Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Закончив допрос, Гарри снова наложил на Мюррей сонные чары и застыл за столом.

Он бы очень хотел прямо сейчас подняться вместе с Мюррей, сесть в карету и вернуться в Лондон, но, к сожалению, это было невозможно: пегасы должны были отдохнуть хотя бы два часа. Поесть, попить и отдохнуть. И, кстати, Гарри тоже ждал обед, участвовать в котором он был хоть и формально не обязан, но по сути должен, если не хотел обидеть коменданта. И даже если он здесь просидит все два часа, он всё равно не избежит обеда — разве что потратит меньше времени. Ну, или комендант расстроится, а ссориться с ним было глупо.

Но как заставить себя проглотить хоть что-то, Гарри попросту не представлял.

В конце концов он решил себя не мучить, а в самом деле просидеть здесь с Мюррей пару часов, а обед попросить с собой. Сказать, что он торопится вернуться до заката… или как можно раньше. Да, как можно раньше — лето, закаты сейчас поздние.

Он посмотрел на женщину напротив, спящую сейчас под чарами. Обычная… немного полноватая фигура. Черты лица, пожалуй, миловидные, но словно слегка смазанные — видимо, Патриция Мюррей относилась к тому несчастливому типу женщин, у которых одним из первых полнеет именно лицо. Но, в целом, милая… обычная. По которой никогда и ни за что не скажешь, что она способно на подобное.

Как нужно было ненавидеть, чтобы сотворить такое?

Она же мстила им, вдруг понял Гарри. Не только Стамп — им всем. Тем, кто всю жизнь её мучал. Родителям и тётке. И никакая это не случайность, что Филиппа не оказалось дома — она ждала именно этого момента. Хотела знать наверняка, что он случайно не появится, не вырвется на полчаса домой обедать — и дождалась.

Из Азкабана на обед не прилетишь.

Гарри снова достал пергамент и перо, запустил протокол, снял с Мюррей чары — она сонно заморгала, просыпаясь — и спросил:

— Мисс Мюррей. Почему вы выбрали именно это время для убийства?

— Лето, — ответила она.

Гарри глубоко вздохнул. Нет, он поторопился. С ней нельзя так. Просто бесполезно.

— Келпи был у вас три или четыре года, — сказал он. — Это не первое лето, когда вы могли отомстить. Я понимаю, что зимой на озеро никто не ходит, но у вас было много времени. Почему именно сейчас?

Она молчала.

Гарри тоже молчал, пристально глядя на неё и ловя взгляд светлых, будто бы слегка сонных глаз.

— Почему именно сейчас, мисс Мюррей? — повторил он. — Чего вы ждали?

— Я ждала, — повторила она за ним, и Гарри вновь спросил:

— Чего?

— Когда всё сложится как надо.

— Как именно? — они говорили сейчас без протокола, но Гарри не хотел подсказывать. Что, если он ошибся? А она схватится за его версию, и он не узнает правды? Которая, конечно, не имела никакого значения для суда, но ему лично была очень важна.

— Как надо, — повторила Мюррей.

— А как было надо? — упрямо спросил Гарри.

— Чтобы собрались все.

Ну же!

— Кто «все»? Мисс Мюррей, назовите их, — попросил Гарри.

И она ответила:

— Тётушка. Мама. Папа.

— А Филипп? — негромко спросил Гарри.

— Нет, — в глазах Мюррей что-то мелькнуло, и она качнула головой. — Нет. Ему нельзя.

— Почему? — спросил Гарри.

И услышал неожиданно тихое:

— Он не заслужил. Они его все любят, но он всё равно не заслужил.

— И это было бы несправедливо? — он всё-таки не удержался.

— Да, — неожиданно уверенно сказала Мюррей.

— Он вас не обижал? — спросил Гарри.

— Нет, — ответила Мюррей. — Не по-настоящему. И келпи.

— Что?

— Келпи, — повторила она.

— Что келпи?

— Он о нём заботится. Родители не будут. И моуки.

— Моуки?

— Они не при чём, — сказала Мюррей. — Родители их выкинут.

— А Филипп позаботится?

Наверное, в её заботе о моуках и келпи было нечто трогательное, но сейчас у Гарри это вызывало лишь холодные мурашки. Эта женщина убила, расчленила и потом съела маленького мальчика — и заботилась о моуках и келпи.

— Да.

— Но ведь его не наказали бы за это, — подумав пару секунд, сказал Гарри. — Их всех не наказали бы. И не накажут. Они не знали, что едят.

— Им будет мерзко, — по её губам скользнула довольная улыбка. — Очень. Очень мерзко.

— А Филипп?

— Он не заслужил, — повторила она твёрдо и кивнула.

— И вы ждали, когда будете уверены, что он случайно не придёт к обеду?

— Да, — она опять кивнула. И добавила: — Отсюда далеко лететь.

Ну вот и всё.

— Спасибо, — сказал Гарри. — Допрос закончен в тринадцать часов двадцать три минуты, — официально проговорил он добавил уже когда перо остановилось: — Мисс Мюррей, мы возвращаемся в Лондон.

— Зачем? — спросила она, и Гарри задумался.

Действительно, зачем?

С убийством всё оказалось совсем просто. Жутко, да — но просто. Никакой особо чёрной магии: зачаровать подобным образом куклу несложно. Обыск в доме они сделают и так. Тут разве что обследовать Мюррей и взять воспоминания — но это можно сделать позже, а её экскременты им и так доставят. Почтой. Сейчас среда — а в понедельник в Азкабан доставляли почту и провизию. И вывозили всё, что было нужно. Спешки-то уже нет никакой. Ну, в крайнем случае, после воскресного дежурства Гарри снова прилетит сюда, уже за ней.

— Вы не хотите? — спросил он, и она сказала:

— Я хочу. Здесь холодно.

— Ну, значит, здесь останетесь, — ответил Гарри — и под удивлённый её взгляд вновь усыпил Мюррей.

Обедать совершенно не хотелось, но напряжение, охватывавшее его, прошло, и отзывалось разве что слабым нытьём в мышцах. К тому же, была уже почти половина второго — ещё немного, и можно будет возвращаться, тем более, налегке. Гарри посидел ещё немного, потом собрал бумаги и разбудил Мюррей, после чего вывел её из допросной в коридор. Дежурящий охранник проводил их в её камеру и скучно рассказал о правилах — подъём, еда, прогулка, не шуметь, не пытаться колдовать, ну и так далее — после чего Гарри снял с Мюррей кандалы, и они с охранником ушли, тщательно заперев дверь и ключом, и заклинанием.

На приделанной со стороны коридора табличке Гарри палочкой написал «Подозрение в убийстве с особой жестокостью малолетнего ребёнка». Стражник скривился:

— Вот же сука. А так по виду и не скажешь.

— Поосторожней с ней, — предупредил Гарри, хотя отнюдь не думал, что Мюррей может быть опасна. — И следите, чтобы руки на себя не наложила.

— Да там чары, — отмахнулся стражник, но под суровым взглядом Гарри добавил: — Ладно, ладно, обратим внимание. Да не волнуйтесь вы, дождётся.

Они поднялись наверх. Обед в столовой уже почти закончился, однако же и комендант, и кучер, и Мюррей, и ещё несколько охранников ещё возились с десертом.

— Ну наконец-то! — радостно воскликнул комендант, вставая навстречу Гарри.

— Я спешил как смог, — заверил тот его и сказал кучеру: — Нам нужно возвращаться, и скорее. Хорошо бы в семь быть в Лондоне.

Тот состроил скептическую гримасу, но возражать не стал — впрочем, он вообще был весьма неразговорчив.

— Ну вы хоть пообедаете? — спросил комендант, и Гарри, хоть и чувствовал некоторую неловкость, возразил:

— Мне очень жаль, но я и вправду тороплюсь. Разве что, — он улыбнулся, — вы завернёте мне с собой. Начальство, — он чуть закатил глаза.

— Ох, понимаю, — посочувствовал ему комендант и заверил: — Я сейчас распоряжусь.

Кучер проворчал что-то насчёт отсутствия совести и жалости у нового поколения авроров, однако же поднялся, взял пять кусков — из семи оставшихся — фруктового пирога, завернул каждый в салфетку и ушёл, буркнув что-то вроде:

— Десять минут.

— Спасибо! — как можно искреннее сказал Гарри — и подошёл к напряжённо следящему за ним Мюррею. — Брика не казнят, — уверенно проговорил он, присев на соседний стул.

— Точно? — Мюррей неуверенно заулыбался.

— Абсолютно, — заверил его Гарри, с тоской думая о том, что сейчас, похоже, в очередной раз испортит Мюррею настроение… мягко говоря.

— Он, значит, не топил ребёнка? — спросил Мюррей, и Гарри едва успел укрыть их звукозаглушающими чарами. Пусть здесь и остались кроме них только подчёркнуто не интересующиеся разговором охранники, рисковать не стоило.

— Нет, — ответил Гарри, ощущая, как слюна во рту снова становится горькой. — Он отказался. Вы здорово его выдрессировали, правда.

Какое же отвратительное дело. Даже хорошие новости здесь приносили только боль. И горечь.

— А как же… — начал было Мюррей, и Гарри ужасно захотелось избежать продолжения. В конце концов, он даже права не имел с ним это обсуждать! Узнает на суде.

— Она сама всё сделала, — ответил Гарри и поднялся. И повторил, уже почти снимая чары: — Брика не казнят. Я думаю, вам отдадут его — вам только нужно будет всё оформить. В понедельник будет почтовая карета — вы сможете отправить запрос с ней, — последнее он произнёс уже без звукоизолирующих чар.

Мюррей явно хотел спросить о чём-то ещё, но сил продолжать этот разговор у Гарри просто не было, и он, поднявшись, подсел к одному знакомому охраннику и заговорил с ним о погоде. Вскоре подошёл и комендант с большой плетёной корзиной в руках, и Гарри проболтал с ним минут десять — только бы не разговаривать больше с Мюрреем, на чьём лице он видел всё яснее проступающее понимание того, что произошло на озере.

Заключённый, которого Гарри предстояло сопроводить в Лондон, уже ждал в караульной. Это был маленький худенький человечек лет, пожалуй, сорока. А может, и шестидесяти… Мышиного цвета волосы отросли уже до лопаток и свисали тонкими немытыми сосульками, обрамляя круглое и какое-то пожухлое лицо с маленькими неясного цвета глазками и клочковатой бородой. Выглядел, впрочем, человечек вполне бодро, и даже весьма радостно Гарри поприветствовал. Что ж, в этом не было ничего странного: конечно, прокатиться на карете в Лондон, а потом ещё и поучаствовать в допросах, куда веселее, чем торчать здесь. Очевидно, человечек никаких особых неприятностей от этого путешествия не ожидал, так что оно представляло для него неплохое развлечение.

Но болтать с ним Гарри не собирался, так что строго последовал букве инструкции и, усадив заключённого в карету, проверил надёжность кандалов, приковал их к скобам, а затем и наложил на заключённого сонные чары. Не о чем им было разговаривать, а Гарри хотел побыть один… впрочем, ему это не светило: он совсем было забыл об этом, но, к счастью, комендант тоже знал правила, и стражник, что должен был сопровождать заключённого на пару с Гарри, влез в карету и захлопнул за собою дверь.

Обратная дорога показалась Гарри бесконечной. Он боялся поначалу, что его спутник окажется болтливым, но тот сразу же достал подушку, завернулся в плед, облокотился о неё удобно и через пару минут уже довольно громко захрапел — Гарри даже, помучившись с четверть часа, наложил на него заглушающие чары и с облегчением вздохнул: по крайней мере, от пустых разговоров он был избавлен.

Он долго оформлял протоколы обеих допросов Мюррей, а затем взялся за справочник. Гарри несколько раз пытался его читать, но взгляд скользил по строчкам, не понимая ничего, кроме первой пары слов, так что в конце концов он бросил эту безнадёжную затею и уставился в окно. Ему, наверное, достанется от Сэвиджа… Как ни странно, перспектива неприятного разговора, а может, даже и взыскания сейчас совсем Гарри не трогала. Но он сглупил, поторопился, не выполнил вполне понятную инструкцию — и это волновало его куда больше. Правда, зато они поговорили с Мюрреем, и Гарри даже кое-что узнал… да.

В самом деле.

Эндрю.

Гарри открыл сумку и отыскал в ней заявление Мюррея.