Вознаграждение (гет)

Остров, к которому они причалили, назывался Горфион. Справочник охарактеризовал его как заселенный исключительно мирянами, которые промышляли ловлей рыбы, огородничеством и периодической охотой на шнырявших по местному лесу зверей и птиц.

Шачи выбрался наружу первым, помогая пришвартоваться. Пока остальные покидали судно (Куннард специально вылез перед принцессой, чтобы подать ей руку, когда она будет выходить, чем вызвал тихие смешки товарищей по команде), он успел оглядеться по сторонам.

На первый взгляд ничего особенного здесь не было: от небольшого песчаного пляжа, что расположился у подножия поросшего сорной травой склона, тянулись подгнившие от времени подмостки, к которым они пришвартовали Полярный Тан. Песок был влажным (очевидно совсем недавно здесь прошел дождь) и красноватым. На вершине холма с гудением раскачивались на холодном ветру исполинские сосны.

Шачи невольно поежился. На долю секунды ему показалось, что остров приглядывается к незваным гостям и приглядывается отнюдь не с дружелюбием.

Стоящий рядом Пенгвин поправил чуть съехавшую на лоб неизменную кепку.

— Это место выглядит таким… заброшенным.

Механик оторвался от созерцания моря, чьи волны с беспокойным плеском разбивались о кричаще-желтый бок субмарины, и перевел взгляд на товарища по команде.

— Что?

Вместо ответа Пенгвин указал на мостки, по которым они сходили на берег. Дерево действительно было очень старым и обветшалым, а кое-где так и вовсе уже понемногу превращалось в труху. Если тут и были рыбацкие деревеньки, то они явно пользовались другими пристанями.

— Разделимся на три группы.

Капитан сошел на берег последним, пропустив вперед Бепо и привычным движением закинув Кикоку себе на плечо. Он выглядел совершенно невозмутимым и только по складке, залегшей между бровями, Шачи мог твердо сказать — голову их предводителя тоже посещают не самые радужные мысли.

— Курре, ты и твои люди обследуете прибрежную зону. Еще шесть пойдут со мной в лес. Шачи, ты остаешься главным за охрану Тана, пока нас нет. Как распорядиться вверенным тебе людским ресурсом, решишь сам.

— Да, капитан, — механик убрал подмерзшие руки в карманы и преувеличенно серьезно поклонился. — Буду беречь наш корабль как мать, охраняющая свое дитя.

— Ты еще колыбельную ему спой, — уголок капитанских губ дернулся в беззлобной усмешке.

— И спою, если надо будет! — с горячностью заверил Шачи, тщательно скрывая царящее на душе беспокойство. Он не мог отделаться от дурацкого чувства, что на них что-то надвигается, и свинцово-серое море только способствовало этому ощущению. В его семье из поколения в поколение жило поверье: причалить к заброшенной пристани — дурной знак.

— Как дети малые, — Курре, стоявший слева от него, лениво щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Он уже отобрал себе команду и теперь наслаждался недоступной на борту корабля радостью табака, с безмятежным видом ожидая, когда можно будет выдвинуться.

Долго ждать не пришлось — добродушный обмен язвительностями затих так же спонтанно, как и начался, и спустя несколько минут обе группы начали расходиться в разные стороны, пока оставшиеся на берегу товарищи размышляли о том, чем бы им пока себя занять.

Из всей компании только Шачи никак не мог унять внутреннюю тревогу, которую попытался было облегчить путем откровения перед накама, но те отнеслись к его переживаниям как к чему-то необоснованному, и он мог их понять — если смотреть вокруг взглядом исключительно прагматическим, то берег выглядел мирным и вполне безопасным.

— Ты слишком заморачиваешься, — зевнул Клион, выуживая из кармана пачку вяленого мяса, чтобы по-братски разделить её на семерых. — Здесь живут исключительно миролюбивые труженики рыбного промысла. Что может случиться? На капитана накинут невод, а остальных закидают морепродуктами? Это даже не смешно.

— Эносима тоже была представлена миролюбивой.

Она в общем-то и была миролюбивой. Для тех, кто соглашался подчиняться её правилам, запирая свой внутренний мир в скучнейшее русло. У них были подпольные точки для выплеска себя, но тех, кто не желал вписываться во все это, безжалостно уничтожали. Да, они оказались этому острову не по зубам, но это не значило, что дальше будет проще. Тем более, если возникают предчувствия.

Но Клион продолжал упорствовать.

— На кой черт Правительству рыбаки? Здесь даже городов нет.

Механик благодарно кивнул, принимая протянутое угощение, и неопределенно пожал плечами, наблюдая за тем, как капитан уводит свою группу вверх по склону, в то время как «подчиненные» Курре скрываются за изгибом песчаного берега.

Доводы приятеля выглядели весьма логично, но…

Отчаливать, однако, поздно — Лог Пос должен был заряжаться здесь в течение недели, а исследовательские группы уже исчезли в островных недрах. Оставалось только посмеяться над собственными заморочками и верить в светлое будущее.

Ослепительно яркая субмарина гордо покачивалась на волнах, и Веселый Роджер сердечников сиял улыбкой, как будто насмехаясь и над морем, и над страхами своего рыжеволосого приятеля, который приближался к нему, закатывая рукава.

— Чем мы будем заниматься теперь, Шачи? — Пенгвин разлегся на мостках и опустил руку в воду, словно пытаясь поймать суетливых пенных барашков.

— Тем же, чем и всегда, Пенгвин, — Шачи любовно погладил корабельный бок и выудил из кармана припрятанную незадолго до выхода бутылку эносимской выпивки, честно вынесенную из подпольного кабака. Капитан не одобрял распитие на борту, за редкими исключениями, но на суше это неодобрение не имело никакой власти. — Мы будем жить.

* * *

Далекие сосны гудели на разыгравшемся ветру, невольно навевая воспоминания о недавнем кошмаре с Уточкой в главной роли. Ло недовольно нахмурился, изо всех сил стараясь не обращать внимание на охватившее душу дурное предчувствие.

Опасаться рыбацких деревень из-за нелепого сна — что за идиотизм?

— О чем задумался?

Вопрос от навигатора оказался как нельзя кстати, помогая хоть как-то разгрузить голову. Бепо был вторым и единственным кроме Курре, с кем он мог открыто поговорить по душам, хоть и делал это довольно редко и весьма немногословно — так было комфортнее. Правильнее было бы даже сказать, что говорили в основном они — вместо и для него, но всегда с ощутимой пользой.

— Бепо, ты когда-нибудь воспринимал сны всерьез?

— Сны? — минк с задумчивым видом почесал голову. — Я их почти не запоминаю… кроме снов с медведицами, конечно же. А что?

— Нет, ничего, — упоминание о снах с медведицами почему-то подняло Трафальгару настроение, выведя из непонятного внутреннего оцепенения и напомнив, что это он тут главный, а значит и приказы отдавать тоже ему. По крайней мере, той части его команды, которая отправится с ним в глубины острова.

Конечно, можно было сделать так, как он любил — поставить Бепо вместо себя, а самому пойти отдельно, без какого-либо четкого маршрута, но это был Гранд-Лайн. Здесь следовало держать ухо востро, особенно если заключил контракт с принцессой, которая обладает поразительным талантом (а то и нежной любовью) ко ввязыванию в авантюры и приключения, и за которой к тому же охотится преступная группировка с богатым людским ресурсом.

Ло обвел взглядом своих людей, попутно перебросившись с Шачи парочкой добродушно-ершистых реплик. Он целенаправленно выискивал взглядом шевелюру Уточки, обнаружив её в непосредственной близости от воды, с видом крайне растерянным. Кажется, она не очень понимала — оставаться ей на берегу или идти обследовать остров, ведь никто из руководителей отрядов на неё внимания не обратил, а навязывание себя явно не было её излюбленной стратегией поведения. И это был несомненный плюс.

Видимо, девушка почувствовала, что на нее смотрят, переведя взгляд с древесных великанов на него и неуверенно улыбнувшись. На фоне серого моря и выданного по настоянию Бепо фирменного комбинезона, голубые волосы, растрепавшиеся от ветра, смотрелись особенно ярко. И — чего уж кривить душой — красиво.

Улыбаться в ответ, однако, он не стал, молча мотнув головой вправо — туда, где стояли отобранныге ранее пять человек. Жест оказался понятым, а она — последним недостающим членом его отряда.

Остальные отряды тоже были набраны, и Ло не нашел никаких причин задерживать выход дальше, решительно двинувшись к нависающему над ними склону холма.

Ноги оскальзывались на пожухлой траве, приходилось хвататься руками за наиболее пышные пучки растений и тонкие стволы молодых сосенок, чтобы иметь хоть какую-то опору. К тому времени как они оказались наверху, все семеро были взмыленные, разгоряченные и дышали так, словно только что пробежали несколько километров без единой минуты роздыха.

— Принцесса, не желаете ли платок?

Уточка с недоумением посмотрела на протягивающего не самый чистый платок Куннарда и вежливо отказалась, вытерев текущий по лбу пот рукавом комбинезона. Юноша тяжело вздохнул и убрал кусочек ткани обратно в карман, кинув на неё отвратительный, по мнению Ло, взгляд побитой собаки, ластящейся к своему хозяину.

— Ребята, — хмыкнул Банголд, расплываясь в широкой, но весьма ехидной улыбке, — кажется, тут кто-то по уши влюбился.

— Ничего подобного! — вскинулся Куннард, заалев подобно маку в пору цветения. — Я… я просто проявляю вежливость по отношению к девушке! В этом нет и не было ничего личного!

— Ага. Как и все твои предыдущие проявления вежливости, — продолжал ухмыляться кок.

— А еще он пялился на неё вчера ночью, — с крайне довольным видом наябедничал товарищам Карре, мгновенно определившийся с объектом для выплеска своего негатива — он был зол на брата, потому что того поставили командовать группой, как и во все прошлые разы, когда они коллективно разбивались для исследования местности. А ведь он сам мог не хуже. Утешало только одно: когда Курре все-таки отправится на тот свет, он наверняка займет его место, став третьим (вторым был Беппо) по важности человеком в команде.

— Я рисовал портрет!

— Ты рисуешь его уже неделю.

Пираты синхронно расплылись в улыбках. Они очень тепло относились к этому светловолосому дезертиру из Морского Дозора, но не могли отказать себе в удовольствии повеселиться над ним, не особо задумываясь о том, что со стороны это выглядит отнюдь не добро и даже в какой-то мере издевательски.

— Это стремление к совершенству! — казалось, что еще немного — и художник натурально расплачется. — Просто вы все слишком толстокожие, чтобы понять это!

— А вот скажи-ка мне… — начал было Уни, но Уточка, красная не менее чем их товарищ, не дала ему окончить фразу.

— Перестаньте! — возмущённо прикрикнула она, яростно топнув ногой. — Вы ведете себя как…

— Безнадежно ревнующие влюбленные, — с невозмутимым видом довершил фразу Хирург Смерти, до сей поры с интересом наблюдающий за развитием событий. Его мышцы приятно ныли от неожиданной нагрузки, а опасения выветрились из головы примерно на четверти подъема, сменившись на огонь авантюризма и желание лишний раз отточить на ком-нибудь и без того острый сарказм. — Вопрос только в кого именно, потому что судно с жаждущими любви нетрадиционно-ориентированными меня пугает. А судно с жаждущими любви традиционалистами будет пугать её, — указательный палец уткнулся в лишившуюся дара речи принцессу. Сохранять серьезность стоило огромных усилий, но выражения лиц товарищей окупали все старания. Только Бепо правильно понял происходящее и теперь изо всех сил старался не рассмеяться. — Я, конечно, могу пустить их в свою каюту, но знаете, переступать через тела гораздо привычнее на поле боя, а не ночью на пути в уборную. Так ведь и разрыв сердца заработать недолго. Смерти моей хотите? — извлеченное из ножен лезвие Кикоку тускло блеснуло на пасмурном свету. — Мне проще устроить вашу.

— Вы ведь несерьезно? — Карре изо всех сил пытался храбриться, но побледневшее лицо выдавало его с головой. Как и остальных.

— Конечно нет, — все так же невозмутимо отозвался Ло, позволив столь старательно сдерживаемой ухмылке проявиться у себя на лице и убирая клинок обратно. Послышался коллективный облегченный выдох. Чудаки. Могли бы уже и привыкнуть за несколько лет. Над такой доверчивостью даже шутить неинтересно. — Но если будете продолжать вести себя в том же духе, я вполне могу стать серьезным.

На этом непроизвольный привал закончился. Куннард попытался было выразить свою благодарность, но получил слегка раздраженную отмашку и послушно отошел назад к товарищам.

Итак, его подчиненный втюрился в Уточку. Трафальгар приподнял шапку и взъерошил взмокшие от подъема к вершине волосы, попытавшись вспомнить, какого черта он вообще взял этого мальчишку к себе на борт. Кажется, это было веселья ради — парень попросился в первую попавшуюся команду, познакомившись с методами, используемыми правительством и приближенными к нему людьми, и Хирург Смерти решил, что это будет очень смешно — дозорный, пляшущий под пиратскую дудку.

Правда, позже оказалось, что этот дозорный на удивление неплохо вписался в их компанию, за три года превратившись в полноценного члена команды, но так и остался идеалистичным мечтателем, который сейчас всячески старался выдать влюбленность за проявление дружеских инициатив.

Уточка ему поверила. Или только сделала вид, что поверила, сказав, что она прекрасно понимает его, потому что помогать друзьям это здорово, а на поддевки товарищей не нужно обращать внимания — кроме как посмеяться над этим недоразумением вместе с ними.

Послышалось обиженное сопение безнадежно влюбленного, но Ло его страдания уже не интересовали — поняв, что принцесса не собирается отвечать взаимностью и дисциплине на корабле ничего не грозит, капитан пиратов сердца молча переложил всю ответственность за чувства своего подчиненного на её хрупкие плечи — приступ веселья прошел, и теперь его гораздо больше беспокоила предстоящая встреча с местными жителями.

Если верить замеченному на одном из стволов указателе, до ближайшей деревни оставалось совсем немного. Под подошвами кроссовок тихо скрипел толстый слой опавших иголок. Ветер по прежнему качал кроны, но между толстыми гладкими стволами, на которых изредка встречались тягучие капли золотистой смолы, было тихо.

Пожалуй, даже слишком тихо.

Внутри снова зашевелились воспоминания о кошмаре, но мужчина решительно отогнал их. Подумаешь, птицы не поют. Может быть, у них просто нет желания петь по такой погоде. Но было поздно — настроение безнадежно скатилось вниз. Сзади послышались шаги, и встревоженная Уточка поравнялась с ним.

— Говорят, что птицы не селятся в неблагоприятных или опасных местах.

— Птицы не поют в дождь. Я уверен, что они просто чувствуют его близость, — успокоил Ло то ли её, то ли самого себя. — В любом случае, нам никуда не деться отсюда до тех пор, пока Лог Пос не настроится.

— Нет смысла себя накручивать, — вставил свое слово прислушивающийся к разговору Бепо, идущий по правую руку от него. — Если тут и есть какая-то дрянь, мы все равно с нею столкнемся. Меня больше интересует другое.

— И что же это?

— Есть ли в лесу медведицы.

Принцесса моментально вспыхнула, минк весело рассмеялся, а Ло расплылся в довольной усмешке, не упустив возможности напомнить Уточке, что каждый думает в меру своей испорченности.

— Да ну вас, — надулась принцесса, демонстративно скрещивая руки на груди.

Он хотел было ответить ей какой-нибудь язвительностью, но споткнулся и чуть не полетел кубарем в дорожную пыль. Устоял на ногах и зло посмотрел на одно из деревьев, чьи распластавшиеся на половину дороги корни подстроили ему такую пакость.

Обиженность принцессы как ветром сдуло.

— Вы… ты в порядке?

А ведь могла бы припомнить полуночный разговор несколько дней назад и позлорадствовать. Он бы так и сделал на её месте, но в женском голосе прозвучало такое искреннее беспокойство, что желание язвить отбило начисто.

— В полном и безоговорочном. Кстати… — он осекся на полуслове. Между деревьями мелькнул человеческий силуэт. Судя по всему, местные обитатели прознали про причаливший корабль и выслали к ним разведку, хотя с таким же успехом это могли быть и крокодайловские агенты.

Если это агенты, то почему они не напали? Мужчина склонялся к мысли, что они готовят западню. Возможно, даже в деревне. Возможно, даже с помощью её жителей. И хотя в книге говорилось, что здешнее население мирное аки овцы на зеленых лугах, расслабляться все равно не стоило — Эносима все еще была слишком свежа в его памяти, в том числе и из-за легкого, но успевшего осточертеть за неделю насморка.

— Кстати что?

— Что? — пират вынырнул из размышлений, вспомнив про разговор с принцессой и свою оборванную реплику. Только самой реплики так и не вспомнил. Ну и дьявол с ней. — Осторожнее, — он немного повысил голос, чтобы идущие позади могли услышать его.— Все вы. Будьте начеку.

С неба посыпался мелкий противный дождь, промозглая сырость пробирала до костей. Ло переложил Кикоку на другое плечо и, застегнув плащ до самого горла, спрятал закоченевшую руку в карман.

Он надеялся, что в деревне нет никаких Барок Воркс — в этом случае можно будет спокойно завалиться в ближайшую таверну и заказать что-нибудь горячее. Или даже алкогольное. Какого черта этот остров не мог оказаться летним?

Они преодолели последний поворот и вышли из лесу. Слева располагалась крепко сбитая, потемневшая от времени деревянная лестница, ведущая в низину, где среди буйно раскинувшихся зарослей кустарника четко виднелись покатые крыши.

Издалека деревня выглядела безобидной, даже дружелюбной. Деревянные ступени глухо скрипели под ногами. Примерно на середине пути одна из них оказалась прогнившей, обломавшись прямо под наступившим на неё Банголдом.

Кок схватился за идущего сразу за ним Куннарда, но все-таки не устоял и покатился вниз, утянув свою «опору» с собой. Оброненный владельцем топор зацепился лезвием за остатки ступеньки, и Бепо подобрал его, едва не отправившись следом за пострадавшими.

— У них тут что, особая философия? — рассердился он, чудом устояв на месте. — Охранная тактика? Что за повсеместная любовь к рухляди?!

Ответа на этот вопрос ни у кого не было.

Оставшийся спуск преодолели молча, старательно отгоняя возникшие мрачные мысли, немного поубавившиеся, когда они нашли упавших членов команды в добром здравии, отделавшимися исключительно десятком синяков по всему телу и небольшим испугом.

С каждым шагом деревня становилась все ближе. Из ближайших зарослей выскочила вспугнутая курица. Пираты миновали буйную поросль орешника и вышли к деревенским воротам.

Откуда-то с земли донеслось грустное и тихое «мама», и принцесса, из-под ноги которой шел звук, испуганно отпрыгнула назад. Ло не мог её осуждать — он и сам выхватил меч из ножен на чистом автомате, не шарахнувшись в сторону только из-за внезапности произошедшего.

После первого шока, когда стало понятно, что приготовленное к бою оружие не придется пускать в ход, горе-исследователи перевели дыхание и посмотрели на землю.

Там, в размякшей грязи, лежала кукла.

Её белокурые некогда волосы промокли и почернели, безнадежно испортив красивую прическу. Темно-голубые глаза печально смотрели в серое небо. Один глаз оказался треснутым, провалившись вовнутрь как только рука пиратского канонира подняла её с земли.

— Давно уже лежит, — Иочи послюнявил платок и попытался стереть грязь с полинявшего розового личика, но грязь въелась так, что как бы он её не тер, щеки так и не очищались. — Как будто уронили в спешке и забыли.

Он осторожно посадил куклу возле забора и убрал платок обратно в карман, изо всех сил стараясь казаться непрошибаемым — далеко-далеко, в родном Вест Блю, у него осталась младшая сестра. По его подсчетам ей сейчас должно быть около девяти лет. Возможно, хозяйка этой куклы была её ровесницей. Где сейчас эта девочка? Жива ли она? Что здесь произошло?

После спонтанной минуты молчания около неожиданной находки они вошли в ворота, оказавшись на месте, которое раньше было главной деревенской площадью, по которой сейчас бегали все те же одичавшие курицы, грязные и облезлые. Темные обветшалые дома равнодушно взирали на нежданных гостей слепыми окнами. В воздухе витал слабый, но ощутимый запах гнили.

Везде царило беззвучие и запустение. Было совершенно очевидно — здесь уже много лет никто не жил.

— Разделимся, — скомандовал Ло, сбрасывая с себя внутреннее оцепенение. — Нужно осмотреть дома. Может быть, так мы сможем понять, что здесь случилось.

Его подчиненные кивнули и сразу же разошлись по разным сторонам. Уточка потянула дверь ближайшего к ним строения и скрылась в клубящемся внутри полумраке. Пират проводил её взглядом, подумав о том, что не стоит отпускать её одну, и уже хотел было зайти следом, но его внимание привлек странный, похожий на бульканье звук, доносящийся откуда-то слева.

Высвободив Кикоку из ножен, мужчина направился на источник бульканья, стараясь ступать как можно тише и не обращать внимания на то, что здешние постройки расположены как-то… странно.

Как будто капризный ребенок расковырял идеально выстроенный паззл, собрав его заново на тяп-ляп, по своему усмотрению. Но участки суши это не бумажный паззл. Это под силу только фруктовику. Кому-нибудь наподобие Пики, к примеру.

На долю секунды Трафальгар даже приписал было эти «паззлы» именно Пике, но потом откинул эту мысль прочь — если бы тут поработал генерал семьи Донкихот, то остались бы каменные нагромождения, а как раз их здесь и не было.

Теперь звуки доносились из-за угла ближайшего дома и напоминали смех. И, как выяснилось пару минут спустя, когда Ло осторожно выглянул из-за угла покосившегося фасада, являющегося единственным его укрытием, это действительно был смех.

Смеялся старик. У него были всклокоченные грязные патлы, тощая скелетоподобная фигура и одежда, за годы ношения превратившаяся в лохмотья. На щеке его красовалась выжженное клеймо в виде перевернутой подковы, заставившее Хирурга Смерти ощутить, как внутренности медленно затягиваются ледяной пленкой страха.

Перевернутая подкова — клеймо бойца Вентуры — подпольной арены смерти, расположенной в Саус Блю под видом обычного казино. Арена эта навевала ужас на все четыре стороны света и, по слухам, контролировалась представителями официальной власти. Попадание туда означало билет в один конец, хотя семь с половиной лет назад они с командой смогли выбраться на свободу после того как проникли туда, чтобы помочь его хорошей знакомой (на которую у него были вполне конкретные планы, так и не увенчавшиеся успехом) спасти её отца. Мужчину они вытащили, но Иккаку (кажется, её звали именно так), движимая совершенно не к месту пробудившимся милосердием, успела открыть еще одну клетку, прежде чем они с Бепо уволокли её наружу.

И теперь плоды давнего необдуманного поступка сидели прямо перед ним, с полубезумной улыбкой поедая мозг прямо из размозженной камнем куриной головы, чья смерть явно наступила совсем недавно.

Ло осторожно попятился назад. Попавшая под ногу обглоданная кость предательски хрустнула под его тяжестью. Бывший пленник вскочил на ноги, с диким видом озираясь по сторонам. Ло попятился еще немного, искренне надеясь, что успеет скрыться прежде, чем его заметят, но надежды его пошли прахом.

Старик издал громкое испуганное мычание, отшатнувшись от нарушителя своего спокойствия. Благодаря новому ракурсу обзора Ло обнаружил отсутствие языка и вперенный в него совершенно безумный взгляд, в котором, как это не абсурдно, читались нотки смутного припоминания, помноженные на ненависть. Поняв, что теплый прием ему не светит, пират активировал было пространство, но прежде, чем он сумел его использовать, вспыхнул яркий желтый свет, поглотивший все окружающее пространство и вынудивший его зажмуриться. Почва покачнулась, в тело как будто впились тысячи мелких тупых иголок. Не устояв на ногах, мужчина рухнул наземь, так и не выпустив клинок из рук, а когда все наконец-то сошло на нет и он открыл глаза, то обнаружил себя и приличный кусок деревни совсем не там, где был всего несколько минут назад.

Вокруг был незнакомый пейзаж, и Ло совершенно не представлял, где теперь находится деревня, а самое главное — его товарищи.

Все было очень и очень плохо.

* * *

Первое, что привлекло внимание Курре — неестественная тишина, нарушаемая рокотом морских волн, доносящегося с побережья. Когда они отчалили с места стоянки, пляж как-то резко остался внизу, и теперь они двигались чуть в стороне от края обрыва, среди беспорядочно растущих сосен. Первый помощник капитана Пиратов Сердца поджег очередную сигарету и в который раз прислушался к окружающему миру, стараясь уловить хотя бы какой-то звук кроме мерного гудения водной стихии. Безуспешно.

— Птицы не поют, — поделился он своим наблюдением, поравнявшись с Ларгой, который занимал себя тем, что самозабвенно ковырялся в носу.

— Дождь, — беспечно сообщил ему временно снятый с должности библиотекарь. — Они никогда не поют в дождь. Учи биологию. И не дыми на меня.

— Мне неспокойно.

— Волнения удваивают страдания, так что расслабься. Или ты веришь, что нас можно поймать в плен рыболовной сетью?

— Конечно же нет!

— Так в чем проблема?

Брюнет неопределенно пожал плечами. Он никогда не страдал суевериями и приметами, считая их исключительно сказочками для детей или идиотов, но с того самого момента, как его нога ступила на этот остров, ему было не по себе. Ни с того ни с сего. Без всякой на то причины.

— А вот лес растет странно, — нарушил молчание светловолосый. — Лес так не растет. Знаешь, как если бы кто-то схомячил лишний кусок пирога и теперь всячески старается это скрыть путем перемещения остальных.

Курре на ходу обернулся назад, задумчиво оглядев каждого из вверенных ему товарищей. Он не видел смысла поднимать панику раньше времени. Тем более что и поводов никаких нет. Странно растущий лес и молчащие птицы для него поводами не являлись — это было просто смешно. В конце концов, это ведь Гранд Лайн, мало ли какая безудержная хрень тут творится. И хотя предчувствия так и не желали оставлять его, после нахождения рационального объяснения происходящего с плеч свалился громадный камень.

— Как думаешь, мы сможем найти пресную воду? Запасов у нас достаточно, но лучше будет перестраховаться, — мысли моментально скакнули в привычное русло рационализма. Найти воду. Найти по возможности место для более удачной стоянки. Вернуться к Тану. Обсудить обстановку с Шачи. Дождаться начальство. Доложить начальству. Ожидать дальнейших указаний.

— Может, сможем. А может, и не сможем. Время покажет все. Да не дыми ты на меня, ну!

Первый помощник ничего не ответил и отошел на пару шагов в сторону, с наслаждением сделав еще одну затяжку. Если и есть на свете боги, то табак — их прямое изобретение, посланное таким как он в качестве небесного благословения.

— Эй, Курре!

— А? — мужчина бросил бычок себе под ноги и затоптал ботинком, только после этого обернувшись к окликнувшему его приятелю.

— Там чужой корабль!

Курре моментально оказался возле оповестившего, попутно делая знак остальным, чтобы заткнулись и не отсвечивали.

На широкой песчаной полосе действительно лежало заваленное на левый бок незнакомое судно, явно не предназначенное для долгих рейсов — было видно, что плаванье далось ему весьма и весьма непросто. На мачте его развевался полуспущенный Веселый Роджер, в виде ехидно скалющегося черепа в бандане, с кленовым листом на одном глазу. Из-под банданы торчали кудри, больше похожие на воронье гнездо — судя по всему капитаном была женщина. Вокруг бегали люди, с точки их обзора казавшиеся не больше пуделя.

— Вот дерьмо.

— Судя по тому, как выглядит эта посудина — им явно не до нас, — подошедший Ларга оставался совершенно невозмутимым. — А вот о во-о-он тех, — его левая рука указала куда-то вниз, — я бы побеспокоился.

Теперь и они увидели то, о чем он говорил — за огромным прибрежным валуном стоял внушительных размеров военный корабль с носовым украшением в виде кротовой морды. Паруса были спущены, но крошечный флажок возле вороньего гнезда гордо веял на прибрежном ветру, являя миру нанесенную на него аббревиатуру крокодайловской организации.

Пираты Сердца не сговариваясь переглянулись между собой.

— Эй, Курре, что будем делать?

— Постараемся не привлекать внимания, — Курре достал было зажигалку, чтобы вкусить очередную порцию табака, но понял, что запах вполне может стать привлекающим внимание фактором и, раздраженно поджав губы, убрал ее обратно в карман. — Разведаем все, что может быть полезно и свалим обратно к Тану. Нужно будет скомандовать Шачи подготовить его к отплытию, чтобы, если капитан так решит, мы могли сразу отчалить, наплевав на незаряженный Лог Пос.

— А если нам все-таки придется драться? — коренастый блондинистый Латук, по прозвищу Жнец, с кровожадной улыбкой положил руку на прикрепленное к поясу оружие.

— А если нам все-таки придется драться, — в голосе главы отряда появились те интонации, после которых окружающие обычно понимали, что лучше не становиться у него поперек дороги, — вы знаете, что нужно делать.

Лица семерых мужчин озарили заговорщицкие, но ледяные улыбки. А потом они молча кивнули друг другу и, повернувшись спиной к обрыву, исчезли среди деревьев.