В поисках солнца (гет)

У Кайтэнь было два повода огорчаться.

Первый заключался в том, что Руби, прикинув вероятности так и сяк, приняла решение бросить университет и уехать в столицу. Решение это было продиктовано скорее отчаянием, наложившимся на капризную избалованную натуру: Руби не могла незамедлительно получить то, чего ей хотелось, и потому предпочла постановить с самой собой, что ничего ей и не хочется. Тоже мне, велики цацы! Два резвых купчишки да помешанный на боёвке картограф! В столице она наверняка найдёт людей и поинтереснее, и поумнее, и уж они-то оценят её таланты по достоинству, и не будут кривить губы с этими своими псевдоморальными принципами!

Господин Михар был весьма обескуражен столь резкой сменой курса, и про себя подумал, что, должно быть, воспитание детей в число его талантов не входит, и следует, во всяком случае, порадоваться, что ребёнок у него только один. Впрочем, не отобразив недовольства ни на лице, ни в голосе, он спокойно принял решение дочери и сразу же начал в голове выстраивать, с кем бы попробовать её свести в столице, и какой зять в большей степени отвечает его амбициям.

Конечно, вся эта история с соскочившим Тогнаром и неожиданно капризной дочерью, у которой то «не любят», то «сдались они мне!», заставила его с некоторой тревогой смотреть на грядущие матримониальные перспективы. Казавшаяся ранее логичной и серьёзной дочурка удивила неприятно, и Михар дальновидно ожидал продолжения череды связанных с нею неприятностей.

Что касается отношений с Кайтэнь — Руби не то что не подумала о чувствах подруги, а просто посчитала, что другого выхода всё равно нет. Не торчать же ей теперь в этом проклятом университете, где буквально всё напоминает о её досадном поражении! Наталкиваться на вежливого Дерека, который любезен только потому, что обещал её отцу, терпеть игнорирование со стороны Илмарта, который решительно делал вид, что её не существует, сталкиваться порой с бегущим куда-то по делам Райтэном — и знать, что её в эти дела никогда не позовут и не допустят!

Нет, это было бы чересчур, и Руби твёрдо решила, что начнёт теперь новую жизнь, и никогда не совершит прежних ошибок и не почтит своей дружбой людей, не способных оценить красоту и изысканность многоуровневой динамичной интриги.

Отъезд этот все её несостоявшиеся друзья восприняли с большим облегчением — только Кайтэнь по-настоящему страдала, но таила свои чувства внутри, потому что знала, что никто её симпатии к Руби не разделяет.

Вторым обстоятельством, вносившим ещё больше огорчения в её жизнь, стал приближающийся отъезд профессора Линара.

Профессор, как уже отмечалось, был светилом мировой величины. Его смелые опыты и не менее смелые гипотезы интересовали учёных из многих стран — некоторые приезжали ради него в Кармидер, но порою и сам профессор отправлялся к коллегам.

В этом году сразу после сессии он планировал длительное — двухгодичное — турне. Его ждали в университетах Райанци, Ниии и Даркии, в лабораториях Ньона и Либерии, среди колдуний Сира и в храмах Джотанды. Ряд лекций и семинаров, совместных опытов и обмена информацией и идеями — профессор сиял взглядом, лицом и всей фигурой, едва лишь речь заходила об этой поездке.

Кайтэнь не могла его сопровождать по самой дурацкой на свете причине: она была благородной девицей, а таковым, как известно, не допускается путешествовать в компании мужчины, не являющегося родственником.

Это было ужасно несправедливо, и Кайтэнь, не задумываясь, пожертвовала бы своей репутацией, если бы речь шла лишь о ней; но пятно от такого скандала легло бы и на её обожаемого профессора!

Впрочем, Тэнь была не из тех леди, кто сдаётся легко. В голове её уже зрел новый авантюрный план: ей думалось, что она могла бы остричь волосы, перетянуть грудь и изобразить студента-ассистента. План этот, чем дальше, тем больше казался ей разумным и жизнеспособным, но подойти с этим предложением к профессору она боялась — он ведь и словом не заикался, что хотел бы видеть её в этой поездке, поэтому она полагала, что навязывается ему, и оттого молчала.

Профессор же даже не заикался, потому что, во-первых, не додумался до идеи с переодеванием в мужчину, а во-вторых, считал, что молодой, перспективной, умной женщине найдётся, чем заняться в Кармидере и без своего занудного научного руководителя.

Это соображение, однако, приводило профессора в уныние и даже ложилось неприятной тенью на предвкушение поездки: он был совершенно уверен, что по возвращении найдёт Кайтэнь уже замужней дамой.

Чем ближе к сессии — и, соответственно, к отъезду, — подходило время, тем мрачнее становились они оба.

Однажды на ужине у Тогнаров мрачность эта достигла таких глубин, что её заметил даже Райтэн.

— Гляжу, твоя поездка тебя уже не радует? — с большим удивлением спросил он у профессора, который вроде ещё недавно весь горел предвкушением, а сегодня лишь вяло отметил, что ему не до того, и все мысли его заняты сессией.

— Я давно её жду! — возмутился профессор и весьма кисло добавил: — Радует, конечно.

Райтэн бросил удивлённый взгляд на Олив — мол, ты это видела? — но она лишь повела плечами — мол, я его совсем не знаю. Тогда Райтэн перевёл уже немного возмущённый взгляд на Дерека: что тут, вообще, творится?!

Дерек, который весь был мыслями в очередном михаровском проекте, несколько упустил суть драмы, но уловил тему разговора, поэтому решил оживить дело вопросом:

— А Тэнь тоже едет?

Тётушка так воодушевилась, что аж хлопнула ладонью по столу — слепота собственной племянницы была предметом её горячего огорчения. Жест этот, впрочем, приняли за осуждение, и Кайтэнь быстро, оправдывающимся тоном, ответила:

— Мне нельзя, это неприлично.

Однако на профессора она взглянула с такой надеждой, будто ждала, что он заявит, что ему нет никаких дел до приличий. Тот её надежд не оправдал, и, смутившись, уткнулся взглядом в тарелку.

Тётушка посмотрела на Кайтэнь почти что с негодованием.

Осознав, что помощи ждать неоткуда, Тэнь решила попробовать претворить в жизнь свой гениальный план.

— Но я бы могла переодеться мужчиной!.. — предприимчиво начала она.

Райтэн поперхнулся от неожиданности.

Тётушка простонала что-то невразумительное и спрятала лицо в ладонях.

Профессор уставился на Кайтэнь во все глаза, как будто впервые её видел. Предложение явно его заинтересовало.

Дерек машинально поискал глазами Руби, чтобы обменяться с ней взглядами на тему: «Ну до чего же они идиоты!» — не нашёл, поморщился, и переадресовал этот взгляд Илмарту, который, впрочем, тоже понял его правильно и закатил глаза.

— Переодеться... мужчиной?! — опомнился Райтэн, вскакивая.

Его почти сразу утянула обратно вниз Олив, рассматривающая противоположный край стола с большим скепсисом.

— Тогда все приличия будут соблюдены! — горячо принялась защищать свою идею Тэнь. — У меня получится, правда! Я ничем себя не скомпрометирую, обещаю!

Бушующий негодованием Райтэн перевёл тяжёлый взгляд на профессора. Тот подумал, что друг решил, что он желает посягнуть на честь его сестры, поэтому столь же быстро вмешался в разговор:

— Я гарантирую госпоже Тогнар полную неприкосновенность и совершенное инкогнито!

Идея поехать в своё путешествие с Тэнь несказанно его воодушевила.

Тётушка простонала ещё что-то, столь же маловразумительное, что и раньше, но там явно проскальзывала какая-то мысль про отсутствие у присутствующих мозгов.

За столом воцарилась тишина.

Тэнь и профессор в надежде смотрели на Райтэна — только бы разрешил!

Дерек, подперев подбородок рукой, разглядывал потолок и размышлял о том, что в некоторых ситуациях даже самые изысканные интриги бессильны.

Илмарт с большим интересом разглядывал Райтэна: тот пятнами краснел и катал желваки по лицу, явно удерживая внутри себя яркий и страстный монолог. От проговаривания внутри себя этого монолога его отвлекла Олив. Чуть наклонившись к нему, она тихо — но из-за всеобщего молчания слышно было всем — спросила:

— Как думаешь, мы выглядели такими же идиотами?

Дерек и Илмарт синхронно хмыкнули.

Райтэн явно сбился с мысли, успокоился, поглядел на Олив с лёгкой укоризной, а после, глядя куда-то в стену сильно над головой тётушки, вопросил у воздуха:

— Напомните мне, уважаемые гении химической науки, а по какой причине вы не можете просто пожениться?

— Меня тоже интересует этот вопрос! — незамедлительно подхватила тётушка.

— Тэ-эн, — с укором протянул Дерек, пеняя другу за прямолинейность.

Кайтэнь, мучительно покраснев, неожиданно обнаружила что-то невозможно увлекательное на дне своего бокала.

Профессор, покраснев чуть менее мучительно, пробормотал что-то невразумительное о разнице их социальных положений и о том, что он отнюдь не претендует и вполне понимает, что не может составить достойную пару...

На памяти присутствующих красноречивый обычно профессор впервые путался в словах и запинался, как студент-первокурсник, не выучивший билет. Это явление вызвало всеобщее недоумение, и его долго не прерывали просто потому, что не могли сообразить, о чём он говорит.

Наконец, Дерек выразительно откашлялся, привлекая внимание Райтэна к тому факту, что, даже если у твоего друга в какой-то момент и отказали мозги, это ещё не повод заставлять его так мучиться.

Верно поймав намёк, Райтэн резко оборвал жалкий поток из обломков фраз:

— Сэн. Это, конечно, чисто ваше дело... — тут он замялся, не зная, как сформулировать мысль, но ему на помощь резво пришла тётушка:

— Но мы были бы весьма рады такому зятю!

— Да! — с облегчением подтвердил Райтэн, радуясь, что сентиментальную часть высказал кто-то другой.

И Кайтэнь, и профессор — оба так смутились, что не глядели ни друг на друга, ни на кого. Обоим им показалось весьма страшно, что о деле, о котором они себе и мечтать не разрешали, говорят так просто, за столом, как о чём-то обыденном и простом.

Для них их чувства не были ни обыденными, ни простыми, и обсуждать их так было, решительно, невозможно.

Первым суть проблемы уловил Дерек — он тоже не понимал способности Райтэна вытаскивать правду такого рода наружу так бесцеремонно.

— Ну, это точно не разговор для большой компании! — весело заявил он и быстро перевёл тему: — Как вы считаете, лето в этом году будет солнечным?

Райтэн усмехнулся краешком губ и обратил весёлый взгляд на сестру. Та пробормотала, не рассчитывая, что её услышат:

— Хотелось бы, чтоб так...

Профессор, впрочем, сидел слишком близко, чтобы не услышать; бросив на неё нерешительный взгляд, подхватил тему:

— Кто ж отказался бы от солнечных деньков?

Тётушка улыбнулась расслабленно и довольно.

— По всем приметам, — важно подняла палец она, — будет весьма солнечно!