С поправкой на нормальность (гет)

— Ну и как это понимать? — спросила я, недовольно скрестив руки на груди. — Я тебя, сволочь такую, уже три дня зову, а ты меня игнорируешь. А я, между прочим, даже твое звездное имя выучила. Каус Медиус. Вот. Мог бы проявить хоть каплю уважения к моим стараниям.

— Как? — снова засмеялся ты. — Каус Медиус? Что за бред, Соня? Откуда ты это взяла?

— Но ведь ты сам… — растеряно отозвалась я.

— Ааа, понятно, — закатил ты глаза и отвернулся. — Ты об этой дурацкой истории. Не стоит об этом думать. Я же просто сочинил ее. Как обычную сказку. Не ожидал, что ты поверишь в такую глупость. Извини, это просто розыгрыш.

Я безжизненно опустила руки. Такого разочарования я не испытывала даже тогда, когда узнала, что деда Мороза не существует. А ты флегматично смотрел в окно и постукивал пальцами по столу.

— Как так-то?.. — только и смогла пролепетать я.

— Ну вот так, — развел ты руками. — Ты же сама просила что-нибудь придумать. Вот я и придумал. Сказку. Как в восемь лет. Не нужно меня теперь в чем-то винить. Это твое разочарование, я здесь ни при чем.

Я уселась в кресло и пошаркала ножкой по ковру. Жизнь полна разочарования.

— Лучше бы ты, как в детстве, рассказывал мне о драконах и воинственных королевах.

— Не надо претензий, — возмутился ты. — Сама ведь просила рассказать о себе. И вряд ли ты ожидала, что я начну придумать очень «оригинальную» историю о семье, детях, работе и моем хобби, когда я не занят развлечением тебя. Что, вообще, может придумать человек, подавляющее большинство времени сидящий внутри твоей черепной коробочки? Только какую-нибудь волшебную сказку. А небо было звездное.

— Небо было звездное, — эхом откликнулась я, чувствуя прилив злости и обиды. — Знаешь, тебе лучше уйти.

Ты попытался что-то сказать, но вся язвительность застряла в горле под моим усталым взором. Ты напряженно и как-то озлоблено посмотрел на меня, но уже через секунду взгляд смягчился. Ты слегка склонил голову и по-птичьи немигающе уставился на меня.

— Хэй, ну ты чего? Обиделась, что ли?

— Уходи, — уже тверже повторила я. — Я устала. А ты обещал, что будешь делать то, что я хочу. Поэтому убирайся вон. Я не желаю видеть тебя сейчас. И завтра. И вообще... — Я осеклась, так и не решившись произнести то, что думала. — Просто уходи.

— Да ладно тебе. Ты собираешься прогнать меня из-за какой-то глупой истории, которая не оправдала твоих надежд? Тебе не кажется, что это чересчур?

— Дело не в твоей истории… — я осеклась и, вздохнув поглубже, продолжила: — Ты соврал мне. Дал такую осязаемую надежду, что у меня все-таки все в порядке с головой, а потом безупречно ее разбил на тысячу маленьких осколочков. И в итоге получается, что меня обманула моя собственная галлюцинация. Чертова нереальная галлюцинация. Уходи.

Мне хотелось наговорить еще много всего про ложь, надежды и прочее, но твой вид окончательно добивал меня. У тебя был взгляд перепуганного котенка, которого хозяйка выставила за дверь и больше не хочет забирать домой. Ты теребил непонятно откуда взявшуюся феньку на руке и старался не смотреть на меня. А во мне смешались чувство стыда за свои слова и разочарования из-за твоей лжи. Я ведь уже почти уверила себя в том, что ты реален. Но если меня сейчас заставит стыдиться моя собственная фантазия, то об уважении к самой себе и речи быть не может.

— Я не галлюцинация, — прошептал ты, все еще не глядя на меня.

— Уходи, — упрямо повторила я, собрав волю в кулак.

— А не пожалеешь потом? — как-то нервно спросил ты. Тебя явно пугала такая моя решительность и непреклонность.

— Не думаю, что я настолько зависима от собственной галлюцинации. Пора избавляться от вредных привычек. Но если вдруг мне понадобится, то я позову тебя.

— Вредных привычек? — хмыкнул ты, поднимаясь со стула и отворачиваясь от меня, будто увидел что-то мерзкое. Голос твой звучал уже несколько ожесточенно. — Отлично. Только помни, что, когда ты позовешь меня, я могу уже и не придти.

— Тем лучше, — тихо выдохнула я.

Твоя спина резко напряглась. Мне стало не по себе, но отступать было уже поздно.

— Что ты, извини, сказала? — слегка хриплым голосом переспросил ты, снова поворачиваясь ко мне. Глаза у тебя были красные с черными прожилками. Мне стало жутко от такой метаморфозы и твоего взгляда, но мысль, что ты нереальный и вреда причинить мне не можешь, успокаивала и позволяла говорить дальше и громче.

— Тем лучше. Наконец я заживу жизнью обычной девятнадцатилетней девушки, без тараканов в голове.

— Ты забыла добавить «заурядной и неинтересной жизнью», — сквозь зубы процедил ты.

— Пусть, — легко кивнула я. — Зато я не буду каждый день думать о том, нужна ли мне психиатрическая помощь, или это пройдет само. Не буду сверять свои ощущения с диагнозами. Не буду бояться, что меня кто-то увидит или услышит. Не буду пугать Нику беседами с мебелью, хотя лучше бы это была мебель. Поэтому, если ты не вернешься, тем, наверное, будет и лучше. Я хочу, наконец, вздохнуть свободно.

В твоих глазах на мгновение отразилось что-то очень человеческое. Сожаление? Или жалость? Но тут же погасло, сменяемое злостью.

— Прекрасно. Просто прекрасно! Вот и довольствуйся своей нормальностью, подгоняй свою жизнь под нее. Посмотрим, насколько тебе это понравится. А я отказываюсь принимать участие в этом цирке!

Ты резко ударил рукой по стулу в гневе. Символический человеческий жест, который никогда не несет за собой последствий. Но сейчас от твоего удара стул пошатнулся и с грохотом рухнул на пол. Лица у нас с тобой, пожалуй, были абсолютно одинаковые: огромные, полные удивления глаза, побледневшие лица и губы, застывшие в немом вопросе «как?»

— Какого черта? — первым нарушил молчание ты. Я только пожала плечами, так как дар речи все еще не вернулся.

В дверь робко постучали, и в комнату вошла Ника. Скептически оглядела помещение, вздернув вверх свои идеальные брови. Как-то совсем грустно посмотрела на стул, около которого все еще стоял ты и напряженно смотрел на мою подругу. Кажется, ты ждал именно ее реакции. Хотел узнать, стал ли ты таким же реальным для людей, как и для стула. Но надежды твои явно не оправдались. Ника тебя не видела. Ее волновал только злосчастный стул.

— Ты чего здесь хулиганишь? Мебель разбрасываешь. Или это новый уровень твоих разговоров с ней? В любом случае, рукоприкладство — не лучший вариант. Все проблемы нужно решать дипломатическим способом. Он самый продуктивный. А насилие порождает насилие! Стул тебе еще отомстит. Что вы не поделили с ним?

— Это все полтергейст, — ляпнула я.

— А, ну конечно! — вскинула руки Ника. — Как я сразу-то не догадалась? Подумала тут всякое нехорошее о тебе. Ну ты это, в любом случае, приберись за ним.

Я кивнула, исподлобья наблюдая за тобой. А ты все смотрел на мою подругу с какой-то непередаваемой надеждой. Потом протянул руку и осторожно коснулся ее плеча. Я испуганно пискнула и выпучила глаза, пытаясь всем своим видом продемонстрировать, что твоя затея ужасна. Но ты, не обращая на меня внимания, положил руку на плечо Ники и слегка сжал его. Только не это! Но моя подруга лишь вздохнула, покачав головой, и вышла. Я проводила ее настороженным взглядом, а потом снова повернулась к тебе.

— Знаешь, ты, наверное, права, — тихо приговорил ты, обессилено опустив руки. — Мне лучше уйти. Давно уже.

— Мэйс, — виновато откликнулась я. Но ты только скептически хмыкнул и усмехнулся. Но было в твоей улыбке что-то такое болезненное и надломанное, что я поспешила отвести глаза. Делать шаг назад не хотелось. Чувство вины перед выдуманным персонажем не должно мешать.

— Живи своей жизнью. Но если вдруг надумаешь, то зови. Может, я смогу вернуться. Но обещаю тебя больше не тревожить.

Я кивнула, так и не подняв головы. В комнате мгновенно стало тихо. И пусто. Будто ты одним только своим присутствием наполнял пространство вокруг меня.

— Это правильный выбор, — тихо прошептала я сама себе. — Это правильно. Так будет куда спокойней.