Закат мракоборца (гет)

All it seemed so far away

when the world we'd come to know

began to fade

with the night

and we've burned our wings

and lost our way in flight

and we've burned our wings

and lost our way in flight

don't say it's all over,

all the longing and the dreams

don't say it means nothing,

I can feel it when you breathe

Katie Knight Adams “Riding on the Rocks”

— Cote d`Azurr`! — старательно картавя, произнес Драко, мечтательно оглядывая устремляющийся за горизонт белый песчаный берег. В небе летали чайки, из моря выступала скала, в которой «гнездились» вейлы, ласково грело солнышко...

С последним, кстати, у его спутника оказались некоторые проблемы. Купание в тролльей крови, как показала практика, весьма отрицательно сказывается на переносимости кожей солнца. Проведя какие-то анализы, дядя Северус сказал, что со временем — пройдет, впрочем, не уточнив сроки. Так что приходилось Гарри Поттеру проводить большую часть времени под плащом, скрыв лицо капюшоном. Либо, как сейчас, до бровей намазавшись специальным солнцезащитным кремом, также используемым вампирами, и надев на себя специальные солнцезащитные очки, позволять себе выйти на солнце в футболке и шортах. А еще он мерз.

Как можно мерзнуть на Средиземном Море в начале июля? Элементарно, достаточно всего лишь провести пару лет возле кузницы. Или лавовой реки, как вариант. С непривычки после такого даже июльская жара казалась январским холодом. А ведь в четыре он мог бегать по снегу голыми пятками...

И все же, коммуна Сен — Рафаэль, расположенная между Ферджюсом и Каннами, была удивительно живописна. В девятнадцатом веке Финеас Найджелус Блэк получил особняк здесь от Бонапарта. Конечно, сотрудничать с магглами после принятия статута стало для волшебников «дурным тоном», но если появляется возможность безнаказанно пограбить гробницы в Египте, не делясь с гоблинами, да еще и получить за это в подарок такой домишко с небольшим куском пляжа... как однажды сказал Финеас Найджелус в своих мемуарах, Визенгамоту: «А сейчас я буду немножечко груб». Воочию видя достижения величайшего из Блэков нового времени, Гарри уважал его все больше и больше. А уж зная, как тот здесь отдыхал...

Впрочем, Сириус с Гестией, дядей Севрусом и леди Нарциссой предпочитали проводить время в Монако, Ницце или тех самых Каннах, где тоже были волшебные районы. Особенно — Монако.

Сначала дядя Северус хотел все бросить и вплотную приступить к изучению «трофеев» из Свартальфхейма, которые Гарри ему продал за треть выручки с будущих зелий, свое имя как соавтора, во всех научных работах на основе добытого им материала, а также десятую долю с возможных патентов. Но после лишнего знакомства с отцовским посохом, только потратил три дня, чтобы все сложить и рассортировать. А вернувшись, пошел на пляж прямо в мантии и с очень недовольным лицом.

Как бы то ни было, к вечеру первого своего дня на Ривьере дядя Северус избавился от мантии, и ходил по пляжу с таким видом, будто бы попал в рай, то и дело бросая взгляды на скалу с загорающими вейлами. Только тогда, увидев зельевара, расхаживающим среди красоток в почти незаметных купальниках, а иногда и без, Гарри мог бы сказать, что тому двадцать с небольшим, а не «где-то в районе пятидесяти». Бабушка Вальбурга, нянчившаяся с маленьким Корвусом, тоже была довольна.

С выбором имени сына крестного, насколько понял Гарри, получилась самая настоящая клоунада: Сириус хотел назвать малыша в честь Джеймса, в то время как Гестия, сама находящаяся не в восторге этой затеи, убеждала его соблюсти семейную традицию. В итоге малыша нарекли Корвус Джеймс Блэк. Поттеру его заранее было жаль...

Кигнус Младший с Друэллой так же сейчас жили в особняке. А вот Люциус и Орион заглядывали сюда даже не каждый день. Мда, политика и бизнес не знакомы с понятием «выходные». Отец, как всегда, пил, и тоже где-то постоянно пропадал. В основном — в Монако, как оказалось, одноногий аврор просто таки обожал сражаться с одноруким бандитом, впрочем, времена, когда ему сопутствовала удача, давно прошли. Так что, спустив пару десятков тысяч галеонов на рулетку и автоматы, мракоборец быстро успокоился и вновь растворился в неизвестном направлении. Гарри не следил, но подозревал, что это как-то связано с тем, что где-то здесь на Ривьере так же находится один из особняков Забини.

— Эммм... Гарри, а ты уверен, нам точно сюда? — с сомнением поморщившись, вздернул левую бровь Драко, в точности как отец. Старые дома из потемневшего от времени дерева, узкие улочки, и, казалось, скрывшееся за тучами солнце, хотя никаких облаков вообще-то не было, доверия ему ничуть не внушали.

— Конечно, Драко, ничего стоящего в обычных магазинах не купишь! — невозмутимо ответил Поттер. Окружающие постоянно косились недоуменными взглядами на забредших в темное местечко малышей, и вероятно, в уме уже прикидывали барыши от работорговли и продажи на органы... но, столкнувшись взглядом с одетым в синюю футболку с «Юнион Джеком» и синие же шорты, брюнетом, местные обитатели тут же спешили отвернуться и перейти на другую сторону дороги. Крысы. Гарри будто бы наяву ощущал гадостную вонь подземелий, здешние жители были ему гораздо отвратительней гоблинов. Из оружия у него был при себе только несколько спрятанных в карманах метательных ножей, засапожник, да замазанный гипсом для маскировки ботинок, впрочем, здешним хватило б и этого.

Поттер даже подумывал вызнать, где здесь лавка зельевара, торгующего «особыми» ингредиентами, да немного «прочистить» трущобы, благо легилименция с окклюменцией остались при нем, и вызнать, кто, чем промышляет, не составило бы для него труда, но... пусть лягушатники сами разбираются своими проблемами.

Оглянувшись на едва поспевающего за ним Малфоя, Гарри указал пальцем на вывеску с карманными часами и подписью на французском.

— Вот, «Особые товары Луи», — перевел он специально для кузена. Как можно не знать языка своих предков, Поттера здорово удивляло. — Здесь наверняка найдется подарок для леди Нарциссы.

Впрочем, так же это удивило и бабушку с дедушкой, от чего Нарциссе и Кигнусу с Друэллой досталось весьма эмоциональное замечание от Вальбурги. А бабушка «Бурга» никогда особенно себя не сдерживала. О некой Беллатриссе-когда-то-Блэк, в молодости говорили, будто та пошла в Вальбургу характером. Ну, только бабушку никогда на нарушении закона не ловили и в Азкабан не сажали.

В общем, Драко, вместо отдыха, каждый день после обеда, по два часа приходилось сидеть с репетитором. Осваивался он довольно быстро, но двух недель совершенно недостаточно, чтобы начать разговаривать на чужом языке. Да и не отпускали Малфоя никуда одного. Мал еще.

Старая, рассохшаяся дверь с мутным стеклом тихонько скрипнула, звонко зазвонил серебряный колокольчик, и Гарри ощутил почти приступ ностальгии: настолько эти звуки напоминали ему об Англии. Почти, потому что Британию Гарри, в общем-то, не очень любил. Ему вообще мало что нравилось.

— Здравствуйте, здравствуйте, молодые господа, чем старый Луи может помочь вам? — Донесся сипловатый голос француза из глубины полутемного зала. Сухой, скрюченный старик с пергаментной кожей, но по виду вполне еще крепкий, уже спешил к посетителям из-за стойки.

— Приветствую вас, месье. Дело в том, что моему племяннику необходим подарок для особенной женщины. Найдется ли у вас что-то подобное? — вежливо обратился к старику Гарри, говорил он с акцентом, причем, довольно сильным,к тому же, горло, больше привычное к тяжеловесному гобблидуку и рокочущему грохоту древнескандинавского, отлично маскировало возраст.Но, по крайней мере, был в состоянии понимать собеседника, и отвечать. Совсем не удивительно для человека, в оригинале прочитавшего Экзюпери и Дюма. В подземельях он часто представлял себя, то Маленьким Принцем, то Эдмоном Дантесом, то Д`Артаньяном. Больше, конечно, последним.

— О, полагаю вас, в таком случае, должны заинтересовать драгоценности? — проводив гостей к столику в углу зала, обратился к Гарри француз. Смешно это, или грустно, однако он совершенно не выглядел на свой возраст, и потому чаще называл Малфоя племянником, чем кузеном.

Даже при том, что он, к собственной радости, был далеко не столь мускулист, насколько мог бы, после кузницы-то, но просушенное горячим ветром лицо, широкие плечи, и жесткий, колючий взгляд, изрядно прибавляли Поттеру возраста. Выглядел он лет этак на двенадцать-тринадцать, как минимум. А по одному из комплектов добытых где-то отцом маггловских документов, он и воовсе был двадцати восьмилетним карликом, Генри Джонсом! И, что удивительно, верили. Волшебники же часто принимали его за полугоблина. Впрочем, Гарри не особенно переживал по этому поводу: «дедушку» Флитвика он уважал, да, и, подозревая примесь гоблинской крови в собеседнике, маги вели себя осторожнее, и не приставали с предложениями купить какую-то гадость. А вот волшебницы поглядывали как-то странно...

— Именно, месье...

— Pécour, Louis Pécour, — на секунду задумавшись, старик внимательней оценил взглядом посетителей, после чего, кивнув своим мыслям, вернулся к входной двери, и повернул на ней вывеску.

— Конечно, синьоры, у старого Луи наверняка найдется все, что только можно купить за деньги! — лихо расправив усы, старик, мелко семеня, рванул с крейсерской скоростью куда-то в подсобку. —Прошу вас, подождите, буду сию секунду!

— Шелк акромантулов, — кивнул Гарри в ответ на недоуменный взгляд Малфоя. — Такие люди очень хорошо чувствуют «запах денег».

— А дедушка Абрахас постоянно твердит, что деньги не пахнут.

— Тоже верно.

— ...

— Сам удивляюсь, Драко, этот мир полон парадоксов... — на фоне подвижного, отчаянно старавшегося казаться «взрослым» блондина, Гарри чувствовал себя невозможно старым и все повидавшим.

Не прошло и двух минут, и шаркающий ногами торговец вернулся в зал, благоговейно держа на вытянутых руках небольшую вытянутую резную шкатулку из красного дерева.

— Вот месье, извольте взглянуть, — с глухим стуком водрузил на стол шкатулку француз.

Драко, очевидно, слов старика не понял, ну, а Гарри сделал вид, будто бы, не услышал. Он только натянул на руки тонкие перчатки из драконьей кожи, достал вслед за ними из кармана лупу, и, сев на стул, откинул деревянную крышку.

— Дерьмо, дерьмо... фальшивка, дерьмо, дерьмо, огранка запорота, дерьмо, проклята, дерьмо... — скрупулезно принялся изучать он предоставленный ассортимент, громко озвучивая свой вердикт устроившемуся напротив торговцу.

Да, жизнь с гоблинами кое-чему его научила. И не только из разряда «махать мечом». Впрочем, этому тоже.

— Прошу прощения, месье — кузнец? — с безмолвным возмущением глядя на все растущую гору небрежно отбрасываемой бижутерии, спросил старик.

— Да какой там, так, друзья отца кое-чему научили, — ловко увильнул от вопроса Гарри, сознательно вводя продавца в заблуждение. Учитывая свисающий с шеи на кожаном шнурке амулет в виде герба Певереллов, почитаемого большинством современных магов, как «Знак Гриндевальда», у него были неплохие шансы сойти за семидесятилетнего полугоблина — сторонника побежденного Темного Лорда...

— Charmant! — только и нашел, что сказать, француз.

— Хм, Драко, — перетрусив шкатулку до основания, обратился к подопечному Гарри. — Неплохо выглядят это, это, это, и это. Все — человеческая работа, или сделано полукровками, но качество неплохое. Учитывая происхождение, любая из этих вещиц должна стоить до ста пятидесяти — двухсот галлеонов. Конечно, если однажды не найдутся владельцы...

По мановению руки Поттера, перед младшим Малфоем появились серебряная цепочка, золотой кулон с бриллиантом, размером где-то с лесной орех, платиновая брошь с жемчугом, и изящные серьги из белого золота с изумрудами.

— Серьги — не советую, кто знает, как они попали сюда...

Судя по виду, Драко так и не понял, что украшение вполне могли вырвать из чьих-то ушей, но к сведению совет принял, а вот торговец, даже не поняв, о чем речь, возмущенно замахал руками.

— Месье! Понимающего человека — сразу видно. Я никогда бы не стал предлагать столь достойному человеку краденное, или, не приведи Мерлин, снятое с трупа! — увидев по взгляду собеседника, что тот все еще не убежден, торговец кисло скривился — Контрабанда. Азия, Африка, но вас, месье, подобные вопросы ведь не волнуют? Клянусь всем волшебным, все вещи — чистые!

Немного подержав старика в напряжении тяжелым взглядом, Гарри слабо кивнул Малфою.

— Говорит, можно и серьги брать, — пожал он плечами, и цокнул языком. — Вроде не врет.

Обмануть мастера-легилимента, даже если он в данный момент не читает чужие мысли, задача нетривиальная, впрочем, бывает всякое.

— Гарри, мне кулон нравится, — неуверенно кивнул Драко. — А сколько стоит? У меня только семьдесят есть, весь год экономил.

— Значит, будем торговаться, — повернувшись к торговцу, Гарри красноречиво вздернул брови. Добавить недостающее он даже не предлагал, зная, что Малфой откажется в любом случае.

— Всего каких-то жалкихсто двадцать пять галлеонов, месье, — озвучил действительно смешную цену Француз. — В Африке постоянно голод, зато много алмазов с золотом. Впрочем, если вы соизволите оценить профессиональным взглядом несколько безделушек, месье...

— Диггз. Оскар Диггз, — ответил Гарри, и утвердительно кивнул. — Несите.

Не успел он закончить фразу, как торговец уже скрылся в подсобных подземельях.

— Договоримся, — пояснил Поттер Малфою.

* * *

— Спасибо, я тебе должен, Гарри, — шагая среди лачуг, Драко все вертел в руках подарок для мамы на день рожденья, не в силах насмотреться на игру солнечных лучей, отражающихся меж граней бриллианта.

В свое время он наслушался историй о Лютном Переулке в Лондоне, но у французов, до чего культурные люди, все оказалось совершенно иначе! Здесь даже контрабандисты, грабители, убийцы и воры вежливо раскланивались, и с удовольствием уступали дорогу детям, а скупщики краденного угощали горячим шоколадом! Раньше Драко считал, что самая лучшая в мире страна — Британия, но сейчас он стремительно менял свое мнение. За всю Францию он говорить не мог, но Прованс — точно лучшее место в мире!

— Брось, мне это ничего не стоило, — рассеяно кивнул Гарри, сворачивая к нормальным улицам магической деревушки. «Отзывчивого» взгляда и «доброй» улыбки пока хватало, дабы отбить охоту поздороваться у всех желающих, однако на выходе из ломбарда он заметил слежку, а тут еще и Драко с побрякушкой...

Конечно, это не значило, что здешние крысы обязательно нападут, скорее, просто собирались проследить до конца кварталов, ведь такие люди никогда не атакуют кого-то, пока не почувствуют себя уверенными в исходе столкновения. А у Гарри неплохо получалось заставить людей ощутить сомнения в собственных силах. В их силах.

И все же, возможность ввязаться в драку его, наверное впервые в жизни, не радовала. Не потому, что боялся каких-то отбросов, которые едва ли даже в школу когда-то ходили, в конце концов, и сотни шакалов не хватит, чтобы справиться с одним львом. Сомнения вызывал Драко. Конечно, у Малфоя-младшего при себе была палочка, и его даже чему-то учили, но как тот поведет себя при нападении, можно было только догадываться.

— Что здесь...? — начал вопрос Драко, выйдя с кузеном за угол, однако был прерван легшей на его плечо рукой.

-Молчи. Это не наше дело, — произнес Гарри, напряженно глядя на подступавших к двум девушкам бандитов.

Точнее, девушке и ребенку. А если еще точнее, двух вейл, одну в легком воздушном небесно-голубого цвета платье с открытой спиной, и вторую, кутающуюся в мантию с капюшоном.

— Но... им нужно помочь! — вынув из кармана палочку, Драко, было, рванул вперед, однако рука Поттера держала, будто стальной капкан.

— Вейле? — с сомнением хмыкнул Гарри. Конечно, людям, в свое время, удалось вытеснить крылатых дев из Исландии, но произошло это лишь потому, что о «мерзких человеках” кое-кто слишком хорошо думал.

Люди так в свое время уничтожили множество рас, а остальные низвели до жалкого положения: мерфолки, сатиры, горгоны, великаны, йотуны, тролли... разве что, кентавры сами в небеса досмотрелись, да с гоблинами не вышло. Карлики сами могли провести кого угодно, и с радостью этим занимались, пока их не заколдовали на честность. Кого они там настолько разозлили, что кто-то проклял целый народ, история не сохранила, это уж совсем древность. Но даже тогда зеленокожие совершенно не имели ни чувства меры, ни самосохранения, потому что Гарри даже представить себе не мог, насколько сложнее заставить всех представителей целой нации, и всех их потомков, говорить «только правду», нежели попросту их уничтожить.

Как ни неприятно ему было это признавать, основные преимущества человека над остальными расами — это коварство и вероломность. В свое время подмяли под себя остальные расы даже не маги, а, в основном, сквибы и простые магглы. Убить спящего великана, прирезать отвернувшегося гоблина, опоить, а затем посадить в клетку вейлу... даже магглы способны достичь поразительно многого, если не брезгуют никакими средствами, а уж волшебники...

И вроде бы понятно, с кого следует брать пример, простаки давно вышли в космос, в то время как «мудрые маги», по-прежнему топчутся на бренной земле и пишут перьями, но...если люди действительно должны быть таковы, Гарри бы не хотелось называть себя «человеком».

— Ну же, красотка, не бойся, мы тебя не обидим, тебе, наоборот, понравится, — мерзко ухмыльнулся осторожно приближающийся к вейлам, за чьими спинами был тупик, черноволосый усатый здоровяк в черной мантии. То ли испанец, то ли итальянец, Гарри так, сходу, не разобрал. В любом случае, эти господа явно были приезжими.

— Дегенераты, — обреченно покачал головой он, ожидая увидеть сейчас представление. И не прогадал.

— Fleur, внучка, будь хорошей девочкой, отвернись, и закрой ушки, бабушка сейчас чуть-чуть поиграет с настоящими мужчинами.

— Oui grandmama, — раздался из под капюшона высокий певучий голос. Через секунду, девочка действительно склонила прикрытую капюшоном голову, и заткнула ладонями уши.

Положив руку на плечо девочке, вейла мягко отодвинула ее за спину, а в следующую секунду со свободной ладони белокурой красавицы сорвались потоки пламени. Двое бандитов с криками вспыхнули, будто свечи, а третьему женщина ударом полутрансформировавшейся руки, разворотила горло.

В небо взмыл фонтан крови, а остальные еще даже не успели вскинуть палочки. Невероятное зрелище. Гарри впитывалжадным взглядом покрывшуюся золотистой чешуей руку, хищные, птичьи черты лица еще секунду назад очаровательной... да что там, именно сейчас, как никогда прекрасной вейлы, и даже забыл, как дышать.

Отбивающая голой рукой заклятья дева битв, прикрывающая собой ребенка, выглядела, выглядела...

— Brynhildr... — едва слышно прошептал Гарри. Поначалу светлые волосы ввели его в заблуждение, но сейчас он во всех подробностях вспомнил лицо, что почти два года видел в подземных чертогах едва ли не каждый день.

Вейла с легкостью теснила сразу пятерых противников, забрасывая их все новыми сгустками пламени. И, очевидно, должна была вскорости с ними расправиться, однако, в какой-то момент на крыше за спиной женщины встали двое с сетью в руках.

— Ну уж нет!— раздался в переулке рык на гобблидуке, и со взметнувшейся вверх ладони Поттера, в охотников сорвались две серебристые молнии.

Вейла, как раз, разворотила когтистой лапой грудную клетку последнему нападавшему, когда за ее спиной на мостовую с громким шлепком рухнули два тела и сеть.

— Pourqui?— стоило угрозе исчезнуть, и женщина вновь превратилась в миловидного ангела, ее не портило даже то, что она, явно наслаждаясь процессом, слизывала кровь с пальцев. Только красило.

— Yan`ielyubl`yucog`dastrelyayutv`sp`inu.— ,будто проглотив ком, с трудом произнес Гарри. Русский ему давался хуже всего.

Мягко поддерживая девочку за плечи, вейла осторожно повела её мимо луж крови.

— Merci! — улыбнулось ему милое личико из-под капюшона. Самое прекрасное, что он только видел в жизни.

Гарри посмотрел в бездонные, улыбающиеся голубые глаза, и не смог отвести взгляд. Нет, эта девочка точно не закрывала глаза при нападении. Он снова забыл, как дышать. Вейлы давно ушли, а он так и стоял рядом с заваленным трупами тупиком, и с глупым лицом смотрел в пустоту, приоткрыв рот.

— Fleur... — В себя Гарри пришел только когда чуть не хлопнулся в обморок от удушья.

— Драко? — оглянувшись по сторонам, он обнаружил блондина, издающим всхлипы у края канавы. Нет, конечно, Малфой не плакал. Занимался Драко кое-чем менее аппетитным. — Что это с тобой?

— У... убили. Раз, и... — перегнувшись через край канавы, Драко вновь попытался избавиться от остатков завтрака.— Кхех... Гарри, скажи... а это правда, что вейлы едят людей?

— Нет, конечно, — невозмутимо шмыгнул носом растрепанный брюнет в черных очках-велосипедах. — Ну, только плохих и очень редко...

— Уэээ...!

— Дыши чаще, Драко, одному моему знакомому помогло. И что ты так реагируешь, это же всего лишь мясо? Ничуть не отличается от того что на кухне... — постарался приободрить Гарри кузена. Тот лишь еще сильнее побледнел, и вновь склонился над стоком. — Да, слабенький ты еще. Чего здесь удивительного? Люди, они, как бурдюки с водой, стоит проделать дырку, и...

Услышав, что всхлипы только усиливаются, Гарри пренебрежительно взмахнул рукой, и, отвернувшись, извлек засапожник. Начатое стоило довести до конца. Хармворт как-то рассказывал, что когда потрошишь отребье, первым делом, нужно осмотреть зубы, будто часто попадаются золотые. Не устарела ли информация с сороковых годов?

— Ладно, будь здесь, и никуда не уходи, я быстро.

— Стой!!! — испуганно вскричал Драко. — Гарри, я с тобой.

— Уверен? Зрелище будет не самым приятным.

— Гарри!! — в глазах Малфоя стучалась паника. — Не оставляй меня здесь, пожалуйста...

Протянув руку мальчишке, Гарри рывком поставил того на ноги.

— Эй, да ты что, кузен? Да я никогда... — запнувшись, он со злостью схватился за голову. — Прости, похоже, слишком долго провел среди гоблинов. Давай пойдем отсюда.

— Н-ничего. — дрожащий, белый, как снег Драко, отрицательно затряс головой. — Я в пор-рядке, что ты хотел?

-Забрать ножи, ну и посмотреть, не было ли у покойных с собой чего интересного? — грустно вздохнул Гарри, заглядывая в кончающийся тупиком переулок.

— М-мародерство?

— Трофеи! — Возмущенно выкрикнул Гарри. — Будем осматривать только моих. Понимаешь, если убить и не грабить, получается, будто ты оборвал чужую жизнь бесцельно. Для развлечения, а это плохо. Жизнь слишком прекрасна, чтобы обрывать ее просто так. В конце концов, можно было бы просто оглушить, или там, покалечить, если уж кто-то встал у тебя на дороге, но убивать...

Встряхнув головой, Драко громко похлопал себя по лицу.

— А... они?

— Женщины... — сокрушенно пожал плечами брюнет, старательно обходя тела. — Кстати, ты при виде вейл что-то почувствовал?

— С-страшно!

— Хм, да. Сведений недостаточно. — Гарри задумчиво подергал дужку очков.

— Ты о чем?

— Ну, у них есть особая магия, делающая их привлекательными. Причем, действует на мужчин, вне зависимости от возраста, — печально вздохнул Гарри. — Думал сравнить ощущения, чтобы узнать каково это. Тебя, похоже, что не берет, из-за ммм... предков. А как по мне, так вейлы, это самое прекрасное, что я видел в жизни! Особенно, эта Fleur.

— Эх — разжав челюсти мертвецу, уже прошедшийся по карманам покойников, и, присвоивший себе пару мешочков с монетами, Гарри принялся осматривать его зубы с тщательностью стоматолога. — Интересно, магия это, или все-таки нет?

Глава 2

Non! Rien de rien ...

Non! Je ne regrette rien

Ni le bien qu’on m’a fait

Ni le mal tout ?a m’est bien ?gal!

Non! Rien de rien ...

Non! Je ne regrette rien...

C’est pay?, balay?, oubli?

Je me fous du pass?!

Michel Vaucaire “Je ne regrette rien”

Во дворе стоявшего в стороне от поселка волшебников особняка Блэков, на изумрудно— зеленой траве, друг напротив друга застыли две фигуры. Один — длинноволосый платиновый блондин в белых льняных доспехах с развевающимся за спиной белоснежным плащом, вооруженный катаной, а второй — жгучий зеленоглазый брюнет в черной, как ночь, броне из кожи дракона, небрежно удерживающий одной рукой каролинг. За его спиной плащ, разумеется, был цвета воронова крыла. Эти двое выглядели, как день и ночь, как легендарные воители света и тьмы, обреченные вечно противостоять друг другу...

Элегантный, серьезный, сосредоточенный «светлый» с ровным золотистым загаром, идеально уложенной прической и маникюром, против издевательски скалящегося бледного растрепанного варвара со слабыми следами ожогов на правой щеке. Все портил возраст. «Воин Добра и Света», если бы на него посмотрела любая представительница женского пола, выглядел бы в лучшем случае «мило», а вот его противник... ну, на то они и темные, в конце-то концов.

— Напомни, почему мы фехтуем здесь, а не в дуэльном зале? — совершенно не торжественно оборвал напряженную, как струна, тишину, блондин.

— Свежий воздух — полезен, Драко, — великодушно обронил «варвар».

— Да, а коситься на вейловскую скалу зачем? — Скептически нахмурился обладатель катаны. Через секунду его осенило, и уже лицо светловосого приняло издевательское выражение. — Нет! Только не говори, что действительно думаешь, будто бы эта... как же там, Флавер? Нет, Тьюлип... опять нет, как же...

— Замолчи.

— Нет-нет, дай мне сначала вспомнить! Так вот, ты действительно думаешь, будто бы эта, о, Флёр, точно, что эта Флёр на нас сейчас смотрит? — прикрыв лицо руками, Драко оглушительно расхохотался. — Ах-ха, Гарри, даже если она действительно сейчас там, только представь, каковы шансы на то, что в данный момент она находится у выхода? Теперь, что оттуда видна эта часть побережья? Какова вероятность, что она, даже если все это каким-то чудом совпало, сейчас смотрит на двор резиденции Блэк?

-Я чувствую, — немного помявшись, признался Гарри

— Что? — с сомнением хмыкнул Драко.

— Я чувствую, когда за мной наблюдают. Всегда.

— О? — только и нашел, что сказать «воин света».

— Когда жил у гоблинов, появилось, — пожал плечами Гарри.

— И все равно не пойму, зачем красоваться перед девчонками? Девочки — говно, — весомо заключил Драко.

В следующую секунду катана улетела куда-то к крыльцу, а перед глазами наследника Малфоев застыло лезвие каролинга. Пусть тренировочного, но пусть и без повреждений, боль-то от тренировочных клинков настоящая.

— Драко, слушай внимательно, и запоминай, потому что повторяться не буду, — усмехнулся Гарри, поигрывая мечом. — Если ты не хочешь со мной поссориться, ты ведь не хочешь, верно? Я так и думал. Так вот, никогда, никогда не употребляй эти два слова в одном предложении. Девочки и ... несовместимы, они даже в туалет, когда ходят, не какают, а «пудрят носик».

— А если очень хочется? — удивленно округлил глаза Драко, продолжая лежать на земле.

— Даже тогда. Просто в этом случае у них уходит очень много пудры, — убрав клинок в ножны, Гарри задумчиво цокнул языком и протянул руку, помогая подняться Малфою на ноги.

— Хорошо, что я не родился девочкой...

— Я тоже за себя рад, — очень серьезно кивнул Гарри. В действительности он-то знал, что внутри все люди одинаковы, особенно, если в них хорошенько поковыряться мечом, но шутить над Драко было удивительно весело...

Передернув плечами, Малфой протянул руку к крыльцу, и через секунду в его ладонь легла рукоять катаны.

— О, а ты эти два года не стоял на месте.

— А то! — взглянув на погрустневшее лицо Гарри, Драко осторожно спросил. — Тяжело без магии?

— Справлюсь, — непререкаемым тоном ответил Гарри. Ни один мускул не дрогнул на его серьезном лице. — Кстати, тебя не особенно это ведь поразило?

— Мусаши-сэнсэй однажды сказал: магия — такой же инструмент, как и любой другой, и, как с любым другим инструментом, главное— это рука, которая его держит, — торжественно кивнул Драко. — Храбрец с мечом лучше, чем трус или дурак с заклинанием. По моему, он прав, хотя отцу его слова почему-то не понравились...

— Представляю, — согласно присвистнул Гарри, вставая в стойку. — Хм, тогда удивительно, что ты все еще у него учишься.

— Контракт, — беззаботно пожал плечами блондин. — Связь между учителем и учеником способен оборвать только кто-то из них дво... ах да, кому я это. В общем, папе приходится терпеть...

— Ясно, — прищурился Гарри, глядя в лицо злорадно усмехающемуся мальчишке. К сэру Малфою он относился не очень хорошо. Не то, чтобы у него действительно были какие-то особые причины недолюбливать, но...

Он неплохо умел чувствовать разумных. Никакой мистики, просто Гарри всегда знал, попытается ли сейчас напасть тот или иной гоблин, либо нет. Ему был неприятен зельевар, но при этом он вполне ясно чувствовал, что тот ничего против него не замышляет. Блэки, отец, Руфус Скримджер... Гарри было достаточно нескольких минут разговора с большинством людей, чтобы понять, чего стоит от них ожидать. А вот у Малфоя-старшего — был «холодный», совершенно пустой взгляд. В природных окклюментных щитах ли дело, или в чем-то другом, но Гарри понятия не имел, как тот поведет себя в следующую секунду. Людям с таким талантом наверняка великолепно дается покер. Проклятье, даже при встрече со зверем он всегда чувствовал, собирается тот напасть, или же сейчас пройдет мимо, а здесь — глухая стена. Это было... не страшно, нет, неудобно.

И все же Гарри хотел бы как-то помочь Драко поладить с родителями. К сожалению, ему был известен только способ, которым помирились Сириус с дядей. В силу возраста, Драко он не подходил.

Грустно завыл выскочивший из дома на крыльцо пес. Огромный черный ньюфаундленд с ярко— голубыми глазами. Сириус.

— Неужели так грустно, крестный?

— Ауу! — Подтвердил тот догадку Гарри.

Гестия и Нарцисса с утра аппарировали в Монтэ-Карло, оставив мистера Блэка с Корвусом на растерзание Вальбурге. Дядя Северус благоразумно сбежал на пляж, поскольку внезапно он для себя открыл, что быть зельеваром вообще-то не так уж плохо. Эксперт по бальзамам и мазям, а также по их нанесению. Учитывая регулярные занятия фехтованием... в общем, с пляжа дядя практически не вылезал.

Хотя ему и приходилось постоянно носить пристегнутыми к левому предплечью ножны с палочкой, в связи с «набитой» по молодости занятной татуировкой. На континенте мистер Риддл особенно отметиться не успел, по крайней мере, в Европе, однако же «Черная метка» стала знаком довольно-таки широко известным. В Африке, Штатах, и той же Индии, дела со смертностью обстояли ничуть не лучше, нежели в Британии во время войны, но Волдеморт был единственным магом со времен Гриндевальда, попытавшимся захватить целую страну. Не то, чтобы кого-то беспокоили чужие темные лорды, пока они не оказываются у порога твоего дома, но как занятный случай, Волдеморт был известен. Равно, как его победитель.

— Фенрир где-то здесь бродит, так что ты бы поосторожнее, не понимаю, почему, но кажется, ты ему не нравишься.

Возмущенно взвыв, пес прыгнул с крыльца, в полете перекинувшись в человека. Ну, как человека, высокий голубоглазый брюнет в черной футболке с эмблемой “AC/DC”, серых шортах и резиновых шлепках, с длинными вьющимися волосами и серьгами в ушах. На уважаемого в научном мире профессора, наследника древнего рода Блэка, и заместителя директора Дурмстранга, Сириус, по крайней мере, походил слабо.

— Здорово, малышня, вижу, вы здесь играетесь? Молодцы. Соплив... кх-кх, Северуса, часом не видели?

— Как всегда, проводит исследования. Говорит, редко доводится к такому материалу «прикоснуться», — не сговариваясь, нагло соврали двое.

— Ох, кто бы мне десять лет назад сказал, что все обернется так:вечный неудачник Снейп на пляже лапает красоток, а я, старый трухлявый пень, который скоро отрастит пузо, в это время со всех сторон окружен мелкими, сопливыми, гадящими... — заметив, как двое, обменявшись понимающими взглядами, изменили хват мечей, Сириус вдруг как-то занервничал. — Да что это вы, ребята, я же совсем не вас...

Медленно отступая к дороге под направленными на него лезвиями клинков, Блэк, с поднятыми руками, вдруг резко развернулся, и с хлопком растворился в воздухе.

— Сбежал... — печально протянул Драко.

— Ничего, знаю я несколько зелий... — где— то, за многие километры от собственного особняка крестный отец Спасителя Британии начал икать.

— En garde! — воскликнул Драко, принимая атакующую стойку.

* * *

— Скажи-ка мне, внучка, за чем это ты таким наблюдаешь? — неожиданно подкралась к всматривающееся куда-точерез бронзовую подзорную трубу девочке, вейла. — Твои кузины снова жалуются, будто ты отлыниваешь от занятий.

— Ни за чем, бабушка! — подозрительно быстро воскликнула Флер, резко отпрыгнув от входа. — Эти набитые дуры все время только и делают, что бахвалятся своими успехами, да смеются, какая я маленькая, но стоит дойти до дела, и весь их гонор тут же куда-то девается! Зачем мне возиться с этими ...*1?

— Флёр, сколько раз повторять, такие слова неприемлемы для юной леди. Откуда ты ихтолько узнала? Дружки Жерара, наверное, не следили за речью, ох уж эти грубые мужланы...

— И все равно пошли эти ...*2 в ...*3!

— Кхм... ладно, я этого не слышала, — старая, пережившая несколько революций и две мировых войны вейла немного зарделась. — Хорошая попытка, но не думай, что тебе удастся ути от вопроса. Неужели два встреченных нами на днях в трущобах молодых человека, стало быть, не имеют к тому, что ты пропускаешь тренировку, никакого отношения?

— Бабушка, но ты посмотри! — возмущенно кивнула Флер на побережье. — Это же... а как месье полугоблин тогда эти ножи бросил! Фух, и с крыши уже падают мертвецы. Никогда не видела такой скорости... о, Вотан!

Восхищение девочки умением поединщиков было продиктовано вовсе не природной вейловской кровожадностью, хотя и ей тоже, а, скорее, обратной стороной дара очаровывать окружающих. У нее были очень добрые, любящие родители, и потому Флер узнала, что для вейлы, не способной себя защитить, если она окажется среди толпы, есть только два возможных выхода из этой ситуации. Первый, хотя культурные девочки таких слов знать не должны — оказаться затраханной той самой толпой до смерти, а второй — попасть в рабство, если повезет, и, среди людей окажется кто-то достаточно сильный, чтобы заставить окружающих себя слушать. Ни того, ни другого Флер для себя не хотела.

А хотела она обучиться людской магии. И поскольку родственницы со стороны бабушки человеческим волшебством не владели, а в сравнении с приемами вейл, людская магия имеет гораздо более широкий диапазон применения... конечно, можно было бы проходить обучение на дому, благо, состояние семьи позволяло, но, образование в таком случае едва ли будет систематическим.

В отличие от глупых магглов, в волшебном мире учителями становились лишь самые уважаемые и добившиеся наибольших успехов в своем деле, маги. Лучшие мастера чар, зельевары, знатоки рун и гении арифмантики. Люди, что достигнув в своем деле всего, что только возможно для смертного, решили передать толику своих знаний и мудрости младшему поколению. Их положение в волшебном сообществе было настолько высоко, что личности отдельных профессоров были влиятельнее большинства членов парламента. А слово директора магической школы часто было весомее слова министра Магии.

В общем, учитывая планы поступить в этом году в Шармбаттон, о Флёр Делакур можно было сказать, что она разбирается в том, с какой стороны нужно браться за меч. И, если маленький блондин с катаной демонстрировал, по ее мнению, неплохие таланты к фехтованию для своего возраста, то время от времени поправляющий его, закутанный в темный плащ «карлик», явно носил звание не ниже мастера, если не выше...

— Внучка... это не Один. — Мрачно вздохнула вейла, краем глаза следя за приближающимся к поединщикам хромым волшебником. — Родственник, поговаривают. И если я не ошибаюсь, милый молодой человек, что отважно пришел к нам на помощь, к гоблинам отношения не имеет.

— А кто он, бабушка?

— Моуди. Потомок проклятого Сигурда. Слышала, у него есть приемный сын, Гарри Поттер. Да, точно, помню, шесть лет назад был громкий скандал с опекой.

— Тот, который Темного Лорда убил?

— Верно, внучка.

— Но ему же должно быть семь, или восемь!

— Возраст в нашем мире — это еще не все. Существует много способов обмануть природу, и даже иногда — само время. Заклятья, маховики, особые зелья... удивительно, что от него так несет тьмой и гоблинами. Подумать не могла, что это человек, пока не увидела этих двоих рядом...

— Бабушка?

— Да, Флёр?

— Это ведь о нем говорили руны? — тихо прошептала девочка, медленно выдохнула. — Как в старых сагах?

— Пророчества туманны и не однозначны. Часто понять, о чем они говорили можно лишь после того, как они будут исполнены... — осторожно покачала головой вейла. Почему-то молодые редко вспоминают, что старые саги плохо заканчиваются.

— Но... «Человек, что заглянул в лицо зверю, и сумел его укротить. Тот, в чьих глазах горят отблески подземных глубин, тот, чье чело объято пламенем. Друг гоблинам, и враг великанам...», это он, тот, кто сумеет меня одолеть, да?

— Если это так, судьба сама вас сведет вновь, когда придет время. А пока, я запрещаю тебе искать с ним встречи.

— Но...

— Никаких «Но», Флёр. Я запрещаю.

— Хорошо, бабушка, — склонив голову, покорно кивнула девочка, и, тем не менее, в ее глазах мелькали веселые бесенята.

Трехсотлетняя вейла, слишком хорошо знавшая внучку, чтобы поверить «ангельским глазкам», обреченно вздохнула.

* * *

— Месье Диггз, какая радость вновь видеть вас! — подхватился из-за прилавка старик, стоило ему увидеть входящего в открывшуюся со звоном дверь. — Вот, прошу вас, возьмите, это половина награды за распознанное вами кольцо. Поверить не могу, что гоблины заплатили мне за то, что отдал им их же вещь! А еще они пообещали мне покровительство. Воистину, удача вошла вместе с вами в мой дом!

— Не стоит, месье Пекур, это всего лишь была услуга, в обмен на услугу. Мое ремесло в ином, — невозмутимо отвел ладонью в сторону кошелек, Гарри. На прилавок просыпалось с полдюжины золотых зубов.

— О! не часто в наши времена можно встретить разумного, что чтит традиции! — с уважением во взгляде покачал головой торговец, и, оценив взглядом стоимость «трофеев», вернулся к прилавку.

— Поговаривают, будто бы эта присказка — единственная, что переходит из тысячелетия в тысячелетие без изменений, — хмыкнул Гарри, принимая от старика три сикля и два галлеона. Небольшие деньги, но зато честные.

— Вы и в этом, несомненно, правы, месье! Кофе, или, может быть, изволите чего-то покрепче?

— Прошу прощения, Луи, дела. Я и так зашел только, чтобы спросить, как все прошло с гоблинами. Вижу, все хорошо.

— Просто замечательно, месье Диггз! Отныне старый Луи будет вечно вам благодарен! — всплеснул руками торговец. — И если вам понадобится что-то купить, или продать, а может быть, просто выпить со стариком чаю, двери моей лавки для вас открыты в любое время, с восьми, до двадцати двух ноль — ноль.

— Au revoir*4! — с усмешкой кивнул старику Гарри, разворачиваясь к выходу.

— Au revoir! — Донеслось ему вслед, перед тем, как дверь за его спиной хлопнула.

Остановившись посреди улочки, Гарри с сомнением огляделся по сторонам, раздумывая, куда бы пойти дальше. Вокруг было как-то подозрительно тихо. Нахмурившись, он поправил перевязь с мечом, и неторопливо пошел к границе преступного района.

В особняк возвращаться пока не хотелось, потому что там должен был быть Драко, если вернулся с пляжа. Не то, чтобы он что-то имел против Малфоя, но... просто устал. Терпеть изо дня в день разные «почему?», «зачем?», «откуда?», и тысячи других постоянно появляющихся у блондина вопросов, было сложно. Особенно после гоблинов, которые обращались к нему только тогда, когда для разговора действительно были причины. Эх...

Нет, улицы определенно, с последнего посещения этого места, стали чище! И не только в смысле обитателей. Задумчиво шагая по практически пустым улицам, Гарри даже впал в некоторую прострацию, так мало здесь было сейчас народа. И даже те, что попадались ему на глаза, едва заметив незнакомца, тут же старались скрыться в домах.

— Monsior! — Окликнули его из-за спины. — Вы не мочь оказать мне одна услуга?

Обернувшись, Гарри увидел закутанную в голубой плащ низкорослую фигуру. Ну, как низкорослую, для взрослого человека-то, да...

— Mademoiselle? — Прокашлявшись, чтобы не рассмеяться от этого издевательства над глаголами и временами, Гарри правой рукой встопорщил волосы. Хотя этого и не было видно под капюшоном. — Можете говорить по-французски, я вас пойму.

— Нет, нет, говор`ить с иностр`анец, быть очень хор`оший пр`актика! — задорно воскликнула незнакомка. — Fleur, меня звать Fleur Delacour, monsior.

— Поттер. Гарри Поттер, — ответил он, чуть поморщившись. Все же, широкая известность, как спасителя Британии, была далеко не самой приятной вещью. Едва заслышав это, в общем-то, не особенно редкое среди магглов имя, волшебники обычно ненадолго впадали в ступор, а потом начинали чего-то ждать. То ли кролика из шляпы, то ли связки платков из рукава, то ли букета цветов из задницы...

— Un grand plaisir de te rencontrer*5, `Арри Поттер. Vous*6 не мочь оказать небольшой помощь дама? Дело в том, что я немножечко потер`яться!

— Не то место, в котором бы стоило отходить от родственников — покачал головой Гарри.

— Н`ет, н`ет, здесь сейчас быть полностью безопасно! После того, как пр`еезжие на нас напасть, бабушка быть очень зла, и пообещать главный банд`ит отг`езать я... думать, что, что-то важное. Ох! — запнувшись, девочка подозрительно посмотрела на Гарри. — Fleur пр`огово`иться, да?

— Да, проговор`иться... оказывается, не поте`яться, а все же сбежать?

— Insolent*7! Женщина нельзя гово`ить такое! — обвиняюще ткнули в его нагрудник пальцем, причем так, чтобы затруднить доступ к мечу в тот момент. — Когда `езультат не мьеняться, `азницы нет!

— А вот и... хорошо, — помня наставление отца насчет споров с женщинами, медленно кивнул Гарри, испытующе глядя в глаза наглой девочке. И, пожалуй, впервые в жизни, его усилия оказались бесплодны. Гоблины, тролли, да что там, даже гигантская саламандра испугалась, встретившись с ним взглядом, а эта Флер... проклятье, да она веселилась! Опешив, Гарри даже сам не заметил, как отвел руку в сторону.

— `Арри Потте — за свой вина ты быть об`язан плать`ить. — непререкаемым тоном сообщил ему тонкий певучий голос. — А я сегодня, как `аз, еще не обьедать.

Мда, и это Малфоя он совсем недавно еще считал чересчур подвижным, и утомительным... похоже, наступило время пересмотреть свои представления. Шагая вслед за тянущей его вперед «реактивной» девочкой, Гарри все никак не мог понять, по какой причине он, собственно, это делает? Ни одной весомой или, хотя бы, разумной, не находилось, и все же он почему-то продолжал регулярно переставлять ноги, а вскоре уже бежал наравне с ней. Разумно это, или же нет, но не бывать такому, чтоб Гарри Поттера обогнала какая-то там девчонка!

____________________________________________

*1 — непереводимое гоблинское ругательство.

*2 — непереводимое гоблинское ругательство.

*3 — непереводимое гоблинское ругательство.

*4 — до свидания

*5 — приятно познакомиться

*6 — вы

*7 — наглец

П. А. это были три разных ругательства.

Глава 3

I was so high I did not recognize

The fire burning in her eyes

The chaos that controlled my mind

Whispered goodbye and she got on a plane

Never to return again

But always in my heart

This love has taken its toll on me

She said Goodbye too many times before

And her heart is breaking in front of me

I have no choice cause I won't say goodbye anymore

Maroon 5 “This love”

— Буйабес, трюфели, фондю, рататуй, таленад, ниццкий салат, киш, дюжину круассанов, крем-брюле, профитроли... — продолжал перечислять Гарри названия из меню под все расширяющимися глазами официанта. И только назвав едва ли не половину меню, он вспомнил, что явился сюда, собственно, не один. — Флер, а ты что будешь?

— Я...

— Месье, вы уверены, что подобная сумма вас не стеснит, все же у нас...

Молча поймав взгляд вмиг взбледнувшего официанта, Гарри с негромким щелчком отстегнул с пояса ножны, после чего с грохотом припечатал ими крышку стола.

— Прошу прощения, месье, — склонил голову подтянутый темноволосый мужчина с короткими усиками, выглядевший солиднее иных посетителей, и все же, garcon.Все-таки Гарри был чуть-чуть злопамятным. — Если я вас оскорбил...

— Что вы, месье, никаких проблем, — одним движением стянув с головы капюшон, он учтиво кивнул. — Если бы вы меня обидели, вы бы об этом уже узнали. Флер?

— Я... — список, озвученный девочкой, оказался короче Поттеровского. Ненамного.

Жареные улитки, лягушачьи лапки, сырые устрицы... кого повпечатлительнее, например,Малфоя, подобные блюда могли испугать. В случае же Гарри Поттера... всяко лучше, чем пицца. И уж тем более то, чем он питался несколько месяцев в Свартальфхейме. Что действительно вызывало уважение Гарри, так это аппетит девочки.

Конечно, ела она грациозно и удивительно аккуратно, но! Она едва-едва от него отставала, а самого Гарри даже гоблины уважительно оглядывали во время пира. В целом, волшебники, оборотни и, похоже, вейлы в любом случае отличаются от магглов повышенной прожорливостью. Хотя большую часть энергии для своих способностей они поглощают из окружающей среды, но даже этого недостаточно. И чем выше магический потенциал, тем больше энергии нужно. Подойдет все: пирожные, шоколад, огневиски, «лимонные дольки»... ну и, конечно, кровь и плоть разумных. Последним злоупатребляли только ведьмы, оборотни и темные маги, а вампиры без крови и вовсе жить не могли.

Предаваясь размышлениям Гарри расправился и с первым, и со вторым, и вот уже приступил к десерту, ловя себя на странном ощущении, будто бы на него наложили Империус. Невероятная легкость в теле, тепло поднимается изнутри и желание, чтобы так продолжалось вечность. “Imperio” было бы самым страшным заклятьем из тройки, если бы действовало на всех безоговорочно. И даже притом, что волшебники с достаточно сильной волей, зная, с чем столкнулись, могли его побороть, если воля нападавшего не была крепче. В первую войну именно оно доставило волшебникам большего всего неприятностей. Когда, подчиняясь заклятью врага, тебя в любой момент могут попытаться убить собственные дети, родители, друзья, и просто знакомые... отец говорил, что было непросто.

Самим непростительным Гарри никто пока не учил, но уже здесь, в Провансе, дядя Северус попытался наложить на него «Imperio» и приказать использовать магию. Радоваться или горевать, а сила воли Поттера оказалась крепче. Даже совместная попытка с Сириусом закончилась пшиком, а вот отец к «веселому» эксперименту присоединяться не стал. Рисковать воздействовать своей магией на, и без того «не самый здравый» рассудок Британии, аврор категорически отказался.

Вейловские чары оказывали влияние отнюдь не только на Поттера, так что Гарри представилась занимательная возможность испытать на практике некоторые таланты Траина. А именно: вселять в окружающих ужас. Получилось очень забавно, хотя и плохо для посещаемости кафе: сначала отдыхающие поворачивали головы к закутанной в легкую голубую атласную мантию Флер, затем замечали клинок на столе, переводили взгляды на его обладателя... резко отворачивались, и через несколько минут все повторялось снова. Даже официант, когда двое уже почти разобрались с десертом, проходя мимо столика из светлого дерева, лишь на секунду задержался, чтобы оставить книжку со счетом, и тут же сбежал обслуживать остальных.

— Merci, `Арри Поттер`, я нико`да раньше не быть здесь. — Промокнула губы салфеткой Флер, — нужно будет обязательно показать grandmama это место, «Méditerranée». Сколько я быть должна?

— Нисколько, я был груб, и просто обязан искупить свою вину, — страдальчески вздохнул Гарри, мысленно рассуждая, что волшебникам, в принципе, и не нужно быть изобретательными в названиях.

— По-твоему, один невежливый слово может иметь цена золотом?

— Конечно. Оно запросто может стоить жизни, — недоуменно пожал плечами Гарри, вставая со стула.

— Быть мудрый слово, и очень взрослый, — сосредоточенно нахмурилась Флер.

— Не обращай внимания, просто я его где-то слышал, — лениво отмахнулся он, отодвигая стул за спиной девочки. Почему-то в этот момент ему вспомнилась неподражаемая манера отца совмещать уроки этикета с занятиями боевой магией...

— Не думаешь, что тебе пора возвращаться на скалу? — спросил Гарри, положив на книжку мешочек с золотом. Двадцать два галеона, семь сиклей, подумать только, треть зарплаты мелкого министерского клерка за один обед. Гарри даже представить не мог, как вообще эти люди живут. Ну, а он оставил в мешочке двадцать пять.

— Скала! Я еще не видеть скала!

Не успел Гарри сказать хоть что-то, а входная дверь уже хлопнула о косяк, звонко позвонив в колокольчик. Беззвучно чертыхнувшись, он бросился следом на улицу.

Легкая фигурка в голубой мантии будто порхала среди толпы, с невероятным для человека изяществом огибая прохожих. Будто пушинка. Окинув непрерывный поток отдыхающих мрачным взглядом, Гарри задрал голову, рассматривая верхние этажи особняков, на секунду присел и рванул в воздух.

Ухватившись за деревянные перила балкона, он оглянулся, и, примерившись к крыше дома на противоположной стороне улицы, вновь оттолкнулся. Сверху, как Гарри и думал, разобрать, куда мчится девочка, оказалось гораздо проще. И, что даже принесло ему некоторое облегчение, за ними следили. Едва колышущийся из-за мантий невидимок воздух, что почти незаметно на фоне парящих крыш, и легкий, едва уловимый запах, хорошо маскируемый морским ветром. Хорошо, но именно, что незаметно «почти». Весело прищурившись, Гарри снял «невидимую шляпу», и побежал вслед за девочкой по крышам.

В отличие от вейлы, его движения были под стать выдавленному на нагруднике дракону, даже при своем невысоком росте Гарри казался невероятно массивным и способным снести на своем пути любые препятствия. Развевающийся за спиной плащ, то, распахиваясь, принимающий форму крыльев, то кажущийся длинным черным хвостом, лишь усиливал впечатление нечеловеческой природы последнего Поттера. Через несколько минут безумного бега показались крайние дома поселения. Дальше полоса берега отворачивала к югу и находились магические причалы, а прямо впереди возвышались скалы.

— Раааргх! — грозно рыкнув, Гарри оттолкнулся от края крыши и пролетел у девочки над головой.

Пожалуй, из всех способностей ему не хватало именно самолевитации. Даже при том, что аппарация гораздо полезней, мгновенно перемещаться теоретически мог любой взрослый волшебник, а вот полеты... летать без подручных средств были способны лишь два мага в Британии.

Остановившись, Флер весело улыбнулась, попутно пытаясь отдышаться, порыв ветра сорвал с ее головы капюшон и золотистые волосы девочкиразметались в воздухе. Поймав взглядом солнечный зайчик, Гарри едва не промахнулся при приземлении. Лишь каким-то чудом ему удалось в последний момент извернуться и упасть на ноги. Земля отчетливо вздрогнула.

— А ты быть быстр `Арри Поттер. Для человь`ек.

— Можно сказать, что способен обогнать птицу, — прищурился Гарри.

— Insolent! — возмущенно оглядев наглеца, Флер фыркнула и быстро крутнулась на каблуках. Закружившийся ветер плавно поднял ее вверх на скалу, щедро обдав Гарри потоком песка. — А так ты уметь?

— Нет, но... — оттолкнувшись от земли, Гарри приземлился в двух шагах от нее. От удара о камень в воздух поднялось облачко каменной крошки. — Мне и ненужно.

— О! — только и нашла, что сказать Флер.

Какое-то время двое безмолвно осматривали окрестности с вершины утеса. Казалось, они только встретились, но солнце уже начало неумолимо клониться к закату. Потеря ориентации во времени, еще один верный признак империуса. На секунду Гарри пришла в голову мысль кольнуть себя в руку кинжалом, чтобы проверить реакцию болевых рецепторов, но решил, что это будет выглядеть странно. Поиск причин не проводить проверку, кстати, тоже один из признаков заклятья подвластия. Он вновь вспомнил самодовольную ухмылку тянущего его за собой в пропасть тролля...

`Арри поч`ему ты носить плащ?

— Солнечный свет. Я искупался в тролльей крови, и теперь солнце обжигает меня. Пройдет со временем.

— Как сделать Сигги?

— Почти, только здесь еще фигурировала дядина лаборатория и котел, — с жизнерадостной ухмылкой кивнул Гарри. Отвернувшись от солнца, он сбросил капюшон и болезненно сощурился. Гарри не любил врать, но иногда правда может оказаться гораздо более захватывающей, нежели любые выдумки. И гораздо более страшной. — А почему в плаще ты?

— Чары. Пока быть доброй, окружающие пускать слюни. Как только злиться — бежать без оглядка, — грустно улыбнувшись, Флер провела когтем по лбу, сбрасывая с глаз челку. — Иногда казаться, магия быть проклятие, а не дар.

Увидев слезы в глубине глаз девочки, Гарри почувствовал желание ее успокоить и защитить. Нет, до чего удивительная штука, эти вейловские чары! Он быстро шагнул вперед.

— Мне знакомо все это. Слюной, хвала Тору, не истекают, но эти вечные «Мистер Поттер, не желаете ли вы...», немногим лучше, и пугать вроде бы неплохо выходит. И все же думаю, ты неправа. Что может быть плохого в том, что ты чуточку больше, чем человек? Носить маску, казаться не тем, кто есть, бояться кого-то испугать, или разочаровать... магглы занимаются тем же без всякой мистики. Только дурак может быть понятен каждому, так что нужно просто найти людей, которые тебя поймут, и которые достойны доверия. — Гарри так и не понял, когда ее ладонь оказалась у него в руках.

— Быть забавно, что мне это говорить потомок Сигги.

-Ну, его опыт достаточно поучителен. А учитывая, что моих родителей предал их лучший друг, кому разбираться в подобных вещах, как не мне?

— `Арри Поттер быть эксперт по пред`ательство и вероломность?

— Нет, пока еще только учусь.

— У тебя щека быть обожжена.

— Я же говорил, не стоит пренебрегать техникой безопасности, и тем более, тянуться к ингредиентам через кипящий котел, — важно заметил Гарри, подняв воздух палец.

— Это быть неумно, — задорно улыбнулась Флер, и ему в этот момент стало как-то легче. Нет, определенно империус!

-Такова участь мудреца, поступать неразумно, чтобы потом набраться бесценного опыта.

— Дур`ак!

— Что только не сделаешь ради мудрости, — обреченно развел руками Гарри.

Перемигнувшись с ним, Флер громко хихикнула.

— Мне пора уходь`ить. Пока изготовят волшебный палочка, я быть здесь еще две недели. Встретиться ли мы снова?

— Если понадобится, я возьму эту скалу штурмом! — Резко одернул полы плаща Гарри, отчего за его спиной будто бы распахнулись черные крылья.

— Лов`ить на слове, `Арри Поттер, — прищурив правый глаз, Флер отступила на шаг, послала ему воздушный поцелуй, и, повернув пуговицу, растворилась в голубой вспышке

Гарри еще долго стоял на краю утеса, невидяще глядя на солнце, сближающееся с оранжевой в закатных лучах водой Средиземного Моря. Его кожа быстро покраснела, глаза почти ничего не видели, а спину мозолили четыре напряженных взгляда «невидимок», но сейчас его подобные мелочи не беспокоили.

* * *

— Nie dumai o sekundah s visokah, nastupit vriemia sam poimesh naviernoe... — самозабвенно пропел Сириус, глядя на возвращающегося по тропинке из города зельевара в черном костюме. Вообще, тот с утра аппарировал в Британию для переговоров с какими-то поставщиками, а возвращался пешком потому, что кое-кто привык отдыхать только с заблокированными каминами и под антиаппарационным куполом.

Сверля раздраженным взглядом спину «давнего друга», Сириус едва слышно зарычал. Разведчик, мать его Эйлин.

С начала лета они вроде бы примирились, и решили забыть о старых обидах, но что ему, что Снейпу, было тяжело отбросить давнюю взаимную неприязнь. Как бы там ни было, Сириус совсем не забыл, за кого у лорда просил сальноволосый, пусть и начал иногда мыться с тех пор. Да, он знал, что как только выяснилось, что дитя пророчества — Гарри Поттер, Снейп вступил в Орден Феникса, но... в задницу, Сириус, мягко говоря, не любил Сопливиуса и в школьные годы.

Что бы о нем ни думали окружающие, он бы никогда не стал устраивать кому-то рандеву с оборотнем ради шутки. У него была кузина Беллатрикс, мечтающая указать магглам место, которого они заслуживают, Регулус, родители, кичащиеся достижениями, к которым сами не имеют ни малейшего отношения, слизеринские ублюдки, расхаживающие повсюду с задранными носами, и вещающие о том, как скоро поставят всех на колени, и тысячи других причин, чтобы устроить Снейпу шу... к дракклам, какая шутка? Это была именно, что попытка убийства.

Едва ли среди этих причин хотя бы десятая часть относилась к самому Снейпу, а тех, что относились, точно не было достаточно, чтобы лишать кого-нибудь жизни, но... проклятье, кем вообще нужно быть, чтобы устроить кому-то свидание с оборотнем, ради шутки? Нет, несколько кандидатов, конечно, было, но таких людей почему-то никто не считает весельчаками и балагурами.

Сириус знал, что делал, когда «проговорился» о Визжащей Хижине, а Северус, в свою очередь, «знал, что он знал», так что каждая встреча была серьезным испытанием для обеих.

— Никогда не догадывался, что тебя увлекает русский кинематограф, Блэк, — вывел его из мечтательного состояния голос мракоборца, в двух шагах потягивающего виски. С высоты участка перед особняком Блэков открывался отличный вид на волшебный поселок и Сэн Рафаэль. Стеклянный глаз просто намертво прикипел кпляжу.

— Что ты, это Игорь. Удивительно грамотный человек, иногда кажется, будто он знает все.

— Игорь... да, пожалуй, он один из умнейших людей, кого я только знаю. Один из немногих волшебников с докторской степенью в теоретической физике, — рассеяно вздохнул мракоборец, разминая шею. — Когда мы познакомились в начале семидесятых, он работал в советском отделе тайн, у них целый научный городок в Украине был, там еще что-то рвануло года так два назад...

— А как он попал к красноглазому? — задал интересующий его вопрос Сириус. О катастрофе у русских, в Дурмстранге знали лучше, чем в Англии, хотя...

— Глупо вышло. Игорь всегда увлекался искусственным разумом, а все тексты по этой теме мало того, что запрещены, так еще и стоят недешево. Древние греки, атланты, гипербореи... в наше время волшебники и близко не могут подойти к тому, что с легкостью делали маги древности. А бюджетные деньги не бесконечны даже у русских.

— И...?

— И в какой-то момент Каркаров начал подрабатывать, чтобы свои исследования окупить. Перегонял контрабандой бронебрюхов через Карпаты, торговал алмазами, перевозил в Скандинавию байкальскую рыбу, незаконно вел археологические раскопки... в общем, на пару-тройку смертных приговоров, преступлений себе обеспечил.

— Е..!

— То-то же, мы вчетвером как-то ему помогали с драконами. Потом пару раз вместе ездили на раскопки, еще кое-какие дела... ладно, все это былое. В общем, однажды госбезопасность поймала его на горячем, и Каркарову пришлось податься в бега. Ничего по-настоящему вредного он не совершил, так что искать его совсем уж рьяно не должны были. Не повезло с выбранной страной.

— Британия...

— Да, темный маг редкой силы, государственный преступник, и все-такое. У нас тогда Томми как раз решил показать зубки, так что ко всем подозрительным...

— Его бросили бы в Азкабан, не разбираясь, — мрачно кивнул Сириус. С некоторых пор о родном министерстве он не строил иллюзий.

— Или, сразу отдали дементорам, все равно чужестранец. Тем более, было за что, — пожал плечами Аластор.

— И тут Реддл сделал ему предложение, от которого нельзя отказаться...

— Верно. Нельзя отказаться. Вояка из него еще тот, но Игорь никогда в бой и не рвался. А вот, как ученый он мог бы принести немалую пользу, да и принес, в принципе. К счастью, Реддл предпочитал набирать личную силу, и старался не обучать последователей больше необходимого. Армия инфери и боевых големов в первой войне была бы лишней.

Немного помолчав, Сириус, будто пес, встряхнул головой.

— Кстати, а он все-таки русский или нет?

— Сам у него-то спрашивал?

— Спрашивал, но не совсем понял, он сказал «Каркаров Игорь Альбертович, украинец с еврейско-татарскими корнями». Это русский, или нет?

Аластор долго и пристально всматривался в лицо бывшего ученика, будто пытаясь увидеть что-то, мысль там, или сознание...

— Ну... да, — преувеличенно серьезно кивнул Аластор. — Русский.

— О, я так и думал, — состроил понимающее выражение лица Сириус. На мракоборца впечатления не произвело.

— Конечно, Блэк. Конечно, — добродушно покачал головой Аластор.

Несколько минут были слышны лишь приказы женщин домовикам, крики чаек, да редкий плеск огневиски. Замолчав, двое ушли каждый в свои мысли.

— Что тебя гложет, Блэк? — криво ухмыльнувшись в ответ на недоуменный взгляд, Аластор безнадежно вздохнул. — Да, заметно. Если я не лезу ко всем подряд в душу, это не значит, что я ничего не вижу.

— Я «вижу тебя насквозь»?

— Именно.

— Ремус, — немного помявшись, все же заговорил Сириус. — Мы виделись пару раз после моего освобождения, его, как и всех, в Азкабан не пустили. Ходил к Дамблдору, завалил прошениями министерство... и я ему верю.

— И?

— Ох, звал обратно. Говорил, что всем орденским ужасно жаль. Мы ведь как семья были тогда. Дамблдор просил передать извинения...

По поводу Альбуса и извинений мракоборец мог много чего сказать, и, тем не менее, он продолжал безмолвно сверлить ученика добродушным взглядом стеклянного глаза.

— В общем, я предложил ему поработать в Дурмстранге. Даже в Штатах положение оборотней примерно соответствует статусу индейцев, латиносов и чернокожих, а у нас... даже не знаю, стоило ли воевать, если все осталось, как было.

— И?

— И он не может предать доверие нашего глубокоуважаемого директора. Британию ждет война и потрясения, и Ремус просто не может позволить себе отсиживаться за спинами мирных жителей. — Закончив тираду, Сириус смачно выругался.

— Это его выбор.

— Ремус мой друг.

— И? Ты не думай, будто меня волнует то, что он оборотень, по мне, так хоть кентавр, главное, чтобы человек был хороший. Но где был этот «друг», когда тебя засадили остаток жизни гнить в Азкабане?

— Он ничего не мог сде...

— Не продолжай. После «Он ничего не мог», что-то еще добавлять не имеет смысла. Что сделал бы Джеймс, попади ты в подобную ситуацию, когда он был жив? — Опустошив бутылку, Аластор с размаху запустил ее в море. Возвращаться в особняк за добавкой ему было лень, но еще оставалась фляжка.

— Подозреваю, здесь был бы замешан динамит, или вручную прокопанный подводный туннель к Азкабану... — мечтательно улыбнулся Сириус, вспоминая лучшего друга.

— И это, мать его, правильно. Не можешь помочь своим близким по закону — в жопу закон! Не можешь сам взять Азкабан штурмом — найми армию, подкупи авроров, да что угодно! Нет денег — заработай, займи, укради, отними у кого-то, в конце концов! — Резко оборвавшись, Аластор раздраженно дернул щекой. — Знаешь, Блэк, злые люди, добрые люди, честные, вероломные... в конечном счете любые заслуживают гораздо больше уважения, чем никчемные. Чем те, кто только и могут, что сидеть, да жаловаться на жизнь. Чего встал? Записывай давай!

— Эм, у меня некуда...

— Вот потому, Блэк, я грандмастер защиты, а ты всего-навсего боевик-недоучка.

Хлопнув себя рукой по лицу, Сириус картинно «посыпал голову пеплом». Ему было невыносимо стыдно за постаревшего, когда-то великого человека.

— Аластор, ты не знаешь, где Гарри? Драко целый день его ищет, — спросил Сириус, неторопливо приближаясь к застывшему у края обрыва мракоборцу. — Нехорошо так говорить о племяннике, но, кажется, у меня уже скоро начнет дергаться глаз.

— Если где-то пропадает, значит так ему нужно, — отвернулся мракоборец от моря. — Он достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.

— И все же, не слишком ли много свободы? Забредет в какой-нибудь темный переулок...

— ... и тогда на Лазурном Берегу Франции станет парой-тройкой придурков меньше. Видел шлем тролльего вождя, Блэк? Пока вы стояли в приемной в Вормсе, я успел кое о чем расспросить гоблинов. Так вот, троллей было больше шестидесяти.

— Совру, если скажу, будто меня это ничуть не пугает. Я в его возрасте только и делал, что дулся на мать за «несправедливые» наказания, да... да, и вроде бы этим все ограничивалось, — вспомнив кое-что из детства, Сириус озадаченно почесал затылок.

— Это пророчество, проклятье, надеюсь, я не сделал хуже, сам Мерлин не разберется, как они работают. К счастью, Гарри гораздо умнее меня в свое время, и добрее.

— Добрее? — с сомнением хмыкнул Сириус.

— Не веришь? Зря. В отличие от него, я никогда не задумывался, как мои поступки скажутся на окружающих, — медленно покачал головой Аластор, продолжая внимательнейшим образом изучать пляж. Конечно, он просто искал диверсантов. Едва ли в подобное объяснение поверил хоть кто-нибудь, не касайся дело самого параноидального аврора Британии. Вот они, годы самоотверженного труда во благо приобретения репутации. — Честно говоря, только о себе всю жизнь и думал. Ах.

Нащупав флягу, Аластор принялся неторопливо отвинчивать крышку. Тихий плеск волн, теплый соленый ветерок с моря, постепенно затихающий с приближением сумерек стрекот цикад... то ли некстати вспомнившийся оборотень виноват, то ли было что-то такое в воздухе, но ему отчаянно захотелось повыть на луну. Даже несмотря на то, что до полнолуния еще долго.

— О чем думаешь, Моуди?

— Закат, Блэк. Посмотри, солнце опускается в воду, будто раскаленный металл при закалке. Когда-то мои предки, умерев, отправлялись в закат на драккарах.

— И почему перестали?

— Земли, золото, власть, все это легко проиграть в кости, в карты, или на спор. В какой-то момент кораблей стало хватать не на всех, живым они все же нужны больше, чем мертвым. А затем мир изменился, и там, на западе уже отнюдь не Вальхалла. Не думаю, что кому-то захочется после смерти попасть в Соединенные Штаты.

— Еще бы, — нервно передернул плечами Сириус. Если в маггловском мире «Дикий Запад» после войны с Гриндевалдом приобрел для Старого Света некий лоск и видимость цивилизации, то в волшебном мире все происходило несколько медленнее. Вуду, шаманы индейцев, демонопоклонники...

В общем, помимо «коренных жителей», исповедующих достаточно оригинальные традиции, там собралась едва ли не вся мразь и отребье старого мира. Не только воры и мелкие жулики, но также маньяки, сектанты, спятившие чернокнижники... там до сих пор творился самый настоящий кромешный ад, и появляться на улицах без боевых артефактов, а лучше, армии, было, мягко говоря, небезопасно.

— Блэк, мое время подходит к концу. Я должен был погибнуть еще тогда, в семьдесят четвертом, и сейчас лежать в Годриковой Впадине вместе с братьями. — Устало вздохнул мракоборец, поглаживая ладонью посох.

— Аластор, как ты можешь такое говорить?

— Ртом. Я чувствую. Жил как зверь, а теперь вот хочется забраться в нору поглуше. Обещай, что поддержишь Гарри, когда ему понадобится помощь.

— Я все еще его крестный. — Мрачно кивнул Сириус. — У тебя много времени?

— Гарри нужно познакомить с нужными людьми, передать ему титул, с магией этой его разобраться, и, конечно, хотелось бы еще разок плюнуть красноглазому в рожу.

Пинком отправив камешек в полет с края обрыва, Сириус цокнул языком, и нервно потеребил мантию.

— Вассалы?

— Кто бы ни служил Поттерам, я с этими людьми незнаком. В любом случае, они сами придут к нему, если захотят возобновить обязательства. А у Моуди вассалов нет. Так что просто несколько обязанных, и, просто преданных мне людей, министерских шишек, авроров, зельеваров, контрабандистов, скупщиков краденного... пара знакомцев в маггловских структурах, если еще не все отошли от дел.

— Ты собираешься назвать его лордом до совершеннолетия?

— Передать дела — да, но кольцо носить буду, пока смогу, — закрыв флягу, Аластор покачал головой, и указал рукой себе за спину. — Ладно, как-нибудь в другой раз договорим, нас уже заждались, похоже. О, а вон и Гарри уже возвращается.

Глава 4

Just when you make your way back home

I find some time to be alone

I go to see the place once more

Just like a thousand nights before

I climb the stage again this night

cause the place seems still alive

When the smoke is going down

Scorpions « When the smoke is going down”

— I climb the stage again this night cause the place seems still alive. When the smoke is going down.When the smoke is going down... — положив гитару на колени, Гарри подслеповато сощурился и помахал рукой перебравшимся ближе к особняку Блэков пляжникам.Вот, что может сотворить неудачно подобранная композиция.

Если у него самого просто выступили на глазах слезы, что находящимся внизу обывателям не было видно, то многие слушатели попросту плакали навзрыд. Причем, хвала Мерлину, судя по количеству собравшихся, дело было не в качестве исполнения. А уж вид о чем-то задумавшегося отца на балконе определенно стоил подпорченного во время песни настроения.

— Поразительно, просто не верится, будто магглы могли сочинить такое.

— Боюсь, бабушка бы с тобой не согласилась, Драко, — вздохнул Гарри, немного придя в себя.

— Ха-ха, она считает, что с помощью гитары ты занимаешься черной магией! — начав со смешливого тона, к концу фразы голос Драко приобрел задумчивое выражение...

— Нет, я — не занимаюсь. История, знания, чувства, опыт, в конце концов, взгляд на мир. Любые чары — слишком мелко в сравнении с этим. И неважно, записываешь ли ты все это словами, нотами, кистью, росчерком клинка в воздухе, или резцом на камне... — «мудро» покачал головой Гарри, поднимаясь с камня. Легко быть умным, когда повторяешь чужие слова, впрочем, так же он знал, что далеко не все новое — «хорошо». Хип-хоп, к примеру. При всем уважении к КингслиШеклботу и Джимми Хендриксу, ознакомившись с «последними веяниями» современной музыки, Гарри не мог не признать, что начал испытывать некоторое предубеждение к темнокожим. — Искусство не меняет мир само по себе, оно лишь дает возможность людям увидеть и изменить что-то в себе, и все же его влияние гораздо сильнее, чем даже самые могущественные заклинания.

— Магия тоже может быть искусством.

— Верно. Но искусством она остается, только если найдутся те, кто будут развивать и нести в мир дальше достижения мастера. Многие ли волшебники достигли выдающихся успехов хоть в чем-то? — грустно усмехнулся Гарри. Вопрос был риторический. — То-то же.

Пожав плечами, Драко неопределенно цокнул языком.

— Почему ты не играешь свое?

— Марши нельзя играть без перкуссии, а баллады... я сочинил несколько, и гоблинам, похоже, понравилось, но..., — пытаясь объяснить, что даже «презренных магглов» кое в чем не так уж легко обойти, Гарри изобразил руками... что-то. В общем-то его довольно сильно уязвляло, что собственные сочинения выходили слишком простыми, слишком наивными, слишком гармоничными, будто их писала машина, и слишком... слишком правильными, выверенными математически, а с другой стороны, никто ведь не рождается Клаусом Майне, или хотя бы Бетховеном. Моцарта Гарри почему-то недолюбливал, кроме «Реквиема», конечно.

Насколько бы он хорошо ни играл, любая попытка что-то создать выглядела отвратительно глянцевой и пустой, будто обложка модного журнала. Приятна на ощупь, выглядит превосходно, но в ней нет ничего живого. Ничего настоящего. И страшнее всего, что заглядывая в себя, он видел почти то же самое. Идеально подогнанный механизм, в котором каждая часть доведена до совершенства и занимает предназначенное ей место.

Не то ощущение, которым хочется поделиться с окружающими. Гарри, наконец, начал понимать отца, почему тот всегда столь яростно ненавидел правила. Тоже хотел от этого убежать. Да, он знал, что кроме пыльных догм, есть что-то еще, хотя бы то, что месяцами вело его сквозь нижние уровни Свартальфхейма. Принадлежащая исключительно ему жажда жизни, а может быть, просто упрямство, кто знает, но заглядывать настолько глубоко Гарри не без причины боялся. Окажется ли разум достаточно крепок, чтобы выдержать столкновение с тем, что древнее и глубже?

Прогулка по грани, да, поднявшись наверх, он узнал, что для того, чтобы заглянуть в бездну, вовсе не нужно было куда-то спускаться. Она и так всегда рядом, лишь терпеливо ждет своего момента. Глупо пытаться от нее убежать, но и подступиться к ней было много страшнее, нежели к любым разломам с лавой. Гарри подозревал, что для возвращения контроля над магией, в нее все равно заглянуть придется, но пока было лето, и он попросту тянул время. Ведь в этом бою любые знания и умения будут играть против него. И все же, пока вокруг был Лазурный Берег, лето, и солнечный свет, он мог позволить себе немного расслабиться, и, пропуская сквозь себя чужие слова и чувства, ощущать себя немного живее, чем есть.

— Хм, — поджав губы, наморщился Драко. — А это вообще сложно, играть?

— Если хочешь лишь проиграть партию, достаточно лишь выучить, когда на какой струне играть, а потом суметь повторить. Если же подходить к этому делу серьезно... всю жизнь.

— Хм...

— Ладно, пожалуй, стоит еще одну, и идем на пляж, да? Не зря же люди пришли, к тому же, я недавно отобрал у отца одну классную пластинку, вышла в апреле, — удобнее пристроив на колене «Explorer», Гарри вновь взялся за струны. На него смотрели десятки взглядов, но того единственного, который был ему нужен, все не было.

Welcome to a trip

Into my hurt feelings

To the center of my soul

You better bring a light

To find the house of meanings

In the labyrinth of yeas or no...*

* * *

— Она не придет и сегодня — не мог не признать очевидное Гарри, когда солнце начало клониться вниз.

Удивительно, просто так вдруг совпало, или встреча с вейлой оказала на него какое-то влияние, но зажившая после ожогов кожа больше не обгорала, попав под солнечные лучи. Его лицо покрылось розовыми пятнами, что на фоне участков старой серой кожи выглядело... своеобразно, но все же он считал, что лучше так, чем блестеть, как намазавшийся противозагарным кремом вампир. А кто не согласен, пусть подойдет и скажет в лицо. Желающих, как ни странно, не находилось.

— Да какая разница? — раздраженно фыркнул Драко, на секунду оторвавшись от мороженого. Клубничного. — Может быть, ну ее? Не зря говорят, женишься на вейле, а живешь с гарпией.

Под красноречивым взглядом зеленых глаз, юный Малфой благоразумно вернулся к прерванному занятию, подобрав ноги на пластиковый лежак.

— Да помню, помню я!

— Ответь-ка Драко, а кто же это так говорит? — мягким вкрадчивым тоном, обещающим кому-то серьезные неприятности, поинтересовался Гарри.

— Да так, читал кое-что... — почуяв неладное, неопределенно махнул рукой Малфой.

Продержавшись секунд пять под веселым прищуренным взглядом кузена, Драко раздраженно всплеснул руками.

— Ладно, ладно, но слышал я это в библиотеке! Дедушка с мистером Моуди весь день чертили какую-то карту, а бабушка в самый важный момент, когда все должно было стать ясно, закрыла погреб...

— Понятно. Уши грел, значит. Говорят, некоторые разговоры не предназначены, чтобы их слушали дети...

— Эй, вообще-то я тебя старше почти на два месяца! — возмущенно вскинулся Драко.

— Толку-то, если не можешь понять, что благородный человек не должен подслушивать других людей, — гордо вздернул подбородок Гарри.

— Благородной человек может делать все, что ему только заблагорассудится!

— Да, но только после некоторых поступков он может потерять право дальше так называться, — почесав переносицу, Гарри задумчиво хмыкнул. — Знаешь, когда позавчера все собрались на обед, я вдруг подумал, а что будет, если отнять у нас гербы, дурацкий этикет, девизы, и все эти глупые реверансы?

— Что?

— Вот смотри, кто-то занимается политикой, кто-то прессой, кто-то — бизнесом, кто-то воюет. Некоторые дела на поверхности, но большая часть весьма далека от законности. И все мы связаны кровными узами...

— Семья?

— Очень... меткое слово, — кашлянув, Гарри сосредоточенно потер переносицу, отвернувшись от вейловской скалы. Три с половиной мили от берега — далековато для обычного человека, впрочем, он запросто мог рассмотреть все, вплоть до мельчайшей трещины. Даже муравей на травинке, колыхающейся над бьющимися в скалу волнами, не мог скрыться от его взгляда. — Семья, клан, организованная преступная группировка... всей разницы между охотником на чудовищ и наемным убийцей, что первый звучит героичнее, да убивает не только разумных. Ну, еще к золоту добавляется слава, да.

— Не так плохо. Дед Орион как-то сказал, что вся разница между волком и пастухом заключается в том, кому принадлежит стадо.

— Хорошо сказал. Семья. Я бы даже поаплодировал, не будь руки заняты. Здесь и «Крестный отец», и «Лицо со шрамом»... стой, ты ведь понятия не имеешь, о чем я сейчас говорю, да? — настороженно вскинул бровь Гарри, поднимаясь с шезлонга.

— Эм, ты сказал это о Сириусе и мистере Моуди?

— Вставай, Драко. Мы едем в Канны.

* * *

— Эм, ты уверен? — спросил Драко, с некоторой опаской поглядывая на вырытую у обочины шоссе ямку.

— Если не хочешь, чтобы леди Нарцисса аппарировала к нам, как только удалимся от дома миль на пять, нужно снять кольца и амулеты.

— А у тебя, что, никаких амулетов нет?

— Таких, чтобы с их помощью за мной уследить — нет. Ума не приложу, кому может взбрести в голову украсть жалкого полукровку, — подмигнув, весело хохотнул Гарри. — А уж если это кому-то удастся...

— Здесь поможет разве что Экскалибур и Старшая Палочка, — в тон усмехнулся Драко. — Я тебя понял.

— Умный мальчик, — согласно кивнул Гарри. — Еще одно, прежде, чем снимать побрякушки, тебе понадобится пролить чуточку своей крови...

— Эй!

Не успел Драко отдернуться в сторону, как бритвенно-острое лезвие кинжала прочертило узкую полосу на тыльной стороне его ладони. Хмыкнув при виде побледневшего блондина, Гарри опустился на корточки и принялся вычерчивать в песке руны.

— Все, можешь складывать.

— Проклятье, предупреждать надо было... — тихо ругнулся Драко, размахивая ладонью. Вообще-то было не больно, но у него было несколько мыслей по поводу, куда стоит засунуть свой юмор таким шутникам.

Когда кольца и пара кулонов легли в центр рунического узора, Драко с трудом удалось подавить дрожь при взгляде на окрашенные кровью знаки. Символы старого мира всегда казались ему чем-то холодным и до ужаса угрожающим, будто провалы в другую реальность, из которой за тобой наблюдает что-то безумное, голодное и злое. Что-то подобное едва уловимо чувствовалось в кузене.

— Вот и все, можем ехать, — небрежно пихнул горку песка загипсованной ногой Гарри, засыпая «сокровища».

— Кстати, а как мы туда доберемся?

Вместо того, чтобы произносить ответ, Гарри засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Через мгновение у его тени появились уши, за спиной взмахнул длинный хвост, а еще через долю мгновения на асфальтовое шоссе с рычанием выпрыгнул окутанный струями черного дыма огромный волк.

— Это, конечно, не аппарация, и даже не каминная сеть, но... — Гарри рассеяно щелкнул пальцами. — Когда еще представится возможность прокатиться на теневолке? Еще несколько лет и мы станем слишком большими для этого, запрыгивай.

Подставив спину, волк потоптал лапами по асфальту и подбадривающе завыл.

— Хм, такое чувство, что он тебя понимает... — с подозрением прищурился Драко. — Погоди, он ведь действительно понимает, да?

— Это не сложно, достаточно немного наблюдательности и желания донести свою мысль. Не слишком полезный талант, в принципе.

— Ууу?

— Почему?

— Даже если ты можешь говорить с ними, животные, в своей массе, не очень умны. — Отвлекшись, Гарри лишь в последний момент отдернул руку от клацнувших челюстей волка. — Но к Фенриру это все, конечно не относится. Он у нас умница!

— Ав!

— Круто!

Едва «всадники» взобрались на теневолка, тот громко взрыкнул, и прыгнув в кусты, растаял в тенях, полностью оправдывая свое название.

* * *

— Дон Корлеоне... это все правда, в Штатах все действительно так? — расстроенным и немного задумчивым голосом спросил Драко, забираясь в темный оконный проем вслед за кузеном.

— Более или менее, — почесывая переносицу, ответил Гарри, и, втянув светловолосого за руку, рухнул в кресло. — Скорее — менее, но общая суть передана верно.

— Неужели, это действительно наше будущее? — поежившись при виде пристроенного к кровати кованого сундука, Драко устроился на стуле у письменного стола.

— Возможно, будущее. Возможно, прошлое. Если министерство окончательно выдавит родовую аристократию из Визенгамота, со временем мы наверняка станем такими. Конечно, если нас к тому времени не уничтожат.

— Безродные?!

— Безродные, Драко. На восемьдесят тысяч британских магов приходится меньше четырех, родовых. А если учесть, что немалая их часть ныне отбывает срок в Азкабане...

— Люди поэтому следовали за Темным Лордом, не из-за чистоты крови, да?

— По-разному, кто-то — надеялся возвыситься, кто-то — просто хотел убивать, как Грейбек, кто-то — желая «очистить мир от грязнокровок», но были и те, кто присягнули Реддлу, надеясь, что он поможет семьям сохранить положение.

— Ты не считаешь их врагами?

— Почему же, кем бы они ни были годы назад, общество пожирателей душ еще никого не сделало лучше. Если они выйдут когда-нибудь на свободу, то непременно возьмутся за старое. — щелкнув пальцами, Гарри мрачно скривился. — Просто... не стоит лишать врага права на человечность. Не хочу без нужды становиться хуже, чем есть.

— Темный Лорд ведь изначально не собирался ни с кем делиться властью, да? Просто пробивал себе путь наверх, пользуясь «любыми ресурсами»...

— Какая разница? — откинувшись на спинку кресла, покачал головой Гарри. — Он убил моих родителей, пытался убить меня. Хотя, если бы это было кому-то важно, стоило бы задуматься о природе «Черной Метки»...

— Что это?

— Не знаешь? Хм, это знак принадлежности... да, принадлежности, точно. У дяди есть, и наверняка у твоего отца тоже. Лучше кого-нибудь из них спроси, если интересно. — Подмигнул Гарри, всем своим видом показывая, что кузену ответят едва ли.

— Я спрошу, — потянувшись, Драко громко зевнул.

— Полночь давно прошла, иди уже, ложись спать. С утра тебе еще предстоит головомойка за кольца, нас точно никто не видел, когда их закапывали, так что...

— Эй, это ты их снимал!

— Жизнь несправедлива, Драко. Какая жалость.

Уже приоткрыв дверь, блондин обернулся к кузену, и, скривившись, будто бы проглотил лимон, несколько раз с силой моргнул. Теневолк застыл за его спиной у порога.

— Гарри, я не хочу, чтобы нас уничтожили, — вернув себе самообладание, вздохнул Малфой.

— Я тоже — серьезно кивнул брюнет, откидываясь на спинку кресла. — И, знаешь, если кто-нибудь спросит меня, двадцать к одному — то самое соотношение, чтобы устроить хорошую драку.

Дверь тихо скрипнула и Драко, крадучись, направился к собственной комнате в конец коридора. Канны, он уже был в этом городе, но выйти куда-то в сопровождении взрослых, и со сверстником, это совсем не одно и то же. Сам он никогда не отправился бы гулять по неизвестному городу хотя бы потому, что боялся потеряться, не говоря уж о том, чтобы войдя в кинотеатр, потребовать администратора, выкупить на целый день кинозал.

Гарри всегда знал, что делает, и куда идти. А если не знал, то мог с легкостью обратиться к любому прохожему, причем так, что выглядело обращение, будто это Поттер оказывает местным услугу. В отличие от отца, что никогда этого не умел, и матери, давно потерявшей эту способность, Гарри не самоутверждался и не пытался принизить окружающих, но обладал неким внутренним достоинством, как... как и положено лорду. Когда Гарри говорил с людьми, в его облике проскальзывало что-то похожее на Кигнуса-старшего. А как он осадил приставшего к ним вечером араба! Просто посмотрел в глаза, сказал «Исчезни», и полноватый сорокалетний бородач даже попятился!

Даже зная, как кузен все это проворачивает, при виде подобных трюков Малфой мог лишь одобрительно покачивать головой, да завистливо присвистывать. Ничего сложного вроде бы: нужно всего лишь держать спину прямо, следить за артикуляцией, правильно говорить, и управлять тоном. Его учили этому с детства, и стоит сказать, в компании сверстников правильно поставить себя ему удавалось запросто, но сделать так, чтобы твоим словам не умилялись, а воспринимали серьезно взрослые, здесь Драко оставалось лишь поражаться талантам кузена, и мечтать получить пару уроков. Гарри не просто вел себя, как подобает лорду, он был им.

Вообще, Драко всегда казалось, будто кузен знает все, даже на то, первое рождество, когда вместе с двоюродными дедом и бабушкой в Малфой-мэнор вошли чем-то неуловимо похожие очень серьезный мальчик в доспехах, и страшный одноглазый колдун с жуткой когтистой лапой, вместо правой ноги, Поттер произвел на него неизгладимое впечатление. Кого-то столь проницательного, умного, и обладающего таким кругозором он никогда не встречал.

До четырех лет Драко воспринимал магию, как нечто обыденное и не слишком интересное, но рядом с Поттером будто оживали легенды. Он сам был легендой, потомок того самого Игнотуса из сказок Биддля, еще в год и три месяца сокрушивший Темного Лорда, друг гоблинов, и человек, к шести годам ставший мастером защиты, а ментальную магию — освоивший еще раньше. Остальные люди на его фоне казались ужасно слабыми, глупыми, подлыми, лживыми, низкими и несовершенными.

Разумеется, это не значит, что с Гарри было легко. Первые два дня после прогулки по трущобам Драко, чтобы заснуть, пришлось заставить домовика принести из хранилища зелье сна без сновидений, а заносчивости, высокомерию, гордыне и самоуверенности кузена позавидовал бы сам Беовульф, но... Мордред возьми, Драко представить себе не мог, что победитель самого ужасного Темного Лорда со времен Гриндевальда, может выглядеть и вести себя как-то иначе. Не скромностью же, добродетельностью и милосердием боевому магу-то выделяться?

Когда Гарри веселился, всем вокруг хотелось пуститься в пляс, а когда злился, это... тоже было заметно. И потому совсем не удивительно, что одних людей тянуло к нему, будто магнитом, а другие с первого взгляда проникались к нему едва ли не ненавистью. Как мама. А вот отец... отец оценивал людей, в первую очередь, по толщине кошелька, и по возможной выгоде от знакомства — во вторую. Также он был осторожен, но почуяв возможность большого куша...

Как всегда, говорит о вечной дружбе, а сам уже интересуется, кому бы подороже «друзей» продать. Пока достойных покупателей не находилось, но когда Лорд вернется... Драко многое слышал о Томе Реддле, его маниакальной жестокости и злопамятности, но также он видел голову вождя троллей в промятом шлеме, и чучело теневолка.

Наследник Малфоев ни в коем случае не хотел враждовать с Гарри Поттером, и вовсе не потому, что боялся единственного человека, который понимал его лучше родителей, всегда помогал и мог подсказать, как решить любую проблему, или тем более, его предавать. В глубине души Драко хотел, чтобы время застыло, и ему никогда не пришлось решать, что дороже. И надеялся, что в погоне за наживой отец все же сохранит хоть какие-то остатки благоразумия.

Да, Драко, мягко говоря, не привык себя ощущать «на вторых ролях», самый богатый, самый развитый среди сверстников, пусть, и только потому, что Поттер к одногодкам относился немногим лучше, чем к тем же собакам и кошкам, которые тоже, по его уверениям, способны к общению, впрочем, к большинству взрослых тот относился не лучше, и нельзя не сказать, что он в чем-то прав, но...

На приемах, когда у Малфоев гостили другие представители благородных семейств, либо когда они сами отправлялись к кому-то с визитом, именно к Драко обращались в случае возникновения споров, желая во что-нибудь поиграть, а также с любыми другими просьбами прежде, чем обращаться к взрослым. Не абы какая власть, к тому же, кузен на нее вовсе не претендовал, но и ее потеря больно била по самолюбию.

Поттеру не нужны были ни «дипломатические» способности Малфоя, ни знания, либо способности в волшебстве, кажущиеся выдающимися лишь на фоне одногодок, да младшекурсников, ни золото, или связи отца. По большому счету возня Поттера с наследником рода Малфой была ничем иным, как благотворительностью. Драко ненавидел благотворительность. Не то, чтобы он терпеть не мог бедных, вовсе нет, просто так уж сложилось, что даже в свои восемь он знал, что если кто-то бескорыстно помогает нуждающимся, этот человек либо уклоняется от налогов, либо же «моет» деньги.

А еще эта девчонка... сбитый с толку неожиданной мыслью блондин замер напротив полированного доспеха. В синеватых сумерках, едва подсвеченных магическими светильниками, из отражения на него смотрел загорелый паренек с пепельными волосами, почти доходящими до пояса. Почти ребенок, впрочем, Малфой скорее согласился бы съесть собственные сандалии, чем самому себе признался в этом. Правильное лицо с очень тонкими чертами лица, волевой подбородок, «пустые» серые глаза, по которым невозможно прочитать не то, что мыслей, даже настроения, слабая улыбка, от которой у людей не возникает ощущения, что сейчас им запрыгнут на плечи, и начнут бить головой об стол, стены, и любые другие выступающие поверхности, светлая пронзительно— белая футболка, серые шорты из плотной ткани, и, собственно, все. В целом, Малфой производил довольно благоприятное впечатление.

Сосредоточившись на отражении, Драко задержал внимание на лице, и применил окклюменцию. Дернув головой через несколько секунд вглядывания, Драко задорно подмигнул сам себе, и облегченно выдохнув, заткнул выбившуюся из шевелюры прядь волос за ухо.

К счастью, дело оказалось не в какой-то там ревности к старшему брату, а исключительно в негативном отношении к девчонкам, как таковым. Совершенно нормальное отношение к этим мерзким визгливым чудовищам в платьицах! Баллады им сочинять, на руках носить, вот еще! Это еще кто, кого носить должен. Обрадованный здравостью собственного рассудка, Драко, крадучись, обошел латы, и наконец-то, добрался до комнаты.

Понять, что к нему заходили, оказалось нетрудно. Благо, он имел обыкновение, казалось бы, беспорядочно разбрасывать на полу игрушки, всегда оставляя одну на пути открывающейся двери. Примитивный трюк, можно сказать, даже маггловский, но в мире, где все следят только за сигнальными заклинаниями и магической стражей, может оказаться весьма полезен. Мистер Мусаши показал в свое время.

Отодвинув от двери рунный кубик с загадками, Драко внимательно осмотрел пол и потолок, и лишь затем более подробно оглядел комнату. Тот же письменный стол из черного дерева, светло-голубые стены, книжный шкаф, кровать, стулья, пара кресел с темно-синей обшивкой, легкая тюль... от комнаты Поттера его покои при схожей меблировке отличались довольно сильно: в первую очередь, меньшим количеством книг, отсутствием загромождающей стол кучи устройств самого разного назначения, от проявителей врагов и детекторов темной магии до приспособлений для огранки камней и гравировки. А еще у Гарри в комнате был порядок.

Отмахнувшись от несвоевременных мыслей, Драко ловким пинком отправил подаренную дедом Абракасом куклу в окно, и наконец, заметил придавленный небольшой грудой колец с амулетами, конверт. Внутренне предчувствуя неприятности, он прошел к столу и вытряхнул письмо на столешницу. Легкий щелчок пальцев, мысленное “Insendio” при концентрации на свече, и лист пергамента осветил яркий, почти солнечный свет.

«Уважаемый мистер Малфой сим возвращаем вам вашу пропажу и выражаем скромную надежду, что в следующий раз, отправившись на прогулку, вы соизволите предупредить нас. С наилучшими пожеланиями, ваша мать, Нарцисса, леди Малфой».

23 июля 1988г.

— Бах! — Драко несколько минут неотрывно смотрел, как всегда, пустым взглядом на вмятину в крышке стола и покрывшийся светлыми трещинами лак. «Выражаем надежду, что в следующий раз вы соизволите предупредить нас», именно так. Он ждал скандала, Мордредвозьми, почти надеялся на него, а тут «леди выражают надежду»! Даже не посчитала нужным высказать претензии лично.

Взяв себя в руки, он провел ладонью над местом удара, и стол с тихим хрустом вернулся в первоначальное состояние. Драко помнил, как мама когда-то читала ему сказки, играла, гуляла с ним... тогда она часто улыбалась. Сейчас ему казалось, будто с тех пор прошла тысяча лет. С каждым годом родители отдалялись все больше, он пытался их провоцировать, пусть кричат, все лучше, чем постоянно видеть холодные фарфоровые маски вместо человеческих лиц. Этикет так прививали, или еще что. Возможно, стоило об этом поговорить с мистером Блэком, но... Драко еще сам не знал, чего, собственно, хочет.

Безвольно опустившись в кресло, он повернулся к окну и тяжко вздохнул. Растущая луна ободряюще ему подмигнула, будто бы утверждая, что все наладится, но Малфою сейчас было не до пейзажей. К сожалению, Что бы ни предрекало небо, чтобы вокруг изменилось хоть что-то, действовать нужно именно на земле.

__________________________________________

* Песня “Walking on the Edge” группы Scorpions из альбома Savage Amusement, вышедшего, как уже упоминалось, в апреле 1988

In the nights

We take flights

Witness the sites

The power and glory of steel

I fought and died

Lived many lives before

I am immortal like my sword

I kneel to no one except the lord

And my lord is steel

If you see me you just passed your time

To the hills you can run but not hide

Blood and death are wherever i ride

Armed for battle the lord on my side

Stand and face the lord of steel

The lord of steel

Manowar “Lord of Steel”

Бах!... Бах!... Бах! — непрерывно гремело откуда-то со двора.

В тщетной надежде укрыться от ужасающих звуков, Гарри, полусонно проклиная соседей, которых, кстати, у Блэков не было, натянул на голову подушку. К сожалению, слышал он очень неплохо. Да, у гоблинов вечно стоял ужасающий грохот, по сравнению с которым любые вокзалы и аэропорты магглов показались бы оплотами абсолютной тишины и спокойствия, но там-то шум был постоянно! На третий месяц он уже просто не обращал внимания на постоянный свист пара и грохот молотов.

Здесь же явно долбил кто-то один.

— Да чтоб тебя...! — нечленораздельно выдав какое-то особенно заковыристое гоблинское ругательство, Гарри отбросил шелковую простыню и ударом ладони подбросил одежду со стула в воздух.

Прыжок, и вот уже облаченный в доспехи Поттер,с мрачным выражением на лице, посреди комнаты поправляет перевязь с мечом, в то время как на его груди фибула в виде драконьего когтя сама собой скрепляет края плаща с золотым драконом. За окном все еще стояли сумерки, так что Гарри, перед сном засидевшийся за огранкой сапфира, был изрядно возмущен столь неожиданной побудкой и намеревался максимально доходчиво объяснить долбо... долбящему всю ошибочность его поступка.

Громко хлопнув кулаком о ладонь, Гарри бросил недовольный взгляд на зафиксированный в держателе наполовину ограненный камень и, не торопясь, подошел к распахнутым окнам.

— Тьфу ты! — бросил сквозь зубы гордый потомок Поттеров, разглядев во дворе занимающегося какими-то глупостями Малфоя. И зачем ему понадобилось бить кирпичи?

Не заметивший появления зрителя Драко, все так же стоя посреди двора, призывал кирпичи от забора, и тут же, на подлете, разносил их ударами кулаков в крошку. Один, другой, третий... движущийся обманчиво медленно в облаке пыли, он с методичностью отбойного молотка разбивал по три-четыре, а то и пять кирпичей в секунду. Зрелище в чем-то завораживающее, но Гарри все никак не мог понять, зачем тот, Мордред возьми, это делает?

Переведя взгляд на подоконник, пребывающий в мрачных думах наследник Моуди наткнулся на вазу с нарциссами. Следовало бы идти умываться, но уж слишком его вывела из себя неожиданная побудка. В конце концов, Гарри не так уж часто удавалось толком выспаться предыдущие... да всю жизнь, сколько он себя помнил, вообще-то. Всегда находились несколько важных дел, из-за которых сон требовалось урезать: прочитать очередной трактат по рунам, срочно проверить новое, только пришедшее в голову заклинание, проявить «Постоянную Бдительность» перед папашей, срочно бежать от каких-то мечтающих его сожрать тварей на нижних уровнях Свартальфхейма...

За уроки «бдительности» Гарри, в данный момент, был отцу благодарен, хотя в былые времена не раз подумывал, да и что греха таить, применял разнообразные ловушки и яды.

Переложив цветы на подоконник, он перегнулся через окно, после чего полил на голову не такую уж и холодную воду из вазы. Ледяной было бы лучше, но даже теплая обеспечила ему некий заряд бодрости. Отфыркавшись и отряхнувшись, Гарри окончательно продрал глаза, и, забравшись на подоконник, шагнул наружу. Потолки в особняке были достаточно высоки, великан, конечно же, не пройдет, но вот тролль, даже самый здоровый, за сохранность головы мог бы здесь не опасаться... не отдыхай в особняке несколько пожилых, хе-хе, черных магов, отставной аврор, пара профессоров из Дурмстранга, и победитель темного лорда. Хм, в любом случае, угроза в этом месте явно исходила не от дверных косяков и стен.

Кувырок, и балансируя на правой ноге, Гарри вытянулся за спиной родича.

— Скажи-ка Драко, чем это ты здесь занимаешься?

— О, Гарри, ты уже проснулся? — состроил невинное личико Малфой, и по его глазам было невозможно понять, действительно ли для него пробуждение кузена — неожиданность, или он, таким образом, издевается.

Это в блондине раздражало Поттера больше всего.

— Сплю, знаешь, сплю, а тут за окном кто-то кирпичи бьет... — задумчиво протянул Гарри, глядя на светлеющую далеко в море полоску неба, а заметив, что Драко нет-нет, да отворачивается в сторону, демонстративно притопнул. — Что-то не так с ногой?

— Мистер Моуди — страшнее, но как-то привычнее, что ли, — неуверенно уточнил Драко, украдкой косясь на жуткую, худую, похожую на птичью лапу,ногу приятеля.

— Не болит, подвижности не утратила, значит и смысла позволять резать себя коновалам из Мунго нет.

— Я слышал, с возрастом кости будут расти...

— Верно однако, едва ли есть смысл об этом переживать, когда почти каждый день у тебя гостит один из лучших зельеваровБритании... кстати, спасибо, что разбудил.

— Хм,— с сомнением пожал плечами Драко. По его скромному мнению, наносить шрамы другим было гораздо лучше, чем получать, но, если Поттеру кажется, что его нога, выглядящая так, будто ее пожевал дракон, выглядит круто, кто он такой, чтобы спорить? Это его тело, в конце концов. Нужно только немного привыкнуть к виду... — Оу, на доме же заглушающие чары...

— У меня в комнате — нет. Снял.

— Зачем?

— А если кто-то попытается к нам пробраться? — возмутился Поттер.

— Эээ...— открывший рот от неожиданности Драко так и застыл с приоткрытой челюстью. Конечно, у Малфоев, да и у всех присутствующих в особняке Блэков, недоброжелатели были. У мистера Моуди и Поттера, так и вообще, сплошные враги кругом, но даже притом, что несколько дней назад он видел, как в городе на двух вейл напали разбойники, Драко никогда в жизни не приходила мысль, что кто-то может попытаться напасть на него дома. — Горгульи, доспехи, сторожевые чары...

— Дерьмо! — не терпящим возражений тоном громогласно заявил Поттер. — Слух и инстинкты надежнее любых чар, а все эти сторожевые заклятья не более, чем балаганные фокусы, они только отвлекают, искажая окружающий фон!

— Ты же сам изучал руны перед отъездом, строил недосягаемые границы...

Немного успокоившись, Гарри медленно покачал головой.

— Тогда я еще не ходил по Свартальвхейму. Так зачем ты бьешь кирпичи?

-Ну, тренируюсь, как бы... — почему-то смутился Малфой.

— Ясно. А кирпичи зачем?

— Отрабатываю удар...

— С боевым големом — не получится. Я у гоблинов проверял, так эта железяка даже не погнулась, — с сомнением покачал головой Гарри:когда Гриммболг с Дитрихом закрылись в кузне, ему долгое время было нечего делать, так что Хармворт действительно показал ему огромную серебряную боевую свинью. Кабана. Вообще-то, до Гуллинбурсти изделию современных карликов было далековато, но помять не удалось. Только зазвенел, как колокол... — По вампиру — еще попасть нужно, а оборотни... они очень крепкие, отец в молодости сталкивался несколько раз с Грейбеком, и оба, раз за разом, расходились каждый на своих двух. Ну, папа после семьдесят девятого — на одной. Как ни странно, оба до сих пор живы.

— Я слышал, Грейбек — сильнейший из оборотней?

— Только в Британии. Скандинавы, франки... один Жеводанский зверь чего стоил, не говоря уже об ульфхендарах, — заметив, что Драко, едва не забыв дышать, ждет продолжения, Гарри задумчиво цокнул языком и начал импровизированную лекцию. Ему не слишком нравилось кого-то учить, он сам, в конце концов, советовал Малфою обратиться к Кигнусу, и вовсе не потому, что ему было лень, или тщательно хранил какие-то жуткие семейные тайны. Заметок о том, как появились оборотни, и что первыми вампирами стали волшебники, долгое время поддерживавшие свои силы за счет других людей, не содержалось в учебниках по истории.Почему-то в школьную программу входило только последнее тысячелетие, и то со странной позиции, от кого и в чей карман переходило золото, конечно если вникать в смысл написанного, иначе события последнего тысячелетия сводились к сплошным восстаниям гоблинов и различным советам волшебников, имевшим маловразумительные итоги.

Все это не важно, при желании любой мог узнать все, что захочет, благо летописей сохранилось достаточно, и даже в Хогвартсе целая секция библиотеки была выделена под раздел древней истории, если верить отцу, тольковот мало кто в нее заглядывал.

Не нравилось Гарри другое: рассказ — очень опасная вещь, передавая знания, разумный рискует передать заодно и свое к ним отношение. Отец всегда старался, чтобы его учили Орион, Вальбурга, Северус, Кигнус... а сам передавал лишь те знания, которые невозможно получить иным путем. Этому миру вполне достаточно одного АластораМоуди, и тем более, одного Гарри Поттера, в нем и без этих двоих зла слишком много.

Драко казался ему удивительно чистым, уж он-то точно никогда не раздумывал сбросить человека, с которым два года ел из одного котла, в лаву потому, что без него было легче пройти подземелья. Не хотел никого убить, стереть в порошок, уничтожить так, чтобы не осталось и самой памяти... в нем Гарри не чувствовал гнили, поселившейся в нем самом, и пропитавшей Малфоя-старшего. Гарри мог разговаривать с Люциусом ни о чем, дружелюбно тому улыбаться давно отрепетированной улыбкой, но отМалфоя все время несло страхом и подлостью. Требовалось прикладывать значительные усилия, чтобы просто не раздавить слизняка.

Сильные инстинкты, Моуди всегда этим славились, то, что делало их превосходными воинами и отвратительными политиками. Ему тоже передалась эта особенность. Стоило почувствовать в ком-нибудь слабину, лишь с огромным трудом удавалось по ней не ударить. Впрочем, к Мордреду Люциуса.

Гарри не хотел слишком многому обучать Драко потому, что так можно обрести лишь последователей или слуг. Артур и рыцари Круглого Стола. Аристотель и Македонский с греческой аристократией. Иисус и апостолы... конунг и дружина. Ему не нужны были ни слуги, ни почитатели. С обязанностями первых до недавних пор вполне справлялся сэр Джонни, а вторых было с избытком и без одного лишнего. Хорошо все-таки, что во Франции его не знала в лицо каждая собака.

Возможно, ему бы не помешали друзья, вот только другом он смог бы назвать лишь равного. А Драко,определенно,слишком во многом уступал Гарри Поттеру, пока. Может быть, ему никогда и не встать на одну ступень с ним, это покажет время, в любом случае, Гарри по возможности ему помогал, главным образом, старался помочь научиться думать самостоятельно.

И все же, Малфой хотел знать, а открывать для других историю и есть предназначение скальда.

— Оборотни, существа столь же древние, как сама магия. Первые из них появились еще когда люди не ведали ни языков, ни письменности. Ужасные создания ночи, что преследовали наших предков во тьме. Впрочем, люди отвечали им тем же. Во времена древних цивилизаций* оборотней истребили почти до единого. Современные оборотни ведут же свой род с Севера времен Рима. Империей в какой-то момент завладели вампиры, а волшебников было слишком мало, чтобы справиться с ними всеми даже притом, что мы умеем перемещаться мгновенно. Тогда им показалось отличной идеей взять кровь самого страшного существа, которое только смогут найти, и наделить простых смертных магией. Задумка удалась, но с побочными эффектами не справились до сих пор... — Замолчав, Гарри начал неторопливо прохаживаться по двору, нацелив взгляд в небо. Когда он говорил о событиях минувших тысячелетий, перед его глазами будто проплывала история. Мужественные люди, принявшие на себя проклятие, чтобы защитить родной дом. Хищные носы драккаров, разрезающие стальные волны. Дюжина и один мудрец, плетущие заклятия над проклятой чашей. Долгий путь к городу, где непрестанным потоком лились кровь и золото...

Рим сравняли с землей, но жизнь раем так и не стала, впрочем, это уже другая история, как и то, куда делась чаша с кровью праоборотня, которого, скорее всего, тоже звали Фенриром. Встряхнув головой, Гарри взглянул на выжидательно замершего Малфоя и с тяжелым вздохом вернулся к рассказу.

— Да... троюродный дядя отца, а мне, выходит, дедушка. Когда-то ему пророчили главенство в роду, но в 1840 он с отрядом столкнулся с оборотнями под Ливерпулем. Тогдашний их вождь, Аргайл пытался взять в заложники деревеньку, где совместно жили магглы и волшебники, чтобы предъявить какие-то требования к Министерству. Деревня была уничтожена, отряд Фенрира полег, и сам он едва не скончался от ран, нанесенных ему королем оборотней. Фенрир победил, но несколько дней лежал среди догорающих развалин, истекая кровью, один, окруженный со всех сторон трупами. Опасаясь паники, министерство отключило каминную сеть и объявило об эпидемии драконьей оспы. Когда он пришел в себя, и сумел-таки аппарировать в особняк, ликантропия достигла той стадии, когда её уже было невозможно вылечить. Оборотень не может возглавлять род волшебников, о чем Фенриру тут же напомнили. Ему, конечно, предлагали и дальше работать на семью, пользоваться поддержкой, золотом... но тут он процитировал Мильтона*, бросил в лицо прапрадеду ножны с мечом, и громко хлопнул дверью, попутно выбив пару зубов и сломав несколько рук. А уже через несколько лет вся страна услышала о ФенриреГрейбеке, — замерев, Гарри обернулся и перевел задумчивый взгляд на плещущиеся волны.

Он прекрасно понимал, что Фенрир — жуткий монстр, убийца, и существо, обратившее в себе подобных сотни людей, а с чудовищами у охотника разговор один. Мечи из серебра ковались не против людей, сразить смертных существуют гораздо более дешевые и эффективные способы. Но не мог не уважать «дедушку», вот уже полторы сотни лет наводившего ужас на обывателей, того, кто сумел выжить, когда его бросили единственные, от кого он только и мог бы ждать помощи, подчинить своего зверя, слиться с ним, обретя возможность перекидываться по собственному желанию вне зависимости от фаз луны...

Не мог не признавать его достижений; именно из-за террора министерству пришлось объявить оборотней волшебными существами и выдать земли для проживания. Не признание равных прав, но лучше, чем немедленное уничтожение при встрече, и статус магических тварей. Впрочем, после поражения Лорда все его «достижения» едва не пошли прахом, когда после войны чинуши начали «закручивать гайки». Если бы не программа Ориона, оппозиционная позиции Дамблдора, мохнатым пришлось бы сейчас гораздо хуже. Гарри находил весьма ироничным, что судьба оборотней изменилась к лучшему только из-за того, что темному магу захотелось выглядеть справедливым и непредвзятым. «Нельзя проклинать целый народ из-за действий отдельных его представителей» ха-ха, хорошо звучит, а чего стоило выражение лица Дамблдора, когда его перед Визенгамотом начали клеймить расистом и ксенофобом... Гарри бы многое отдал, чтобы увидеть эту картину не в «Омуте».

Это не значит, что он при встрече не попытался бы отрубить оборотню голову, но сделал бы это со всем уважением, а то и вовсе, удостоил бы ритуального поединка... лет через десять.

— Он такой старый? — удивленно присвистнул Драко, совершенно забыв о своей тренировке.

— Проклятие оборотней выжигает их изнутри, оставляя в них все меньше и меньше от человека, обычно они за считанные десятилетия «сгорают» и умирают от старости, но если найдется тот, для кого оно окажется недостаточно сильным... такова магия, даже самые страшные проклятья всегда дают что-то взамен. Скорее, это даже в какой-то степени закон жизни, ведь что нас не убивает, то делает нас сильнее.

— Авада? — со смешком недоверчиво хмыкнул Драко.

— Авада — не проклятье, — прищурился Гарри. — Кстати, после нее даже худшие из людей не становятся призраками, так что даже в ней есть положительные стороны: каким бы поддонком при жизни ты ни был, после нее тебе не придется мучиться на земле вечно.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что подобными сведениями не делятся с кем угодно... — задумчиво подергал прядь волос Драко.

— Но мы же семья, верно? — улыбнулся Гарри, глядя, как лицо родича стремительно приобретает цвет близкий к белой кирпичной крошке у его ног.

— Д-да...

— Вот и отлично. Кстати, зачем тебе все-таки бить эти мордредовы кирпичи?

— Против оборотня не поможет, а против человека? — не собирался отступать от своего Малфой. Нервная дрожь несколько смазывала впечатление.

— Драко, ударь меня. — Подтверждая серьезность сказанного, Гарри отвел в сторону раскрытую ладонь. — Ну же, не бойся.

Не успел Гарри договорить, как кулак Малфоя пришел в движение. Бах!

— Ууу... — На скулах Драко заиграли желваки, и он с трудом удержался от болезненного стона. Поттер по— прежнему стоял, отставив в сторону руку и безмятежно глядя куда-то вдаль, в то время, как самому Драко показалось, будто он ударил скалу. Ладонь кузена не сдвинулась ни на дюйм.

— Что же ты так слабо? — ненавязчиво поинтересовался Гарри. — Бей нормально, вкладывай массу!

— От этого что-то изменится? — выпрямляясь, сквозь зубы процедил Драко

— Вряд ли, — криво усмехнулся Поттер, разглядывая ладонь. — Но так ты будешь знать, с чем можешь столкнуться.

Медленно кивнув, Драко на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом. Кричали чайки. С моря дул прохладный соленый бриз, донося до поместья тихий, размеренный плеск волн. С окончанием выдоха мир будто замер...

— Уууу!!! — лежа на присыпанной песком земле Драко изо всех сил крепился, чтобы не заскулить. Он еще в первый раз подумал, что это не слишком удачная идея — бить по скале, в чем воочию убедился.

— Сейчас, — пустившись к дергающемуся в судорогах приятелю, Гарри схватил оного за руку, после чего резко дернул его за пальцы. — Видишь, если ударить под неправильным углом, кость может сместиться и защемить нерв...

— Чтоб... — Драко хотел бы выругаться, но достаточно плохих слов не знал, так что искренне пожелал другу долгих лет жизни, богатства, и встретиться с темным лордом в придачу. Да, он закрыл глаза, но видел, что перед ударом Поттер чуть повернул ладонь.

— Изобретательно, — выслушав пожелания, вынужден был согласиться Гарри. — Однако это не избавляет нас от вопроса, ты много о рукопашном бое знаешь?

— Джиу-джитсу, дзюдо, айкидо, карате...

— Ого, да ты, настоящий эксперт, — совершенно неискренне присвистнул Поттер, почесывая затылок. — Я и слов, наверное, столько не выговорю...

— Нужно всего лишь немного практики, —поделился «опытом» Драко. Через секунду он уперся ногами в землю и подскочил. — Учитель предупреждал, что в ближайшие годы это не будет слишком полезным, не думал, что... настолько.

— Мне, честно говоря, умение махать кулаками тоже не слишком дается. Нужно или разгон брать, или использовать молот, чтобы какой-то толк получился, иначе попросту не хватает массы. Лучше пока с мечом тренируйся и магией.

— Обидно,— горько вздохнул Драко, с сомнением оглядывая дальнего родича, а ведь наставник ему твердил то же самое. А вот поверить, что Поттеру плохо дается рукопашный бой, ему было сложно. И не только потому, что он видел чучело теневолка, которому голыми руками вырвали сердце, или помятый шлем вождя троллей; Гарри и выглядел удивительно массивным для своего возраста. Будто не человек, а маленький черный медведь, причем дело отнюдь не в комплекции. Легкая хромота, походка вразвалку, нарочитая медлительность, пластика, умение спать в любом месте, что сочтет подходящим... ну да, не назовут же кого попало Пчелиным Волком*...

— А кому сейчас жить хорошо? Ладно, ты как, завтракать пойдем, или пофехтуем немного? — только сейчас Драко заметил, что у Поттера на перевязи висит двое ножен с клинками...

Тяжко вздохнув, блондин вскинул руку и к нему в ладонь, покачиваясь в воздухе, откуда-то со стороны крыльца, прилетела катана. Эх, и куда только пропадала медлительность Поттера, стоило тому взяться за меч?

___________________________________________

*Подразумевается цитата из «Потерянного рая» Джона Мильтона: «Better to reign in hell than serve in heaven», ака лучше править в аду, чем прислуживать на небесах.

* Беовульф, если переводить дословно, так же — медведь.

Не увидишь не поймешь

Не поверишь не найдешь

Пути к своей душе,

Попавшей в плен.

Люди верят, Боги спят

Время дарит новый взгляд

На старый мир кривых зеркал и стен

Мир, он твой,

Ты же в нем изгой

Заблудившийся, гордый и слепой.

Стоит повернуть,

Изменить свой путь,

Птицы вслед закричат

Люди вслед замолчат.

Куда ты идешь столько лет,

Дорогой ненужных побед,

Тропой неизбежных падений и слез?

По нити разорванных вен,

По книге своих перемен,

Дорогой измен

Но лишь вольному воля

Безумец ты снова один

Среди черно-белых картин

Среди разноцветных мечтаний и грез

Куда ты идешь столько лет,

На семь бед один лишь ответ

А истины нет, и лишь вольному воля

Сергей Маврин «Пока Боги спят»

— Проклятье, вообще-то это ты должен хромать — осторожно придерживая ушибленный бок, сквозь зубы прошипел Драко. Ступени на лестнице были совсем не крутыми, но после небольшого спарринга с кузеном даже они доставляли мальчику серьезные неудобства. Притом, что магическую компоненту удара поглотили облупившиеся на животе с правой стороны доспехи, а после душа он старательно смазал каждый ушиб заживляющей мазью.

— Уж извини — ничуть не раскаиваясь, развел руками Гарри, прислушиваясь к негромким голосам, доносящимся из гостиной. — О, бабушка, похоже, снова отчитывает отца. Как думаешь, они с крестным и Северусом все же сумели взломать запирающее погреб заклятие, и предстоит ли кое кому выволочка?

Погреб почти двести лет открыть не могли, с тех пор, как Урсула прокляла вход, но остановить отца на пути к выпивке... Гарри резко встряхнул головой. И все же, вот это женщина была, ее заклятье так и не сумел одолеть директор Хогвартса, самый могущественный волшебник Британии на то время, и даже сейчас, спустя два столетия, когда иные чары давно бы развеялись, понадобилось сразу трое не самых последних волшебников. Причем, силой она, как раз, не выделялась, так что либо дело в искусстве, либо... ну, не зря же говорят, будто магия ничто иное, как воплощенное намерение, и если чего-то хотеть очень-очень...

— Галлеон, что мама сделает вид, будто ничего особенного не происходило. — Хмуро скривился Драко, пропустив мимо ушей слова о погребе. Если бы он слушал все, о чем говорит кузен, у него за прошедший месяц взорвалась бы голова, так что он просто возносил про себя хвалы Мерлину за природные способности к окклюменции.

— Идет, — протянул руку кузену Гарри.

Разбив рукопожатие, они ступили на едва слышно скрипнувшую ступеньку, и Гарри вновь обернулся к блондину.

— Прости, что лезу не в свое дело, но если хочешь знать мое мнение, ты зря провоцируешь их. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Я не хочу ссориться с родителями, Гарри, но просто не знаю, что делать. Они вдут себя, как, как... а, ты сам все видишь. Я будто бы и не их сын, а... даже не знаю, кто? Выгодное вложение? Лишняя обуза? Игрушка?

— Всего понемногу, — добродушно кивнув, «утешил» кузена Гарри. — Это у всех так. Какими бы они ни были, это все-таки... ну, твои родители. Я бы многое отдал, чтобы просто увидеть своих живыми.

Честно говоря, Гарри не слишком-то волновали семейные неурядицы Малфоев, он считал их малосущественными, и в принципе, его устраивал любой вариант их разрешения. Если Драко сумеет помириться с родителями, он наверняка запомнит, кто в нужный момент дал ему дельный совет. Если же нет... кузен окажется совершенно открыт для влияния. Всего лишь небольшая страховка на случай предательства Малфоев, своего рода заложник, что сам не догадывается о собственном положении. Если Люциус будет честен, ничего плохого у них не случится.

Подло. Не к чему обманывать себя, ожидать от Малфоя честности, все равно, что дождя в пустыне, но Гарри прекрасно помнил, как отец манипулировал его собственными слабостями и страхами, чтобы заставить учиться. В свое время он не особенно замечал этого, но в Свартальфхейме были три очень долгих месяца, за которые он о многом успел подумать. Нет, Гарри не винил отца, и считал, что тот поступал правильно, однако же, слов из песни не выкинешь. К тому же, ничего плохого Гарри в отношении Драко не замышлял, просто предоставлял выбор. Без ведома последнего, впрочем, это уже лишние детали. И все же, на душе было удивительно мерзко. Прав был отец, к власти не поднимаются, в нее падают.

— Ты прав, но это трудно. Мама с папой думают, будто мне все так же четыре, и мне не нужно ничего, кроме игрушек и шоколада, — грустно выдохнул Драко. До двери в гостиную оставались считанные шаги.

Даже подозрение, что Малфои, скорее всего, вполне сознательно отстранились от сына, чтобы у него была возможность сделать собственный выбор в грядущей войне, утешения не приносила. Не связанный рабским клеймом, свободный... Гарри очень хотелось сказать кузену, что за игры ведутся вокруг него, но тем самым он бы сделал лишь хуже. Он мог дать лишь пару намеков, и поклясться рассказать Драко все, когда тот будет готов. Лишь бы не слишком поздно.

* * *

Как ни странно, правыми оказались оба. Гарри — в том, что винный погреб поддался, а Драко — в том, что Нарцисса ко вчерашней выходке детей осталась равнодушна, по крайней мере, внешне.

Мужская часть компании была плотно окутана сизым дымом, и расслабленно сидя на стульях, потягивала коньяк, в то время, как женская, сгрудилась на противоположном краю стола, подальше от окон и ближе к двери.

— Запах... — наморщив нос, в отвращении скривился Драко, застыв у двери из красного дерева.

— Ничего ты не понимаешь, малыш, все свободные люди любят сигары! — Закашлявшись, выдал общее мнение Орион.

— Золото и алкоголь, вот ценности, которые никогда не устаревают. Славная добыча в любой войне. — Хмыкнув, Гарри легко подтолкнул кузена, и неторопливо направился к мужской половине стола.

Сигары и коньяка ему пока что не полагалось, но в отличие от Драко, право голоса у него уже было.

За обеденным столом поместья Блэк прямо-таки звенело напряжение. Всего дюжина человек собралась, но воздух буквально гудел, и казалось, с секунды на секунду грянет гром и во все стороны полетят молнии. Вальбурга Блэк выглядела на свои шестьдесят три года, что для волшебницы было странно; смерть одного сына, длительная размолвка с другим, и болезнь мужа состарили ее гораздо сильнее, чем сумело бы время само по себе. Сириус, Гестия и Нарцисса — наоборот казались молодыми людьми двадцати лет с небольшим. Аластор Моуди... его внешность вводила в заблуждение больше всего: если точно не знать, что ему тридцать восемь, угадать это было попросту невозможно. Искусственный глаз, провал вместо носа, сожженные губы, до неузнаваемости искореженная шрамами правая сторона лица... впрочем, левая пострадала только немногим меньше.

Сам Гарри хоть и не был слишком высок, тоже с трудом поддавался определению возраста; то ли взрослый, запертый в теле ребенка, то ли вовсе что-то бесконечно далекое от человека. Мистлтейнн показал ему сотни битв, он мог припомнить лицо каждой жертвы меча в мельчайших подробностях, но делала ли его память клинка взрослее? Гарри и сам не знал, во что превращается. В любом случае, одно было ему известно точно, легенды врут, чтобы одолеть дракона, рыцарь должен превратиться в чудовище задолго до судьбоносного поединка, иначе ему просто не выжить.

И лишь Драко из всех собравшихся выглядел тем, кем является. Впрочем...

— А как же женщины?

— Женщины — тоже неплохо. Только жаль портятся быстро, и приходят в негодность. Золото и алкоголь — лучше, с ними запросто можно добыть любую понравившуюся. — Не задержался с ответом Гарри.

— Дряной мальчишка, да что ты можешь знать о войне? Ты хоть можешь себе представить, каково это, провожать мужа, а затем вечерами сидеть в пустом доме перед камином гадая, вернется ли он, или тебе предстоит увидеть его имя в очередном некрологе? Когда одна твоя сестра плюет в лицо представителю самого жуткого волшебника современности, а другая — на твоих глазах год за годом превращается в жуткое чудовище, мечтающее лишь об убийствах и пытках? Когда твой брат может оказаться тем, кто заберет жизнь твоего мужа, а другой — исчезает бесследно? Что можешь знать о войне ты, сопляк?

— Я и есть война, тетушка. — Медленно и будто бы безразлично уронил Гарри.

Нарцисса отодвинув жалобно скрипнувший стул, со злобой на лице выскочила из комнаты, и до ее ушей не донеслось слов молодого волшебника.

— Я и есть война...

— Дамы, прошу прощения, мы сейчас с правнуком будем обсуждать глупости, вроде политики и прочих мужских игрушек. — Стряхнув пепел с сигары, чуть приподнялся в кресле Кигнус — Бурга, Гестия, идите пока, пройдитесь, и Драко пусть погуляет.

Женщины обменялись короткими взглядами, и, подхватив под руки Малфоя с Корвусом, направились к двери. Драко было интересно, и он всю дорогу оглядывался, но ничего не поделаешь, Блэки — не та семья, в которой позволено спорить.

— Знаешь, Гарри, наша сила в каком-то смысле наше проклятие. — Когда хлопнула дверь, негромко заговорил Аластор. — У меня много ран, и все они появились исключительно из-за предательства. Я стал грандмастером в восемнадцать, и, пусть магии почти нет, меня до сих пор никто не сумел лишить статуса. Знаешь, почему?

Гарри с сомнением приподнял бровь.

— Все просто. Я очень подлый, и сражаюсь исключительно на своих условиях. Вот поэтому меня все ненавидят, жутко боятся, но никто не хочет со мной подраться. К сожалению, голова включается, только когда набьешь шишек, семейное наследие, не иначе.

— Верность, честь, бесстрашие, справедливость... мы — навек чисты, постоянно ходим по краю пропасти, и всегда преобладаем над святостью. Разум, коварство, благородство, и дружба. Зачем от чего-то отказываться, если все можно просто взять, и объединить? У всех нас все равно совершенно одинаковая программа. Это мы, истинная аристократия, а все эти Паркинсоны с Буллстроудами — экономисты. — Замолчав, Кигнус расслабленно потянулся к бутылке, а налив, щелкнул пальцами, и прямоугольный стол вдруг превратился в круглый. — Что бы о нас ни говорили безродные, у всех аристократов есть лишь один, общий кодекс, один закон, и только один суд, который мы все уважаем. Род Блэк происходит от Брана Благословенного, и, несмотря на наши временные разногласия с Сириусом, мы все же пришли к консенсусу, а вот в нашем Визенгамоте засиделось простонародье.

— Подтверждаю. Нашим «благородным» только деньги важны, что уж говорить о чиновниках. — Тяжело вздохнув, покачал головой Люциус. — Придет время, и начнем проводить зачистки.

— А вы? — С сомнением скривился Гарри, как бы там ни было, Люциус Малфой ему не нравился.

— Знаете, мистер Поттер, я не очень хороший человек. Если мне для дела надо кому-то полизать задницу, я это сделаю, я не гордый. Я все-таки потомок пирата и шлюхи, что поделаешь. Но есть у семьи Малфой одна очень старая традиция: если кто-то нас называет рабами, рано или поздно он получает нож в спину, и отправляется кормить акул на дне моря. И чтобы по этому поводу ни говорил папа, вот это уже серьезно. Нарцисса не понимает, ну так и хрен с ней, будет путаться под ногами — найду другую, прорвемся как-нибудь, вместе с Драко. Я с вами.

— Потомо... а, ладно, сын маггла. — Вроде бы ни к кому не обращаясь, помахал со своего места ладонью Снейп.

— Дамблдор постоянно лжет, призывает всех быть мирными, прячет знания, пытается изолировать нас от мира магглов, и говорит о любви. Он уже больше полусотни лет вешает лапшу всем на уши, а ведь общее благо не построишь на лжи. Так что если меня кто-то спросит, я хочу его трахнуть палкой. Это мой личный, целиком осознанный, и демократический выбор. — Ухмыльнувшись, Аластор поднял бокал коньяка, и откинулся на спинку кресла. — Я всего лишь больной калека, и чудес от меня не жди, но у меня все еще осталось в запасе несколько фокусов. Я — потомок бога войны, я — король, у меня есть собственный флаг и герб, и свое собственное королевство, пусть даже из одного человека. А все несогласные — пусть идут в задницу, говоря откровенно, я терпеть не могу тупиц. Я объявляю войну, в конце концов, я и так сражаюсь всю жизнь.

Гарри осмотрелся, и заметил, что и отец, и Снейп, и Малфой, и Блэки держатся одинаково. Он тряхнул головой, но наваждение не пропадало.

— Ты все еще не понял, в чем шутка? — Криво оскалился мракоборец. — Я — клыки в темноте, злые когти в ночи, я тот, кто рубит, рвет, режет и крошит! Думаешь, это кто-то плохой сказал? Вовсе нет, такова уж вся наша история. Когда смертные начинают кланяться, кому попало, а во власть проникают безумцы, из ниоткуда являются веселые парни с огнем в глазах, и вежливо, тихо настаивают на атеизме. Ну, а если к ним не прислушиваются, у чудовищ начинают во все стороны лететь головы, а в воздухе загораются огненные шары. Настоящему волшебнику даже не обязательно уметь колдовать, чтобы творить настоящие чудеса.

— Ладно, повосхваляли себя, и хватит. Перейдем к нашей диспозиции — покачал головой Орион, и махнул Сириусу ладонью, чтобы тот налил. — Что у нас там с Визенгамотом?

— Мрак. Все заняты предпринимательством, а кто не ворует, тот верит Дамблдору. — Покрепче схватил стакан Люциус. — Кое-как удается держать в узде наше «чистокровное» быдло, но у меня уже, честно признать, кончается золото. Скоро придется бегать в ломбард, и продавать побрякушки.

— Если что, я попрошу у гоблинов. Все их проклинают, и зовут злобными скупердяями, а в действительности, они ведь все очень добрые. Просто не нужно заключать никаких контрактов. Достаточно лишь попросить, и сказать, что деньги нужны для хорошего дела. Больше любых других благ, гоблины любят мудрость. И вообще, это, в конце концов, мое золото. — В доказательство своих слов Бешеный Глаз оттянул на шее цепочку с кольцом. — А разумному, и доброму с вечным, всех учить надо правильно, и максимально доходчиво.

— Амелия с Руфусом — с нами. Ну, Робардс, Шеклбот, и еще пара-тройка авроров. Война подкосила многих, но это мой аврорат, и мы в нем говна не держим. Если что, на счет отставки я пошутил. А вот с нашими верующими каши не сваришь.

— А...

— Как бы там ни тужилась Бэгнолд, у нас повальная коррупция, и круговая порука. Что поделать — сокрушаясь, всплеснул руками Аластор, — я потомственный разбойник, и очень крепко дружу с ворами. Видишь ли, Гарри, все дело лишь в точке зрения, Лютный, может быть, и выглядит мрачным и полным гнили, но в действительности там очень мало мрази. Если тебя вдруг начинает тошнить от Света, используй логику, и постарайся взглянуть непредвзято. Не сходи с ума, переворачивайся, и начинай исходить от противного, вдруг захочется поиграть за темных? Просто очень крепко подумай, кто, с кем, как, и за что сражается. А если тебя почему-то бросают законопослушные, постарайся найти злобную ведьму, воровку, или даже простую шлюху. Если сумеете сговориться, будете жить, как в сказке. Нужно просто очень серьезно думать, и тщательно выбирать, с кем и в какие, стоит вступать в контакты.

— Вообще, у нас тут с одной из местных наблюдается разность потенциалов. — Весело хмыкнув, подмигнул Гарри.

— Ну, мало ли. Совет мудреца никогда не бывает лишним, вдруг за нами кто-то сейчас наблюдает? — Демонстрируя свою серьезность, Аластор покрутил глазом. Его взгляд никого вроде бы и не обнаружил, но старый аврор не зарекался.

— Потомок Мерлина, — поднялся Орион, — Тебе скоро восемь, мы тут подумали, и решили: на восьмилетие — дарим тебе Камелот. Ты не думай, что мы все просрали, просто, если не нагадить на входе, к нам постоянно лезет быдло и пидарасы. Чего хочешь, то с ним и делай, хошь, воюй с Британией, хошь, правь, ну а хочешь — просто сиди под деревом. Дружба, это такая магия, что неподготовленные могут и обосраться.

— Кажется, в нашей сказке, резко запахло чем-то русским. Или просто запах перегара? — Гарри на секунду зажмурился, и когда открыл глаза, перед его лицом оказались бокал коньяка и сигара.

— Рёрик Ютландский тоже из Скьёлдунгов, так что я, в том числе, и немножечко русский. — Задорно кивнул Аластор. — У них там пока свой Дамблдор, и как всегда, какая-то заваруха. Эх, а в мавзолее лежит Кощей, и я чую, он там сейчас ворочается. То-то кому-то весело будет, когда он проснется.

— У них там что-то серьезное?

— Ну, как сказать, вокруг все чисто, простой люд танцует, поет, водит свои хороводы, истово молится о душе... у аристократов все так же. Только все эти пляски сопровождаются безумным хохотом, непрерывным насилием, и жесточайшим трахом. У аристократов принципиально нет никакой цензуры, и хрен его знает, как все это совмещается в одной тупорылой реальности. Просто если ты хочешь, чтобы в этом мире остался хоть кто-то живой, будь дураком, и не будь пидарасом.

— Знаешь пап, — тяжело вздохнув, Гарри мечтательно закатил глаза. — На девятилетие я хочу Калашникова, собственного медведя, и балалайку.

— Заметано, сынок. Заметано. Вот съездишь осенью к Владу, и как подлечишься, можешь загадывать что угодно. Старый кровосос отлично лечит запоры.

— Конечно, пап, эх, мне бы еще с Тонкс связаться. — Расслабленно вздохнул Гарри. Ничто так не успокаивает, как правильная компания, коньяк и сигары.

— А теперь друзья, давайте выпьем за грязного борова, этого мерзкого тупого маггла, моего друга, Эрнесто Гевару. — Весело прищурившись, вскинул бокал Кигнус. — Он был дураком и безумцем, но дьявол побери, мало, кто в этом мире сделал для людей столько же!

Blackout in London

Just slip´n slide

Blackout in London

I´m just about to lose my mind

Big time in Paris

Time´s gonna fly

Big time in Paris

It´s c´est la vie for me tonight

Here I go

To take the one and only road I know

In my life

Here I go

Another place to bare my heart and soul

Restless nights

Scorpions “RestlessNights”

В подкрадывающихся сумерках Гарри стоял у ворот поместья Блэк, вдыхая соленый ветер, и отстраненно разглядывал возвышающуюся над морем скалу вдалеке. Легкий бриз едва заметно колыхал полы его плаща, заставляя извиваться фигуру золотого дракона на спине, а в остальном волшебник хранил полную неподвижность, пребывая в глубокой задумчивости.

Странный разговор за круглым столом все еще ходил ходуном в голове и отдавался эхом в висках, но он дал ему облегчение. Зияющая бездна внутри не закрылась окончательно, но знание, что ты сражаешься не один, тоже стоит не малого.

Удивительно, он думал, будто они с отцом остались вдвоем против всего мира, а оказалось, война полыхает повсюду и непрерывно. Гарри трезво взвешивал свои шансы против Дамблдора, и, даже при условии, что магия вновь ему покорится, они оставались удручающе малыми. Это, если еще не брать в расчет министерство, большей части сотрудников которого семьи Блэк, Малфой, и Моуди, выписали билеты к Хель.

Он поклялся отомстить за родителей, а значит, Дамблдор и Волдеморт были его смертельными врагами, что бы в будущем ни происходило. С министерством все обстояло немного сложнее. По большому счету Гарри было плевать на Британию, и на много возомнивших о себе чиновниках, что в ней сейчас заправляли, однако проблема в том, что политическая власть — тоже ресурс на войне. Уступи старые семьи волшебников свои позиции в Визенгамоте, и Верховный Чародей с министром не преминули бы воспользоваться свалившейся на них властью.

По-настоящему надежной была едва ли четверть состава совета волшебников, в которую входили как родовые маги, так и простые сотрудники министерства, у кого была голова на плечах. Остальных же приходилось запугивать, шантажировать, или умасливать золотом. Орион Блэк с отцом чудом сумели собрать большинство голосов в Визенгамоте, однако оно постоянно норовило развалиться на три враждующие группы, и тогда государственная власть окончательно перешла бы к директору и канцелярским крысам. И не было фигуры, способной всех объединить.

Сочувствующие Темному Лорду зубами вцепились в остатки своих былых вольностей, и всеми силами пытались выделиться из рядов прочих волшебников, кичась своей «чистотой крови», заодно стараясь загнать в кабалу остальные магические расы, и всех, чья кровь была в их понимании недостаточно чистой. Бюрократы — воровали, и пытались захватить столько власти, сколько только удастся, ну а небольшая часть здравомыслящих волшебников просто не знала, что делать, и кого поддерживать.

Отец был фигурой знаменательной и, ни сторонники Волдеморта, ни бюрократы, в чьей памяти еще были свежи воспоминания о том, как в стране заправляли авроры, ни за что не подпустили бы подобную личность к рычагам власти. Зато его поддерживал старый костяк министерства, тот самый железный кулак, что год за годом выбивал зубы всем, кто покушался на безопасность и жизни граждан Волшебной Британии, и хоть как-то поддерживал порядок в этой проклятой стране. Самые надежные и здравомыслящие люди в стране, что десяток лет вытягивали на себе гражданскую войну... к сожалению, их было мало.

Орион Блэк с Люциусом Малфоем обладали значительным влиянием на бывших соратников змеелицего и им сочувствующих, а так же выцарапавших себе за время мира чины повыше канцелярских крыс, однако эту публику назвать союзниками было сложно. Эти группы, в основном, отстаивали исключительно свои интересы в Визенгамоте, и сбивались в стаю только, когда действия Дамблдора с его сторонниками напрямую затрагивали их интересы. Отец в глубине души лелеял надежду когда-нибудь бросить одну половину этих «политиков» в Азкабан, а вторую — заавадить, но в обозримом будущем это оставалось лишь пустыми мечтами.

Прежде чем вычеркивать лишних членов Визенгамота из списка представителей власти по профнепригодности, требовалось найти тех, кто мог бы их заменить. А здравомыслящих людей, которые бы добровольно стали заниматься политикой, увы, всегда было мало, да и пробраться в Визенгамот для обычного сотрудника министерства без крепкой поддержки за спиной — дело практически неосуществимое. К тому же, начни происходить с недобросовестными политиканами несчастные случаи, нельзя исключать вариант, что их места тут же займут приверженцы АльбусаДамблдора.

Тяжело вздохнув, Гарри печально взглянул на почти округлившуюся луну над морем, до полнолуния оставалось буквально несколько дней, и медленно покачал головой. Политика всегда казалась ему чем-то мерзким и грязным, но, похоже, деваться было попросту некуда.

Один чародей, в принципе, мог объединить вокруг себя противоборствующие группировки волшебников, и доставить политическому Олимпу Туманного Альбиона массу неприятностей, но...

Это мордредова уйма работы! Которую, к тому же, едва ли оценят. Министерство давно превратилось в пожирающую собственный хвост змею, так что пришедшему к власти волшебнику обязательно потребовалось бы перелопатить написанные за последние четыре с лишним века законы, пересмотреть отношения с магическими расами, вывести экономику волшебного мира на самоокупаемость, и провести массовые сокращения в министерстве. А после сокращений еще и куда-то деть тысячи ничего толком не умеющих магов, пересмотреть образовательную программу в волшебных школах... не говоря уже о таком сложном вопросе, как статут секретности.

Честно говоря, Гарри предпочел бы в очередной раз столкнуться с ордой троллей, или подраться с драконом, чем связываться с Визенгамотом. Том Реддл когда-то тоже просто хотел навести в стране порядок, и поддержка у него была гораздо сильнее, чем ее сейчас могли обеспечить Поттеру, и ни к чему хорошему оного это не привело. Впрочем, особого выбора у него не было, политика это такое дело, в ней или инакомыслящих преследуешь ты, или они тебя. Так что Поттер уже мысленно смирился со своей незавидной участью. Ближайшие несколько лет обещали оказаться удивительно интересными, и полными увлекательнейшей работы.

— Гарри, ты что, куда-то собрался? — Из распахнувшихся ворот поместья выглянула наружу макушка блондина.

— Да, Драко. Хочу заглянуть к вейлам на остров. Мне кажется, они держат мою девушку в плену. — Глубокомысленно покачал головой волшебник.

— Девушку?

— Ну, да, я тут с одной вейлой на днях познакомился, Флер, ты ее видел. И вот уже неделю мне не удается с ней свидеться. Держат в плену, не иначе, — многозначительно заметил Поттер.

— Я, в принципе, и не против бы, — с сомнением проговорил Драко. — Но что ты в ней такого нашел?

— Она... — зеленые глаза Поттера на секунду вспыхнули неприятным внутренним светом. — Трудно объяснить, но она такая же, как я. Я это чувствую.

— Тоже психопатка, помешанная на всяких железных штуках, созданных для того, чтобы протыкать и разрезать на части своего ближнего... — понимающе кивнул Драко. Он очень хорошо запомнил взгляд блондинки, которым та осматривала трупы грабителей в трущобах, и очень отчетливо видел в её глазах что-то нечеловеческое. Прямо, как у кузена, впрочем.

— Можно сказать и так, но ее глаза... они светятся. — Мечтательно улыбнулся Гарри, вспоминая бездонные темно-сапфировые омуты глаз полувейлы, что было для него, мягко говоря, не характерно.

— Ааа...

— Бэ. Нужно освобождать. Вдруг еще и какое чудовище по дороге встречу?

Драко понравилась идея освободить из плена принцессу. Он заранее предвидел, что за этим обязательно последуют какие-то неприятности, но какой герой не мечтает о подвиге? Тем более, что в компании Поттера подвижничество — это весело и почти безопасно.

— Лучше бы без чудовищ... — все-таки уточнил Малфой.

— Меч из тени?

— Или факел, будто бы случайно забытый в библиотеке! — Радостно подтвердил Драко. Трудностей Поттера он не пережил, но обладал ясным умом, и тоже любил философию. Это ведь глупо, когда книг полно, а их никто не читает, так что он вполне понимал Герострата. А еще ему нравилась логика, без нее волшебникам, да, в общем-то, и магглам тоже, пришлось бы трудно. Заклинания, если они сложены неправильно, не действуют, а если логика оторвана от реальности, становятся просто бредом.

— Мы волшебники, так пойдем совершать чудеса и подвиги! — Весело рассмеялся Гарри и, выхватив из ножен клинок, указал на вейловскую скалу. Наверное, впервые в его жизни проблемы ненадолго ушли, взгляд героя полыхал чистотой и светом. Он сражался с самого детства, и, наконец, отстоял в поединке с реальностью позиции разума.

— А где возьмем лодку?

— Мы ее спиздим!

— Мой друг, это же гениально!

Весело улыбаясь, двое пошли к причалам: равный, и тот, кто принял равнение.

* * *

— Гарри, мне все же кажется, что это плохо, брать чужое без спроса. — Задумчиво проговорил Драко, глядя, как кузен сталкивает деревянную лодку в воду.

— Я, в общем-то с тобой согласен, но мы же оставим хозяину денег. — расхохотался Гарри, и снял с пояса кожаный кошель.

— А вдруг мы крадем лодку у человека?

— Думаешь, среди лягушатников тоже есть те, кому безразлично золото? — Задумчиво почесал затылок Поттер.

— Ну а вдруг? — Драко тоже сомневался, что среди французов есть нормальные люди, но они ведь были в волшебном мире, и в нем иногда случались и чудеса. К тому же, Франция, что ни говори, выглядела гораздо чище и опрятнее их собственной Родины, а здешние волшебники были вежливее, на первый взгляд, образованнее и богаче. У них ведь не было Темных Лордов, и столь гениальных правителей, как АльбусПерсивальВулфрик Брайан Дамблдор.

— Эм, — задумчиво потер подбородок Гарри, — тогда оставим записку. Если человек, то поймет, что плавательное средство нам было просто необходимо! И, конечно, постараемся лодку вернуть. Есть подозрение, что возвращаться нам придется в спешке и своим ходом, но приложим все усилия.

— Как скажешь, брат. — Усмехнулся Драко, запрыгивая в лодку следом за Поттером.

— Брат? Хм, ну ладно. — Кивнув блондину, Гарри с сомнением посмотрел на весла. Грести вручную ему не хотелось.

— Гарри, я знаю одно заклинание, чтобы лодка сама плыла, может, попробуем? — мгновенно решил возникшее затруднение Драко.

— Давай.

Малфой направил палочку в воду, и за лодкой взвились буруны. Вода вскипела, и судно понесло прямым курсом к застывшей на горизонте скале.

— Эм, дружище, кажется, крепость не приближается. — Через некоторое время заметил Гарри. Берег остался далеко позади, а вот вейловская твердыня так и застыла каменным изваянием вдали.

— Ну, сейчас еще поддам газу! — Хохотнул Драко, и пригнул палочку ниже к воде.

Лодка явно ускорилась, но пристанище вейл так и оставалось пятном на горизонте.

— Твою мать! — Зарычал Гарри, и встал в полный рост. — Драко, а ну-ка притормози.

Качнув головой, Малфой отключил заклинание. Ему было очевидно, что остров защищает какая-то магия, а вот как ее преодолеть, он не имел представления, но у Гарри всегда были планы. Драко вообще казалось, что Поттер умеет и знает все на свете.

— Вальхалла! — Встав на носу лодки, Поттер зарычал и от души ударил по невидимой стенке. В воздухе на мгновение появилась светящаяся трещина, однако через мгновение погасла.

Кое-как удержавшись на ногах, Гарри с негодованием уставился на недостижимый остров.

— Вот и все. Можем разворачиваться. — Грустно вздохнул Драко.

— Не бойся, брат, для нас нет ничего непреодолимого! — В ответ весело расхохотался Гарри.

— Вот этого, Гарри я и боюсь...

* * *

Гарри сидел на корме, придерживаясь одной рукой за чуть светящийся от прикосновений барьер, и усиленно размышлял. Невидимый купол полностью прикрывал остров, смыкаясь над вершиной скалы, однако глубоко под водой свободно плавали рыбы. Акулы, если быть точным.

Такие мелочи его не пугали, однако он не мог понять, существует ли щит под водой. Птицы свободно пролетали сквозь защиту острова, а вот лодку она не пропускала. То ли из-за сидящих в ней волшебников, то ли еще почему, однако факт оставался фактом.

— Драко, похоже, нам придется поплавать. — Криво ухмыльнулся Гарри, разглядывая плещущиеся волны. Луна давала мало света, однако это ничуть не мешало взору волшебника.

— Акулы...

— Да что там, всего лишь рыбы. — Хмыкнул Гарри. Больше его занимало, существует ли барьер под водой, и каким образом он устроен. Настроен ли против магии? Или останавливает только разумных существ? — На всякий случай, когда прыгнем под воду, не думай.

— Это как? — Округлил глаза Драко.

— Ну, просто, возьми, и не думай. — Пожал плечами Гарри. — Ты же разбираешься в окклюменции.

Драко закашлялся.

— Это очень сложно.

— Что поделать, только так у нас есть шансы прорваться на ту сторону. — Вздохнул Гарри. — А под водой я тебя проведу, если получится, конечно.

Собравшись с силами, Драко встал, и подошел к другу

— Поехали!

Взявшись за руки, двое переступили через борт, и пошли ко дну. Драко сотворил для себя пузыреголовое заклинание, ну а Гарри выпил одну из пробирок, что висела на его груди в патронташе. Колдовать он, увы, не мог, но плавать умел отлично, благо в Черной Долине у него была собственная река.

Даже легкие кожаные доспехи быстро тянули волшебников ко дну, и они стремительно погружались в морскую пучину.

«Стой!» попытался, было, прокричать Гарри, увидев, что в сторону Драко мчится акула-молот, однако выпустил лишь облако пузырей изо рта. С силой оттолкнув Малфоя в сторону, он подставил для укуса сапог гоблинской ковки.

Драко резко перевернуло в воде, и он лишь краем сознания отметил хруст зубов, а через мгновение отметил, как огромное акулье тело отбросил в сторону мощный удар кулака. Мальчишек отнесло в одну сторону, а окутанную кровавым облаком акулу — в другую.

Удаляясь от набросившихся на товарку хищниц, Драко внезапно ощутил схожие впечатления с теми, что он испытывал при аппарации. Его немилосердно болтало в потоках воды, казалось, будто проходишь сквозь узкий резиновый жгут, который сдавливает тебя со всех сторон, и он просто поверить не мог, что кто-то может плыть с такой скоростью. Гарри держал его за шиворот, и тащил водному ему известном направлении, будто какой-то груз.

Впрочем, так продолжалось лишь несколько секунд, улучив момент, Поттер резко крутнулся, и его плащ с головами накрыл мальчишек. Несколько мгновений темноты, за которые Малфой успел причислить себя с кузеном к числу погибших, а затем Гарри совершил очередной кульбит, и потянул Драко с удвоенной силой.

Мистлтейнн неистово сиял в водной пучине ослепительным белым светом, позволяя ребятам разглядеть силуэты морских чудищ. Очередная линия защиты вейловской скалы оказалась бы серьезным испытанием для любого волшебника, но только не для охотника на чудовищ.

Драко был талантливым бойцом и разбирался в боевой магии не хуже иных родичей-шестикурсников, а то и некоторых взрослых, избравших своей стезей торговлю, или работу на министерство, однако глядя, как Поттер с легкостью рассекает рыб, и отрубает щупальца кракенам, он почувствовал себя ненужной обузой для кузена. Неприятное чувство.

О таких, как Гарри слагают легенды, да в его честь и так называли детей по всей Британии. Будто бы отключившись от реальности, он смотрел, как кузен тянет его вперед, и, как никогда остро, ощутил разделявшую их двоих пропасть, и дело вовсе не в магической силе, количестве изученных заклинаний, или навыках фехтования. Конунг. Вот слово, которое более всего подходило Поттеру. Проплывая среди жутких подводных монстров, Драко краем глаза видел окружающее кузена серебристое сияние. Можно бы было подумать, будто это всего-навсего биолюминисценция, однако он отчетливо слышал пение валькирий. И оставалось только гадать, то ли девы битв явились, дабы унести потомка Одина к себе в Вальхаллу, то ли они здесь для того, чтобы оберегать его от беды...

Драко понятия не имел, как долго продолжался их подводный заплыв. Он даже не видел в темноте, куда Гарри плывет, только что морской живности вокруг становилось все больше. И все же, в какой-то момент Поттер остановился.

Гарри знаками указал ему куда-то наверх, и показал, чтобы Драко был готов за что-то схватиться. Разумеется, Малфой не очень-то понял всех этих распальцовок, к тому же, проделанных свободной от меча рукой, однако все же согласно кивнул.

Удовлетворившись ответом, Поттер тут же ухватил кузена за пояс, и, воткнув клинок в брюхо проплывающей мимо белой акулы, с силой выбросил Малфоя из воды. Драко закричал.

К счастью, полет длился недолго. Не успел Малфой толком испугаться, вылетев из воды, как впечатался в каменную скалу. Его руки рефлекторно ухватились за трещины в сером камне, а сапоги быстро нашли подходящие выступы, так что он даже не плюхнулся в воду. Немного отдышавшись, Драко отыскал взгляд вход в пещеру футах так в десяти над его головой, и медленно пополз вверх.

Море под его ногами, тем временем, будто бы закипело. Сияющий в глубине клинок начал, будто бы, гаснуть, но тут...

— Вальхалла!

В фонтане красноватой от крови воды с громогласным ревом на поверхность вырвался Гарри. Он буквально взлетел вверх, будто пробка от шампанского, и в считанные секунды оказался на примеченном Малфоем карнизе.

— А ты что-то не особенно и торопишься, да? — По-собачьи отряхнувшись, хмыкнул брюнет, и протянул кузену руку.

— А куда спешить-то? Луна, море, на небе сияют звезды... — несколько раздраженно пробурчал Драко, поднимаясь на ноги. Если поначалу идея пробраться в волшебную крепость казалась ему замечательным приключением, то сейчас он уже начал жалеть, что напросился на эту ммм... экскурсию. Что ни говори, а он себя чувствовал совершенно не готовым к испытаниям такого рода. Впрочем, лезть обратно воду ему не хотелось, тем более, уродливые щупальца спешно хватали плавающие на поверхности ошметки акул, а оказаться кормом для спрутов с кальмарами в планы Малфоя отнюдь не входило.

— Увы, если хотим возвратиться засветло, спешить, как раз, надо. Сейчас большинство здешних обитательниц спит, а вот днем нам будет чертовски сложно остаться здесь незамеченными.

— Гарри, откуда ты это знаешь?

— Дедукция, мой друг, дедукция. Если бы ты был столь же наблюдателен, как и я, то наверняка заметил бы, что это место давным-давно уже не крепость, а просто огромное общежитие: ни стражи, ни дозоров, всю работу делает магия. Странно, кстати, уж вейлы-то в войне разбираются.

— Но Моуди-Хаус тогда тоже всего-навсего лачуга в Лондоне. Что-то я и у вас стражи не видел, — не спешил сдаваться Драко.

— Ты прав, двух человек и одного домовика слишком мало, даже чтобы поддерживать порядок во всем доме, не говоря уже об охране. Ксантенский замок, медовый зал, несколько особняков, разбросанных по территории всей Британии, конспиративные квартиры... Моуди-Хаус способен запросто вместить и тысячу обитателей, но последние триста лет оказались для семьи, мягко говоря, не слишком удачными. — Резко дернув щекой, Гарри повернулся ко входу в пещеру, и поудобнее перехватил клинок. — Честно говоря, последние века очень тяжело ударили по всему Волшебному Миру, и даже не знаю, оправимся ли когда-то...

* * *

По мере того, как двое проходили вглубь скалы, вокруг становилось все холоднее и холоднее. Десятка минут не прошло, как на стенах засеребрились инеистые узоры.

— Будь осторожен Драко, я чую впереди что-то недоброе. — Равнодушно произнес Гарри, разглядывая чуть заметно светящуюся в темноте изморось, полностью укрывшую пол, стены и потолок. Малфой и так шел за его спиной, но предосторожность никогда не бывает лишней.

И вот, когда Драко начало уже понемногу казаться, будто они заблудились, ребята вышли в огромный ледяной зал.

— Ётун! — Испуганно воскликнул Малфой, едва увидев огромную синекожую фигуру на ледяном троне в противоположном конце пещеры. Он едва не лишился рассудка от ужаса при виде жуткого чудища из детских сказок, однако краем сознания все же отметил, что гримтурс гораздо пропорциональнее своих обычных сородичей. Да и вообще, если бы не синяя, покрытая морозным узором кожа, и рост почти в сорок футов, даже в сидячем положении, это существо можно было бы принять за человека. Разумеется, эту не обезображенную интеллектом бородатую рожу счел бы красивой только слепой, однако в любом припортовом кабаке на побережье можно было с легкостью найти кучу народа гораздо страшнее, что у волшебников, что у магглов.

— Вот и ответ на загадку, почему вокруг острова скопилось так много живности, едва ли морскому народу нравится такое соседство... — рассеяно проговорил Гарри, выставляя клинок вперед, и походя, отпихнул Малфоя себе за спину. — Боюсь, кузен, к встрече с таким противником ты еще не готов. Постарайся не путаться под ногами.

— Серрдце биться ровно. — Прорычал великан. — Стрранно, ты не боишшься. Назовись, жалкий червь!

В зале резко похолодало, и если Драко лишь затрясся от холода, а с каждым его вздохом в воздухе образовывались облачка пара, то черные доспехи замершего впереди Поттера моментально покрылись синеватыми инеистыми узорами. Ужасная сила великана беспощадно пригибала его к земле.

— Я — Гарри Троллеубийца из рода Поттеров! — Зарычал брюнет так, что затряслись своды пещеры. Он резко выпрямился, вскинув клинок вверх, и пошире расставив ноги, и Драко на секунду показалось, будто само пространство потемнело, и испуганно задрожало вокруг кузена. Мистлтейнн вновь неистово засиял, и нижняя его плоскость отражала землю, а верхняя — дневное небо. Не на пустом месте возникло поверье, будто меч это путь в Вальхаллу. Даже волшебный клинок мало что мог противопоставить могуществу ётуна, но не тому, кто месяцами выживал у самых границ ужасного Муспельхейма, пристало чего-то бояться. — Назови свое имя, порождение Хель, прежде чем я отправлю тебя к собратьям!

Угроза в нынешних условиях едва ли была выполнима, но уж попробовать-то ее исполнить Гарри никто не мешал. Сила крови все еще была с ним, и он в долю мгновения просчитал прыжок и траекторию для броска клинка. Ванна из тролльей крови что-то в нем изменила, и, вложив всю силу в один удар, он мог надеяться сразить даже такого противника, пущенный его рукой Мистлтейнн мог бы обогнать ветер. Впрочем, такая попытка наверняка закончилась бы для него переломами, а то и инсультом, так что Гарри предпочел сначала поговорить.

— Поттер. Гончар. Не слышал я о такой семье, — задумчиво проворчал великан. — Ас, не пытайся меня обмануть, я вижу за твоей спиной тень Одноглазого! Представься, и прими свою судьбу, обманщик!

О чести и благородстве инеистых великанов Гарри был весьма наслышан еще в детстве, не говоря уж об историях, что гоблины травили друг другу в краткие мгновения между работой, особенно часто поминал ётуновГриммболг, но и молчать смысла не было. Великан мог заморозить их с Драко в любом участке пещеры, и, возможно даже в море, так что бежать все равно бы не удалось.

— Мой приемный отец — Аластор Моуди, потомок могучегоСкьольдаСкевинга. Назови свое имя и ты, обвинивший меня во лжи!

— Семя Одина. — Хмыкнул великан. — Что же, не могу не порадоваться, что такие, как ты, все еще бродят по этой земле. Мне следовало бы убить вас: когда— то сын убийцы Фафнира привел меня к девам битв в качестве вергельда, и оставил на страже... но нет, не моей руке предначертано норнами оборвать нити ваших судеб. Ваши жизни и сами по себе тяжкое испытание. Внимание Асгарда, это и благословление, и проклятие одновременно. Виндасвади мне имя, сын Кулги, Эгира внук. Не понадобится тебе мое имя, смертный, но не должно мне оставаться не названным, коли уж ты представился.

Только сейчас Гарри заметил, что великан прикован к стене серебристой цепью. Она была толщиной с руку взрослого мужчины, но на торсе ётуна казалась всего лишь нитью.

— Эта цепь выкована самим Вейлундом, смертный, и никому из живущих не достанет сил её разорвать. — Ответил великан на невысказанный вопрос. — Тысячу лет назад мы с тобой, Гарри Троллеубийца, были бы врагами, но сейчас...

Великан медленно покачал головой.

— Сейчас мы союзники. Темные века, ха! Даже самые подлые, самые мерзкие из тех, кто правили тысячу лет назад и в подметки не годятся властителям нынешним, — огорченно прорычал великан. — Никто не помнит о чести, всем безразлична правда, одно только золото их волнует, а прочие от страха трясутся, живут, будто дикие звери, и непонятно чему подчиняются. Грустно.

— Ты знаешь, что происходит во внешнем мире, ётун? — С удивлением приподнял бровь Гарри. Ему просто не верилось, будто кто-то может с подобным существом общаться.

— Я слышу и вижу все, что только происходит во всех девяти мирах, Ас, таково наследие нашего праотца, Имира. Один из последних ётунов в Мидгарде, это смешно и трагично. Иди наверх, Гарри из Скьёльдунгов, маленькая вейла ждет тебя, не стоит обижать её сверх необходимости.

— Хорошо. Но прежде ответь, почему ты нам помогаешь? — Во время разговора Гарри не мог избавиться от противного ощущения, будто великан его в чем-то обманывает, и он уже почти готов был повернуть обратно в поместье Блэков.

— Ты, я, они, — указал великан на свод пещеры, — мы дети Старого Мира, и мы все должны объединиться, если не хотим стать историей. Не смейся, Гарри Поттер, у нас с тобой общего гораздо больше, чем у тебя и любого смертного. Зигмунд вырвал у меня клятву служить воинственным девам до той поры, пока у норн не закончится пряжа, а Ермунгад не взойдет на сушу, и я не могу противиться своему долгу.

— И поэтому предаешь их? — Весело хмыкнул Гарри, не опуская меча.

— Предаю? Нет, чародей, — покачал головой великан и шумно вздохнул, отчего в зале еще сильнее похолодало. — Только женщины могут веками копить обиды, и плевать на доводы разума, поддавшись чувствам. Девчонка Мистлейв слишком печется о своих дочерях, и сама не видит, что толкает их к вымиранию. Она слишком полагается на мою защиту, и не желает понять, что существо, назвавшееся Лордом Судеб, опасно даже для таких, как я. Ты, сын Асгарда, как минимум, можешь спасти одну из них, а если не станут глупить, то вывести из бедственного положения целую расу, и потому я не буду тебе препятствовать.

— Этих спасти, тех спасти, что-то я в последнее время прямо нарасхват... — Хлопнув ладонью по лицу, Гарри припомнил несколько фраз, услышанных им в подземной кузнице, когда молодой гоблин уронил мастеру на ногу раскаленную заготовку...

Как следует отведя душу, Поттер устало помассировал переносицу, и вновь поднял взгляд на ётуна. Он все равно чувствовал, что синекожий его в чем-то обманывает, и никак не мог понять, в чем подвох.

— И что, никаких состязаний в мудрости, и прочих ётунских развлечений? Признаться, я даже разочарован. — Деланно тяжело вздохнул Гарри, убирая Мистлтейнн в ножны. Похоже, сегодня смерть снова обошла его стороной.

— Ха-ха, Вафтруднир, мудрейший из нас, уже однажды соревновался с самим Иггом, и это плохо кончилось для него. Иди своим путем, победитель троллей, не мне предначертано пасть от твоей руки, и не тебе от моей. — Замолчав, великан небрежно взмахнул ладонью, и к неприметному лазу под потолком взвилась легкая ажурная ледяная лестница, впрочем, «неприметным» он выглядел лишь на фоне общих размеров зала.

Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;

Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.

Но вот уже год, как он улетел — его унесла колдовская метель,

Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.

И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;

В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;

Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,

В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,

Каждую ночь полет мне снится — холодные фьорды, миля за милей;

Шелком — твои рукава, королевна, белым вереском — вышиты горы,

Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;

Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,

Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;

Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;

В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,

Полетим с тобой в ненастье — тонок лед твоих запястий;

Шелком — твои рукава, королевна, златом-серебром — вышиты перья;

Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:

Мельница — “Королевна”

— Проклятье, надеюсь, по выходу мы не окажемся в покоях здешней правительницы! — Зло сплюнул Драко, глядя на упирающуюся в деревянный люк лестницу.

— Едва ли, я чувствую запах вина и меда. — С сомнением ответил Гарри.

После зала с ётуном двоим пришлось немало поплутать по веренице узких туннелей в толще скалы, и Поттер даже вынужден был поделиться с кузеном зельем кошачьего глаза. Не то, чтобы оно было особенно редким, но в состав конкретно этого рецепта входили подземные грибы из гоблинских оранжерей, и кое-какие ингредиенты из нижних уровней, так что в иных условиях Драко пришлось бы платить золотом по весу напитка. Один из относительно удачных экспериментов...

Чем больше Гарри узнавал, тем сильней его поражали возможности магии: что бы ты ни задумал, всегда существовали тысячи способов добиться желаемого результата. Даже в случае со зрением в темноте можно было использовать Люмос, специальные очки, зелья, особые темные артефакты, сделанные из руки вора, и даже пересадить глаза какого-нибудь существа, или вставить искусственный, как у отца... магия может все, но большая часть этих безграничных возможностей была признана министерством запретными.

Конечно, нормальному магу плевать на указы людей, которые разбираются в волшебстве на уровне школьной программы, но их, с позволения сказать, «реформы» очень серьезно задевали будущие поколения. У него просто в голове не укладывалась политика победителя Гриндевальда и подпевающего тому министерства. Зачем нужно ограничивать учебную программу, и пытаться превратить собственное население в бездумный скот? Либо жажда власти и золота настолько их ослепила, что они уже неспособны видеть дальше своего носа, либо кто-то специально уничтожает волшебный мир, освобождая дорогу магглам. В мире было достаточно магов, которым простые смертные не могли ничего противопоставить, однако вся беда в том, что они, как правило, обустраивались в собственных башнях, и вообще плевать хотели на все вокруг, включая даже ближайших родственников.

Еще Гриндевальд пытался подмять под себя оба мира, и править при помощи узкого круга посвященных, однако даже этот безумец при всем ущербе, что причинил, именно, что раздвигал границы магии, а его последователи и ученики совершили немало открытий. О Дамблдоре и Томе Реддле сказать того же было нельзя, они могли только брать.

Гарри бы многое отдал, чтобы понять, не стоит ли кто за спинами этих мерзавцев, он как-то успел привыкнуть, что если случайности происходят систематически, значит за этим кто-то стоит, но ни отец, ни прадедушка, не нашли каких либо улик существования столь могущественной подпольной организации. И, стало быть, виновата во всем банальная человеческая глупость, ведь падение системы образования, и притеснение прав волшебных существ происходило, что в Европе, что за океаном, и даже до русских добралась эта зараза. Впрочем, последние за такие шутки могли яйца отрезать, и отлупить кувалдой, что, собственно у них там сейчас и происходило...

Встряхнув головой, Гарри отбросил несвоевременные мысли и обернулся к кузену.

— Ну, давай Драко, действуй.

— Wingardium Leviosa! — Выкрикнул Малфой, и каменная плита медленно поднялась в воздух. На лбу блондина мигом засеребрились капельки пота, однако, прежде чем заклятье развеялось, он успел отодвинуть препятствие в сторону.

— А у тебя не очень-то хорошо с контролем...

— Плита очень тяжелая.

— Размер и масса не имеют значения, Драко, — хмыкнул Гарри, и одним прыжком взобрался наверх. — Неужели прадед тебе не говорил этого?

— Говорил, но что-то я не видел, чтобы он сам двигал горы. — Недовольно огрызнулся Малфой которому предстояло взбираться по лестнице. В его душе на краткий миг вновь разгорелась зависть, впрочем, он довольно быстро сумел с ней справиться. В конце концов, это не ему пытался перегрызть глотку теневолк, и не его хотели разорвать на куски горные тролли. Каждому свое...

Наверху, как и предсказал Поттер, оказался винный погреб, который запросто мог посоперничать и с расположенным в Моуди-Хаусе. Такие же бесконечные ряды бочек и стеллажей с бутылками самых разных форм и размеров. Помещение сильно напоминало дом, с той лишь разницей, что Моуди предпочитали виски, бренди и коньяки, оставляя для вина совсем небольшую часть помещений, а здесь все было устроено в точности наоборот.

— Да, будь моя воля, я бы остался здесь жить... — мечтательно произнес Гарри, обводя взглядом представшее перед ним великолепие.

— Полагаю, вейлы с удовольствием предоставят тебе уютную камеру, как только нас здесь обнаружат...

— Тьфу на тебя, Драко. Ну, совершенно нет в тебе никакой романтики!

— Моя романтика иссякла еще в тот момент, когда нас попыталась сожрать акула, — ворчливым тоном ответил блондин. — Кстати, не объяснишь, почему великан назвал тебя асом?

— Это он пошутил, — кивнул Гарри, однако заметив, что Малфою его ответ, мягко говоря, не пришелся по вкусу, соизволил все-таки объяснить. — Я не просто принят в род, когда я был младенцем, отец провел ритуал усыновления, использовав магию крови, а в шесть я общался с духом рода, и получил благословение предков. С тех пор я и Моуди, и Поттер одновременно.

— Но причем здесь...?

— Дай уж договорить, что ли, — слегка недовольно дернул щекой Гарри. — «Хобгоблины» были воинами и скальдами, по крайней мере, отец уж точно, на Прюэттов обратила свой взор Госпожа Ворон, а Бордман... Бордман тоже обнаружил источник силы, которая делала его чем-то большим, чем просто волшебник. В песнях они использовали древнюю магию, и наверняка совершали какие-то ритуалы. Или ты думаешь, что противостоять бессмертному, которого, к тому же защищает пророчество, так уж легко? В общем, магия исполнила их желания, а затем взяла плату. Сначала с Прюэттов, затем с отца, ну, и последним с Бордмана. Двое лишились жизни, третий покоя, и четвертый — памяти. А мне досталась часть отцовской силы. Как и сказал Виндасвади, это и дар, и проклятие одновременно, и кто знает, какую цену боги спросят с меня. Порой мне кажется, что я с рождения расплачиваюсь за могущество.

Драко с сочувствием посмотрел на кузена, и робко кивнул. Глаза Гарри сияли в темноте ровным зеленым светом, столь похожим на сияние авады, и трудно было сказать, о чем он думает. Малфои прятали мысли, отгораживаясь от реальности непроницаемой стеной, а в глазах друга будто бы помещалась вселенная, только не тот мир, что их окружал, а какой-то другой, где безраздельно правила древняя магия. И казалось, что стоит заглянуть к нему в голову, и навеки угодишь в бездну, из которой уже не найдешь выхода.

— К тому же, сила не главное.

— А что тогда?

— Знание, Драко. Способность различить добро и зло. Аристотель, Диоген, Кант, Ницше, Карл Маркс... помнишь?

— Да, у тебя целая полка забита этой маггловской макулатурой. — Весело хмыкнул Драко.

— Маггловской? Хм, видишь ли, не понимая столь простых вещей, невозможно на сколь-либо приемлемом уровне разобраться ни в волшебстве, ни в работе государственного аппарата, ни чего-либо еще. Если ты хочешь как-то повлиять на систему, ты должен уметь представить ее целиком, чтобы элементарно разобрать, что к чему.

— И как, у тебя получается?

— У меня — да, чего не могу сказать о большей части нашего славного Визенгамота. Какой смысл помнить все законы, принятые этим почтенным собранием со времен Мерлина, если ты не можешь понять, зачем он работает? Законы-то всего лишь бумага, а вот если забыть о логике, всех нас ждет очень плохая участь. Правда в том, что все хотят жить хорошо, и всем нам насрать на законы, просто у одних людей есть принципы, а другие — пидарасы, как Дамблдор с Бэгнолд. А вот насчет Реддла я не уверен, то ли он изначально хотел только власти, то ли на путь «чистокровности» его кто-то усердно толкал. Выпадет случай, я его расспрошу.

— Ох, — не в силах переварить вываленную на него информацию, Драко очумело потряс головой. — Принципы? Я не совсем понял, что ты имеешь в виду.

— Принципы... как бы тебе объяснить — прокашлявшись, Гарри на несколько секунд зажмурился, выстраивая в голове то, что понимал, скорее интуицией, нежели разумом. — Законы мышления. Просто общаясь с окружающими, не следует упускать из виду, что в принципе, любой разумный в этом мире может совершить все, что угодно. Так что если ты не хочешь когда-нибудь получить яд в стакане с чаем, или стилет в спину, будь вежлив, не вреди и не унижай никого без причины, даже если у них нет способностей к волшебству, или, допустим, есть хвост и жабры. Вероятность, конечно, все равно остается, но в этом случае убивать тебя придут пидарасы.

— Хорошее утешение... — покачал головой Драко. — Как у тебя все это в голове помещается?

— Я не очень много путешествовал, но многое повидал, беседовал с Благими Богами, хе-хе, а пока гулял по нижним уровням Свартальвхейма, было время подумать. Вот поэтому уже сейчас там, за Биврёстом, меня ждут валькирии, и Вальгалла, только там мне заплатят за мои сумерки идолов, и мою злую мудрость, а на земле, увы, мне придется драться, пока не сдохну, и учить пидарасов жить, исходя из позиций разума. Все люди равны, Драко, все люди — Боги. Ладно, пошли что ли. Полночь близко, и нам следует поторопиться, а то если мы ворвемся в комнату к спящей вейле, это уже точно не будет похоже на визит вежливости. Хм, и если нас все-таки поймают, свое присутствие нам будет очень тяжело объяснить...

Это Гарри еще мягко сказал. Следуя за кузеном мимо забитых винными бочками стеллажей, Драко все сильней проклинал про себя судьбу, и неудержимый нрав Поттера. Да, Малфою тоже было интересно посмотреть на вейловскую крепость изнутри, но...

— Кстати, Гарри, а как мы найдем Флер?

— Окна ее комнаты выходят на север. Высоту точно не скажу, здешний камень мешает ориентироваться в пространстве, но когда мы выйдем в общие помещения, я смогу отыскать ее по запаху.

— Фу!

— У нее очень приятный запах. Молоко, ваниль, и еще что-то цветочное...

— Да? А мне-то казалось, будто тебя привлекают лишь запахи крови и каленой стали...

— Тоже неплохо. Но нет, Драко, я еще не превратился в чудовище, пусть человечность и дается мне нелегко.

* * *

Прежде чем выбраться из винного погреба, двоим пришлось изрядно оттоптать ноги, однако, минут через двадцать плутания среди лабиринтов бочек, выход ими все же был найден, пустьи с огромным трудом.

— Проклятье, здешнего вина хватит, чтобы напоить армию!

— И не одну, вероятно. Малфои — довольно старая семья, но у вас никогда не было собственных винокурен и виноградников, поэтому все и кажется тебе таким большим. Наши погреба не меньше будут.

— Миллионы галлеонов... — почти взвыл от обиды Драко.

— Кто может заплатить за такое вино, наверняка обладает собственными запасами, да и как ты представляешь себе подобное, вейлы, или вот древнейший и благороднейший дом Блэк начнет распродавать запасы вина по тысяче галлеонов за бутылку? Это как с артефактами, такого шага можно ожидать от полукровки, урвавшего неожиданное наследство, но ни один уважающий себя маг не пожмет такому «наследнику» руку.

— Отец иногда посещает «Горбин и Бэркс»...

— И тебе не следовало бы мне об этом рассказывать. Вообще никому. Даже при том, что сэр Малфой сбывает накопленные во время войны трофеи, а не семейные реликвии.

— Тебе? — Удивился Драко.

— Мы вместе, но следить за тем, что говоришь все равно нужно. Никто не любит людей, которые не умеют держать язык за зубами. Если болтаешь, не думая, можно лишиться и того, и другого.

— Я запомню.

Изнутри вейловская крепость-скала выглядела похожей на пчелиный улей. Огромная спиральная раковина, по внешней стороне которой располагались апартаменты здешних обитательниц, а по внутренней — хозяйственные помещения. Центральный коридор, освещавшийся сетью зеркал и похожими на глыбы льда, внутри которых полыхал огонь, кристаллами, уходил вверх, забирая вправо, и вился до самой вершины скалы. Амфоры, вазы, доспехи, закрепленное на стенах оружие... это место крепко напоминало Гарри собственный дом, но, как ни странно, здешняя обстановка совершенно не давила на незваных гостей.

— Я нашел след. — Не слишком-то довольно обратился к кузену Гарри. Ужасный шум, что производил Драко, шагая по мраморным плитам пола, жутко его раздражал. И это ведь именно у Поттера был ботинок из гоблинского серебра, а сам он нес на себе массу различного колюще-режущего оружия, причем совершенно беззвучно. — Драко, не мог бы ты идти потише?

— Гарри, я стараюсь.

Поттер сокрушенно покачал головой. Оставалось надеяться, что шаги вейл он услышит раньше, чем воительницы услышат Малфоя. К счастью, время было достаточно позднее, и им лишь раз пришлось спрятаться в глухой арке за постаментом, когда мимо прошли две о чем-то воркующие воительницы. Гарри так и подмывало сравнить здешних обитательниц с птицами, у них даже не квартиры, а скорее гнезда, соединенные между собой системой переходов, и он всеми силами старался об этом не думать. Даже проникновение на свою территорию эти женщины могли бы простить, а вот сравнение с пернатыми им явно бы пришлось не по вкусу.

— Вот она, — кивнул Гарри на неприметную дверь из мореного дуба.

Замерев перед ней, он почувствовал себя в крайне неудобном положении. С одной стороны, следовало бы хотя бы постучать, а с другой, стук посреди ночи мог привлечь ненужное внимание, и разбудить кого-нибудь в соседних апартаментах... мда, дилемма.

— Так, Где-то у меня был ножик крестного...

Нашарив искомый предмет на поясе, Гарри тяжко вздохнул, и провел лезвием вдоль дверных створок, на что замок ответил тихим щелчком.

— Вот и...

Замолчав, Гарри заслонил рукой голову от летящего в него табурета, а уже в следующую секунду был вынужден ловить направленное в живот копье.

— Флер? — Перехватив древко у самого наконечника, волшебник встретился взглядом со златокудрой фурией в небесно-голубой шелковой мантии.

— `Арри? — Немного растеряно отозвалась девушка, не выпуская копье из рук. — Ты все же пр`ийти сюда, как тебе это удасться?

— Было непросто. Ты ведь видела меня на берегу?

— Oui, но подумать... ты быть безумен, `Арр`и.

— Я знаю. Рад тебя видеть, Флер. — Весело ухмыльнулся Гарри.

— Кузина, это и быть тот самый легендарный гер`ой пророчеств? — Выглянула из-за дверного косяка еще одна вейла с копьем. На вид ей можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать.

— Oui, Агнис, это быть потомок Сигги, `Арри Поттер, и его кузен, Драко из рода Малфой. О, ребята, да что же вы стоять на пороге, входите быстрее, пока нас никто не услышать!

Оказавшись в апартаментах вейлы, Гарри тут же оказался под пристальным взглядом этой самой Агнис. Она изучала его, будто... будто какой-то образец из коллекции насекомых.

— Хромой, лицо в ожогах, странно еще, что не горбатый, — задумчиво пробормотала себе под нос она, плавно обходя Поттера по кругу.

— FleurdelaCour, FleurdeLys... — Удивленно приподнял бровь Гарри, обернувшись к девушке, — тебя в честь нее назвали? Серьезно, в честь девушки, которая требовала повесить несчастную Эсмеральду?

— Mon parant не очень любить цыгане... — Нарочито грустно вздохнула Флер. Шутку почему-то счел смешной лишь Поттер... хотя, Драко, скорее всего, просто не понял, о чем идет речь.

— Что? — подтвердил догадку кузена Малфой.

— Notre dame*, Драко, Notre dame de Paris.*

— Хм, а ты уверен, что это твой родственник? — Рассмеялась Агнис, переключив внимание на Малфоя.

— Дальний... — задумчиво кивнул Гарри, с прищуром оглядывая блондина.

— Гарри, помнишь, ты говорил, что девочек бить нельзя, разве что они сами того попросят? Стоит ли воспринимать такие вопросы, как просьбу?

— ...но все-таки — родственник.

— Так зачем вы все же явились, сэры?

— О, это довольно занятная история, но... — загадочно ухмыльнувшись, Гарри принял донельзя горделивую позу. — Сначала я думал попросить Кричера, однако, если уж здесь мой дорогой кузен...

— Добби! — Грозно выкрикнул Драко, и на его зов тут же с негромким хлопком явился домовой эльф в ослепительно белой наволочке.

— Мы пришли, чтобы спасти тебя из этого царства уныния, о принцесса! — Явно дурачась, Гарри упал на колено.

— Добби, слушай и выполняй мою команду! Пока мы находимся во Франции, ты будешь отзываться на призыв мисс Делакур, и выполнять то, что она тебе прикажет. — Тут же приказал домовику Драко.

— Это не просто домовой эльф, леди, это ваш ключ к свободе. — Поднявшись на ноги, отряхнул с колена невидимую пыль Гарри.

— Ничего себе, я тоже с вами дружу, ребята! — Расхохоталась кузина Флер.

— Добби, организуй нам, пожалуйста, чего-нибудь перекусить. — По щелчку пальцев Малфоя домовик исчез, и тут же на письменном столе в углу комнаты, одно за другим, начали появляться блюда с сэндвичами.

— Очень изобр`етательно, `Арри Поттер. — Весело улыбнулась Флер.

— Всегда к вашим услугам, леди. — Чуть склонив голову, Гарри заглянул ей в глаза, и увидел искрящиеся в их глубине голубые разряды молний.

— Хм, похоже, они могут так стоять вечно. — Почесывая затылок, заметил Драко, глядя на застывших, будто изваяния, Гарри и Флер.

— Сестренка с детства такая, будто в собственном мире живет, — кивнула Агнис. — Не думала, что герой волшебного мира такой же.

— О, полагаю, своим собственным он считает мир окружающий, — расхохотался Малфой. — Ау, народ, вы есть-то, собираетесь?

— Конечно, Драко, конечно. — Ухмыльнувшись, Гарри обернулся к кузену, и задорно тому подмигнул.

— Слушайте, ребята, а как вы прошли мимо великана? — Через некоторое время, когда кофе был допит, а на последней тарелке осталось всего четыре сэндвича, спросила Агнис.

— О, Гарри всего-навсего немного с ним пообщался. — Беззаботно раскачиваясь на стуле, кивнул Драко. При встрече с инеистым великаном он, как ни стыдно признаться, едва не наложил в штаны, однако же, о такой встрече можно было рассказывать внукам.

— Хозяин и сэр Гарри Поттер говорили со старшим и остались при этом в живых! — С фанатичным блеском в глазах заявил Добби из угла комнаты.

— Что же вы ему сказали такого, что ётун вас пропустил? — С интересом перевела взгляд на Малфоя Флер.

— Кузен предложил соревнование в мудрости, а Виндасвади вспомнил о «Речах Вафтруднира»**, и мудро от этой игры отказался, — заразительно расхохотался Драко.

— Ох, — ухватившись за живот, заплакала Агнис. — Ваши подвиги, ребята, достойны войти в легенды.

— Вообще-то, я веду дневники. Когда заклятье придумаешь, когда песенку сочинишь, или вот... — не договорив, Гарри сдавленно хихикнул, и бросил в рот последний сэндвич.

— Хорошая вы компания, — посерьезнев, заметила кузина Флер. — И совсем не похожи на чопорных любителей чая из страны вечных туманов.

— Мои корни во Франции. — Тут же открестился от островной родины Драко.

— Дело не в стране, а в том, как тебя воспитывают, — хмыкнул Гарри. — У папы своеобразный взгляд на этикет, да и к чаю он равнодушен как-то. Он вообще ничего, что не горит, не употребляет.

— Известнейший охотник на чудовищ Британии — пьяница и дебошир? — Покачала головой Агнис.

— А как не спиться при такой-то жизни? — Горько усмехнулся Гарри, и, увидев непонимание на лицах девушек, потер переносицу. — Во время войны его прокляли Адским Пламенем, а оно не прекращает гореть, пока не убьет свою жертву. Должно быть, это чертовски больно, годами гореть изнутри, и чувствовать, что у тебя остается все меньше времени.

— И как же ему удается сохранить здравый рассудок? — С жалостью спросила Флер.

— Здравый? — Гарри сверкнул глазами и злобно расхохотался. — Отец безумен, просто это тоже, в своем роде, искусство, суметь правильно сойти с ума.

Осмотрев притихшую из-за его смеха компанию, Поттер мрачно покачал головой.

— Мы все, так или иначе, обреченные. Просто одни разбираются в системах и механизмах, но не дружат с реальностью, а другие — с собственными головами.

Вдалеке за дверью послышались тихие шаги, и Гарри быстро зыркнул на домовика.

— Прошу прощения, Дамы, нам с мистером Малфоем пора уходить. Флер, увидимся ли мы завтра?

— Конечно, — глядя, как двое берут эльфа за руки, кивнула Флер, — `Арри, конечно.

__________________________________________

* Очевидно, в данном случае имеется в виду роман Гюго, так как эпичный мюзикл увидел свет лишь в 1998 году.

** Речи Вафтруднира — сага из Старшей Эдды, в которой Один решил съездить в гости к мудрейшему из ётунов. Результат предсказуем. Текст: http://www.fbit.ru/free/myth/texty/sedda/rvaftr.htm

All right, let's do this

Akira Yamaoka “I want love”

— Экономика…нужно признать, что в Волшебной Британии нет целостной экономической системы,— Сказал Гарри Малфою, освобождая последнему место на ступенях у крыльца особняка Блэк.

Завтрак уже прошел, а начало занятий Драко начиналось в обед, так, что в эти утренние часы кузенам было элементарно нечем себя занять, кроме как разговорами. Не то, чтобы экономические вопросы так уж интересовали самого рассказчика, но и больших трудностей в том, чтобы просветить падавана насчет устройства волшебного мира Гарри не видел. К тому же, бездельем Гарри маялся еще больше, ведь с дошкольным образованием он закончил еще к шестилетию,а ввиду того, что магия сейчас ему была недоступна, он просто не находил себе применения. К тому же, ранее ему с избытком свободного времени сталкиваться не приходилось, а энергию куда-нибудь деть по-прежнему было нужно.

— Это как?

— Ну, чтобы разобраться в том, что такое экономика, нужно постараться понять, что такое товарно-денежные отношения. Вот, смотри: существует рынок, и на нем люди обмениваются произведенными ими товарами.Если это не натуральный обмен, для того, чтобы установить стоимость одного товара по отношению к другому существуют деньги. Хвала древним, валюта находится в ведении гоблинов, и потому у нас, в отличие от мира магглов, значение имеет лишь отношение стоимости товаров друг к другу, а цена денег равна стоимости металлов, из которых они изготовлены.Так вот, в стоимость товара входит цена средств производства, материалов, из которых они изготовлены, амортизационные средства, а также труд рабочих, и тех, кто данный товар придумал.В условиях, когда государством управляют люди, преследующие интересы буржуазии, при сбыте товаров большую часть заработка получает владелец фабрики, а некоторая часть труда остается неоплаченной. И чем больше товаров производится, тем большая часть средств достается владельцам производства, что в итоге приводит к тому, что неоплаченная часть труда со временем перекрывает стоимость средств производства. Будучи заложниками сложившейся системы торговых отношений, бедные становятся беднее, а богачи и представители власти обогащаются. У нас это не так ярко выражено, но у магглов доходит до того, что товары ломаются, едва у них заканчивается гарантийный срок, а лекарства, вместо того, чтобы лечить, вызывают привыкание. Ты можешь представить себе, что зельевар, вместо того, чтобы лечить, ставит перед собой цель на тебе заработать? А у магглов это — объективная реальность.

— Причем это… — Озадаченно потряс головой Драко.

— Да притом, что вся существующая государственная машина предназначена исключительно для того, чтобы обслуживать эту систему. Хогвартс, Министерство, пресса… сломаешь что-то одно, придется переделывать все остальное. — Гарри снял очки, и задумчиво протер платком линзы. -Чтобы изменить сложившиеся за прошедшие со времен принятия статута три столетия отношения, нам придется ломать всю систему в целом, и когда мы начнем это делать, во все стороны полетят пружины и шестеренки. И как бы мне ни хотелось иного, кому-то все равно придется разрезать узлы, и проламывать головы, иначе мы обречены на медленное вымирание.

— А Темный Лорд..?

— То, к чему призывал Риддл — зло даже большее, чем политика Дамблдора и министерства. — с апломбом заявил Гарри. — Не знаю, насколько серьезно сам Темный Лорд относился к идее величия чистокровных, но большинство семей, последовавших за ним, преследовало сугубо финансовые интересы, разумеется, кроме тех, кому промыла мозги пропаганда. Ведь как ни смотри, в идее превосходства одних разумных над другими по разрезу глаз, цвету кожи, или исповедуемой религии, нет ничего, кроме лжи и безумия. Как и во втором случае, кстати, за стремлением навязать ложную мораль, выхолостить, превратить людей в безропотное стадо, и заставить их исполнять защищающие лишь только саму власть несправедливые законы, стоят те же причины, из которых исходит нацизм. Оба пути одинаково губительны, просто в одном случае наш мир замирает в развитии, и медленно разрушается в течение столетий, а в другом крах будет быстрым, а война заденет другие страны и магглов. Так что, если победим, о нас будут слагать легенды, нам будут молиться и ставить памятники…

— Тебе так важно одобрение простонародья? — С сомнением приподнял бровь Драко.

— Одобрение… нет, мне плевать, что обо мне думает «общественность», я просто не хочу стать последним в своем роду. — Тяжело вздохнув, Гарри задумчиво потер переносицу, и отложил ножны с клинком на ступени крыльца. — Мы вымираем, Драко, если политика волшебного мира не изменится, мы едва ли протянем сто — двести лет. К тому же магглы… кто знает, сто лет назад они ездили на лошадях и пользовались свечами для освещения, а сейчас уже волшебники во многих областях отстали от «презренных простаков».Если это не изменить, мы просто уйдем в прошлое, или хуже того, станем для магглов забавными дикарями, которые умеют показывать «фокусы». Согласись, уже сама по себе попытка исправить сложившееся положение, стоит многого, а если она окажется успешной… как я уже сказал, о нас будут слагать легенды.

— Ты… поверить не могу, ты действительно хочешь захватить власть над Британией? — Неверяще покачал головой Драко. Казалось бы, в подобных амбициях для победителя Темного Лорда нет ничего удивительного, но он слишком хорошо знал Гарри, и прекрасно видел, как тот относится к чиновникам в целом, и политикам в частности. Еще до путешествия в Свартальфхейм присутствие Поттера оказывало на министерских чинуш действие, сходное с эффектом, оказываемым его знаменитым отцом. Еще два года назад начинавшие, было, сюсюкать служащие, стоило им столкнутся с холодным оценивающим взглядом изумрудных глаз, замирали, будто кролики, встретившиеся с удавом. И тут же бледнели, начинали трястись, покрывались холодным потом, а некоторые — даже заикаться. Разумеется, «эффект Поттера», распространялся лишь на отдельных, глубоко цивильных представителей министерства и благородных семейств. Люди со слабой волей, несведущие в окклюменции, и толком не выучившееся самоконтролю. Припомнив, как при знакомстве с Гарри, глава министерства магического транспорты выронил из рук котелок, Драко приглушенно хихикнул.

— К власти не поднимаются, в нее падают.И если не мы, править будет кто-то другой. — Весело усмехнулся Поттер, поглаживая ножны клинка. -Таким образом, единственным для нас разумным выходом, остается прийти в Визенгамот, и совершать возвратно-поступательные движения с государственным аппаратом, чтобы все работало, как часы. Только боюсь, просто так нам власть никто не уступит.

— Но ведь можно как-то договориться? Попробовать объяснить им…

— Видишь ли, Драко, человек в своей жизни исходит либо с позиций разума, либо, уж извини, с каких-то других позиций, и в этом случае, помочь ему может разве что приложение молотка к голове.Как можно о чем-то говорить с человеком, который не ладит со здравым рассудком? В общем, бери «Капитал», и если хочешь, присоединяйся. Партия у нас только одна, бессмертная партия русской мафии.

— Согласен. Но зачем ты мне сейчас об этом говоришь?

— Если ты пойдешь за мной, я должен буду помочь тебе стать как можно сильнее.

— Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Для начала, подучить тебя окклюменции. Не просто методикам защиты сознания, но покажу, что такое есть разум по самой свой сути, и, разумеется, способам оказывать на него влияние.Понимать других людей, не прибегая к чтению мыслей, возможность ускорять собственное сознание, сделать собственную память совершенной… возможности окклюменции ограничиваются лишь тем, на что у тебя хватит фантазии. Затем — владение мечом. Ну, и когда я верну возможность творить волшебство, тоже смогу показать тебе пару фокусов.

— Но меня уже обучает Мусаши-сенсей! — Возмущенно вскинулся Драко. И было отчего — посягательство на чужого ученика в среде волшебников считалось страшным преступлением.

— У тебя хорошая школа, но ты не видишь самой сути боевых искусств. В поединках я двигаюсь даже медленнее тебя и не прикладываю силы, но ты всегда мне проигрываешь, не задумывался— почему?

— И почему же?

— Дело в том, что я могу заранее предсказать любое твое движение. И нет, дело не в пророческом даре, просто я их просчитываю, ты ограничен набором разученных движений и их комбинаций. А меня ты просчитать не можешь, потому что я, в свою очередь, свободен от какой-то ни было школы. Я превзошел ее, и могу двигаться любым наиболее оптимальным для достижения цели способом. Предупреждаю заранее, можешь не обольщаться, тебе никогда не сравниться со мной ни силой, ни скоростью, но если проявишь достаточно упорства, у тебя есть все шансы стать одним из лучших фехтовальщиков нашего времени, благо задатки есть.

— Я… согласен. — Выдержав напряженную паузу, выдохнул Драко.

— Что же, тогда готовься, кузен, вечером для тебя начнется кошмар.

* * *

Когда Драко ушел на занятия,Гарри отправился гулять на берег. Легкий бриз едва колебал водную гладь, а на золотистом песке повсюду располагались отдыхающие. Лишь несколько перистых облаков пересекали небосвод в вышине, и даже Поттеру сложившаяся атмосфера слегка повышала настроение.

— `Арри?

— Флер! — Обернувшись на легкий хлопок воскликнул волшебник. Домовик успел исчезнуть заранее, так что его взгляду предстала только она, самая красивая из всех девушек, что он когда -либо видел.

— Здесь нас могут легко увид`еть, можем ли мы отойти куда-то поговорь`ить?

— О, конечно. — Растерянно махнув рукой за спину, в сторону раскинувшихся на востоке холмов, Гарри сделал несколько торопливых шагов вперед, и ловко ухватил Флер под локоть. — Любое ваше желание, леди, — закон для меня.

Звонкий переливистый смех девушки оказался до ужаса заразителен, и, шагая вдоль пляжа, Гарри сам начал улыбаться, не отдавая себе в том отчета. По дороге он купил пару рожков мороженого , и вверх они поднимались, совмещая ходьбу с перекусом.

Поднявшись на вершину холма, Флер расстелила на земле плащ, и они вместе с Гарри сели наблюдать а плывущими по морю яхтами.

— Бабушка считать, что ваш род быть проклят, `Арри Поттер. Почему она так ненавидеть вас.

— Не думая, что она ненавидит конкретно меня, или отца. Зигфрид и Брюнхильд, все дело в них. Предательство Зигфрида настолько страшно, что едва ли он когда-то заслужит прощение. Великий герой и прекраснейшая из валькирий, они должны были начать новую эру, вернуть славу древних богов, но… Правильные люди, и неправильная реальность. Иногда обстоятельства оказываются слишком сильны. Они ломают и бросают людей будто щепки по бушующему океану.

— Это быть больше тысячи лет назад, но все равно быть больно за них.

— Они с нами. Их души все еще среди нас, стоит только прислушаться, и… грань между мирами очень тонка.

— Ты видеть их?

— Да, блуждая по нижним уровням Свартальвхейма я видел Вальхаллу и эйнхериар. Белокурый Сигурд сидит за столом среди равных, и все еще ждет прощения от своей валькирии.

— Ты очень красиво `оворить, `Арри. — Улыбнулась Флер, придвигаясь поближе к волшебнику.

— Что мне еще остается. — Протяжно вздохнув, Гарри тяжело покачал головой. — Знаешь, я слишком плотно занимался окклюменцией, и теперь вряд ли смогу кого-нибудь полюбить.

— Я тоже не смогу полюбить тебя. — Хмуро улыбнулась Флер.

— Чтоже, тогда как-нибудь договоримся.

До позднего вечера они просидели на вершине холма, держась за руки и разговаривая ни о чем. С ней Гарри впервые ощутил это удивительное чувство гармонии и равновесия, они с Флер словно были на одной волне, и при разговоре у них возникали совершенно одинаковые мысли.

— Через два дня мы возвращаемся в Британию, но прежде, чем мы расстанемся, я хочу вручить тебе это. — Сняв с шеи цепочку со знаком Певерелл, Гарри потянул треугольник в разные стороны, и когда та разделилась на две части, протянул правую в руки Флер.

— Это быть знак Гриндевальда?

— Герб Певерелл. Когда-то семья Поттер носила эту фамилию. Это не просто символ, это обещание, обещание встречи, и, возможно, чего-то большего.

— Я принимать это.

— Звезды давно озарили ночное небо, и их отражение, будто второй небосвод, мерцало на поверхности Средиземного Моря, а двое все никак не могли расстаться.

— В следующем году на Сенне. Я буду ждать тебя, `Арри.

— Я буду писать тебе.

Домовик перенес Флер обратно в замок, а Гарри все продолжал сидеть на вершине холма, отрешенно глядя в морскую пучину. Если есть в мире счастье, пожалуй, именно это оно и было.

— Сегодня ты не торопился домой, сын. — Открыв дверь, Гарри столкнулся на пороге с одноглазым волшебником.

— Я… я встречался с одной девушкой.

— Хм. — Задумчиво почесав бровь, Аластор топнул деревянной ногой, и отошел в сторону. — Даже не знаю, что на это ответить, не слишком ли ты молод?

Обиженно зыркнув на хохочущего мракоборца, Гарри недовольно шмыгнул носом.

— Мы просто недавно познакомились, и договорились встретиться в будущем. Кажется, я нашел ту, единственную.

— Бывает, потом пройдет, может,выпьешь?

— Спасибо, пап. Ты всегда меня поддерживаешь. — Иронично прищурился Гарри. — Но пока что причин вроде бы нет.

— Ну, нет, так нет. Познакомишь с избранницей-то?

— Не знаю, пап, уместно ли это. — Следуя в глубь особняка за отцом, ухмыльнулся Гарри. — Она вейла, и ее бабушка…

— Да, с вейлами у нашей семьи не очень, к тому же, я некогда был «Хобгоблином»… ладно, это уже старая история, и не думаю, что тебе ее стоит слышать, пока не вырастешь. Не могу сказать, что меня это не беспокоит, но это твоя жизнь, Гарри. Рад за тебя, ты многое пережил, сын, но постарайся не потерять того, что делает нас людьми. Война превратила меня в чудовище, и я не желаю тебе той же судьбы.

— Ты что, пап, начнешь мне сейчас рассказывать сказки о добре, любви, милосердии, и высшем благе?

— Да, я в этом большой специалист. Просто постарайся поменьше походить на меня, и все у тебя будет хорошо.

— Боюсь, если мы окажемся непохожи,меня очень быстро убьют.

— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем, и если ты заглядываешь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

— Я слишком долго смотрел в пустоту, и однажды она со мною заговорила. У меня не получится стать милосердным или хотя бы добрым. С такими врагами не получится договориться, отец, они лишены рассудка. Единственное, что могу обещать, так это то, что постараюсь не трогать тех, кто окажется у меня на пути по глупости, или будучи связанным обещаниями.

— О большем я не могу просить.

Расставшись с отцом, Гарри поднялся в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. Выматывающий день, начавшийся с разговора с Малфоем наконец-то закончился, и надежда на светлое будущее Британии тут же уснул беспробудным сном.

Gimme Fuel

Gimme Fire

Gimme that which I desire

Ooh

Yeah

Turn on, I see red

Adrenaline crash and crack my head

Nitro Junkie paint me dead

And I see red

Hundred plus through black and white

Warhorse

Warhead

Fuck'em, man

White knucklethight

Through Black and White

Ooo

On I burn,

Fuel is pumping engines

Burning hard, loose and clean

And on I burn,

Churning my direction,

Quench my thirst with gasoline

So gimme fuel

Gimme fire

Gimme that which I desire

Metallica “Fuel”

Жар, от которого едва не начинают плавиться кости, а кожа высыхает, будто у мумии, был невыносим. Сначала его бросило в пот, волосы слиплись неопрятным клоком, а доспехи хлюпали при каждом шаге, но так было лишь поначалу. Пот высох, а восполнить запас жидкости волшебнику было неоткуда, и помимо жары его стала мучить все возрастающая жажда.

А еще темнота, против которой оказался бессилен даже магический дар. Впрочем, и простейшие заклинания здесь отказывались ему подчиняться. То ли сама природа этого места не позволяла заклятьям работать, то ли… об этом не хотелось даже думать.

Сводящая с ума тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием, мерным стуком копья о каменный пол пещеры, да тихими болезненными стонами, когда покалеченная нога цеплялась за очередной булыжник, почти физически давила на него со всех сторон. Однако, когда из темноты доносился противный скрежет хитина, становилось лишь хуже, ведь это значило встречу с местными обитателями.

Каждый следующий шаг давался со страшной, все возрастающей болью, но Гарри не останавливался. Лишь крепче сжимал зубы, и, перехватив поудобней клинок, двигался дальше. А еще голоса… они умоляли, требовали, просили, приказывали остановиться и бросить оружие, обещая, что боль прекратиться.

Видения родителей плыли перед глазами волшебника, обещая покой и безмятежность, улыбающиеся Джеймс и Лили протягивали к своему сыну руки с той стороны кромки, а тысячеголосый хор нибелунгов, будто волны, подтачивающие морской берег, давили на измученный рассудок мага, но Гарри лишь крепче стискивал рукоять Мистлтейнна, и, подволакивая сломанную ногу, раз за разом шагал вперед. Вовсе не светлые чувства, такие как любовь к родителям, или хотя бы желание вновь увидеть вновь солнечный свет, толкали вперед юного мага, поддайся он им хотя бы на миг, и навеки остался бы на нижних уровнях Свартальфхейма. Его гнала вперед жгучая, испепеляющая душу ненависть, единственное, что он позволил себе ощущать, блуждая по эти богом проклятым подземельям.

Гарри Поттер просто не мог дать восторжествовать над собой духам давно мертвых гоблинов. А еще на поверхности его ждали двое, убийца его родителей, и мерзавец, что сделал ребенка мишенью для одержимого властью безумца. И как бы ни манили его чертоги Вальхаллы, Гарри просто не имел права отправиться туда прежде, чем выполнит то, что должно. Где-то в глубине лабиринта разгорался яркий солнечный свет…

Несколько мгновений волшебник сидел на кровати, и озадачено моргал, направляя в центр пустой комнаты волшебный клинок.

Верный Мистлтейнн неистово сверкал в лучах рассветного солнца, пробивающихся в комнату сквозь неплотно прикрытые шторы, а вдоль серебристого клинка черными кляксами змеились скандинавские руны. Будто живые они, казалось, плыли вдоль лезвия, и даже будто бы меняли очертания, впрочем, возможно именно так оно и было.

Озадачено переведя взгляд на сжатые в правой руке ножны, Гарри несколько раз глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и медленно поднялся с кровати.

Пригрезившийся ночью кошмар не оставил на душе ровным счетом ничего. Сколько себя помнил, он всегда был не слишком эмоционален, а после месяцев скитаний по подземельям, их и вовсе будто ножом отрезало. Ни радости, ни грусти, он даже разозлиться теперь не мог, с тех пор, как он вырвался из подземелий, чувства напоминали о себе лишь во снах. Скорее всего, они не пропали, а просто были блокированы окклюменцией. Чтобы разобраться, в чем дело, Гарри нужно было лишь море свободного времени и медитации, но пока что находились дела поважнее. Откровенно говоря, он здорово опасался слишком глубоко заглядывать внутрь себя. Там было слишком мало приятного. А еще окклюменция не та наука, которая прощает пренебрежительное отношение, и идея на скорую руку покопаться в собственных мозгах вовсе не казалась ему привлекательной.

Спрятав Мистлтейнн в ножны, Гарри положил клинок на кровать, и быстро накинул футболку и шорты. Подойдя к окну, он осторожно помассировал виски, и устремил задумчивый взгляд на море. Вдалеке из воды выступала волшебная крепость.

Де ла Кур. Гарри трудно было разобраться в своем отношении к ней. Рядом с девушкой он испытывал легкость, пожалуй, это будет самым правильным словом. Француженка оказалась удивительно приятным собеседником, и очень легкой на подъем. Флер, как и Гарри, была знакома с обеими мирами, неплохо разбиралась в магии и истории, и она тоже изнывала от скуки на берегу французской Ривьеры.

При общении с большинством сверстников у Гарри, как правило, уже через пять минут возникало непреодолимое желание задушить собеседника. Впрочем, дело скорее состояло в личностях знакомых сверстников. Гарри видел одногодок лишь на приемах в доме Малфой, и были они сплошь “благороднейшие», и «древнейшие». В основном — дальняя родня, поголовно принадлежащая к дому Слизерин.

Флер не была другом. Друзьями он мог пока назвать разве что Дитриха Бернского и Хармворта. Те, кто всегда прикроют спину, и с кем без опаски можно заглянуть в лицо смерти.

Драко… Драко скорее был кем-то вроде непутевого младшего брата. Он был довольно смышленым, удивительно энергичным, и очень, очень любознательным. Настолько, что от общения с ним Гарри быстро уставал, хотя и не испытывал по отношению к нему раздражения. Просто от белого вихря, наворачивающего рядом с ним круги, у него начинало мельтешить в глазах, а бойкая речь кузена стабильно вызывала мигрень у всех, кому доводилось заговорить с Малфоем. Гарри не мог назвать Драко другом, потому что был много сильнее, и старше. Старше не возрастом, но внутри.

Он мог бы назвать другом Тонкс, первого человека, с которым он познакомился, не являющегося взрослым. Они вместе играли в детстве, вместе начали постигать азы волшебства… и поссорились из-за того, что она позволяла всякому отребью трепать языком. Годами терпеть издевательства на факультете из-за того, что у тебя «не те» родственники… это просто не укладывалось у него голове. А когда он их проучил, Тонкс обвинила Гарри в том, что он не считает ее человеком, и сбежала. Это было больно, и оскорбительно. Как говорил отец, «Ничто так не прибавляет мозгов недоумкам, как хороший удар в зубы».

И Гарри был с ним совершенно согласен. Искать дружбы с подобными индивидами на его взгляд было глупо, это не люди, а шакалы, что сбиваются в стаи, чтобы напасть на того, кто не сможет дать отпор. Если они готовы тебя укусить из-за внешности, или тех, кто тебе приходится родственниками, не имея для того иного повода, то и предадут такие «друзья» при первой возможности. Зато, если все выяснить сразу, подобные типы хотя бы не будут цепляться. Впрочем, это дело Тонкс, пусть с кем хочет, с теми и дружит, навязываться он не собирался. Несколько раз с тех пор, как они приехали во Францию, приходил вызов через сквозное зеркало, но Гарри даже не подумал на них отвечать. Если Дора захочет помириться, он был готов к этому, но, только при личной встрече, и только если она попросит прощения.

Еще была Сьюзен Боунс, ее в полном смысле этого слова подругой волшебник назвать не мог, но она была единственной девчонкой на малфоевских приемах, с которой можно было спокойно поговорить. Сьюзи была чересчур тихой и спокойной для своего возраста, ее родители тоже погибли во время войны, но в остальном она была совершенно обычной девчонкой своих лет с такими же «девчачьими» интересами.

Гарри и Драко нормально общались с ней потому, что в отличие от основной массы детей «Цвета Волшебной Британии» Сью не была назойливой. И да, как и Гарри, она не слишком хорошо вписывалась в тамошнюю компанию.

Если среди ребят было достаточно соблюдать определенные правила поведения, и тебя, если не признают своим, то, как минимум, не будут искать проблем, то женское общество можно было с полным правом назвать гадюшником. Малолетние змеи, и речь идет не только о будущих слизеринках, которые с первого дня знакомства установили между собой четкую иерархию в зависимости от силы волшебного дара, достатка родителей, и, конечно же, длины родословной. Магический мир был консервативным, едва ли не сословным обществом, положение человека в нем во многом определялось с самого рождения, и как-то изменить свое место в сложившейся системе отношений было воистину нетривиальной задачей.

Аббот, Булстроуд и Гринграсс принадлежали к священным двадцати восьми, и именно вокруг них организовывались остальные. Впрочем, Абботы давным-давно лишились большей части состояния, а вместе с ним и влияния, и присутствовали в доме Малфоев лишь потому, что Бенедикт Аббот обладал правом голоса в Визенгамоте. Да и сама Ханна легче находила общий язык со Сьюзен, чем с представительницами темных семей.

Паркинсоны же наоборот, являясь не слишком древней семьей, и никак не выделяясь магическими талантами, однако, обладали просто чудовищным влиянием и богатством благодаря тому, что контролировали большую часть сельскохозяйственной отрасли в Волшебной Британии. Зерно, бобовые, лен, хлопок, овощи, фрукты… почти четыре пятых продуктов растениеводства, что попадали на столы британских волшебников, производились на фермах Паркинсонов, равно как и почти вся ткань. Лишь магические растения в основном либо выращивались в теплицах семьями, что занимались травологией в течение поколений, либо собирались в естественных условиях профессиональными травниками. Но и без того ежегодная прибыль в миллионы галеонов, и способность влиять как на цены, так и само наличие продуктов в продаже, делали откровенно говоря, не очень-то и благородный род, желанными гостями на любом светском приеме, и в кабинете любого чиновника.

Кроме того, Паркинсоны были каким-то образом связаны с Булстроудами. Долг жизни, просто крупный долг, или даже просто старая дружба, никто, кроме представителей этих семей,не знал, но лорд Булстроуд отстаивал в Визенгамоте интересы Паркинсонов с завидным постоянством, а Пэнси едва не приказывала своей гораздо более чистокровной подруге Милисент.

Впрочем, заправляла всем этим «зоопарком» никто иная, как Дафна Гринграсс. Гарри уже два года не виделся ни с кем из них, но в отличие от Паркинсон, мог сказать о Гринграсс только хорошее. Она была вежлива, и не действовала ему на нервы.

Флер отличалась от всех них. С ней он мог часами просто гулять по пляжу, и болтать ни о чем. Ее голос завораживал молодого волшебника, а еще на нее было просто приятно смотреть. Возможно, отчасти это объяснялось магией вейл, но Гарри крепко сомневался, что в мире найдется много существ, способных подействовать на мастера окклюменции незаметно. Скорее, она казалась ему чем-то похожей на закат над морем, бурлящий поток лавовой реки, или сверкающий клинок гоблинской ковки, появляющийся из горна.

Флер очаровывала его без всякой магии своим умом, красотой, и своеобразным чувством юмора. Вейлы не были людьми, и взгляды на мораль, да и мир в целом у них значительно отличались от человеческих. То, что могло шокировать, или испугать человека, для вейл было в порядке вещей. Конечно, у них не было гоблинского фанатизма в отношении блага клана и собственной расы, но во многом девы битв по своему укладу с ними сходились. Их мораль и представления о чести, как минимум, вызывали уважение.

Гарри оставалось пробыть во Франции всего пару дней, но он точно знал, что еще вернется сюда. У него для этого была неплохая причина.

— Гарри, открывай! — Сопровождаемый громким стуком, донесся голос из-за двери и вывел волшебника из размышлений. — Завтрак уже готов!

Обреченно вздохнув, Гарри отвернулся от окна, и направился к двери, шлепая босыми ногами по паркету.

— И тебе привет, Драко. — Рассеяно зевнул Поттер, глядя куда-то в коридор сквозь макушку Малфоя.

— Идем, у нас мало времени, сегодня и завтра у меня не будет занятий! — Отвратительно громко воскликнул Драко. — Мы можем целый день просто валяться на пляже!

— Ты же прекрасно знаешь, что у меня с этим некоторые проблемы. — Не слишком-то вдохновлено ответил Гарри. Багровые пятна ожогов с его лица исчезли, но появляться на солнце, не запасшись тонной противозагарного крема и солнечными очками, по-прежнему оставалось для него сущим мучением. Он уже не выглядел, как узник подземелий, что, кстати, было недалеко от истины, но на фоне коричневых от загара отдыхающих все равно походил на свежеподнявшегося из могилы инфери.

— Да ладно, у нас осталось не так много времени здесь, чтобы брюзжать.

— Хорошо, уговорил. Идем. — Безнадежно махнув рукой, Гарри обулся в шлепанцы и потопал за неугомонным блондином.

За столом, как всегда, в сборе была вся семья, и еще один гость, чью колдографию Гарри, впрочем, уже видел.

— Доброе утро, молодые люди. — Кивнул спустившимся детям сидящий во главе стола Орион. — Позвольте представить вам нашего гостя, ректор магической академии «Дурмштранг», Игорь Каркаров. Он прибыл к нам, ненадолго оторвавшись от дел, исключительно из-за тебя, Гарри.

— Приятно познакомиться, сэр! — Едва не хором воскликнули Гарри с кузеном, и дружно кивнув, сели за стол.

— И мне приятно, молодые люди. — Вежливо ответил на кивок черноволосый, довольно молодо выглядящий волшебник с усами и козлиной бородкой.

— Овсянка. — Угрюмо констатировал Гарри, заглядывая в тарелку. С тех пор, как оказался на поверхности, он не уставал мечтать об огромном куске жирной, хорошо прожаренной свинины, или хотя бы говядины. Но отец, дедушка и СеверусСнейп поставили на его мечтах крест. Добрые родственники, озаботились его здоровьем, и посадили Гарри на диету. Здешняя рыба, салаты, креветки и устрицы были неплохи, но в редких случаях, когда ему не снились подземелья, Гарри стали посещать грезы о шкворчащем беконе, ветчине, буженине, колбасах, запеченной телятине, и прочих гастрономических чудесах. Полностью ему есть все это не запретили, но позволяли в гораздо меньших количествах, чем ему того бы хотелось.

К сожалению, кулинарных талантов самого Гарри хватало лишь на то, чтобы еда не была отравленной, что, впрочем, еще не означало её съедобности. Дитрих готовил ненамного лучше самого Поттера, а питаться совместно с гоблинами не следовало хотя бы потому, что оказавшись с ними за одним столом, возникал риск употребить в пищу кого-нибудь разумного.

Впрочем, сейчас Гарри не слишком-то расстраивался по поводу каши. Кричер, в отличие от «криворуких» представителей семейства Моуди, готовил вполне прилично. Эрл Грей тоже не вызывал нареканий, и, что немаловажно, ему его подали без молока. Вероятно, все дело в отце, который вообще не жаловал чай, предпочитая кофе, но так или иначе, традиционный британский напиток, чай с молоком, Гарри на дух не переносил, хотя с удовольствием пил как молоко, так и его вместе с какао или кофе. А вот Блэки чай ценили, и даже раньше обладали собственными плантациями в Индии.

Присутствие гостя изрядно оживило обычно протекающие в довольно напряженной обстановке застолья. Причина того, что в кругу «любящей семьи» никому кусок в горло не лез, была довольно проста: Нарцисса Малфой на дух не переносила некоего Гарри Поттера, равно как его отца и крестного. Гестию же, в девичестве, Джонс, леди не считала достойной находиться с собой за одним столом, хотя и мирилась с ее присутствием.

Джонсы были дольно старой «чистокровной» семьей, однако не владели ни землями, ни богатствами, и потому ровней аристократии не считались.

Каркаров идеально вписался в общение, отвлекая леди Малфой от «раздражителей» разговорами об обстановке в мире, и непрерывной чередой комплиментов. Для упивающихся он был предателем, сдавшим после падения Лорда всех союзников аврорам, однако, учитывая, что на службу он попал не совсем добровольно, в боевом крыле не состоял, и дружбу ни с кем из них не водил, Нарцисса восприняла его общество вполне благосклонно.

Незамеченным не осталось ничего: платье, внешность, манеры сына… а, узнав, что Драко вот уже два года, как начал под руководством прадеда постигать магию, Каркаров тут же предложил записать его в Дурмштранг…

Впрочем, Малфои были вынуждены отказаться. И дело здесь не столько в образовании, объективно самая крупная школа Восточной Европы была во многих дисциплинах сильнее Хогвартса, в ней не было столь жестких ограничений в отношении темных искусств, и гораздо сильнее было развито направление теоретической магии. Не только сама теория, но и в таких прикладных дисциплинах, как зельеварение, чары, рунология, и трансфигурация, фундаментальным знаниям уделялось гораздо больше внимания. Да, в Дурмштранге не было столь именитых преподавателей, как ФиллеусФлитвик, и Минерва МакГоннагалл, но зато хогвартские профессора были ограниченны рамками с каждым годом сужающейся министерской программы.

Увы, в выборе учебного заведения волшебники вынуждены были руководствоваться далеко не одним лишь качеством предлагаемого материала. Школа в волшебном мире это не столько место, где юные маги получают знания, сколько место общения и знакомств будущих волшебников. Именно здесь завязывали связи, находили друзей и врагов на всю жизнь, впервые влюблялись… в общем, позволить себе поехать учиться в другую страну могли только те волшебники, что не обладали на родине сколь бы то ни было значимым влиянием. Кроме того, в разных странах по-разному преподавали историю, и существовали различные законодательные системы. Если во Французских учебниках история XX века более-менее совпадала с точкой зрения британского Министерства Магии, то на Востоке её преподавали мало того, что без купюр, так еще и причиной мировых войн открыто называли порочную структуру феодального и капиталистического обществ. По мнению историков Союза, если бы не Гриндевальд с Шикльгрубером, мировую войну развязал бы кто-то другой, и подобные знания в Европе были… нежелательны.

Кроме того, социалистический блок переживал в данный момент, мягко говоря, не лучшие времена. После того, как Гриндевальд оказался заключен в Нурменгард, волшебники вновь прервали контакт с маггловским миром, и последствия не заставили себя ждать. В отличие от магглов, чародеи отнюдь не спешили расставаться с нажитым десятками поколений имуществом, и что более важно, вполне были способны его отстоять. И если Кощей, нашел аргументы, чтобы повести за собой волшебников, то захватившие власть после того, как древний ушел в спячку, не смогли предложить волшебникам ничего.

У Кощея было множество учеников, но…

Когда тарелка в третий раз, и чашка с чаем во второй, оказались пусты, Гарри вывел из размышлений бархатистый голос гостя.

— Сэр Поттер, не могли ли бы вы уделить мне несколько минут, когда освободитесь?

— Конечно, мистер Каркаров. — Вскинул взгляд на волшебника Гарри. — Я полностью в вашем распоряжении.

— Это не займет много времени. Увы, дела не позволяют мне оставить школу надолго, нужно готовиться к новому учебному году, так что только проведу диагностику, и снова на остров. Не подскажите какое-нибудь свободное помещение? — Поднявшись из-за стола, Каркаров взял руки докторский саквояж.

— В поместье есть лазарет, правда, учитывая, что особняк находился в консервации с девятнадцатого века, из оборудования там только весы. — Пожал плечами Гарри.

— Подойдет. Мне всего-навсего нужно будет взять анализ крови, да произнести несколько заклинаний. Все, что нужно, у меня с собой.

— Тогда следуйте за мной, сэр.

Покинув гостиную, Гарри провел гостя сквозь анфиладу залов в холл, а оттуда на второй этаж, и далее в противоположное крыльцо дворца.

Войдя следом за Поттером в комнату, Каркаров осмотрел длинное светлое помещение с окном во всю стену. Слева от двери начинался ряд пустых стеклянных шкафов, примыкающий к окнам, и чуть в стороне стоял стол из темного дерева, а вдаль, до самой стены, уходили пустые кровати, сейчас не застеленные. Положив на пол саквояж, директор Дурмстранга споро принялся его распаковывать, На столешницу мигом легли штатив с двумя десятками пробирок, несколько колб, резиновая груша, пипетка, ряд стеклянных пластин, несколько коротких металлических игл, а также перо со свитком пергамента.

Расстелив на полу свиток с начерченной на нем, вписанной в круг пятиконечной звездой, Каркаров приглашающе взмахнул рукой.

— Для начала, встаньте в центр круга, мистер Поттер.

Согласно кивнув, Гарри разулся и встал в центре свитка.

Каркаров несколько раз поправил волшебника, пока тот не занял правильное положение в центре фигуры, и, направив на него палочку, принялся читать заклинания.

— Хм. — Сверившись с записями, что вело самопишущее перо, Каркаров задумчиво покачал головой. — Рост — 139 сантиметров, масса — 42 килограмма. Мне известно, что в раннем детстве вы регулярно употребляли зелья роста и укрепляющие, но даже с их учетом результаты слишком высокие. Надеюсь, мистер Поттер, вы больше не будете ими злоупотреблять?

— Ни в коем случае, мистер Каркаров. Зелья были нужны мне, чтобы освоиться с окклюменцией, надеюсь, они не слишком опасны?

— Зелья ускоряют митотическое деление клеток и в целом обмен веществ, теоретически они отняли у вас несколько лет жизни, но поверьте, это довольно редкий случай, когда волшебник умирает собственной смертью, от старости. По-настоящему сильный маг может прожить и двести пятьдесят, и даже триста пятьдесят — четыреста лет, однако это происходит довольно редко, особенно, среди избравших своим ремеслом войну. Если доживете до трехсот, несколько выпитых в детстве зелий едва ли будут сильно вас беспокоить. А вот окклюменция — другое дело. Ее совсем не зря начинают изучать в возрасте, близком к совершеннолетию, в крайнем случае, лет с пятнадцати. Если же начать ей заниматься, когда разум еще только формируется, можно только догадываться, каким образом это отразится на сознании мага.

— Окклюменция была нужна мне для обучения, это ведь не только защита от чтения мыслей, но и управление памятью, а также скоростью восприятия. — Хмуро кивнул Гарри. — Без нее едва ли я смог бы стать мастером защиты к нынешнему моменту.

— То, что провернул Аластор, обучая вас, мистер Поттер, похоже на чудо. — Хмуро покачал головой волшебник. — Мастер защиты к шести годам…

Каркаровневеряще щелкнул пальцами.

— Едва ли это под силу кому-то еще на Земле. Для такого нужны не только знания и умения, нужна отработанная методика. Две тысячи лет непрерывных войн, род, зачастую балансирующий на грани исчезновения, и, конечно, ученик, способный пережить обучение, и сохранить рассудок. Насколько мне известно, сам Аластор и близнецы получили звания в тринадцать. Суров был старик Кратос, и злая его наука, однако, учил на совесть. Впрочем, меньшего от потомков самого Скьёльда не стоило ожидать.

— Эм, вы знали прадедушку?

— Не лично. После войны я изучал оружие Гриндевальда, которое было использовано в войне, и которое нет. Инферналов, и вирус, вызывающий превращение. Это не просто ожившие мертвецы, твари очень быстры, заразны, и практически невосприимчивы к магии, одна бомба, и целый город превращается в могильник, наполненный нежитью. К счастью, ими было невозможно управлять, и все ограничилось десятком некрупных селений, иначе эпидемию было бы весьма сложно остановить. Генерал Моуди зачищал некоторые из них на территории союзников, да и вообще внес заметный вклад в войну.

— Погодите, вирус?

— Да, магически выведенная зараза, сотворенная при помощи алхимии, в коей мистер Гриндевальд талантами не выделялся. Имя автора так и осталось неизвестным.

— Дамблдор?

— По официальным данным Альбус Дамблдор не поддерживал связей с Геллертом Гриндевальдом, начиная с тысяча девятьсот двадцатого года. Может быть, они создали вирус раньше, все же эти двое довольно долго сотрудничали, возможно, они продолжали работать тайно, или Гриндевальд нашел другого алхимика. У КГБ было много вопросов к мистеру Дамблдору, но сначала была не подходящая политическая обстановка, чтобы беспокоить ими победителя Темного Лорда, а после смерти Иосифа Виссарионовича в стране произошел переворот, и нам стало не до того. Думаю, еще год-два и не станет Союза.

Глядя на витающие вокруг него серебристые облака тумана, Гарри несколько минут простоял смирно, но поскольку, ни задерживать дыхание, ни чего-либо другого Каркаров не требовал, и заклятия уже не читал, решил задать еще несколько вопросов.

— Сэр, не подскажите, что именно вы сейчас делаете?

— Оцениваю уровень обмена энергии вашего организма с внешней средой. — Хмуро ответил Каркаров. — Свиток создает вертикальный поток магической силы, изолирующий вас от энергетики здания, а заклинание определяет интенсивность энергообмена. В вашем случае он близок к нулю. Кстати, существует не так много способов блокировать способности к магии, это ментальный блок, наркотики, лишающие волшебника концентрации, или яды, в том числе, изготавливаемый из тролльей крови. Судя по всему, у вас, как раз, последний случай. Обычно дар либо купируется на несколько дней, а далее выводится из организма, либо волшебник в течение трех-четырех часов погибает, однако на вас воздействовала магия Свартальвхейма, и потому не произошло ни того, ни другого.

Бросив мрачный взгляд на свиток, чародей недовольно покачал головой, уколол Гарри иголкой в палец, и в считанные секунды набрал кровь пипеткой.

— Троллья кровь связана вашей магической силой, и потому почти не выводится из организма, блокирует выработку энергии, и что хуже всего, она вызывает мутации. Полагаю, ваши светочувствительность и чрезмерная масса, как раз, являются следствием отравления. Яд проникает в мышцы, и мешает их насыщению кислородом, кости уплотняются, но отнюдь не становятся тверже, ухудшается питание нервной ткани… — По мере того, как окрашивалась растертая на стеклянных пластинах кровь, лицо волшебника приобретало все более мрачное выражение.

— Принимать противоядия и сорбирующие зелья в данный момент бесполезно. Диета не позволяет нагружать организм еще больше, но сама по себе вас не излечит. Полагаю, чтобы вывести эту дрянь понадобится гемодиализ. Нужно будет несколько раз обновить всю кровь в организме, а после каким-то образом нивелировать вред, нанесенный отравой в течение более чем полугода, и заставить источник вырабатывать магическую энергию. Я не целитель, и едва ли смогу здесь вам чем-то помочь, тут нужен очень сильный и знающий маг крови.

— Отец договорился, осенью меня ждут в Трансильвании.

Откинувшись на спинку стула, Каркаров несколько раз с усилием моргнул.

— Уж не Дракула ли?

— «Хобгоблины» выручили его в начале семидесятых, какая-то история с цыганами. — Неопределенно пожал плечами Гарри. — Так что володар Валахии и Трансильвании сразу же согласился помочь, думаю, это будет довольно интересное путешествие.

— Ох. — Опустив взгляд на стол, волшебник сочувствующе покачал головой. — Будьте осторожны, мистер Поттер. Влад Колосажатель — очень опасное существо. Едва ли он причинит вам прямой вред, но даже простой разговор с подобной сущностью может иметь для вас самые неприятные последствия. Он умеет очаровывать, стоит несколько раз увидеться с ним, и будет казаться, что у вас нет лучшего друга, но… не стоит доверять вампирам.

Насмешливо хмыкнув, Гарри с сомнением повел плечами.

— Я — мастер защиты, сэр. Пусть, самый молодой за последние лет четыреста, но можете быть уверенны, мое звание не пустой звук.

Покачав головой, Каркаров поднял ладони в примиряющем жесте.

— Ни в коей мере не сомневаюсь в вашей компетентности, мистер Поттер, похоже, я недостаточно четко выразился. Князь опасен не магией, человеческое волшебство ему неподвластно, опасны его взгляды, его идеи. Влад и присягнувшие ему вампиры выступили против Гриндевальда в войне, но он всегда отстаивал исключительно свои интересы. Он не с Западом, но и не с Востоком. Это похвально, что князь заботится о своем народе, однако подобная непредсказуемость в управлении государством дорого обходится, и редко встречает понимание среди правящих сил.

— Однако князь может себе это позволить.

— Тем сильнее растет к нему ненависть. Сейчас в Европе, фактически, нет политики. Горбатый у*док распродает мою страну, в чем ему с удовольствием помогают наши «западные партнеры», а волшебники отгородились от творящегося дерьма, и старательно делают вид, будто ничего не замечают. Дорога на Родину мне заказана, но я уже предвкушаю увидеть их лица, когда Хозяин проснется.

— Хозяин? — Вопросительно приподнял бровь Гарри.

— Древний, Кощей. Он передал власть над Русью Рерику и его потомкам, он позволил занять трон Романовым, когда последний из рода Рерика лег в могилу, но единственный, кто правит Россией, это Кощей. Никто не знает, сколько ему лет в действительности, он видел закат Гипербореи, как скрывается под водой Атлантида, как проваливается в земляной разлом Лемурия... Сам он говорил, что родился во времена, когда люди еще не начали обрабатывать металл. До крещения Руси он входил в пантеон, как один из Богов, и я не представляю, кем нужно быть, чтобы не бояться его гнева.

О Кощее Гарри знал, как о первом создателе хоркрукса в известной истории, и, пожалуй, на этом его знания об этом воистину древнем колдуне и заканчивались, так что он старательно ловил каждое слово Каркарова.

— За Уралом раньше было целое царство, поля, города, села… однажды царь рассорился с древним колдуном. Он послал сыновей на остров, где жил волшебник, чтобы уничтожить хоркрукс. На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, а на конце иглы — Смерть Кощеева. А когда дело было сделано, по крайней мере, так они думали, царь нанес оскорбление чародею, умертвил его беременную невесту, отнял сокровища, а самого мага приказал утопить на дне самого глубокого озера. Кощея утопили. А через несколько дней царство обратилось в камень. Дома, скот, деревья, трава, горожане на улицах, крестьяне в полях, и царь, роющийся в сокровищах, так и оставшихся золотыми. Из всех существ, что только есть в нашем мире, или любом другом, Кощей — последнее существо, с которым вам захочется ссориться, мистер Поттер.

— Кхм, мне становится все меньше понятна та война, которую магглы называют Второй Мировой. Если на стороне хороших выступала древняя нежить…

— То кто был с другой? — Хмыкнул Каркаров, и, размяв плечи, откинулся на спинку стула. — До XX века Бессмертный последний раз являл себя во времена Ивана IV. В конце правления Александра III он вернулся в Россию. О Кощее к тому времени уже мало кто помнил, однако он собрал глав старших семей, и потребовал от них исполнения древних клятв. Они убили царя, и стали готовиться к войне, причем воевать собирались не только с европейцами, сколько с нашими «друзьями» из-за океана. Пророки разом начали предсказывать гибель мира, исходящую со стороны Запада, и наши маги решили покончить с ними одним ударом. Увы, подготовка заняла слишком много времени. Определенные круги в Европе и Соединенных Штатах помогли прийти к власти над Германией национал-социалистической рабочей партии. Гриндевальд, сам по себе, не смог бы превратить население целой страны в чудовищ, у него не было столько денег, чтобы все это организовать, пропагандистов, и едва ли ему удалось бы найти столько сторонников. Меня пугает Кощей, но как относиться к тем, кто организовал гибель десятков миллионов людей ради «перераспределения рынков сбыта»?

Гарри тихо ругнулся.

— Дальнейшая история вам известна. Бессмертный уснул, четверо его учеников погибли в войне, еще семерых убили старые семьи по договору с магглами, когда те выступили против Хрущева, и Советский Союз начал свое стремительное движение к краху. — Откашлявшись, Каркаров оперся на стол локтями, и помассировал пальцами веки. — Что бы ни произошло дальше, Россия выстоит, как тысячу лет стояла, и кто бы ни приходил на нашу землю, всегда на веки в ней остается, но к тем, кто вами правит, нам приходится относиться через призму религии.

Вспомнив оплывшее лицо Милисэнты Бэгнолд, Гарри тяжело вздохнул.

— Понимаю вас, мистер Каркаров.

Покачав головой, волшебник извлек из кармана часы на цепочке, и мельком взглянув на циферблат, безразлично взмахнул рукой.

— Ладно. Дела минувшие, вы хотели бы еще о чем-нибудь поговорить, мистер Поттер?

Гарри согласно кивнул.

— Да, отец и дед с прадедом отзываются о вас, как о крайне хорошем специалисте в области теоретической магии… — глядя на вопросительное выражение лица чародея, Гарри продолжил, — не могли ли бы вы рассказать мне о природе магических способностей? Я кое-что читал, но было бы неплохо узнать мнение профессионала, обладающего целостным взглядом на эту проблему.

— Магические способности… несмотря на то, что этот вопрос занимает человечество с тех пор, как было произнесено первое заклинание, их источник до сих пор остается загадкой. Душа… какое-то время среди волшебников была популярна точка зрения, будто именно она дает возможность колдовать, и, следовательно, у магглов нет души. Впрочем, среди магглов довольно долго было принято считать, будто волшебники могут колдовать потому, что продали души дьяволу. Хм, эта теория получила распространение с появлением монотеизма. — Задумчиво вздохнув, Каркаров рассеяно постучал пальцами по столу.

— Еще раньше магический дар было принято считать даром Богов, и эта версия, пожалуй, наиболее близка к действительности. Идея, же будто волшебников отличает интеллект, или сила воли, показала себя совершенно несостоятельной. Довольно долго все выглядело будто бы так и есть, однако, с техническим прогрессом и распространением всеобщего образования оказалось, что среднестатистический маггл, закончивший хотя бы среднюю школу, обладает более широким кругозором, да и в целом несколько умнее проживающего в деревне колдуна, который и читает-то по слогам. А на счет воли… множество царей, полководцев, пророков и мудрецов навеки вписали свои имена в историю, хотя не обладали даже частицей магии, и в тоже время множество волшебников жили и живут совершенно обычными, серыми, посредственными жизнями, не оставив после себя и тени воспоминаний. Физиологических отличий так же не обнаружено, несмотря на то, что велись довольно активные исследования. Обеими сторонами. Однако, замечено, что ребенок почти всегда обладает магическими способностями даже если хотя бы один из родителей — волшебник, в то время, как рождение волшебника в семье магглов событие почти что невероятное.

Закашлявшись, Каркаров наколдовал стакан воды, и, отпив несколько глотков, продолжил рассказ.

— Увы, нам остается только гадать о природе магических способностей, и вероятно, этот вопрос будет занимать человечество спустя тысячелетия после нас. Магия не является ни свойством души, ни производной разума, ни воли, ни даже свойством живого, поскольку существуют магические камни, минералы, и даже свет звезд обладает определенными волшебными свойствами. Кроме того, неясен сам механизм их действия. — Разглядев вопрос в глазах волшебника, Каркаров несколько раз кашлянул, и задумчиво почесал переносицу. — Мы даже не знаем, производит ли чародей магическую энергию, или просто проводит ее сквозь себя, и если верно последнее, то, что является ее источником. До сих пор не разработаны сколько-нибудь адекватные способы определения силы волшебника. Иногда используется тротиловый эквивалент и джоули, или калории, но подобная оценка представляет интерес разве что в академических кругах. Мощность взрыва зависит не только от затраченного объема энергии, но и от выбранного заклинания, Bombarda в разы мощнее Reducto, к тому же, разные волшебники наделены способностями к разным областям магии. У кого-то лучше получаются чары, кому-то легко дается трансфигурация, и простой перерасчет заклинаний на объемы энергии здесь далеко не всегда применим, не говоря уже о целительстве, где практически нет действительно энергозатратных заклятий, а большая часть лечения и вовсе основана на зельях.

Остановившись, волшебник несколько секунд помолчал, давая собеседнику осознать сказанное, и не дождавшись уточняющих вопросов, заговорил вновь.

— Кроме того, такие дисциплины, как трансгрессия, трансфигурация и прорицания, возможны только в пределах магического поля Земли. Уже на высоте в двадцать пять тысяч метров заклятия трансфигурации даются волшебникам с большим трудом, трансгрессия же становится невозможной, начиная с высоты в сто километров, притом, что прыжки вдаль некоторые волшебники способны совершать на тысячи километров. Магия порталов, наоборот, лишена подобных ограничений, и правильно подобрав координаты, можно путешествовать хоть на Луну, хоть на Марс, хоть на Плутон. Путешествия к другим звездам, насколько мне известно, либо не совершались, либо все закончились неудачно.

— Либо, нам их результаты никто не счел нужным сообщать…

— Такой вариант тоже возможен. В любом случае, единственное, что можно сказать точно, так это что вокруг Земли, примерно до расстояния ее диаметра, существует некоторое поле, которое может передавать информацию, преобразуется в нужную форму под действием заклятий трансфигурации, и при синхронизации с ним, позволяет изрекать пророчества. Некая сверхсущность, объединенные разум и знания всех существ на планете, когда-либо живших, тем не менее, лишенная собственной воли, либо никак ее не проявляющая. Не знаю, можно ли это явление называть Богом, однако, в какой-то степени описания сходятся. О том, связано ли магическое поле Земли с даром волшебников, на данном этапе развития магической науки судить невозможно. Определенно говорить о существовании подобного поля, пронизывающего Вселенную, и его связи с магическим даром, также не представляется возможным. С одной стороны, возможность применения порталов для межпланетных перемещений подтверждает это предположение, а с другой, пока не нашлось способа как-либо данное явление измерить. Надеюсь, я достаточно прояснил ваш вопрос, мистер Поттер?

Гарри с сомнением покачал головой.

— Не сказал бы. Я понял только, что мы ничего не знаем ни о самой магии, ни о том, как она работает.

— В точку. Это и есть главная мысль, что я пытался вам донести. Ни одна из существующих теорий, объясняющих существование волшебства, как явления, не подтверждена экспериментально. Неизвестная энергия, которая выполняет желания неопределенным способом, как выразился один из моих студентов. Всего доброго… и удачи с вампирами.

Глава 11

Love is a razor and I walked the line on that silver blade

Slept in the dust with his daughter,

Her eyes red with the slaughter of innocence

And I will pray for her, I will call her name out loud

And I will bleed for her, if I could only see her now

Living on a razor's edge, balancing on a ledge

Living on a razor's edge, balancing on a ledge

Balancing on a ledge, living on a razor's edge

Balancing on a ledge, you know, you know

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

Circle of fire my baptism of joy at an end it seems

The seventh lamb slain, the book of life opens before me

And I will pray for you, someday I may return

Don't you cry for me, beyond is where I learn

Living on a razor's edge, balancing on a ledge

Living on a razor's edge, you know, you know

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

The evil that men do lives on and on

Iron Maiden “The evil that man do”

Заплесневелые сырые серые стены коридоров, кое-как освещенные чадящими факелами, вызывали уныние и брезгливость. Гулкое эхо, будто не желая оставлять хозяина в одиночестве, неторопливо скрывалось за поворотами. Азкабан. Шагая по сырым, пропахшим затхлостью галереям, волшебник то и дело морщился, передергивал плечами от холода, и, поправляя удерживаемый в руках сверток, мрачно продолжал шагать за парящим в нескольких дюймах над землей сопровождающим. Семь лет прошло с тех пор, как он бежал из этого места, но стоило вернуться, и мрачные воспоминания нахлынули с новой силой, чему немало способствовал движущийся над полом беззвучный проводник.

Эта жуткая башня давила со всех сторон массой камня, будто до сих пор не смирившись с тем, что одной из жертв удалось вырваться. Казалось бы, всего несколько лестничных пролетов от дежурного поста авроров, но волшебнику стоило немалых усилий, чтобы только не броситься к выходу, сломя голову.

Через несколько минут дементор застыл немного в стороне от крепкой, окованной железом дубовой двери, и даже изобразил некий жест скрытой в складках оборванного балахона рукой, судя по всему, предлагая войти.

— Благодарю вас сэр, это такая редкость в наши времена, встретить вежливого, вежливого… ммм, вежливость. — Скорее для собственного успокоения, нежели для чего-то еще,произнес Сириус и потянул на себя ручку двери.

Прямоугольный зал, кое-как освещенный нещадно чадящими факелами, был ему знаком. Почти семь лет прошло, как Моуди говорил с ним здесь, однако Сириус до сих пор помнил каждую трещину в здешних стенах. Первые несколько лет после побега ему едва не каждую ночь снилось, как он, превратившись в дементора, бродит по проклятой башне.

Серебряная полоса будто разрезала зал на две части, она проходила по потолку, стенам, полу, лишь на столе в центре формируя небольшую рамку, через которую посетители могли передавать заключенным вещи.Разумеется, только из разрешенного министерством списка, и после проверки дежурным аврором.

Наверное, целых полчаса он ходил по пустому залу в одиночестве, даже успел рассмотреть каждую паутинку на потолке, пока за дверью в противоположном конце коридора не загремели цепи. Плохо смазанные петли противно заскрипели, и в открывшийся проем ввалилась, иначе не скажешь, исхудавшая, бледная волшебница с полыхающим безумием взглядом.

— Здравствуй, кузина. — Нейтральным тоном произнес он, сцепив пальцы под подбородком.

— Ты? Что ты забыл здесь, предатель? Пришел позлорадствовать? Это на тебя не похоже, но чего еще ждать от выродка, якшающегося с магглолюбами?

Они никогда не ладили с Беллой, наверное, потому что были слишком похожи. Меда просто пропускала всю эту чистокровную ахинею мимо ушей, а Цисси была наиболее прагматичной из всех Блэков, она горячо поддерживала Темного Лорда, на словах, и ими же все ограничивалось. Она не вступила в ряды упивающихся, Люциус, пусть и принадлежал к внутреннему кругу, занимался финансами и политикой, а не войной и террором. Но Беллатрикс, Беллатрикс была совершенно иной. Самоуверенная, надменная, вспыльчивая и жестокая, она была, так сказать, «Сириусом наоборот». Гордость семьи, могущественная волшебница, за исключением пола, у нее было все, чтобы стать истинным наследником рода Блэк.

Несколько секунд волшебник сверлил взглядом глаза кузины, но, не выдержав, отвернулся к стене. У нее всегда был тяжелый характер, ноБеллатрикс ценила семью, и, в отличие от многих, никогда не забывала о чести, «Всегда чисты» относилось к ней, вероятно, больше, нежели к кому— либо еще из родни. Она изучала боевую магию вопреки воле родителей, и, когда он поступил на Гриффиндор, отнюдь не спешила присоединяться к устроенному семьей бойкоту, даже в чем-то помогала, уважая его нежелание подчиняться матери. Однако, уже к третьему году его обучения Белла обручилась с Лестрейнжем, и с каждым годом ее приверженность идеям Темного Лорда крепла…

Сириус не слишком близко общался с кузиной, и вообще старался проводить как можно больше времени у Поттеров с тех самых пор, как начал учиться в школе, но он помнил, какой Беллатрикс была раньше. Гордая, независимая, грубая и заносчивая, она не признавала авторитетов, и на все имела собственное мнение… так же, как он сам. Родственники обрадовались, но для наследника рода Блэк ее свадьба с Рудольфусом была чем-то не укладывающимся в голове. Беллатрикс была слишком властной, чтобы позволить кому-то собой помыкать, и слишком могущественной, в конце концов, чтобы ее смогли принудить к браку силой.

Блэк тяжело вздохнул. Сидящая с противоположной стороны стола волшебница была лишь бледной тенью, кривым отражением той Беллатрикс, что он когда-то знал.

— Забавно, с прошлой встречи, сестрица, наше положение изменилось на диаметрально противоположное, теперь я наследник рода, а твое имя выжжено с гобелена. — Переплетя пальцы в замок, Сириус вновь заглянул в глаза кузине. — Однако, издеваться над беззащитными мне никогда не было свойственно, это всегда было прерогативой вашей компании, и в чем в чем, но уж в предательстве повода я себя обвинять никому не давал.

— Тогда что тебе нужно?

Бледная, и страшно худая, Беллатрикс выглядела очень похоже на инфернала, а жуткий оскал на лице, который, даже обладая огромной фантазией, было трудно принять за улыбку, лишь усиливал ее сходство с нежитью.

— Хотел увидеть тебя, понять, как все это дерьмо могло с нами случиться…

— В последнее время, братец, мы были не слишком дружны. — Жутко прокаркала Беллатрикс.

— Эта война с самого начала была чистым безумием. Я не хотел во все это ввязываться, в конце концов, я знаю не так и много магглорожденных, но когда Темный Лорд убил Чарлуса и Дорею, остаться в стороне значило бы предать Джеймса. Никогда не горел желанием подставлять голову под боевые заклятья, но Джеймсу была нужна помощь.

— Чарлус оскорбил Лорда! Владыка предлагал ему место рядом с собой, когда ему больше всего была нужна поддержка, Поттер мог бы встать по правую руку от него, а Чарлус просто высмеял его, и спустил с лестницы.

— И все же Дорея нам двоюродная бабка, а Лорд никто. -Мрачно покачал головой Блэк. — Из всей семьи к ним на похороны пришли только Альфард и прадед.

— Что ты этим хочешь сказать, малыш Сири?

— Только то, что сказал, сестрица. Вы все так кичитесь чистотой крови, вздыхаете о старых порядках и тысячелетних традициях… но как только следовать им становится невыгодно, тут же почему-то обо всем забываете, и делаете вид, будто бы так и нужно.

— Да как ты…

— Уймись, Белла. — Раздраженно бросил Сириус взвившейся на дыбы кузине, с грохотом впечатав кулак в столешницу. — Вы годами терпели выходки змеемордого, а когда он в очередной раз убивал кого-то из вас, тут же забывали о вековой дружбе и кровных узах, и тут же причисляли семью погибшего к изменникам и врагам, сами при этом, уповая на то, что в следующий раз также не повезет кому-то другому.

— Что ты от меня хочешшшь? — До крови расцарапав собственные ладони, зло прошипела ведьма.

— Один вопрос Беллс, вот уже семь лет я задаюсь им, и он все никак не дает мне покоя. Почему вы сотворили это с Лонгботтомами? Вернее, не так, я могу понять Барти, он всегда был ушиблен на голову, как и его папаша, с Лестрейнжами — тоже ничего сложного, эти двое — просто подонки, но как на это могла пойти ты? Пытать родителей на глазах у годовалого младенца, это… это — вообще за гранью добра и зла. Было бы понятно, сотвори вы такое с Фенвиком, понятна ваша ненависть к Эдгару, Мидоуз, или Моуди, но Фрэнк и Алиса доставляли вашей организации не так много хлопот. Лонгботтом в лучшем случае— середнячок, и на передовую его не брали, равно как и Алису. Они могли гонять массовку, стоять в оцеплении, и в целом были полезны, но против кого -либо из внутреннего круга не продержались бы и секунды, даже вдвоем. За что?

— Я…я совершила много такого,чем не могу гордиться, братец. Тогда казалось, все так просто, стоит чуть-чуть надавить, еще немного, и власть будет наша. По крайней мере — в начале войны, а потом нам просто не осталось ничего другого, кроме как следовать за Ним. Магглы, волшебники, я вижу их, стоит дементорам появиться в поле видимости, и я начинаю слышать мольбы о пощаде. Столько жертв, и все оказалось напрасно. — Покачав головой, Беллатрикс зажмурилась и принялась массировать виски.

— Как будто бы Реддл первый Темный Лорд, что пытался захватить власть. — Раздраженно хмыкнул Сириус.

— Не просто захватить. Лорд хотел создать новый мир, в котором каждый бы получил согласно заслугам. Где правили бы достойные, а чернь заняла место, которое ей причитается. Он открыл нам секреты силы, которой страшатся даже главы старых семей, он постиг саму тайну бессмертия!

— Хоркрукс. — Сириус мрачно покачал головой. — Это не бессмертие, Белла! Волшебник, что создал подобный предмет, перестает быть собой. Если бы все сводилось просто к убийству себе подобного, едва ли, хоть кто-то из волшебников отказался бы от вечной жизни! В нашей семье были подобные маги, и каждый раз, чтобы отправить на тот свет очередного возомнившего о себе идиота, требовались усилия всего рода, и хорошо, если не всей страны.

— Новый мир! — Воскликнула Беллатрикс. — Где не было бы нищих, где недочеловеки заняли бы подобающее им положение, а заслуги человека определялись бы его способностями, а не кучкой вцепившихся во власть воров и мошенников!

— Конечно же, если речь идет о чистокровных. — Совсем не весело усмехнулся Блэк.

— А как иначе?

Покачав головой, Сириус безнадежно вздохнул.

— И почему никого из вас не посетила мысль, что у бедных нечего отнимать? Для справедливого раздела подойдет только имущество больших и старых семей.

Помолчав несколько секунд, он мрачно хмыкнул, и устало взмахнул рукой.

— Ладно, можешь не отвечать. Но как остальные? Вы говорили о свободе, но пытались построить тюрьму, где все, кто не удовлетворяют критериям «чистокровности» будут закованы в цепи. Что же, здесь их более, чем достаточно.

— Мы исчезаем. Политика министерства ведет нас к деградации, Сириус. Последние триста лет волшебники только теряют свое влияние, если власть и дальше будет принадлежать этим ничтожествам, мы просто исчезнем. — Будто повторяя сказанные кем-то другим слова, устало выдохнула Беллатрикс.

— По разным подсчетам численность населения Магической Британии на данный момент составляет от ста тридцати до ста восьмидесяти тысяч человек. Даже притом, что недавно отгремели две самые разрушительные войны в истории человечества и почти десять лет террора со стороны Темного Лорда, сейчас в Британии живет больше волшебников, чем когда-либо в истории Альбиона. Если собрать всех волшебников нашей страны, нас наберется на не слишком крупный маггловский город, но повторяю, больше, чем когда-либо в истории.

Возможно, статистика была не совсем точной, все же в достатутные времена волшебниками назывались не все без разбору носители палочек, а только профессиональные зельевары, целители, охотники на чудовищ, артефакторы… то есть те, чей род занятий напрямую был связан с магией, а лавочники, дворники и чиновники оставались лавочниками и чиновниками. То есть, волшебниками в старину назвать можно было бы от силы десятую часть носящих гордое звание чародеев, и все же в двадцатом веке популяция магов была много выше, нежели в семнадцатом, и, тем более, десятом веках.

— И сколько же из них чистокровные?

— А сколько уничтожили вы, Белла? — Мрачно усмехнулся Сириус. С семьдесят первого по начало восемьдесят второго в Британии погибло не менее пятнадцати тысяч волшебников. Казалось бы, не так много… если не брать цифры в относительном количестве, каждый десятый.

— Мы не нападали на чистокровных, если они не выступали против нас.

— Если кто-то убивает моих друзей, это ведь нормально, что я буду их защищать, не так ли?

Не дождавшись от кузины ответа, Сириус глубоко вздохнул, и безнадежно покачал головой. Азкабан — не то место, где человек может стать лучше, или хотя бы просто пересмотреть свои взгляды. Единственное предназначение этой жуткой тюрьмы — сломить волю волшебника. Сделать так, чтобы оказавшиеся на свободе были готовы пойти на все, лишь бы не вернуться вновь в эти стены.

Сириус боялся Азкабана. Не столько самой тюрьмы, и даже не ее кошмарных стражей, а того, кем люди выходят отсюда. После пяти лет заключения каждый третий волшебник сходит с ума, из отбывших срок в десять — безумной оказывается половина.Лишь единицы были способны выдержать больше, и никто — без последствий. Абсолютно все, кто провел сколько-нибудь продолжительное время в теплой компании дементоров, несли на себе отпечаток. Особое выражение в глубине глаз позволяло ему определять товарищей по несчастью с первого взгляда, некая безнадежность и след пережитого ужаса намертво запечатлялись на всех, прошедших подобное.

— Самое смешное, что под авады вставали, как раз, наиболее достойные представители нашей богом проклятой страны. А из оставшихся… сколько их здесь, обречены провести остаток дней в этих стенах в ожидании, когда дементоры высосут то, что к тому времени останется от их душ? — Каким-то шестым чувством Сириус понимал, что никакие его доводы не будут услышаны, но слишком болезненную тему они затронули в разговоре, и как бы там ни было, Беллатрикс все еще оставалась его сестрой.

Ведьма лишь болезненно скривилась, и постаралась устроиться ровнее на грубом деревянном стуле.

— В любом случае, сейчас это обсуждать уже не имеет смысла.

— Война слишком дорого обошлась обеим сторонам, и кто бы в ней ни победил, Британия проиграла. — Мрачно покачал головой Сириус. — И все же, давай вернемся к Лонгботтомам.

— Как скажешь, братец, чем дольше я говорю с тобой, тем меньше сил из меня выпьют эти твари. Исчезновение лорда было шоком,многие годы каждый из нас постоянно ощущал его присутствие через метку, и вдруг это чувство исчезло. Мы хотели узнать, что произошло, и поскольку Лорд интересовался детьми, рожденными в конце июля, решили нанести визит Лонгботтомам. Хотели узнать текст пророчества, из-за которого Лорд так разнервничался, да не вышло. А в доме думали, что если начать пытать Фрэнка на глазах у жены, Алиса ответит на наши вопросы, но она оказалась крепче, чем мы думали. Молчала, даже когда Фрэнк начал биться в конвульсиях и пускать слюни. Сейчас очевидно, что они были под обетом, и даже Crucio оказалось недостаточно, чтобы сломить его, но тогда… тогда мы будто лишились рассудка. Ребенок был нужен для давления, мы обещали Алисе, что после мужа, начнем пытать его.

— И что произошло дальше? — Стараясь скрыть отвращение, спросил Блэк.

— Как только мы сломали защиту разума Фрэнка, его сознание начало разрушаться. Несколько секунд, и перед нами лежал пускающий пузыри овощ. Не скажу, будто мы собирались оставить старших Лонгботтомов в живых, но причина их текущего состояния не легелименция, и даже не пытки. Несколько секунд, Сириус! — Яростно воскликнув, Белатрикс громко звякнула цепями. — В их головах была заложена ментальная бомба, уничтожившая разум при попытке прочесть их память.

— Глупость какая-то.

— Мне незачем лгать. Что уж теперь. Мы совершили достаточно преступлений, чтобы оставаться здесь до конца своих жизней, но виновен в текущем состоянии Лонгботтомов тот, кто устанавливал им защиту.

— Аластор знает?

— А как иначе? Это он нас ловил, он же меня потом допрашивал. Так или иначе, Crucio мы применили, Алиса и Фрэнк хуже, чем мертвы, и с этим уже ничего не поделаешь. Разве что… кто в вашем Ордене отвечал за сохранение секретов?

Сириус мрачно покачал головой.

— У многих защита была на вполне достойном уровне, и позволять постороннему копаться у себя в мозгах ни один здравомыслящий волшебник не станет, а остальные принимали обеты, подбирал формулировки учитель, но устанавливал… — Лицо наследника рода Блэк исказилось в жутком зверином оскале, а из горла вырвалось низкое злое рычание. — Дамблдор!

— И разумеется, никаких доказательств. — Довольно захохотала ведьма.

— Аластор ему не доверяет. Не доверял тогда, но это же какая-то глупость, зачем бы кому-то понадобилось делать такое с ними? — Схватившись за голову руками, Сириус оперся локтями о стол. Несмотря на многочисленные звания и неоспоримые заслуги перед волшебным сообществом, авторитет Дамблдора был далек от непререкаемого в министерстве и среди старых семей. В свое время он думал, будто директор просто мешает им воровать и обделывать темные делишки в Визенгамоте, но видимо это было еще не все.

Сбежав в Европу, Блэк не один день провел перед омутом памяти, выворачивая собственные воспоминания наизнанку, в попытках найти… хоть что-нибудь. О молодости Дамблдора удалось узнать немного, история с Арианной была темной, от нее дурно пахло, и что именно сотворил Персиваль с издевавшимися над его дочерью магглами Сириусу узнать так и не удалось. В школе Дамблдор с первых дней зарекомендовал себя образцовым студентом и выдающимся волшебником. Уже в конце первого курса он вел переписку с Николасом Фламелем, в студенческие дрязги не вмешивался, к пятому курсу стал старостой факультета, а позже и школы, преподаватели им восхищались, но…

Сириус не доверял людям, которые безукоризненно подчиняются правилам. Может быть, дело в том, что он был школьным хулиганом, однако буквально весь его жизненный опыт твердил, что единственное, чего от них стоит ждать, это проблемы. За примерами далеко ходить не надо, Вальбурга, Крауч…

Дамблдор не был на них похож, нередко он шел навстречу студентам, закрывая глаза на некоторые законы, однако же, это в школе. В Визенгамоте директор с первого дня проявил себя истинным либералом, а также верным и последовательным защитником интересов магической бюрократии. С самого момента его победы в исторической дуэли над Гриндевальдом, вся его деятельность была с одной стороны направлена на укрепление и централизацию власти, а с другой — на ослабление системы образования. Последнее удалось лишь отчасти, поскольку в Хогвартсе давалась лишь базовая подготовка, целители, авроры, зельевары, да представители почти всех профессий проходили дополнительное обучение.

Когда Моуди возглавлял аврорат, они с Краучем в свое время грозились отправить сражаться с упивающимися Визенгамот, вместо вчерашних студентов, а серьезность их слов подтверждали две дюжины перекрывших выход из зала авроров, однако с окончанием войны все вернулось на круги своя. Нельзя построить нормальное здание, не заложив крепкий фундамент, а именно его директор всеми силами разрушал. Некоторые направления магического искусства за последние пятьдесят лет из общедоступных перешли в разряд доступных лишь избранным, и в этом прослеживалось прямое влияние седобородого пожирателя лимонных долек.

Какими бы причинами Дамблдор при этом ни руководствовался, едва ли подобные действия могли быть поддержаны хоть одним чистокровным волшебником.

— Учитывая, что случилось с Поттерами, быть может дело не в родителях, а ребенке?

— Проклятье. — Обхватив голову руками, Блэк крепко зажмурился. — Петтигрю вряд ли мог пройти проверку легелименцией, а значит, с него не взяли клятв по рассеянности. Старик приговорил и Поттеров, и Лонгботтомов, просто разменял их на Темного Лорда.

А еще раньше — Боунсов, МакКинонов, Дирборна, и многих других. Информацию о членах Ордена передавал заинтересованным лицам вовсе не Снейп, о котором стало известно только в восемьдесят первом, а Хвост.

— Не такая большая цена за избавление от тирана, не так ли, братец? — Неприятно ухмыльнувшись, выгнула бровь Белатрикс.

— Не большая, но неприемлемая.

— Это все — тлетворное влияние безумного вояки. Если за жизни тысяч людей можно заплатить жизнью десятка, разумно будет именно так и поступить.

— Мне плевать на эти тысячи, которые не сделали ровным счетом ничего, чтобы себя защитить. Зато мертвы мой друг, и его жена, а я едва не получил прописку в этом уютном замке. Не прощу. — В этих простых словах скрывалась столь явная и неприкрытая угроза, что проняло даже повидавшую Темного Лорда в гневе, ведьму.

Сириус не был мстителен или злопамятен, за исключением Северуса Снейпа, с которым у него была крепкая и взаимная неприязнь с первого взгляда, еще с самой первой поездки в Хогвартс. У него практически не было врагов, он легко ссорился, и также легко мирился с людьми, попросту не умея таить на кого-то злобу. Однако, не в этот раз.

— Вижу, ты сейчас не в восторге от Величайшего Волшебника Современности?

— Мне неизвестны его мотивы, и честно говоря, плевать на них. Старик перешел черту, которую не следовало переступать. Ну да, Мордред с ним. Белла, союз семей Моуди, Блэков и Поттеров уполномочил меня сделать вам с Рудольфусом предложение. — Поправив лежащий на столе сверток, загадочно проговорил Сириус.

— Что тебе нужно, братец, и чем же таким вы можете нас заинтересовать? — С явным скепсисом улыбнулась ведьма.

— Выход из Азкабана.

— Повтори.

— Выход из Азкабана. — Медленно, едва не по слогам, произнес Сириус. — Мы, конечно, не предлагаем вам свободу, но если все пройдет, как надо, через пару лет можно попробовать перевести вас двоих в Нурменгард.

— Каким же образом вы собираетесь это сделать?

— Единственные дети Рагнара и Офелии обречены провести остаток жизни в этих милых сердцу каждого британского мага стенах, а других ведь у них уже не будет. Если поднять этот вопрос в Визенгамоте, и «провести соответствующую подготовку», можно заменить для вас двоих заключение в Азкабане на Нурменгард, ведь если у тебя не будет детей, род Лестрейнж обречен на исчезновение.

— И в чем же разница?

— Она не так велика. — Хмыкнул Сириус. — Нормальное питание, медицинское обслуживание, ванна, вместо ведра с водой… и кроме прочего, там нет дементоров.

— И что же вы хотите от нас взамен?

— Идеальной была бы клятва не пытаться сбежать, не связываться с политикой, и не участвовать в войне, если вдруг наш общий знакомый вернется.

— Я клялась лорду в верности, братец. — Безжизненным голосом произнесла ведьма.

— Почти двадцать лет ты с ними. Восемь лет из них воевала, еще почти столько же провела здесь, разве этого не достаточно? Заведите ребенка, пока это еще возможно, и постарайтесь сохранить, что еще не разрушено окончательно. А Лорд… нужна ли ты будешь ему, старая и больная?

— Я услышала тебя, и поговорю с Руди.

— С ответом не тороплю, пока Бэгнолд не выдворят с поста, мы все равно не сможем ничего предпринять. Как надумаете, скажи Нарциссе, насколько я знаю, она регулярно тебя навещает.

— Два раза в год. С восемьдесят шестого…

— Как раз лимит, час общения не чаще двух раз в год. А до восемьдесят шестого к заключенным упивающимся никого не пускали.

— Никто не знает.

— У Моуди полно друзей в аврорате, сплошь бывшие подчиненные. Не думаю, будто он просил за кого-то еще.

Кивнув своим мыслям, Сириус только сейчас вспомнил о собранных им вещах.

— Возьми. Здесь одеяло, несколько зелий, теплая одежда, немного еды, пара книжек, какие-то журналы… кажется еще что-то положила Нарцисса, сама разберешься, увидитесь уже в новом году.

Оставшиеся по расписанию десять минут волшебники провели в молчании, каждый занятый своими мыслями. Им обоим предстояло многое обдумать.

И только когда дверной засов скрипнул, Сириус вновь подал голос, уже поднимаясь со стула.

— Ладно, бывай, сестрица, желаю не растерять здесь остатки рассудка. Ждать осталось не так уж долго.

Load up on guns bring your friends

It's fun to lose and to pretend

She's over-bored and self-assured

Oh no, I know a dirty word

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello

With the lights out, it's less dangerous

Here we are now; entertain us

I feel stupid and contagious

Here we are now; entertain us

A mulatto, an albino, a mosquito, my libido

Yeah, hey

Yeah

I'm worse at what I do best

And for this gift I feel blessed

Our little group has always been

And always will until the end

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello, how low

Hello, hello, hello

Nirvana “Smells like a teen spirit”

С закрытыми глазами волшебник сидел на каменном утесе, сложив ноги по-турецки, и слушал пробегающую внизу реку. Ровный шелест рассекаемой камнями воды нисколько ему не мешал, скорее наоборот, настраивал на нужный лад.

Гарри пытался вернуть себе душевное равновесие, но вглядываясь в себя, лишь раз за разом натыкался на глухую стену. Вот уже полгода, впрочем, так что неудачи его почти не трогали. И если уж не выходило разобраться с самой проблемой, он мог проанализировать, и лучше понять происходившие с ним события. Ментальные блоки, скрывшие воспоминания о Хеороте и большей части пребывания на нижних уровнях Свартальвхейма, одним своим существованием вызывали в нем глухое раздражение, однако ни с первым, ни со вторым он ничего поделать не мог. А ведь, несмотря на совершеннейшую бесталанность к легелименции, его способности в противоположной части этого искусства были достаточно высоки. По крайней мере, их хватало, чтобы ни отец, ни дядя, ни даже прадед, не смогли заглянуть к нему в голову. А даже если вдруг кому-то такое удастся, из нее еще нужно выбраться.

Последние несколько дней прошли в сплошной суете. Если из Франции семья переправилась на Гриммо при помощи порт-ключа без лишних проблем, не считая Фенрира, который должен был положить лапу на чашу вместе с волшебниками, то празднование дня рожденья с легкостью поглотило целую неделю.

Отец, слава Мерлину, не был публичным человеком, так что им не пришлось устраивать прием на несколько сотен человек, и кормить кучу нахлебников, во что выливалось каждое празднество Малфоев. Гостей было не так уж много: Джонсы, представленные Гвеног и Гестией, Блэки, Боунсы, Тонксы, Флинты, Абботы, Забини, и младший Робардс, вот уже пару лет, как служащий в аврорате. Так же заглянул мистер Флитвик, и совсем ненадолго зашел Руфус Скримджер.

В любом случае, это почти три десятка гостей,пусть и только те, кого нельзя было не пригласить. Все равно слишком много, как на вкус Гарри, но тут уж ничего не поделаешь, не позвать на день рождения родственников было бы, как минимум, невежливо. К тому же пресса в последнее время начала интересоваться пропажей национального героя…

Вообще, также должны были быть приглашены Пруэтты, однако Игнациус лишь прислал вежливый отказ с подарком. С отцом у них были, мягко говоря, не лучшие отношения. Лукреция, впрочем, тоже не слишком общалась с семьей. В ходе войны Блэки в основной массе поддерживали Темного Лорда, из-за чего в семидесятые едва не дошло до взаимных проклятий, особенно после смерти Фабиана с Гидеоном, и с тех пор ситуация не слишком исправилась.

Насколько знал Гарри, Лукреция неплохо ладила с братом, и периодически общалась с отцом, однако с Вальбургой ее отношения были далеки от радужных еще с самого детства, да и с кузеном и его невесткой тоже. К слову, узнать какая между ними пробежала кошка, Гарри не особенно и стремился. Невелико удовольствие копаться в семейном грязном белье.

Сам день рожденья прошел без особых эксцессов, если не считать перебранку Робардса со старшим Флинтом, зато почту пришлось разгребать сразу же за два года. Несколько тысяч писем и посылок, включающих поздравления, соболезнования, просьбы о встрече, иногда даже просили взаймы, или выбрать имя для будущего ребенка …

Сначала Гарри просто рассортировал письма по отправителю, от знакомых — в одну стопку, от незнакомых — в другую. Уже на это ушло двое суток. А вот потом начался ад: не так-то просто определить, проклят ли предмет, не имя возможности колдовать. Отец умыл руки, а сэр Джонни все еще находился в магическом сне, и помочь ничем не мог. В распоряжении Гарри были зелья, и определители темной магии, однако пользы от них…

Все оказалось не так уж плохо: среди всех этих посланий, проклятых, и содержащих яд, не набралось и четырех дюжин. Меньше, чем одно проклятое письмо на сотню! Полтора Десятка пропитанных зельями очарования, четыре, содержащих чесоточный порошок, два, вызывающих кожные нарывы… и ни одного, ни одного по-настоящему темного, или смертельного!

Можно сказать, читать письма — почти безопасно, к тому же, Гарри не исключал, что какую-то часть из них в целях повышения бдительности подложил отец, однако ни давать кому-либо деньги взаймы под действием зелий, ни получать даже мелкие и неопасные проклятия желания у него не было совершенно.

Передернув плечами, Гарри набрал воздух полной грудью, и медленно выдохнул. Животные, густо населяющие Черную Долину, чувствовали опасность, исходящую от волшебника, и старались его избегать, разве что Фенрир возился в кустах где-то неподалеку… однако, чуткий слух мага вот уже несколько минут улавливал периодическое потрескивание веток и шорох камней, исходящее со стороны особняка.

— Здравствуй… Тонкс. — Не открывая глаз, ровным голосом произнес он.

— Здравствуй, Гарри. — Немного обиженно ответила девушка. Он был одним из немногих, кто мог свободно обращаться к ней по имени, но не осталось ли это в прошлом?

Молчание затягивалось, и когда оно стало невыносимым, волшебник обреченно вздохнул и открыл глаза.

— Что тебя привело сюда? — Она была на его дне рожденья, но за весь вечер, не перемолвилась с ним и парой слов. То ли боялась ссоры, то ли еще что, так или иначе, на протяжении всего праздника Тонкс ни на шаг не отходила от родителей.

— Я… я хотела перед тобой извиниться… — Испытывая неловкость, начала говорить волшебница, однако тут же была перебита.

— Хорошо, извиняйся.

— Гарри… — При взгляде на лицо обиженно надувшейся девушки, губы Поттера против воли поползли в стороны. Увидев улыбку мага, Тонкс облегченно вздохнула. — Извини, ты был прав.

— Конечно, — Довольно подтвердил он. — Я всегда прав. Хотя, если ты об этом говоришь, могла бы и уточнить, в чем конкретно, по-твоему, я оказался прав на этот раз, всего и не упомнишь.

— Как же с тобой тяжело. -Покачала головой девушка. — Немного друзей нашлось у меня на самом дружном и сплоченном факультете Хогвартса. Что бы я ни делала, я все равно остаюсь для них племянницей упивающейся смертью, Беллатрикс Лестрейнж, и странным уродом, который может принимать чужой облик.

— Сочувствую. — Не слишком-то участливым тоном ответил Гарри. — Дело в том, как ты себя поставила изначально. Однажды выработав по отношению к кому-либо определенное мнение, люди в дальнейшем с большим трудом меняют свои взгляды, а ты первые три года только и делала, что подставляла вторую щеку.

— Наверное. — Угрюмо вздохнула Тонкс. — Постой, это что, откуда-то из психологии было?

— Понимание человеческого поведения и их мотивации может быть весьма полезным для охотника на чудовищ, при определенных условиях. — Степенно кивнул волшебник.

— Это при каких же?

— При условии, что чудовища передвигаются на двух ногах. — Хмыкнул Гарри, погладив ладонью рукоять Мистлтейнна.

— Понятно. — Немного напряженно ответила Тонкс, мрачно разглядывая волшебника. — Очень интересно, но в действительности я пришла с тобой поговорить не об этом.

— Тогда о чем же? — Вдруг насторожился Гарри.

— Через три года я заканчиваю Хогвартс, и… научи меня.

— Чему? — Преувеличенно удивленно вскинул бровь маг, тем временем спешно подбирая слова для отказа.

— Защите. После школы я хочу стать аврором.

— Прости, но зачем? — Озадаченно кашлянул волшебник.

— У меня нет такого таланта к целительству, как у мамы, к тому же возиться с пациентами… не мое это. С зельеварением у меня неплохо, но провести за котлом годы… тоже нет. Так что остается только аврорат.

— Смешно. Еще скажи, что там платят неплохо. — Хохотнул Гарри. Относительно других министерских должностей это действительно так и было, рядовой аврор получал немногим меньше начальника какого-нибудь мелкого департамента. Впрочем, чтобы заработать по -настоящему большие деньги, их нужно было либо у кого-то отнять, либо создать что-то полезное, и что не смогут повторить другие волшебники… либо охотиться на существ высшей категории опасности. Здесь магический мир мало отличался от маггловского.

— Я и так не дал согласия, но если не скажешь, зачем тебе аврорат, ищи кого-нибудь другого. Может быть, мистер Снейп согласится? Хотя не думаю.

— Гарри, ты же знаешь, кто моя тетка. То, что она совершила… я хочу защищать людей от подобных ей. Смыть клеймо позора с семьи.

Мрачно вздохнув, парень обреченно махнул рукой.

— Беллатрикс Лестрейнж — проблема Лестрейнжей, Блэки ее изгнали, а ведь ты даже не Блэк, если не забыла.

— От этого она не перестает быть родной сестрой моей матери. — Сжав зубы, мрачно процедила Тонкс.

— Я не пытался тебя сейчас обидеть. Просто, что бы ты знала, долги Беллатрикс — не твои долги. Это дело Лестрейнжей, если же кто-то желает предъявить претензии Блэкам, они могут в любой момент обратиться к Ориону.

— Ты не прав. — Покачала головой Тонкс, вставая по правое плечо от волшебника. — Я не Блэк, и никто не станет заступаться за дочь изгнанницы. Поэтому едва ли не все, чьи родственники пострадали от рук тетки, считают необходимым отыграться на мне.

— Трусы и слабаки. — Мрачно сплюнул Гарри. — И все же, служба в аврорате — опасное дело. Ты знаешь, что с семьдесят четвертого года из тех, кто служил там, на данный момент живы только двадцать два человека, включая отца? А продолжают работать лишь трое. Как отнесется к твоему желанию Андромеда?

— Знаю. И, как бы к этому ни отнеслась мама, это моя жизнь. Я уже все решила.

— Ладно, но остается еще один момент. Большей частью своим званием я обязан мечу. — Гарри демонстративно хлопнул по ножнам. — Мистлтейнн способен пробить драконью шкуру, уничтожать духов и дементоров, и даже стационарные щиты часто не являются для него преградой. СОВ по защите я мог бы сдать хоть сейчас но, ни чарами Патронуса, ни Адским Пламенем, ни другими высшими заклинаниями не владею. И вряд ли смогу с ними справиться раньше третьего-четвертого курса. Жесты, формулы и правильное произношение заклятий я покажу, но в любом случае, изучать подобные заклинания необходимо под надзором опытного мага, способного нейтрализовать неправильно исполненное заклинание. Нужен ли тебе такой наставник?

— Я бы хотела, чтобы меня учил именно ты.

— Ну, тогда последнее: прежде, чем подавать заявку в аврорат, ты пройдешь министерскую проверку, и получишь звание мастера. Только при этом условии я согласен с тобой заниматься. — Гарри все равно считал, что война — не женское дело, но раз уж, не мог убедить подругу, решил приложить все усилия, чтобы она могла постоять за себя.

— Договорились.

— Ты сейчас домой, или куда-то собиралась?

— Нужно зайти в Косой Переулок, пополнить запасы ингредиентов для зелий, плюс еще хотела посмотреть кое-что из литературы. В этом году СОВ, а я немного запустила в последнее время чары…

— Удачных покупок. Идем, я тебя провожу.

Дорога до лондонского выхода не заняла много времени. Личный домик Гарри в Черной Долине был мал, и дверь из холла в нем вела в коридор на втором этаже Моуди-Хауса, точно напротив его спальни. Вернувшись, волшебник стал замечать изменения в обстановке дома, и они отнюдь не радовали. Все вещи были на месте, но ощущение жизни все больше покидало дом. Несколько мелких трещин на стенах, потемневшие кое-где картины…

Ничего такого, из-за чего действительно стоит переживать, однако звоночек тревожный. Дом был неразрывно связан с магией его обитателей, и появление признаков разрушения значило, что состояние отца ухудшается.

— Ну, вот и пришли. — Кивнул Гарри девушке, сдвинув последний засов. По количеству запоров, и наложенных на нее заклятий, дверь Моуди Хауса запросто могла дать фору большинству гоблинских сейфов, так что, чтобы с ней справиться, требовалось здорово повозиться не только взломщикам. — Жду тебя завтра, нужно еще подумать, чему именно я буду тебя учить, и посоветоваться с отцом.

— Хорошо, Гарри.

— И еще одно… — Уже из-за порога он окликнул волшебницу. — То, как ты со мной сегодня заговорила — не слишком красиво. Определись, пожалуйста, как ты ко мне относишься. Если считаешь другом, это одно, а если я тебе нужен только чтобы решать какие-то свои личные проблемы, и как справочник заклинаний, лучше обратись во «Флориш и Блоттс». Если я действительно обижусь, можешь поверить, тебе не понравится. Всего доброго, Тонкс.

Закрыв дверь перед огорошенной племянницей, Гарри несколько секунд постоял на месте, собираясь с мыслями. Тот случай в Хогсмите все еще был для него болезненным. Он сам не знал, чего хочет, но простого «прости, я больше не буду», ему очевидно, не хватало.

Волшебница все так же продолжала стоять за дверью, но открывать, и тем более, как-то объясняться за вспышку, у него не было никакого желания. В конце концов решив, что ничего страшного не случилось, он расправил плечи, и направился в кабинет к отцу.

* * *

— Снова пьешь? — Нисколько не удивленно вздохнул Гарри, укоризненно покосившись на выстроившуюся вдоль стола батарею бутылок. — Надеюсь, ты знаешь, что привычка начинать утро с бутылки ни к чему хорошему не приводит?

— Уже почти обед. — Лениво ответил гипнотизирующий полупустой стакан мракоборец. — Боль становится все сильнее, но переходить на что-то более действенное не хочется. Навидался в свое время таких типов в Лютном, готовы мать родную продать, лишь бы получить еще дозу.

— Как знаешь, пап, но ничем хорошим это не кончится. — Гарри скривился, будто бы от зубной боли. — Я помню, раньше ты запирался здесь в компании ящика огневиски, раз в несколько месяцев, но с тех пор, как вернулся, кажется, я вообще не видел тебя без бутылки. Может быть, все же есть какой-то способ тебе помочь?

— Авада, или могу предложить навскидку с полсотни зелий, примерно того же действия. Как там крестница, надеюсь, с ней ничего не случилось? — Не слишком смешно пошутил Моуди.

— Если и пострадала, то только морально. Она попросила помочь ей с защитой. Ты знал, что после школы Тонкс собирается поступать в аврорат?

— Андромеда еще в прошлом году просила меня ни в коем случае не учить ничему девочку, надеялась, что она из-за этого передумает. Так что, когда крестница обратилась ко мне с этой просьбой, я не смог ей пойти навстречу, на моей совести и так слишком много трупов. Жаль, что она избрала эту стезю.

— И поэтому при встрече Андромеда выцарапает глаза мне. — Мрачно вздохнул Гарри.

— Меда, пожалуй, самый добрый и уравновешенный человек из всех, кого мне только доводилось встречать. В голове не укладывается, как ты можешь так ее доводить.

— Это талант. — Хохотнул Гарри. — Пап, я, почему зашел, мне нужно «перо», пара пустых контрактов, а так же не помешала бы помощь с составлением условий…

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

Turn it down you say

Well, all I got to say to you is time and time again I say

"No, no, no, no, no, no, no"

Tell me not to play

Well, all I got to say to you when you tell me not to play

I say, "No, no, no, no, no, no, no"

So, if you ask me why I like the way I play it

There's only one thing I can say to you

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

There's a feelin' that I get from nothin' else

And there ain'tnothin' in the world

That makes me go, go, go, go, go, go, go

Turn the power up

I've waited for so long so I could hear my favorite song

So let's go, go, go, go, go, go, go

When it's like this I feel the music shootin' through me

There's nothin' else that I would rather do

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

I wanna rock

(Rock)

Twisted Sister “I wanna Rock”

К моменту, когда Тонкс позвонила в дверь, Гарри не только успел совершить утреннюю пробежку, но также позавтракать и принять душ. Вообще он любил поспать и поваляться в кровати, однако подобный шанс выпадал ему редко. Отец едва не с младенчества приучил его соблюдать определенный режим дня, так что обычно маг поднимался в половине шестого утра. Только у гоблинов было иначе, под землей смена дня и ночи не имеет никакого значения, но и там особенно не побездельничаешь, выяснять, как бы поступил мастер-кузнец в случае опоздания учеников, ни Гарри, ни Дитрих почему-то не захотели. По крайней мере — не на собственном опыте.

Отец с утра отправился в министерство, Руфус Скримджер то ли хотел подписать его на подготовку молодых авроров, то ли просто просил проконсультироваться на этот счет, в любом случае, уходя, мракоборец сказал, что, скорее всего, задержится на весь день.

Звонок раздался где-то в половине девятого, Гарри в тот момент как раз читал утреннюю почту в гостиной. Отцовская сова не слишком хорошо слушалась молодого волшебника, так что, морщась из-за покусанных пальцев, он оставил себе мысленную заметку при первом же посещении Косого Переулка, обзавестись своей собственной.

Редактору «Боевого Чародея» настолько понравились его заметки об основах дуэльной тактики, что он предложил после завершения цикла статей дополнить их, и напечатать отдельной брошюрой. А еще редакцию буквально завалило корреспонденцией от читателей, в основном, желали уточнить некоторые моменты, но, так же, было немало просьб разобрать известные исторические дуэли, причем едва ли не половина из них относилась к сражению Дамблдора с Гриндевальдом.

Каркаров, Дитрих, Флер… постепенно становилось все больше людей, с которыми Гарри вел более или менее постоянную переписку, а Рагнвальд весьма остро реагировал на попытки волшебника заставить его носить почту.

Отбросив на столешницу «Пророк», с заглавной страницы которого читателям улыбался в очередной раз утвержденный главой международной конфедерации магов волшебник с самым длинным в Британии именем, Гарри поспешил к двери.

— Здравствуй,Тонкс. Какие руны служили ключом к первому барьеру, который я тебе показал перед твоим поступлением на первый курс? — Из-за закрытой двери спросил волшебник подругу.

— Это были шесть рун «Альгиз». Немного переделанная схема стандартного круга, подправленная вами с двоюродной бабушкой.

— Что же, можешь войти. — Посторонился волшебник, открывая проход.

— Знаешь, Гарри, вы с крестным — единственные, кто устраивает проверку гостям из всех, кого я знаю. Тем более, что Моуди-Хаус скрыт от внешнего мира, и случайные люди его в любом случае не обнаружат.— С какой-то обреченностью в голосепокачала головой девушка.

— На моей памяти попыток проникновения в особняк посторонними волшебниками не предпринималось. — Будто бы соглашаясь, кивнул Гарри. — Более того, последняя такая попытка произошла в XVII веке. В сентябре 1666-го. Но это не повод для беспечности. Существует не так мало волшебников, что хотели бы видеть нас с отцом лежащими под именными камнями в Годриковой Лощине, и единственное, что можно им противопоставить, это…

— ПОСТОЯНННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!!! — Хором проревели Гарри и Тонкс, имитируя зычный бас мракоборца.

— Давай сразу ко мне. Заниматься все равно будем в долине, а перед этим необходимо уладить некоторые формальности.

— Как скажете, мастер. — С придыханием пропела Тонкс, нарочито потянувшись.

Развернувшись на каблуках, Гарри лишь неопределенно покачал головой, и уступил центр коридора подруге, поскольку пустить ее по краю ковровой дорожки было равносильно стихийному бедствию. Все же восстановленные заклинанием вазыоставались целыми лишь до тех пор, пока не закончится вложенная в «Reparo» энергия. В принципе поддержание заклятия можно было бы повесить на дом, однако подобным, равно как и трансфигурацией, злоупотребляли лишь отъявленные бедняки. Жуткое зрелище, когда кажущееся богатым дворцом здание на поверку оказывается дырявой лачугой, наполненной лишь пылью и паутиной, волшебный глаз отца позволял видеть истинное состояние предметов, а у самого Гарри были очки, подаренные Флитвиком взамен утерянных в Свартальвхейме.

— Итак, прежде всего нам следует определиться насчет твоего обучения. — Кивнув своим мыслям, волшебник оглушительно хлопнул в ладоши, отвлекая племянницу от рассматривания головы тролля, подвешенной над камином, и заставленного стопками фолиантов стола.-У нас не так много времени в этом году, меньше месяца, так что сначала главное, насколько хорошо ты разбираешься в окклюменции?

— Мама начала обучать меня на этим летом. Я могу определить вторжение в собственное сознание, прервать попытку легелименции, и около двух минут удерживать ментальный блок.

— Не густо. — Едва заметно поморщился Гарри, кивнув своим мыслям.

— Мама сказала, это очень хороший результат. — Несогласно вздернула подбородок Тонкс. — А сколько можешь продержать блок ты, Гарри?

— Последние четыре года я его не снимал.

— Оу. — Развела руками девушка.

— Значит, потренирую тебя в защите разума, немного подтяну твою физическую подготовку, а заклинания… посмотрю, что ты освоила за четыре курса, и далее, что успеем.

— Окклюменция — трудная наука. Неужели это так необходимо?

— Защита разума — далеко не единственное, на что способна менталистика. При помощи этих практик можно управлять собственными ощущениями, улучшить память, просматривать собственные воспоминания без омута, и, конечно же, ускорять восприятие. Если не можешь ускоряться, тебе не следует связываться с боевой магией. Без этих навыков можно пойти хоть в наемники, хоть в охотники на чудовищ, хоть в разрушители проклятий, хоть в аврорат, но проживешь ровно до первой серьезной стычки.

— Но я слышала, это довольно редкая дисциплина.

— Магглорожденным узнать о ней попросту неоткуда, однако их не так много,полукровки могут ее изучать, только если ей на достаточно высоком уровне владеет кто-то из родственников, что впрочем, относится и к родовитым магам. К тому же министерство требует от лиц, владеющих ментальной магией, регистрироваться.Чего, разумеется, никто не делает. Да и не у всех есть способности. Оклюменция и легелименция довольно сложны в освоении, так что, вероятно, на всю страну не найдется и четырех тысяч толковых окклюментов, но знакомых с основами на порядок больше. В общем, если ты решилась, подписывай договор.

— Эм, Гарри, а где чернила? — Озадаченно спросила Тонкс, проворачивая в пальцах перо.

— Такие вещи нужно подписывать кровью. — И глядя, как Тонкс потянулась к свитку пергамента, добавил. — Только сначала лучше все же ознакомиться с условиями. Кое-где в Азии учитель до сих пор может продать ученика в рабство, отправить работать в бордель, или пустить оного на ингредиенты, если сочтет его бесполезным.

Отложив перо, Тонкс расстелила свиток на свободной части столешницы и принялась вдумчиво читать довольно короткий свиток.

— Запрет на разглашение информации… отказ от претензий в случае смерти или причинения непоправимого вреда здоровью… взаимные обязательства сторон… — Пробегая глаза по пунктам, девушка едва слышно шептала себе под нос. — Я не слишком хорошо знаю о таких вещах, но похоже, все довольно неплохо, смущает только пункт об оплате…

— Сейчас ты не можешь предложить мне ничего равноценного, но позже я смогу потребовать от тебя возмещения долга. Хм, нужно будет еще дать тебе несколько уроков волшебного права, полезно для авроров, и не только.

Поколебавшись несколько секунд, Тонкс все же поставила подписи на обоих свитках.

— А теперь — пойдем, проверим, в какой ты форме.

Указав Тонкс тропинку, по которой ей следует бежать, Гарри срезал кинжалом с ближайшего ясеня ветку, и на ходу принялся ее очищать от коры и сучьев. Бежала девушка достаточно быстро и ровно… по крайней мере, первые минут пять. Она не умела правильно дышать, и потому начала задыхаться, даже не добежав до реки.

Гарри не стал ее поправлять, сейчас его задачей было лишь проверить, на что она способна. Просто сделал себе заметку в уме, и использовал палку.

— Полторы мили. Тонкс, даже магглы могут бежать дольше при небольшой физической подготовке. Ты что вообще спортом не занимаешься? — Сам Гарри во время пробежки даже не вспотел, притом, что в отличие от подруги был облачен в кольчугу и комплект доспехов из драконьей кожи.

— Ну… — Задыхающаяся девушка согнулась в поясе посреди поляны, тщетно пытаясь отдышаться.

— Походи несколько минут, не стоит резко останавливаться. — Покачав головой, Гарри сам подал пример кузине, начав обходить поляну по кругу.

— Фехтованию я тебя учить не буду. Не с твоей координацией ей заниматься. К тому же, чтобы толком освоить это искусство потребуются годы.

— Уже слишком поздно? — Как-то грустно вздохнула девушка.

— Для нас этот вопрос стоит не столь остро, как для магглов. Мы живем дольше, поэтому можно начать что-либо изучать хоть в тридцать, хоть в пятьдесят. Все дело в том, что стоит нормальный клинок начиная от трехсот тысяч, а чтобы заработать такую сумму, не слишком нарушая закон, у тебя уйдет лет так сто пятьдесят. А еще я не слышал ни об одном метаморфе, который был бы хотя бы сносным фехтовальщиком. Постоянное изменение массы, размеров и пропорций тела не дает сознанию адаптироваться, так что лучше тебе о фехтовании забыть, скорее что-то себе отрежешь. Первый владелец Мистлтейнна был метаморфом, этим клинком Траин сразил четыреста двадцать волшебников, героев и королей, однако мечом он владел посредственно, ему было проще разорвать человека на части голыми руками. Тебе до такого далеко, и уж извини, вряд ли ты когда-нибудь овладеешь метаморфизмом на его уровне.

— Почему?

-Траин был одним из могущественнейших волшебников своего времени. Одно его имя вселяло ужас в сердца врагов, он создал империю от Норвегии до Испании, пусть даже та и не пережила своего создателя.Более двух столетий он правил Европой, и так и не найдя себе равных упокоился в могильном кургане, забрав с собой награбленные за века сокровища…

Замерев посреди поляны, Гарри на несколько секунд словно выпал из окружающего мира, древние битвы, что показывал Митлтейнн, будто вживую пронеслись у него перед глазами.

— История боевых искусств начинается задолго до появления современной цивилизации, возможно, они возникли даже раньше появления письменности. Как тебе известно, существует три базовых компонента магических действий, а именно: намерение, слово, жест. Изучаемые на первых курсах заклятия содержат в себе все три компонента. Это делает их наиболее безопасными и простыми в исполнении для практикующего волшебника. На старших курсах изучаются невербальные заклинания, они все так же содержат все три составляющих, только слово произносится мысленно. Вне школьной программы остаются беспалочковые заклинания, в них сохраняется жест, однако проводником магической силы служит тело волшебника. Последнее на сколь— либо приемлемом уровне доступно далеко не всем, хотя основной массе простейших чар может научиться почти любой маг. Труднее избавиться от жеста. Жест направляет заклинание и, отказавшись от него, волшебник должен управлять заклятием своей волей. И все равно, даже в этом случае сохраняются все три составляющих. Заклятие изображается в воображении, но по-прежнему обладает предсказуемым действием, и формулой, пусть последняя и существует лишь в сознании чародея. — Прокашлявшись, Гарри вновь начал обходить поляну по кругу.

— Совсем иная — стихийная магия. При стихийном выбросе не нужно ни жестов, ни формул, ни даже четкого понимания, чего именно ты хочешь достичь. Нужны только намерение и сила.

— Только ей нельзя сознательно пользоваться.

— Не совсем верно. Стихийная магия неуправляема, однако с нее все началось. Языки, формулы… все это появилось много позже. Сначала люди учились управлять собственным духом, и лишь затем — разумом. Впрочем, сейчас это для тебя неважно. Невербальной магии, будет время, я тебя подучу, а для остального у нас пока слишком мало времени.

Покачал головой Гарри, продолжая шагать по траве.

— Так вот, вернемся к боевым искусствам, а именно, рукопашному бою. Магическое оружие — слишком дорого, и требует длительной практики, чтобы с толком научиться им пользоваться, так что учить тебя этому я не буду. Бой без оружия лишь немногим проще, когда сражается настоящий мастер, это наполовину магия. Хотя даже при идеальном исполнении удар рукой или ногой не сравниться с полноценным заклятием в разрушительной мощи, а никакая «железная рубашка» и в подметки не годится даже беспалочковому «Protego», это все равно весьма сложные в освоении искусства, мастерства в которых можно добиться, лишь затратив годы тренировок, и обладая талантом. Впрочем, этому я тебя тоже учить не буду.

— Что-то я не поняла, Гарри, а чему будешь-то? — Невольно хихикнула Тонкс.

— Основам. В твоем случае рукопашный бой нужен лишь при крайних ситуациях. Когда противник находится в одном, максимум — двух шагах от тебя, а сама ты лишена палочки и возможности аппарировать прочь, или воспользоваться порт-ключом. Лучше сдаться в плен, но,по крайней мере в Британии,это не всегда допустимо, слишком много у нас фанатиков, помешанных на статусе крови, которые сумели избежать курорта на острове посреди океана. Для этих людей ты всегда будешь мишенью, и именно в таких, и только таких случаях тебе стоит вступать в схватку. Кулак все же обычно быстрее заклятия, так что если повезет, правильно выполненный прием может сохранить тебе жизнь. Твоя задача — нейтрализовать противника, понеся минимум потерь, и именно основам этого я постараюсь тебя научить за оставшееся до первого сентября время.

Мерно шагая вокруг подруги, Гарри, заложив руки за спину, отвлеченно рассуждал о том, чему его самого несколько лет назад обучал отец. Облекая в слова, казалось бы, очевидные вещи, он сам невольно задумывался о сути единоборств. С Драко было проще, наследник Малфоев имел неплохую подготовку, и его требовалось лишь иногда поправлять во время сражений, а здесь же он обретал совершенно новый опыт.

— Твои противники почти наверняка будут сильнее и тяжелее тебя, если не будешь использовать метаморфизм, так что, старайся по мере возможности держаться от противников на расстоянии. Но если уж избежать сражения не получилось, тебе необходимо лишить противника возможности колдовать, лучше всего вывернуть ему руку, если все сделать правильно, это не потребует сверхусилий. Конечно, если ты не попытаешься обезоружить оборотня. От верфольфов, вампиров и тех, кто носит при себе холодное оружие, беги, едва увидишь, если при тебе нет отряда поддержки. Обычному человеку не справится с этими существами, и тем более, с подготовленным мечником.

— Оборотни — слишком сильные, вампиры — быстрые, а с людьми что не так? — Заинтересованно приподняла бровь Тонкс.

— Если волшебник готовится к физическому противостоянию с темными существами, он, как правило, использует зелья. Они могут сделать тебя сильнее, быстрее, более ловкой, обострить восприятие, и даже в какой-то мере увеличить волшебную силу. Обычно зелья имеют краткосрочный эффект, такие выдаются аврорам во время спецопераций, они обладают довольно тяжелыми побочными эффектами, и их использование не лучшим образом сказывается на здоровье, но если альтернатива — смерть, иногда просто не остается другого выхода. А вот семьи потомственных боевых магов нередко применяют составы, действующие на постоянной основе и ритуалы. Это — темная магия, за хранение некоторых зелий, которыми меня поили, положен срок от пяти лет в Азкабане, а за использование, тем более, на несовершеннолетних — пожизненный.

— Разве это кого-то остановит, если есть возможность стать сильнее?

— Это дорого. — Покачал головой Гарри. — Даже не десятки, сотни тысяч галлеонов, придется потратить только на ингредиенты, что по карману далеко не каждому. А ведь такие зелья, как правило, варятся в индивидуальном порядке и кроме того, нужен кто-то, кто определит правильный порядок приема и дозировки.

Тонкс удивленно охнула.

— Это же куча денег, Гарри, на такую сумму можно нанять целую армию.

— Нас не так много. В прошлом навыки в боевой магии служили в какой-то степени залогом выживания, и после школы едва ли не половина волшебников присягала лордам, а затем вступала в дружины. Сейчас же во всей Британии едва найдется пять-шесть сотен свободных специалистов в области защиты, с которыми можно бы было заключить договор. Остальные — либо из старых семей, либо состоят в Лиге Защиты от Темных Сил, а те заключают лишь единовременные контракты, либо работают с гоблинами, либо занимаются контрабандой. Это как с некоторыми старинными артефактами, они могут стоить миллионы, но вряд ли хоть кто-то сможет дать за них настоящую цену, а у кого есть такая возможность, скорее попытается их у тебя отнять.

Жалование у состоящих на службе волшебников должно было быть выше, чем в Министерстве, к тому же за содержание дружины последнему пришлось бы платить немалый налог, однако и это еще полбеды. В магическом мире количество далеко не всегда способно заменить силу, даже сотня волшебников средней силы едва ли смогла бы справиться с Темным Лордом, ни у кого из них просто не нашлось бы заклятий, способных навредить противнику. Гриндевальд в свое время лично опустошил несколько городов в Восточной Европе, да что там лорды, чтобы справиться с чудовищем вроде нунды, нужна была сотня опытных охотников на чудовищ, причем ни одно столкновение с тварью не обходилось без потерь.

— Впрочем, для Моуди эти знания и способности важнее любых затрат. Традиции длиной почти в две тысячи лет важнее сиюминутной выгоды.

— Не знала, что ты такой ценитель традиций. — С сомнением покачала головой Тонкс.

— Они ведь разные бывают. Какие-то устарели, и в наше время лишены смысла, а что-то остается актуальным и по сей день, это твой личный выбор, чему стоит следовать. Кто не помнит своего прошлого, тот лишен будущего. — Закашлявшись, Гарри огорченно взмахнул рукой. — Извини, в последнее время вокруг меня накопилось слишком много пафоса. Кажется, Блэки распространяют его воздушно-капельным путем, как простуду.

Прикрыв лицо ладонью, Тонкс тихо хохотнула.

— Что, впрочем, не отменяет их правоты. То, какую одежду мы носим, какую употребляем пищу, как ведем себя в обществе, и даже наши взгляды на жизнь неразрывно связаны со средой, в которой находимся. Достаточно узнать, в какой семье человек родился, чтобы иметь о нем некоторое представление.

— Довольно… глубоко. — Не смогла подобрать более точных слов девушка.

— Если собираешься работать в аврорате, тебе нужно будет знать, как вести себя с самыми разными категориями населения, хотя бы, чтобы получить от них нужную информацию. Учитывая же твой дар, тебе скорее всего придется выдавать себя за разных людей, а для этого нужно знать, как они говорят, что говорят, как они движутся, что едят, и много чего еще. Возможность скопировать чужую внешность, это неплохое подспорье, но чтобы достичь в маскировке значимых успехов тебе придется много работать.

— Я знаю. — Не слишком довольно дернула плечом Тонкс. — Чтобы выдать себя за кого-нибудь другого в Хогвартсе приходится по несколько недель присматриваться, и то что-то получается лишь на короткое время. Можно над кем-то подшутить, но стоит заговорить с теми, кто хорошо знает того, за кого ты себя выдаешь, и тут же подмена вскрывается…

Невольно закашлявшись, девушка передернула плечами.

— Не то, чтобы я часто этим пользуюсь. На втором курсе Смит попросила меня сдать за нее трансфигурацию… в общем, это стоило нам двух сотен баллов, выговора перед всей школой, и необходимости находиться в обществе мистера Филча до самого прощального ужина. Незабываемые воспоминания…

— Хм, — весело оскалился Гарри. — Похоже, у школьников все же есть некоторые причины тебя недолюбливать…

— Никогда не делай другим того, чего не хочешь получить в ответ. — Не слишком весело улыбнулась Тонкс. — По крайней мере, я не начинаю портить другим жизнь первой.

— Похвальная позиция. — Остановившись напротив девушки, Гарри отстегнул перевязь с клинком, и бросил на землю. -Ладно, хватит разговоров, доставай палочку.

Когда девушка стала на изготовку, он довольно кивнул.

— Сначала ты атакуешь меня, а я тебя обезоруживаю, затем ты пытаешься проделать то же со мной. Пользоваться можешь большинством заклятий, кроме взрывных, Insendio, костолома, и тому подобного, не хотелось бы все-таки получить травму, пусть вероятность и минимальна. Готова? Начали!