Жестокие драбблы (джен)

— Прости меня!

— Уходи.

— Прости меня, пожалуйста!

— Побереги дыхание. Можешь не трудиться.

— Прости, я… просто сорвалось с языка, у меня и в мыслях не было обзывать тебя… так…

— Неужели? Разве не всех людей, подобных мне, ты называешь этим словом, так почему же я должна быть исключением?

— Пожалуйста…

Ночной и весьма холодный ветерок дергал собеседников за голые ноги, в небе сияли звезды. При этом, если первого собеседника хотя бы грела мантия, то второй собеседник — то есть, вторая — стояла на пороге в одном халатике. Как же ей должно было быть холодно. Но она не приняла бы от первого даже робкое предложение накинуть мантию на ее плечи… Она стояла с отчужденным и непреклонным лицом.

— Я вышла только потому, что меня умолила мама. Бедная мама не хочет, чтобы мы расстались так… Она всё видит в тебе невероятные добродетели, не подозревая, что за глаза ты и ее называешь тем же словом. Она весь вечер убеждала меня, что ты просто пошутила. И я пришла только из уважения к маме. Я-то знаю о вашей милой компании и вашем милом сленге побольше нее, «глупые маглы» — это ругательство. Это презрительная кличка от таких, как вы, великих волшебников нам, низшим существам…

— Петунья, прости, я не хотела называть тебя этим словом…

Петунья холодно усмехнулась:

— Не хотела? Да я еще вчера слышала, как твои дружки, Поттер и Блэк, сказали то же самое, когда думали, что я не услышу: «Ну и семейка, маглы — что с них возьмешь. Отстой.» — Да это пустой разговор… Он идет уже в стотысячный раз, и мне надоело повторять… Я знала, что когда-нибудь ты назовешь меня глупой маглой. Я видела, что всё к тому идет, что когда-нибудь этим кончится.

— Они не думали, что ты услышишь! — крикнула Лили.

— Я и говорю, что они так называют меня за глаза. Меня, маму, папу… Всех соседей… Все мы недостойные тупые маглы. А что они дальше высказали про Вернона Дурсля…

— И они правы! — торопливо и взволнованно закричала Лили. — Я давно говорила тебе, что Вернон Дурсль — плохой человек. Ему нечего делать в нашем доме! Петунья, я не понимаю, как ты можешь общаться с ним. Он жестокий, ограниченный, самодовольный тупица! Он только притворяется добрым и щедрым, но самом деле он очень скупой. И он врет, что продвигается по службе, что у него великие перспективы, он просто хвастается перед тобой!

— Я прекрасно знаю, что Вернон Дурсль — недалекий хвастун, — спокойно сказала Петунья. — И что ты упорно отказываешься увидеть в нем хоть что-то хорошее. Я знаю, что он тебе не нравится.

— Я не хочу, чтобы ты погубила свою жизнь! — сказала Лили. — Ты не выйдешь за него, это невозможно, правда? Я тебе не позволю…

Глаза Петуньи опасно сузились:

— Не позволишь? Ты не позволишь мне?

Лили мгновенно сбросила тон:

— Я просто беспокоюсь за тебя, я не хочу, чтобы ты совершила ошибку…

— Я знаю, — сказала Петунья более мягким голосом. — И я тоже только хотела, чтобы ты не совершила ошибку. Мне с самого начала не понравился твой Хогвартс и твои друзья, мне не понравилось, как они на тебя влияли. Я постоянно пыталась предупредить, отговорить тебя… Но все мои воззвания отлетали в стенку. Я видела, во что ты превращаешься. Как ты стала смотреть свысока на всех, кто не волшебник, отошла от своих старых друзей… Ну как же, твои новые друзья из Хогвартса круче, они же умеют колдовать! Не то что глупые скучные маглы… А потом ты привезла и показала их.

— Я знаю, что мои друзья тебе не нравятся, — сделала попытку Лили, — но ведь и мне не нравится Вернон Дурсль, так что…

— Я предупреждала, что твои друзья — плохие люди, — невозмутимо продолжала Петунья. — Мне не нравились их шутки. Ты всегда говорила, что они просто шутят, я считала, что у них отвратительное чувство юмора. А потом даже я не смогла закрывать глаза на их проделки. То, что они сделали с Эдной Полкисс…

— Они просто неудачно пошутили…

— Они заколдовали ее! — крикнула Петунья. — Это была магия, они применили к ней магию, и если ты считаешь, что это смешно… Ах да, вам же, великим волшебникам, так смешно колдовать над тупыми маглами…

— Они же сняли заклятье, и очень быстро! Как только они увидели, что Эдне не смешно… И потом, это же шутливое заклятие, оно никакого вреда ей бы ни причинило!

Петунья посмотрела на Лили в упор и кивнула сама себе, словно подтвердила свои тайные мысли.

— Я не вижу смысла продолжать разговор. Всё уже обговорено и переговорено, и всё давно уже ясно. Я много лет искала тебе оправдания, но исчерпалось даже мое терпение. Никто из моих друзей не понимает, почему вообще я с тобой вожусь… Ты и твои дружки, вы считаете, что вы выше маглов и можете колдовать над нами… Я читала даже твое эссе на тему «Зачем необходимо стирать маглам память»… А если бы понадобилось, ты бы и мне стерла память? И маме с папой? Ах, ты даже не отрицаешь…

Лили открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала.

— Мне нечего добавить. Ты выбрала свою дорогу, я — свою.

Лили наконец обрела дар речи и попыталась что-то еще объяснить, но непреклонная Петунья уже развернулась и скрылась за дверью коттеджа, затворив за собой дверь…

Лили в слезах стояла перед закрытой дверью.

Она знала, что дверь только что закрылась навсегда… Она потеряла самого близкого, дорогого человека. Как легко это получилось и просто.

И Петунья не простит. Лили понимала ее — пусть Петунья считает, что они непохожи, но они очень похожи, во всем. Лили сама такая же. Лили знала, что даже если бы сейчас она упала на колени и умоляла, Петунья бы не простила…

Формально сестры по-прежнему виделись, слали друг другу приглашения на праздники и новогодние подарки.

Фактически Петунья не смягчилась даже двадцать лет спустя.