Отравленное яблоко (гет)

В Париже, городе мирового значения, происходило много интересного. Сам город делился на двадцать муниципальных округов, которые спиралью расходились от центра, напоминая раковину улитки: первый находился в самом центре, а двадцатый — у внешней границы. Знаменитая река Сена делила Париж пополам и омывала в самом его сердце два острова, которые считались туристической Меккой.

Остров Сите был колыбелью парижской цивилизации — именно здесь римляне разбили свои лагеря в середине первого столетия до нашей эры. Остров был богат роскошными средневековыми памятниками: здесь можно было посмотреть на Собор Парижской Богоматери, капеллу Сент-Шапель, замок Консьержери и просто любоваться во время прогулки на сохранившиеся старинные особняки.

Поместье Делакуров, располагавшееся на острове Сите и представляющее собой ухоженное трехэтажное здание в готическом стиле, было семейной резиденцией рода Делакур с пятнадцатого века. Ныне этим поместьем владели месье Гюстав Делакур и его жена мадам Аполлин. Их младшая дочь Габриэль, вчерашняя выпускница Шармбатона, помогала отцу с семейным делом — аптекарской сетью Делакуров. Старший сын Алексис, однако, не питал страсти к аптекарскому делу, а работал в Министерстве магии Франции младшим заместителем министра. В поместье проживали не только Делакуры — в восточном крыле здания уютно устроились Гермиона и Эдриан Грейнджер, мать и сын. Камин в этом крыле специально подключили к каминной сети, чтобы главный ликвидатор заклятий могла перемещаться из своего дома в отделение Гринготтса, которое находилось на аллее Ле Аль, этаком аналоге Косой аллеи во Франции.

Уставшая от неоднократного посещения хранилища Малфоев в глубоком подземелье Гермиона вернулась домой к шести часам. Она не могла дождаться обещанного сыну ужина в магловском ресторане «Бугенвиль» на Банковской улице. Гермиона еле держалась на ногах, но не хотела отменять планы, потому что знала что Эдриан очень ждал повода выйти в город.

Ресторанам волшебников Гермиона предпочитала магловские. Их меню было более разнообразным, а ещё можно было избежать встречи с разношерстной компанией из вампиров, ведьм и оборотней. Однако это была не единственная причина. Большинство волшебников относились к маглам с презрением, словно те были низшими существами. Даже Гермиону, которая считалась не по годам умной волшебницей, называли грязнокровкой, поэтому она хотела воспитать Эдриана иначе, чтобы он уважал маглов и их образ жизни. В её понимании это был единственный способ вырастить сына вопреки тому, что он унаследовал с кровью отца.

Гермиона сняла туфли и, растерев уставшие ноги, на цыпочках прокралась в спальню. Вечера Эдриан всегда проводил в их крыле, терпеливо ожидая возвращения матери. Как она и думала, он сидел за её письменным столом и что-то рисовал на листе бумаги.

Гермиона беззвучно прошла вглубь комнаты и сгребла сидящего к ней спиной сына в объятия.

— Как мой зайка сегодня? — спросила она, рассмеявшись тому, как Эдриан взвизгнул от неожиданности.

— Mama! Je déteste quand tu fais ça pour moi! ⁽¹⁾ — прокричал он на французском, колотя кулачками по её груди.

— Никакого французского при маме, Эдриан, — погрозила пальцем Гермиона. — Не забывай: твой родной язык — английский. — Она усадила сына на стол и строго наказала: — Ты будешь говорить со мной только по-английски.

— Mais je suis né en France! ⁽²⁾ — возразил Эдриан, звонко хлопнув по столешнице. Он надул губы. — Et il est plus facile de parler. ⁽³⁾

— Эдриан, не спорь. Зайка будет говорить с мамой только на английском, хорошо? — мягко проговорила она, заметив, как Эдриан погрустнел. — А сейчас давай собираться, поужинаем в городе.

— Мы идем гулять? — глаза Эдриана загорелись, и он наконец перешёл на английский. — Я думал, ты забыла.

— Мама не забывает обещания, которые даёт своему мальчишке-зайчишке. — Гермиона наклонилась к сыну. — Поцелуешь маму? — Она игриво захлопала ресницами, безмолвно намекая, чтобы он поторопился.

Эдриан тут же влажно чмокнул её в щеку. Гермиона улыбнулась и поцеловала сына в ответ. Этот мальчик был лучиком надежды в беспросветном мраке её жизни.

— Что хочешь надеть сегодня? — спросила она, нежно улыбнувшись.

— Майку, которую подарила бабушка Аполлин! — ответил Эдриан с энтузиазмом. — Жёлтую в черную полоску.

— Пуффендуйскую? — уточнила Гермиона.

Для ребенка, который родился и вырос во Франции, Эдриан достаточно много знал о Хогвартсе. Гермиона объяснила ему простым языком, что когда-то давно жила в Англии и училась в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мальчик воспринял её рассказ как должное, будто у всех мамы жили в Англии и переехали во Францию, и, будучи любопытным парнишкой, очень заинтересовался её старой школой. Гермиона купила ему иллюстрированную книгу о Хогвартсе и перед сном рассказывала о замке. Однако она даже не заикалась при Эдриане о своём прошлом или старых друзьях, Гарри и Роне.

— Да, пуффендуйскую, — повторил Эдриан. — Она мне очень нравится!

— Вот так сюрприз! — фыркнула Гермиона, покачав головой. Она сбросила с плеч рабочую мантию, распустила волосы и направилась к стенному шкафу.

— Мама, пусть дедушка в следующий раз купит мне майку Слизерина. — Эдриан задумчиво постучал пальцем по подбородку, снова усевшись на стол. — Серебристо-зеленую! — Он возбужденно хлопнул в ладоши. — У меня две гриффиндорских. Бабушка подарила майку факультета Пуффендуй. Ты купила мне Когтевран. Теперь я хочу слизеринскую.

Гермиона замерла на полпути к шкафу. Она медленно повернулась к сыну и увидела в его невинных глазах блеск предвкушения. Эдриан не знал об ужасах прошлого, которые не давали его матери покоя. Она не могла упрекать его за то, то он попросил зелёную футболку.

— Уверен? — Гермиона нахмурилась, изображая раздумья. — Мне вот кажется, что такому элегантному молодому человеку не пойдёт зелёный.

Гермиона специально назвала его именно так. Пусть Эдриану не было даже шести, ему, как и любому мальчику его возраста, нравилось считать себя мужчиной.

— Как насчёт оранжевого? Думаю, тебе пойдёт.

— Оранжевый? — с минуту Эдриан молча обдумывал предложение, а затем кивнул. — Хорошо, — протянул он.

Гермиона вздохнула с облегчением.

— А теперь расскажи маме, чем ты сегодня занимался. — Она продолжила путь к шкафу в гораздо более приподнятом настроении.

— Мы с бабшкой Аполлин позавтракали. — Эдриан стал вспоминать свой день, загибая пальцы. — Потом я играл с Луи. А потом тётя Габи пришла из магазина. Мы с ней выучили несколько новых букв… а после обеда я спал. Потом проснулся и сел рисовать, — заключил он, взмахнув рукой. — А теперь ты мне скажи: ты сегодня нашла сокровища?

Гермиона решила не отвечать. Правило «никогда не врать Эдриану» было для нее нерушимым. Целый день она провела в хранилище Малфоев, расколдовывая проклятые предметы, и не хотела, чтобы Эдриан знал об этом, а уж тем более задавал вопросы о владельцах ячейки. Гермиона решила отвлечь сына историей о Хагриде и драконьем яйце, и мальчик увлечённо слушал, пока она переодевала его в любимую пуффендуйскую футболку.

— Мама, а мы можем поехать в Хогвартс? — спросил Эдриан, когда Гермиона закончила его одевать. — Я хочу встретиться с Хагридом. Я люблю животных, и он любит животных. Мы подружимся.

Гермиона вздохнула. Шесть лет прошло с тех пор, как она последний раз была в Хогвартсе. Она очень скучала по школе и хотела бы поехать туда с Эдрианом, повидать свою семью и друзей, но это было совершенно невозможно.

Изгнав из сознания неприятные мысли, она разгладила воротник футболки Эдриана, который всё ещё ждал её ответа.

— Зайка, почему бы тебе не похвалиться обновкой бабушке Аполлин, пока мама будет одеваться? — ободряюще предложила Гермиона.

— Хорошо, — протянул Эдриан, слезая со стола и бегом покидая комнату. Гермиона печально вздохнула. Ей бы очень хотелось ответить правдой на вопрос сына.

* * *

Гермиона, Эдриан и Габриэль отлично провели время за ужином в Бугенвиле, наслаждаясь вкусной едой и продуманным интерьером. Они вернулись домой к половине десятого.

Гермиона решила лечь пораньше. Она смертельно устала, и завтра ей снова предстояло провести весь день в хранилище Малфоев. Для этого не помешало бы выспаться. К тому же Клоди уже заметила, что Гермиона недосыпает, а привлекать к этому ещё больше внимания не хотелось.

Эдриан же всё ещё был бодр, впечатлённый вылазкой в город. Когда Гермиона переодела его в пижаму и переоделась сама, он взял со стола лист бумаги с рисунком и подошёл к матери.

— Мама, смотри! — Он протянул ей рисунок. — Сегодня нарисовал, — он лучезарно улыбнулся.

Гермиона гордилась талантом сына к рисованию — сама она таковым не отличалась. Мальчик отлично владел красками и то и дело удивлял её новыми шедеврами.

Ущипнув Эдриана за румяную щёку, она взяла рисунок и взглянула на него. Картина была живописная: перед сказочным домиком, взявшись за руки, стояли мужчина, женщина и мальчик.

— Эдриан, а что ты нарисовал? — спросила она, нахмурившись. Неведомое чувство подсказывало Гермионе, что она уже знает, что изображено на рисунке.

Эдриан забрался к Гермионе на кровать и взял из её рук рисунок.

— Я нарисовал наш дом, мама, — объяснил он. — Это я. — Он указал на ребенка. — Это ты. — Он перевел палец в сторону женщины. — А это мой папа, — улыбнулся он, глядя на мужчину.

Ход времени остановился для Гермионы. Эдриан нарисовал своего отца! Отца?..

— Эдриан, милый, — она слабо улыбнулась. — Почему ты нарисовал отца?

Ей хотелось плакать.

— Потому что он у меня есть, — не задумываясь, ответил Эдриан.

Гермиона сглотнула.

— С чего ты взял? — спросила она, страшась услышать ответ.

Впрочем, удивляться было нечему. Эдриан, как и его мать, был умным ребенком и быстро рос, каждый день наблюдая за окружающим миром и узнавая что-то новое.

— Мама, Луи сказал мне, что у всех есть папы. Дедушка Густав — папа тёти Габи и дяди Алексиса, — терпеливо объяснил он Гермионе. — Значит, и у меня есть папа, — улыбнулся он.

Гермиона села на кровать. В голове царил хаос, спазм в горле не давал вымолвить ни слова. Она смотрела на ни в чём не повинного сына и видела в нём черты его отца: светлые волосы с серебристым отливом, серые глаза, гладкая бледная кожа, острый подбородок и высокие скулы. Этого мальчика она любила больше жизни, а его отца, Драко Малфоя, ненавидела всем сердцем.

Она смотрела в эти наивные глаза. Серые, совсем как у его отца, и в то же время совершенно другие — слишком живые, слишком честные. Пусть её сын внешне и похож на Драко Малфоя, но в душе он такой же, как и его мать, Гермиона Грейнджер, не терпящая лжи и обмана. Она поклялась защищать Эдриана от всякого зла, но не станет скрывать от него правду. Нет. Её сын вырастет, зная о том, кто его отец.

— Ты хочешь узнать о своём отце, Эдриан? — собравшись с духом, тихо спросила Гермиона.

— Да! — радостно воскликнул малыш, его серые глаза сияли, как две яркие звёздочки.

— Хорошо, я расскажу тебе о нём. — Гермиона говорила спокойно, но сердце в груди отбивало чечётку. — Только сперва ты должен почистить зубки и лечь в постель.

Эдриан кивнул и, спрыгнув с кровати, помчался в ванную.

Когда через несколько минут он забрался обратно в постель, Гермиона погасила лампу и обняла сына. Лунный свет тускло освещал комнату, и Гермиона могла видеть очертания лица Эдриана — он ждал, когда она начнёт.

— Мы с твоим отцом, — тихо заговорила она, — учились в одной школе, в Хогвартсе. Я на Гриффиндоре, а он… на Слизерине.

— Слизерин? — выдохнул Эдриан. — Зелёный Слизерин?

— Да, зайка, зелёный Слизерин, — продолжила Гермиона со всей храбростью, на какую только была способна. — И он меня очень не любил.

— Почему? — удивился Эдриан. Разумеется, он не понимал, как кто-то может не любить его дорогую маму.

— Ну, — Гермиона решила начать с самой сути, — твой отец — чистокровный, а я нет. Он считает, что те, кто не чистокровные, не имеют права быть волшебниками. Из-за этого он… не любил меня.

Гермиона ждала следующего вопроса, который прозвучал уже через секунду.

— Что такое чистокровный, мама? — спросил Эдриан. Гермиона знала, что однажды ей придется объяснить это ему. Почему бы не сегодня?

— Чистокровный — это тот, чьи родители не маглорождённые и не полукровки. Вот я — маглорождённая, потому что мои родители, твои настоящие дедушка и бабушка, не волшебники. Они обычные маглы, — объяснила она и увидела в полутьме, как Эдриан кивнул.

— Но ты, зайка, полукровка, потому что один твой родитель маглорождённый — это я, твоя мама, — Гермиона улыбнулась сыну, — а другой чистокровный — это твой отец. — Она сжала губы, ощущая, как улыбка сползает с её лица при упоминании отца Эдриана. — Получается, что чистокровный — это тот, у кого оба родителя чистокровные.

— То есть… чистокровный… — Эдриан медленно собирал кусочки новой информации воедино, анализируя её, — это тот, у кого в семье нет маглов?

Гермиона в который раз удивилась способности сына к дедукции. Ему ещё не было шести, но умом он определенно превосходил свой возраст. «Разумеется, он ведь мой сын», — с гордостью подумала она.

— Да. Ты прав, мой зайчонок. — Гермиона нежно поцеловала сына в лоб. — Значит, как я уже сказала, твой отец чистокровный, а я маглорождённая…

— И он не любил тебя, — подсказал Эдриан, явно не одобряя это.

— Э-э… да… — Гермиона подошла к самому сложному: как объяснить, что у двух людей, которые не любили друг друга, мог появиться ребёнок. — Твой отец… он встал на сторону плохого волшебника, которого я пыталась победить… мы сражались, и… потом у меня родился ты, — сказала Гермиона, старательно обходя неподходящую для сына информацию. — Потом твой отец женился на чистокровной ведьме, а я приехала во Францию, чтобы растить тебя здесь без него, — заключила она.

С избитым объяснением событий, произошедших более шести лет назад, пришло странное чувство. Гермиона всегда страшилась одной только мысли о разговоре про Драко Малфоя и о том, как был зачат Эдриан. Она знала, что будет гораздо труднее объяснить это сыну, когда он начнёт понимать, откуда берутся дети. Однако сейчас она испытала большое облегчение.

Эдриан долго молчал после того, как Гермиона закончила рассказывать.

— Значит, мой отец плохой? — спросил он на редкость серьёзным тоном.

Сердце у Гермионы ухнуло вниз. Она, конечно же, хотела, чтобы Эдриан думал, что его отец хороший человек. Но сказать ему такое было бы обманом. Она закрыла глаза и крепче обняла сына.

— Он не то чтобы плохой, Эдриан, просто… ему важна чистота крови, — объяснила она, хотя в глубине души знала, что всё во сто крат хуже. — Не грусти о нём. Он наверняка не переживает, — беззаботно сказала она.

— Хорошо, — выдохнул Эдриан. — Мама, а ты сказала ему, что я его сын? — невинно спросил он.

Гермиона застонала про себя. Эдриан задавал слишком сложные вопросы.

— Нет, я не сказала ему о тебе. Он не хочет сына-полукровку, — честно ответила она.

Должно быть, Эдриан почувствовал её скованность. Это было странно для мальчика его возраста — понимать такие сложные эмоции.

— Поэтому ты привезла меня во Францию? Потому что он чистокровный и не любит тебя и меня? — спросил он, крепче обняв её.

— Какой ты у меня умный, зайчонок! — Гермиона поцеловала сына, чувствуя некоторое облегчение.

Утолив своё любопытство, Эдриан вскоре уснул, после чего Гермиона, обнимая сына, тоже погрузилась в беспокойный сон.

1) Мама! Хватит так делать!

Вернуться к тексту

2) Но я здесь родился!

Вернуться к тексту

3) А ещё на нём проще говорить.

Вернуться к тексту