Люби Меня Нежно (гет)

Мы вошли и буквально замерли на месте. Я, пожалуй, никогда не видел ничего подобного. На ум приходили лишь вечера в гриффиндорской гостиной после победных матчей по квиддичу. Вокруг творилось форменное безумие: многие волшебники зашлись в каких-то невероятных танцах, то и дело взрывались магические хлопушки, наполненные совершенно разными вещами вместо попурри (например, из одной вылетело множество маленьких игрушечных гиппогрифов, которые разлетелись во все стороны), сливочное пиво и огневиски текли рекой.

— Теперь я тебе верю. Здесь, и правда, весело. Даже, пожалуй, слишком, — сказал я, разглядывая просторное помещение с множеством столиков, несколькими барными стойками и двумя лестницами, ведущими, по-видимому, на верхний и нижний этажи. Интересно, что там находится? Обычно, для таверны одного этажа более чем достаточно.

— То есть раньше ты мне не верил? — саркастично заметила Гермиона.

— Я не... я совсем не это имел в виду...

Но, взглянув на неё и увидев озорной блеск в её глазах, понял, что она просто подтрунивает надо мной и сразу же успокоился.

— Как думаешь, куда ведут эти лестницы? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Уверена, что у нас ещё будет время об этом узнать и исследовать здесь всё как следует, — задумчиво проговорила она. — А сейчас, давай лучше поищем свободный столик. Похоже, это будет куда более трудной задачей.

Так и оказалось. Мы прошли всю таверну вдоль и поперёк, что само по себе было непросто, учитывая творящийся вокруг хаос, но так и не нашли ни одного незанятого местечка. Правда, один раз показалось, что удача наконец улыбнулась нам, но только я стал садиться на совершенно свободный стул и уже позвал Гермиону, которая отошла в другой угол "Бузона", как вдруг из под стола выполз не совсем вменяемый волшебник. Растрепанные черные волосы и спутанная борода, ростом не больше профессора Флитвика. Он заявил, что место занято и, мол, не стоит мешать ему праздновать Рождество. Я зажал нос и поспешно ушёл. Пахло от него так, словно в бочку с огневиски накидали навозных бомб. Гермиона тщетно пыталась подавить смех, но, в итоге, вынуждена была капитулировать и громко расхохоталась.

— Ну, конечно, смейся,очень весело, — наигранно обиженным тоном пробурчал я.

— Из... изви... извини Гарри, не сердись на меня, — выдавила она продолжая хохотать. На глазах у неё выступили слёзы.

— Видел бы ты это со стороны, просто не смогла удержаться... Твоё лицо, когда он выполз...

— Ладно, давай лучше решать, что нам делать. Все места заняты. Да, что там говорить, здесь даже сове негде присесть.

— Вон там довольно мило и, как раз, свободно два стула, — сказала Гермиона, указывая куда-то мне за спину.

Повернувшись, я понял, что она имеет ввиду барную стойку, у которой только что освободились два высоких деревянных стула с красивыми резными спинками. Я не был уверен, что там нам будет удобно, но, когда посмотрел на неё, мне стало ясно, что лучше сейчас не спорить. Наконец она выглядела по-настоящему расслабленной, веселой. На её губах продолжала играть улыбка от которой на душе, отчего-то, становилось легче.

— Почему бы и нет? Хорошая идея.

Мы протиснулись сквозь продолжающих празднование волшебников и успешно устроились за барной стойкой. Несмотря на все мои опасения сидеть здесь было очень удобно, хотя и несколько необычно. Не прошло и нескольких секунд, как перед нами вырос бармен. Весьма солидного возраста мужчина (впрочем, сложно было даже приблизительно сказать, сколько ему было лет) с умными проницательными глазами, острыми чертами лицами и, довольно нелепо смотревшейся, густой черной шевелюрой, подозрительно напоминавшей парик. Одет он был в тёмно-зеленую мантию.

— Чего изволят молодые люди? — с вежливой улыбкой спросил он.

— Мы... ммм... будем... — неопределенно пробурчал я, придя в замешательство. Казалось бы, такой простой вопрос, но он явно застал меня врасплох. Возможно, дело было в стремительном появлении бармена или в том, что я всё ещё был отчасти погружён в свои мысли. К счастью, Гермиона пришла мне на помощь.

— Возможно, это прозвучит странно, учитывая масштаб и размах празднования, — сказала она, оглядывая глазами непрекращающееся веселье, грозящее перейти в беспорядки, — но не могли бы вы налить нам два стакана тыквенного сока? Я только сейчас поняла, что уже почти забыла его вкус.

Волшебник как-то сразу изменился в лице, помрачнел и подозрительно оглядел её.

— Вы что, издеваетесь надо мной? — зло спросил он.

— Что простите? — сказала явно обескураженная таким поведением Гермиона.

— Если вы живёте в Австралии, то прекрасно должны знать, что в "Бузоне"... — он осёкся и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Простите старого дурака! Как же я сразу не догадался, что вы не из нашей страны. Вы наши гости, а я так бесцеремонно на вас набросился. Теряет старина Торин свою былую сноровку. Извините меня, друзья.

— Ничего страшного, но в чём же всё-таки дело? Неужели здесь не подают самый обыкновенный тыквенный сок? — спокойным голосом спросила Гермиона, но было видно, что она встревожена такой реакцией бармена.

— Дело в том, моя юная леди, что несколько лет назад здесь произошел весьма неприятный инцидент, в котором был замешан как раз таки тыквенный сок. С тех пор мы не продаем его в "Бузоне". Хотя, как мне кажется, соблюдение этого правила уже не имеет смысла и его можно отнести к предрассудкам... Мы победили и теперь нам нечего бояться.

— А что тогда случилось? — не выдержал я.

— Пожиратели смерти отравили все запасы этого напитка и несколько человек, — он глубоко вздохнул и грустно посмотрел на нас, — погибли прямо у меня на глазах, а разливал его им я...

Гермиона прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть, и прошептала: "Какой ужас.. ". После чего воцарилось неловкое молчание. Я был в не меньшей степени поражен этой ужасной историей и почувствовал в себе закипающую ненависть, хотя было совершенно очевидно, что ничего сделать или изменить уже нельзя. Торин взял стакан и, глядя в одну точку, начал его усиленно протирать, хотя никакой необходимости в этом не было, так как остальные стаканы прекрасно самоочищались благодаря какому-то заклинанию.

— Так что желаете молодые люди? — как ни в чём не бывало, наконец, спросил он. — Могу предложить замечательный сок из пустынного кактуса. Не бойтесь его названия, уверяю, он должен вам понравится.

Возражать мы не стали и уже через пару минут передо мной стоял стакан с прозрачным, на первый взгляд, но на самом деле слегка мутноватым напитком. Почему-то в голове сразу мелькнула мысль, что Аластор Грюм точно бы не стал это пить, отчего мне с трудом удалось сдержать весьма неуместный смех. Гермиона, заметив это, даже легонько толкнула меня ногой, так как Торин, опять делая вид, что протирает уже блестевший от чистоты стакан, краем глаза следил за нашей реакцией на сок, который он порекомендовал выпить.

Деваться было некуда, и я отпил немного из высокого стеклянного стакана. К своему величайшему удивлению я понял, что бармен был полностью прав. Такой напиток был достоин куда более привлекательной "внешности". Прохладный, приятно охлаждающий, словно проясняющий сознание. По вкусу он напоминал лайм, с легкими отголосками лимона, смешанный с мятой.

— Вот видите, друзья, — радостно сказал Торин, заметив, что сок нам явно пришелся по вкусу, — я знал, что вам понравится. — А что касается тыквенного... это всё предубеждения. Таково моё мнение. С таким же успехом могло быть отравлено сливочное пиво или вон, — он ткнул пальцем в кружку сидевшего рядом волшебника, который испуганно на него покосился, — огневиски, но разве переубедишь теперь людей. С того дня, никто его больше не заказывал, поэтому вскоре пришлось совсем убрать этот сок из меню. Надеюсь, что после победы Гарри Поттера всё постепенно изменится, да и уже меняется, что там говорить, — сказал он пристально посмотрев на меня.

— А вы не знаете, куда ведут лестницы недалеко от входа? — сказал я, стараясь побыстрее сменить тему.

— Как же не знать! — довольно усмехнулся Торин. — Та, что наверх, ведёт в более спокойную часть таверны. Там отдельные столики для двоих, играет живая музыка, а в центре место, где можно потанцевать, — сказал он, хитро поглядывая на нас. После чего подмигнул Гермионе, отчего её щеки покрылись легким румянцем, и она посмотрела на меня.

— А вторая? — сказал я каким-то странным, неестественным голосом, пытаясь придать ему спокойный и уверенный тон, что, по-видимому, получилось не слишком хорошо.

— О, там всего лишь, как бы это сказать... помещения, которые обеспечивают работу нашей таверны. Абсолютно ничего интересного. Ну и, конечно же, все припасы также хранятся внизу. — Извиняюсь, за нескромный вопрос — давно ли вы вместе? — как бы между прочим, но с явным интересом спросил Торин.

Сок из пустынного кактуса чуть не вылился у меня из носа, я поперхнулся и закашлялся.

— Даже сложно точно сказать, ты не помнишь, милый? — сказала Гермиона, сделав акцент на последнем слове.

Она явно меня подкалывала, но, тем не менее, покраснела ещё сильнее.

— Нет, не помню, то есть мы не... может, пойдём наверх? — сделал я отчаянную попытку вырваться из этого странного разговора.

— Вот и правильно! — с непонятным мне торжеством сказал бармен.

Можно было подумать, что только этого он и добивался. Я оплатил сок, и мы пошли по направлению к лестнице. Меня сильно разозлило поведение Гермионы. К чему были все эти подколы и шутки. Вся эта ситуация совершенно не казалась мне смешной. Разве она не понимает, что я сейчас чувствую, какая во мне происходит внутренняя борьба?

Впрочем, непониманием меня сложно удивить. Сколько раз мне приходилось его испытывать по отношению к себе за эти годы. Пробившись, наконец, сквозь толпу, мы стали подниматься по лестнице. В первую секунду, оказавшись наверху, показалось, что мы стоим в абсолютной темноте, но постепенно глаза привыкли. Я оглядел просторное помещение, которое освещалось всего лишь несколькими летающими свечами, отчего здесь царил легкий сумрак. Как и говорил Торин, в своеобразном порядке были расставлены столики с довольно странными, слегка наклоненными стульями. Из-за этого парочки, сидевшие за ними, находились в опасной близости друг от друга, словно бы собирались целоваться. В середине, освещенной чуть более сильно, танцевало несколько человек. Играла легкая приятная медленная музыка, и теперь я заметил и её источник — трое волшебниц и один волшебник в фиолетовых мантиях. Они стояли с инструментами на небольшой платформе и казалось не замечали ничего вокруг, полностью погрузившись в творческое созидание.

— Может, присядем за тот столик? — спросила Гермиона, с интересом оглядывая все вокруг.

— Нет, — ответил я и почувствовал какое-то злобное удовлетворение увидев её удивленное лицо.

Почему бы мне не поддержать её игру, если она ей так нравится? Не говоря ни слова я взял Гермиону за руку, она вздрогнула.

"Может быть, такой замечательной паре следует сначала потанцевать?" — не скрывая сарказма спросил я. Молчит, опустила глаза. "Гарри..." — но я не стал слушать. Продолжая держать её за руку, двинулся к освещенному месту — туда, где все танцевали. Остановился. Оказалось здесь не намного светлее, но что-то было в этой атмосфере такое... сложно описать словами. Повернулся к ней.

Вся злость куда-то стремительно улетучивалась, сдуваясь, как воздушный шарик, который чем-то проткнули. Мы молча стояли и смотрели друг другу в глаза. Подошел к ней ещё ближе, так близко, что теперь мог разглядеть каждую черточку её лица. Я чувствовал на себе её дыхание. От волнения меня начала бить мелкая дрожь. Я боялся, что она отойдет, скажет, что зря пошутила, что нам не следует заходить так далеко, что мы неправильно друг друга поняли... Просто ужасно было себе это представить. Мне так захотелось обнять её, прижать к себе и никогда больше не отпускать.

"Так, что же ты тогда стоишь, как истукан? Всё в твоих руках, сделай же что-нибудь!" — чуть ли не закричал мой внутренний голос. Словно бы очнувшись от наваждения, я обхватил её за талию и прижал к себе. Она улыбнулась и положила руки мне на плечи. Мы стали медленно танцевать.

Я не мог в это поверить. Мне хотелось запомнить каждую секунду, каждое мгновение рядом с ней. Сложно было вспомнить, когда в последний раз я был так счастлив. Её аромат, запах её волос, раскрасневшееся лицо, поблескивающие карие глаза — всё это мне хотелось навечно запечатлеть в своей памяти. Даже если больше ничего не произойдёт, у меня никто не отнимет эти воспоминания, никто и никогда.

Сложно было сказать сколько прошло времени. Казалось, что оно просто остановилось и ничего вокруг больше не существует. Ничего — кроме нас, нашего танца и музыки. Это должно произойти, сейчас или никогда, только и успел подумать я перед тем, как моё тело и разум окончательно перестали мне подчиняться. Гермиона остановилась, взволнованно посмотрела мне в глаза и почти незаметно провела языком по губам. "Пожалуйста, ничего не говори", — пронеслось у меня в голове.

Я убрал одну руку с талии и провел по её нежной, гладкой щеке. Потом осторожно коснулся её волос, непослушно упавших на прекрасное лицо. Наклонился. Наши губы прикоснулись друг к другу. Я безумно боялся сделать что-то не так, сделать всё слишком резко, но она сама притянула рукой мою голову к себе и поцеловала... Земля словно разверзлась под ногами. Я ничего не чувствовал, кроме её слегка влажных, мягких губ, которые сплелись с моими в страстном поцелуе. Как путник, припавший к волшебному источнику, не мог я оторваться от неё. Рука Гермионы скользила по моим волосам после чего вернулась на плечо, словно найдя опору, чтобы Гермиона удержалась и не упала. От переполнявших меня чувств мои ноги задрожали. В груди появилось странное ощущение, словно меня изнутри переполнял какой-то шар, наполненный светлой энергией. Именно эту энергию Дамблдор считал сильнее любой магии на земле...

Мы с трудом оторвались друг от друга и теперь стояли тяжело дыша.

— Извини, я не должен был...

— Это я не должна была... моя вина... хотела тебя позлить...

— Значит, мы можем представить, что, как будто бы, ничего и не было и просто всё это забыть?

— Да, Гарри, мы так и сделаем... минутная слабость, наваждение, не знаю, что на меня нашло.

— Отлично. Хорошо, что мы всё выяснили...

Не успев договорить, мы одновременно, словно по команде, снова прильнули навстречу друг к другу и поцеловались. Короткий поцелуй, который, пожалуй, значил ещё больше чем первый. Он подтверждал, что всё это никакая не случайность, и мы признаём наши чувства, капитулируем перед ними.

Только сейчас я понял, что музыка давно прекратилась, все лица обращены на нас. Посетители "Бузона" с явным интересом наблюдали за разыгравшимся перед ними спектаклем. Гермиона тоже это заметила: "Мне кажется, нам уже пора домой. Довольно поздно, как ты считаешь?". Просто кивнув, я приобнял её за спину, и под дружные аплодисменты мы двинулись к лестнице. Спустившись, нам не без труда удалось добраться до входной двери. Гермиона уже поворачивала ручку, как вдруг, я услышал какие-то крики и шум позади себя. Внезапно, впереди толпы возник волшебник в грязной, разорванной в нескольких местах мантии с обезображенным, словно от сильного ожога, лицом, которое было искажено от ярости. Его глаза безумно вращались: "Да исполнится пророчество! Ты убил Темного Лорда, так умри же за это, презренное отродье! Авада..."

Всё происходило словно в замедленной съемке. Я видел, как взметнулась его палочка. На отвратительном лице появилось некое подобие ухмылки. Некоторые волшебницы завизжали. Вот и всё. Какой глупый конец. Я прекрасно понимал, что уже не успею достать палочку из заднего кармана своих джинсов. Последнее, что мне удалось сделать — заслонить собой Гермиону. Только не в неё...