Боунс, ее в полном смысле этого слова подругой волшебник назвать не мог, но она была единственной девчонкой на малфоевских приемах, с которой можно было спокойно поговорить. Сьюзи была чересчур тихой и спокойной для своего возраста, ее родители тоже погибли во время войны, но в остальном она была совершенно обычной девчонкой своих лет с такими же «девчачьими» интересами.

Гарри и Драко нормально общались с ней потому, что в отличие от основной массы детей «Цвета Волшебной Британии» Сью не была назойливой. И да, как и Гарри, она не слишком хорошо вписывалась в тамошнюю компанию.

Если среди ребят было достаточно соблюдать определенные правила поведения, и тебя, если не признают своим, то, как минимум, не будут искать проблем, то женское общество можно было с полным правом назвать гадюшником. Малолетние змеи, и речь идет не только о будущих слизеринках, которые с первого дня знакомства установили между собой четкую иерархию в зависимости от силы волшебного дара, достатка родителей, и, конечно же, длины родословной. Магический мир был консервативным, едва ли не сословным обществом, положение человека в нем во многом определялось с самого рождения, и как-то изменить свое место в сложившейся системе отношений было воистину нетривиальной задачей.

Аббот, Булстроуд и Гринграсс принадлежали к священным двадцати восьми, и именно вокруг них организовывались остальные. Впрочем, Абботы давным-давно лишились большей части состояния, а вместе с ним и влияния, и присутствовали в доме Малфоев лишь потому, что Бенедикт Аббот обладал правом голоса в Визенгамоте. Да и сама Ханна легче находила общий язык со Сьюзен, чем с представительницами темных семей.

Паркинсоны же наоборот, являясь не слишком древней семьей, и никак не выделяясь магическими талантами, однако, обладали просто чудовищным влиянием и богатством благодаря тому, что контролировали большую часть сельскохозяйственной отрасли в Волшебной Британии. Зерно, бобовые, лен, хлопок, овощи, фрукты… почти четыре пятых продуктов растениеводства, что попадали на столы британских волшебников, производились на фермах Паркинсонов, равно как и почти вся ткань. Лишь магические растения в основном либо выращивались в теплицах семьями, что занимались травологией в течение поколений, либо собирались в естественных условиях профессиональными травниками. Но и без того ежегодная прибыль в миллионы галеонов, и способность влиять как на цены, так и само наличие продуктов в продаже, делали откровенно говоря, не очень-то и благородный род, желанными гостями на любом светском приеме, и в кабинете любого чиновника.

Кроме того, Паркинсоны были каким-то образом связаны с Булстроудами. Долг жизни, просто крупный долг, или даже просто старая дружба, никто, кроме представителей этих семей,не знал, но лорд Булстроуд отстаивал в Визенгамоте интересы Паркинсонов с завидным постоянством, а Пэнси едва не приказывала своей гораздо более чистокровной подруге Милисент.

Впрочем, заправляла всем этим «зоопарком» никто иная, как Дафна Гринграсс. Гарри уже два года не виделся ни с кем из них, но в отличие от Паркинсон, мог сказать о Гринграсс только хорошее. Она была вежлива, и не действовала ему на нервы.

Флер отличалась от всех них. С ней он мог часами просто гулять по пляжу, и болтать ни о чем. Ее голос завораживал молодого волшебника, а еще на нее было просто приятно смотреть. Возможно, отчасти это объяснялось магией вейл, но Гарри крепко сомневался, что в мире найдется много существ, способных подействовать на мастера окклюменции незаметно. Скорее, она казалась ему чем-то похожей на закат над морем, бурлящий поток лавовой реки, или сверкающий клинок гоблинской ковки, появляющийся из горна.

Флер очаровывала его без всякой магии своим умом, красотой, и своеобразным чувством юмора. Вейлы не были людьми, и взгляды на мораль, да и мир в целом у них значительно отличались от человеческих. То, что могло шокировать, или испугать человека, для вейл было в порядке вещей. Конечно, у них не было гоблинского фанатизма в отношении блага клана и собственной расы, но во многом девы битв по своему укладу с ними сходились. Их мораль и представления о чести, как минимум, вызывали уважение.

Гарри оставалось пробыть во Франции всего пару дней, но он точно знал, что еще вернется сюда. У него для этого была неплохая причина.

— Гарри, открывай! — Сопровождаемый громким стуком, донесся голос из-за двери и вывел волшебника из размышлений. — Завтрак уже готов!

Обреченно вздохнув, Гарри отвернулся от окна, и направился к двери, шлепая босыми ногами по паркету.

— И тебе привет, Драко. — Рассеяно зевнул Поттер, глядя куда-то в коридор сквозь макушку Малфоя.

— Идем, у нас мало времени, сегодня и завтра у меня не будет занятий! — Отвратительно громко воскликнул Драко. — Мы можем целый день просто валяться на пляже!

— Ты же прекрасно знаешь, что у меня с этим некоторые проблемы. — Не слишком-то вдохновлено ответил Гарри. Багровые пятна ожогов с его лица исчезли, но появляться на солнце, не запасшись тонной противозагарного крема и солнечными очками, по-прежнему оставалось для него сущим мучением. Он уже не выглядел, как узник подземелий, что, кстати, было недалеко от истины, но на фоне коричневых от загара отдыхающих все равно походил на свежеподнявшегося из могилы инфери.

— Да ладно, у нас осталось не так много времени здесь, чтобы брюзжать.

— Хорошо, уговорил. Идем. — Безнадежно махнув рукой, Гарри обулся в шлепанцы и потопал за неугомонным блондином.

За столом, как всегда, в сборе была вся семья, и еще один гость, чью колдографию Гарри, впрочем, уже видел.

— Доброе утро, молодые люди. — Кивнул спустившимся детям сидящий во главе стола Орион. — Позвольте представить вам нашего гостя, ректор магической академии «Дурмштранг», Игорь Каркаров. Он прибыл к нам, ненадолго оторвавшись от дел, исключительно из-за тебя, Гарри.

— Приятно познакомиться, сэр! — Едва не хором воскликнули Гарри с кузеном, и дружно кивнув, сели за стол.

— И мне приятно, молодые люди. — Вежливо ответил на кивок черноволосый, довольно молодо выглядящий волшебник с усами и козлиной бородкой.

— Овсянка. — Угрюмо констатировал Гарри, заглядывая в тарелку. С тех пор, как оказался на поверхности, он не уставал мечтать об огромном куске жирной, хорошо прожаренной свинины, или хотя бы говядины. Но отец, дедушка и СеверусСнейп поставили на его мечтах крест. Добрые родственники, озаботились его здоровьем, и посадили Гарри на диету. Здешняя рыба, салаты, креветки и устрицы были неплохи, но в редких случаях, когда ему не снились подземелья, Гарри стали посещать грезы о шкворчащем беконе, ветчине, буженине, колбасах, запеченной телятине, и прочих гастрономических чудесах. Полностью ему есть все это не запретили, но позволяли в гораздо меньших количествах, чем ему того бы хотелось.

К сожалению, кулинарных талантов самого Гарри хватало лишь на то, чтобы еда не была отравленной, что, впрочем, еще не означало её съедобности. Дитрих готовил ненамного лучше самого Поттера, а питаться совместно с гоблинами не следовало хотя бы потому, что оказавшись с ними за одним столом, возникал риск употребить в пищу кого-нибудь разумного.

Впрочем, сейчас Гарри не слишком-то расстраивался по поводу каши. Кричер, в отличие от «криворуких» представителей семейства Моуди, готовил вполне прилично. Эрл Грей тоже не вызывал нареканий, и, что немаловажно, ему его подали без молока. Вероятно, все дело в отце, который вообще не жаловал чай, предпочитая кофе, но так или иначе, традиционный британский напиток, чай с молоком, Гарри на дух не переносил, хотя с удовольствием пил как молоко, так и его вместе с какао или кофе. А вот Блэки чай ценили, и даже раньше обладали собственными плантациями в Индии.

Присутствие гостя изрядно оживило обычно протекающие в довольно напряженной обстановке застолья. Причина того, что в кругу «любящей семьи» никому кусок в горло не лез, была довольно проста: Нарцисса Малфой на дух не переносила некоего Гарри Поттера, равно как его отца и крестного. Гестию же, в девичестве, Джонс, леди не считала достойной находиться с собой за одним столом, хотя и мирилась с ее присутствием.

Джонсы были дольно старой «чистокровной» семьей, однако не владели ни землями, ни богатствами, и потому ровней аристократии не считались.

Каркаров идеально вписался в общение, отвлекая леди Малфой от «раздражителей» разговорами об обстановке в мире, и непрерывной чередой комплиментов. Для упивающихся он был предателем, сдавшим после падения Лорда всех союзников аврорам, однако, учитывая, что на службу он попал не совсем добровольно, в боевом крыле не состоял, и дружбу ни с кем из них не водил, Нарцисса восприняла его общество вполне благосклонно.

Незамеченным не осталось ничего: платье, внешность, манеры сына… а, узнав, что Драко вот уже два года, как начал под руководством прадеда постигать магию, Каркаров тут же предложил записать его в Дурмштранг…

Впрочем, Малфои были вынуждены отказаться. И дело здесь не столько в образовании, объективно самая крупная школа Восточной Европы была во многих дисциплинах сильнее Хогвартса, в ней не было столь жестких ограничений в отношении темных искусств, и гораздо сильнее было развито направление теоретической магии. Не только сама теория, но и в таких прикладных дисциплинах, как зельеварение, чары, рунология, и трансфигурация, фундаментальным знаниям уделялось гораздо больше внимания. Да, в Дурмштранге не было столь именитых преподавателей, как ФиллеусФлитвик, и Минерва МакГоннагалл, но зато хогвартские профессора были ограниченны рамками с каждым годом сужающейся министерской программы.

Увы, в выборе учебного заведения волшебники вынуждены были руководствоваться далеко не одним лишь качеством предлагаемого материала. Школа в волшебном мире это не столько место, где юные маги получают знания, сколько место общения и знакомств будущих волшебников. Именно здесь завязывали связи, находили друзей и врагов на всю жизнь, впервые влюблялись… в общем, позволить себе поехать учиться в другую страну могли только те волшебники, что не обладали на родине сколь бы то ни было значимым влиянием. Кроме того, в разных странах по-разному преподавали историю, и существовали различные законодательные системы. Если во Французских учебниках история XX века более-менее совпадала с точкой зрения британского Министерства Магии, то на Востоке её преподавали мало того, что без купюр, так еще и причиной мировых войн открыто называли порочную структуру феодального и капиталистического обществ. По мнению историков Союза, если бы не Гриндевальд с Шикльгрубером, мировую войну развязал бы кто-то другой, и подобные знания в Европе были… нежелательны.

Кроме того, социалистический блок переживал в данный момент, мягко говоря, не лучшие времена. После того, как Гриндевальд оказался заключен в Нурменгард, волшебники вновь прервали контакт с маггловским миром, и последствия не заставили себя ждать. В отличие от магглов, чародеи отнюдь не спешили расставаться с нажитым десятками поколений имуществом, и что более важно, вполне были способны его отстоять. И если Кощей, нашел аргументы, чтобы повести за собой волшебников, то захватившие власть после того, как древний ушел в спячку, не смогли предложить волшебникам ничего.

У Кощея было множество учеников, но…

Когда тарелка в третий раз, и чашка с чаем во второй, оказались пусты, Гарри вывел из размышлений бархатистый голос гостя.

— Сэр Поттер, не могли ли бы вы уделить мне несколько минут, когда освободитесь?

— Конечно, мистер Каркаров. — Вскинул взгляд на волшебника Гарри. — Я полностью в вашем распоряжении.

— Это не займет много времени. Увы, дела не позволяют мне оставить школу надолго, нужно готовиться к новому учебному году, так что только проведу диагностику, и снова на остров. Не подскажите какое-нибудь свободное помещение? — Поднявшись из-за стола, Каркаров взял руки докторский саквояж.

— В поместье есть лазарет, правда, учитывая, что особняк находился в консервации с девятнадцатого века, из оборудования там только весы. — Пожал плечами Гарри.

— Подойдет. Мне всего-навсего нужно будет взять анализ крови, да произнести несколько заклинаний. Все, что нужно, у меня с собой.

— Тогда следуйте за мной, сэр.

Покинув гостиную, Гарри провел гостя сквозь анфиладу залов в холл, а оттуда на второй этаж, и далее в противоположное крыльцо дворца.

Войдя следом за Поттером в комнату, Каркаров осмотрел длинное светлое помещение с окном во всю стену. Слева от двери начинался ряд пустых стеклянных шкафов, примыкающий к окнам, и чуть в стороне стоял стол из темного дерева, а вдаль, до самой стены, уходили пустые кровати, сейчас не застеленные. Положив на пол саквояж, директор Дурмстранга споро принялся его распаковывать, На столешницу мигом легли штатив с двумя десятками пробирок, несколько колб, резиновая груша, пипетка, ряд стеклянных пластин, несколько коротких металлических игл, а также перо со свитком пергамента.

Расстелив на полу свиток с начерченной на нем, вписанной в круг пятиконечной звездой, Каркаров приглашающе взмахнул рукой.

— Для начала, встаньте в центр круга, мистер Поттер.

Согласно кивнув, Гарри разулся и встал в центре свитка.

Каркаров несколько раз поправил волшебника, пока тот не занял правильное положение в центре фигуры, и, направив на него палочку, принялся читать заклинания.

— Хм. — Сверившись с записями, что вело самопишущее перо, Каркаров задумчиво покачал головой. — Рост — 139 сантиметров, масса — 42 килограмма. Мне известно, что в раннем детстве вы регулярно употребляли зелья роста и укрепляющие, но даже с их учетом результаты слишком высокие. Надеюсь, мистер Поттер, вы больше не будете ими злоупотреблять?

— Ни в коем случае, мистер Каркаров. Зелья были нужны мне, чтобы освоиться с окклюменцией, надеюсь, они не слишком опасны?

— Зелья ускоряют митотическое деление клеток и в целом обмен веществ, теоретически они отняли у вас несколько лет жизни, но поверьте, это довольно редкий случай, когда волшебник умирает собственной смертью, от старости. По-настоящему сильный маг может прожить и двести пятьдесят, и даже триста пятьдесят — четыреста лет, однако это происходит довольно редко, особенно, среди избравших своим ремеслом войну. Если доживете до трехсот, несколько выпитых в детстве зелий едва ли будут сильно вас беспокоить. А вот окклюменция — другое дело. Ее совсем не зря начинают изучать в возрасте, близком к совершеннолетию, в крайнем случае, лет с пятнадцати. Если же начать ей заниматься, когда разум еще только формируется, можно только догадываться, каким образом это отразится на сознании мага.

— Окклюменция была нужна мне для обучения, это ведь не только защита от чтения мыслей, но и управление памятью, а также скоростью восприятия. — Хмуро кивнул Гарри. — Без нее едва ли я смог бы стать мастером защиты к нынешнему моменту.

— То, что провернул Аластор, обучая вас, мистер Поттер, похоже на чудо. — Хмуро покачал головой волшебник. — Мастер защиты к шести годам…

Каркаровневеряще щелкнул пальцами.

— Едва ли это под силу кому-то еще на Земле. Для такого нужны не только знания и умения, нужна отработанная методика. Две тысячи лет непрерывных войн, род, зачастую балансирующий на грани исчезновения, и, конечно, ученик, способный пережить обучение, и сохранить рассудок. Насколько мне известно, сам Аластор и близнецы получили звания в тринадцать. Суров был старик Кратос, и злая его наука, однако, учил на совесть. Впрочем, меньшего от потомков самого Скьёльда не стоило ожидать.

— Эм, вы знали прадедушку?

— Не лично. После войны я изучал оружие Гриндевальда, которое было использовано в войне, и которое нет. Инферналов, и вирус, вызывающий превращение. Это не просто ожившие мертвецы, твари очень быстры, заразны, и практически невосприимчивы к магии, одна бомба, и целый город превращается в могильник, наполненный нежитью. К счастью, ими было невозможно управлять, и все ограничилось десятком некрупных селений, иначе эпидемию было бы весьма сложно остановить. Генерал Моуди зачищал некоторые из них на территории союзников, да и вообще внес заметный вклад в войну.

— Погодите, вирус?

— Да, магически выведенная зараза, сотворенная при помощи алхимии, в коей мистер Гриндевальд талантами не выделялся. Имя автора так и осталось неизвестным.

— Дамблдор?

— По официальным данным Альбус Дамблдор не поддерживал связей с Геллертом Гриндевальдом, начиная с тысяча девятьсот двадцатого года. Может быть, они создали вирус раньше, все же эти двое довольно долго сотрудничали, возможно, они продолжали работать тайно, или Гриндевальд нашел другого алхимика. У КГБ было много вопросов к мистеру Дамблдору, но сначала была не подходящая политическая обстановка, чтобы беспокоить ими победителя Темного Лорда, а после смерти Иосифа Виссарионовича в стране произошел переворот, и нам стало не до того. Думаю, еще год-два и не станет Союза.

Глядя на витающие вокруг него серебристые облака тумана, Гарри несколько минут простоял смирно, но поскольку, ни задерживать дыхание, ни чего-либо другого Каркаров не требовал, и заклятия уже не читал, решил задать еще несколько вопросов.

— Сэр, не подскажите, что именно вы сейчас делаете?

— Оцениваю уровень обмена энергии вашего организма с внешней средой. — Хмуро ответил Каркаров. — Свиток создает вертикальный поток магической силы, изолирующий вас от энергетики здания, а заклинание определяет интенсивность энергообмена. В вашем случае он близок к нулю. Кстати, существует не так много способов блокировать способности к магии, это ментальный блок, наркотики, лишающие волшебника концентрации, или яды, в том числе, изготавливаемый из тролльей крови. Судя по всему, у вас, как раз, последний случай. Обычно дар либо купируется на несколько дней, а далее выводится из организма, либо волшебник в течение трех-четырех часов погибает, однако на вас воздействовала магия Свартальвхейма, и потому не произошло ни того, ни другого.

Бросив мрачный взгляд на свиток, чародей недовольно покачал головой, уколол Гарри иголкой в палец, и в считанные секунды набрал кровь пипеткой.

— Троллья кровь связана вашей магической силой, и потому почти не выводится из организма, блокирует выработку энергии, и что хуже всего, она вызывает мутации. Полагаю, ваши светочувствительность и чрезмерная масса, как раз, являются следствием отравления. Яд проникает в мышцы, и мешает их насыщению кислородом, кости уплотняются, но отнюдь не становятся тверже, ухудшается питание нервной ткани… — По мере того, как окрашивалась растертая на стеклянных пластинах кровь, лицо волшебника приобретало все более мрачное выражение.

— Принимать противоядия и сорбирующие зелья в данный момент бесполезно. Диета не позволяет нагружать организм еще больше, но сама по себе вас не излечит. Полагаю, чтобы вывести эту дрянь понадобится гемодиализ. Нужно будет несколько раз обновить всю кровь в организме, а после каким-то образом нивелировать вред, нанесенный отравой в течение более чем полугода, и заставить источник вырабатывать магическую энергию. Я не целитель, и едва ли смогу здесь вам чем-то помочь, тут нужен очень сильный и знающий маг крови.

— Отец договорился, осенью меня ждут в Трансильвании.

Откинувшись на спинку стула, Каркаров несколько раз с усилием моргнул.

— Уж не Дракула ли?

— «Хобгоблины» выручили его в начале семидесятых, какая-то история с цыганами. — Неопределенно пожал плечами Гарри. — Так что володар Валахии и Трансильвании сразу же согласился помочь, думаю, это будет довольно интересное путешествие.

— Ох. — Опустив взгляд на стол, волшебник сочувствующе покачал головой. — Будьте осторожны, мистер Поттер. Влад Колосажатель — очень опасное существо. Едва ли он причинит вам прямой вред, но даже простой разговор с подобной сущностью может иметь для вас самые неприятные последствия. Он умеет очаровывать, стоит несколько раз увидеться с ним, и будет казаться, что у вас нет лучшего друга, но… не стоит доверять вампирам.

Насмешливо хмыкнув, Гарри с сомнением повел плечами.

— Я — мастер защиты, сэр. Пусть, самый молодой за последние лет четыреста, но можете быть уверенны, мое звание не пустой звук.

Покачав головой, Каркаров поднял ладони в примиряющем жесте.

— Ни в коей мере не сомневаюсь в вашей компетентности, мистер Поттер, похоже, я недостаточно четко выразился. Князь опасен не магией, человеческое волшебство ему неподвластно, опасны его взгляды, его идеи. Влад и присягнувшие ему вампиры выступили против Гриндевальда в войне, но он всегда отстаивал исключительно свои интересы. Он не с Западом, но и не с Востоком. Это похвально, что князь заботится о своем народе, однако подобная непредсказуемость в управлении государством дорого обходится, и редко встречает понимание среди правящих сил.

— Однако князь может себе это позволить.

— Тем сильнее растет к нему ненависть. Сейчас в Европе, фактически, нет политики. Горбатый у*док распродает мою страну, в чем ему с удовольствием помогают наши «западные партнеры», а волшебники отгородились от творящегося дерьма, и старательно делают вид, будто ничего не замечают. Дорога на Родину мне заказана, но я уже предвкушаю увидеть их лица, когда Хозяин проснется.

— Хозяин? — Вопросительно приподнял бровь Гарри.

— Древний, Кощей. Он передал власть над Русью Рерику и его потомкам, он позволил занять трон Романовым, когда последний из рода Рерика лег в могилу, но единственный, кто правит Россией, это Кощей. Никто не знает, сколько ему лет в действительности, он видел закат Гипербореи, как скрывается под водой Атлантида, как проваливается в земляной разлом Лемурия... Сам он говорил, что родился во времена, когда люди еще не начали обрабатывать металл. До крещения Руси он входил в пантеон, как один из Богов, и я не представляю, кем нужно быть, чтобы не бояться его гнева.

О Кощее Гарри знал, как о первом создателе хоркрукса в известной истории, и, пожалуй, на этом его знания об этом воистину древнем колдуне и заканчивались, так что он старательно ловил каждое слово Каркарова.

— За Уралом раньше было целое царство, поля, города, села… однажды царь рассорился с древним колдуном. Он послал сыновей на остров, где жил волшебник, чтобы уничтожить хоркрукс. На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, а на конце иглы — Смерть Кощеева. А когда дело было сделано, по крайней мере, так они думали, царь нанес оскорбление чародею, умертвил его беременную невесту, отнял сокровища, а самого мага приказал утопить на дне самого глубокого озера. Кощея утопили. А через несколько дней царство обратилось в камень. Дома, скот, деревья, трава, горожане на улицах, крестьяне в полях, и царь, роющийся в сокровищах, так и оставшихся золотыми. Из всех существ, что только есть в нашем мире, или любом другом, Кощей — последнее существо, с которым вам захочется ссориться, мистер Поттер.

— Кхм, мне становится все меньше понятна та война, которую магглы называют Второй Мировой. Если на стороне хороших выступала древняя нежить…

— То кто был с другой? — Хмыкнул Каркаров, и, размяв плечи, откинулся на спинку стула. — До XX века Бессмертный последний раз являл себя во времена Ивана IV. В конце правления Александра III он вернулся в Россию. О Кощее к тому времени уже мало кто помнил, однако он собрал глав старших семей, и потребовал от них исполнения древних клятв. Они убили царя, и стали готовиться к войне, причем воевать собирались не только с европейцами, сколько с нашими «друзьями» из-за океана. Пророки разом начали предсказывать гибель мира, исходящую со стороны Запада, и наши маги решили покончить с ними одним ударом. Увы, подготовка заняла слишком много времени. Определенные круги в Европе и Соединенных Штатах помогли прийти к власти над Германией национал-социалистической рабочей партии. Гриндевальд, сам по себе, не смог бы превратить население целой страны в чудовищ, у него не было столько денег, чтобы все это организовать, пропагандистов, и едва ли ему удалось бы найти столько сторонников. Меня пугает Кощей, но как относиться к тем, кто организовал гибель десятков миллионов людей ради «перераспределения рынков сбыта»?

Гарри тихо ругнулся.

— Дальнейшая история вам известна. Бессмертный уснул, четверо его учеников погибли в войне, еще семерых убили старые семьи по договору с магглами, когда те выступили против Хрущева, и Советский Союз начал свое стремительное движение к краху. — Откашлявшись, Каркаров оперся на стол локтями, и помассировал пальцами веки. — Что бы ни произошло дальше, Россия выстоит, как тысячу лет стояла, и кто бы ни приходил на нашу землю, всегда на веки в ней остается, но к тем, кто вами правит, нам приходится относиться через призму религии.

Вспомнив оплывшее лицо Милисэнты Бэгнолд, Гарри тяжело вздохнул.

— Понимаю вас, мистер Каркаров.

Покачав головой, волшебник извлек из кармана часы на цепочке, и мельком взглянув на циферблат, безразлично взмахнул рукой.

— Ладно. Дела минувшие, вы хотели бы еще о чем-нибудь поговорить, мистер Поттер?

Гарри согласно кивнул.

— Да, отец и дед с прадедом отзываются о вас, как о крайне хорошем специалисте в области теоретической магии… — глядя на вопросительное выражение лица чародея, Гарри продолжил, — не могли ли бы вы рассказать мне о природе магических способностей? Я кое-что читал, но было бы неплохо узнать мнение профессионала, обладающего целостным взглядом на эту проблему.

— Магические способности… несмотря на то, что этот вопрос занимает человечество с тех пор, как было произнесено первое заклинание, их источник до сих пор остается загадкой. Душа… какое-то время среди волшебников была популярна точка зрения, будто именно она дает возможность колдовать, и, следовательно, у магглов нет души. Впрочем, среди магглов довольно долго было принято считать, будто волшебники могут колдовать потому, что продали души дьяволу. Хм, эта теория получила распространение с появлением монотеизма. — Задумчиво вздохнув, Каркаров рассеяно постучал пальцами по столу.

— Еще раньше магический дар было принято считать даром Богов, и эта версия, пожалуй, наиболее близка к действительности. Идея, же будто волшебников отличает интеллект, или сила воли, показала себя совершенно несостоятельной. Довольно долго все выглядело будто бы так и есть, однако, с техническим прогрессом и распространением всеобщего образования оказалось, что среднестатистический маггл, закончивший хотя бы среднюю школу, обладает более широким кругозором, да и в целом несколько умнее проживающего в деревне колдуна, который и читает-то по слогам. А на счет воли… множество царей, полководцев, пророков и мудрецов навеки вписали свои имена в историю, хотя не обладали даже частицей магии, и в тоже время множество волшебников жили и живут совершенно обычными, серыми, посредственными жизнями, не оставив после себя и тени воспоминаний. Физиологических отличий так же не обнаружено, несмотря на то, что велись довольно активные исследования. Обеими сторонами. Однако, замечено, что ребенок почти всегда обладает магическими способностями даже если хотя бы один из родителей — волшебник, в то время, как рождение волшебника в семье магглов событие почти что невероятное.

Закашлявшись, Каркаров наколдовал стакан воды, и, отпив несколько глотков, продолжил рассказ.

— Увы, нам остается только гадать о природе магических способностей, и вероятно, этот вопрос будет занимать человечество спустя тысячелетия после нас. Магия не является ни свойством души, ни производной разума, ни воли, ни даже свойством живого, поскольку существуют магические камни, минералы, и даже свет звезд обладает определенными волшебными свойствами. Кроме того, неясен сам механизм их действия. — Разглядев вопрос в глазах волшебника, Каркаров несколько раз кашлянул, и задумчиво почесал переносицу. — Мы даже не знаем, производит ли чародей магическую энергию, или просто проводит ее сквозь себя, и если верно последнее, то, что является ее источником. До сих пор не разработаны сколько-нибудь адекватные способы определения силы волшебника. Иногда используется тротиловый эквивалент и джоули, или калории, но подобная оценка представляет интерес разве что в академических кругах. Мощность взрыва зависит не только от затраченного объема энергии, но и от выбранного заклинания, Bombarda в разы мощнее Reducto, к тому же, разные волшебники наделены способностями к разным областям магии. У кого-то лучше получаются чары, кому-то легко дается трансфигурация, и простой перерасчет заклинаний на объемы энергии здесь далеко не всегда применим, не говоря уже о целительстве, где практически нет действительно энергозатратных заклятий, а большая часть лечения и вовсе основана на зельях.

Остановившись, волшебник несколько секунд помолчал, давая собеседнику осознать сказанное, и не дождавшись уточняющих вопросов, заговорил вновь.

— Кроме того, такие дисциплины, как трансгрессия, трансфигурация и прорицания, возможны только в пределах магического поля Земли. Уже на высоте в двадцать пять тысяч метров заклятия трансфигурации даются волшебникам с большим трудом, трансгрессия же становится невозможной, начиная с высоты в сто километров, притом, что прыжки вдаль некоторые волшебники способны совершать на тысячи километров. Магия порталов, наоборот, лишена подобных ограничений, и правильно подобрав координаты, можно путешествовать хоть на Луну, хоть на Марс, хоть на Плутон. Путешествия к другим звездам, насколько мне известно, либо не совершались, либо все закончились неудачно.

— Либо, нам их результаты никто не счел нужным сообщать…

— Такой вариант тоже возможен. В любом случае, единственное, что можно сказать точно, так это что вокруг Земли, примерно до расстояния ее диаметра, существует некоторое поле, которое может передавать информацию, преобразуется в нужную форму под действием заклятий трансфигурации, и при синхронизации с ним, позволяет изрекать пророчества. Некая сверхсущность, объединенные разум и знания всех существ на планете, когда-либо живших, тем не менее, лишенная собственной воли, либо никак ее не проявляющая. Не знаю, можно ли это явление называть Богом, однако, в какой-то степени описания сходятся. О том, связано ли магическое поле Земли с даром волшебников, на данном этапе развития магической науки судить невозможно. Определенно говорить о существовании подобного поля, пронизывающего Вселенную, и его связи с магическим даром, также не представляется возможным. С одной стороны, возможность применения порталов для межпланетных перемещений подтверждает это предположение, а с другой, пока не нашлось способа как-либо данное явление измерить. Надеюсь, я достаточно прояснил ваш вопрос, мистер Поттер?

Гарри с сомнением покачал головой.

— Не сказал бы. Я понял только, что мы ничего не знаем ни о самой магии, ни о том, как она работает.

— В точку. Это и есть главная мысль, что я пытался вам донести. Ни одна из существующих теорий, объясняющих существование волшебства, как явления, не подтверждена экспериментально. Неизвестная энергия, которая выполняет желания неопределенным способом, как выразился один из моих студентов. Всего доброго… и удачи с вампирами.