Оловянная (гет)

Лишь посмотрев в лицо Магии, Джинни поняла, что все кончено. С похожими мыслями водитель легкового автомобиля вылетает на встречную полосу, по которой на него едет грузовик. Можно думать что угодно, но одно вам уже предельно ясно — ваше будущее будет молниеносным и плоским, как раздавленная банка из-под колы.

В голове вихрем проносились безумные мысли, но Джинни была уверена в одном — все это было очень глупо и неправильно. На ее месте должен быть другой волшебник — обладающий могуществом основателей Хогвартс или, по крайней мере, искушенный в боевых заклинаниях аврор, а не доросшая до СОВ школьница.

Джинни не была ни сильной, ни смелой, ни умной и тем более она не была искусной волшебницей. Джинни Уизли была всего лишь подростком, девочкой в порванных перепачканных джинсах, которая очень хотела, чтобы ее мама была сейчас рядом. Такие девочки не спасают мир — это их спасают прекрасные принцы, если, конечно, девочки не лишены известной степени привлекательности.

А Джинни Уизли была красивой. По крайней мере, Магия в длинном платье и блестящими длинными волосами выглядела настолько захватывающе, что все художники мира перекусили бы пополам свои кисточки.

Джинни закрыла глаза, чтобы не видеть эту ослепительную красоту.

Все это глупо и не по-настоящему, потому что люди не могут быть настолько красивыми. И принцев в жизни не бывает. И люди умирают — пытаясь ее спасти на втором курсе, Гарри почти погиб. А сейчас всё ещё хуже. Друзья Джинни погибнут, если она не соберется с силами и не исправит все в последний момент. Вот только, похоже, она пропустила его давным-давно.

В панике Джинни отшатнулась, споткнулась о собственную ногу и едва не упала.

Магия хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

Джинни медленно подняла на Магию глаза и постучала указательным пальцем по виску.

— Очень умно, — сдавленным голосом похвалила она. — А теперь вылезай из моей головы.

Улыбка Магии стала широкой. Так могли бы улыбаться акулы.

— Значит, ты увидела грань, — удовлетворенно ухмыльнулась она. — Похоже, настало время для Решающей Битвы. Может, ты хочешь мне сказать что-нибудь, девочка, увидевшая грань между тем, что реально и что нет?

Джинни засунула руку в карман, чтобы перебрать предметы, которые по привычке таскала в карманах — заколки для волос, блевальные батончики — и еще раз обдумала мысль, которая не казалась ей безумной, когда попросила Малфоя отпустить ее.

— Мне не победить тебя, — смиренно промолвила Джинни.

Глаза Магии сверкнули.

— Верно. Значит, ты пришла сюда, чтобы молить меня о пощаде?

Джинни покачала головой.

— Нет. Но и сражаться я с тобой не буду.

— Тогда зачем ты пришла?

— Я хочу помочь тебе, — Джинни сделала шаг вперед: — Я знаю, что ты такое, и я пришла, чтобы помочь.

Магия издала странный звук, нечто среднее между фырканьем и рычанием.

— Неужели? — язвительно осведомилась она. — Почему я должна тебе верить?

— Потому что это правда, — твердо произнесла Джинни, внимательно наблюдая за Магией и зная, что она правильном пути. Сейчас Магия была не похожа на Джинни — она вообще ни на кого не похожа, будто нитка, сдерживающая края костюма пугала распустилась, и наружу вылезла изнанка из соломы. — Если б ты хотела убить меня, ты бы давно это сделала. Но тебе никогда не нужна была моя смерть. Тебе нужен волшебник, который может испытывать страх, но способен с ним справиться; волшебник, который не боится боли; волшебник, готовый бежать со всех ног; волшебник, который видит грань. И ты нашла его, вернее, ты буквально создала его, как создаешь чары из оловянной магии. Знаешь, это было нечестно, ведь я могла погибнуть на самом деле.

Магия фыркнула.

— Я дала тебе столько магии, что ее хватило бы, чтобы уничтожить вселенную, а ты спустила все на то, чтобы не погибнуть самой. Но ты научилась балансировать на грани. Остальные пропускали магию через себя и растворялись в ней, — губы Магии тронула мимолетная улыбка. — Если бы ты погибла, то только по собственной глупости.

Джинни исподлобья взглянула на Магию.

— Иными словами, ты выбросила меня на середину озера и сказала — плыви.

— Да.

— Я никогда не просила об этом! — выкрикнула Джинни.

Глаза Магии, две дыры с плещущимся оловом, свирепо впились в девочку, и коридор наполнился черными разлохмаченными тенями, пронизанными угрозой.

— О, нет, ты просила, — прошипела Магия. — Ты умоляла. Не смей врать, Джинни. Мне известны все твои мысли, даже те, в которых ты не решаешься признаться самой себе. Ты хотела, чтобы тебя считали чем-то больше, чем девочкой со смазливым лицом и блестящими волосами. Ты хотела, чтобы тебя заметили, увидели, разглядели — особенно мальчик с зелеными глазами.

Джинни так сильно сжала кулаки, что ногти врезались в кожу, но она промолчала. Можно сколько угодно воображать тигра безобидным котенком. Но что вам даст ваша ложь, когда вас посадят с ним в клетку?

Опустив глаза, Джинни прошептала одно слово:

— Зачем?

Магия кивнула на зияющее отверстие в полу.

— Как думаешь, что там?

Сбитая с толку Джинни пожала плечами.

— Дыра, в которой слышно храп.

— Смотри повнимательнее!

Джинни присела на корточки около дыры. Прищурившись, она разглядела края, где заканчивался каменный пол, обволакиваемый чернотой с крошечными белыми крапинками. А если осторожно опустить в дыру голову…

— Это же лабиринт… и звезды… и вселенная! — изумленно воскликнула Джинни, вскочив на ноги. — Там лабиринт размером со вселенную…и там храпит Филч!

Магия кивнула.

— Вселенная и есть лабиринт из бесконечного количества дорог, одни из которых ведут в прошлое, другие в будущее, а третьи… — на губах Магии появилась улыбка: — Третьи ведут домой. В одном из кривых лабиринтов есть Хогвартс, — объяснила Магия. — Если ты, девочка, увидевшая грань, спустишься вниз, у тебя получится найти дорогу домой.

Джинни сделала шаг назад и посмотрела в жестокое заостренное лицо Магии. В полумраке девочке показалось, что фигура Магии выросла.

— Покажи мне путь домой.

Джинни побелела от страха.

— Но если ты вернешься, начнется война и хаос!

— Я могу дать волшебникам магию из олова.

— Ты не понимаешь, — возразила Джинни, пятясь от Магии. От ее ладоней отделились извивающиеся змеями гибкие путы, словно лозы винограда, и поползли к ней. — Ты дала ее мне, и посмотри, что вышло. Волшебникам не нужно больше магии, им нужны законы Гэмпа, запрет на Непростительные Заклятия, а иногда и шлепок по заднице! — задыхаясь, девочка прижалась спиной к стене. — Волшебники — это дети, которые капризничают, если не играть с ними и не давать сладостей. Но если они получат сколько угодно игрушек и конфет, не пройдет и часа, как они начнут колотить друг дружку деревянными паровозами, плакать и изводить нянек, потому что у них болят животики, — Джинни печально покачала головой. — Ты не можешь сейчас вернуться. Мир слишком молод для оловянной магии.

Вдруг Магия пошла рябью, задрожав, будто изображение на старом телевизоре. Потом она распалась, разбившись тысячью оловянных осколков о каменные плиты.

Джинни перевела дух.

Но что мне делать? Я была создана верой волшебника, жена и сын которого умирали от голода. Я была призвана назад верой тех, кто лишен магии. Сквиббы звали меня, умоляли помочь, проклинали — поверили в меня сильнее, чем магглы верят в своих богов.

— Я понимаю, — горько промолвила Джинни. — Ты создала для них место, где они могут колдовать. Но выйти отсюда никто из них не смог. Никто не видел пути назад.

Они думали, что это будет чудо.

Джинни низко опустила голову и зажмурилась.

Человеческая вера обладает чудовищной силой, способной воздвигать огромные пирамиды и низвергать богов. Джинни хотела бы никогда не видеть то, что увидела: тех чудовищ, которых мог вызвать к жизни волшебник.

Вера погубила их.

Джинни покачала головой.

— Сомневаюсь, что даже самый могущественный волшебник способен совладать с оловянной магией, если у него нет сердца, — объяснила девочка. На ее лицо падал свет, но оно было матовым и безжизненным, будто вылепленным из гипса. — А если у него вдруг окажется сердце, оно будет навсегда разбито.

Я не понимаю.

Джинни пожала плечами.

Так ты поможешь мне?

— Что? Я не знаю как!

Я не могу здесь оставаться, и я не могу вернуться. Ты должна помочь.

Джинни попыталась думать.

Если волшебники вызвали к жизни оловянную магию, значит, волшебники должны решить ее проблему. Но здесь была только Джинни Уизли, и она должна придумать место, где оловянной магии будет тепло и удобно ждать того момента, когда мир станет достаточно старым, и мудрым, и милосердным, и ему будет не все равно, когда мать с маленьким ребенком будет умирать от голода…

Внезапно мысли Джинни стали холодными и ясными, как лед, сверкающими, как самая яркая молния.

— Я покажу тебе путь, — промолвила девочка: — Знаешь, мне с детства нравилась сказка о принце, спасшем красавицу от чудовища.

Значит, я чудовище?

— Ты красавица, — поправила Джинни. — И ты будешь жить в сказках — в каждой сказке, которую рассказывают волшебники своим детям, но особенно в сказке об Оловянной Магии. Волшебники будут помнить, какую цену им однажды пришлось заплатить не за магию или знания, но за собственную глупость и малодушие. Ты научишь их, как не допустить, чтобы история повторилась.

Это не жизнь.

— Я предлагаю тебе не жизнь. Я даю тебе обещание волшебницы.

Но это будет грустная сказка, потому в ней погибли люди. Я могу чувствовать твою скорбь. Я… понимаю твою скорбь.

Сырая темнота полезла из углов, даже свечение светлячков потускнело. Внезапно Джинни поняла, что больше не может быть разумной и говорить правильные речи. Она должна была попытаться, иначе она не сможет называть себя Уизли.

— Верни их, — хрипло попросила Джинни. — Исправь, что произошло. Верни тех, кто погиб. Сделай хоть что-нибудь.

Я не смогу вернуть всех. Некоторые умерли не самой приятной и не самой быстрой смертью. Но я могу научить тебя, как оживить их останки.

Джинни открыла рот.

Помни о грани, девочка, остановил ее голос. Ты не можешь переступить грань.

Джинни зажмурилась.

— Волшебников нужно учить не магии, их нужно учить, как быть людьми, — наконец, негромко промолвила девочка. У неё еще будет время лить слезы.

Хорошо. А теперь, Джинни Уизли, покажи мне путь.

Джинни крепко задумалась. Затем снова заглянула в лабиринт и увидела крепкую дорогу из желтого кирпича.

— Моя мама говорит, что путь волшебника должен быть ясным и прямым, прямо как у папы, — произнесла Джинни и горько усмехнулась. — А путь магии особенный. Достаточно было голодных ледяных полей, пронизанных лютым морозом лесов и жестоких обрывов — это должна быть дорога, пусть нелепая и не слишком чистая.

Спасибо, Джинни Уизли.

— Научи волшебников делать палочки из хрупкого дерева. Научи их помнить о Скорбном Обеде.

Я буду ждать.

Раздался гулкий всасывающий звук, и Джинни осталась одна.

— Это всё, что я могла сделать, — пробормотала она, бессильно оседая на каменные плиты.

Желтая дорога струилась подобно золотому песку, очерчивая густую темноту, растворяясь на горизонте. Магия удалялась, и за ней шли сквиббы — мужчины и женщины.

По лицу Джинни текли слезы, но она не спешила их стирать. Когда умирают люди, о них должен кто-то скорбеть.

Джинни была уверена, что за какими-то стенами лабиринта, решившись сразиться с магией, она погибла в этом самом коридоре, за другими — на крыше в Лютном Переулке. И может быть, в одном из лабиринтов она была счастливо замужем за мальчиком с зелеными глазами, и у них было трое детей... Но Джинни совсем не хотелось об этом думать.

Дрожа от усталости, девочка поднялась на нетвердые ноги. Задумавшись на мгновение, она достала из кармана свою палочку — самую обычную волшебную палочку из дерева. От взмаха палочка выпустила сноп оранжевых брызг, как в первый раз, когда Джинни взяла ее в руки в лавке Олливандера, и ее губы тронула быстрая улыбка.

Это было не ее испытание. Просто Джинни пришлось его пройти, но даже это сейчас было неважно, потому что нужно было сделать все по порядку.

Сначала Джинни собрала в банку светлячков для Луны. Потом вытерла насухо лицо.

А затем пришло время последнего заклинания, которое вернуло сбитую с толку вселенную в надежное русло и зашило прорехи в магических полях.

Джинни сделала несколько пасов волшебной палочкой.

Проекция дрогнула и переместилась в пространстве. Ухватившись за стену, Джинни с мрачным удовлетворением наблюдала, как стены лабиринта, подрагивая, налезают на Хогвартс, словно гигантская змея, проглатывающая яйцо. Каменные плиты переливались серебряной рябью, сливаясь в единое целое, а потом с шипением гасли.

Джинни села, свесив ноги в дыру.

— Мне пора домой, — произнесла девочка и, помедлила: — Нам пора домой. О боги, надеюсь, они там не прикончили друг друга…

Джинни прыгнула… и приземлилась на том же месте.