Сломанные крылья (джен)

Гарри подтянул колени к груди и положил на них голову, прислушиваясь к возне и негромкому уханью птиц в совятне. Согласно библиотечному учебнику по анимагии, ему нужно было найти тихое место, успокоиться и сосредоточиться на поисках своего образа.

В пособии также было сказано, что он инстинктивно выберет тот вид животного, к которому расположен больше всего. Вытащив из сумки «Всемирную энциклопедию животных», Гарри принялся изучать её. Книгу он стащил из комнаты Дадли этим летом, будучи уверенным, что кузен её не хватится. Она только собирала пыль на его книжной полке.

Он начал изучать анимагию во время Рождественских каникул, стараясь отвлечься от ужасных кошмаров, которые мучили его после третьего испытания в Турнире Трёх Волшебников. Ведь тогда убили Седрика... Убили, только потому, что он находился рядом с главной целью — Гарри, чья кровь была взята насильно, чтобы воскресить Тёмного лорда, это исчадие ада среди волшебников.

Гарри до сих пор снился кровавый ритуал, проведённый на кладбище... Питер, отрубающий себе руку, дабы помочь своему господину обрести тело... Мерзкое, безволосое существо в руках Хвоста, размером с пятилетнего ребёнка, с жестокой маской на лице и красными змеиными глазами... Эти глаза, которые видели Врата Смерти с другой стороны и которые отражали всё зло и насилие, совершённое их обладателем... Неудивительно, что ночью Гарри просыпался с криками: "проклятый убийца!".

Его родственники, разумеется, ни капли ему не сочувствовали, крича, чтобы он заткнулся, и что их раздражает этот скулёж и хныканье посреди ночи. Поэтому Гарри научился спать с уголком подушки или одеяла во рту, дабы ничего не было слышно.

Тем не менее, большинство ночей он проводил с открытыми глазами, боясь заснуть и снова увидеть Седрика, лежащего на земле, с выражением удивления и недоверия на честном открытом лице... Его жизнь оборвалась, едва начавшись. «Верни моё тело назад, Гарри. Верни моё тело родителям» — вновь и вновь звучала в его сознании последняя просьба Седрика. Вздрагивая, он просыпался в холодном поту и с невыносимой тяжестью на душе.

Решив, что любое занятие лучше, чем постоянно слышать эти слова, Гарри погрузился в изучение анимагии. Книжица оказалась очень интересной и заставляла полностью сосредоточиться на данном магическом искусстве. Искусстве, которым он отчаянно хотел овладеть.

По словам крёстного, Джеймс смог преобразоваться уже на пятом курсе, остальные мародёры не замедлили последовать его примеру. «В таком случае, — рассудил Гарри, — у меня тоже должно получиться».

Он никому не сказал о своём решении. После случая с Диггори и после того, как министерство чуть не исключило его из Хогвартса за то, что он защищался от дементоров, Гарри никому не доверял. Он также не счёл нужным поделиться своей затеей с Роном и Гермионой. Было бы намного лучше, если бы у него вовсе не было друзей, тогда им не будет грозить опасность за то, что они связаны с ним.

«В любом случае они и так больно не хотят иметь со мной что-то общее в последнее время. Рон только и знает, что говорит о Квиддиче и о наборах в команду, параллельно пытаясь решить, кого он хотел бы целовать больше: Лаванду или Герми. Гермиона же в свою очередь стала полностью одержима учёбой и подготовкой к СОВ. Даже если бы кто-то встал перед ней на колени и заявил бы всей школе, что любит её, она и этого бы не заметила».

Не добавляли хорошего настроения и ежедневные статейки в Пророке, приписывающие ему звание психа, да постоянные шушуканья за спиной. Неудивительно, что Гарри со временем предпочёл уединённость в совятне. Дамблдор продолжал избегать его весь семестр, а у Сириуса были свои проблемы, и мальчику было неудобно взваливать на него дополнительный груз.

В последнее время он спал один в общей гостиной или в совятне, на старых одеялах, которые он одолжил из запасного шкафа. Таким образом своими кошмарами он беспокоил только ночных птиц да пыльных зайчиков. Незачем было добавлять масла в огонь.

Пролистывая энциклопедию, Гарри опять остановился на странице, посвящённой хищникам. Вот, кто постоянно манил его. Величественные птицы, парящие высоко в небесах, покидающие их только ради охоты и сна. Он зачарованно смотрел на картины ястребов, соколов и орлов, а с блестящей фотографии восемь на десять на Гарри уставилась его собственная белоснежная сова.

Взгляд мальчика снова вернулся к рисункам ястребов, особенно его заинтересовал вид, абсолютно нетипичный для Британских островов.

Широко расправив крылья, в небесной вышине парил хищник коричневого цвета, с ярко-красным оперением на хвосте.

Краснохвостый ястреб.

Стиснув книгу, Гарри почувствовал возбуждение при взгляде на это картину. Он внимательно изучал великолепное животное, словно стараясь впитать его изображение в себя.

«Такой красивый. Такой дикий и свободный. Он может лететь куда захочет, куда бы его не позвал ветер. О, если бы я мог быть также свободен, как он. Как же я желаю этого...»

Тяжёлое чувство одиночества накрыло его и Гарри тряхнул головой, приказывая себе не поддаваться депрессии.

Он должен был найти ключ к своей анимагической форме. Это был единственный выход из этой серой, паршивой жизни.

Склонив голову, он сосредоточился изо всех сил, стараясь пробудить свою магию.

«Пожалуйста, мне необходимо это. Мне нужно уйти, улететь, почувствовать ветер под своими крыльями. Я больше не хочу быть Гарри Поттером...Мне до смерти надоело быть Мальчиком-который-выжил, чокнутым спасителем, на которого всем наплевать».

«Я просто хочу быть... свободным».

И нечто, до этого дремавшее глубоко внутри него, откликнулось на зов, полный желания и отчаяния.

Его охватила дрожь, он чувствовал, как его тело начинает меняться, как раскалённый жар сменяется пронзительным холодом.

Книга выпала из его рук, которые уже и не были руками.

У него появились крылья, когти, и большой загнутый клюв. Острое зрение позволяло увидеть каждую морщинку на дереве, под его лапами, и оконечности крыла ближайшей коричневой совы.

Когда Гарри открыл рот, в попытке заговорить, раздалось только пронзительное «кри-иии-ар» краснохвостого ястреба.

Совы принялись шелестеть крыльями на своих жёрдочках, подозрительно поглядывая на пришельца.

Молодого ястреба, когда-то бывшего мальчиком по имени Гарри, распирало раздражение и беспокойство, и он решил убежать от этого.

Игнорируя испепеляющие взгляды и предупреждающее шипение, ястреб проковылял к широко раскрытому окну и примостился на краю.

Небо постепенно темнело, сменяя нежные розово-золотые оттенки на насыщенный цвет индиго, и новоявлённый анимаг почувствовал дикое желание расправить крылья и воспарить в наступающие сумерки.

Над башней закружил лёгкий ветерок, шепча соблазнительные слова: «Давай полетаем... Смелее... Полетели же!»

Этот шёпот был как сладкий зов сирен, и не в силах противостоять ему, ястреб раскрыл крылья и покинул твёрдую поверхность.

Его тут же подхватил поток воздуха и на одно прекрасное мгновенье он вознёсся над землёй, неукротимый и свободный.

Но затем боковой ветер врезался в только-только оперившегося анимага, крылья птицы ослабели, а инстинкт ястреба пересилил истинно-человеческий ужас.

В следующее мгновенье ветер подхватил хрупкого летуна и яростно закружил по небу. Паника накрыла Гарри с головой. Он пробовал махать крыльями, чтобы удержаться в воздухе, но без навыков ястреба он был всё равно что младенец, ещё не умеющий ходить.

Поняв, что он падает, анимаг в ужасе закричал. Налетевший ветер швырнул его о каменные стены башни. Гарри услышал жуткий хруст и в ту же секунду крыло охватила острая мучительная боль.

«Крии-иии-ар!»

Падая, он переворачивался снова и снова, сломанное крыло безвольно болталось в воздухе. Наконец он с глухим стуком ударился о землю.

Перед тем, как потерять сознание, он почувствовал, как что-то сломалось и во втором крыле. Затем, не в силах больше терпеть боль, он провалился в глубокую чёрную бездну, напоследок подумав о том, что его единственная попытка обрести свободу за одну секунду рассыпалась в прах.

* * *

Моргнув пару раз, Гарри медленно открыл глаза и не увидел ничего, кроме темноты. Судорожно хватая ртом воздух, он хотел было выдавить вопрос, но услышал только слабый болезненный крик раненного краснохвоста.

— Перестань трепыхаться, глупая птица, — приказал мягкий, шёлковый голос, слегка приправленный ледяными интонациями. — Ты только навредишь себе, если будешь бороться. Лежи спокойно!

Ястреб перестал ёрзать. И хотя он страдал от ужасной боли и был напуган, голос показался ему знакомым. А знакомый — это хорошо. Успокоившись, краснохвост уронил голову на грудь, чувствуя себя паршиво, но безопасно. Кто-то бережно прижимал его к странному теплу, которое издавало не менее странное тук, тук, тук!

Этот звук действовал на анимага как колыбельная. Поглубже зарывшись в плащ, которым было укутано его искалеченное тело, ястреб впал в полудрёму.

Судя по вибрации и эху шагов, его несли куда-то вниз, но на этом его догадки кончились. Ястреб задрожал, издавая короткие вскрики боли, пока мастер зелий нёс его в свою лабораторию. Каждое движение причиняло его крыльям невыносимую боль, хотя Снейп старался идти быстро и осторожно.

— Тихо. Я бы аппарировал, если бы мог, но директор установил анти-аппарационныe чары, так что придётся идти пешком, — прошелестел бархатный голос, и на этот раз в нём не было холода. — Расслабься, скоро мы будем в моем лаборатории, и тогда я осмотрю тебя. Должно быть ты сбежал от своего хозяина. Ведь краснохвостые ястребы не водятся ни в Англии, ни в Шотландии.

«Это я что ли? — изумился анимаг. — Наверное да, потому что я ничего не помню, только полёт и падение».

Ястреб судорожно вздрогнул, вспомнив свой полёт вниз и кошмарную боль, которая за ним последовалa, и поудобнее устроился на груди своего тёмного спасителя, будучи уверенным, что этот голос вылечит его, заставит боль уйти.