Тени прошлого (джен)

— Что-нибудь видишь, Санго?! — задрав голову вверх, громко крикнул Мироку, от души надеясь, что охотница находится где-то недалеко и может его слышать.

Из-за тяжёлых туч, плотным покровом устилающих небо, невозможно было разглядеть дальше своего носа, что сильно усложняло какие-либо поиски. В окутавшем всё вокруг мраке Запретная гора казалась абсолютно чёрной и по-настоящему зловещей, словно вся тёмная аура мира собралась в её недрах. Монах почти сразу распрощался с надеждой просто увидеть ход, где скрылся полудемон, однако вскоре выяснилось, что и духовная сила ему здесь не помощник. Заговорённые сутры, брошенные его рукой, едва приблизившись к скале, вспыхивали ярко-жёлтым пламенем, чтобы потом горсткой пепла осыпаться на землю.

— Ничего, господин монах! — послышался откуда-то сверху голос охотницы, когда та вынырнула из мрака верхом на своей двухвостой любимице, огненные лапы которой буквально разорвали тьму, осветив голые камни и застывшего среди них буддиста. — Ни единого следа, — добавила она, когда Кирара, сделав в воздухе изящный вираж, опустилась на землю. — А у вас как?

— Никак, — качнул головой Мироку, непроизвольно ещё крепче сжимая в проклятой руке посох. — Как сквозь землю провалился.

— И демона тоже нигде не видно, — вздохнула Санго, вскинув голову вверх, чтобы в очередной раз взглянуть на гору, пик которой, казалось, упирался прямиком в свинцовое небо. — На каких-то пару мгновений опоздали... Эх, жаль, что ни у кого из нас нет инуяшиного нюха, — с явной досадой добавила она, будучи внутренне уверенной, что подобная, сложная для них, людей, ситуация для полудемона была бы сущим пустяком.

— И ведь верно, Санго! — довольно громко воскликнул Мироку, чем, сам того не желая, заставил охотницу крупно вздрогнуть.

— Вы о чём, господин монах? — растерянно заморгала девушка, искренне не понимая, чем её, можно сказать, шутка, так встревожила Мироку.

— Среди нас ведь есть обладатель звериного нюха, — улыбнулся тот, кивнув в сторону Огненной Кошки.

— Кирара! — резко обернулась Санго, устремив на любимицу полный надежды взгляд. — Кирара, ты же сможешь по запаху найти Инуяшу?

Кирара согласно кивнула, после чего, старательно принюхиваясь, приблизилась вплотную к небольшой расщелине, коими была щедро испещрена скала, и тут же, громко зарычав, шарахнулась в сторону, на ходу превращаясь в маленькую двухвостую кошечку, потирающей лапкой свой постоянно чихающий носик.

— Что с тобой Кирара?! — подхватив её на руки, с нескрываемым беспокойством спросила Санго, получив в ответ от любимицы жалобное «мяу».

— Это всё негативная энергия, — нахмурившись, пояснил Мироку, изо всех сил стараясь не поддаваться настойчиво вползающему в душу отчаянию. — Она здесь повсюду. Видимо, для демонов она ещё и ядовита.

— Господин монах! — вскинула на него Санго встревоженный взгляд. — Но Инуяша ведь…

— Да, — кивнул Мироку. — Инуяше, как полудемону, там будет очень непросто. Остаётся надеяться, что он знал, на что идёт.

* * *

Сколько он провёл времени, блуждая по, казалось, бесконечным ходам пещеры, Инуяша не знал. Однако стоило увидеть первый прорезавший кромешную тьму луч восходящего солнца, как у него возникло стойкое ощущение, что прошло никак не меньше нескольких лет. Наконец выбравшись из каменного мешка, полудемон, словно узник, выпущенный из каземата, с каким-то недоверием вглядывался в окружающий его мир, как-будто видел его впервые. Свежий воздух, зелёная трава, пение птиц, шелест листвы на деревьях — всё это было словно в диковину для него. Красивый, светлый мир, в котором ему, полукровке, видимо, просто не было места.

— У полукровки не может быть другой судьбы, — прошептал он потрескавшимися губами, повторяя слова Такаюки, и в следующее мгновение его детское лицо исказилось гримасой ненависти.

Он бы закричал. Врезал по чему-нибудь кулаком. Вот только сил на это уже не осталось ни капли. Не в состоянии сделать хоть ещё один шаг, Инуяша просто рухнул набок в траву прямо у входа в пещеру, уставившись в пустоту невидящим взглядом.

«Ничего, — дрогнули грязные пальцы, так и не сумевшие сжаться в кулак. — Силы вернутся. Надо просто немного отдохнуть... Просто немного...» — медленно, сам того не замечая, закрыл он глаза, снова проваливаясь в кромешную тьму спасительного беспамятства.

— Пап, там мальчик! Мёртвый, кажись! — невыносимо громкий возглас ворвался в инуяшино сознание, заставив болезненно поморщиться.

«Кто тут мёртвый?!» — шевельнул он губами, но произнести хоть один звук так и не смог.

Попытка осмотреться увенчалась успехом далеко не с первого раза. Словно налитые свинцом веки приоткрылись всего на какой-то миллиметр, являя воспалённым глазам полудемона весьма скудный обзор. Кто-то бежал к нему. Неясный силуэт уже виднелся вдалеке, вот только разглядеть, кто именно это был, Инуяше так и не удалось. От ярких лучей солнца на глаза накатили слёзы, моментально смазавшие и без того размытую картину окружающего мира.

«Твою мать, — мысленно выругался полудемон, снова зажмурившись. — Ненавижу».

— Эй, ты живой?! — послышался над его головой встревоженный мужской голос. Но вместо ответа Инуяша лишь стиснул зубы и отвернулся, пряча лицо в густой траве. Пусть все доброхоты катятся своей дорогой. Не нужна ему ничья помощь. Лучше быть одному. Тогда ни единая мразь не сможет предать его!

— Живой, — вроде бы даже с облегчением выдохнул неизвестный, так и не поняв, насколько полудемону невыносима его забота.

Инуяша, кажется, даже зарычал, когда сильные руки обхватили его поперёк торса, пытаясь поднять. Однако незваный спаситель услышал лишь приглушённый стон, поэтому с чистой совестью взвалил его себе на спину, чтобы куда-то унести.

Что было потом полудемон помнил довольно смутно. Весь мир бесконечно раскачивался и трясся, и казалось, что конца не будет всей этой вызывающей приступы тошноты круговерти. Голова отчаянно кружилась, а тело, словно разом став бумажным, абсолютно не слушалось. До жути хотелось пить, а ещё, чтобы его наконец оставили в покое.

Инуяша сбился со счёта сколько раз он полностью терял сознание. Приходил в себя и тут же впадал в беспамятство, едва ли понимая, что творится вокруг. Слабость упорно не отступала, даже тогда, когда к нему наконец вернулась сносная ясность ума. Когда он точно осознал, что лежит на плетёной циновке, которая, судя по приглушённому пению птиц, находилась внутри некого строения. Попытки подняться или хотя бы открыть глаза были абсолютно тщетными. Сил хватило лишь на слабый стон, непроизвольно вырвавшийся из горла, вместо давно зреющего внутри ругательства.

— Очнулся? — вдруг грянул в тишине грубый мужской голос, заставивший полудемона крупно вздрогнуть. — Вот и хорошо, — с шумом выдохнул неизвестный, совершенно бесцеремонно подхватывая его одной рукой под спину и легко приподнимая с соломенного ложа. — На, выпей, — коснулась инуяшиных губ деревянная посудина, из которой прямо в рот тут же полилась какая-то жуткая обжигающая всё внутри дрянь.

Полудемон мотнул головой, пытаясь увернуться от этого отвратительного варева, однако крепкая рука, ухватившая его за подбородок, сильно воспрепятствовала этому побегу, заставив проглотить большую часть напитка.

Пытаясь защититься, Инуяша впился пятернёй в своего мучителя, но его короткие человеческие ногти не смогли ничем навредить этому наглому субъекту.

— Твою мать! — в конце концов получив свободу, взревел полудемон внезапно прорезавшимся голосом. — Охренел совсем?!

Резко отшатнувшись, Инуяша упёрся спиной в деревянную стену срубленного на скорую руку строения, затравленно глядя в смеющееся лицо сидящего напротив него крупного мужика.

— Ну, вот и полегчало, — расхохотался тот, явно забавляясь оторопелостью спасённого им мальчишки.

Инуяша удивлённо заморгал. А ведь правда — глаза хоть всё ещё слегка слезились, но видели вполне ясно. Видели до последней детали скромную обстановку ветхой хижины, где он находился. Вплоть до паутины, свисающей с крыши. И судя по тому не совсем литературному возгласу, что он только что выдал, голос тоже пришёл в полный порядок.

— Этот бальзамчик страсть, какой забористый, но зато в чувство приводит просто моментально, — продолжая тихо посмеиваться, произнёс незнакомец, зачерпывая из небольшого казанка густую похлёбку. — На, поешь, — протянул он наполненную миску всё ещё слегка удивлённому пареньку. — Тебе надо восстановить силы.

Инуяша шарахнулся от протянутой к нему плошки, будто бы в ней, вместо супа, был клубок ядовитых змей.

— Не хочу, — буркнул он, исподлобья глядя на озадаченного его реакцией крестьянина, при этом старательно избегая смотреть на еду. Собачий нюх к нему так и не вернулся, но и человеческого вполне хватало, чтобы почуять приятный аромат.

— Поешь, не ершись. Никто тебя травить не собирается, — перестав смеяться, произнёс мужчина, поставив плошку на пол, прямо перед носом голодного полудемона. — Не будешь есть, на ноги не встанешь. — Но вместо ответа Инуяша лишь подтянул к груди колени и, обхватив их обеими руками, демонстративно отвернулся.

Крестьянин ещё пару мгновений молча смотрел на мальчишку, который всё так же старательно его игнорировал, упрямо пялясь в угол хижины.

— Ну, как знаешь, — в конце концов вздохнул мужчина, поднимаясь на ноги. — Надеюсь, ты всё же передумаешь, — с этими словами он подхватил с пола топор и, закинув его себе на плечо, направился к выходу, но, ступив за порог, вдруг обернулся. — Господи, — покачал он головой, с нескрываемой жалостью глядя на сжавшего в комок Инуяшу, — кто ж с тобой сотворил-то такое?

Циновка с шелестом закрылась за ушедшим лесорубом, а наконец-то оставшийся один Инуяша едва не завыл в голос. До чего же паршиво он чувствовал себя в эту минуту. Слабым и жалким, вызывающим у обыкновенного человека лишь постыдное сострадание.

Не желая верить в свою беспомощность, полудемон ухватился дрожащими руками за стену, пытаясь подняться на ноги. Колени отчаянно тряслись, однако он упрямо продолжал свои попытки, словно что-то доказывая самому себе. Постепенно каждый новый шаг становился всё твёрже и уверенней. И вскоре Инуяша уже мог вполне сносно перемещаться по хижине, без подстраховки. Силы хоть медленно, но всё же возвращались. Под ногтями стал появляться знакомый зуд, а в груди с каждым ударом сердца разливались всё более настойчивые спазмы, говорящие о пробуждении его демонической половины.

Лесоруб вернулся к хижине, когда было далеко за полдень. Он от души надеялся, что угрюмый парнишка, которого он подобрал у Запретной горы, уже достаточно оклемался, чтобы вместе с ним отправиться в деревню. Младший сын уже предупредил всех в селении, и, судя по его словам, староста вовсе не против, чтобы малец остался пока в их доме. Не иначе демоны горы покуражились над бедолагой, отчего тот теперь смотрит на всех, как на врагов. Но ничего. Поживёт среди людей — придёт в себя.

С этими мыслями мужчина переступил порог хибары, готовясь обрадовать новостью своего найдёныша, однако все заготовленные для разговора слова так и остались невысказанными. Внутри никого не было. Лишь слегка щербатая плошка аккуратно стояла на том же самом месте, где он её и оставил, однако совершенно пустая.

— Эй! — выйдя наружу, зычно крикнул лесоруб, всё ещё надеясь, что мальчишка просто отлучился по зову природы. — Эй, парень, ты где?! Выходи! Пойдём со мной в деревню! Клянусь, тебя там никто не обидит!

Эхом разнёсшийся над лесом крик, заставил белые собачьи уши на макушке полудемона мелко вздрогнуть. Перепрыгнув на широкую ветку векового дуба, Инуяша обернулся назад, глянув на едва виднеющуюся вдалеке фигурку мужчины, мечущегося из стороны в сторону по небольшой полянке, на которой стояла покосившаяся лачуга.

Лесоруб звал его, и, судя по интонации, был действительно расстроен тем, что не может найти. Внутри полудемона даже кольнуло сожаление за то, что он ушёл вот так, не сказав ни слова этому, как оказалось, доброму крестьянину, решившему принять его, чужака, в своём доме. Однако каких-либо иллюзий по этому поводу Инуяша всё равно не питал. Лесоруб готов был приютить человека, и вряд ли стал бы так стараться ради полукровки. И всё же, несмотря на это, на душе у Инуяши стало намного теплее. Лёгкая улыбка дрогнула на его уже не таком хмуром лице, словно благодарность за доброту, прежде чем он устремился вглубь леса, больше ни разу не оглянувшись.

* * *

С сомнением покосившись на забившуюся в угол Рейко, Кагоме плюхнула в пластиковый стаканчик ещё одну таблетку успокоительного. Хигураши понимала, что девушке, в её состоянии, требуется нечто посильнее простой валерьянки, но ничего другого у неё попросту не было. В походах друзьям чаще приходилось «зализывать» раны, а не успокаивать нервы разными антидепрессантами, поэтому-то аптечка была до верху набита бинтами, антибиотиками и разными заживляющими мазями, которые буквально тоннами уходили на неугомонного Инуяшу, бывающего израненным с ног до головы чаще других.

От мысли о этой особенности полудемона сердце Кагоме снова болезненно сжалось. Инуяша всегда очертя голову бросался в самое пекло, не особо беспокоясь о том, насколько силён его противник. А уж в этот раз, когда дело касалось каких-то его личных счётов, можно было не сомневаться, что излишне осторожничать он точно не будет.

— О, боги, хоть бы он не натворил ничего сгоряча, — практически одними губами прошептала Кагоме, невидящим взглядом уставившись в небольшое окошко, за которым уже вовсю сияли звёзды.

— Что-то не так, Кагоме-сама? — раздался совсем рядом тихий голосок, заставивший Хигураши непроизвольно вздрогнуть.

— Рейко-сан, — пискнула Кагоме, немного растерянно взглянув на селянку.

Девушка взирала на неё с нескрываемой тревогой, отчего юной жрице стало даже немного стыдно.

— Нет-нет. Всё в порядке, — отрицательно качнула головой Кагоме, искренне стыдясь того, что, погрузившись в переживания за полудемона, умудрилась совершенно позабыть о присутствии селянки. — На, выпей, — протянула она ей стаканчик с успокоительным, — тебе сразу станет легче.

Рейко послушно приняла предложенное ей лекарство, немного скривившись от неожиданного вкуса. После чего, вернув опустевшую пластиковую ёмкость хозяйке, снова вжалась в стену, обхватив себя всё ещё дрожащими руками.

— Это было ужасно, Кагоме-сама, — порывисто вздохнула она. — В меня словно множество иголок впилось. Я так испугалась, что тоже усну... — громко всхлипнув, девушка закрыла ладонями лицо, словно пыталась спрятаться от того ужаса, что ей пришлось пережить.

— Бедняжка, — присев рядом с ней, пробормотала Хигураши, поглаживая Рейко по крупно вздрагивающей спине. — Натерпелась ты.

— Мне тоже сначала страшно стало, — вклинился Шиппо, запрыгнув Кагоме на руки. — Эта туча, как из-под земли выросла. Бац — и на Рейко накинулась. Если бы я Мироку с Санго не позвал... — гордо вскинул он голову, надеясь получить похвалу за свою доблесть. — Мироку своих сутр на Хирайкоцу море налепил, а уж Санго так им по этой пакости надавала, что просто ух! Не то что тот дядька — не только помогать не стал, так ещё и смеялся!

— Какой ещё дядька? — вытянула лицо Кагоме, совершенно точно помня, что, когда они с Инуяшей добрались до места событий, кроме Рейко, там точно не было никого из деревенских. — Ты уверен, Шиппо-чян? — с лёгким недоверием спросила она, заподозрив, что, желая приукрасить свой рассказ, малыш напридумывал лишнего, однако...

— Конечно уверен! — вскочив на лапки, воскликнул лисёнок, с лёгкой обидой глядя на неё. — Он за деревом прятался и всё посмеивался, будто бы что-то забавное увидал!

— А куда он потом делся?

— Не знаю, — нахмурился Шиппо, только теперь поняв, что неизвестный был и правда очень подозрительным, хотя бы из-за странной одежды, подобную которой в этом селении никто не носил. — Как Инуяша прибежал, он будто в воздухе растаял.

— Это была Тень, — глухо произнесла Рейко, привлекая к себе их с Шиппо взгляды.

— Тень? — растерянно моргнула Кагоме. — Разве Тень — это не то чёрное облако?

— Нет, — мотнула головой Рейко. — Я сама видела, и те, кто выжил, рассказывали, что сначала видели силуэт мужчины, бесшумно скользящий им навстречу, а потом слышали смех, и... — снова всхлипнула Рейко, ещё крепче вцепившись в собственные плечи.

— Выходит, там два демона, — побледнев, еле слышно пробормотала Хигураши, ощутив, как сжалось её сердце от нехороших предчувствий. — Господи, а Инуяша и остальные об этом не знают! — вскочив на ноги, воскликнула она, после чего, подхватив с пола колчан с луком, стрелой вылетела за дверь. Но оказавшись на улице, тут же замерла, как вкопанная, осознав, что даже не знает, в какую сторону ей бежать. Вокруг была непроглядная тьма, а за каждым углом мерещились зловещие тени, готовые в любую секунду наброситься на неё.

— Инуяша, — прошептала Кагоме, уставившись в темноту леса, скрывшую от её глаз Запретную гору, — Санго-чян, Мироку-сама, будьте осторожными. И умоляю — вернитесь живыми и невредимыми.