Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

13 мая 1993

Большой зал

08:00

В четверг аплодисментами взорвался уже слизеринский стол (хотя они и были гораздо более скромными, чем безудержное ликование грифов, которым они наградили Джима Поттера), когда в Большой зал на завтрак вошел Драко Малфой. Он быстро посмотрел на стол Пуффендуя и едва заметно кивнул Джастину, который также незаметно кивнул в ответ. Затем наследник Малфоев направился к середине слизеринского стола, где сел в одиночестве. Крэбб и Гойл удивлëнно переглянулись, оскорблëнные таким пренебрежением, и в этот момент заметили, что Пэнси Паркинсон за завтраком не было.

— Драко, — спокойно сказал Гарри. — Рад, что ты вернулся.

— Спасибо, — ответил он. — Мой отец передаёт привет, — на это несколько сидящих поблизости слизеринцев переглянулись.

— Передай и ему привет от меня, — ответил Гарри.

— Ты свободен после обеда? — спросил Драко, начав накладывать еду себе на тарелку. — Мне нужно с тобой кое-что обсудить.

— Разумеется. У нас, эм, нам отменили ЗОТИ до конца года, поэтому этот час свободен.

Драко кивнул и начал молча есть.

Вид человека, который когда-то был таким общительным, а теперь сидел в одиночестве, вызвал среди слизеринцев тихий гул, который прекратился только тогда, когда произошло кое-что ещё более необычное. Огромная рогатая сова с чëрно-золотым оперением породы, которую никто из студентов никогда раньше не видел, влетела в окно и опустилась на стол Гриффиндора прямо перед Джимом Поттером. Удивление Мальчика-который-выжил превзошло только удивление его одноклассницы Парвати Патил.

— Это же Индра! Сова моего дяди Гупты! — воскликнула она. — Зачем дяди прислал тебе сову из Индии?!

Джим проигнорировал Парвати и забрал письмо из когтей совы. Получив от него кусок бекона, огромная птица ухнула и улетела прочь. Джим же принялся за письмо. Он дважды внимательно прочитал письмо, после чего убрал его в сумку и оглянулся на мать, которая сидела за столом преподавателей и удивлëнно на него смотрела.

* * *

Двадцать минут спустя в кабинете Лили Поттер

— Ты хочешь поехать в Индию?! — в шоке спросила Лили.

— Да, мам, я хочу поехать в Индию, — спокойно сказал он. — Гупта Баскар — дядя двух моих одноклассниц — один из самых известных и уважаемых целителей в мире, который смог выучить парселтанг. Он пригласил меня в Индию на месяц, чтобы я мог у него поучиться.

— Поучиться чему? — подозрительно спросила она.

— Парселтангу для начала. Он хочет поговорить с носителем языка, чтобы понять, есть ли какие-нибудь различия, которые могут оказывать влияние на парселмагию.

— Парсел-магию?

— Да, это когда используешь заклинание, проговаривая его на парселтанге. В основном, это исцеляющие заклинания, но есть и пара боевых. Вообще так-то любое заклинание, в котором есть много букв «С».

— Ох, не знаю, Джим. После всего того, что случилось в этом году, ты правда хочешь… щеголять своим умением говорить со змеями?

— Я не щеголяю, мам! Я просто… отказываюсь жить в страхе перед этим, — мальчик на пару секунд отвел глаза. — Есть ещё одна причина, по которой я хочу поехать. Даже две. Гупта Баскар — не просто знаменитый целитель. Он знаменитый целитель разума. Мне… думаю, мне нужно с таким встретиться. И если я поеду на другой конец света, то там меня не будут воспринимать как Мальчика-который-выжил… Что думаешь?

Лили несколько секунд молчала.

— А другая причина?

— Только не говори никому, ладно? Пожалуйста...

Лили кивнула.

— Дело в Роне.

* * *

Логово принца

13:30

Гарри и Драко сидели за столом в Логове друг напротив друга. Гидра не разговаривала, но Гарри знал, что она наблюдает. Его больше волновал настрой своего заклятого друга Малфоя. Вдобавок к травме от недавнего нападения, Гарри знал, что Малфой встретился с обоими своими родителями, которые сейчас находились на стадии весьма жёсткого развода, сам факт которого был чрезвычайно редким явлением в волшебном мире. Тем не менее, он решил позволить Малфою начать говорить первым, хотя его и переполняло любопытство. Драко весь день избегал Крэбба и Гойла, а Пэнси, судя по всему, весь день плакала в своей спальне.

— Так, — наконец начал Драко, — как много ты уже знаешь?

— Очень мало, — кашлянул Гарри.

— Родители разводятся, — сказал он таким тоном, словно это слово было чем-то вульгарным. — В первое утро в поместье они дали мне поспать, а затем объяснили ситуацию за ланчем. Отец сохранит поместье и всё свое движимое имущество, потому что оно закреплено за ним, а мама получит семьдесят пять процентов активов в его хранилищах. Мне дали выбор — жить с мамой где-нибудь такой жизнью, какой я привык, или остаться с отцом в стеснëнных обстоятельствах. Отец дал мне понять, что что бы я ни выбрал, я всегда буду его сыном и мне всегда будут рады в поместье Малфоев, — он сделал паузу. — Мама… просто смотрела на меня.

Он снова замолчал и на секунду отвел глаза.

— Я выбрал отца. Мама не очень хорошо это приняла.

«Если бы ты выбрал меня, Драко, наследник дома Малфоев, — сказала Нарцисса ледяным тоном, — я бы сокрушила любого врага, смела бы все барьеры, даже низвергла бы самого Тёмного Лорда, чтобы ты достиг величия. Но ты выбрал посредственность».

На последнем слове она наградила своего бывшего мужа ухмылкой. Люциус же просто ей улыбнулся. Затем она поднялась с кресла и направилась к двери, откуда оглянулась на бывшего мужа и сына последний раз.

«Хорошо, что мы выяснили всё сейчас, — сказала она сыну. — Я всё ещё молода. У меня куча времени, чтобы родить ещё детей».

И на этом Нарцисса Блэк оборвала все связи с Драко и ушла навсегда.

— Ух, — немного вздрогнув, сказал Гарри. — Драко, мне очень жаль, особенно, если ты думаешь, что я здесь как-то замешан.

— Ой, заткнись, Поттер! — едко сказал Драко. — Не весь мир вращается вокруг тебя. Я принял решение — много решений, на самом деле — и я буду разгребать последствия. Прямо сейчас всё, что меня волнует — это выиграть кубок квиддича, поскольку я не знаю, буду ли я играть ловцом в следующем году.

Гарри непонимающе моргнул.

— Почему ты можешь не играть ловцом в следующем году?

Драко замялся, выдавая тем самым, что новости не слишком хорошие.

— Потому что в следующем году меня тут уже не будет. Я перевожусь в Дурмстранг осенью.

— Дурмстранг?!

— Ой, успокойся. Не всё так плохо. Из того, что сказал отец, британцы серьёзно приукрашивают, какой, эм, Дурмстранг злой. Действительно, они немного более агрессивны, когда дело касается изучения потенциально опасных заклинаний; и там есть много классов, которые заставят Дамблдора кричать от ужаса; но веришь или нет, у них есть даже программа по изучению магглов, которая в салат уделывает нашу.

Гарри открыл было рот, но тут же его закрыл, неуверенный, как на это реагировать.

— Но что еще важнее, — продолжил Драко, — директор Дурмстранга, Игорь Каркаров, имеет долг жизни перед отцом, что даёт мне, скажем так, дополнительные возможности.

— Охотно верю, — сказал Гарри, всё ещё не до конца понимая, как реагировать. — Правда, что в Дурмстранге нет магглорожденных?

Драко пожал плечами.

— Здесь всё немного сложнее. В той части Европы нет магглороженных, по крайней мере, в том понимании, что есть у нас. В Восточной Европе распространена политика, что когда магглорожденные показывают первые признаки магии, их забирают из их семей, а родителям стирают память, чтобы они думали, что их ребёнок умер. Детям, которые в это время обычно ещё очень малы, тоже стирают память, после чего отдают их в хорошую волшебную семью, которая будет растить, как своего собственного ребёнка. По иронии судьбы у них это называется «Решением Слизерина».

— Это… довольно ужасно, — сказал Гарри.

Драко выгнул бровь.

— Сказал парень, который, если слухи правдивы, провёл годы запертым в чулане под лестницей, куда его засунули его боящиеся магии опекуны.

Гарри поморщился.

— Это нечестно. Я… нетипичный случай.

Драко рассмеялся.

— Нет, Гарри, точно нетипичный.

Поттер тряхнул головой.

— Так почему твой отец хочет, чтобы ты начал заново в новой школе, которая затеряна где-то в глуши Восточной Европы?

— Ну, для начала, отец думает, что мне нужно немного побыть вне Британии. Он опасается того, как мама отреагировала на моё решение, — к удивлению Гарри, Малфой улыбнулся. — Смешно, но все эти годы я не замечал, какой… непостоянной она была. Как она могла… стать такой просто по щелчку.

Драко сделал глубокий вдох.

— Но изначальное решение было моим, и я решил… что ты был прав.

— А? Насчет чего?

— В прошлом году в поезде. Я действительно произвёл плохое первое впечатление, которое испортило большую часть прошлого года. Я хочу начать заново. Где-нибудь, где у меня будет престижное имя и, давай признаем это, невероятные волосы, но где у меня не будет за спиной багажа Блэков. Я хочу попробовать быть настоящим Малфоем.

Гарри кивнул.

— Как это затронет Крэбба, Гойла и Пэнси? Я заметил, что ты избегал их всё утро, а Пэнси я вообще сегодня не видел.

— Ну, из-за стеснëнных обстоятельств отец уведомил их семьи, что он пересмотрит их соглашение о вассальстве, когда придёт время продлевать их клятву в следующем январе. Я думаю, он хочет посмотреть, как они отреагируют, если узнают, что он не сможет больше платить их взносы в Визенгамот. Что, между нами, он может — наши обстоятельства не такие уж и стесненные, как думает мама; но я думаю, он просто хочет посмотреть, есть ли среди них хоть кто-то, кто верен ему, а не просто охоч до денег. Мы оба уверены, что Паркинсоны захотят выйти из брачного контракта между мной и Пэнси. Собственно, поэтому она и воет всё утро. Ну… это вкратце.

Гарри сидел, пытаясь просчитать последствия этих решений. Если Малфои не смогут больше платить Гойлам или Гойлы будут считать, что они не могут, это может ускорить план лорда Гойла продать Эми Уилкес Тибериусу Нотту, что означало, что Гарри понадобится перманентное решение проблемы скорее, чем он думал. Он оставил эту мысль на потом.

— Когда ты уезжаешь? — спросил он.

— Август, — ответил Драко. — Где-то за две недели до Хогвартс-Экспресса. Я поеду на Западном Экспрессе до Вены, а затем сяду на поезд до Дурмстранга. Но не волнуйся. Тео всё равно проведёт это лето с нами.

— Спасибо, — Гарри помедлил, не зная, что сказать. — Мне… жаль, что твоя мама… ну… ты понял.

Драко улыбнулся и, поднявшись, направился к двери.

— И мне жаль, что вся твоя семья… ну… ты понял.

Гарри тихо усмехнулся.

— Туше, Драко.

— Пожалуйста, Гарри… зови меня Дрейк.

* * *

14 мая 1993

Спальня второкурсников Слизерина

03:00

Пока остальные пять мальчиков мирно спали, Гарри сидел в кровати, задернув шторы и наложив на себя Муффлиато, чтобы его шёпот не было слышно, а неяркий Люмос, освещающий Карту Мародеров, не разбудил соседей. Последние два часа он провёл, изучая Карту и делая заметки о множестве секретных проходов, о существовании которых он и не подозревал, попутно задавая четырём личностям, живущим в карте, вопросы. Он догадался, что мародерами были Джеймс Поттер, Питер Петтигрю, Сириус Блэк и Ремус Люпин, которые оставили на Карте оттиск своих личностей.

Схожесть между Картой и Дневником была весьма тревожной, но, немного попросив, он смог уговорить квартет раскрыть, что за чары они использовали, чтобы наделить неодушевлëнный объект упрощенными версиями себя. Самым важным заклинанием были Чары Гомункула, которые, к слову сказать, даже запрещëнным заклинанием не были. Напротив, это заклинание широко использовалось для создания движущихся портретов, и, хотя оно и было чрезвычайно трудным, оно весьма широко практиковалось, пусть и не студентами. Другими словами, основной трюк Реддла в копировании своей личности в дневник не был настолько уж впечатляющим, если не брать во внимание тот факт, как молод он был, когда его провернул. Основная фишка заключалась в том, как он расширил эффект чар, чтобы дневник мог организовывать информацию, которую в него писали. Более опасные и злые силы дневник обрёл только после того, как был добавлен крестраж.

Это натолкнуло Гарри на мысль, что не все крестражи могут быть разумны, ну или, по крайней мере, они могут не обладать личностью Реддла, потому что Чары Гомункулуса можно было применить на человека только один раз и использовать только на один объект. Если подумать, Мародëры были весьма опрометчивы — создать карту в таком юном возрасте, а затем потерять её. И тогда, пока карта существует, ни Джеймс Поттер, ни его друзья не смогли бы создать себе движущиеся портреты.

Гарри также узнал прозвища четырех Мародеров — Сохатый, Хвост, Бродяга и Лунатик, но они не стали объяснять ему эти значения, сославшись на то, что Сын Сохатого должен узнать это сам. Мародеры всё ещё верили, что Гарри был единственным сыном Джеймса и, к тому же, гриффиндорцем, поэтому Гарри пришлось сильно уменьшить свой лексикон и притворяться, что он поражён умом и хитростью своего отца. И, честно говоря, Карта была примером потрясающего зачарования, в особенности созданным такими молодыми волшебниками. Ему не удалось добиться от Сохатого подробностей, почему распределение на Слизерин было бы катастрофой, поэтому он провёл остаток времени, спрашивая у Карты, как обстояли дела в школе, когда они учились. Было понятно, что все четверо Мародеров не слишком жаловали Северуса Снейпа, но вот степень неприязни была разной: от жгучей ненависти Бродяги, сильнейшей неприязни и отвращения со стороны Сохатого, обычного презрения со стороны Хвоста до кажущегося безразличия со стороны Лунатика. Безразличие было «кажущимся», потому что Гарри был уверен, что Лунатик просто не хотел говорить о Снейпе по какой-то причине и что ему становилось некомфортно, когда его друзья настаивали на том, чтобы говорить о нём.

Наконец, Гарри громко зевнул и, решив, что на сегодня хватит, пожелал Мародерам спокойной ночи. Завтра он встретится с близнецами Уизли и сделает им предложение. Он хотел просто оставить Карту себе и притвориться, что не знает, что с ней случилось, но понял, что не может так сделать по двум причинам. Первая — то, что Рон, скорее всего, помнит, как он украл её и положил в ту же сумку, где Гарри позже нашел мантию-невидимку Поттеров, которую, к слову сказать, он уже вернул Джиму. Вторая — всякий раз, когда он думал над тем, чтобы просто оставить Карту себе, у него перед глазами возникало доброе доверчивое лицо Джорджа Уизли, которое у него было в теплице номер три за секунды до того, как он сотворил Протего Орбис, чтобы спасти ему жизнь.

— Дебильный долг жизни! — выругался себе под нос Гарри. Хотя эта Карта была ему не особенно нужна. Он уже сделал с ней всё, что ему было нужно, о чём свидетельствовал набор ядовитых клыков, которые хранились теперь в запертом ящике в Логове принца. Гарри хотел было уже деактивировать Карту, но тут же застыл от удивления, увидев неожиданное зрелище — две пары ног, стоящих очень близко друг к другу в чулане для мëтел на четвёртом этаже. Согласно Карте, они принадлежали Эмили Россум и Маркусу Флинту! Гарри хохотнул, но тут же осëкся и начал смущëнно озираться, после чего вспомнил, что не забыл наложить на себя Муффлиато. Улыбнувшись, он коснулся палочкой пергамента.

Шалость удалась.

* * *

15 мая 1993

Пустой класс

13:30

Когда Фред и Джордж Уизли вместе зашли в класс, Гарри уже ждал их, сидя за учительским столом. Ему пришлось изо всех сил спешить на эту встречу, потому что сова принесла конверт от Арти всего десять минут назад.

— Прекрасно, — сказал Джордж. — Такое ощущение, что нас вызвали к директору.

— Чего хотел, наш маленький змеиный друг? — спросил Фред.

Гарри указал им на два кресла, стоящие перед столом.

— Я попросил вас прийти, джентльмены, потому что у меня есть для вас предложение.

— Давай, — в унисон сказали близнецы.

Гарри сунул руку в левый карман мантии и вытащил официально выглядящий конверт.

— В этом конверте находится чек на двести галеонов, предназначенный для Фреда и Джорджа Уизли.

Близнецы засмеялись.

— Смени пластинку, Гарри.

— Старая шутка.

Гарри просто улыбнулся.

— Откройте.

Джордж разорвал конверт и немедленно вытаращил глаза.

— Прекрасно, — в шоке пробормотал он, а затем с опаской посмотрел на Гарри.

— Ты же не собираешься попросить нас… убить кого-нибудь или что-то в этом духе?

Гарри рассмеялся и покачал головой.

— Чек — это первый вариант. Второй вариант — вы возвращаете мне его и получаете взамен совершенно другой кусок пергамента, который, я уверен, вы узнаете, — он засунул руку в правый карман и вытащил Карту мародеров.

— Где ты её взял? — потемнев лицом, спросил Фред.

— Из рюкзака Рона. Всё-таки это он украл её, прикрывшись пранком слизеринцев, когда был под контролем проклятого дневника. Она у меня с воскресенья. Отличное зачарование. Могу я спросить, как вы её заполучили?

Фред высокомерно поднял подбородок.

— Мы ее сделали!

Гарри снова покачал головой.

— Фред, карты на стол, ладно? Я знаю, что Карта была создана Мародерами, квартетом шутников-гриффиндорцев, которые учились в середине семидесятых и отзывались на прозвища Сохатый, Лунатик, Бродяга и Хвост. Я также знаю, что настоящее имя Сохатого — Джеймс Поттер, а это означает, что, как его наследник, я имею законное право на эту Карту, как на семейную реликвию. Но поскольку вы владеете ей уже несколько лет, я готов выплатить вам, ну, скажем так… плату за реституцию. Я просто хочу знать, как она попала к вам в руки.

Фред уже хотел сказать что-нибудь грубое, когда вмешался Джордж.

— Мы нашли её в коробке в офисе Филча, когда отбывали там наказание. Ты серьёзно предлагаешь нам за неё двести галеонов?

— Угу. Ну так что? Карта или деньги?

— Карта!

— Деньги!

Близнецы в шоке посмотрели друг на друга. Это был первый на их памяти раз, когда они не только разошлись в словах, но и вообще выбрали диаметрально разные варианты.

— Фред! Мы сможем использовать эти деньги! Мы говорили о магазине шуток с того самого дня, как начали учиться в школе, а двести галеонов будет достаточно для старта!

— Но… это же Карта! Ну в смысле, она у нас уже много лет. Мы использовали её для каждого нашего пранка!

Гарри кашлянул.

— Не хочу вмешиваться в ваш спор, но, как я уже много раз говорил, я большой фанат вашей работы. Я готов буду одалживать вам карту, если она вам будет нужна для ваших шуток. Ну скажем, пять галеонов в день?

— Это грабеж! — заорал Фред. — Неслыханно! Брать с нас деньги за использование нашей же собственности!

Джордж устало вздохнул.

— Гарри, извини нас на минутку, мне нужно быстро переговорить с моим братом, а после стукнуть его по башке.

Гарри рассмеялся.

— Конечно.

Двое гриффиндорцев встали и отошли в дальний конец комнаты, где начали что-то горячо шептать друг другу. Гарри же откинулся на спинку кресла в ожидании. Он мог позволить себе подождать. Всё-таки он заложил на эту сделку пятьсот галеонов.

* * *

30 мая 1993

Берег Чёрного озера

16:45

Последний матч Драко Малфоя в Хогвартсе оставил горько-сладкое послевкусие. Седрик Диггори поймал снитч, прервав беспроигрышную серию Малфоя, но толку от этого уже не было — снитч появился только после девяноста минут игры. К этому моменту «змеи» имели отрыв от «барсуков» больше, чем на двести очков. Молодой голкипер пуффендуйцев ничего не мог противопоставить неудержимым охотникам Слизерина. Поймав снитч, Диггори просто сжалился над своей командой, а не принёс ей победу.

Эта победа обеспечила Слизерину Кубок школы по квиддичу, хотя они, как и гриффиндорцы, безнадёжно отставали в гонке факультетов. Ко всеобщему удивлению, Кубок школы готовился забрать себе Пуффендуй, в основном из-за ста очков Бобби Латтимеру, которые ему презентовали за «хладнокровные решения в критической ситуации», когда он следовал инструкциям Джима Поттера и держал большую часть студентов запертой в Большом зале, пока остальные префекты охотились за Джимом Поттером. Гарри должен был быть расстроен из-за проигрыша Слизерина, но, поскольку гвоздь в их общий гроб вбила потеря очков, за которой последовало исключение Бонневиль и отстранение Уоррингтона, он считал, что это того стоило.

После игры, когда Гарри помылся и переоделся, он встретился с Невиллом и Тео на берегу озера на их обычном месте. Гарри был подавлен. Он гонял у себя в голове слова Снейпа о своей врожденной легилименции уже несколько недель, и чувствовал, что ему нужно снять с души этот груз и рассказать всё двум мальчикам, которых он считал почти братьями. Он наложил на них Муффлиато, которое сразу дало понять Тео и Невиллу, что дело серьёзное; но они его не торопили, зная, что он сам всё скажет, когда придёт время. Наконец, Гарри рассказал всё, что сообщил ему Снейп, напомнил им об их разговорах на первом курсе и рассказал, что мог неосознанно манипулировать ими, чтобы те начали дружить с ним. Тео и Невилл переглянулись и молча уставились на него.

— Ну, — сглотнув, сказал Гарри. — Скажите уже что-нибудь? Пожалуйста?

— Ладно, — начал Тео. — Так вот, ты идиот.

Гарри в шоке моргнул, а Невилл рассмеялся.

— Во-первых, — продолжил Тео, — в то время я был лучшим окклюментом, чем ты мог бы быть легилиментом, поэтому я ни на секунду не поверю, что ты мог манипулировать мной, чтобы я сделал что-то, чего не хотел. Второе, что именно, ты думаешь, ты со мной сделал? Сказал мне, что ты мой друг, что заставило меня одолжить тебе магическое кольцо, о существовании которого ты в то время даже не знал, и поддержал меня перед зеркалом Еиналеж, что помогло мне смириться со смертью матери? Да мне плевать, если ты сделал всё это с помощью какого-то странного трюка с разумом, а не просто из-за того, что ты мой друг, потому что если посмотреть на всё со стороны, ты действительно окажешься моим другом!

Гарри обдумал его слова и повернулся к Невиллу. Тот сначала ничего не сказал. Вместо этого он достал из своей кобуры палочку и указал на землю рядом с ними.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ.

Из его палочки вырвалось облако серебряного тумана и быстро собралось в патронус Невилла — средних размеров медведя, который тут же начал озираться.

— Всё в порядке, Элби. Я в безопасности. Я просто хотел кое-что доказать.

Он повернулся к остальным.

— Это Элби, кстати, — гордо сказал он. — Не помню, чтобы я говорил, как его зовут.

Медведь приблизился к ребятам. Тео, который раньше не видел патронусов, протянул руку и с благоговением коснулся его. Призрачное создание было таким плотным, что он мог пропустить его мех сквозь свои пальцы.

— Я правда хочу выучить это заклинание, — сказал Тео.

Невилл улыбнулся, и патронус пропал.

— Гарри, ты переживаешь, что мог как-то влиять на меня, чтобы сделать меня своим другом в нашу первую неделю в школе. Ты помнишь, каким я был тогда? Застенчивым, сломленным, уверенным, что я сквиб и боящимся собственной тени? Думаешь, тот маленький мальчик мог стать одним из лучших студентов в классе? Что однажды старшекурсники будут приходить к нему с вопросами по травологии? Что однажды он станет самым молодым волшебником в истории, который смог создать патронуса?

Невилл покачал головой.

— Гарри, я себе нравлюсь. Два года назад я вообще не думал, что смогу сказать такое. Что бы ты там со мной ни сделал — с помощью случайной легилименции или просто из-за того, что увидел, что во мне что-то есть и ты можешь вытащить это на поверхность — мне всё равно. Я в любом случае благодарен тебе.

— И я держу пари, мы не одни такие, — сказал Тео. — Думаешь, Гермиона бы стала на тебя злиться за то, что ты легилименцией заставил её выучить всё о волшебной культуре, из-за чего она так хорошо вписалась в волшебный мир и завела тут друзей? Думаешь, Маркус стал бы на тебя злиться за то, что ты круто изменил его жизнь к лучшему с помощью какой-то магии разума, а не просто словами поддержки?

— Ладно, ладно, — с облегчением сказал Гарри. — Но всё равно, я переживаю, что из-за этих сил могли пострадать люди.

Тео закатил глаза.

— Даже если это и так, а я в этом сомневаюсь, ты не мог об этом знать, потому что не знал, что именно ты делаешь. Если ты так беспокоишься об этом, овладей этой силой, чтобы она работала только тогда, когда ты этого хочешь. Ну серьезно! Что может быть плохого в том, чтобы заставлять людей делать то, что необходимо, говоря им, как сильно ты в них веришь и ведя себя, как настоящий друг?

— Точно, точно, — поддакнул Невилл.

Гарри немного расслабился.

— Но имей в виду, — сказал Невилл, — если ты когда-нибудь используешь эти силы, чтобы заставить меня сделать что-то, чего я не должен делать, бабуля забьет тебя до смерти салфеточкой.

Тео навострил уши.

— А можно забить кого-то до смерти салфеточкой?

Гарри усмехнулся.

— Если ты узнаешь Августу Лонгботтом получше, то поймешь, что она повеселится, пытаясь, — сказал он.

Трое мальчиков весело рассмеялись, любуясь, как солнце искрится в водах Чёрного озера.

* * *

2 июня 1993

Штаб-квартира ДМП

09:00

«Грозный глаз» Грюм посмотрел на фотографию, сопровождающую заголовок статьи в «Ежедневном пророке», со снисходительной улыбкой. Ну, улыбкой, которую позволяло его испещрëнное шрамами лицо.

ДЖЕЙМС ПОТТЕР НАЗНАЧЕН НОВЫМ ГЛАВНЫМ АВРОРОМ.

Волосы Поттера были всклокочены как обычно, но в целом выглядел он опрятно и профессионально, пожимая руку Фаджу и улыбаясь в камеру на церемонии вступления в должность, которая прошла вчера. Аврор скомкал газету и швырнул её в мусорное ведро, после чего продолжил сбор своих личных вещей в большую коробку. В дверь тихо постучали. Естественно, это был Джеймс Поттер, человек часа.

— Чем могу быть полезен, главный аврор? — спросил Грюм.

— Ну, для начала, Аластор, можешь звать меня Джеймсом, раз уж ты больше тут не работаешь, — сказал Поттер. — Это при условии, что ты действительно твёрдо решил уйти и я ничего не могу сделать, чтобы уговорить тебя остаться.

— Я твёрдо решил уйти, и ты ничего не можешь сделать, чтобы уговорить меня остаться… Поттер.

Джеймс вздохнул и, зайдя в кабинет, закрыл за собой дверь.

— Грюм, если ты действительно этого хочешь, по крайней мере, скажи, почему? Что я сделал?

— Пардон?

— Когда я был стажëром, ты всегда был строг ко мне, но ты также говорил, что у меня есть потенциал. Когда я был новичком, работая с тобой во время войны, ты был моим учителем. Следующие десять лет мы были коллегами, и мне нравилось думать, что мы даже стали друзьями. Всё изменилось только в последние пару лет, когда ты начал вести себя, словно я оскорбляю тебя тем, что дышу. Так что, пожалуйста, скажи мне, что я сделал, чем я тебя обидел, и я всё исправлю.

Грюм посмотрел на молодого человека, который действительно стал ему не только коллегой, но и верным другом. А также чертовски хорошим аврором, несмотря на все свои привилегии. Подъëм Поттера по карьерной лестнице был подобен метеориту, прямо как предсказывал Грюм, когда тот выпустился из Академии с отличными оценками. Ему было трудно поверить, что когда-то он с нетерпением ждал возможности служить под командованием Поттера, когда тот неизбежно станет главным аврором. В комнате было тихо, если не считать жужжания от вращения глаза старого воина.

— Когда-то у меня была сестра, — без вступления сказал Грюм.

Поттер удивился.

— Я этого не знал.

— Немногие знали. Она была сквибом, и когда ей исполнилось одиннадцать, мои родители выгнали её. Мне тогда было шесть. Не беря в расчёт мою тоску по ней, каждый день до одиннадцати лет я был в ужасе, что если я не получу письмо из Хогвартса, меня выкинут на улицу, как её.

Джеймс ничего не сказал, и Грюм вернулся к сборам, продолжая говорить через плечо.

— У тебя были отцовские обязательства, Поттер. Ты предал их по причинам, которые я нахожу несущественными. Думаешь, мне нужна причина получше, чтобы объяснить мои чувства по отношению к тебе?

— Нет, — тихо сказал Джеймс. — Не нужна. Прости, что подвёл тебя.

Он повернулся и положил руку на ручку двери.

— Тебе не передо мной нужно извиняться, — сказал Грюм, не глядя на него.

— Знаю, — сказал Джеймс и тихо вышел из кабинета.

* * *

4 июня 1993

Библиотека Хогвартса

16:00

— Поверить не могу, что ты втянул меня в это, — огрызнулся Гарри.

— Да ладно тебе, — прошептал Невилл. — Ты хотел попытаться понять свои силы легилимента. Вот твой шанс.

Гарри зло посмотрел на друга. Он хотел понять и изучить свои силы, но в контролируемой ситуации. Вместо этого Невилл хотел, чтобы он прополоскал мозги, как гриффиндорец начал это называть, другому студенту! Со дня разрешения кризиса Тайной Комнаты Рон Уизли находился в серьёзной депрессии. Недавно Джим получил беспрецедентное приглашение провести лето в Индии с целителем Гуптой Баскаром, и он, очевидно, хотел, чтобы Рон сопровождал его — в основном, потому, что Баскар был знаменитым целителем разума, а Джим считал, что Рону как раз такой и нужен. Но Рон отказался, уверенный, что его семья не может это себе позволить, а принимать милостыню от Мальчика-который-выжил ему не позволяла гордость. И, естественно, Невилл пришёл к Гарри, чтобы тот поговорил с Роном и убедил его отринуть свою гордость и воспользоваться шансом на исцеление.

Поэтому Гарри сделал перерыв в подготовке к экзаменам и пошёл с Невиллом в библиотеку, чтобы поговорить с человеком, до которого, в сущности, ему не было никакого дела и который совсем недавно хотел его убить. И хотя это было, когда Рон был одержим дневником, Гарри всё равно считал, что он может на это обижаться. Если бы к нему пришёл кто-то другой, Гарри бы, скорее всего, отказал, но к нему пришёл Невилл. И, как и в случае с Гермионой или Тео, Гарри не смог отказать другу в его просьбе. Поттер встряхнулся и подошёл к столу, за которым сидел Рон, мрачно изучающий какие-то заметки.

— Привет, Рон. Могу я к тебе присоединиться?

Рон удивлëнно на него посмотрел.

— Конечно, — немного помедлив, сказал он.

— Слушай, я хотел проверить, как у тебя дела после всего, что случилось.

— Я в порядке, — напряжëнно сказал Рон.

— Уверен, что это так, Рон, но всё-таки эти события были довольно травмирующими, поэтому я просто хотел сказать…

— Пожалуйста, не извиняйся, — прервал его Рон.

Гарри осëкся, забыв закрыть рот.

— Прости, что?

— Я сказал «пожалуйста, не извиняйся». Я знаю, что там, в Комнате, ты собирался убить меня. Я мало что помню, но это я помню ясно. И я тебя не виню. Во мне был кусок…

Рон остановился и обвëл глазами библиотеку.

— Ну, ты знаешь, что было внутри меня. Если бы был хоть малейший шанс убить его, при этом убив меня, ты бы всё сделал правильно. Я не виню тебя за это. Что-нибудь еще?

Гарри молча смотрел на Рона почти пять секунд, обдумывая то, что тот ему сказал. Наконец, он решил пойти по прямому пути.

— Хочешь умереть, не так ли?

— Что? — в шоке спросил Рон. — Нет, я…

— Да. Да, думаю, хочешь. Ты думаешь, что ты был одержим монстром и делал вещи, за которые тебе теперь стыдно. И вместо того, чтобы посмотреть в глаза своим страхам и двигаться дальше, ты просто хочешь умереть. Что ж, это свободная страна, и это не мое дело, но я почти уверен, что этим ты разобьешь Джиму сердце. Поэтому, от его имени, не говоря уже о твоей семье, которая мне очень нравится, могу я покорнейше предложить тебе высосать это, поехать в Индию с Джимом и найти там сраного мозгоправа, который тебе, очевидно, нужен.

— Мне не нужен мозгоправ! — воскликнул Рон.

Мадам Пинс громко шикнула на них, а Рон со страхом обвëл глазами библиотеку, чтобы убедиться, что его никто не слышал.

— Дерьмо собачье. Это говорит твоя гордость, Уизли. А гриффиндорская гордость и вполовину не так привлекательна, как гриффиндорская храбрость. Да, ты был одержим злым дневником многие месяцы. А я провёл десять лет в чулане под лестницей, терпя то голод, то побои. Жизнь — жестокая штука. Высоси и живи дальше.

Гарри поднялся из-за стола, пока Рон с открытым ртом смотрел на него со смесью ярости и шока.

— Ну серьёзно. Ты гриффиндорец или где?

И с этими словами Гарри направился к двери, оставляя разъярëнного Рона позади. Снаружи его уже ждал встревоженный Невилл.

— Я немного не на такой разговор рассчитывал, Гарри, — немного раздражëнно сказал Невилл.

Гарри пожал плечами.

— Иногда нужен пряник. А иногда кнут. Посмотрим, как пойдёт.

* * *

5 июня 1993

Фойе рядом с Большим залом

08:30

На следующее утро Гарри был шокирован, когда его брат быстро подошёл к нему перед завтраком и крепко обнял.

— Спасибо! — воскликнул Джим. — Я не знаю, что ты сказал вчера Рону, но он согласился ехать со мной в Индию. Спасибо! Я не знаю, как я смогу тебя отблагодарить.

— Для начала, — сквозь зубы сказал Гарри. — Никогда. Не обнимай меня. На людях. Снова.

* * *

17 июня 1993

«Кровавый пень»

(Маленькая таверна в магическом поселении Стебуклинга, Латвия)

Питер Петтигрю сидел за баром и качал головой читая страницу сплетен в «Ежедневном пророке». Джеймс Поттер, видимо, дал своему сыну разрешение уехать на другой конец планеты, чтобы зачем-то узнать больше о парселтанге. Питер-то думал, что патологическая боязнь Джеймса всего слизеринского не позволит ему даже принять то, что Джим — змееуст, не говоря уже о том, чтобы дать ему разрешение изучать змеиный язык. Адвокат был весьма рад тому, как всё получилось и с нетерпением ждал от Джима развития дара, который так сильно связывал его с Тёмным Лордом.

Но также в нём присутствовало и облегчение. Даже после всего, что случилось, он всё ещё питал слабость к Джеймсу Поттеру по каким-то сентиментальным причинам, но реакция старшего Поттера на змееязычие сына была проблемой, которая вот-вот уже начала бы требовать действий. Питеру не хотелось приводить в действие возможный план G (кодовое название: маленький сирота), даже если бы этот план и упрочил его влияние на Мальчика-который-выжил.

Продолжая читать новости («Дому Гринграсс присвоен статус Древнего и Благородного дома», — Хах. У Селвинов, наверное, сейчас истерика!), Питер осторожно вдохнул, и его ноздри затрепетали. Повернувшись на своём стуле, он не удивился, увидев двух рослых жителей Восточной Европы, которые стояли позади него с угрожающим видом. Конечно, пара частично обращëнных оборотней должна была быть угрожающей для большинства людей, но Питер Петтигрю поборол этот страх много лет назад. Теперь же их доминантные игры просто забавляли, словно маленькие щенки рычали на взрослого зверя, не подозревая о масштабах неравенства в силе.

— Ты не отсюда, — сказал один из них с ярко выраженным латвийским акцентом.

— О нет, добрый человек, — широко улыбнулся Петтигрю. — Я вообще-то из Линкольншира. Верхняя Эпплби, если быть точным. Вы бывали в Линкольншире? Он весьма красив в это время года.

— Тебе стоит купить нам выпить, — угрожающе сказал другой оборотень. — Хотя, давай-ка мы пропустим посредников, и ты отдашь нам все свои галеоны, чтобы мы могли купить себе выпить сами.

— О, я так не думаю, дружище. Я берегу свои монеты, чтобы купить выпить вашему альфе. Где он, кстати?

Оба оборотня напряглись и переглянулись.

— Кто ты? — спросил первый. — Что тебе от него надо?

— О, мы — старые друзья. Давны-ы-ым давно знаем друг друга. Так точно, сэр! Давным-давным давно! — ухмыльнулся Петтигрю, словно в его словах была какая-то шутка.

Один из оборотней зарычал и, схватив Питера за пиджак, стащил его со стула. Улыбка Питера увяла, он опустил глаза и посмотрел на когтистую лапу, держащую его за пиджак.

— Послушай-ка, — сказал он скучающим тоном, подняв глаза. — Ты испортил мой костюм.

Оборотень поднял Питера и поднес к себе достаточно близко, чтобы тот мог учуять смрад, исходящий из пасти существа.

— Ты мне не нравишься, — прорычал он.

Питер ухмыльнулся.

— Ну, тогда готовься. Сейчас я буду нравиться тебе ещё меньше.

А затем его движения размазались. Волшебник махнул правой рукой, запуская ногти в щеку оборотня. Вервольф зашипел от боли и отпрянул назад, попутно отпустив Питера. Другой начал было двигаться вперед, но Питер поднял обе руки и показал оборотню ногти, которые теперь превратились в шестисантиметровые когти и были остры, как бритва. Но вместо того, чтобы быть черными, как у оборотней, они были ярко-розового цвета. Второй оборотень остановился и обернулся на своего окровавленного друга, который шатался из стороны в сторону и выглядел так, словно его пожирает лихорадка.

— Янос! Что с тобой?!

— Став… рос. Не… хорошо.

Янос отнял руку от своего лица, и Ставрос ахнул. Всё лицо Яноса с той стороны, где были четыре отметины от когтей, теперь покрывали маленькие белые пустулы. Ноги Яноса подломились, и он рухнул на пол.

— Янос! — другой оборотень зарычал и повернулся к Питеру, готовясь атаковать.

— СТАВРОС! — раздался хриплый голос из другого конца комнаты.

Вожак стаи прибыл.

— Назад.

— Но…

Низкое рычание вожака заставило Яноса закрыть рот. Альфа подошел к упавшему оборотню.

— Что ты с ним сделал, Петтигрю?

— Магическая форма бубонной чумы. Не заразна, но еще более смертоносна, чем обычная, — Питер осторожно подошел к упавшему оборотню. — Знаешь, что магглы называли ее «Черной Смертью»? Она выкосила половину Европы в средние века. Её завезли с востока.

Он широко оскалился.

— Говорили, что её переносят крысы. Что, на самом деле, не совсем верно, но иногда мифы даже важнее, когда в деле замешана магия.

Вожак презрительно ухмыльнулся.

— Он умрет?

Питер пожал плечами.

— Скорее всего, нет, если вы быстро доставите его к целителю. Зараза весьма смертоносна для магглов и волшебников, но вы, ребята, сделаны из другого теста. Возможно, если ему повезёт, он выживет, но получит ценный урок из этого опыта.

Вожак вздохнул.

— Ставрос, возьми его. Отведи его к целителю.

Даже не посмотрев на Петтигрю, Ставрос поднял бредящего Яноса и вынес его из комнаты.

— Чего ты хочешь, Петтигрю?

— Твоё присутствие необходимо в Британии, старый друг. У меня есть для тебя работа.

— Я не появлялся в Британии с восемьдесят первого. Ты знаешь это.

Питер улыбнулся.

— У тебя не было стимула. Я здесь, чтобы его предоставить. Мне нужны услуги, которые только Фенрир Сивый, самый опасный оборотень в Европе, может оказать.

Он бесстрашно сделал шаг к зловещей фигуре.

— Какие услуги? — спросил Сивый. — И что за стимул?

— Некоторые услуги, для которых требуется твоя… деликатная рука. Что до стимула, то как тебе понравится идея убить сына Джеймса Поттера? Или, если не удастся, привести его в свою стаю, как ты пытался сделать с Ремусом Люпином?

Фенрир улыбнулся. Ему всегда нравилось, когда его стая росла.

* * *

19 июня 1993

Хогвартс

Настал конец семестра, и результаты экзаменов слегка перемешали итоговый рейтинг класса. Гермиона по сумме баллов всё ещё была на первом месте среди второкурсников, но Невилл обошёл её в Травологии, а Лаванда оказалась чуть-чуть лучше в зельеварении. Гермиона отнеслась к этому с юмором и повторила прошлогодние слова Лаванды, что будет учиться всё лето, чтобы обойти её. Гарри и Гермиона были в ярости (как и ещё несколько студентов), что из-за того, что Локонс оказался злодеем, безумцем и вообще, скорее всего, Пожирателем смерти, экзамен по его предмету был заменён на проверочную работу с критериями оценки сдал\не сдал, что означало, что ни один из них не мог бы получить право гордиться тем, что он оказался первым в классе, несмотря на то, что они были единственными студентами, кто был задействован в нескольких исследовательских проектах.

Пока студенты загружались в кареты, которые должны были отвезти их на перрон, большинство учителей стояло на ступенях замка, чтобы попрощаться с ними. Директор тоже присутствовал. Филч стоял молча позади него с Миссис Норрис на руках. Когда кареты уехали, а учителя потянулись обратно в замок, Филч подошел к Дамблдору и протянул ему конверт. Наградив завхоза непонимающим взглядом, Дамблдор открыл конверт и прочитал его содержимое.

Дамблдор,

я ухожу.

Филч.

Донельзя удивлëнный, директор посмотрел вслед (бывшему) завхозу, который уже направился в замок.

— Мистер Филч, — позвал он, — Аргус! Что это значит?

Филч повернулся и наградил Дамблдора взглядом, полным презрения.

— Это означает, что с меня хватит. Я забираю Миссис Норрис отсюда. Можете найти другого неудачника, чтобы он убирал за этими мелкими монстрами и следил, чтобы они не обрюхатили друг друга в чулане для мëтел. Я ухожу!

— Но Аргус! Куда же ты пойдешь?!

— В Хогсмид. Аберфорт нанял меня, чтобы я следил за баром и содержал его в чистоте. Жду не дождусь. Я лучше буду убирать за алкашнëй, чем за этими сопливыми поганцами.

И с этими словами Аргус Филч ушел, оставляя шокированного Дамблдора позади.

* * *

Уже собираясь сесть в карету, Гарри остановился и посмотрел на замок. На секунду у него возникло странное чувство, что за ним наблюдают. Затем он пожал плечами и забрался внутрь, присоединившись к друзьям, перед этим потрепав по крупу фестрала, тянущего карету.

А на вершине астрономической башни стояли два призрака, наблюдая за отъездом студентов. Толстый монах был улыбчивым полным мужчиной, который едва ли выглядел, как призрак, если убрать тот факт, что он был полупрозрачным. Кровавый барон же, с другой стороны, прекрасно подходил на роль не знающего отдыха немëртвого со своими гремящими цепями, хотя они издавали звук, только когда он хотел, и кровавыми ранами, покрывающими его нематериальную форму. Если Монах и переживал, что стоит рядом с самым жутким призраком Хогвартса, он это успешно скрывал.

— Так когда ты собираешься поговорить с ним, старый друг? — спросил Монах, сделав глоток из своей огромной кружки с медовухой, которая никогда не пустела, но так и не могла утолить его жажду. — Я знаю, что ты избегаешь Поттера практически с самого его распределения.

— Я встречусь с ним, когда он станет принцем, и ни секундой раньше, — ответил барон холодным скрипящим голосом. — Такова была воля Салазара, и я должен подчиняться, пока существует его факультет.

— Хм-м. Я недавно подумал, что ты… ускорил события в этот раз. Не помню, чтобы ты посылал письмо с вопросом первокурснику.

— Ты слишком много внимания уделяешь делам чужих факультетов, монах, — угрожающе сказал Барон.

— Да, — усмехнувшись, сказал Монах. — Таков уж мой факультет.

Кровавый Барон громко вздохнул. Ему не нужно было дышать, так что это был способ выразить свои эмоции. Толстый Монах был одним из немногих в Хогвартсе, кто рисковал раздражать его. Возможно, именно поэтому он так наслаждался его обществом. Кроме того, другие призраки факультетов… Николас был нелепым щëголем, а Елена… была Еленой. Так с кем ещё ему было обсуждать дела, не предназначенные для ушей смертных или других мертвых?

— Время коротко, Монах. Что-то движется там, в Дикой. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Мы, те кто мертвы, не можем видеть форму этого нечто, но мы знаем, что оно там, даже несмотря на то, что старые законы запрещают нам делиться этим с теми, кто смертен. Только сильный принц сможет очистить факультет Слизерина от гнили, что поразила его сердцевину, и только тогда, когда факультет Слизерина очистится, все четыре факультета смогут встать плечом к плечу, чтобы встретить то, что грядёт.

— И ты думаешь, Гарри Поттер — тот кто нужен? Прости, барон, но те принцы, которых ты выбрал за последнюю сотню лет, не оправдали ожиданий.

— Ты не прав. Три его предшественника были достойны этой позиции, хотя и каждый на свой лад. И все трое свернули с назначенного пути. Регулуса подвела его семья. Люциуса — его гордость и алчность. А Тома, по иронии судьбы, любовь. Гарри Поттеру многое предстоит преодолеть, но я верю, что однажды он будет сидеть на троне, как принц, и надеюсь, что он будет лучшим принцем, чем те, кто был до него.

Толстый монах шмыгнул носом.

— Если честно, я никогда не понимал зачем вообще нужен принц Слизерина. Ни у одного другого факультета подобной позиции нет.

— Не прикидывайся дураком, Монах. Ты лучше остальных знаешь, зачем нужен принц Слизерина, даже если пуффендуйская добродушность не позволяет тебе сказать об этом. Великая добродетель Пуффендуя — лояльность, а великий порок — пассивность, отказ действовать, когда действие несет риск тем, о ком они беспокоятся. Великая добродетель Гриффиндора и Когтеврана — храбрость и последовательность, и у них общий порок — заносчивость, вера, что храбрость или ум — это всё, что нужно. У Слизерина же добродетель — это амбиции, а порок… тоже амбиции. Мы — единственный среди факультетов Хогвартса, который, скорее всего, будут разрушен нашей же величайшей добродетелью. Вот почему нужен принц. Он должен быть кем-то, кто будет контролировать такие порывы, кем-то, обладающим силой, интеллектом и находчивостью, чтобы управлять факультетом, но также обладающим мудростью и хитростью, чтобы действовать из тени. Действовать во благо факультета и всего волшебного мира.

Он повернулся к Монаху и властно посмотрел на него.

— Думаю, смирение, которого требует эта роль, понравится пуффендуйцу.

Монах весело рассмеялся и отсалютовал кружкой.

— Тогда за Гарри Поттера! Пусть он найдет в себе достаточно пуффендуйского, чтобы достойно исполнить свою участь!

Кровавый Барон недовольно зарычал, но Монах был уверен, что уголки губ старого призрака слегка дернулись вверх.

* * *

Когда Хогвартс-экспресс отъехал от станции, купе Гарри уже было битком набито людьми. Собрались все его ближайшие друзья: Невилл, Тео, Гермиона, Блейз, Джинни и Луна, которые теперь обсуждали планы на грядущее лето.

По счастливой случайности, Гермиона и Блейз оба будут в Тоскане почти три недели, поэтому графиня Забини пригласила Грейнджеров остановиться на её вилле. Что эти двое предпочли умолчать, так это то, что это не было случайностью — Блейз договорился, чтобы Гермиона встретилась с его учителем по окклюменции, который должен был преподать ей основы искусства, пока её родители наслаждаются видами старой Италии.

Джинни собиралась провести всё лето, капая на мозги Молли, что она собирается пробоваться на место Драко в команду по квиддичу, и ей нужно практиковаться, чтобы преуспеть. Причем было бы неплохо, если бы она практиковалась не ночью, пока все спят.

Гарри и Невилл собирались начать летние занятия с учителем почти сразу после возвращения в поместье Лонгботтомов. Они пока не знали, кого леди Августа нашла на место учителя, но она написала Невиллу, что нашла кое-кого, кто прекрасно сможет заменить молодую Нимфадору. Поэтому Гарри и Невилл хоть и были полны оптимизма, но всë-таки слегка волновались.

Тео же был самым расслабленным в группе. Он ожидал провести лето, слоняясь по поместью Малфоев и учась всему, чему лорд Малфой захотел бы его научить. Фехтование было первым в списке, поэтому Тео был доволен.

Луна собиралась работать со своим отцом над «Придирой», что хоть и выглядело менее весело, чем то, что планировали её друзья, но она с нетерпением ждала этого.

— О, и кстати, Гарри Поттер, — сказала она мечтательным голосом. — Спасибо тебе за то, что ты сделал для Рональда. Он выглядит гораздо счастливее, а его нарглы уже не такие голубые и вялые.

Гарри закрыл глаза, а другие в купе начали переглядываться.

— Эм, что? — непонимающе сказал Блейз.

— Голубые и вялые нарглы сигнализируют о серьёзной депрессии, — важно сказала Гермиона, — что описывало Рона весьма точно. Вероятно, ему стало лучше. Что, в свою очередь, поднимает вопрос: что именно сказал ему Гарри?

— Я просто дал Рону совет, — легко сказал Гарри. — Понятия не имею, о чём толкует Луна. Вообще даже мыслей нет.

Он наградил Луну искренней улыбкой, которую та вернула.

— Ладно, без обид, Луна, — сказал Тео, — но я не собираюсь обсуждать нарглов по дороге домой. У меня просто разболится голова, — он повернулся к Гарри. — Мне любопытно. Драко упомянул, что в поместье Малфоев осталось всего два домовых эльфа. Его мама забрала одного, когда уходила, но, похоже, Люциус продал тебе ещё одного. Это правда?

— Это Добби. Это он предупредил меня прошлым летом, что кто-то пытается убить меня. И позже он пытался спасти мне жизнь, хоть и очень необычным способом, граничащим с безумием. Малфой не хотел иметь рядом домового эльфа, лояльность которого под вопросом, поэтому он предложил мне купить Добби за символическую сумму. А альтернативой было убийство бедняги.

— Это ужасно! — воскликнула Джинни. Гарри же просто пожал плечами.

— Я не уверен, что он действительно убил бы его. Я думаю, это был такой этический тест. Я провалился… или прошёл, может. Если честно, я всё ещё не уверен.

— Так, раз уж мы подняли эту тему, — начала Гермиона, — может кто-нибудь объяснить мне, кто такие домовые эльфы? Желательно в таком ключе, чтобы я убедилась, что волшебники в девяносто третьем году не являются рабовладельцами.

— Ну, если честно, — сказал Блейз, — как бы являемся. Это рабы, которые хотят быть рабами, обижаются, если им не дают служить, и умрут, если их освободить.

— Так они что, симбиоты? — ужаснулась Гермиона. — Им нужны волшебники для выживания?

— Вообще, нет, — сказал Невилл. — Им не нужны волшебники, чтобы выжить, скорее волшебный дом, место, где жили волшебники долгое время. Вот почему домовые эльфы есть только у богатых чистокровных семей. Только у них есть дома, в которых жило много поколений волшебников, и которые могут поддерживать связь. Даже магглорожденный может связать себя с домовым эльфом, если он будет жить в правильном доме. Гарри смог привязать к себе Добби, потому что он живёт в поместье Лонгботтомов, и у него есть наследное право на поместье Поттеров, даже несмотря на то, что он гость у нас, а поместьем Поттеров он не сможет владеть ещё много лет. Есть несколько предприятий, где заняты домовые эльфы, но это потому, что эти предприятия располагаются в поместьях семей, переделанных в магазины и фабрики. Например, у магазина «Всё для квиддича» есть домовые эльфы, но это потому, что они используют замок Гампов, как свою фабрику. Они выкупили его после того, как все Гампы вымерли.

— Есть какие-нибудь законы, которые защищают их от дурного обращения? — спросила Гермиона.

— Не много, — признал Невилл. — Это, на самом деле, очень осуждается нашим обществом, если тебя поймают на дурном обращении с домовыми эльфами. Это даже считается признаком безумия, потому что только безумец может наслаждаться страданиями того, кто по своей натуре не может тебе ответить, пока работает на тебя.

— У нас никогда не было домовых эльфов, — сказала Джинни. — «Нора» не настолько старая, чтобы привлечь их, так что я мало что о них знаю. Кто-нибудь знает, откуда они появились?

— Обычный ответ, — сказал Блейз, — что их создали волшебники. Что известно, так это то, что домашние эльфы существуют уже века, если не тысячелетия. Мы точно знаем, что в римские времена у нас уже были домовые эльфы. Моя собственная любимая теория состоит в том, что какой-то волшебник тысячи лет назад пытался заколдовать свой дом, чтобы он убирался сам, застилал ему постель, готовил завтрак и вообще следил за собой, чтобы ему ничего не нужно было делать. Но он облажался в процессе и случайно создал разумный вид существ, одержимых домашним хозяйством. Мы можем целый день спорить об этичности этого поступка, но факт остаётся фактом: они были созданы, и сегодня у нас есть выбор: либо освободить их и тем самым устроить геноцид, либо продолжать использовать их в качестве слуг, но следить за тем, чтобы их не обижали.

— Если честно, — сказал Гарри, — мне кажется, что девяносто процентов проблем, которые сейчас есть у волшебного сообщества, исходят из того, что несколько глупых волшебников тысячи лет назад сделали что-то, даже секунду не подумав о будущем.

Несколько ребят согласно кивнули.

— Ну, — сказал Тео, — я на самом деле рад, что миссис Малфой, или мадам Блэк теперь, забрала с собой Могли. Он был жу-у-у-утким, и я надеюсь, что мы больше его никогда не увидим.

И этими словами Тео Нотт подразнил богов иронии.

* * *

Как только Тео упомянул имя Могли, зловещий домой эльф возник на крыше паровоза Хогвартс-Экспресса. Примерно через полтора километра поезд будет пересекать мост, перекинутый через глубокий овраг. Мост был крепок, но недостаточно, чтобы противостоять магии домового эльфа. Щелчком пальцев Могли заставит поезд сойти с рельсов и упасть в пропасть. Многие из студентов Хогвартса погибнут в катастрофе. Гарри Поттер и Драко Малфой погибнут точно. Могли проследит за этим. Так ему приказала госпожа.

Тут Могли принюхался и повернулся. Позади него на маленькой крыше стоял Добби, мелкий пакостник, который защищал поганца Поттера от покушений Нарциссы Блэк весь год. Могли нравилось мучить другого эльфа на потеху госпоже в прошлом, но время игр прошло. Настало время Добби расплатиться за свое вмешательство.

— Могли не смеет трогать Гарри Поттера, — сказал Добби дрожащим, но решительным голосом.

Могли с ненавистью ухмыльнулся.

— Добби не может остановить Могли.

Два домовых эльфа стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.

* * *

Тем временем…

Девятью уровнями ниже реальности возникла небольшая вселенная. Она была очень маленькой в масштабах других вселенных — не больше пятидесяти световых лет в диаметре, но она была достаточно удалена от реальности, чтобы два лара⁽¹⁾ могли действовать свободно, не затрагивая материальный мир.

Хороший домовой эльф не оставляет следов.

Сразу же после формирования поля битвы, лар Добби и лар Могли переместились в крошечную вселенную и вцепились друг другу в метафизические глотки. Лар Добби принял облик гигантской золотой фигуры с двумя парами пылающих крыльев, каждая из которых простиралась на тысячу миль и была покрыта морем мигающих глаз размером с небольшой город. Его тело было гуманоидным, хотя на его руках и ногах и были когти огромного хищника, а его голова постоянно меняла форму, становясь то человеческой, то бычьей, то львиной.

Лар Могли воплотился в огромное облако в несколько тысяч миль в диаметре и, казалось, полностью состоял из бесконечного количества плотоядных жуков-скарабеев. Скарабеи принадлежали к ныне вымершему виду, который когда-то использовался в погребальных практиках затерянного Кемета, пока его не уничтожила Дикая магия задолго до прихода к власти первых фараонов. Эти жуки говорили о желании Могли принести смерть врагу хозяйки, почтив при этом её нигилизм.

Огромная буря жуков набросилась на крылатую фигуру, но лар Добби быстро обернул вокруг себя крылья, чтобы защититься от атаки. Он ответил всплеском гамма-лучей, которые уничтожили бы любую жизнь в маленькой вселенной, если бы в ней был кто-то, кроме двух ларов.

Лар Могли закричал от боли и гнева, его голос эхом пронёсся по межпространственному коридору. Это бы привело к необратимому безумию большей части человечества, если бы эти двое сражались на третьем уровне или выше от реальности. В ярости лар Могли приказал скарабеям, составлявшим большую часть его огромного тела, превратиться в руку, которая разорвала ближайшую планету — газовый гигант и, схватив сверхплотное водородное ядро, швырнула его в лара Добби со скоростью почти десять процентов от скорости света.

Удар застал лара Добби врасплох, отбросив его назад ближе к гравитационному колодцу голубого сверхгиганта, который располагался в центре ближайшей планетной системы. Пока лар Добби пытался прийти в себя, лар Могли воспользовался своим преимуществом и сменил форму, приняв вид клиппотского божества Азариэля Связывателя. В ответ на каббалистическую атаку сверхгигант мгновенно остыл, а его гравитационное поле значительно увеличилось, превратив таким образом звезду в голодную черную дыру, которая теперь пыталась полностью поглотить лара Добби.

Но лар Могли просчитался. В тот момент, когда лар Добби должен был пересечь горизонт событий, он закрыл все свои тысячи глаз и мгновенно вычислил число пи до самого последнего знака. Поскольку это было совершенно невозможно, расчет дестабилизировал законы физики в окрестностях лара Добби, тем самым обратив вспять возникшую сингулярность. Материя стала энергией. Поглощение стало взрывом. И черная дыра превратилась в сверхновую, чья неистовая сила уничтожила остатки скарабеев лара Могли и обнажила его ядро.

Теперь уже настала очередь лара Добби использовать возможность. Он оставил свою херувимскую форму и принял триединый облик. Он стал горящим световым пучком чистого возмездия, которое поразило сердце лара Могли, как копье. Эпической песней, положенной на торжественную музыку, возвещающей об истории победы лара Добби над своим врагом. И мантрой из пяти слов, поразившей саму суть существования лара Могли. Эта последняя часть была самой разрушительной: пять простых слов, повторяющихся снова и снова до бесконечности, которые перечеркнули существование лара Могли на всех уровнях его бытия.

Не смей трогать Гарри Поттера.

Два домовых эльфа стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.

А затем, едва ли секунду спустя, Могли закачался, и его колени подломились. Домовой эльф-убийца начал падать, но на крышу поезда упала лишь куча мёртвых листьев и сломанных веток, которые тут же сдуло ветром. Добби сложил руки на груди и удовлетворëнно улыбнулся, после чего щëлкнул пальцами и исчез с громким хлопком. Он был рад, что разобрался с Могли, поэтому теперь мог вернуться к более важным делам. Комната хозяина Гарри в поместье Лонгботтомов сама себя не приготовит. Это, по мнению Добби, было гораздо более важное и интересное занятие, чем встревать в глупости Могли.

* * *

Кингс-Кросс

18:00

Пока студенты высаживались из поезда, Гарри и Невилл быстро нашли леди Августу. Невилл тепло обнял бабушку, а Гарри уважительно поклонился. Рядом с женщиной стоял Аластор Грюм.

— Аврор Грюм, — сказал Гарри. — Рад видеть вас снова.

— Просто Грюм, парень, — сказал волшебник. — Я уволился из аврората.

— Но, к счастью для вас двоих, он не будет сидеть у себя в саду, занимаясь цветами или чем-то таким, — сказала Августа. — Аластор согласился быть вашим учителем на это лето.

От этой новости, как и до этого, Гарри и Невилл одновременно почувствовали и предвкушение, и ужас. Как только представления закончились, Гарри и Невилл начали прощаться с друзьями, которые уже были на платформе. Последние два прощания были с Тео и Драко, которые стояли рядом с Люциусом, уже готовящимся забрать их домой. К удивлению Гарри, Люциус даже подошёл к Августе Лонгботтом и низко ей поклонился.

— Лорд Малфой, — холодно сказала она.

— Моя леди, — начал он, — прошу простить мою поспешность и нахальство. Но в свете нашего недавнего политического сотрудничества о возвышении дома Гринграсс, не говоря уже об изменившихся обстоятельствах моей жизни, я подумал, что мы можем попытаться найти больше общего. Не окажете ли вы мне любезность, позволив мне позвонить вам в поместье Лонгботтомов в любое удобное вам время?

Августа посмотрела на зятя женщины, которая уничтожила её семью, с таким выражением, будто собиралась его проклясть, но смогла взять свой гнев под контроль. Всё было, как он и сказал, он помог дому Лонгботтомов в серьёзном деле, а если слухи о его разводе были правдой, он больше не являлся зятем Лестрейнджей.

— Напишите мне на следующей неделе, лорд Малфой, — наконец сказала она. — Мы обсудим возможности будущего сотрудничества.

— Большая честь, мадам. Мы живём в интересное время. Перемены витают в воздухе, — он повернулся к Драко и Тео. — Идëмте, мальчики.

И тут он заметил, что Тео, который смотрел куда-то вдаль, страшно побледнел. Гарри тоже это заметил, и они с Люциусом повернулись, чтобы посмотреть, что так шокировало Тео. Это было не что-то, а кто-то. Волшебник с чёрными с проседью волосами, бородой и ужасно пронзительными глазами. На нём был чёрный как ночь маггловский костюм, какой был в моде несколько десятилетий назад. Мгновенно Люциус тоже напрягся. Гарри последовал его примеру. Его худшие страхи подтвердили следующие слова Тео.

— Отец, — сдавленно сказал он.

— Тибериус, — спокойно поприветствовал волшебника Люциус. — Вот так сюрприз.

— Ты знаешь меня, Люциус, — с жестокой усмешкой сказал лорд Тибериус Нотт. — Я полон сюрпризов. Боюсь, я случайно подслушал то, что ты сейчас сказал, и я согласен. Перемены витают в воздухе. Из-за этого я передумал и решил, что не стоит моему сыну злоупотреблять гостеприимством дома Малфоев. Сожалею, что не проводил больше времени с моим дорогим мальчиком, которого я не видел с тех пор, как он уехал в школу два года назад. Думаю, пора это исправить. Это лето Теодор проведет дома. Со мной.

— Тибериус, — начал было Люциус, но другой волшебник его тут же прервал.

— Передай привет своей прекрасной жене, когда в следующий раз увидишь её, Люциус, — оскалился он, а затем перевёл взгляд на Гарри. — А вы, наверное, Гарри Поттер, первый в своей семье, кто был распределен в Слизерин за многие века. И полукровка, к тому же! Должен признать, что слышал множество интересных историй о вас, молодой человек.

Гарри посмотрел в глаза бывшему Пожирателю.

— Взаимно, — сказал он.

Лорд Нотт слегка усмехнулся и повернулся к младшему сыну.

— За мной, Теодор. Нам пора.

— Тео, — начал Невилл, но Нотт прервал его.

— Что ж, тогда до осени, я полагаю, — сказал Тео пугающе веселым голосом. — Лорд Малфой, я благодарю вас и Драко за то, что вы позволили мне провести с вами прошлое лето. Леди Августа, спасибо вам за ту доброту, с которой вы и ваш внук относились ко мне.

Гарри шагнул вперед, но на этот раз он не знал, что сказать. Он изучал лорда Нотта и пытался использовать свою легилименцию, чтобы сделать хоть что-то, но, к его удивлению, он как будто налетал на кирпичную стену. Все его инстинкты, которые он выработал за последние два года, буквально кричали ему, что он ничего не может сказать или сделать, чтобы заставить Тибериуса Нотта выпустить Тео из своих лап или хотя бы гарантировать, безопасность мальчика рядом с ним.

Теперь, когда первоначальный шок прошёл, Тео выглядел смирившимся перед тем, что должно было случиться. Он обнял Гарри и хлопнул его по спине.

— Всё в порядке, — прошептал он. — Чего бы это ни стоило, я справлюсь. Увидимся в сентябре… или раньше.

С этими словами Тео выпустил Гарри из объятий и пошёл с отцом, который крепко взял его за плечо. Тео обернулся и, улыбнувшись, махнул им на прощание. Гарри показалось, что этим он как-то пытается поднять настроение друзьям, даже несмотря на то, что это его вели на эшафот.

* * *

Офис Питера Петтигрю, эсквайра

18:30

Когда Питер вошёл в свой офис уже после официального закрытия, уставший от международного портала, он был донельзя удивлен, что его секретарь Иветт всё ещё на работе.

— Иветт! Что ты делаешь тут так поздно? — спросил он.

Она кинула взгляд на конференц-зал.

— Эта отвратительная старуха здесь, — шепотом зашипела она.

Питер мог определить, когда его секретарь злилась, по тому, насколько выраженным становился её французский акцент.

— Мадам Тойнби! Мерзкая старая ведьма, которая всегда приходит после рабочих часов! Она ворвалась сюда, словно это её офис и сказала, что никуда не уйдёт, пока вы не придëте!

Питер рассмеялся.

— Я поговорю с ней и ясно скажу, чтобы она никогда не настаивала на том, чтобы сидеть тут, пока меня нет. Ты знаешь наших старых чистокровных клиентов, Иветт. Они настаивают, чтобы всё было, как они говорят, что, на самом деле, хорошо, потому что они готовы платить за это. А теперь иди домой. Я сам разберусь с мадам Тойнби.

— Мерси, мистер Петтигрю, — ответила она. Видимо, она настолько устала, что снова начала говорить по-французски.

Она начала собираться, а Питер пошёл в конференц-зал, потихоньку активировав по пути чары приватности. Он не был особенно удивлён, когда увидел не старую ведьму, которую видела Иветт, а кое-кого намного моложе, но у кого была страсть к скрытности.

Нарцисса Блэк-Малфой.

«Или теперь просто Нарцисса Блэк, я полагаю», — подумал он про себя.

— Рад, что эффект оборотного спал, Нарцисса. Ты едва выносима, когда прекрасна. Это была долгая пара дней, и я не хочу выслушивать твои истерики, когда они исходят из уст девяностолетней старухи. Чего тебе надо?

— Я только что узнала, что Люциус скрыл от меня часть своего состояния! Я хочу, чтобы ты это исправил!

Питер издал смешок.

— Если честно, я этого ожидал. Я никогда не думал, что Люциус так легко откажется от такой кучи денег, если только у него не припрятано где-нибудь ещё больше. Где он их спрятал?

— Он инвестировал их в маггловский мир! — презрительно сказала она, выделив последнее слово.

— Хех. Умно. Очевидно, старый Абраксас об этом не подумал. Уверен, он и не представлял, что маггловские инвестиции могут принести больше волшебных. Похоже, что ты облажалась, Нарцисса. Брачный контракт ничего не говорит о прибыли, полученной за пределами волшебного мира.

— Честное слово, Петтигрю! За что я тебе плачу?!

На это он открыто расхохотался.

— Ты вообще не платишь мне, Нарцисса. Любые юридические советы я даю тебе pro bono, ибо не могу вести дела с кем-то, у кого так много связей с Пожирателями смерти, как у тебя, и не важно, какими чистыми ты держишь свои прекрасные ручки. Но я чувствую, что дело не только в деньгах. Что привело тебя в столь поздний час?

— Я потеряла Могли, — надулась она.

— А? Как ты умудрилась потерять домового эльфа?

— Я отправила Могли убить Гарри Поттера сегодня. Он не вернулся.

Петтигрю поморщился.

— Я же сказал, чтобы ты оставила это мне!

— И к чему привели твои махинации? Ты ничего не сделал с того дня, как Могли положил поезд Уилкеса в подарок твоему крестнику.

— Как будто докси Могли или тот нелепый нонсенс с проклятым бладжером были лучше. Поезд должен был убить мелкого поганца. Его спасла случайность — Руфус Скримджер буквально упал на пути поезда. И даже это принесло плоды — Джеймс Поттер теперь главный аврор. Мне уже удалось дëрнуть за ниточки и отправить весточку людям из ДМП, которые симпатизируют нашему делу, не говоря уже об образце крови, который я получил от Джима Поттера. Я думаю, мои успехи говорят сами за себя, в отличие от твоего вклада в наше общее дело.

Нарцисса надменно засмеялась, а затем отвела глаза. Питер на секунду задумался, а потом нахмурился.

— Кстати говоря, как именно Могли должен был убить Гарри?

Нарцисса продолжила избегать его взгляда.

— Нарцисса! Как. Могли. Должен был. Убить Гарри.

Она громко вздохнула, словно была на грани истерики.

— Он должен был заставить Хогвартс-Экспресс сойти с рельсов и рухнуть в овраг.

Питер в шоке на неё уставился.

— ТЫ СОВСЕМ ВЫЖИЛА ИЗ СВОЕГО ИНЦЕСТНОГО УМА?!

— Как ты СМЕЕШЬ?! — закричала она в ответ.

— Джим Поттер был в этом поезде! Нам нужен Джим. Он назначенный враг! Его кровь должна быть взята насильно во время ритуала, который вернет нашего Лорда, а не… а не собрана с остатков поезда губкой! Ты из ума выжила?!

Она вскочила на ноги.

— Я НЕ ПОТЕРПЛЮ, ЧТОБЫ СО МНОЙ ТАК РАЗГОВАРИВАЛИ! Я — НАРЦИССА БЛЭК ИЗ ДРЕВНЕГО И БЛАГОРОДНОГО ДОМА БЛЭКОВ!

— Я ЗНАЮ! — заорал в ответ Питер. Он тоже вскочил на ноги и теперь орал прямо в лицо женщине. — Я ВСЁ ЗНАЮ о древнем и благородном доме Блэков, Цисси! Ты напоминаешь мне об этом каждый раз, когда приходишь сюда!

Тут он противно ухмыльнулся.

— Хотя ты единственная оставшаяся часть Блэков, не считая заключённых, изгнанных из семьи и мёртвых. И как это у вас получается?

— Чёрт бы тебя побрал, Петтигрю! — она отвесила юристу пощёчину, но он тут же повернулся к ней и оскалился своими неестественно острыми зубами.

— Моё место в аду зарезервировано много лет назад, — он начал медленно обходить вокруг Нарциссы, при этом оставаясь в её личном пространстве и продолжая нагнетать обстановку.

— Но вот в чем штука, Цисси, — он схватил её и пододвинул к себе. — Я знаю всё о твоей бесценной родословной. А ты знаешь всё о моей!

Он наклонился и вдохнул запах её парфюма, коснувшись носом её волос. Она презрительно усмехнулась.

— Ты отвратителен, Петтигрю, — сказала она низким голосом.

Он снова улыбнулся и снова наклонился.

— Да, — тихо прошептал он. — Всё так.

Секунду промедления — и волна животной страсти взяла верх над чувством превосходства ведьмы. Она бросилась в объятия мужчины и почти с ненавистью его поцеловала. Через несколько секунд они оторвались друг от друга ровно настолько, чтобы Питер наложил сильнейшее запирающее заклинание на дверь конференц-зала, в то время как Нарцисса сметала всё, что лежало на столе, на пол.

А в приемной Иветт, которая только что закончила собирать свои вещи и направлялась к двери, кинула взгляд на дверь конференц-зала.

«Бедный мистер Петтигрю, — грустно подумала она. — Наверное, на всю ночь с ней застрял».

* * *

Поместье Лонгботтомов

19:00

Невилл Лонгботтом выглядел таким расстроенным, каким Гарри его никогда раньше не видел. Сразу после прибытия в поместье, Августа оставила мальчиков одних, а сама начала звонить своим адвокатам, чтобы узнать, можно ли что-нибудь сделать с ситуацией Тео. Тем временем, мальчик, который был известен всей школе своим невозмутимым спокойствием, сейчас был почти на грани слез. Гарри даже не знал, что ему сказать. Он не привык к такой эмоциональности, так как теперь он испытывал сильные эмоции только когда хотел.

— Невилл, всё будет хорошо, — сказал он. — Мы вытащим его оттуда… как-нибудь.

— Но как много времени это займет?! Один из наших лучших друзей заперт в доме с садистом-убийцей, и мы ничего не можем с этим поделать, кроме как надеяться на лучшее.

Невилл сел в одно из кресел и закрыл лицо руками.

— Честное слово, не могу представить, как всё может стать ещё хуже.

Гарри вздрогнул. Долгое время он смеялся над Блейзом Забини за его суеверный страх перед богами иронии, которые посылали кары на головы глупцов, осмелившихся произнести древние проклятые фразы типа «Не могу представить, как всё может стать ещё хуже?», или «Что может пойти не так?», или «Это будет лучшее Рождество в жизни Уолфорда». Но прошедший год заставил его в них поверить, поэтому от слов Невилла по его спине промаршировал легион мурашек.

* * *

1 августа 1993

С первой полосы «Ежедневного Пророка»

ПОБЕГ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ ИЗ АЗКАБАНА!

СИРИУС БЛЭК! БЕЛЛАТРИСА ЛЕСТРЕЙНДЖ!

БРАТЬЯ ЛЕСТРЕЙНДЖИ! АВГУСТУС РУКВУД!

ВЕСЬ ВНУТРЕННИЙ КРУГ САМИ-ЗНАЕТЕ-КОГО!

КТО СПАСЕТ НАС ОТ КОЗНЕЙ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ?

* * *

Продолжение следует в

«ГАРРИ ПОТТЕР И КОЗНИ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ»

Всем спасибо за то, что вы прочитали вторую книгу. Третья книга обязательно будет переведена.

Первые главы третьей книги будут называться (необязательно в этом порядке):

Теодор Нотт и Дом Семи Горгулий

Рон Уизли и Секрет Наги

Джим Поттер и Зверь Шамбаллы

Гермиона Грейнджер и Месть Черной Руки

АЗ1. Для тех людей, которые будут повизгивать от конца сцены с участием Питера и Нарциссы. Спешу напомнить, что этот Питер воплощëн на экране не Тимоти Споллом, а его младшим и гораздо более красивым сыном Рафом Споллом. И раз уж мы начали: Нарциссу в Принце Слизерина будет играть Шарлиз Терон, когда ей было 35. Роль Тибериуса Нотта исполнит Йен Макшейн. Роль Фенрира Сивого продолжит играть Дэйв Леджено, который играл его в фильмах (и который недавно умер к моему великому удивлению).

АЗ2. Драко Малфой переводится в Дурмстранг, потому что в каноне он не делает ничего серьёзного на третьем курсе, за исключением настойчивого желания казнить Клювокрыла, и я не собираюсь тратить время на этот глупый побочный сюжет. Также у меня и так слишком много персонажей, а он стал бы отпускать саркастические комментарии. Для этого у меня уже есть Блейз. Дрейк Малфой вернётся на 4-й год в составе делегации Дурмстранга, хотя я уже сейчас готов вам сказать, что Виктор так и останется чемпионом Дурмстранга.

1) Лар — по верованиями древних римлян, божества, покровительствующие дому, семье и общине в целом.

Вернуться к тексту