В поисках солнца (гет)

Дерек решил перетащить всех в кабинет по нескольким соображениям. Во-первых, неудобно вести серьёзные разговоры, рассевшись вокруг обеденного стола — да и не хотелось бы, чтобы в ходе бурных дебатов пострадала посуда. Во-вторых, перемещение в пространстве требовало времени, а время давало возможность поостыть самым горячим участникам ссоры. Ну и, наконец, в кабинете Райтэн мог выступать как старший — фактически как глава семьи, поскольку отца-то здесь не было, — в отличие от столовой, где все вроде как находятся на равных.

Последний нюанс Райтэн, очевидно, и уловил, потому что в кабинете он незамедлительно устроился за рабочим столом, лицом к входу.

Илмарт и Олив встали рядом у окна, в тени книжного шкафа.

Дерек, сложив руки на груди, подпёр поясницей стену за плечом Райтэна.

Тэнь, задрав подбородок, решительно встала в самом центре кабинета — Руби осталась за нею, чуть справа.

Некоторое время стояла тишина: брат и сестра сверлили друг друга недовольными взглядами.

— Итак, — наконец, перешёл к делу Райтэн, складывая ладони перед собой домиком в совершенно отцовском жесте, — Тэнь, теперь коротко и по существу: что ты от меня хочешь?

Та покраснела от возмущения — скорее от того, что осознала, как из позиции обвинителя и обличителя её аккуратно перевели в позицию младшего члена семьи, — но сформулировать свои требования чётко ей оказалось непросто.

— Я хочу, чтобы ты перестал обижать Руби! — наконец, определилась с позицией она, нарисовав на лице самое непримиримое выражение.

Райтэн вежливо приподнял брови.

— Руби? — слегка наклонил он голову, чтобы заглянуть за сестру. — Чем я тебя обижаю?

Если у той и был наготове ответ, озвучить она его не успела, потому что возмущённая Тэнь ринулась вперёд. Упёршись на стол руками, она нависла по направлению к Райтэну и заявила:

— Ты сам знаешь!

Тот отклонился на спинку стула и спокойно ответил:

— Не имею ни малейшего представления, о чём ты.

Лицо Тэнь совершенно переменилось; она явно собиралась высказать что-то горячее, но вдруг её прервала Руби. Подойдя к столу, она тронула подругу за плечо и тихо сказала:

— Не надо, Тэнь. Я не хочу, чтобы ты ссорилась с братом из-за меня.

Обернувшись, та пронзила её недовольным взглядом, но не возразила. Напоследок посмотрев на Райтэна весьма грозно, Тэнь независимо хмыкнула, поправила себе волосы резким жестом и отступила на пару шагов назад, оставляя Руби на линии фронта.

Демонстрируемая до этого кротость и мирность слетели с Руби. Она, чуть ссутулившись и слегка согнув руки в локтях, с непримиримо твёрдым выражением лица высказала сдержанный и полный достоинства монолог, суть которого сводилась к «да, я добровольно участвовала в интриге отца, но теперь, узнав вас ближе, оказалась в ловушке этой интриги, потому что уже не могу ничего изменить, и совершенно не знаю, что мне теперь с этим делать».

Получилось весьма проникновенно и искренне.

Дерек не поверил, потому что в деле была задействована Тэнь, а это виделось слишком очевидным способом давления на Райтэна.

Илмарт не поверил, потому что Руби была в этот момент совершенно не похожа на себя и слишком многое позаимствовала из манеры Олив: в голосе звучали её интонации, выражение лица было чисто оливским, да и непривычно для Руби растрёпанная коса создавала некоторое внешнее сходство. Всё это в целом настолько не вписывалось в обычную манеру Руби, что Илмарт однозначно сделал вывод, что они имеют дело с тщательно спланированным спектаклем.

Олив не поверила просто потому, что презирала Руби.

Райтэн поверил. Бросив быстрый взгляд на сестру, он заметил её напряжённое выражение лица: Тэнь глубоко переживала за подругу, а Райтэн не мог не переживать за Тэнь.

На его лице отобразилось сочувствие; уловив, что дело склоняется в её пользу, Руби поникла, осторожно опустилась на стул для посетителей и, глядя в столешницу, тихо попросила:

— Просто отпустите меня. Я... не могу так. Это невыносимо, — опершись локтем на стол, она устало потёрла ладонью лоб, потом, бросив на Райтэна молящий взгляд, проговорила, запинаясь: — Пожалуйста, давай оформим развод.

На этом месте Дерек и Илмарт окончательно убедились, что имеют дело с выверенной игрой: было совершенно очевидно, что Райтэн не может просто дать Руби развод, потому что её отец воспримет такой ход как прямое оскорбление.

Конечно, факт брака пока так и не стал достоянием общественности, и сам-то брак оставался фиктивным, но было достаточно и того, что господин Михар о нём знал — а значит, не оставил бы без последствий его расторжение.

Илмарт и Дерек переглянулись и чуть кивнули друг другу. Илмарт тронул Олив за локоть и указал ей глазами на Тэнь — та после слов о разводе аж подскочила от возмущения и явно планировала вступиться за подругу. Верно оценив ситуацию, Олив бесшумно скользнула в сторону Тэнь и аккуратно отвела её в сторону.

— Дай им разобраться самим, — шепнула она ей.

Тэнь подняла на неё полный боли взгляд — она переживала и за подругу, и за Райтэна. Олив вздохнула и обняла её, продолжила на ухо:

— Твой брат очень умный человек, он справится.

Вздохнув согласно, Тэнь кивнула.

Между тем, очень умный человек успел взвесить внутри себя возможные последствия такого шага, как развод, и осознать, что это может завести в открытый конфликт с Михаром — а таковой непременно утянет за Райтэном всю его семью, чего он никак допустить не мог.

— Руби... — мягко начал он, потирая лоб усталым движением. — Боюсь, развод нам в ближайшее время никак не светит...

По тому, с какой осторожностью и мягкостью он говорил, Дерек осознал, что друг на спектакль купился и, того и гляди, пойдёт на поводу у этой интриги и попрёт в благородные попытки наладить отношения.

Сделав шаг вперёд и предупреждающе сжав плечо Райтэна, Дерек прямо взглянул на Руби и вступил в игру с категоричным предложением:

— Но мы можем организовать тебе побег.

В кабинете повисла напряжённая тишина.

Они, конечно, не могли устроить Руби побег по той же причине, по которой не могли дать развод: её отец и его очевидно в крайней степени враждебные реакции на подобные фортели.

Однако Райтэн по самому факту этого предложения понял, что Дерек ведёт какую-то игру, а значит, у Дерека есть какие-то железные основания сомневаться в искренности Руби.

Илмарт не только осознал факт игры, но и увидел общее направление, поэтому кивнул с одобрением.

Олив, наблюдавшая за Райтэном, заметила, как он тревожно и быстро взглянул на сестру — проследив за этим взглядом, Олив обнаружила, что подскочившая Тэнь явно готова выступить против варианта с побегом. Взяв Тэнь за руку, Олив принялась что-то тихо ей втолковывать, успокаивая.

Руби же попросту замерла, лихорадочно просчитывая вероятности. Она была абсолютно уверена, что вариант с побегом ей не предложат из опасений перед конфликтом с её отцом — и теперь не знала, как реагировать.

Попросту отклонить предложение — всё равно, что признаться в лицемерии, ведь она сама только что просила отпустить её и помочь выйти из игры.

Принять предложение и сдать отцу, чтобы тот побег предотвратил, — всё равно, что признаться, что она играет на стороне отца.

Принять предложение и ничего не сказать отцу — значит, придётся бежать, что ломает ей всю игру.

Она не успела просчитать все вероятности, потому что, помолчав несколько секунд, Дерек с издевательской насмешкой в голосе добавил:

— Побег с имитацией твоей смерти, конечно. Чтобы отец не искал.

Руби вскинула на него изумлённые глаза: план стал выглядеть запредельно самоубийственным. Ведь, если отец поверит, что она погибла в ходе побега, организованного супругом, — даже разбираться не станет, попросту уничтожит всех хотя бы отдалённо причастных.

Лицо Дерека выглядело непривычно жёстким; на нём не было и тени привычной солнечной лёгкости, напротив, в бороде пряталась холодная, злая усмешка.

И по этому непривычному, хищному выражению его лица Руби поняла: он догадался. Догадался, что она сейчас играет, и непринуждённо достроил к её интриге ещё один уровень: свой. Притворился, что поверил в её игру, и выдал провокацию, на которую в рамках затеянной ею игры она может отреагировать лишь одним образом.

Если исходить из данных ею самой вводных — что они все стали ей дороги — то она не может принять предложение, которое столь очевидно подставит их под гнев отца. У неё в рамках выбранной линии есть один путь: отклонить это предложение и принять тот статус-кво, который они имели на данный момент.

— Но ведь отец... этого просто так не оставит... — непослушными губами проговорила Руби, лихорадочно придумывая, как выпутаться из собственной интриги, которая неожиданно сыграла против неё же.

— О! — насмешливо отреагировал Дерек. — Мы справимся, не переживай.

— Твой отец тоже не бессмертен, — неожиданно вмешался от окна Илмарт.

Руби резко повернулась к нему.

Сложив руки на груди, Илмарт смотрел на неё прямо и спокойно. Он выглядел как человек, готовый реализовать свои угрозы, — и Руби невольно дрогнула, вспомнив, как его рука сжималась на её горле.

Ей сделалось страшно; и от того, что он мог бы и впрямь предпринять попытку убить её отца и преуспеть в этом, и от того, что в ходе такой попытки он, скорее всего, умер бы сам, и что, возможно, такая попытка вылилась бы и в смерти всех присутствующих — и Райтэна, и Тэнь, и Дерека. А Руби, с одной стороны, конечно, играла прямо сейчас, делая ставку на этом «вы мне стали дороги», но, с другой, строила эту игру на реальных основаниях, потому что все они — кроме Олив — действительно были ей дороги.

— Такие вещи не стоит произносить вслух, — тихо отметила Руби, лихорадочно взвешивая, какова вероятность того, что они действительно решатся на покушение.

— Отчего же? — мягко переспросил Илмарт, разомкнул руки и сделал несколько неспешных шагов к столу. — Я в кругу друзей, и никто из присутствующих не передаст моих слов дальше, ведь так?

Он смотрел на Руби прямо и насмешливо, и Руби поняла, что он тоже видит её игру насквозь, и тоже достраивает свои уровни к её интриге: не так, как Дерек, который попросту загнал её в угол, вынуждая принять статус-кво, а иначе, провоцируя с целью оценить.

Руби могла бы передать его угрозу отцу, и это, скорее всего, закончилось бы для Илмарта плачевно: его бы попросту тихо убрали. И это лишило бы и Руби, и её отца возможности наладить когда-либо контакт с Тогнарами.

Возможно, оценив перспективы, отец отказался бы от убийства, но выслал бы строгое предупреждение — что однозначно свидетельствовало бы в пользу того, что Руби с ним в сговоре.

Итак, она не могла передать его слова отцу, не разрушив всю игру; и уже самим тем, что она будет молчать, она свидетельствовала, что ведёт эту игру.

И тут с Руби случилось то, чего не случалось с нею никогда раньше, — она запуталась.

В просчёте своих вероятностей она безнадёжно запуталась, потому что перестала понимать уровень игры.

Она не смогла просчитать, что ей следует теперь сделать: принять предложение о побеге — или отклонить, проглотить угрозу отцу — или возмутиться, сказать, что любит отца. — или откреститься от него. Ей теперь казалось, что на любом из путей, что она выберет, она проиграет, потому что противники её разыгрывают ситуацию на уровнях, ей недоступных. И тогда она решила попробовать выкрутиться чисто женским способом.

Бросив беспомощный взгляд на Райтэна, она тихо призналась:

— Я не знаю. Я запуталась. Я уже ничего не понимаю, — хлопнула она ресницами и прибавила слёз в голос, затем попросила: — Пожалуйста, скажи, что мне теперь делать? Тэн, пожалуйста!

Райтэн так и не понял, с чего Дерек и Илмарт решили, что Руби неискренна, но решил довериться друзьям — потому что полагал, что их опыт в интригах помогает им видеть то, что незаметно ему. Поэтому на эти мольбы он ответил вполне невозмутимо:

— А зачем что-то делать, Руби? Ты хотела получить образование — учись. Не вижу смысла что-то менять.

— Или у твоего отца иные планы? — неожиданно вмешался в дело Дерек.

Руби перевела на него взгляд.

У отца, определённо, были иные планы, включавшие их переезд в столицу. Но предложить этот переезд должен был Райтэн — чтобы помочь измученной Руби наладить отношения с отцом.

Теперь же, очевидно, о таком варианте развития событий можно было забыть.

— Мы смогли бы предложить тебе лучшее решение, — невозмутимо добавил Илмарт, обходя стол и вставая по другую сторону от Райтэна, — если бы ты нам рассказала, в чём именно заключался план твоего отца.

Руби нервно сглотнула. Она по-прежнему не могла разобраться в вероятностях, поэтому решила вступить на зыбкий путь высказывания вполне себе правдивых утверждений.

— Я у отца единственный ребёнок, — тихо заметила она. — И, поскольку я женщина, он посчитал, что придать политических сил мне сможет только выгодный брак. И мне, и ему, и... внукам, соответственно, — высказала она вещь вполне очевидную.

— То есть, — с явным скепсисом в голосе уточнил Дерек, — предполагалось, что Тэн станет политически активной единицей?

Райтэн выразительно отобразил лицом ужас: такие перспективы его, однозначно, не манили.

— Возможно, — уклончиво повела плечом Руби. — Или он всё же рассчитывал сделать ставку на внуков.

Олив тихо и презрительно фыркнула.

— И что он станет делать, когда выяснится, что внуков он не дождётся? — раздражённо уточнил Райтэн, который уже совершенно не рассматривал возможность осуществления этого брака в полной мере.

Руби покачала головой — мол, не знаю, — но её возможный ответ оборвал насмешливый голос раздражённой Олив:

— Как — что, Тогнар? Принесут тебе в подоле и заставят узаконить, что ж ещё!

Руби возмущённо вскочила — хотя, признаться, именно такой вариант бы отец и реализовал при таком раскладе. Илмарт демонстративно похлопал в ладоши, отдавая данное то ли актёрским талантам Руби, то ли острому уму Олив, то ли уровню игры господина Михара.

— Давайте все просто свалим в Даркию, а? — устало откинувшись на спинку стула, предложил в потолок Райтэн. Его вся эта подковёрная возня уже выморозила так, что он даже подумывал, не обойтись ли, наконец, простой дуэлью.

— Хорошо хоть не в пираты, — досадливо буркнул Дерек. Его раздражал высокий уровень противника, с которым было тяжело — и даже скорее невозможно — играть на равных, и приходилось встраиваться в его игру и разрушать её исподтишка.

— Главное — чтоб не в Мариан, — добавил Илмарт. Ему, в целом, было всё равно, оставаться ли здесь, ехать ли в столицу или вообще в очередной раз менять страну.

— Я за любой кипеж! — примиряюще подняла руки Олив. Она была готова вступить в любую игру, лишь бы на стороне друзей.

— Да что, вообще, происходит! — не выдержала Тэнь, которая совершенно перестала понимать разговор.

На секундочку сощурившись, Руби, наконец, определилась со стратегией, и, со слезами в голосе всплеснув руками, воскликнула:

— Да просто вы все меня ненавидите! — и выбежала из кабинета.