Завещание Тёмного Лорда. Продолжение... (гет)

Следуя совету бабушки, Гермиона написала Винсенту, ничуть не сомневаясь, что он, как никто, в силах им помочь. Роза всегда хорошо отзывалась о юридических способностях Дюрана, считая его талантливым и сведущим в своём деле.

Гермиона затворила за совой окно их с Томом спальни и присела на край тафты, молясь про себя, чтобы письмо было доставлено вовремя, и Винсент смог вернуться и помочь её мужу, несмотря на их частые ссоры и оскорбления.

С каждым часом ожидание становилось все мучительнее.

К полудню, после краткого отдыха, Роза спустилась в гостиную и начала настаивать, чтобы Гермиона, которая так и не сомкнула глаз, приняла зелье и поспала хоть самую малость, ведь за пару часов вряд ли что-то изменится.

— Нет, — категорично ответила Геримона. — Не могу. Я подожду ответа. Ты уже написала дяде? — вдруг спросила она, удивляясь, как раньше об этом не подумала.

— Сразу же, как только отправилась к себе.

— И? — нетерпеливым тоном потребовала она ответа. — Леон не так далеко, сова справилась бы за пару часов лету, к этому времени он уже давно должен был быть здесь, разве не так?

— Да, — устало отозвалась Роза. — Я и сама мало, что понимаю, — и вдруг воскликнула: — Гляди!

К настежь открытым дверцам гостиной ведущим в сад летела неизвестная бурая сова. Гермиона тут же вскочила с кресла, чтобы принять письмо лично. Сова мягко приземлилась на столик среди чайных принадлежностей и ухнула, выставив лапку вперёд.

Миссис Риддл не церемонилась с птицей, отвязывая долгожданное послание, хотя и была благодарна, что та вовремя прилетела развеять её тягостные ожидания, ведь продлись они ещё чуть дольше, и Гермиона начала бы медленно сходить с ума от волнения и безысходности.

Нетерпеливыми движениями рук сорвала печать с письма, развернула, пробежалась взглядом по посланию и пала духом. Это было письмо не от Винсента или дяди Гектора, а от Кигнуса — с сообщением о месте и времени похорон Адриана Розье.

Стыдно было признать, но, получив такие вести, Гермиона ощутила только раздражение и досаду, хотя уже тогда должна была понять, что письмо прибыло не от тех людей, от коих так страстно ожидала.

Следующие часы Гермиона с бабушкой так и просидели в оранжерее в тягостном молчании, лишь в полагаемое время трапезничать появлялась Соня, сменяя на столе блюда одно другим и хмурилась всякий раз, когда видела, что ни одна из леди так и не притронулась к кушаньям.

Вечерело, поднялся ветер, и Роза поёжилась, кутая своё озябшее тело в пуховую шаль.

— Соня, — окликнула старушка эльфийку, и та мгновенно появилась перед ней. — Соня, будь добра убери здесь и зажги камин в гостиной. Думаю, пора зайти в дом, Гермиона, — сказала она, обращаясь к внучке. — Там теплее, а я замёрзла.

Только она произнесла эти слова, как в доме что-то упало со звоном — кажется, в коридоре разбилась ваза с увядающими цветами, а после раздалось громкое чертыханье дяди Гектора. Наконец-то, вот всё, что подумала Гермиона в тот момент, и бросилась в коридор навстречу дяде.

Выглядел он досадливо, морщился в попытках починить злосчастную вазу, которая так неудобно попалась ему на пути. Но бросил своё нелепое занятие, стоило ему увидеть племянницу.

Он лишь вздохнул тяжко, приветствуя её, и крепко обнял. Гермиона прижалась к его плечу и разрыдалась. Даже ночью, когда в тишине проблемы давили непосильным грузом, а сон от переживаний всё не приходил, она не могла и слезы обронить, а с прибытием дяди вся выдержка её разом покинула.

— Гермиона, — Гектор ласково провел ладонью по её волосам, думал утешить, но слов подходящих так и не отыскал.

— Гектор, — вслед за внучкой в коридоре появилась Роза. Она была бледна, по не обычаю не ухожена, под глазами залегли тени неспокойной ночи. — Где же ты был, когда оказался так нужен своей семье? — с укором спросила старушка.

Ещё сегодня утром Роза, то мысленно, то вслух, не скрываясь от Гермионы, бранила Гектора, корила его за легкомыслие. Как он мог проникнуться состраданием к Жюстин и её матери, которые по сути своей совершенно чужие им люди, ринуться к ним на выручку, стоило лишь попросить, и так безжалостно проигнорировать беду, пришедшую в его собственную семью? Она не понимала этого и сейчас, встретив сына на пороге дома, одарила его лишь прохладным взглядом и попрекающими словами.

Говоря честно, Гермиона и сама не понимала Гектора, но в эту самую минуту оставила в стороне обиды. Главное, что дядя дома, и если не уладит дело с Томом, так хоть попытается. Она надеялась на него. А ещё на Винсента, но от него так и не последовало ответа. Дошло ли до него письмо, не заплутала ли сова, а может он, просто проигнорировал послание, посчитав его оскорбительным? Гермиона не знала, что думать, но продолжала надеяться.

— Я прибыл, как только смог, мама, — Гектор отстранился от Гермионы, чтобы обнять мать, но та не позволила.

— Что, позволь узнать, тебя так задержало? Что было важнее новости, что твой крестник Адриан скончался в ужасных муках, а названного племянника арестовали и обвинили невесть в чём? Когда ты успел потерять совесть, Гектор? Разве я так тебя воспитывала, разве позволила думать, что какая-то там «юбка» важнее семьи? Я полагала, ты ни капельки не похож на Уильяма, но видимо ошибалась.

Договорив, Роза повернулась к ним спиной и хотела, удалиться прочь, но дядя остановил её:

— Не говори глупостей, Роза, — Гектор, бывало, называл свою мать по имени, в моменты, когда негодовал и был зол. — Я получил письмо вовремя, чтобы тут же отправиться в министерство, обсудить дело касаемо Тома с месье Дюпоном. И не смей принижать меня, когда я того не заслуживаю!

Роза вновь обернулась, разочарование с её лица спало, сменяя себя смущением.

— Прости. Так что ты узнал, сынок? — нетерпеливо спросила старушка, подойдя к сыну и беря его ладони в свои. — Не томи, мы всю ночь глаз не сомкнули, Гермиона пару раз порывалась в министерство, но что толку от её присутствия? Они ясно дали понять, что свидание попросту невозможно.

Гермиона вся обратилась вслух. Ей была жизненно необходима хоть какая-то новость от Тома, что-нибудь, что даст ей надежду на его возвращение.

— Дела обстоят неважно, — не скрывая горькой правды, ответил Гектор и с жалостью посмотрел на племянницу. — Свидания Дюпон действительно запретил ввиду того, что Тома готовят к депортации, все документы собраны, портал почти наготове. Осталось не больше трёх часов. А там, в Англии уж не знаю, как повернётся ситуация.

Роза тут же схватилась за сердце и побледнела. Дядя довёл старушку до гостиной и усадил в удобное кресло, налил воды, и помог сделать глотка два, пока она не стала дышать чуть ровнее. А Гермиона в это время едва ощущала под собой пол, готовая вот-вот упасть в обморок. Что ещё требовалось сделать, если даже дядя с его знакомствами не смог выбить одно единственное свидание? Но она готова была пойти на всё: обойти все инстанции, требовать, просить, да в конце концов, молить о встрече с мужем.

— А ну немедленно прекратили панику! Ещё нахватало до кучи, чтобы вы обе слегли. Я тут поговорил с некой Роше…

— Роше?— оживилась Гермиона. Она знала эту женщину. Роше — единственная, кто оказался вежлив и, как по ней, вменяем среди трёх мракоборцев, явившихся на место преступления. — Я говорила с ней вчера.

— Да, я знаю. Она полагает, в отличие от Дюпона, что для пользы дела, тебя стоит пропустить, эдак, на минут десять к подсудимому. Вдруг обмолвится на счёт реликвий, которые вроде как присвоил себе не по закону.

Гектор смотрел на Гермиону со смущением. Неужели он поверил всему тому, что наговорили эти французские министерские чиновники?

— Это не так! — возмутилась Грейнджер. — Мисс Хепзиба сама отдала их в наследство Тому. Я лично слышала от Изабеллы эти слова. Она негодовала и клялась подставить Тома.

— Успокойся, дорогая, я просто хотел услышать твои мысли по этому поводу, не более того.

— А что с Адрианом? Они нашли виновного или так и продолжают подозревать Тома?

Бабушка всхлипнула при упоминании Адриана, достала из кармана платок и промокнула скатившуюся на щеке слезу. Все они испытывали скорбь от утраты, а Гермиона ещё и жалела, что в последние минуты так и не сказала ему, какой он замечательный, несмотря на все его недостатки и ненависть к её мужу, и как ей жаль, что они потеряли свою едва начавшуюся дружбу.

— С Тома сняты по этому делу все обвинения, — ответил дядя, подтвердив тем самым слова Роше. У Гермионы камень с души спал, ведь одним наказанием стало меньше.

— Некоторые участники бала уверили, что Том и его окружение не покидало залу до самого инцидента, танцевали, вели себя шумно и без каких-либо ссор. Странно всё это. Вчера эльф говорит в полубреду, что напиток предназначен месье Риддлу, сегодня уже иная информация. У Тома интересовались, кто мог желать ему смерти, но он не дал ответов. Знаешь, походит на случай в Англии, что стрясся с этой, как ты говорила, Гермиона? Мисс Хепзибой Смит… Эльф утверждает, что перепутал что-то в напитке. По недосмотру. Мало вериться, конечно, но факт остаётся фактом, сыворотка правды не дала результатов. Домовой эльф выходит, говорит чистую правду.

Она была шокирована этим заявлением. Что же это получается, кто-то желал смерти Хепзибе Смит и Тому, отравил одну, другого пытался… И всё одним способом? Предположим, что смерть старушки Смит была выгодна Изабелле, да и Тому она вполне могла желать смерти, но прежде непременно попыталась бы узнать, где реликвии её тётки, к тому же наверняка ещё раньше заявила бы на него. Тогда получается, что это вовсе не она, тогда кто же?

— Так, — Роза поднялась с кресла, вся из себя бодрая, готовая к наступлению, — надо перекусить, особенно тебе, дорогая. Я позову Соню, пусть накроет что-нибудь на стол. Сынок, ты тоже бы поел чего, бледный, исхудалый какой, Лефевр тебя что, совсем голодом морила?

— Не начинай, — пробубнил Гектор как-то по-мальчишески себе под нос.

— Как знаешь. Я и сама ничего не желаю знать об этой дамочке, — задрав высокомерно нос, отозвалась старушка.

— Я ничего не буду, бабушка, — ком в горло не лез, она знала, наверняка, пока не свидеться с Томом никакое спокойствие, даже относительное ей не видать. — Я должна быть в министерстве, правда, дядя?

— Да. Роше, создала портал для тебя. Очутишься прямиком на месте встречи. Сегодня её смена и она готова сопроводить тебя в министерские камеры.

Гектор поглядел на часы.

— Чуть больше получаса у тебя есть, если хочешь привести себя в порядок. А мне после надо к Анетт, обсудить дела похорон, спросить, нужна ли помощь.

— Я иду с тобой, Гермиона, — заявила Роза нетерпящим возражений тоном.

— Плохая идея, мама. Ты будешь только мешать, да и сама подумай, Гермиона там с тайной миссией, если ещё и ты будешь рядом, любой проходящий может заподозрить неладное, а мы ведь не хотим проблем для очаровательной мисс Роше, так ведь?

— Ну, хорошо. Но я не вытерплю тут в одиночестве и четверть часа. Я с ума сойду от беспокойства.

— Вот и решено. Гермиона, тебе пора собираться, а ты, мама, пойди и накинь что-нибудь потеплее шали — мы отправляемся к Анетт.

В назначенное время Гермиона воспользовалась порталом. Было поздно и многие министерские работники уже собрались по домам, что было на руку Роше.

Оказалась она в подвале, по-другому и не скажешь. Стены каменные, сырые от влажности и пахнет плесенью, кругом темно. Неуютное местечко, но выбирать не приходилось. Пусть её накрыл страх при виде этого логова, она не станет терять самообладание.

— Вы вовремя, — раздалось из темноты. Гермиона вздрогнула от неожиданности, сердце забилось быстрее, но она приказала себе успокоиться. Это была всего лишь Роше. — Идите за мной, — приказала она и, чтобы не расшибиться в этой тьме насмерть женщина пустила искорку света Люмусом. Стало светлее, но не уютнее.

Они шли одна за другой в полном молчании примерно минут десять, пока не остановились возле тяжёлой двери без единого отверстия для ключа. Магия…

Да, так и было, Роше вывела палочкой по замурованному входу замысловатые узоры, что-то нашёптывая при этом, а после указала на дверь головой.

— Иди. Десять минут, как и договаривались.

— Спасибо, — ответила Гермиона своей провожатой, прежде чем войти внутрь камеры.

Внутри было ничем не лучше, чем снаружи. Единственная мебель в камере состояла из железного топчана с прохудившимся матрасом, грязной мойки и не менее отвратительным отхожим местом в виде дырки в каменном полу. Необычно было видеть в столь ужасном месте окно, за которым расцветала весна и играли краски. Издёвка, не иначе.

Том стоял у бьющего светом окна, одет был точно, как она помнит. Костюм на нём превосходно смотревшийся ещё вчера, сегодня выглядел пыльным, поблекшим и изрядно помятым.

Том не оборачивался, что сильно её тревожило. Он не ринулся к ней на встречу, хотя уже знал, что пришла она, а не кто-то иной.

— Том, — окликнула его, но он так и не повернулся.

— Больше не приходи ко мне, — был ей ответ.

— Что?— прошептала она. Не было сил держать расстояние между ними, не хватало терпения и спокойствия, видя его таким отстранённым. Она бросилась к нему, обняла со спины и почувствовала его напряжение. Ему была не в радость их близость. И это испугало её как никогда.

— Обернись, Том! Я хочу видеть тебя. Ты хоть представляешь, сколько я пережила за этот день, как волновалась?

Его эгоизм выжигал всё здравое в её голове. Хотелось рыдать, ударить мужа, ведь он знал, в какой-то момент она поняла, сложила воедино одно с другим. Том знал, что на него объявлена охота и потому сбежал во Францию, не желал возвращаться в Лондон.

— Ты знал, не так ли? — тон её отдавал холодом.

— Знал, — простой ответ и такой безразличный к ней. — Но думал, что умнее.

Она перестала испытывать злость и негодование, только увидев его лицо. Он был изранен: правая бровь рассечена, синюшные отпечатки чьих-то пальцев на шее, кровоподтеки. Её затошнило и не оставалось ничего другого как опустится на корточки, чтобы не испачкать и без того грязный отвратительный пол.

Гермиона задыхалась…

— Кто это сделал? За что? — сквозь позывы рвоты прохрипела она.

— Забудь, это не важно.

Да кто бы смог на её месте забыть такой ужас?

— Сказал: забудь! — он рывком поднял её с колен и пристально глядя в глаза, не щадя её чувств, сказал: — Сейчас ты уйдёшь отсюда, забудешь всё, что видела… И отпустишь меня!

В голове гулко звенело, слова текли в её сознание и пускали корни, укрепляясь в её мыслях.

Не сразу до неё дошло, что Том вытворял в данную минуту с ней. А когда пришло осознание, стало нестерпимо больно от предательства и унижения. Он пользовался своей силой, умением творить волшебство без палочки, использовал против неё.

Она замахнулась и что есть силы, ударила Тома по лицу.

— Ты мне противен, Том, — не сдерживаясь, кричала она. — Да как ты смел, как смел, использовать на мне заклятие внушения?

— Глупая. Если меня посадят, я хочу, чтобы ты была как можно дальше от меня и не искала встреч. Не приходи ко мне. Не возвращайся в Лондон.

— Ты так дорожишь этими старыми вещами, что готов пожертвовать нашими отношениями?

— Я уже всё равно, что приговорён, — со злостью выкрикнул он ей в лицо, больно схватив за плечи, — но без доказательств мне максимум, что светит — два-три года. Ты понимаешь меня? — вновь выкрикнул он. — Разве до тебя не дошло, что следующая на очереди твоя смерть?

Её это не волновало, если ей придётся покинуть Тома, да ещё и добровольно. Нет, решила она, такому не бывать. Но он видел её насквозь.

— Ты знаешь, я приму меры, если ты мне не уступишь по-хорошему.

— Посмотрим, Том, — едко ответила она ему и собралась уходить, но он не дал. Грубо и без особой нежности поцеловал её своими искалеченными губами и прошептал на прощание:

— Ступай, Грейнджер, тебе уже пора.

Он вытолкал её из камеры, насильно заставил покинуть его, просил исчезнуть из его жизни... Гермиона ощущала себя опустошённой и преданной. Возможно Моро была права, ей стоило бежать отсюда, от Тома, как можно дальше, чтобы не чувствовать эту выжигающую всё, что было хорошего у неё с Томом, боль в душе.

Она не могла слышать, да и он не захотел бы этого. Стоя спиной к окну, всё ещё глядя на дверь уже запертую на все оковы, превозмогая боль в теле, он улыбался.

— Я люблю тебя. Как бы ни было, я найду тебя, когда придет время.