Для кормления Патронусом Гарри подготовил два воспоминания — на выбор: одно — про Джеймса и их вчерашнюю игру с метлой, и вторую — про один из товарищеских матчей по квиддичу между авроратом и ДМП. Выбрать он так и не смог, и решил посоветоваться с Лестрейнджем, который без малейших колебаний заявил:
— Конечно, матч. Но можно у Мальсибера спросить.
— А он не скажет… ну, наоборот? — спросил Гарри с сомнением, но Лестрейндж сказал весьма уверенно:
— Не думаю. Не должен. Ну, или не спрашивать, — он улыбнулся ободряюще, и Гарри улыбнулся в ответ тоже. В самом деле, он был склонен согласиться с Лестрейнджем.
На сей раз кормление выпало на два часа дня, и Гарри повезло: сегодня было солнце, да и день выдался совершенно летним, тёплым и тихим. Мальсибер вышел к ним навстречу в общий зал, и явившуюся вместе с Гарри небольшую делегацию из Робардса, Сэвиджа и Лестрейнджа встретил вопросом:
— Вы все желаете пойти?
— Решать не нам, — ответил за всех Робардс, кивнув на Гарри. — Но у нас в любом случае потом будут к вам вопросы.
— Разумеется, — Мальсибер кротко склонил голову. — Так кто идёт? — осведомился он. — Осталось минут десять.
— Мы пойдём втроём, — ответил ему Гарри, старательно не обращая внимания на недовольный выразительный взгляд Сэвиджа. Он бы вовсе не хотел там видеть никого, но понимал, что, во-первых, это нарушение правил, а во-вторых, ему действительно понадобится помощь. И потом, позволить Лестрейнджу увидеть его таким же, как он сам видел его, будет просто честно. — Я, мистер Лестрейндж и вы.
— Как скажете, — кивнул Мальсибер. — Я бы порекомендовал взять с собой плед и горячий сладкий чай, — он посмотрел на Лестрейнджа. Тот молча подошёл к столу и занялся завариванием чая, Сэвидж же зашёл в одну из свободных комнат и принёс оттуда плед. Мальсибер ждал с привычным уже Гарри отсутствующе-вежливым выражением лица, и когда тот заметил: — Вам, мистер Поттер, повезло с погодой. При солнце это легче, — пожал плечами:
— Просто повезло.
Странно, но никто почему-то не пошутил про его вечное везение: видимо, все слишком нервничали. Лестрейндж, между тем, закончил, и подошёл к Гарри с накрытой крышкой кружкой. Забрал у Сэвиджа плед, сунул его подмышку, и сказал Мальсиберу, переглянувшись с Гарри:
— Мы готовы.
— Я тебя предупреждаю, — мрачно сказал Сэвидж, глядя на Мальсибера сузившимся глазами.
— Разумеется, — Мальсибер склонил голову, но в его голосе не слышалось ничего, кроме вежливого равнодушия.
Они втроём вышли из палатки и пошли к дементорам, и когда они почти дошли, Гарри, хотя всё уже для себя решил, неожиданно даже для самого себя спросил Мальсибера:
— Что вы посоветуете выбрать: матч по квиддичу или игру с ребёнком?
— Зависит от игроков, — неожиданно сказал Мальсибер. — Кто вам дороже — они или ребёнок? Выбирайте тех, кто значит меньше. В целом, лучше матч.
— А если одинаково? — зачем-то спросил Гарри, хотя, конечно, он не ставил знака равенства между коллегами и сыном.
— Тогда ребёнок, — неожиданно сказал Мальсибер. И пояснил: — Один лучше нескольких. Однако, если ребёнок ваш, я бы не советовал, даже если в матче участвует ваша супруга. Настойчиво, — он посмотрел на Гарри, но тот отвернулся, и Мальсибер сменил тему: — Я надеюсь, оба воспоминания можно повторить? — спросил он, но Гарри не захотелось отвечать ему, и он промолчал. — Итак, — они остановились возле жёлтой черты. — Как только вы выпускаете Патронуса, — сказал Мальсибер Гарри, — вы немедленно отдаёте вашу палочку коллеге. Прошлый опыт показал, что я буду занят, и ему придётся сдерживать вас самостоятельно — с палочкой это опасно. И потом, с ней вы сможете развеять своего Патронуса, а это допустить нельзя. Они должны поесть, и отнимать еду нельзя. Я, конечно, постараюсь заменить его своим, если это случится, но, признаюсь, не уверен, что у меня выйдет сделать это прямо среди них.
— Вам не придётся, — резковато сказал Гарри. — Я отдам палочку и никуда не побегу.
— Вы постараетесь, — спокойно констатировал Мальсибер. — Но я верю в вашего коллегу. Готовы? — спросил он, и когда Гарри и Лестрейндж кивнули, первым перешёл черту.
Гарри шагнул вслед за ним. Он твёрдо был намерен никуда не бегать и стоять на месте — в конце концов, Мальсибер же так делал, значит, и он сможет! Лестрейндж просто не был к этому готов и не сдержался — а он знает, чего ждать.
И сможет.
Дементоры почувствовали их и начали слетаться — пока медленно — и Гарри ощутил холодок внутри. Он сосредоточился, вспоминая, как стоял здесь, а они кружили и трогали его, и как он велел им отойти.
— Готовы? — спросил Мальсибер.
Гарри поднял зажатую в руке палочку — и… и понял, что не может ощутить то, что предшествует Патронусу. Матч он помнил, помнил, как тренировался, и как легко выходил с воспоминания на Патронус — но сейчас, ощущая близость этих тварей, не мог сделать ничего.
— Хотите, я это сделаю за вас? — услышал он тихий шёпот Мальсибера — и это подействовало на него словно пощёчина. Нет, он не желал, чтобы этот человек делал что-то за него!
Вспыхнувшая в Гарри злость помогла ему сосредоточиться и отстраниться от того иррационального ужаса, что вызывали в нём дементоры — и через секунду из его палочки вылетел серебряный олень и широкими прыжками полетел к дементорам. Гарри ещё следил за ним, когда почувствовал, как кто-то забирает у него палочку — он инстинктивно дёрнулся и услышал тихий голос Лестрейнджа:
— Это Дольф. Я подержу её пока.
Гарри разжал пальцы — и в этот момент олень достиг дементоров, и Гарри ощутил их прикосновение: жадное, довольное, голодное. А потом почувствовал, как нечто неживое, но живущее и очень реальное впивается в него — и отрывает часть. Он словно бы увидел это со стороны: вот он, вот Сэвидж, Праудфут и Причард, вот солнце, мётлы и зелёная трава внизу — и вот Смерть. Небытие, впивающее в себя часть их всех. И вот ещё одно… нет, так нельзя. Так просто невозможно!
Гарри ринулся было вперёд, но что-то задержало его, потянуло назад — вполне живое нечто, и он задёргался, пытаясь вырваться. Он не хотел вредить ему — оно было живым, а если он хочет справиться с небытием, нельзя вредить живому. Ничему! Но оно его удерживало и мешало — а Гарри нужно было быть там, впереди, где его и его близких превращали в серое ничто, и они тихонько исчезали.
И это было больно.
Гарри бы не смог сравнить эту боль ни с чем другим — хотя боли в своей недолгой пока жизни он узнал достаточно. Больше всего это напоминало то, что он почувствовал, когда осознал, что Сириус из-за завесы никогда не выйдет, и что его больше в этом мире нет — или когда он лежал под Петрификусом там, на башне, с которой падал Дамблдор, и ничего не делал. Ни-че-го. Из него вынимали что-то основное, главное, саму суть Гарри, и медленно и с удовольствием её… что? Ели?
И переваривали.
Гарри чувствовал, всем существом своим ощущал, как растворяется в этих рваных сухих тварях, как заполняет своим естеством их дыры, и как сам в них превращается, он ощущал их голод и их удовлетворение от сытости, и как в них превращаются его коллеги и друзья — просто потому что он их отдал. Да, это он, Гарри, отдал их дементорам — и теперь те тоже превратятся в них… как он.
И в этот момент всё вдруг кончилось.
Связь прервалась, и Гарри разглядел сквозь пелену слёз, как отяжелевшие дементоры медленно разлетаются, открывая стоящего с поднятыми руками Мальсибера, от которых исходил неяркий золотистый свет. Который, впрочем, почти сразу начал меркнуть, и стоило последнему дементору отлететь от него, как свет погас, и Мальсибер руки опустил. Обернулся — и Гарри увидел, как его глаза буквально сияют глубоким чёрным светом. Гарри как-то отстранённо удивился: разве свет бывает чёрным — когда тот померк, и на Гарри обрушилось ощущение своего пустого тела — оболочки без опоры и без содержания. Просто тело… и оно было очень тяжёлым и чрезвычайно неустойчивым.
Гарри, кажется, упал, но его поймали — и поймавший оказался оглушающе живым. Гарри словно бы поймала сама Жизнь, и он вцепился в неё, обхватил и вжался, дыша ей, впитывая её — и тут его жестоко оторвали и отбросили назад, на что-то жёсткое… но тоже живое. Не такое, как та Жизнь, но живое — и Гарри приник к нему, впивая кожей это ощущение.
Он не знал, сколько пролежал так — кажется, недолго, но этого хватило, чтобы он начал понимать, кто он и где находится. Он, правда, до конца не осознал, когда почувствовал, как его поднимают и, открыв глаза, увидел Лестрейнджа и с недоумением понял, что тот просто поднял его на руки и несёт. Пока Гарри пытался собрать какие-нибудь нужные слова, всё кончилось: тот снова опустил его, дав ощутить траву и землю, такие тёплые и настоящие.
И только сейчас Гарри понял, что заледенел. Буквально. Ему было настолько холодно, что даже дрожать не выходило: тела он почти не чувствовал. Он хотел сказать об этом, но слова не находились — или ему так казалось, потому что кто-то вдруг словно окунул его в восхитительно горячий воздух, и Гарри ощутил, как его замёрзшая в жилах кровь проснулась и задвигалась тихонько, унося вглубь тела это дивное тепло.
Кто-то приподнял его и помог сесть, и он был тёплым, этот кто-то, и волшебно правильным, своим, большим и сильным. Его губ коснулось что-то твёрдое, и оно было горячим, а потом этот жар очень медленно втёк к нему в рот и, сглотнув его, Гарри ощутил, как бежит по горлу и по пищеводу согревающая мягкая волна. Он сделал ещё один глоток, потом ещё, и каждый из них размораживал его и возвращал в нормальный мир.
Вместе с которым вернулась пережитая им боль, переплетённая с виной. Он отдал этим тварям лучшее, что было у него — так просто отдал! Кажется, Гарри заплакал, но что это меняло? Что вообще он мог переменить теперь?
Кто-то его обнял, и Гарри ткнулся головой в чьё-то тёплое спокойное плечо и прошептал:
— Я так не должен… так нельзя…
— Это не живые люди и не ты, — услышал он. — Просто воспоминание. На самом деле, ни с кем не случилось ничего.
Этот спокойный уверенный голос словно разорвал ту паутину, которой Гарри даже и не замечал, но в которой накрепко запутался. Он открыл глаза — и обнаружил, что сидит на траве, уткнувшись лицом в плечо Лестрейнджа, и плачет. И сжимает его плечи с такой силой, что для разжимания пальцев Гарри пришлось приложить усилие.
— Живой? — спросил Лестрейндж, вкладывая ему в руку белый носовой платок.
— Да, — ответил Гарри — в горле засаднило, а сам голос звучал хрипло.
— Хорошо, — Лестрейндж опустился, наконец, с колен и просто сел на траву рядом с Гарри. — Придёшь в себя — и двинемся тихонько. Нас там ждут.
— Да я… нормально, — Гарри потянулся снова вытереть лицо. Обтерев его платком, он обессиленно уронил руку. Он ощущал себя разбитым… даже, может быть, избитым — впрочем, нет, невозможно избить человека так, чтобы ныло вообще всё, от ногтей на ногах и до макушки. Гарри ужасно хотелось просто лечь и вытянуться — но не здесь же? Его же… их ждут в палатке и волнуются, вспомнил он. Те люди, которых Гарри только что скормил дементорам…
Alteyaавтор
|
|
Мария Малькрит
Alteya А работники ДМП вежливые. Они не признаются))[q]Бедный русский Гарри Поттер… А как сейчас в Сибири живёт ребёнок, которого в 2008 году папа - футбольный болельщик назвал в честь Гуса Хиддинга. Гус Евгеньевич Городников! И для папы нет в этом ничего такого - нормальное имя. а назвал так, потому что Аршавин победный гол забил в то же самое время, что и его жена родила. и папа и сына обмывал, и победу нашей сборной. ansy Да, не повезло им всем, конечно…))) От Поттера ничего не скрыть!- шипел от злости Фадж. Мария Малькрит Это секретарь. Профдеформация.)) Гарри все равно осторожен с ней и правельно! Мария Малькрит Это не болельщики, а представители делегаций. Обеспечение безопасности же. Если они так расдражают секретаря, что о них должны думать работники дмп, которые их сопровождают на время всего чемпионата? |
Alteya
Мария Малькрит А работники ДМП вежливые. Они не признаются)) Сейчас не признаются, но кончится чемпионат и тогда... |
Посмотрел на этих представителей команд Причард и твёрдо для себя решил, что в дмп не останется!
2 |
Агнета Блоссом
Вот между прочим, в деле сбора информации секретарь - особенно вот такой, как в приёмной у Джонс - куда полезнее, чем та же Гермиона, не смотря на весь её интеллект, багаж знаний и способности к аналитике. Гермионе же некогда поболтать за жизнь с простыми работниками Министерства! Она не будет сплетничать о том, кто как на кого смотрит! Она занята очень. И она очень умная. Таким умным маленькие министерские рабочие лошадки никогда, никогда не доверят свои маленькие секретики. А вывод какой? А такой. Гермионе совершенно необходим секретарь. Который будет напоминать ей о том, что нужно обедать, что уже два часа, как пора домой; ну, и сплетни будет собирать, о всяких разных вокруг. А ещё при необходимости через ценного секретаря можно запустить информацию, чтобы вокруг лишнего не болтали, а болтали нужное, запущенное.) Тут нужна Лаванда Браун ) 4 |
La conteuse
Не, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... 3 |
Агнета Блоссом
La conteuse Это конечно да, но какой был бы дуэт) В конце концов люди взрослеют и уже не воспринимают всё как в школе, ну некоторыеНе, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... 3 |
Мария Малькрит
Показать полностью
Хелависа Да запросто...А мальчика дразнить не будут, когда подрастёт? и не сложится ли так, что он потом ни книги ни фильмы про Гарри Поттера терпеть не сможет? С моим братом училась девочка, которую звали Джульетта Поцелуева. Внешностью она, мягко говоря, не блистала, и всю школьную жизнь одноклассники дразнили её "Джулькой" (у нас в то время модно было так собак называть). Бедная девчонка еле дождалась получения паспорта, сменив имя на Елену... И во время студенчества знала девушку по имени Марианна, которая после выхода сериала "Богатые тоже плачут" вынуждена была сменить имя на Марину. Агнета Блоссом Мария Малькрит Тот папа к моменту пика попуцлярности поттерианы у нас, в России, уже довольно взросленьким был, так что ему проще пришлось. Вполне вероятно. Надеюсь, родители научат Гарри давать сдачи, а заодно привьют ему любовь к спорту. Папа, оказывается, у Гарри - урожденный Поттер, так что сам уже успел попробовать, как оно. Да и совпадение только по одному параметру - совсем не то, когда полностью дублируется и имя, и фамилия... 2 |
Alteyaавтор
|
|
Мария Малькрит
Показать полностью
Alteya Ну зачем же. ) Сейчас не признаются, но кончится чемпионат и тогда... Мария Малькрит Посмотрел на этих представителей команд Причард и твёрдо для себя решил, что в дмп не останется! Он и не собирался. ) читаю пишу Гермиона много пашет и сомневается в себе, она - не весёлая общительная личность-душа компании-с отменным чувством юмора - кто бы с ней делился сплетнями? Ну... она умеет слушать. И помогать. С такими тоже делятся. ) Наоборот, спрашивать нужно разных ребят и девчат, которые весь день пьют кофе и ((смотрят видосы)зачеркнуто) листают Ведьмополитен. Вот они всё про всех знают! Гарри вовремя это сообразил. Если сейчас силами Отдела Особо-тяжких этого Сэллоу снимут и его место займёт Гермиона, будет... неловко всем ))) --- С Гермионой ещё Дольфа не шипперили? Скоро это могут сделать сотрудники ДМП))) И, кстати, не факт, что такие там есть. ) И их много. Ну что поделать. Ну вот так получилось. Неловко вышло, конечно, но уж как есть .) Гермиона замужем! ) Агнета Блоссом Вот между прочим, в деле сбора информации секретарь - особенно вот такой, как в приёмной у Джонс - куда полезнее, чем та же Гермиона, не смотря на весь её интеллект, багаж знаний и способности к аналитике. Она до секретаря ещё не доросла. ) Мелкая пока. Гермионе же некогда поболтать за жизнь с простыми работниками Министерства! Она не будет сплетничать о том, кто как на кого смотрит! Она занята очень. И она очень умная. Таким умным маленькие министерские рабочие лошадки никогда, никогда не доверят свои маленькие секретики. А вывод какой? А такой. Гермионе совершенно необходим секретарь. Который будет напоминать ей о том, что нужно обедать, что уже два часа, как пора домой; ну, и сплетни будет собирать, о всяких разных вокруг. А ещё при необходимости через ценного секретаря можно запустить информацию, чтобы вокруг лишнего не болтали, а болтали нужное, запущенное.) La conteuse Агнета Блоссом Никогда! )Тут нужна Лаванда Браун ) Агнета Блоссом La conteuse Не будет. ) Не, Лаванда на Гермиону обижена, по свойствам натуры она очень подходит - но Гермионе вряд ли будет помогать... La conteuse Агнета Блоссом Ну рано! И вообще, не все взрослеют! ) Это конечно да, но какой был бы дуэт) В конце концов люди взрослеют и уже не воспринимают всё как в школе, ну некоторые клевчук У нас соседка была, покойная уже, тетя Маруся. На пару лет моих родителей постарше. Тоже тётеньку можно понять.Так вот, по паспорту ее звали Матреной, а она имени того сильно не любила. Ну и представлялась все Марией. только уж потом узнали, что она Матрена - когда пенсию принесли. - Матрена Ивановна тут? - Нету тут таких. - Тут, - шипит соседка, - чо орать на всю улицу-то? вот так и узнали. 2 |
Гермиона замужем! ) Кому это мешает шипперить?1 |
Nita
Shizama Если его совсем припрет, имя можно будет сменить. Это ж только после 18. А после 18 уже как-то... Во-первых, столько уже из-за этого пережил ))) Во-вторых, действительно, родители еще обидятся. Из тех, кто не восторге от своего имени, очень мало решаются поменять. Максимум в обиходе другое используют, какое-нибудь производное. 1 |
Alteyaавтор
|
|
Alteyaавтор
|
|
Merkator
Вот И не говорите! |
Alteyaавтор
|
|
Хелп!
А как сделать так ,чтобы картинки в блогах показывали картинками, а не ссылками? У меня стоит второе, но мне надо временно переключиться, а я уже забыла, как. ( |
А работники ДМП вежливые. Они не признаются)) А что подумал Кролик – никто никогда не узнал. Потому что Кролик был очень воспитанный.2 |
Alteyaавтор
|
|
isomori
А что подумал Кролик – никто никогда не узнал. Потому что Кролик был очень воспитанный. Дадада! ) |
Alteya
Хелп! Так того...там вверху галочка. В блогах. Её снять надобно.А как сделать так ,чтобы картинки в блогах показывали картинками, а не ссылками? У меня стоит второе, но мне надо временно переключиться, а я уже забыла, как. ( |