Завещание Тёмного Лорда. Продолжение... (гет)

Том был зол, его челюсть с усилием сжата, точно он боялся высказать вслух все свои мысли и обвинения, между бровей залегла мрачная складка. Он прошёл в комнату, снял с себя пиджак и бросил его на спинку кресла, а затем опустился в него с тяжёлым вздохом и принялся снимать с себя ботинки.

Гермиона всё это время хранила молчание. Не то чтобы ей не было что сказать, просто она откровенно залюбовалась мужем. Она была безгранична рада его видеть рядом с собой, такого родного и любимого ею, несмотря на изъедающую её обиду, на его грубости и пустые домыслы.

— Роза как всегда преувеличила, — с немалой долей сарказма начал он. — Ты ничуть не печальна и вполне прекрасно себя чувствуешь, как я погляжу. Надо полагать, Винсент хорошо о тебе позаботился.

При упоминании Дюрана его глаза вспыхнули красным блеском гнева, но он сумел себя сдержать, не поддавшись минутной слабости.

Голос Тома был спокоен, но Гермиону им было не обмануть, она ощущала кожей его злость, казалось бы, могла потрогать воздух руками, настолько он был тяжёл и вязок в его присутствии.

— Если ты так считаешь, — наего манер, спокойно ответила она. И только Гермиона могла знать, чего ей это стоило. Ей хотелось кричать, биться в истерике от его холодности и грубости, хотелось ударить Тома, чтобы он мог прочувствовать всю боль, испытываемую ею. Было противно понимать, что он вернулся, стоило ему узнать, что всё закончилось и миновали его страхи. Но она сдержалась.

— Иного не приходит на ум, когда видишь жену, лежащую в постели и зовущую другого мужчину. И как, он тебя впечатлил?

— Не говори чушь, Том!— впервые с их встречи она перешла на повышенный тон.

— Чушь в том, любовь моя, что я, как полный идиот, спешил сюда, — он подался вперёд, чтоб быть к жене поближе, — оставил все дела. И что же нахожу?

— Не больно-то спешил!— Гермиона вскочила с постели. — Две недели, Том, две чёртовых недели ты не давал мне знать, где ты, что с тобой... Ты бросил меня и не рассказывай, будто тебе есть до меня дело! Хотя, пожалуй, сейчас...

— Не было и минуты, чтобы я не думал о тебе, — перебил он, глядя на рассерженную жену, расхаживающую по комнате из угла в угол.

— О, как романтично, — едко заметила она. — Ты унизил меня, заставил меня чувствовать себя виноватой в том, в чём не было моей вины, — Гермиона резко остановилась и взглянула мужу в глаза. Её сотрясала ярость, и не осталось в ней радости от его появления. — И знаешь, я ненавижу тебя за это! Ненавижу тебя за боль, ненавижу за то, что заставил отвергать своего собственного ребёнка... твоего ребёнка! Ты эгоист, Том, и в этом нет никакой любви...

— Я просто испугался, — его слова были настолько тихими, что на миг ей показалось, что она ослышалась.

— Что?

— Я просто струсил!— выкрикнул он, вскочил с кресла и, сделав три шага в её сторону, схватил за плечи. — Мне просто стало страшно, понимаешь? Это всё бы изменило, твоя любовь не принадлежала бы больше мне...

Боль в его глазах, словах, смягчили её израненное сердце.

— Ты чёртов эгоист!— она всхлипнула и прижалась к его груди. Он обнимал её, прижимал так яростно и страстно. Сердца обоих гулко стучали в груди от переполнявших их эмоций.

— Прости, — простое слово, но такое значимое и нужное сказанное им, заставило её заплакать. — Прости, что не подумал о тебе, прости за глупости, что говорил, за боль... Я обещаю, всё наладится, и я обязательно привыкну к роли отца, да хоть кого, лишь бы ты была рядом, любила меня, как прежде, и была откровенна со мной.

Гермиона,удивлённая его словами, мигом отстранилась и взглянула на него, размазывая слёзы по лицу ладонью.

— Что Роза написала тебе?

Он часто заморгал. Очевидно, её вопрос смущал его. И проведя рукой по волосам, взъерошив их, ответил:

— Письмо было коротким и лишь о главном: тебе сильно нездоровится и я обязан быть рядом.

Она выдохнула с облегчением и разревелась пуще прежнего. Он ничего не знал и он вернулся к ней, вернулся только ради неё... несмотря ни на что.

— Прошу, не плачь, — с мольбой просил он, вновь прижимаясь к ней. — Я всё исправлю, — твёрдо заявил Том. — Мы справимся.

— Ничего уже не исправить, Том, — он вдруг напрягся всем телом и только крепче сжал ее в своих объятьях.

— Не говори так, — качал Риддл головой.

— Но это так, — печально ответила она. — Его нет, — её голос был едва слышен. — Нет больше нашего ребёнка...

Ей вдруг представилось, что было бы, явись он раньше, пока её переживание и отрицание не отняли ребёнка. Их счастье представилось на миг, и стало горько на душе. Она не меньше виновата, не сохранила дитя, не желала его, тем упустила.

— Что ты сделала?— медленно, тягуче, спросил Том. Он, сдерживая её за плечи, отстранился, и взгляд его горел непониманием, отчаянием и сожалением...

И она решилась. Отважилась открыться мужу и показать все страхи, мучавшие её, всю боль и то, как, не смотря на всё это, она любила мужа, всейдушою, всем телом.

Спустя минуту Томотшатнулся от неё, как от удара, в его глазах плескалась боль, наружу выступили слёзы, и Том упал. Упал коленями на пол, поверженный её эмоциями и мыслями.

— Мне жаль, мне так чертовски жаль...

— Я тоже виновата, милый, — она присела рядом с ним и обняла. — Мы справимся, ты сам так говорил.

Этой ночью они спали вместе, прижавшись, отчаянно желая быть как можно ближе, чувствовать друг друга, ощущать каждой клеточкой тела.

* * *

Она была счастлива, наконец-то могла открыто улыбнуться новому дню. Но стоило повернуться набок, улыбка её мгновенно погасла. На минуту Гермионе показалось, что всё приснилось, и не было ни Тома, ни разговора с ним, ни его нежных поцелуев на ночь...

— Проснулась, — раздался хрипловатый голос за спиной. Она мигом обернулась. В дверях ванной комнаты, голый по пояс, с повязанным на бёдрах полотенцем и мокрыми после душа волосамистоял её муж.

Она жадно его разглядывала, по-новому запоминала каждую чёрточку его лица, каждый изгиб мужественного тела, глубоко вдыхала запах его любимого мыла с корицей, исходящий от него.

По телу разлилось томительное чувство желания близости.

Том сделал два шага и прилёг рядом с ней набок, лицом к лицу, подперев ладонью голову.

— Ты так прекрасна, — с придыханием произнёс он. Провёл рукой по её бедру, задирая сорочку, нежно прошёлся по внутренней стороне и, едва достигнув её интимного местечка, остановился, испустив мучительный стон. — Не сейчас, — проговорил Том. Поцеловал жену в губы и соскочил с постели.

И он был прав, ещё не время, не сейчас.

Всё вернулось к привычному для Гермионы образу жизни. На кухне Жюстин, как всегда, готовит для семьи Грейнджер-Риддл завтрак по утрам. Гектор и Том за чашкой свежесваренного кофе с обоюдным интересом обсуждают накопившиеся в отсутствие Тома дела в магазине «Редкие зелья» и радуются удачной сделке с Ирландскими поставщиками, а Роза, как и прежде, недовольна экономкой сына.

— Жюстин, — окликнула бабушка мадам Лефевр и бросила многозначительный взгляд на молочник в её руке, — думаю, моему сыну уже предостаточно сливок. Не заняться ли вам другими делами?

Старушка никак не желала оставить Жюстин в покое, в особенности, когда последняя находилась, как бы сказала Роза, в опасной близости к её замечательному Гектору. Не пара они, твердила она. Сквиб ничего не может дать такому человеку, как её сын.

— Мама!— возмущённо воскликнул дядя, отвлёкшись от разговора с Томом. — Прекрати, пожалуйста...

Роза демонстративно фыркнула в ответ, со стуком опустив на блюдце фарфоровую чашку. Жюстин тут же покраснела от смущения и поспешила удалиться, чтобы после поднести для Гермионы тосты с клубничным джемом и чай. А она улыбалась, не без радости отмечая, что всё наконец-то встало на свои места.

Но не тут-то было, похоже каждодневно плохое утреннее настроение Розы распространялась сегодня и на Тома.

— Ты так и не сказал, Том, что задержало тебя?— спросила она его, как будто между прочим, спокойным тоном. — Три дня прошло, как я писала, а ты явился только сегодня...

Том нахмурился, взглянув в голубые глаза старушки, а Гермиона и вовсе перестала улыбаться и вся натянулась, точно струна, предчувствуя, что разговор не сулит ничего хорошего.

— Не надо, — взмолилась она, глядя на бабушку.

Том накрыл ладонь своейжены, ощутив её беспокойство, и с бесстрастным голосом, ответил:

— Ваша сова чертовски глупа, Роза. Письмо я получил лишь вчера на рассвете.

— И всё-таки что-то задержало тебя в Ирландии на добрых полдня, когда следовало...

— Достаточно!— прикрикнул Гектор, пристукнув по столешнице кулаком. — Дети всё уладили, помирились, наконец. Ты разве не видишь, что всё разрешилось — Гермиона так и светится. За лучшее не ворошить случившееся, мама. Никому от этого пользы не будет.

— Конечно же, уладилось, дорогой. Когда всё закончилось, — ощетинившись, заявила старушка, вскочив из-за стола. — А мне любопытно, Том, не ты ли причина всего случившегося?— она подпёрла руками бока, грозно взирая на Тома. — С чего моя девочка так переживала, когда должна была сиять от счастья? С чего лишилась дитя, как не от сильного стресса? А ты выждал полдня, зная, как она плоха стала! Да ты хоть представляешь, каково это видеть свою девочку сломленной, радость у неё точно дементоры отняли. А сколько боли она стерпела, сколько крови пролила...

Рука Тома с силой сжала ладонь Гермионы. Он нервничал и не без основания, чувствовалось, терпение его кончается, но он, что было сил, молчал, потому что уважал и любил Розу, как мать, и потому, что знал — она права.

— Мне очень жаль...

И чтобы избежать дальнейших ссор Том поднялся с места и, поцеловав жену в макушку, покинул кухню.

Настроение было испорченно. Роза, выговорившись, ушла следом, оставив сына и Гермиону в полном смятении чувств.

— Прости её, — тихо сказал дядя. — Она просто очень переживала и не знает, кого винить в случившемся... — и потянул, прежде чем добавить: — Я не желаю лезть не в своё дело, но думается мне, что бабушка отчасти всё же права. Тогда на свадьбе всё и началось: Том стал холоден к тебе, и ты страдала. Не это ли ответ?

— Нам просто нужно всё забыть, — с нажимом произнесла она. — Я больше не хочу, ни говорить об этом, ни слышать, дядя.

— Я понимаю, милая. Прости.

* * *

Три дня прошло и все точно как один — приятный. Том был наконец-то рядом, старался откликаться на любые желания Гермионы, оберегал её и ни разу не задерживался на работе дольше положенного, что несказанно радовало. Конечно, отчасти он делал это из чувства вины, но ей ли жаловаться? Ничтоне существовало для них в эти дни кроме них двоих, хотя впрочем, их полное поглощение друг другом никого и не волновало.

Роза принялась старательно избегать Тома, дядя не обращал на это внимания, полагая, что всё со временем разрешится, и она наконец-таки оттает по отношению к Тому.Но и Гектор где-то всё время пропадал: то на работе, то в кабинете до глубокой ночи и лишь частые хождения тайком туда Жюстин, унимали беспокойство Гермионы. И даже Дюран исчез из её жизни с возвращением мужа. Она не сказала бы, что это плохо, просто ей порой его не хватало, что не удивительно, ведь они сблизились в последние дни и стали почти друзьями.

* * *

Более или менее придя в себя, Гермиона собралась, чтобы отправиться на работу. Недельный отпуск и предписанный колдомедиком больничный подошли к концу, да и ей уже настолько опостылело сидеть дома, что выбраться из него, хоть куда-нибудь, считалось великим удовольствием.

Миновав приёмную и поднявшись по лестнице на второй этаж, Гермиона очутилась в знакомом ей отделении неизлечимых болезней.

— Гермиона!— воскликнула Элен, как только она дошла до медицинского поста, и обняла её. — Как же я рада тебе.

— Не говори, сама скучала, — обняв в ответ, сказала Гермиона.

— Со дня свадьбы не виделись, да и там лишь мельком, — отстранившись, отозвалась Морель. — Ну как ты, куда пропала так надолго? Одрик сказал, что ты заболела, взяла больничный. Что случилось?

Гермиона вымученно улыбнулась.

— Ничего серьёзного. Простое недомогание, — солгала она.

Элен нахмурила брови, с минуту пристально вглядываясь в её лицо, затем произнесла:

— Ну, хорошо, раз так. Ты знаешь, все так всполошились на свадьбе, когда ты упала без чувств. Я уж подумала... Ай ладно... — отмахнулась рукой Элен от собственных мыслей. — Ты выглядишь прекрасно и здорово — вот что главное. Идём, — она потянула её к скамейке у окна, — расскажу тебе новости.

Они присели.

— Ты только представь, Гермиона, я собираюсь в Англию на днях,— с сияющими глазами заявила Морель. — И не одна, — таинственно добавила она.

— Надеюсь, не Малфоем?— Гермиона поморщилась.

— Конечно с ним, а с кем ещё?!

— Вы с Адрианом так и не помирились?

Элен насупилась и перестала улыбаться.

— Нет, — твёрдо ответила она. — Не думаю, что это вообще возможно. Я поняла его и больше не держу. Пусть делает, что хочет... к тому же, кто будет думать об Адриане, когда с тобой такой, как Абрахас.

Гермиона скептически поглядела на подругу.

— Ну, правда же, Гермиона, Абрахас такой интеллигентный, красивый, умный и честный... — мечтательно начала перечислять достоинства Малфоя Элен. Сама же она поспорила бы с последним утверждением, но не её дело лезть в чужие отношения.

— Я рада за тебя, — ответила она и искренне улыбнулась.

С непривычки рабочий деньпрошёл уж очень утомительно, уже к обеду Гермиона выбилась из сил и лишь мечтала поскорее очутиться дома, принять пенную ванну и улечься спать в объятьях Тома.

Вернулась она позднее, чем обычно — мужа ещё не было,он,очевидно, задержался на работе — и сразу же направилась в спальню. Ужинать не хотелось, от усталости аппетит пропал напрочь.

Гермиона открыла дверь своей комнаты, сняла туфли и плюхнулась, не раздеваясь, на кровать в надежде полежать чуток, а после повалятся в тёплой ванне, но уснула.

Ей снился сон, кошмар. На этот раз не тот, что преследовал её в разлуке с Томом, другой. Он был столь красочный, что становилось страшно, неужтоон реален? Хотя реальности действительно в нём было много...

Том сидел за столом кабинета и выжидающе глядел на неё.

— Чай, — произносит он, она кивает не в силах произнести хоть слово.

Том подаёт ей чашку с горячим ароматным напитком, и Гермиона делает глоток-другой.

— Я действительно этого не хотела, — чуть ли не плача произносит она, стараясь удержать с собой, но он уходит, сам сказал и пусть говорит, что по делам, она не верила ему.

— Возможно, Гермиона, всё возможно. Но это уже не важно, больше неважно...

И сон вмиг изменился, искажая правду. Её скрутило пополам от невыносимой боли и утраты.

А Том, поднявшись, сделал два поспешных шага до неё, будто хотел помочь, утешить, но, нет. Он лишь сказал: — Я всё решил за нас обоих, — и прошёл мимо. Вышел, оставив её наедине с самой собою.

И голос из снов нашёптывал: — Это он, он лишил тебя дитя, опоил тебя...

Гермиона вновь проснулась с криком от душивших её слёз боли, что не случалось уже неделю, кошмары отступили, только Том вернулся. Но почему опять?Ейхотелось знать, что послужило поводом? Она чувствовала себя больной, растерянной.

— Тш-ш-ш, — знакомый утешающий голос рядом и он принадлежал не Тому. — Тебя опять мучают кошмары, — произнес Винсент, поглаживая её по голове.

«Не может быть, — твердил ей внутренний голос. — Всего лишь кошмар и ничего другого. Не мог Том пасть настолько низко. Чушь!— кричаловсёвнутри. — Не может быть, она бы поняла это, догадалась».

— Тебе нужно лекарство, — тихо сказал Винс, по-прежнему сжимая её в своих объятьях. — Зелье сна без сновидений в самый раз.

— Где Том? Мне нужен Том, — повысив голос, ответила Гермиона и отпрянула от Дюрана.

— Твой муж?— спросил он, будто бы не сразу понял, о ком она сказала. — Его здесь нет. Его никогда не бывает рядом, когда он нужен, разве ты не видишь? И все твои сны лишь об этом. Пора б понять это.

— О чём ты говоришь?— Гермиона перестала понимать, что происходит. Её удивило, с какой озлобленностью и ненавистью Дюран говорил сейчас. Да, они с Томом недолюбливали друг друга, но ненависть...

Ей хотелось укрыться от душившей её боли, от неприятных мыслей, подозрений, а сидящий перед ней человек лишь усугублял её и без того плохое самочувствие.

— Уйди...

— Что?— оторопев, переспросил Дюран и поднялся с её постели.

— Уйди, пожалуйста.

— После всего, что я сделал для тебя, ты просишь меня уйти?

— Да, — закричала она в голос. — Да, прошу. Просто уйди.

Всё произошло так стремительно и быстро, Гермиона не сразу поняла, что собственно произошло, глядя, как Винсент прямо-таки падает к её ногам, сложившись пополам, его оттаскивают от неё прочь чьи-то руки.

— Не смей касаться её, ублюдок!— с яростью выкрикнул Том, вышвыривая Дюрана из их спальни. — Попробуй ещё хоть раз к ней подойти, и я, клянусь, убью тебя...

— Ты уже достал меня, Риддл, — прохрипел Винсент, поднявшись на ноги и вытирая тыльной стороной ладони, кровь со своей разбитой губы произнёс: — Клянусь, ты ещё пожалеешь об этом, — и, пошатываясь, наконец-то, ушёл.

— Милая, — уже нежно сказал Том, приблизившись к жене. — Что это выродок тебе сделал?— он попытался прикоснуться к её щеке, но она отстранилась с тихими словами:

— Ты ведь не мог сделать этого, правда? Скажи мне, Том...

— Что, милая? Что эта сволочь наговорила тебе?

— Ты ведь не мог убить нашего ребёнка, скажи, Том, скажи, что не ты это сделал со мной?

Том побледнел и отпрянул.

— Том?— настороженно позвала она его, но он не откликнулся.