Отравленное яблоко (гет)

— АЙ!

Драко Малфой бездумно бродил по улицам Парижа близ сада Тюильри, как вдруг глухой удар и последовавший за ним вскрик боли привели его в чувство. Вздрогнув, он лихорадочно повертел головой в поисках источника звука и через секунду обнаружил у своих ног маленького мальчика, потирающего глаз.

Чёрт! Драко Малфой, как ты можешь быть таким невнимательным?

Недолго думая, он присел на корточки проверить, не получил ли ребенок серьёзных травм.

— Ты цел, малыш? — с беспокойством спросил он, осматривая его лицо.

Мальчик не ответил, болезненно морщась и продолжая тереть левый глаз.

Драко сглотнул. Чёрт! Неужели он так сильно задел мальчишку?

— Дай мне взглянуть. Дай взглянуть на твой глаз, малыш, — умоляюще сказал он, всеми силами стараясь не допустить в голос тревогу.

Мальчик не отреагировал на его просьбу, по-прежнему держась за глаз.

Драко беспомощно огляделся.

«Где его родители? — отчаянно подумал он. — И почему он не слушает меня?»

И тут до него дошло.

Он пытается заговорить с французским мальчиком посреди заполненной французами улицы, возле самого известного французского парка на... английском.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Испытывая отвращение к своей позе, он поставил одно колено на землю и, наклонившись к мальчику, произнёс на чистейшем французском языке:

— Est-Tu blessé gamin? ⁽¹⁾

Мальчик, к огромному облегчению Драко, на этот раз кивнул, шмыгнув носом, и сильнее схватился за глаз.

По неведомой причине вид этого зрелища тронул сердце Драко. Он осторожно накрыл руку мальчика своей и, убирая её от лица, мягко произнёс:

— Je ne vais pas te faire de mal. Laisse-moi voir. ⁽²⁾

Мальчик послушался и посмотрел на Драко.

У Драко перехватило дыхание.

Широко раскрытые глаза — один красный и слезящийся, другой здоровый — были точно такой же формы и точно такого же цвета, как и его собственные: серые.

По-малфоевски серые.

Но это было далеко не всё. Скользнув взглядом вниз по лицу мальчика, Драко узнал и другие характерные черты Малфоев: безупречно бледная кожа, заострённый нос и подбородок, высокие скулы и губы, созданные для ношения фирменной малфоевской ухмылки.

Драко уставился на мальчика в потрясении, не в силах даже моргнуть.

На нём была красно-белая футболка, синие джинсы и кепка в тон.

Почти не дыша, Драко протянул руку и снял кепку с головы мальчика. Из-под неё выпрыгнули взлохмаченные серебристо-русые кудряшки. Мальчик выглядел совсем как...

— Скорпиус, — прошептал Драко.

— Excusez-moi, Monsieur! Quefaites-vouz? ⁽³⁾

Сердитый женский голос вернул Драко в реальность. Он был настолько поглощён увиденным, что не заметил женщину, стоящую теперь сбоку от мальчика, и когда он поднял глаза, следуя направлению её голоса, то обнаружил взирающее на него сверху молодое рассерженное лицо.

— Pardon? ⁽⁴⁾ — выдавил из себя Драко, не представляя, как по-другому выразить мысли.

Это, казалось, ещё больше разозлило женщину. Она раздула ноздри и прижала мальчика к себе.

— Pourquoi reviewez-vous cet enfant? ⁽⁵⁾ — спросила она Драко смертельно холодным тоном.

Не в состоянии найти подходящие слова, Драко тупо уставился на женщину и мальчика перед собой.

Если бы не вьющиеся волосы, мальчик сошёл бы за миниатюрную копию пяти-шестилетнего Драко. Женщина, напротив, не имела ничего общего с ребёнком: у неё были прямые светло-каштановые волосы, бледное веснушчатое лицо, маленький подбородок, нос пуговкой и глубокие голубые глаза, которые в данный момент грозно блестели.

— Quelest son prénom? ⁽⁶⁾ — услышал Драко свой голос.

Женщина сердито фыркнула, вырвала кепку из рук Драко и надела её на кудрявую голову малыша. Затем посмотрела на Драко и процедила сквозь зубы:

— Ne le touchez pas! ⁽⁷⁾

Драко наблюдал, как она подхватила мальчика на руки и нежно поцеловала его в щеку.

— On s’en va, Adrian! ⁽⁸⁾ — сказала она и бросила напоследок на Драко испепеляющий взгляд, прежде чем развернуться и пойти в сторону входа в сад Тюильри.

Драко застыл на месте, как был, на корточках, провожая взглядом удаляющуюся фигуру женщины с мальчиком-ангелом на руках, и только одно слово билось в его голове: Эдриан! Эдриан! Эдриан!

Затем он моргнул, и женщина с мальчиком исчезли.

Придя в себя, Драко отчаянно втянул носом воздух, будто ожидая поймать их след.

— Скорпиус! Эдриан! Скорпиус! Эдриан! — стал он звать, нервно оглядываясь в поисках каких-либо признаков женщины и ребенка.

Но их нигде не было видно.

— Нет! Нет! Нет! Вернись ко мне, Скорпиус! Вернись к папе! — выкрикнул он, ринувшись в парк за пропавшим сыном.

1) Тебе больно, малыш?

Вернуться к тексту

2) Я не обижу тебя. Позволь мне взглянуть.

Вернуться к тексту

3) Извините, месье! Что вы делаете?

Вернуться к тексту

4) Простите?

Вернуться к тексту

5) Почему вы так смотрите на него?

Вернуться к тексту

6) Как его зовут?

Вернуться к тексту

7) Не прикасайтесь к нему.

Вернуться к тексту

8) Пойдем, Эдриан.

Вернуться к тексту

Замок Гранж-Блено, известный как официальная резиденция семьи Малфой во Франции, был огромным средневековым замком, расположенным в предместье самого богатого и густонаселенного региона Франции, Иль-де-Франс. Здание, датируемое XIV веком и подвергшееся небольшой реконструкции в XVII веке, включало пять круглых башен и часовню. Оно было окружено двумя роскошными садами с тремя крупными фонтанами и небольшим лесом с круглогодично плодоносящими фруктовыми деревьями.

В окрестностях замка было хорошо известно, что Малфои, несмотря на своё богатство и влиятельность, хорошо воспитаны и запросто общаются со своими друзьями и соседями, что было необычно для семьи их статуса. Джулиан Малфой, хозяин замка, получивший образование в странной школе, именуемой Шармбатон, был человеком дружелюбным и покладистым, в отличие от своего отца-британца. Мать Джулиана, леди Одри, не была приверженицей светской жизни, всегда охотно помогала соседям и никогда не отвечала отказом на приглашение заглянуть к ним на чай. Единственная сестра Джулиана, Лилиан, считалась самой красивой девушкой в округе. Аристократические манеры, передавшиеся ей от предков, в сочетании с веселой игривостью, присущей молодому поколению, делали её женщиной-мечтой многих мужчин. В целом семья была приятной компанией для тех, кто хорошо их знал.

Чего не знали соседи-маглы об этих известных и уважаемых людях, так это то, что их род происходил от двух знаменитых семей чистокровных волшебников: французских Шамбрунов и британских Малфоев; благодаря чему они занимали весьма высокое положение во французском волшебном обществе. Обе семьи имели богатое наследие, восходящее к X веку. И хотя репутация британского крыла семьи Малфоев была серьезно подорвана во время Второго Возрождения Лорда Волан-де-Морта, к большой радости французского волшебного сообщества, франко-британские Шамбруны-Малфои не были замечены в каких-либо делах, касающихся Тёмного Лорда. В отличие от британских Малфоев, они не были помешаны на чистоте крови, имели много друзей магловского происхождения и комфортно жили в магловском районе Парижа.

Но даже такой безупречной репутации было недостаточно, чтобы они могли избежать пересудов. Так, например, загадочные обстоятельства, связанные с браком Морфеуса Малфоя и Одри де Шамбрун, по сей день оставались горячей темой обсуждения всякий раз, когда ведьмы из высших слоёв собирались по какому-либо поводу. Британские Малфои не питали большой любви к французам. Тогда зачем Морфеусу Малфою, старшему сыну Абраксаса Малфоя, было жениться на французской чистокровной ведьме, такой как Одри? Дело не в том, что она была недостаточно красива или аристократична для Малфоя, вовсе нет, а в том, что она — француженка. Некоторые предполагали, что Морфеусу не нравились мещанские предрассудки его отца, и он решил навсегда покинуть родительский дом. Другие думали, что он отрёкся от отца из-за своей любви к Одри. Истинная же причина, ввиду отсутствия ответов от соответствующих сторон, была, разумеется, неизвестна.

* * *

Нарцисса Малфой и Одри де Шамбрун-Малфой уютно устроились в гостином зале Грандж-Блено и как раз собирались выпить чашечку вечернего кофе, когда дверь бесцеремонно распахнулась, и в комнату ворвалась Лилиан в состоянии крайнего возбуждения.

— Что такое, Лилиан? — спросила её мать на английском с легким акцентом. Обычно они разговаривали по-французски, но в присутствии английской гостьи это было невежливо.

Лилиан тяжело дышала.

— Кузен... Драко. По-моему, он не в порядке, — ответила она с паническими нотками в голосе. — Я прогуливалась в саду, когда он появился на аппарационной площадке, maman. Он стоял там и плакал! Но как только я собралась спросить его, что случилось, он побежал в замок. Я побежала за ним, и когда догнала его у гостевой комнаты, он захлопнул дверь прямо перед моим лицом. Вот я и поспешила сюда, чтобы сообщить об этом тёте Нарциссе! — она обратила взгляд к матери Драко.

Нарцисса немедленно вскочила на ноги и почти бегом покинула гостиную, Одри и Лилиан отправились следом за ней. Гостевая комната, отведённая Драко, находилась на втором этаже, и, добравшись дотуда, Нарцисса дёрнула дверную ручку, но та не поддалась.

— Драко, мальчик мой! Ты в порядке? — крикнула она сыну через дверь, от всей души надеясь, что он не наложил заглушающие чары.

Ответа не последовало. Драко либо предпочёл игнорировать свою мать, либо к нему просто не доходили звуки.

— Драко! — Нарцисса отчаянно заколотила в дверь. — Драко, пожалуйста, открой! — взмолилась она, чуть ли не плача.

Прошло десять минут, но ни стук, ни крики, ни мольбы Нарциссы не подействовали. Использование различных отпирающих заклинаний тоже не дало никакого эффекта.

— А если он навредит себе, Одри? — ужаснувшись этой мысли, Нарцисса забарабанила в дверь, что было сил. Тем временем Одри вызвала Пегги, старшего домового эльфа, и попросила принести ключи.

Когда просьба была выполнена, Нарцисса с подозрением покосилась на связку ключей в руках Одри.

— Как магловские ключи могут открыть эту треклятую дверь, когда ни одно моё отпирающее заклинание не сработало? — недоверчиво спросила она.

Одри добродушно улыбнулась ей.

— Это не магловские ключи, моя дорогая. Они были изготовлены по особому заказу моего отца в знаменитой лавке «Ключи Клеменсов». Никакие заклинания или чары не могут помешать открыть дверь с их помощью. Они зачарованы таким образом, что только хозяин или хозяйка замка могут их использовать. Так что если ключи попадут в руки злоумышленников, они окажутся не более чем бесполезным куском меди, — пояснила она, подбирая нужный ключ от двери Драко.

Нарциссу это все равно не убедило, и она по-прежнему с недоверием наблюдала, как Одри вставила магловский на вид ключ в замочную скважину и повернула его.

Дверь открылась без единой заминки.

Нарцисса едва ли не ворвалась внутрь, озираясь по сторонам. Это были просторные апартаменты, состоящие из гостиной, кабинета, спальни, ванной комнаты и террасы — всё было погружено в полутьму. Одри взмахнула палочкой, и на потолке зажглась небольшая кованая люстра на дюжину свечей. На первый взгляд все было в порядке, только Драко нигде не было видно.

— Драко! — в отчаянии выкрикнула Нарцисса. — Драко! Мальчик мой! Где ты?

Тут в стену с обратной стороны что-то ударилось и разбилось. Звук раздался из комнаты слева, и все мгновенно бросились туда.

Они нашли Драко в спальне: серебристо-русые волосы взлохмачены, одежда в беспорядке, а на утончённом лице дорожки слёз. Он швырял керамическую статуэтку в стену, затем чинил, невербально призывал обратно и снова швырял.

Нарцисса знала, что лучше не задавать сыну вопросов в таком состоянии: он был зол, подавлен и крайне возбужден. Вместо этого она пересекла комнату и крепко обняла его.

— Всё хорошо, Драко, дорогой! Что бы ни случилось, всё хорошо, — нежно прошептала она ему на ухо. Драко стоял неподвижно, точно каменный, пока мать обнимала его. На минуту повисла тишина, во время которой Нарцисса успокаивающе гладила сына по растрепанным волосам.

— Мама. — Под утешительными прикосновениями Нарциссы Драко выпустил статуэтку из руки, обнял мать и дал волю безудержным рыданиям. — Я видел его, мама... Я видел его, — выговорил он дрожащим голосом.

Нарцисса не стала спрашивать, кого он видел. Она знала: Драко сам расскажет, когда будет готов, и просто продолжала нежно перебирать его волосы.

Спустя несколько минут Драко успокоился.

— Я плачу, как глупый ребенок, — сказал он, утирая глаза рукавом.

— Это нормально, Драко, — заверила его Нарцисса. — Иногда нужно поплакать. — Она разжала объятия и посмотрела на сына глазами, полными слёз. — Драко, пожалуйста, пообещай мне, что никогда больше не запрёшься. Хорошо? Я чуть со страха не умерла, когда не смогла открыть дверь. Спасибо тёте Одри, что у нее были эти зачарованные ключи. Иначе... — Она замолчала и взяла Драко за руку. — Ты единственный, кто у меня есть, Драко. Пожалуйста, пожалей свою бедную мать. Не запирайся больше в комнате и не причиняй себе вреда. Обещай мне. Хорошо? — умоляла она.

Драко молча кивнул, и на лице Нарциссы проступило облегчение.

— Подойди, присядь сюда. — Она подвела сына к ближайшему креслу и жестом предложила сесть. Тем временем Одри, стоявшая с дочерью в тени у двери, наколдовала кубок с водой для своего племянника и по воздуху передала его Нарциссе.

— Вот, дорогой, выпей воды. — Нарцисса протянула кубок Драко. Тот взял его из изящных материных рук, залпом осушил и прочистил горло. Затем по очереди посмотрел на каждого из присутствующих в комнате и глубоко вздохнул, будто готовясь сделать очень неприятное заявление.

— Я... — вдруг осипнув, начал Драко, потом опять прочистил горло и начал снова. — Я видел его сегодня!

— Кого ты видел, дорогой? — спросила Нарцисса осторожно непринужденным тоном.

— Скорпиуса, — прошептал Драко. Его лицо было бледным, но глаза горели, как уголья.

Нарцисса напряглась и обменялась нервными взглядами с Одри.

— Где ты видел его, дорогой? — спросила она, стараясь не выдать голосом встревоженность.

— Возле сада Тюильри, — ответил Драко, откинувшись на спинку кресла.

Нарцисса изобразила нечто похожее на очень натянутую улыбку.

— Драко, я понимаю, ты подавлен… — начала она, но Драко прервал её, подняв руку.

— Мама, я знаю, что ты думаешь. Я знаю. Но я не спятил, и это точно была не галлюцинация!

Нарцисса изо всех сил старалась не показать отчаяния.

— Драко, дорогой, ты же понимаешь, что твое утверждение невозможно, — рассудила она.

Лицо Драко сделалось жёстким.

— Я знаю, мама, но уверяю тебя, я не сумасшедший. Как ты только могла подумать, что я… — его голос сорвался на фальцет, но не успел он как следует раскричаться, как слово взяла Одри; она бросила предупреждающий взгляд на Нарциссу, прежде чем посмотреть на Драко.

— Ну-ну, Драко, мы отнюдь не считаем тебя сумасшедшим, дорогой. Так что не стоит так сильно возмущаться на этот счёт, — спокойно сказала она, приблизившись к ним. — Но всё же будет лучше, если ты расскажешь нам, что произошло, чтобы мы могли сложить всю картину. В конце концов, нас не было с тобой, когда ты увидел Скорпиуса. Правда, Нарцисса? — спросила она, прося поддержать её.

Нарцисса кивнула.

Драко смотрел на свою тётю. С первого дня их с матерью пребывания в доме дяди Морфеуса он находил эту женщину чрезвычайно рассудительной и душевной. Это было для него в новинку. Женщины, которых он встречал в своей жизни, были либо рассудительны, но слишком суровы, либо душевны, но глупы. Обладание двумя противоположными качествами было большой редкостью, и подсознательно Драко восхищался выбором дяди в пользу такой жены. У него было ощущение, что он может положиться на её интеллект.

Драко кивнул и жестом пригласил дам сесть. После того как все устроились, он спокойно рассказал о послеполуденном событии во всех подробностях. Когда он закончил, на лицах матери и Лилиан застыло ожидаемое выражение шока, а на лице Одри — задумчивость.

Драко откинулся в кресле и стал ждать вердикта.

Нарцисса первой обрела голос:

— Драко, дорогой, — очень осторожно начала она, — я понимаю, через что ты сейчас проходишь, но... но, — она с силой закусила губу, — наш малыш Скорпиус умер в двухлетнем возрасте.

Драко подался вперёд, сократив расстояние между ними.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — прорычал он. — Я знаю, что Скорпиус умер в двухлетнем возрасте! Я знаю это! И что двое других моих детей тоже умерли, — он покачал головой, неприятно удивленный тем, что мать ставит под сомнение состояние его рассудка. — А ещё я тут случайно вспомнил, что и сраного месяца не прошло, как умерла моя жена Астория от сильного кровотечения во время выкидыша. Нет необходимости напоминать мне обо всех этих прекрасных фактах, мама! — яростно выплюнул он.

Нарцисса вздрогнула от реакции сына, заметно побледнев, однако Одри снова взяла ситуацию под свой контроль.

— Успокойся, Драко, — мягко сказала она. Драко обернулся на неё и встретил всё то же задумчивое выражение лица. — Мы все понимаем, что ты прошёл через многое, но потеря самообладания здесь ничем не поможет. Нарцисса в таком же потрясении, как и ты. Просто представь, если бы твой сын сообщил тебе, что видел твоего мёртвого внука рядом с известным французским парком, — сказала она, глядя ему в глаза.

У Драко язык не повернулся возразить. Теперь он еще больше убедился в том, что эта женщина сделана из другого теста, и спорить с ней было не так просто, как с собственной матерью.

— Однако должна признать, что ты пробудил мое любопытство, — продолжила Одри задумчиво. — Я бы хотела увидеть, как всё было на самом деле, — она задержала на Драко проницательный взгляд.

Драко ожидал любой реакции, но только не такой. До этой минуты он думал, что никто из его семьи ему не поверит, что все признают его сумасшедшим и обеспечат ему еженедельные походы к психотерапевту. Впрочем, Нарцисса отреагировала именно так, как он и ожидал, но вот она, его тётя Одри, рассматривала ситуацию с другого угла, как будто верила каждому его слову. То, как она отнеслась к его известию, вселило в него странную и невозможную надежду. Драко перебегал взглядом с одного её глаза на другой, пытаясь найти в них хоть каплю неискренности, но тщетно. Эта черноволосая и голубоглазая ведьма, о которой его отец всегда отпускал самые язвительные и ненавистные комментарии, была, пожалуй, самым интригующим человеком, которого он когда-либо встречал. Драко не мог объяснить произошедшее днём, особенно учитывая тот факт, что и сам ясно осознавал, что Скорпиус умер.

— Прошу прощения, Одри, дорогая, но я не понимаю, что ты имеешь в виду под «как всё было на самом деле», — процитировала её слова Нарцисса, явно возмущённая странным поведением своего сына и свояченицы.

— Одну минутку, дорогая. — Одри любезно улыбнулась Нарциссе и со значением посмотрела на свою дочь. — Лилиан, милая, будь добра, дай своей тёте и кузену успокаивающей настойки, пока я принесу то, что поможет всем нам.

Лилиан кивнула, и Одри молча вышла за дверь.

Нарциссе и Драко очень хотелось бы знать, что происходит в голове у Одри, но как бы они ни старались, понять эту женщину было выше их сил. Они хранили молчание, пока Лилиан выдавала им по порции успокаивающей настойки: Драко снова погрузился в воспоминания дня, а Нарцисса мысленно молилась о психическом здоровье сына.

Когда Одри вернулась в комнату Драко через десять минут, в руках у неё была знакомая широкая каменная чаша с вырезанными по краю таинственными знаками.

— Омут памяти! — воскликнул Драко. Теперь он начал понимать намерения своей тёти, ну или по крайней мере ему так казалось.

— Совершенно верно. Омут памяти, — подтвердила Одри, осторожно ставя хрупкий предмет на стол перед Драко. — Он принадлежал твоему дяде Морфеусу. Тебе наверняка известно, что он был Верховным чародеем во французском Визенгамоте. Он использовал этот Омут, чтобы засвидетельствовать воспоминания, предоставляемые осуждёнными или очевидцами. Некоторые из его старых коллег до сих пор заходят к нам, чтобы воспользоваться этой красотой, — в её голосе прозвучала нотка гордости.

Одри вынула волшебную палочку, постучала по чаше, и та наполнилась светом.

— А теперь, Драко, я хочу, чтобы ты извлёк конкретное воспоминание и поместил его в Омут, — объяснила Одри то, что теперь уже и так было очевидным. — Возможно, я не обладаю столь обширным опытом в этой области, как твой дядя, но мне доводилось работать с ним в качестве обвинителя по некоторым делам, и поэтому я могу отличить истинное воспоминание от ложного, — с расстановкой сказала она.

Драко с трудом подавил желание закатить глаза на попытку тёти казаться скромнее. Он отлично знал, что Одри де Шамбрун-Малфой была одним из лучших обвинителей, каких когда-либо видела Франция. Вместо этого он вытащил из кармана свою палочку, поднёс её к виску и, сосредоточившись, вытянул серебряную нить воспоминания. Потом осторожно опустил её в чашу, где та закружилась, мерцая.

Одри набрала полную грудь воздуха и окунула лицо в Омут.

Минуты шли в напряжённом молчании, пока Одри просматривала воспоминание Драко. Когда примерно через четверть часа она вынырнула из Омута, все затаили дыхание. В комнате царила атмосфера суда непосредственно перед вынесением приговора.

— Что ж, оно настоящее, — наконец объявила Одри, посмотрев сначала на Драко, а потом на Нарциссу. — Оно настоящее, Нарцисса, — повторила она.

Нарцисса и Драко откинулись на спинки кресел: один от усталости, другая от облегчения.

— О Мерлин! Ты уверена, Одри? — хрипло спросила Нарцисса, и Драко воззрился на свою тётю. На мгновение он и сам подумал, что всё это было лишь плодом его воображения.

— Абсолютно. У Драко не было галлюцинаций, — подтвердила она. — Честно говоря, меня поразила его способность воспроизводить столь чёткие воспоминания в состоянии шока. Скажу больше: даже впечатлила. Но что самое поразительное: мальчик в его воспоминаниях — точная миниатюрная копия твоего сына, Нарцисса. Ему, похоже, шести ещё нет, а так похож на Драко. Если бы я не знала Драко, то подумала бы, что они отец и сын. Давай, Нарцисса, — она указала на Омут, — посмотри сама.

Нарцисса так и сделала, к ней присоединилась Лилиан, и когда через некоторое время обе вернулись в действительность, на их лицах читалось ещё большее потрясение, чем при рассказе Драко; особенно у Нарциссы.

— Но как это возможно? — недоверчиво спросила Нарцисса, её голубые глаза были полны вопросов.

— То-то и оно, — задумчиво проговорила Одри, потом в упор посмотрела на Драко, который не вымолвил ни слова с тех пор, как поместил воспоминание в Омут, и добавила: — полагаю, Драко может просветить нас.

Драко покачал головой. Он и сам хотел бы, чтобы кто нибудь дал ему ответ на этот вопрос.

— Понятия не имею, тётя. Я никогда в жизни не видел эту женщину, — честно сказал он. — Единственная женщина, от которой у меня когда-либо были дети, это моя покойная жена Астория. У меня ни с кем больше не было серьёзных отношений, — он взглянул тёте в глаза. — Я знаю, в это трудно поверить, учитывая мою репутацию бывшего Пожирателя смерти, но я не бабник. Вы даже можете применить ко мне сыворотку правды, но уверяю вас, что мой ответ останется прежним. Я понятия не имею, каким образом этот мальчик появился на свет. К тому же женщина, которая заполучила его от меня, — француженка, — сказал он и тут же попытался оправдаться: — Пожалуйста, тётя, без обид, поймите, я вырос в среде, мало дружелюбной к французам, и мой отец никогда не упускал возможности поглумиться над ними. Но уверяю вас, что я больше не разделяю его взглядов.

Наступила тишина. Затем Лилиан впервые заговорила:

— Значит, у тебя нет предубеждений против французов? — тихо спросила она.

Мгновение Драко внимательно вглядывался в миловидное лицо кузины, имевшее сходство с его собственным, после чего ответил:

— Я не могу сказать это обо всех французах, но точно не имею ничего против тебя и тёти Одри. Вы двое, по-моему, самые удивительные женщины, которых я когда-либо встречал, и я прошу прощения за то, что захлопнул дверь перед твоим лицом.

Драко априори не умел извиняться, и за его словами неизбежно последовало неловкое молчание. Правда, недолгое.

— Ну, разумеется. Мы двое самые удивительные француженки, которых Драко когда-либо встречал. Правда, Лилиан? — рассмеялась Одри, и напряжение спало. Нарцисса и Драко улыбнулись в ответ. Все испытали облегчение.

— Что ж, Драко, думаю, тебе хватит эмоциональных всплесков на целую неделю, — сказала Одри своему племяннику, вставая на ноги. — Сейчас сходи, прими горячую ванну и спускайся к ужину. А после мы все сядем и подумаем, как нам найти этого загадочного мальчика и его мать.

Драко одобрительно кивнул и тоже встал. «Горячая ванна» звучало хорошо.

— Кстати, тётя, его зовут Эдриан, — сообщил Драко.

— Да, Драко, я заметила, — отозвалась Одри. — Должна сказать, это не самое распространённое имя во Франции. Оно скорее британское и будет хорошей подсказкой в ​​наших поисках. — Она нахмурилась. — А сейчас, дорогой, пойди отдохни. Нам предстоит многое обсудить после ужина. — И, похлопав Драко по плечу, она вместе с Лилиан вышла из комнаты.

Драко проводил их взглядом и повернулся к матери.

— Прости меня, мама. Я не должен был повышать на тебя голос, — сказал он, уставившись в свои ботинки.

Нарцисса встала и обняла сына. Драко расслабился в её руках.

— Всё в порядке, дорогой. Я понимаю, через что ты проходишь, и ни в малейшей степени не виню тебя, — сказала она, нежно гладя его волосы. — А сейчас, я думаю, тебе стоит последовать совету тёти и принять ванну. — Она отпустила сына и отошла на несколько шагов. — Одри правда удивительная женщина. Мое мнение о ней сильно поменялось за сегодняшний вечер. — Нарцисса улыбнулась. — Не торопись, дорогой, увидимся за ужином.

— Да, мама. — Драко улыбнулся в ответ. Нарцисса ушла, а Драко ещё чуть-чуть постоял, размышляя о том, что его тётя собирается делать, чтобы найти мальчика, прежде чем развернуться и пойти в ванную. Настроение его значительно улучшилось.

Примечание: Эта коротенькая глава преимущественно посвящена новой жизни Гермионы Грейнджер во Франции. Я подумала, что должна вкратце обрисовать её нынешнее положение, прежде чем углубляться в сюжет.

__________

Гермионе Грейнджер всегда было тяжело заступать на смену в волшебном банке Гринготтс. Она работала главным ликвидатором заклятий и с самого утра была вынуждена томиться в своём кабинете глубоко под землей, где всё напоминало ей о страшном событии, произошедшем в её жизни. К тому же каждое утро её сын Эдриан закатывал истерику, упрашивая Гермиону остаться или взять его с собой.

Работать ликвидатором заклятий во французском отделении Гринготтса было нелегко. Гермионе приходилось обезвреживать и приводить в надлежащий вид множество проклятых предметов, а затем возвращать их владельцам, которые зачастую оказывались выходцами из богатых семей чистокровных волшебников. Большинство заклятий было наложено предыдущими хозяевами, не доверявшими своё имущество ненадёжным родственникам, и в обязанности Гермионы входило снимать их до того, как предметы попадут в руки их законных наследников. Некоторые заклятия с течением времени вновь набирали силу, и ей приходилось проверять старые хранилища на предмет следов подобных обновляющихся заклятий. Эта работа была не из лёгких, но Гермионе она нравилась тем, что давала ей множество возможностей проверить свои знания и навыки. Она также выразила желание проводить собственные исследования необычных проклятий, чем сыскала уважение своего босса-гоблина, который предоставил ей необходимое оборудование.

Многие её одноклассники и учителя из Шармбатона немало удивились, узнав, что Гермиона претендует на пост ликвидатора заклятий в Гринготтсе. Эта должность считалась исключительно мужской: требовала терпения, навыков, физической силы и блестящего интеллекта, которые были присущи в основном колдунам. Редкая женщина стремилась построить карьеру в этой области. Директриса Шармбатона, мадам Максим, даже предложила Гермионе пост преподавателя, учитывая её юный возраст — всего девятнадцать лет — и наличие маленького сына, но та вежливо отказалась. Ей не претило преподавание, наоборот — книги и чтение оставались её страстью, просто Гермиона не могла представить себя учителем где-либо, кроме Хогвартса. Преподавать в Хогвартсе бок о бок со своими наставниками было её разбитой вдребезги мечтой, и аналогичная работа в Шармбатоне не смогла бы стать равноценной заменой.

Последние шесть лет во Франции прошли насыщенно — в хорошем смысле слова. Никто здесь не знал Гермиону как подругу легендарного Гарри Поттера, и её это устраивало. Она поступила на седьмой курс в Академию магии Шармбатон, став для окружающих Джин — талантливой волшебницей, вынашивающей внебрачного ребенка, которая потеряла родителей во время Второй магической войны и переехала из Великобритании во Францию, чтобы завершить образование. На уроках она держалась в тени и не выказывала рвения, как в Хогвартсе. Все эти годы она ужасно тосковала по своей старой школе и своим лучшим друзьям, Гарри и Рону, но ни разу не прислала им весточку. В Шармбатоне она подружилась с близнецами Эдмоном и Евой Беллами, с которыми училась в одном классе. И пусть они не могли занять место Гарри и Рона в её сердце, она любила своих новых друзей за весёлый нрав, предприимчивость и извечное любопытство. По выходным Гермиона гуляла по Парижу с сыном и друзьями, разглядывая достопримечательности и пробуя местную кухню.

Самой интересной частью новой жизни Гермионы был её пятилетний сын Эдриан — само воплощение невинности и лучик надежды в её пустой жизни. Она не находила в себе сил возненавидеть сына за то, что он был зачат во грехе, или за то, кем был его отец. Одно она решила твердо: она будет держать Эдриана подальше от столь гнусного человека и вырастит из него джентльмена — понимающего, доброго и любящего, противоположность его отца. Даже работа в Гринготтсе служила этой цели: так Гермиона держалась в тени, но вызывала уважение у каждого, кого встречала.

Эдриан же всегда считал свою мать неутомимой кладоискательницей, а Гринготтс казался его незамутнённому взору настоящей пещерой сокровищ. Поэтому он каждое утро настаивал на том, чтобы Гермиона взяла его с собой в банк. В ход шли слёзы, но каким-то чудом каждый раз ей удавалось оставить малыша дома под присмотром Делакуров. Мать и сын Грейнджер жили с семьей Делакур в престижном районе близ Парижа, и до самого вечера за Эдрианом приглядывали Аполлин и Габриэль — мать и младшая сестра Флёр. Если бы Делакуры не приютили её во Франции, Гермиона влачила бы жалкое существование. Она чувствовала себя бесконечно обязанной Флёр и не надеялась однажды вернуть этот долг. Даже её работа в Гринготтсе была заслугой Билла Уизли, который поручился за неё. В благодарность она сделала Билла крёстным отцом Эдриана и попросила позаботиться о её сыне, если с ней что-то случится.

— Джин? Ты что здесь делаешь? — прозвучал знакомый громкий голос, и Гермиона Грейнджер подняла взгляд на его обладательницу.

Она была целиком захвачена древней книгой об Отравляющих заклятиях и не заметила, как к ней подошли. Гермиона сощурила воспалённые глаза, силясь разглядеть лицо улыбчивой голубоглазой ведьмы со светлыми волосами.

— Клоди! Давно ты здесь? — удивилась она. Клоди Бошен, вчерашняя выпускница Шармбатона, была начинающим ликвидатором заклятий и подмастерьем Гермионы. Как и коллега, она была решительно настроена доказать, что для этой работы необязательно иметь яйца.

— Выглядишь неважно, Джин, — проигнорировала вопрос Клоди. — Всё хорошо?

Гермиона поёжилась. Нет, не хорошо. Что за глупый вопрос? Однако она не хотела признаваться в этом Клоди, ведь та обязательно поднимет шум и заставит остальных коллег волноваться о ней почём зря.

— Спасибо за заботу, Клоди. Я в порядке, — уверенно ответила она.

Клоди раздражённо покачала головой.

— Ну, где же в порядке, Джин? — возразила она, вытащив охнувшую от неожиданности Гермиону из-за стола и отведя её к зеркалу в уборной. — Посмотри на себя! Это, по-твоему, «в порядке»?! — Клоди ткнула пальцем в отражение Гермионы. — Красные глаза, бледное лицо, волосы во все стороны. — Это ты называешь «в порядке»? — требовательно спросила она.

Гермиона не знала, что сказать — всё было написано у неё на лице. Однако признаться в этом Клоди означало, что придётся отвечать на множество других вопросов. Она решила выкрутиться проверенным способом.

— Не волнуйся, милая, я просто устала, — она вяло выдавила из себя улыбку. — Наверное, мне просто нужен отпуск.

Гермиона и в самом деле всё чаще подумывала об этом. В том числе из-за Эдриана, который был того же мнения.

— Точно! — воскликнула Клоди, и её беспокойство тут же улетучилось. — Куда отправишься? — воодушевилась она, следуя хвостиком за Гермионой, которая вернулась за стол.

— Не знаю, — пожала плечами Гермиона.

— Как насчет Бельгии? — предложила Клоди, уставившись на Гермиону круглыми голубыми глазами. Она вся источала оптимизм, который Гермиона погасила, не дав развиться её фантазиям.

— Клоди, милая, давай не в рабочее время, ладно? — строго отрезала она, и Клоди обиженно надула губы.

— Хорошо, но уже время обеда.

Только сейчас Гермиона поняла, почему Клоди вообще зашла к ней. Девушки обычно вместе обедали в профессорской, где хранилась готовая человеческая еда. Гоблинов в Гринготтсе было большинство, и их рацион значительно отличался, поэтому они трапезничали в столовой подземелья.

— Прости, у меня нет времени на обед, — покачала головой Гермиона. — Нужно закончить с одним хранилищем до субботы, а там ещё дел невпроворот. Мне уже пора. — Она встала из-за стола, прихватив книгу об Отравляющих заклятиях.

Клоди нахмурилась.

— Джин, так нечестно. Ты же знаешь, я не люблю есть одна, — проворчала она, покидая кабинет вместе с Гермионой.

— Извини, в следующий раз обязательно составлю тебе компанию, — заверила та коллегу. — Au revoir, — Гермиона попрощалась и надежно заперла кабинет.

— Au revoir, — безрадостно ответила Клоди, помахав на прощание рукой.

На самом деле Гермиона была зверски голодна и пообедать было бы не лишним. Однако, войди она в вышеупомянутое хранилище на полный желудок, её непременно стошнило бы. Вызвав служащего-гоблина, она попросила его отвести её к хранилищу, которое предстояло расколдовать.

* * *

Пять дней назад

Изучая в своей лаборатории необычную шкатулку, Гермиона думала о том, как помириться с сыном, который был сильно рассержен на неё в то утро, когда она получила записку от начальника с просьбой явиться в его кабинет к одиннадцати. Пообещав себе, что вечером сводит Эдриана куда-нибудь поужинать, Гермиона покинула лабораторию и направилась к шефу, петляя по проложенным гоблинами потайным ходам.

Предварительно постучавшись, она вошла в кабинет. Начальник был там не один — компанию ему составлял незнакомый гоблин, показавшийся ей высокомерным.

— Bonjour, Жексам, — поприветствовала Гермиона босса.

— Bonjour, ликвидатор заклятий Джин, — бодро ответил ей энергичный гоблин в возрасте и взмахнул рукой, приглашая присесть.

— Вы хотели меня видеть? — спросила Гермиона, усаживаясь.

— Да, мадмуазель Джин, — к удивлению Гермионы, Жексам заговорил на английском с небольшим акцентом. — Я хотел бы представить тебе… — он указал на надменного гоблина, — Гобтока из британского отделения Гринготтса. А вам, Гобток, — Жексам указал на Гермиону, — позвольте представить главного ликвидатора заклятий Джин Грейнджер.

Гермиона одарила гоблина сдержанной улыбкой и кивнула в знак приветствия. Гобток же ответил ей пытливым взглядом.

— Женщина — ликвидатор заклятий? — поразился он.

Четыре года назад Гермиону бы задел подобный сексистский комментарий — тогда она только начала работать в Гринготтсе. Однако сейчас её забавляло удивление, отражающееся на лицах клиентов, когда они узнавали, что женщина-ликвидатор справляется со своей работой лучше многих коллег-мужчин.

Жексам предпочёл проигнорировать комментарий Гобтока.

— Итак, Джин. Британское отделение Гринготтса направило к нам Гобтока с важным поручением, — проговорил он серьезно. — Спустя восемьдесят лет один их давний и уважаемый клиент снова открывает у нас своё семейное хранилище, и Гобток привёз нам ключ, — с гордостью объявил Жексам. — Я бы хотел, чтобы ты лично взялась за снятие проклятия с этого хранилища.

Гермиона обрадовалась таким новостям. Она была благодарна своему боссу: в отличие от многих гоблинов, Жексам дружелюбно относился к людям и не упускал возможности похвалить их за хорошую работу.

— Это честь для меня, сэр, — улыбнулась Гермиона.

Она называла так только тех, кого уважала — большинство гоблинов не заслуживали такого обращения, однако Жексам был одним из немногих, к кому она искренне испытывала это чувство.

— Видите, Гобток? Вам не о чем волноваться, — приободрил гоблина Жексам. — Оставьте ключ и не сомневайтесь, что он передан в самые надежные и умелые руки.

Если у Гобтока и были какие-то сомнения, то внешне он их никак не проявил. Он лишь достал из складок чёрной мантии изящную шкатулку и положил её на стол перед собой.

Гермиона окинула вещицу настороженным взглядом. Это была прямоугольная серебряная шкатулка размером с небольшую книгу, на крышке которой красовалась украшенная изумрудами монограмма в виде буквы «М».

— Могу я поинтересоваться, кто заказчик? — нахмурилась она.

Гобток шумно прокашлялся, прежде чем пафосно произнести:

— Это очень старый и именитый род чистокровных волшебников из Британии. Малфои.

Гермиона замерла.

— Малфои? — пробормотала она, не веря своим ушам.

Гобток ядовито усмехнулся, наслаждаясь её смятением, и скорчил уродливую гримасу.

— Да, ликвидатор заклятий Джин, они самые. Надеюсь, испытания, с которыми вы столкнётесь в этом хранилище, окажутся под силу вашим прославленным навыкам колдовства.

Гермиона не знала, на что реагировать в первую очередь — на новость о том, что Малфои снова открывают хранилище во Франции, или на то, как Гобток елейным тоном поставил под сомнение её умение колдовать. Она выбрала второе и взглянула на Гобтока, гордо подняв подбородок.

— Не в моих правилах расхваливать себя, гоблин Гобток, — Гермиона пристально посмотрела ему в глаза. — Однако меня забавляет, когда те, кто не разбирается в моей работе, выставляют себя дураками, делая поспешные выводы, — уверенно парировала она.

Гобток, поджав губы, промолчал в ответ на её жёсткое высказывание.

— Прекрасно, — помедлив, он поднялся с кресла. — Главный гоблин Жексам, —Гобток поклонился. — Ликвидатор заклятий Джин, — посмотрел на Гермиону, но кланяться не стал. — С вашего позволения, я удаляюсь. Я выполнил свою работу, — произнес он с осознанием собственной важности.

Гермиона сдержанно кивнула, наблюдая, как Жексам провожает Гобтока и закрывает за ним дверь.

— Не принимай близко к сердцу его слова, Джин. Он немного чванлив, — сказал Жексам, усаживаясь за стол.

— Конечно, сэр, — Гермиона была не совсем честна.

На самом деле Гобток задел её гордость, и ей ничего не хотелось, кроме как доказать, что он не прав.

— Сэр, я всегда считала вас исключением среди гоблинов, и я искренне уважаю вас, — её взгляд притянуло к лежащей на столе шкатулке. — Я… мне кажется, вы единственный, кто поймет меня, если я кое о чём вас попрошу.

— В чём дело, Джин? — Жексам выглядел удивлённым и польщённым одновременно. — Ты же знаешь, я не люблю формальностей. Спрашивай что угодно, — великодушно сказал он.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Сэр, я буду работать над хранилищем Малфоев только при одном условии: вы не раскроете им мое имя, личность или любую другую информацию обо мне. Я не хочу, чтобы они знали, что я вообще здесь работаю.

Лицо Жексама застыло, как будто он почувствовал бурю, бушующую внутри Гермионы.

— Ты знакома с Малфоями? — спросил он, прищурившись.

Гермиона закрыла глаза и снова открыла их, сохраняя молчание. Этого простого жеста было достаточно, чтобы Жексам понял, каков ответ. Он серьёзно посмотрел на напряжённую Гермиону и произнёс:

— Конечно, Джин, они ничего о тебе не узнают, даю слово, — пообещал он, и Гермиона кивнула. — Но могу я узнать причину такой секретности?

Гермиона замотала головой.

— Нет, сэр. Боюсь, я не могу вам сказать. Просто учтите тот факт, что наша последняя встреча имела катастрофические последствия, и я больше не желаю их видеть. — Глаза Гермионы по-прежнему были прикованы к шкатулке с монограммой «М». — Прошу прощения, сэр, у меня в лаборатории проклятая шкатулка, с которой нужно закончить. Разрешите, я пойду? — Она поднялась с кресла.

Жексам кивнул.

— Да, конечно. Ах, Джин, пока ты не ушла, я должен предупредить тебя, что Малфои посетят своё хранилище в следующую субботу, следовательно, у тебя ровно неделя для окончания работы. Ты должна приступить как можно скорее.

— Да, сэр. Я начну с завтрашнего утра. И… — Гермиона указала на изящную серебряную шкатулку, — пусть лучше ключ от хранилища побудет пока у вас. Я не хочу прикасаться к нему без крайней необходимости.

Жексам кивнул, дав понять, что ключ останется у него, и Гермиона направилась к выходу. Когда её рука легла на ручку двери, Жексам окликнул её:

— Джин?

Гермиона повернулась и увидела, что он внимательно смотрит на неё.

— Да, сэр?

— Спасибо, — сказал он. — Спасибо, что отстояла мою репутацию в разговоре с Гобтоком. Я этого не забуду, — гоблин одарил её искренней улыбкой.

Гермиона улыбнулась в ответ и покинула кабинет.

В Париже, городе мирового значения, происходило много интересного. Сам город делился на двадцать муниципальных округов, которые спиралью расходились от центра, напоминая раковину улитки: первый находился в самом центре, а двадцатый — у внешней границы. Знаменитая река Сена делила Париж пополам и омывала в самом его сердце два острова, которые считались туристической Меккой.

Остров Сите был колыбелью парижской цивилизации — именно здесь римляне разбили свои лагеря в середине первого столетия до нашей эры. Остров был богат роскошными средневековыми памятниками: здесь можно было посмотреть на Собор Парижской Богоматери, капеллу Сент-Шапель, замок Консьержери и просто любоваться во время прогулки на сохранившиеся старинные особняки.

Поместье Делакуров, располагавшееся на острове Сите и представляющее собой ухоженное трехэтажное здание в готическом стиле, было семейной резиденцией рода Делакур с пятнадцатого века. Ныне этим поместьем владели месье Гюстав Делакур и его жена мадам Аполлин. Их младшая дочь Габриэль, вчерашняя выпускница Шармбатона, помогала отцу с семейным делом — аптекарской сетью Делакуров. Старший сын Алексис, однако, не питал страсти к аптекарскому делу, а работал в Министерстве магии Франции младшим заместителем министра. В поместье проживали не только Делакуры — в восточном крыле здания уютно устроились Гермиона и Эдриан Грейнджер, мать и сын. Камин в этом крыле специально подключили к каминной сети, чтобы главный ликвидатор заклятий могла перемещаться из своего дома в отделение Гринготтса, которое находилось на аллее Ле Аль, этаком аналоге Косой аллеи во Франции.

Уставшая от неоднократного посещения хранилища Малфоев в глубоком подземелье Гермиона вернулась домой к шести часам. Она не могла дождаться обещанного сыну ужина в магловском ресторане «Бугенвиль» на Банковской улице. Гермиона еле держалась на ногах, но не хотела отменять планы, потому что знала что Эдриан очень ждал повода выйти в город.

Ресторанам волшебников Гермиона предпочитала магловские. Их меню было более разнообразным, а ещё можно было избежать встречи с разношерстной компанией из вампиров, ведьм и оборотней. Однако это была не единственная причина. Большинство волшебников относились к маглам с презрением, словно те были низшими существами. Даже Гермиону, которая считалась не по годам умной волшебницей, называли грязнокровкой, поэтому она хотела воспитать Эдриана иначе, чтобы он уважал маглов и их образ жизни. В её понимании это был единственный способ вырастить сына вопреки тому, что он унаследовал с кровью отца.

Гермиона сняла туфли и, растерев уставшие ноги, на цыпочках прокралась в спальню. Вечера Эдриан всегда проводил в их крыле, терпеливо ожидая возвращения матери. Как она и думала, он сидел за её письменным столом и что-то рисовал на листе бумаги.

Гермиона беззвучно прошла вглубь комнаты и сгребла сидящего к ней спиной сына в объятия.

— Как мой зайка сегодня? — спросила она, рассмеявшись тому, как Эдриан взвизгнул от неожиданности.

— Mama! Je déteste quand tu fais ça pour moi! ⁽¹⁾ — прокричал он на французском, колотя кулачками по её груди.

— Никакого французского при маме, Эдриан, — погрозила пальцем Гермиона. — Не забывай: твой родной язык — английский. — Она усадила сына на стол и строго наказала: — Ты будешь говорить со мной только по-английски.

— Mais je suis né en France! ⁽²⁾ — возразил Эдриан, звонко хлопнув по столешнице. Он надул губы. — Et il est plus facile de parler. ⁽³⁾

— Эдриан, не спорь. Зайка будет говорить с мамой только на английском, хорошо? — мягко проговорила она, заметив, как Эдриан погрустнел. — А сейчас давай собираться, поужинаем в городе.

— Мы идем гулять? — глаза Эдриана загорелись, и он наконец перешёл на английский. — Я думал, ты забыла.

— Мама не забывает обещания, которые даёт своему мальчишке-зайчишке. — Гермиона наклонилась к сыну. — Поцелуешь маму? — Она игриво захлопала ресницами, безмолвно намекая, чтобы он поторопился.

Эдриан тут же влажно чмокнул её в щеку. Гермиона улыбнулась и поцеловала сына в ответ. Этот мальчик был лучиком надежды в беспросветном мраке её жизни.

— Что хочешь надеть сегодня? — спросила она, нежно улыбнувшись.

— Майку, которую подарила бабушка Аполлин! — ответил Эдриан с энтузиазмом. — Жёлтую в черную полоску.

— Пуффендуйскую? — уточнила Гермиона.

Для ребенка, который родился и вырос во Франции, Эдриан достаточно много знал о Хогвартсе. Гермиона объяснила ему простым языком, что когда-то давно жила в Англии и училась в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Мальчик воспринял её рассказ как должное, будто у всех мамы жили в Англии и переехали во Францию, и, будучи любопытным парнишкой, очень заинтересовался её старой школой. Гермиона купила ему иллюстрированную книгу о Хогвартсе и перед сном рассказывала о замке. Однако она даже не заикалась при Эдриане о своём прошлом или старых друзьях, Гарри и Роне.

— Да, пуффендуйскую, — повторил Эдриан. — Она мне очень нравится!

— Вот так сюрприз! — фыркнула Гермиона, покачав головой. Она сбросила с плеч рабочую мантию, распустила волосы и направилась к стенному шкафу.

— Мама, пусть дедушка в следующий раз купит мне майку Слизерина. — Эдриан задумчиво постучал пальцем по подбородку, снова усевшись на стол. — Серебристо-зеленую! — Он возбужденно хлопнул в ладоши. — У меня две гриффиндорских. Бабушка подарила майку факультета Пуффендуй. Ты купила мне Когтевран. Теперь я хочу слизеринскую.

Гермиона замерла на полпути к шкафу. Она медленно повернулась к сыну и увидела в его невинных глазах блеск предвкушения. Эдриан не знал об ужасах прошлого, которые не давали его матери покоя. Она не могла упрекать его за то, то он попросил зелёную футболку.

— Уверен? — Гермиона нахмурилась, изображая раздумья. — Мне вот кажется, что такому элегантному молодому человеку не пойдёт зелёный.

Гермиона специально назвала его именно так. Пусть Эдриану не было даже шести, ему, как и любому мальчику его возраста, нравилось считать себя мужчиной.

— Как насчёт оранжевого? Думаю, тебе пойдёт.

— Оранжевый? — с минуту Эдриан молча обдумывал предложение, а затем кивнул. — Хорошо, — протянул он.

Гермиона вздохнула с облегчением.

— А теперь расскажи маме, чем ты сегодня занимался. — Она продолжила путь к шкафу в гораздо более приподнятом настроении.

— Мы с бабшкой Аполлин позавтракали. — Эдриан стал вспоминать свой день, загибая пальцы. — Потом я играл с Луи. А потом тётя Габи пришла из магазина. Мы с ней выучили несколько новых букв… а после обеда я спал. Потом проснулся и сел рисовать, — заключил он, взмахнув рукой. — А теперь ты мне скажи: ты сегодня нашла сокровища?

Гермиона решила не отвечать. Правило «никогда не врать Эдриану» было для нее нерушимым. Целый день она провела в хранилище Малфоев, расколдовывая проклятые предметы, и не хотела, чтобы Эдриан знал об этом, а уж тем более задавал вопросы о владельцах ячейки. Гермиона решила отвлечь сына историей о Хагриде и драконьем яйце, и мальчик увлечённо слушал, пока она переодевала его в любимую пуффендуйскую футболку.

— Мама, а мы можем поехать в Хогвартс? — спросил Эдриан, когда Гермиона закончила его одевать. — Я хочу встретиться с Хагридом. Я люблю животных, и он любит животных. Мы подружимся.

Гермиона вздохнула. Шесть лет прошло с тех пор, как она последний раз была в Хогвартсе. Она очень скучала по школе и хотела бы поехать туда с Эдрианом, повидать свою семью и друзей, но это было совершенно невозможно.

Изгнав из сознания неприятные мысли, она разгладила воротник футболки Эдриана, который всё ещё ждал её ответа.

— Зайка, почему бы тебе не похвалиться обновкой бабушке Аполлин, пока мама будет одеваться? — ободряюще предложила Гермиона.

— Хорошо, — протянул Эдриан, слезая со стола и бегом покидая комнату. Гермиона печально вздохнула. Ей бы очень хотелось ответить правдой на вопрос сына.

* * *

Гермиона, Эдриан и Габриэль отлично провели время за ужином в Бугенвиле, наслаждаясь вкусной едой и продуманным интерьером. Они вернулись домой к половине десятого.

Гермиона решила лечь пораньше. Она смертельно устала, и завтра ей снова предстояло провести весь день в хранилище Малфоев. Для этого не помешало бы выспаться. К тому же Клоди уже заметила, что Гермиона недосыпает, а привлекать к этому ещё больше внимания не хотелось.

Эдриан же всё ещё был бодр, впечатлённый вылазкой в город. Когда Гермиона переодела его в пижаму и переоделась сама, он взял со стола лист бумаги с рисунком и подошёл к матери.

— Мама, смотри! — Он протянул ей рисунок. — Сегодня нарисовал, — он лучезарно улыбнулся.

Гермиона гордилась талантом сына к рисованию — сама она таковым не отличалась. Мальчик отлично владел красками и то и дело удивлял её новыми шедеврами.

Ущипнув Эдриана за румяную щёку, она взяла рисунок и взглянула на него. Картина была живописная: перед сказочным домиком, взявшись за руки, стояли мужчина, женщина и мальчик.

— Эдриан, а что ты нарисовал? — спросила она, нахмурившись. Неведомое чувство подсказывало Гермионе, что она уже знает, что изображено на рисунке.

Эдриан забрался к Гермионе на кровать и взял из её рук рисунок.

— Я нарисовал наш дом, мама, — объяснил он. — Это я. — Он указал на ребенка. — Это ты. — Он перевел палец в сторону женщины. — А это мой папа, — улыбнулся он, глядя на мужчину.

Ход времени остановился для Гермионы. Эдриан нарисовал своего отца! Отца?..

— Эдриан, милый, — она слабо улыбнулась. — Почему ты нарисовал отца?

Ей хотелось плакать.

— Потому что он у меня есть, — не задумываясь, ответил Эдриан.

Гермиона сглотнула.

— С чего ты взял? — спросила она, страшась услышать ответ.

Впрочем, удивляться было нечему. Эдриан, как и его мать, был умным ребенком и быстро рос, каждый день наблюдая за окружающим миром и узнавая что-то новое.

— Мама, Луи сказал мне, что у всех есть папы. Дедушка Густав — папа тёти Габи и дяди Алексиса, — терпеливо объяснил он Гермионе. — Значит, и у меня есть папа, — улыбнулся он.

Гермиона села на кровать. В голове царил хаос, спазм в горле не давал вымолвить ни слова. Она смотрела на ни в чём не повинного сына и видела в нём черты его отца: светлые волосы с серебристым отливом, серые глаза, гладкая бледная кожа, острый подбородок и высокие скулы. Этого мальчика она любила больше жизни, а его отца, Драко Малфоя, ненавидела всем сердцем.

Она смотрела в эти наивные глаза. Серые, совсем как у его отца, и в то же время совершенно другие — слишком живые, слишком честные. Пусть её сын внешне и похож на Драко Малфоя, но в душе он такой же, как и его мать, Гермиона Грейнджер, не терпящая лжи и обмана. Она поклялась защищать Эдриана от всякого зла, но не станет скрывать от него правду. Нет. Её сын вырастет, зная о том, кто его отец.

— Ты хочешь узнать о своём отце, Эдриан? — собравшись с духом, тихо спросила Гермиона.

— Да! — радостно воскликнул малыш, его серые глаза сияли, как две яркие звёздочки.

— Хорошо, я расскажу тебе о нём. — Гермиона говорила спокойно, но сердце в груди отбивало чечётку. — Только сперва ты должен почистить зубки и лечь в постель.

Эдриан кивнул и, спрыгнув с кровати, помчался в ванную.

Когда через несколько минут он забрался обратно в постель, Гермиона погасила лампу и обняла сына. Лунный свет тускло освещал комнату, и Гермиона могла видеть очертания лица Эдриана — он ждал, когда она начнёт.

— Мы с твоим отцом, — тихо заговорила она, — учились в одной школе, в Хогвартсе. Я на Гриффиндоре, а он… на Слизерине.

— Слизерин? — выдохнул Эдриан. — Зелёный Слизерин?

— Да, зайка, зелёный Слизерин, — продолжила Гермиона со всей храбростью, на какую только была способна. — И он меня очень не любил.

— Почему? — удивился Эдриан. Разумеется, он не понимал, как кто-то может не любить его дорогую маму.

— Ну, — Гермиона решила начать с самой сути, — твой отец — чистокровный, а я нет. Он считает, что те, кто не чистокровные, не имеют права быть волшебниками. Из-за этого он… не любил меня.

Гермиона ждала следующего вопроса, который прозвучал уже через секунду.

— Что такое чистокровный, мама? — спросил Эдриан. Гермиона знала, что однажды ей придется объяснить это ему. Почему бы не сегодня?

— Чистокровный — это тот, чьи родители не маглорождённые и не полукровки. Вот я — маглорождённая, потому что мои родители, твои настоящие дедушка и бабушка, не волшебники. Они обычные маглы, — объяснила она и увидела в полутьме, как Эдриан кивнул.

— Но ты, зайка, полукровка, потому что один твой родитель маглорождённый — это я, твоя мама, — Гермиона улыбнулась сыну, — а другой чистокровный — это твой отец. — Она сжала губы, ощущая, как улыбка сползает с её лица при упоминании отца Эдриана. — Получается, что чистокровный — это тот, у кого оба родителя чистокровные.

— То есть… чистокровный… — Эдриан медленно собирал кусочки новой информации воедино, анализируя её, — это тот, у кого в семье нет маглов?

Гермиона в который раз удивилась способности сына к дедукции. Ему ещё не было шести, но умом он определенно превосходил свой возраст. «Разумеется, он ведь мой сын», — с гордостью подумала она.

— Да. Ты прав, мой зайчонок. — Гермиона нежно поцеловала сына в лоб. — Значит, как я уже сказала, твой отец чистокровный, а я маглорождённая…

— И он не любил тебя, — подсказал Эдриан, явно не одобряя это.

— Э-э… да… — Гермиона подошла к самому сложному: как объяснить, что у двух людей, которые не любили друг друга, мог появиться ребёнок. — Твой отец… он встал на сторону плохого волшебника, которого я пыталась победить… мы сражались, и… потом у меня родился ты, — сказала Гермиона, старательно обходя неподходящую для сына информацию. — Потом твой отец женился на чистокровной ведьме, а я приехала во Францию, чтобы растить тебя здесь без него, — заключила она.

С избитым объяснением событий, произошедших более шести лет назад, пришло странное чувство. Гермиона всегда страшилась одной только мысли о разговоре про Драко Малфоя и о том, как был зачат Эдриан. Она знала, что будет гораздо труднее объяснить это сыну, когда он начнёт понимать, откуда берутся дети. Однако сейчас она испытала большое облегчение.

Эдриан долго молчал после того, как Гермиона закончила рассказывать.

— Значит, мой отец плохой? — спросил он на редкость серьёзным тоном.

Сердце у Гермионы ухнуло вниз. Она, конечно же, хотела, чтобы Эдриан думал, что его отец хороший человек. Но сказать ему такое было бы обманом. Она закрыла глаза и крепче обняла сына.

— Он не то чтобы плохой, Эдриан, просто… ему важна чистота крови, — объяснила она, хотя в глубине души знала, что всё во сто крат хуже. — Не грусти о нём. Он наверняка не переживает, — беззаботно сказала она.

— Хорошо, — выдохнул Эдриан. — Мама, а ты сказала ему, что я его сын? — невинно спросил он.

Гермиона застонала про себя. Эдриан задавал слишком сложные вопросы.

— Нет, я не сказала ему о тебе. Он не хочет сына-полукровку, — честно ответила она.

Должно быть, Эдриан почувствовал её скованность. Это было странно для мальчика его возраста — понимать такие сложные эмоции.

— Поэтому ты привезла меня во Францию? Потому что он чистокровный и не любит тебя и меня? — спросил он, крепче обняв её.

— Какой ты у меня умный, зайчонок! — Гермиона поцеловала сына, чувствуя некоторое облегчение.

Утолив своё любопытство, Эдриан вскоре уснул, после чего Гермиона, обнимая сына, тоже погрузилась в беспокойный сон.

1) Мама! Хватит так делать!

Вернуться к тексту

2) Но я здесь родился!

Вернуться к тексту

3) А ещё на нём проще говорить.

Вернуться к тексту

В пятницу днём Гермиона Грейнджер снова трудилась в недрах Гринготтса, заканчивая работу с хранилищем Малфоев — оставались лишь последние штрихи. За проведённые здесь семь дней ей довелось расколдовать не меньше пятисот различных бесценных предметов. Сейчас она делала для Малфоев опись — документ, который составляется перед передачей имущества владельцам и содержит полный перечень расколдованных вещей.

Гермионе не терпелось закончить с хранилищем Малфоев с самого первого дня работы в нём. В Гринготтсе она занималась только им, а возвращаясь домой, с ужасом думала о том, что утром снова придётся туда идти. Она могла бы отказаться от задания и попросить Жексама назначить кого-то вместо неё, и тот точно проявил бы понимание, но, проработав четыре года с гоблинами, она усвоила, что личная жизнь — отдельно, работа — отдельно. К тому же Жексам полагался на её мастерство и нахваливал её перед Гобтоком, тем британским гоблином. Она не могла пойти на попятную, но не только потому, что ей было приятно работать с Жексамом — она была гриффиндоркой, а гриффиндорцы не отступают.

Хранилище Малфоев оставалось одним из самых тщательно охраняемых в Гринготтсе, даже несмотря на то, что им не пользовались много лет. На страже стояли не только драконы, но и химеры. Гермиону сопровождали два гоблина со «звякалками», которые помогали пройти ей мимо существ.

Одной из причин, по которой Гермиону назначили главным ликвидатором заклятий, было отсутствие у неё клаустрофобии. Однако, переступая порог хранилища Малфоев, она начинала задыхаться. Казалось, она возвращалась на шесть лет назад, когда проникла вместе с Гарри Поттером и Роном Уизли в хранилище Лестрейнджей в британском отделении Гринготтса. Большое и просторное, это место всё равно давило своей мрачной аурой, от которой у Гермионы по коже разбегались мурашки. Разрушая заклятия одно за другим, вместо привычной радости она каждый раз чувствовала сильнейшее отвращение. Она вспоминала Драко Малфоя, последнего человека на земле, который заслуживал её стараний и который снова использовал её.

Мысли о нём всколыхнули в ней ужасные воспоминания: боль, унижение и самые сложные жизненные решения, которые ей пришлось принимать в одиночку.

Хранилищем Малфоев не пользовались почти восемьдесят лет. Гермиона была уверена, что Драко здесь никогда и не был, но всё равно чувствовала его незримое присутствие в затхлом воздухе подземелья. Казалось, он вот-вот выступит из тёмного угла, чтобы напасть, оскорбить, напугать её. Гермионе потребовалось всё её мужество, сила воли и решимость, чтобы продолжать работу.

Она в последний раз проверила опись и окинула взглядом содержимое хранилища. Все ценности были на своих местах. Гермиона вздохнула с облегчением: наконец-то работа закончена, и можно спокойно отправиться домой, чтобы никогда сюда не возвращаться. Она вышла из хранилища и подала гоблинам сигнал запечатать его, ни разу не оглянувшись.

* * *

Драко Малфой лежал на одной из изящных скамеек, украшавших роскошные сады замка Гранж-Блено, и бездумно смотрел в небо. Была пятница, второй день его пребывания в фамильном доме дяди Морфеуса. Он был не в настроении для пустой болтовни со своими французскими кузенами, поэтому проводил время в одиночестве в саду. Этот сад был столь же прекрасен, как сад в их поместье. Пусть здесь и не гуляли знаменитые белые павлины Люциуса Малфоя, зато фонтан был в два раза больше, а в его центре красовался небольшой островок. Аккуратно высаженные экзотические растения цвели и благоухали, но Драко было плевать. Он смотрел на аппарационную площадку в дальнем углу сада и сетовал на то, что не может переместиться обратно в поместье в Уилтшире.

Драко и представить не мог, что его жизнь так круто повернётся за какие-то шесть лет. Он был Малфоем, а Малфои всегда жили долго и счастливо. Но когда война закончилась и великий Гарри Поттер наконец-то покончил с Тёмным Лордом, их семье пришлось пройти множество испытаний от Министерства, которое хотело убедиться, что оставшиеся Пожиратели смерти не объединились, чтобы довести до конца дело Лорда Волан-де-Морта. Они потеряли крупную сумму золотом, чтобы уберечь Люциуса Малфоя от заключения в Азкабан, и, благодаря старым связям, его до конца жизни поместили под домашний арест.

Нарцисса настаивала на том, чтобы Драко получил образование. Поскольку они не могли позволить себе оплатить обучение в иностранной школе вроде Шармбатона или Дурмстранга, его под строгим надзором Министерства отправили обратно в Хогвартс. У Нарциссы были и другие планы, и скоро Драко узнал, что мать ищет для него подходящую невесту из чистокровной семьи, которая не имела бы отношения к Пожирателям смерти. Тогда-то ему и представили Асторию Гринграсс с шестого курса Когтеврана, которая была на два года младше.

Драко не хотел обручаться так рано, но родители уверяли, что этот союз поможет им вернуть хотя бы крупицу былого влияния. Отец Астории, Эбенизер Гринграсс, был новым главой отдела магического правопорядка, а её мать — старой подругой Нарциссы, которая верила в превосходство чистокровных, и на тот момент именно с этой семьёй стоило заиметь связь. Драко ничего не оставалось, кроме как изобразить согласие и вопреки своей воле жениться на Астории в декабре девяносто восьмого года, всего через неделю после её совершеннолетия.

Драко скоро понял, что не жалеет о женитьбе — таких женщин, как Астория, он ещё не встречал. Она была весьма симпатичной, застенчивой и девчачьим сплетням предпочитала чтение. Она даже связала ему зелёный шарф в качестве свадебного подарка, в то время как его собственная мать не обременяла себя ручным трудом. Постепенно Астория становилась подругой Драко и спутницей его тихой послевоенной жизни в Хогвартсе. Они вместе занимались в библиотеке, трапезничали в Большом зале, а в свободное время летали на метлах по стадиону для квиддича.

Драко даже не заметил, как уже был глубоко влюблен в свою молодую, но умную жену. Летом, когда Астория окончила шестой курс, а Драко выпустился из Хогвартса, они отправились на медовый месяц в Италию, где зачали первого ребёнка. Астория очень стеснялась своего положения, и это отчего-то радовало Драко не меньше, чем сама новость. Люциус и Нарцисса были вне себя от счастья, что у семьи появится новый наследник, и предложили Астории оставить Хогвартс и провести остаток беременности в поместье. Но Драко, который прекрасно знал, как много для Астории значит образование, запротестовал и лично проследил за тем, чтобы её подготовка к ЖАБА продолжалась на дому.

День рождения их сына стал самым счастливым в жизни Драко. Мальчика назвали Скорпиус Гиперион Малфой. Астория, успешно пройдя ЖАБА, полностью посвятила себя их маленькой семье. Еще год жизнь казалась прекраснее некуда, но вот судьба снова решила нанести Драко удар. Люциус умер от драконьей оспы в возрасте сорока четырех лет, а десять месяцев спустя от неё скончался и Скорпиус. Свет их жизни померк.

С внезапной кончиной Люциуса и Скорпиуса жизнь Драко и оставшихся членов семьи перестала быть прежней. Астория снова пыталась зачать ребенка, но дети умирали на шестом месяце беременности. Последняя попытка унесла её жизнь, и Драко остался одиноким вдовцом. До сего момента Драко не думал, что может так горько оплакивать чью-то смерть. Жизнь без Астории и Скорпиуса казалась бессмысленной, и целые дни он проводил на семейном кладбище у их могил. Наблюдая за безутешностью сына и ухудшением его здоровья, Нарцисса решила взять дело в свои руки и связалась с дальними родственниками во Франции, семьёй Морфеуса Малфоя.

В письме она поинтересовалась, можно ли приехать к ним летом, и Одри Шамбрун-Малфой, вдова Морфеуса Малфоя, ответила положительно. Согласовав визит, Нарцисса отправила несговорчивого Драко в Гринготтс, чтобы он вновь открыл хранилище Малфоев во французском отделении. И вот, через неделю после решения матери навестить родственников во Франции, Драко лежал на скамейке в саду замка, крутил на пальце обручальное кольцо и бездумно смотрел в небо.

* * *

Гермиона вышла из камина и, отряхнув мантию и наложив освежающие чары, прошла на кухню. Пятница у Делакуров была днём выпечки, и Гермионе нравилось общаться с Аполлин и Габриэль, помогая им с приготовлением пирогов и печенья на следующую неделю. К ним обязательно присоединялся Эдриан, которому нравилось упражняться в рисовании на свежеиспечённом печенье Аполлин.

Внизу, на кухне, Аполлин и Габриэль собирались испечь большой фунтовый кекс. Гермиона встала на пороге, глядя на сидящего на кухонном столе Эдриана: его руки были в шоколадной глазури, которую он больше слизывал с пальцев, чем намазывал на печенье.

Гермиона улыбнулась: она знала способ позлить его. Очень уж ей нравилось злить таких очаровательных мальчиков.

Аполлин отвлеклась от взбивания яиц, и Гермиона плотно прижала палец к губам: «не выдавай меня». Эдриан по-прежнему не замечал возвращения матери. Прикусив губу, Гермиона подкралась к сыну и заглянула ему через плечо. Мальчик сверлил взглядом серых глаз лежащую перед ним большую горку печенья. Он взял одно, окунул ложечку в шоколад и намазал немного, а затем нарисовал большой голубой цветок приготовленной Аполлин глазурью. Гермиона задумалась: что же искушало больше? Бледные, перемазанные шоколадом щеки её сына или печенье в блестящей глазури с большим голубым цветком? Она выбрала второе.

Словно хищная птица, Гермиона выхватила печенье из рук Эдриана.

— Мама! — взвизгнул Эдриан, обернувшись. — Ты что делаешь? — спросил он строго, очень напоминая свою мать, стоило отобрать у неё хорошую книгу.

— Ем печенье, — беззаботно пожала плечами Гермиона. — А что?

— Оно моё! — возмутился Эдриан, пододвигаясь к куче печенья, которую он разрисовал. — Я его украсил!

— Правда? — состроила дурочку Гермиона и с легкостью ухватила ещё горсть, которую тут же закинула в рот. — Я думала, это моего сына Эдриана.

— Я и есть Эдриан! — насторожился мальчик, озадаченный странным поведением матери. — Мама, что с тобой?

— Что со мной? — удручённо спросила Гермиона сама у себя. — Мама и сама не знает. Может, она перетрудилась. Может, ей поможет поцелуй сынишки…

Мальчик в надежде посмотрел на бабушку и тетю, но Аполлин и Габриэль лишь наслаждались разворачивающейся сценой.

— Думаю, стоит поцеловать маму и посмотреть, что будет, — поддержала идею Гермионы Аполлин.

— Может, она устала и потеряла память, — согласилась Габриэль.

— Нет! — смертельно испугавшись, Эдриан повис на шее Гермионы и поцеловал её в щёку, оставив шоколадный след. Гермиона закрыла глаза, притворившись, будто восстанавливает воспоминания, как Спящая Красавица.

— О Мерлин! Кто же это? — воскликнула она и потерлась щекой о его носик, размазывая шоколадную глазурь и здесь. — Мой мальчишка-зайчишка!

— Мама! — пискнул Эдриан, осознав, что женщины его разыграли.

Вечер прошел отлично. Гермиона, Аполлин, Габриэль и маленький джентльмен пекли пироги, обмениваясь шутками. Габриэль пародировала некоторых своих странных покупателей, и к моменту, когда выпечка была готова, гнетущие ощущения, оставшиеся после работы с хранилищем Малфоев, покинули Гермиону.

Позже она набрала Эдриану ванну с лавандовой пеной. В отличие от большинства мальчиков его возраста, Эдриан любил купаться и чуть ли не прыгнул в пену, обдав Гермиону мыльной водой. Пока сын надувал пузыри и лопал их, Гермиона намыливала его.

— Мама! — взвизгнул он, когда она стала щекотать его живот.

— Что такое, зайка? — с невинным видом спросила Гермиона.

— Хватит меня щекотать! — потребовал он.

— Хорошо, — согласилась она и пощекотала его снова.

— Мама, прошу! — взмолился Эдриан, схватив её руки в воде. — Хватит! Я хочу кое-что спросить, — настоял он.

— Хорошо, можешь спросить маму, — разрешила Гермиона.

— Мама, что такое годов… щина свадьбы? — запнулся он, пытаясь вспомнить новое сложное слово.

— Где ты об этом услышал? — резко спросила она, прекратив намыливать сына.

— Знаешь Пьера, мама? — без задней мысли спросил Эдриан, и Гермиона кивнула. Пьер был на пару лет старше её сына и жил в большом поместье по соседству. — Он сказал, что завтра годов… щина свадьбы его родителей. Но я не понял, что это значит. Вот и спросил тебя.

Гермиона не могла позволить себе сорваться на ни в чем не повинного сына.

— Годовщина свадьбы — это день, когда пара празднует свадьбу, — ответила она, стараясь объяснить как можно проще. — Помнишь, как дедушка Густав и бабушка Аполлин устраивали большой праздник и всех приглашали? — спросила она, и Эдриан кивнул в ответ. — Это была годовщина их свадьбы.

— Ах вот что это! — Эдриан понимающе кивнул. — Это счастливый день, — весело сказал он.

— Да, это счастливый день. — Гермиона почувствовала облегчение оттого, что с этой темой благополучно покончено.

— Когда у тебя годовщина свадьбы, мама? — внезапно спросил Эдриан, и Гермиона замерла, выливая ему на голову воду.

Она прикусила губу. Что ей делать? Соврать? Сказать ему, что она была замужем за так называемым отцом Эдриана? Нет. Её сын заслуживает знать правду о своей матери настолько, насколько это возможно.

— У мамы нет годовщины свадьбы, Эдриан, — ответила она, слегка улыбнувшись.

— Почему нет? — Эдриан нахмурился.

— Потому что твой отец женился на чистокровной ведьме. Я говорила тебе, помнишь? — сказала Гермиона, зачерпывая в ковш воды. — Он не любит маглорождённых и полукровок.

Эдриан не выглядел расстроенным от её слов.

— Да, я помню, — просто сказал он. — Ему нравятся чистокровные. Всё хорошо, мамочка. Мы счастливы без него. Я люблю тебя, а ты любишь меня.

Гермиона вздохнула с облегчением.

— Да, зайчонок. Я люблю тебя, а ты любишь меня. Мы есть друг у друга, и нам не нужны такие чистокровные, как он. — Она призвала полотенце. — А теперь вылезай из воды и дай маме тебя вытереть.

Остаток вечера, к огромной радости Гермионы, прошёл без дальнейших упоминаний об отце Эдриана. Они поужинали с Делакурами, и Гермиона улеглась с Эдрианом в кровать, прихватив с собой книгу. Мальчик скоро погрузился в безмятежный сон, и Гермиона ещё долго смотрела на его спящую фигурку, впервые размышляя о том, чем сейчас может заниматься столь ненавистный ей человек.

* * *

Был час ночи, когда Драко Малфой сидел в кресле на балконе, держа в руках зелёный шарф и перебирая его ткань изящными пальцами.

— Астория… Скорпиус… — вздохнул он печально, взглянув на ночное небо. Их души блуждали где-то среди звезд, наблюдая за ним.

Кто-то постучал в дверь, и Драко раздражённо обернулся. Неужели матушка не может оставить его в покое хоть ненадолго? Он уже не ребенок.

Драко всерьез подумывал о том, чтобы захлопнуть дверь перед лицом матери, если та попросит его пойти спать. Он не собирался ложиться. Ни этой ночью, ни следующей. Он не сказал матери ни слова с тех пор, как она заставила его приехать к французским кузенам, но и терпеть её больше не собирался. Он распахнул дверь, ожидая увидеть Нарциссу, упёршую руки в бока, но в коридоре стояла тётя Одри в ночной рубашке.

— Тётя? — растерялся Драко. Что она здесь забыла в такое время?

Одри нежно улыбнулась ему.

— Прости, что помешала, племянник, но не найдется ли у тебя зелья от головной боли? — Она потерла лоб. — Ужасно разболелась голова.

Драко хотел сказать Одри, чтобы та пошла и сросила об этом у своих детей, а не беспокоила его среди ночи из-за такого пустяка, как лечебное зелье.

— Моё только что кончилось. — Казалось, Одри услышала его несказанные слова. — Мои дети им не пользуются, вот я и подумала, что могу спросить у тебя.

«Отличная идея!» — с издевкой подумал Драко. У него и правда было зелье от головной боли. Куда бы он ни отправился, он носил с собой набор зелий, но вот делиться его содержимым не был намерен. Однако он гостил у Одри, и было бы невежливо ей отказать, особенно когда она была с ним так обходительна.

— Да. Конечно. — Он отошёл в сторону, жестом приглашая её войти.

— Надеюсь, я не потревожила твой сон? — спросила Одри, проходя в комнату.

— Нисколько. — Драко тут же отправился за зельем. Чем раньше эта женщина получит своё лекарство, тем быстрее уйдёт. Одри между тем села в кресло у камина, сдавив пальцами виски.

Драко открыл небольшой чемоданчик с зельями, вынул пузырёк с надписью «От головной боли» и, плеснув в кубок щедрую дозу, подал Одри.

— Вот, прошу…

Взяв у Драко кубок, Одри осушила его одним глотком и со вздохом откинулась на спинку кресла. Уходить она, похоже, не собиралась.

Прикидывая, не попросить ли её уйти, Драко сел в кресло напротив и уставился в пол.

Какое-то время они молчали. Затем Одри внезапно заговорила.

— Почему ты не переоделся, Драко? — спросила она, окидывая взглядом его одежду, которую он не удосужился сменить. — Ты не ложился ещё?

Драко взглянул на тётю. Одри выжидательно смотрела на него, и он почему-то не нашёл в себе сил огрызнуться.

— Не могу спать один, — ответил он, сжимая подлокотник кресла.

— О, — только и сказала Одри. — Кстати, хорошее зелье от головной боли. Я уже чувствую себя лучше. Ты купил его или сварил сам?

— Я стараюсь не покупать зелья. У них маленький срок годности. Предпочитаю варить.

— Правда? — Одри выглядела впечатлённой. — Похвально. Не мог бы ты сделать одолжение и сварить немного для меня?

— Э… Да. Конечно. — Драко не смог придумать, как избежать этой просьбы. — Я почту это за честь, — прибавил он.

— Спасибо, — сказала Одри, вставая и ставя пустой кубок на маленький столик рядом с креслом. — Ну, теперь, когда я чувствую себя хорошо, думаю, пора идти спать.

Драко тоже поднялся, чувствуя облегчение.

— Как вам будет угодно.

Одри кивнула, с интересом задержав взгляд на его лице.

— Драко, если ты не возражаешь, я бы хотела ещё кое о чём тебя попросить, — осторожно сказала она.

Драко стиснул зубы, но попытался сохранить вежливый вид. Почему эта женщина никак не уйдёт?

— Конечно, тётя.

Одри одарила его очаровательной улыбкой.

— Не будет ли мой британский племянник против, если его французская тётя прикоснется к нему?

Драко обдумал просьбу и, не видя никакой возможности увильнуть, кивнул:

— Нисколько. — Он протянул ей правую руку.

Одри широко улыбнулась и подошла ближе.

— Нет, дорогой, не здесь.

Драко застыл на месте, не сводя с Одри глаз. Что она имеет в виду — «не здесь»?

Ответ пришёл к нему минутой позже, когда Одри подошла к Драко сзади, положила руки ему на плечи и подвела его к креслу. Драко подчинился, не понимая, что происходит, и внезапно обнаружил её руки в своих волосах.

— Здесь, — сказала она и начала нежно перебирать его волосы. Драко почувствовал, как его тело оцепенело, глаза закрылись сами собой, и пока Одри молча массировала ему голову, он даже не заметил, как повалился в кресло.

— Твои волосы напоминают мне волосы Морфеуса. У него тоже были прямые и красивые, как у тебя. — Драко слышал её голос как сквозь вату. — Ты знаешь, что твой дядя приезжал повидать тебя, когда ты родился? Среди Малфоев есть традиция дарить своим первенцам редкие предметы. Он привёз для тебя эссенцию жемчужного цветка. Если выпить её с молоком матери, то ребенок будет расти крепким и здоровым.

— Я этого не знал. Отец никогда мне не рассказывал. — Эти слова дались ему с трудом. Драко чувствовал, как накатывает сонливость.

Должно быть, Одри это поняла, поскольку перестала с ним говорить.

Последним, что Драко запомнил перед тем, как провалиться в сон, был голос тёти, нежно напевающий ему в волосы:

— Спи, прелестное дитя. Спи сладко. Я убаюкаю тебя… я убаюкаю тебя… я убаюкаю тебя.

По субботам завтраки в доме Делакуров были особенно приятными. На них присутствовали все жители поместья, в том числе и Гермиона с сыном, которые, пусть и не были Делакурами, всегда приходили вовремя. Блюд на столе было больше, чем обычно; месье Густав Делакур от всего сердца расхваливал стряпню своей жены, Габриэль зачитывала письма, которые Билл и Флёр присылали из Англии, Алексис жаловался на проблемы в Министерстве, а Гермиона ругалась с сыном из-за недопитого стакана молока. Это утро не стало исключением.

— Эдриан, ты не допил, — строго сказала Гермиона сыну, который, казалось, не собирался допивать молоко.

— Оно невкусное, — нахмурился Эдриан, взглянув на рассерженную мать.

— Эдриан, это твое любимое клубничное молоко, — напомнила та.

— Да, но мне надоела клубника, — ещё сильнее нахмурился он.

Гермиона раздражённо вздохнула.

— Раз тебе так быстро всё надоедает, мне скоро придётся добавлять тебе в молоко конфеты «Берти Боттс». А теперь прекращай спорить с мамой и допивай, а то не узнаешь о большом сюрпризе, — пригрозила она.

— Большом сюрпризе? — Серые глаза Эдриана тут же загорелись. — Что за сюрприз? — спросил он, тут же забыв о выдвинутых матерью условиях.

Гермиона указала на стакан молока и строго проговорила:

— Я не скажу ни слова, пока не допьешь, Эдриан.

Эдриан надул розовые губки и нехотя потянулся к стакану. Он зажал нос, зажмурился и залпом выпил содержимое, а затем отставил стакан и вытер рот, изобразив приступ тошноты.

Гермиона удручённо покачала головой: и что ей делать с этим мальчишкой?

— Я всё. А теперь рассказывай, — потребовал Эдриан, задрав острый подбородок.

— Кхм-кхм, — Гермиона окинула взглядом сидящих за столом. Габриэль и Аполлин обсуждали свежее письмо Флёр, а Густав рассуждал о том, как новый законопроект Министерства повлияет на его бизнес. — Прошу минуту внимания.

Аполлин и Габриэль замолчали, Алексис оторвался от газеты, а Густав замер, не донеся чашку до рта. Гермиона улыбнулась им.

— Я думала о том, чтобы летом поехать в Бельгию с Эдрианом, Габриэль, Евой и Эдмоном. Что думаете? — поинтересовалась она.

Эдриан отреагировал первый: бросился к матери и, сдавив в объятиях, расцеловал в щёки. Гермиона усадила сына себе на колени, а остальные разразились смехом.

— Отличная идея, — кивнул месье Делакур, а затем взглянул на жену, ожидая её одобрения. Любой из Делакуров знал, что Густав не принимает решения, не посоветовавшись с Аполлин.

— Я тоже так думаю, — согласилась с мужем Аполлин.

Гермиона повернулась к задумчиво молчащему Алексису и поражённой Габриэль.

— Я хотела пригласить и Алексиса, но не уверена, что ему удастся выкроить две недели из своего плотного графика, — объяснила Гермиона.

Алексис покачал головой.

— Merci, Гермиона, — поблагодарил он. — Я был бы только рад поехать с вами, но в Министерстве навалилась куча дел. Не думаю, что смогу. — Алексис сдержанно улыбнулся.

Гермиона перевела взгляд на потерявшую дар речи Габриэль. Та тут же поднялась со стула, чтобы поцеловать Гермиону в щёку.

— Я с радостью поеду, — тихо проговорила она, приобняв Гермиону, и призналась: — Знаешь, я не путешествовала с тех пор, как Флёр семь лет назад вышла замуж.

Было решено: Гермиона, её сын с друзьями и Габриэль поедут летом в Бельгию, подальше от Малфоев, которые будут заниматься своим чёртовым хранилищем во Франции. Это на самом деле было главной причиной, по которой Гермиона внезапно решила поехать в отпуск за пределы страны.

— Нужно забронировать билеты на магловский поезд. Чем раньше, тем лучше.

— Магловский поезд? — удивилась Аполлин.

— Да, мама, магловский поезд, — подтвердила Гермиона. Она прекрасно знала, что волшебники обычно перемещались на дальние расстояния с помощью международных порталов. — Можно было бы отправиться порталом, но Эдриан ещё слишком мал. К тому же есть в путешествии поездом своё очарование.

— Думаю, Джин права, — согласился Алексис. — Ездить поездом само по себе занятно, да и у Эдриана будет отличная возможность посмотреть, как путешествуют маглы.

— Я люблю поезда! — воскликнул Эдриан, воодушевлённый своей первой предстоящей поездкой. — Мама, когда мы поедем? — спросил он.

— Как только я договорюсь с начальством о паре недель отпуска, — пообещала Гермиона, уверенная, что Жексам даст добро. — А там определимся с датой. Идёт? — Она поцеловала сына. — С этих пор, Эдриан, никаких истерик, когда я ухожу на работу в Гринготтс, — предупредила она, и мальчик кивнул.

Густав с умилением наблюдал за ними.

— Джин, почему бы тебе не отдать Эдриана в школу? — предложил он. — Если ему будет с кем общаться, он будет меньше тебе докучать.

— И правда, папа, — согласилась Гермиона, взглянув на него. — Кажется, наши мысли сходятся, — улыбнулась она и погладила сына по голове. — Думаю, мой зайка достаточно подрос, чтобы заводить друзей и получать знания, — заключила она, и Эдриан возбуждённо закивал. Ему нравилось думать, что он уже взрослый. — Но я не могу отдать его в школу для маглов. В любой момент в нём может пробудиться магия. Что, если другие дети решат, что он опасен, и обидят его?

Эдриан, внимательно слушающий разговор, удивлённо посмотрел на мать.

— Мама, почему они могут обидеть меня, если я покажу магию? Это ведь не плохо. Ты моя мама-волшебница, а я волшебник, — невинно проговорил он.

— Иногда люди, сами того не понимая, делают плохо другим людям, — ответила Гермиона, пытаясь объяснить как можно проще. — Нам нужно стараться избегать таких людей.

— Вот поэтому, — Густав переглянулся с женой, — мы с Аполлин думаем отдать Эдриана в магический детский сад имени святой Жанны Д’Арк. Почти все юные маги Парижа учатся там. Даже я туда ходил, а потом и Флёр, и Алексис, и Габриэль. Это отличный детский сад. И совсем недалеко от нашего дома — рядом с Собором Парижской Богоматери, — объяснил он.

— Это прекрасно! — Гермиона была впечатлена, узнав, что во Франции есть специализированный детский сад для детей-волшебников, где они могут развивать свои врождённые способности. У британцев, насколько она знала, таких садов не было, и их дети обучались на дому. — Один вопрос: вы сказали, что во Франции все дети посещают магический детский сад имени святой Жанны Д’Арк, а что насчёт маглорождённых? Они не знают, что наделены магической силой, пока кто-нибудь им об этом не сообщит. — Она вспомнила, как однажды профессор МакГонагалл появилась на пороге её дома и рассказала её родителям о том, что их дочь — волшебница. — Они тоже посещают этот детский сад? Или ходят в начальную школу для маглов, как ходила я?

На этот раз ответил Алексис:

— Все без исключения дети-волшебники Франции посещают детский сад святой Жанны д’Арк — и чистокровные, и полукровки, и маглорождённые. Этим вопросом занимается отдел магического образования. Они способны определить, когда в семье маглов рождается волшебник, так же, как это делает, если я не ошибаюсь, Хогвартс.

— Вот как… — Гермиона кивнула, поглощённая занимательными мыслями о том, как с помощью магии можно на расстоянии обнаружить чьё-то рождение.

— Ты могла бы отводить Эдриана в сад утром, а я бы забирала его оттуда в полдень, — с улыбкой предложила Аполлин.

— Огромное спасибо. Я уверена, лучшего места для Эдриана не найти! — заверила её Гермиона.

Итак, решено: Эдриан будет ходить в детский сад имени святой Жанны д’Арк со следующего семестра.

Довольная, что всё идёт хорошо, Гермиона взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже десять.

— Мерлин! — выдохнула она, поспешно вставая из-за стола. — Если мы хотим поехать в Бельгию, мне нужно подать заявление на отпуск сегодня.

Поцеловав Эдриана и помахав на прощание остальным, Гермиона побежала собираться в полной уверенности в том, что босс даст ей добро.

* * *

— Доброе утро, милый, — раздался женский голос, и серые глаза распахнулись. Драко пару раз моргнул, привыкая к залитой солнцем комнате. Над ним склонилась его мать.

— Доброе утро, мама, — ответил он и, завозившись, понял, что уснул в кресле, в котором сидел ночью, общаясь с тётей. Зевнув, он потянулся и сел.

— Ты спал, — подметила Нарцисса, устроившись в соседнем кресле.

— Вот так сюрприз, — безучастно протянул Драко.

— Надеюсь, ты не пил зелье сна без сновидений, Драко, — насторожилась мать.

— Нет, — отрезал Драко.

— Драко, милый, ты слишком пристрастился к нему, — настаивала Нарцисса.

Склонив голову набок, Драко взглянул на мать. Он любил её, но мириться с её усилившимся в последнее время стремлением контролировать его жизнь не желал. Может, он сам был в этом виноват, а может, и нет. Драко не знал, ему было всё равно. Кто захочет влачить бессмысленное существование, когда тяжело сделать лишний вздох? Почему, умирая, Астория не увела его за собой?

— Мама, я не пил зелье, — твердо повторил он.

Казалось, Нарцисса решила прекратить испытывать его терпение.

— Спасибо, Драко, — нежно улыбнулась она и достала конверт. — Я тебе кое-что принесла.

Драко оглядел письмо, гадая, не прислала ли какая-нибудь чистокровная французская семья предложение о женитьбе. Он знал, что мать начнёт подыскивать ему подходящую невесту, но не думал, что это случится так скоро. Готовый вырвать из её рук конверт, смять его и бросить в огонь, он вдруг заметил большую эмблему Гринготтса. Так это было письмо из банка?

— Давно пора, — пробормотал он задумчиво и вскрыл письмо.

— Пришло с утренней почтой. У меня кончаются наличные, так что не мог бы ты съездить в Гринготтс и проверить наше хранилище? — спросил Нарцисса.

Драко аккуратно сложил письмо и положил на стол.

— Думаю, мог бы. — Он встал и потянулся. Присутствие матери, реющей над ним коршуном, уже наскучивало. — Завтрак уже кончился? — Он взглянул на часы, которые показывали десятый час.

— Ещё нет, — ответила Нарцисса, глядя на то, как сын зевает и разминается, и встала из кресла. — Когда я вышла из-за стола, твои тётя и кузены читали газету.

— Скоро буду. — Драко потер шею и поморщился. Он уснул прямо в кресле, и теперь у него нестерпимо болела шея. В надежде, что горячая ванна исцелит его, он удалился в ванную, даже не взглянув на Нарциссу.

Одри только наливала себе зеленый чай, когда в столовую замка вошёл отдохнувший и посвежевший Драко. На нём был чёрный траурный костюм, совершенно обычный, но, как и положено Малфою, подогнанный по фигуре и без единого пятнышка.

— Доброе утро, племянничек, — поприветствовала его Одри, когда он пододвинул себе стул и сел рядом с матерью.

— Доброе утро, тетушка Одри, — ответил Драко. Не в его духе были такие любезности, но теперь его привезли во Францию к едва знакомым кузенам. Те как раз пытливо разглядывали его, особенно двоюродная сестра, Лилиан. Драко ненавидел, когда на него пялились. Ему хватило пристальных взглядов ещё в Хогвартсе после победы Гарри Поттера над Тёмным Лордом. Все кругом перешёптывались, стоило ему пройти мимо, и называли его юным Пожирателем смерти.

На пару минут воцарилась тишина, лишь столовое серебро стучало по костяному фарфору. Ее нарушил Джулиан:

— Кхм, Драко, тётя Нарцисса сказала, что ты собираешься в банк, — сказал он как бы невзначай, пытаясь завязать разговор.

— Да, собираюсь, — кивнул Драко, не отрывая взгляда от тарелки. Ему сейчас не хотелось ни с кем разговаривать.

— Ну… — Джулиан отчаянно старался не навязываться. — Тогда, может, съездим вместе? У меня тоже там дела.

— Было бы славно, — сухо ответил Драко.

Завтрак продолжился в тишине, и когда семья закончила трапезу, оставшаяся еда испарилась, а тарелки засверкали чистотой — совсем как в Хогвартсе.

Драко с Джулианом отправились в Гринготтс. Стоило им подойти к аппарационной площадке, Джулиан протянул Драко руку. Тот не стал возражать, и они аппарировали.

Через несколько секунд они оказались в тихом переулке рядом с шумной улицей. Драко осмотрелся: повсюду были маглы.

— Это место называется Ле Аль, — сообщил Джулиан, когда Драко отпустил его руку. — Когда-то здесь был парижский центральный рынок, где оптом продавались свежие продукты, но в 1971 году его снесли и построили торговый центр Форум де Аль. — Он указал Драко на выход из переулка. — Пункт назначения — станция метро «Шатле — Ле Аль», крупнейший подземный узел скоростного подземного транспорта, а также портал в волшебный Ле Аль.

Драко молча следовал за кузеном. Его не интересовала ни магловская часть Парижа, ни Париж вообще. Они пробирались сквозь толпу маглов, наслаждающихся шопингом в это солнечное субботнее утро. Джулиан завёл его на станцию метро, которая, к ужасу Драко, тоже кишела маглами.

— Похоже, здесь собрались все маглы Парижа, — отметил Драко, задаваясь вопросом, когда уже закончится их чёртово приключение. Он ненавидел маглов, тем более — иметь с ними дело.

— Не все из них маглы, брат, — загадочно улыбнулся Джулиан. — Некоторые из них просто одеты как маглы, а сами по выходным направляются в волшебный Ле Аль. Прямо как мы. Нам сюда. — Он подвёл Драко к небольшой кабине с треугольной вывеской. — Маглы называют это кабиной банкомата, но именно эта — не для маглов.

Джулиан открыл дверь, и Драко вошёл в маленькую комнатку, где стоял аппарат с цифрами от нуля до девяти и чёрным экраном.

— Он здесь просто для виду, — подмигнул Джулиан и, достав палочку, очертил ей круг на стене.

Участок стены в пределах воображаемого круга исчез, и вместо него появилась круглая деревянная дверь. Джулиан взялся за круглую ручку и распахнул дверь.

Драко ахнул: по ту сторону двери тянулся широкий переулок с необычными магазинчиками, между которыми сновали одетые в цветные мантии люди.

— Добро пожаловать в волшебный Ле Аль, Драко! — торжественно объявил Джулиан.

Драко не мог не признать, что французский аналог Косой аллеи выглядел гостеприимнее английского. Он шёл за Джулианом, разглядывая вывески на французском языке, и скоро понял, что здесь гораздо интереснее, чем кажется на первый взгляд. Кругом было множество магазинов: продуктовые, кондитерские, аптеки, магазины одежды и экипировки для квиддича, книжные лавки и магазины игрушек. Драко на мгновение задержался у витрины, вспомнив любимую игрушку Скорпиуса — плюшевую змею. Вскоре они подошли к зданию, которое выглядело в точности как британское отделение банка.

— Гринготтс… — пробормотал Драко, разглядывая вычурное белое здание. — Британское отделение выглядит точно так же.

— Правда? Оно очень красивое, — бодро отозвался Джулиан, заметив, что Драко заинтересовали окрестности.

Драко подметил, что и интерьер выглядел знакомо. Гоблины бесчисленными рядами сидели за высокими столами, взвешивая драгоценные камни и пересчитывая монеты. Джулиан тут же подвёл Драко к особо солидному гоблину, который мгновенно встал, чтобы поприветствовать их.

— А, месье Малфой! — обратился он к Джулиану. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, Грипак, — кивнул Джулиан. — Это мой кузен Драко, сын дяди Люциуса. Ему нужно в хранилище.

— О, точно! Главный гоблин Жексам предупредил меня. — Грипак достал из-под стола длинный, запечатанный сургучом свиток и протянул его Драко. — Вот ваша опись, месье Драко Малфой.

Драко взял пергамент и сорвал печать, которую мог снять лишь законный владелец. Он изучил опись и заметил, что список составлен весьма грамотно, совсем не как в британском Гринготтсе.

— Годится, — бросил он и обратился к гоблину: — Ключ?

— Вот он, месье. — Грипак вручил ему резную шкатулку, которую Драко отдал Гобтоку десять дней назад.

— Драко, ты не против, если мы на минутку зайдем к главному гоблину Жексаму? — спросил Джулиан.

— Не против. — Драко убрал шкатулку и свиток.

— Грипак, не могли бы вы отвести нас к Жексаму?

Гоблин кивнул Джулиану.

— Конечно, месье. — Грипак встал и проводил их к отполированным деревянным дверям. — Прошу за мной.

Драко и Джулиан прошли за гоблином в мраморную арку, спустились по лестнице и оказались перед большой серебряной дверью с затейливыми узорами. Гоблин предложил им устроиться в обитых бархатом креслах, а сам вошёл в кабинет босса и вышел через минуту.

— Главный гоблин Жексам приносит свои искренние извинения и просит джентльменов подождать, пока он закончит беседовать с главным ликвидатором заклятий, — улыбнулся гоблин и ушёл.

Когда Гермиона в половине одиннадцатого вошла в кабинет Жексама, тот, как обычно, был в хорошем настроении. Работая в примыкающей к кабинету мастерской, он тихонько напевал что-то на гоблинском и вырезал узор на рукоятке ножа, используя молот и долото.

Гермиона поправила мантию и встала у кресла, ожидая, когда Жексам заметит её. Гоблин работал так сосредоточенно, что она не смела ему мешать. Терпение окупилось: Жексам поднял взгляд и улыбнулся.

— А, Джин! — поприветствовал он её, словно старого друга. — Давно ты здесь? — спросил он радостно.

Гермиона еле сдержала вздох: чудаковатый гоблин любил беззлобно подшучивать над подчинёнными. Он точно слышал, как она вошла в кабинет, и теперь дурачился.

— Только пришла, — ответила она как ни в чем не бывало.

Жексам кивнул и, жестом предложив Гермионе сесть, положил инструменты на верстак. Он вытер руки засаленной тряпкой и аккуратно поместил изготовленный нож в шкатулку, а затем подошёл с ней к Гермионе.

— Как тебе? — спросил он, поблёскивая глазами-бусинками.

Гермиона осторожно взяла шкатулку из длинных пальцев Жексама. Нож имел шестидюймовое стальное лезвие со скошенными краями и рукоять с замысловатым рисунком. Гермиона разглядывала его, словно зачарованная: Жексам умел вдохнуть жизнь в любую вещь!

— Восхитительно… — прошептала Гермиона.

Жексам просиял, удовлетворённый лаконичным комплиментом.

— Месье Дюфор заказал мне двенадцать метательных ножей. Это один из них, — пояснил он и, оставив Гермионе шкатулку, сел за большой письменный стол. — Но ты бы не пришла ко мне в субботу утром только затем, чтобы полюбоваться моими поделками, — с иронией отметил он и спросил: — Чем могу помочь?

Гермиона достала из кармана мантии свиток пергамента.

— Я пришла попросить об отпуске, сэр. — Она протянула свиток боссу. — Хочу этим летом съездить отдохнуть с семьёй и сыном.

— Отдохнуть? — фыркнул Жексам, которого явно позабавила просьба Гермионы. — Я уж думал, ты не знаешь, каково это! Ты ещё ни разу не брала отпуск! — Он без лишних вопросов развернул пергамент, прочитал его и, обмакнув перо в чернила, поставил подпись. — Вот, готово! — Жексам вернул Гермионе заявление и улыбнулся. — Приятного отпуска!

— Merci, — Гермиона поблагодарила босса и убрала заявление в карман мантии.

— Ну так что, Джин, остаёшься во Франции или едешь за границу? — спросил Жексам и сложил руки перед собой, сомкнув лишь кончики пальцев.

Гермиона улыбнулась.

— Хочу съездить в Бельгию, сэр. В бельгийском отделении Гринготтса пройдёт семинар по проклятым бельгийским бриллиантам. Прочитала о нём в свежем выпуске «Вестника Ликвидаторов Заклятий». Лишь раз в жизни выпадает шанс научиться снимать проклятия, унёсшие столько жизней, — её глаза засияли жаждой знаний. — Например, проклятие «голубого француза» или, как его называют маглы, алмаза Хоупа.

— Знаешь что, Джин? — Жексам покачал головой с возмущением и в то же время с восторгом. — Вот поэтому именно ты — наш главный ликвидатор заклятий, — громко фыркнул он. — Она впервые за четыре года едет в отпуск — и то из-за проклятых бриллиантов! — Он всплеснул руками, словно задаваясь вопросом, что делать с таким чудным работником.

Гермиона собиралась было уйти, но в дверь постучали.

— Войдите! — приказал Жескам, тут же посерьёзнев.

Дверь отворилась, и в кабинет вошёл гоблин, которого, как припоминала Гермиона, звали Грипак. Он прошествовал прямо к столу Жексама и поклонился.

— Bonjour, сэр. Месье Малфой прибыл и ждёт встречи с вами, — формально обратился он к Жексаму.

— Месье Джулиан Малфой? — уточнил Жексам.

— Да, сэр, — подтвердил Грипак. — А с ним его кузен из Англии, месье Драко Малфой.

Улыбка Гермионы померкла, стоило ей услышать имя Драко Малфоя. Её пробрала дрожь, и она в ужасе взглянула на Жексама и Грипака. Как она могла забыть, что Драко Малфой должен был нанести визит в Гринготтс именно в субботу? Она собиралась покинуть страну, лишь бы не столкнуться с ним, и вот их разделяла лишь дверь кабинета! О Мерлин! Какая же она дура!

Жексам был очень умным и наблюдательным гоблином: он сразу же заметил, как Гермионе стало плохо, но не стал задавать вопросы, не выпроводив для начала подчинённого. Он обратился к Грипаку:

— Прошу, принесите им мои извинения и попросите подождать, пока я закончу важный разговор.

Грипак не сказал ни слова, лишь поклонился и вышел. Стоило двери закрыться, как Гермиона вскочила с кресла.

— Простите, сэр, но мне пора! Пока Малфои не пришли! — закричала она дрожащим надрывающимся голосом. Нет! Она не позволит этому произойти!

Жексам обеспокоенно взглянул на неё.

— Джин, если ты выйдешь за дверь, то непременно столкнёшься с ними, — предупредил он, сбитый с толку её стремлением покинуть кабинет, и указал в сторону мастерской: — Ты можешь посидеть в моей мастерской, пока они не уйдут.

Гермиона кивнула — другого варианта не было. Она не могла использовать Дезиллюминационное заклинание, так как в Гринготтсе были запрещены любые маскирующие чары.

Жексам встал из-за стола и проводил Гермиону в мастерскую. Просторная пещера была освещена факелами и изобиловала всевозможными необычными инструментами, которые гоблин сделал сам. На входе появился витраж, спрятавший убежище от пытливых глаз, словно экран.

— Здесь ты в безопасности, Джин, — заверил Жексам, осторожно похлопав Гермиону по плечу. — Витраж зачарован: ты сможешь видеть и слышать их, а они тебя — нет. Присядь и успокойся. — Он вышел из мастерской, запечатав за собой вход в пещеру.

У Гермионы подкосились ноги, и она рухнула на ближайший табурет в ожидании роковой встречи, когда Жексам прошёл к двери кабинета и впустил посетителей.

* * *

Драко и Джулиан не прождали и пяти минут, прежде чем серебряная дверь кабинета распахнулась, и из-за неё выглянул главный гоблин.

— Bonjour, месье Малфой, — поприветствовал он их и указал вглубь кабинета. — Прошу, входите.

— Bonjour, — ответил Джулиан, и они с Драко встали с кресел, чтобы проследовать за гоблином. Устроившись перед большим столом красного дерева, Драко осмотрел просторное помещение. — Вижу, вы одни, главный гоблин Жексам, — подметил Джулиан, окинув кабинет взглядом серых глаз. Он словно искал кого-то.

Жексам уселся за большой письменный стол лицом к Малфоям.

— Так вы ожидали увидеть здесь кого-то ещё, месье? — не растерялся он и взглянул маленькими глазками на Драко. — А это, должно быть, месье Драко Малфой.

Драко не стал отвечать. Он не собирался доказывать гоблину, что является Драко Малфоем.

— Да, это он, — улыбнулся Джулиан, бросив взгляд на Драко. — Грипак попросил нас подождать, пока вы договорите с главным ликвидатором заклятий, и я уже подумал, что нам выпадет шанс познакомиться с ней. В конце концов, об умениях ликвидатора Джин слагают легенды.

Драко в недоумении уставился на Джулиана. Он не ослышался? Пост главного ликвидатора заклятий во французском отделении Гринготтса занимала женщина!

— Хочешь сказать, их главный ликвидатор — женщина? — спросил он, не веря своим ушам.

Жексам самодовольно усмехнулся.

— Да, месье Малфой, — ответил он вместо Джулиана. — Мадмуазель Джин, может, и женщина, но даст фору любому мужчине. Она терпеливая, храбрая и стремится к знаниям, а это нынче редкость. Именно поэтому она занимает пост главного ликвидатора заклятий. Как сказал ваш кузен, она в этом лучшая, — продолжил Жексам, не скрывая гордости. — Но давайте перейдем к делу. Уверен, вы не просто так захотели встретиться со мной, — он снова обратился к Джулиану.

— Так и есть. — Джулиан кивнул и потянулся к карману пальто. Он достал и передал Жексаму небольшую шкатулку, в которой обнаружилось кольцо с крупным бриллиантом. — Это кольцо нам досталось от недавно почившей маминой тетушки. Я слышал, что на бриллианты нынче накладывают новомодные проклятия, чтобы новые владельцы не могли их носить, и решил посоветоваться с вами, — объяснил он сдержанно. — Вот почему речь зашла о ликвидаторе заклятий Джин.

Нахмурившись, гоблин изучил бриллиант.

— Что ж, месье. — Он поднял взгляд и, захлопнув шкатулку, заверил Джулиана: — Об этом как следует позаботятся.

— Надеюсь, лично мадмуазель Джин? — уточнил Джулиан и настойчиво добавил: — Если нет, то я убедительно прошу её экспертного мнения в данном вопросе. Его будет носить моя мать, леди Одри, и я не потерплю халатности в отношении неё.

— Как пожелаете, месье Малфой, — уверенно кивнул Жексам. — Чем ещё могу помочь?

— На этом всё, merci, — ответил Джулиан.

Молчавший до сего момента Драко воспользовался возможностью задать терзающий его вопрос.

— Эта ликвидаторша заклятий Джин — чистокровка?

Жексам внимательно посмотрел на Драко, а Джулиан неловко заёрзал в кресле.

— А почему вы спрашиваете, месье Драко? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Потому что столь редкий волшебный дар может передаться лишь чистокровной волшебнице от чистокровных предков, — с гордостью ответил Драко.

Глаза Жексама опасно сверкнули.

— Поправьте меня, если я не прав, месье, но Лорд Волан-де-Морт, хоть и был полукровкой, но считался очень сильным волшебником. Думаю, вам это хорошо известно, раз уж вы были помазаны ⁽¹⁾ им, — подметил он с ноткой сарказма.

Он задел Драко за живое — тот аж покраснел.

— Вы так беспечно говорите о Тёмном Лорде, гоблин, — холодно бросил он, и Жексам ему улыбнулся.

— Да, ведь грош ему цена. Его чистокровные последователи даже не позаботились о том, чтобы предать земле его прах. — Улыбка гоблина превратилась в усмешку.

Почувствовав, что разговор принял опасный оборот, Джулиан встал, пока Драко не успел ответить.

— Merci, что уделили нам своё драгоценное время, Жексам. Пойдем, брат. Пойдем, — позвал он молча уставившегося на гоблина Драко. — Au revoir, Жексам.

— Рад помочь, месье. Хорошего вам дня. — Жексам, не теряя профессионализма, встал и открыл дверь кабинета.

В последний раз бросив ядовитый взгляд в сторону гоблина, Драко проследовал за кузеном. Убедившись, что они действительно ушли, Жексам направился в мастерскую. Витраж отодвинулся, и его взору предстала бледная напряжённая Гермиона.

— Джин? — тихо позвал Жексам, встав рядом с ней. — Ты как?

Гермиона не ответила.

— Джин? — заволновался гоблин.

Звук его голоса привёл Гермиону в чувства. Она посмотрела на него пустым взглядом и, не проронив ни слова, закатала рукав на левом предплечье. Взору гоблина предстала небольшая надпись, высеченная прямо на коже: «грязнокровка».

— Белатриса Лестрейндж, тётя Драко Малфоя, сделала это, — проговорила она со слезами на глазах. — Надеюсь, вы понимаете, почему я не хочу с ними видеться.

Гоблин не находил слов, чтобы описать свои чувства. Он смотрел на шрам, впившись в губы острыми белыми зубами.

— Вы первый, кому я его показала, сэр, — призналась Гермиона. — Сегодня вы спасли мою честь и заслужили особое доверие. Клянусь, для меня нет большей радости, чем работать с вами. — Она встала с табурета и, зажав рот рукой, в слезах выбежала из кабинета.

Гермиона не помнила, как добралась до дома. Едва выйдя из камина, она направилась в спальню. К счастью, в комнате было пусто — Эдриан, должно быть, играл с друзьями в саду. Гермиону всё ещё бросало в жар, и она, даже не переодевшись, пошла в ванную. Ей сейчас были нужны лишь одиночество и вода, много воды.

Она видела его! Драко Малфоя! Она всё же увидела его, своего мучителя!

Гермиона утёрла струящиеся по лицу слезы. Забравшись в ванну и включив душ, она направила на себя ледяную воду и прикрыла глаза.

29 марта 1998 года. Гермиона не забудет этот день до самой своей смерти.

До Пасхи оставалось около недели, и она собиралась приготовить по этому случаю что-нибудь необычное. Пока Гарри и Рон слушали по маленькому приёмнику свежий выпуск «Поттеровского дозора», Гермиона решила сходить на рынок за яйцами, шоколадом, мукой, сахаром и маслом. Не придумав ничего лучше, она пыталась вспомнить рецепт бабушкиного шоколадного пирога.

Она одолжила у Гарри мантию-невидимку и аппарировала на небольшой местный рынок. Там она сняла мантию, сложила её и спрятала в сумке, которую взяла для покупок. Гермиона не собиралась воровать продукты для кулича, поэтому купила их на магловские деньги и положила в сумку к мантии.

Уставшая после часа хождения по магазинам с тяжелой сумкой, она решила вернуться к палатке и обрадовать ребят. Если бы Гермиона знала, что её там ждет, она бы обязательно надела мантию-невидимку.

Когда она аппарировала в лагерь, из палатки не доносилось ни звука. Растерявшись, Гермиона выронила сумку и выкрикнула первое пришедшее в голову имя:

— Гарри!

Красная вспышка волной ударила ей в грудь, и оцепеневшая Гермиона распласталась на земле. Когда она пришла в себя, то услышала грубые голоса и почувствовала, что её несут на руках.

— Чудная девочка… Лакомый кусочек… Обожаю такую мягкую кожу… — сказал знакомый до дрожи скрежещущий голос. У Гермионы мурашки поползли по спине.

— Мы поймали сообщницу Поттера! Давай отведём её в Министерство, Сивый! — предложил другой голос.

— К чертям собачьим Министерство, Струпьяр! — прорычал Сивый. — Всю славу себе загребут, а нас побоку. Мы отведём её прямо Сам-Знаешь-к-Кому.

— Ты что, вызовешь его? Сюда?! — перепугался Струпьяр.

— Нет, — рыкнул Сивый, — у меня же нет… Говорят, у него база в поместье Малфоев. Туда и отведём девчонку.

На Гермиону накатил ужас. Как это произошло? Как они могли попасться? Ведь ничего не предвещало беды, когда она уходила на рынок. Что могло произойти в её отсутствие? И главное, где Гарри и Рон?

Вопросы вспыхивали в голове один за другим, и Гермиона вдруг почувствовала, как они аппарировали.

Она приоткрыла глаза и увидела, что они приземлились на загородной аллее у чугунных ворот, за которыми виднелась длинная подъездная дорожка. Струпьяр подошёл к воротам и потряс решётку.

— Как нам войти? Тут заперто, Сивый. Я не могу… Ай, чёрт! — Он в страхе отдёрнул руки. Решётка зашевелилась, складываясь в свирепую морду, которая лязгающим голосом пролаяла:

— Цель посещения?

— Мы сообщницу Поттера поймали! — победно проревел Сивый. — Мы поймали подружку Поттера!

Створки бесшумно распахнулись.

— Пошли! — скомандовал Сивый, и Гермиону понесли через ворота вверх по подъездной дорожке между высокими изгородями. Она закрыла глаза, притворившись, что без сознания.

Через некоторое время послышался звук открывающейся двери.

— В чём дело? — осведомился холодный женский голос.

— Мы пришли к Тому-Кого-Нельзя-Называть, — проскрежетал Сивый.

— Кто вы?

— Меня-то вы знаете, мадам, — в голосе оборотня звучала обида. — Я — Фенрир Сивый. Мы поймали подружку Поттера, грязнокровку.

Гермиона почувствовала, как её пронесли несколько шагов и бросили на каменное крыльцо. Она больно ударилась, но огромным усилием воли сдержала вопль.

— Несите её в дом, — услышала она тот же холодный голос. — И следуйте за мной!

Сильные руки с двух сторон схватили её под мышки и потащили, оставляя ноги скользить по холодному мрамору. Она не смела открыть глаза. Казалось, вечность прошла, прежде чем её приволокли туда, где пол был устлан ковром, на который её бесцеремонно бросили.

— Что такое, Нарцисса? — Гермиона услышала знакомый, лениво растягивающий слова голос Люциуса Малфоя. Её сердце пропустило удар.

— Они говорят, что поймали грязнокровку Поттера, — холодно произнесла Нарцисса. — Где Драко? Нам нужно, чтобы он опознал её.

— Он наверху. Я по…

Но не успел Люциус договорить, как по комнате эхом разнёсся третий голос:

— Что здесь происходит? В чём дело, Цисси?

Гермиона чуть приоткрыла глаза и увидела входящую Беллатрису Лестрейндж.

Хуже этого ничего не могло быть! Беллатриса была законченной психопаткой и получала исключительное удовольствие, пытая маглорожденных. Гермиона лихорадочно соображала, подыскивая в голове пути к спасению. Она услышала приближающиеся шаги, а затем её ногой перевернули на спину.

— Это же та самая грязнокровка! — вполголоса проговорила Беллатриса. — Это Грейнджер.

Гермиона ожидала, что та немедленно применит к ней Круциатус, и тогда она больше не сможет притворяться бесчувственной. Но тут опять зазвучал голос Люциуса:

— Ты уверена? — спросил он с некоторым восторгом. — Так нужно поскорее известить Тёмного Лорда!

— Я вызову его! — воскликнула Беллатриса, и Гермиона почувствовала, как та отошла от неё.

— Я сам собирался это сделать, Белла! — прокричал Люциус. — Я вызову его! Грязнокровку Поттера привели в мой дом, и потому моё право…

— Твоё право? — взревела Беллатриса. — Ты потерял своё право, когда лишился своей палочки, Люциус. Как ты смеешь? Убери от меня руки!

— Ты здесь ни при чём, не ты поймала грязнокровку…

— Прошу прощения, мистер Малфой, — вмешался Сивый, — но грязнокровку Поттера поймали мы…

Воспользовавшись моментом, Гермиона открыла глаза и увидела Нарциссу, стоящую рядом с ней и наблюдающую за трёхсторонней перепалкой с палочкой в руке. Сейчас или никогда.

Гермиона вскочила на ноги, выдернула у Нарциссы палочку и, крепко схватив женщину, направила остриё палочки ей в шею, прежде чем та успела хотя бы пискнуть.

Голоса мгновенно стихли, и все в комнате уставились на Гермиону.

— Если кто-нибудь посмеет приблизиться, — сквозь зубы процедила Гермиона, — она умрёт. Клянусь.

— Ты не посмеешь тронуть мою жену, грязнокровка, — предупредил её Люциус.

— Хотите проверить, Люциус Малфой? — крикнула Гермиона, попятившись из комнаты и увлекая Нарциссу за собой. — Без фокусов, миссис Малфой! Отведите меня к выходу. Сейчас же! — приказала она.

— Тебе это с рук не сойдет, грязнокровка, — прошипела Беллатриса, указав на неё палочкой.

— Клянусь, я убью вашу сестру, если попытаетесь остановить меня! — Гермиона отчаянно пыталась оказаться от них как можно дальше. Она знала, что не смогла бы убить Нарциссу, даже если бы захотела, но её угроза, казалось, сделала своё дело, судя по тому, как Люциус и Беллатриса с опаской взирали на неё.

Но тут внезапно кто-то схватил Гермиону за волосы и резко дёрнул. Она потеряла равновесие и отпустила Нарциссу.

— Как ты посмела прикоснуться к моей матери? — услышала она знакомый тягучий голос Драко Малфоя. — Как ты смеешь угрожать убить мою чистокровную мать, грязнокровка? — Он сильнее натянул её волосы.

У Гермионы от боли заслезились глаза.

— Браво, Драко! — закричала Беллатриса в восторге. — Оставь грязнокровку мне, и я покажу ей, что такое боль.

— Нет! — прорычал Драко. — Я сам этим займусь! — Гермиона брыкалась, изо всех сил пытаясь высвободиться из его железной хватки. — Я научу её правильно вести себя с теми, кто выше по статусу, — злобно сказал он.

— Поаккуратнее там, Драко. Она нужна Тёмному Лорду живой, — предупредил Люциус сына.

— Она будет живой, отец. По крайней мере, физически.

— Убери от меня руки, ты, мерзкий грязный хорек! — Гермиона отчаянно сопротивлялась.

— Хорек, да? — рявкнул Драко и, распахнув дверь, потащил её вниз по лестнице.

Гермиона кричала от боли, ударяясь о мраморные ступени, но Драко никак на это не реагировал. Он тяжело дышал, затягивая её всё глубже и глубже в подземелья. Когда ступеньки закончились, он швырнул её на каменный пол, и Гермиона застонала.

— Ты хотела убить мою мать? — прошипел он и с размаху пнул её под ребра носком ботинка. Гермиона вскрикнула, скорчившись и схватившись за живот. Он безжалостно пнул её ещё несколько раз. — Да я бы самолично Тёмного Лорда убил, если бы он хотя бы палочкой повёл в сторону моей матери. Что уж говорить о тебе, грязнокровка?

— Малфой, я не собиралась её убивать! — Гермиона задыхалась. — Прошу, пойми! Я была в отчаянии!

— Не собиралась? — Драко издевательски рассмеялся. — Ты не собиралась, грязнокровка? Зато я собираюсь кое-что сделать! — проорал он и, наклонившись, схватил её за пояс джинсов.

Гермиона замерла, вцепившись в его руки.

— Ты что делаешь, Малфой? — ужаснулась она.

— Показываю тебе твоё надлежащее место! — выплюнул он, с остервенением расстегивая её джинсы. Гермиона закричала.

* * *

Гермиона билась в истерике, стискивая пальцами юбку, когда дверь в ванную распахнулась.

— Что случилось? Что случилось? — в панике спрашивала Аполлин. Она вошла в ванную и обнаружила кричащую и неистово трясущуюся под струями воды Гермиону.

— О, моя девочка! — воскликнула она, кинувшись к Гермионе. Апполин забралась в ванну, выключила душ и крепко обняла мокрую насквозь Гермиону.

Гермиона ещё сильнее заплакала.

— Ш-ш-ш! Всё хорошо! Мама здесь, — утешала её Аполлин. — Что случилось, дорогая? — Она поцеловала Гермиону в мокрую макушку.

— Он здесь! Он здесь! Он здесь! — закричала Гермиона безумным голосом. — Драко Малфой здесь! Я видела его! Сегодня!

А дальше — темнота.

1) для большей саркастичности провела аналогию с «богом помазанный»

Вернуться к тексту

Отныне фанфик публикуется только на фикбуке. Ссылка: https://ficbook.net/readfic/13522383

В наличии 19 глав.

Будем рады каждому, кто придет ☺️😁