Разбуди меня (гет)

Январь в этом году выдался на редкость снежным и, как следствие, пасмурным. Тяжёлые серые тучи нависали над замком, цепляясь за шпили самых высоких башен, и потолок в Большом зале уже несколько дней подряд отражал хмурое небо, готовое в любую секунду низвергнуться на землю снегопадом.

К концу второй учебной недели Падма чувствовала себя настолько уставшей, что в четверг за ужином у неё остались силы только на то, чтобы рассеянно ковырять вилкой в тарелке. Дин был на тренировке, Луна — в гостях у Хагрида, а Драко, в чём Падма была уверена на двести процентов, корпел над домашним заданием, которое им позавчера дал Слизнорт и к которому она ещё и не думала приступать.

Найти уникальное противоядие для Напитка живой смерти. Уникальное... Безоар? Ну да, конечно.

Снова Напиток живой смерти. Профессор Слизнорт явно выделяет это зелье среди других! Но проблема не только в этом. Как проверять противоядие? Опять на бедных подопытных игуанах и лягушках?

Падма едва подавила приступ тошноты, охватившей её при мысли, что, пострадает живое существо.

— Дай-ка угадаю, — раздался голос совсем рядом. — Думаешь над противоядием?

Падма подняла голову и слабо улыбнулась: Малфой тоже выглядел не слишком бодро, но, по крайней мере, держался на ногах.

— Угадал, — ответила она, чуть сдвигаясь вправо и пригласительным жестом показывая на место рядом с собой. — Но, похоже, у меня не осталось сил даже думать. Вчера проторчала в библиотеке с Защитной магией до самого закрытия.

— И как, успешно? — спросил Драко, присаживаясь рядом.

— Как сказать... — Падма чуть зарделась. — Скорее, нет, потому что сегодня утром я проснулась в Гриффиндорской башне. Дин перенёс меня спящую прямо из читального зала.

— Мерлинова борода, с помощью левитации?

— Нет, на руках... вроде бы. Не знаю, я так крепко уснула, что ничего не чувствовала.

— Я и не думал, что засиживаться в библиотеке так опасно, — присвистнул Драко, пытаясь подбодрить Падму: её измученный вид вызывал в нём искреннее сострадание. — Ну а если серьёзно — то советую тебе отдохнуть. Я сам буквально с ног валюсь. Понять не могу, что с преподавателями. Они какие-то дикие после каникул, задают на полгода вперёд.

— Да, и при чём не только нам. Вчера весь шестой курс на ушах стоял: какое-то сложное задание от Макгонагалл.

— Вот видишь. Чёрт с ними, с уроками.

Падма удивлённо посмотрела на него.

— Но как же...

Малфой махнул рукой, оглядываясь на стол Гриффиндора.

— У меня и половины не сделано. Не волнуйся, в любом случае, если встанет вопрос, кого из нас брать в Отдел тайн, предпочтение справедливо отдадут тебе.

— Сомневаюсь... — попыталась возразить Падма, но Драко прервал её на полуслове:

— А если не отдадут, я уступлю тебе это место добровольно. Слушай, я же вижу, как у тебя глаза горят на наших занятиях, несмотря на усталость и недосып. Ты хочешь на место невыразимца и ты его получишь.

— А ты?

— И я, — он снова перевёл взгляд на соседний стол, и, увидев там Асторию, которая вернулась с улицы вместе с одетыми в квиддичную форму Джинни и Демельзой, как-то неуловимо оживился. — У тебя всё получится. И у меня. Мы оба будем там работать.

— Хорошо бы, — вздохнула Падма, а Драко, увидев направляющегося к ним Дина, махнул тому рукой.

— Эй, Томас, иди сюда! Да шевелись быстрее.

— Чего тебе, Малфой? — с шутливой важностью осведомился Дин, вместе с Асторией и Джинни подходя к ним.

Драко встал с места.

— У меня к тебе дело на миллион. Сможешь отвлечь Падму от учёбы? Иначе я буду выглядеть перед Слизнортом полным идиотом.

— Почему это?

— Потому что у меня ничего не сделано на данный момент, и к завтрашнему уроку вряд ли что-то изменится.

— Понятно, — хохотнул Дин, подмигивая Падме, но та пока не была настроена столь же весело. — А отвлечь смогу, разумеется.

— Ну какое там «отвлечь»?.. Драко, я не сделаю домашнее задание так хорошо, как ты, я ведь не сильна в зельях, — устало возразила Падма, но, поймав на себе строгий взгляд Дина, не смогла сдержать улыбки. — Ох, ладно, вы меня убедили.

— Никаких уроков? — уточнила Астория.

— Сегодня — никаких!

— Ребята, что вы с ней сделали? — изумилась Джинни, качая головой. — Она же когтевранка, ей не к лицу дурака валять. Какой пример нам подаёт представительница самого мудрого факультета?

— Да ладно тебе, Джинни, — улыбнулась Астория. — Пойдёмте лучше ещё немного погуляем. Погода просто чудо, снег порхает!

Джинни горделиво взмахнула рыжей гривой.

— С двумя сладкими парочками?! Ни за что. Я лучше приму ванную. Да и сколько можно торчать на морозе?

— Кстати, уж кто бы говорил насчёт парочки, — хмыкнул Малфой. — Видел я вас с Поттером на свадьбе...

— До свадьбы вам не было никакого дела, — усмехнулся Дин.

— Идите вы все к Мерлину! — Джинни решительно схватила метлу, прислонённую к скамье. — Пойду найду Гермиону, она хотя бы не будет тянуть из меня жилы.

— Передай ей, чтобы тоже не сидела за уроками слишком много, — сказала Падма. — Она и так на этой неделе перевыполнила план по объёму заданий, из библиотеки не вылезает.

— Передам, но только после купания. Я, в конце концов, замёрзла до чёртиков, пока носилась за вредным снитчем, — тут Джинни круто повернулась к Астории, — совершенно не видимым из-за твоего снегопада!

— Мисс Уизли, умерьте ваш пыл, — вежливо, но резко осадил её Малфой, не терпящий, когда на его девушку нападали даже в шутку. — И вы не одни такие. Знала бы ты, как нас Монтегю гоняет. Просто нещадно. Пока я не поймаю снитч, с поля не уходим до самого отбоя.

— Ну с вами понятно, вы готовитесь к субботней игре, — теперь Джинни переключила своё внимание на Дина. — Но мы-то свою выиграли, причём в пух и прах разбив пуффендуйцев. Тем не менее, наш капитан гоняет команду так же нещадно, будто нам предстоит матч на Кубок Англии!

— Мне надо натаскать нового вратаря, — невозмутимо отозвался Дин. — Если не хочешь, как ты говоришь, носиться за снитчем, побудь пока в амплуа охотника. Покидаешь квоффл в своё удовольствие и заодно проверишь Денниса на пробиваемость.

— А это идея! — поддержала Дина Астория и состроила недовольной Джинни смешную рожицу: — Плюс ко всему, вы не будете задерживаться на стадионе допоздна, повинуясь прихотям «вредного снитча».

Джинни в ответ показала ей язык. Заметив это, Малфой произнёс с задумчивым видом:

— К слову, позавчера своими бесшумными полётами в темноте мы чуть не довели до инфаркта старину Филча, обходящего территорию замка.

Тут уже Джинни не выдержала, так и прыснув от хохота.

— Хотела бы я видеть его лицо! — с трудом выговорила она, согнувшись пополам. — Ох, Мерлин!.. Правда, боюсь, что раз уж Филч не помер на руинах разгромленного Хогвартса, то теперь его уже ничто не возьмёт.

— Это точно! — рассмеялись остальные.

— Ну ладно, иди уже грейся, — Астория примирительно похлопала повеселевшую Джинни по плечу. — А Гермионе привет.

— Если застану её в гостиной — не вопрос. Сама знаешь, на уроках столько пишем, что некогда парой слов перекинуться, а вне занятий её и не видно.

— Ну, у старосты школы обязанностей явно побольше нашего! — Дин перебросил метлу через плечо, и они вместе с Падмой первыми направились к выходу из Большого зала.

— А ты думал, это один сплошной престиж и уважение? — поддел его Малфой.

— Нет, серьёзно, она хоть в комнате ночует? А, девчонки?

— Само собой! — ответила Джинни, догоняя остальных. — Да ладно, вы что, не знаете Гермиону? Лучше её не трогать, пока она занята всеми этими учебными делами. Потом, как освободится, всё расскажет.

А рассказывать Гермиона явно ничего не собиралась.

Все эти дни после каникул у неё действительно была масса забот помимо учёбы — бесконечные собрания у Макгонагалл, составление новых списков, подсчёт баллов за прошедший семестр по всем факультетам и многое другое. Но она была даже рада своей постоянной занятости, потому что так время бежало быстрее, день за днём приближая субботу, квиддич и встречу с Ноттом.

В пятницу, в один из самых студёных вечеров, она сидела в своём любимом кресле у камина гриффиндорской гостиной, положив на колени учебник по нумерологии. Однако по карим глазам, в которых плясали отблески пламени, было ясно, что мысли Гермионы далеки от мира чисел. И хоть этот мир ей нравился, сейчас её вниманием владел совсем другой объект, о встрече с которым она мечтала последние несколько дней. Гермиона уже не могла восстановить в памяти тот момент, когда ожидание этих встреч стало для неё столь мучительным и одновременно трепетным. Она вообще ощущала себя бабочкой, которая окончательно и безнадёжно запуталась в сплетённой именно для неё паутине, но при всём при том, как бы парадоксально это ни звучало, обрела крылья за спиной. Занятая по горло, едва выискивающая время для того, чтобы хоть раз в неделю забежать на кухню к Дереку и Винки, она вопреки всему летала по коридорам Хогвартса, счастливая оттого, что в груди у неё — она это точно знала — распускается нежный бутон нового, доселе не изведанного чувства.

Ты совсем съехала с катушек, дорогая. Попытка вернуться в привычный ритм под названием «учёба, друзья, обязанности старосты» провалилась, а мысли о нём никуда не ушли. И не уйдут.

Что это — симпатия. увлечение, привязанность?

Ох, нет... Это нечто более сильное.

Гермиона задумчиво коснулась пальцами губ, медленно переводя задумчивый взгляд от лежащего на коленях учебника на огонь, тлевший в камине гостиной, и вдруг в голову сокрушительной волной ударили такие яркие воспоминания: сводящая с ума теснота тепличной каморки, его тёмные, горящие страстью глаза, требовательные поцелуи, настойчивые ласки и эти «Я скучал по тебе»...

— Неужели это правда? — еле слышно произнесла Гермиона, и сердце сразу забилось часто-часто. — Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Но правдой было и то, что Тео, будто связанный с Гермионой осколком волшебного зеркала, в данную минуту был занят точно тем же: вернувшись с очередной изнуряющей тренировки и наспех приняв душ, он решил не идти в пустую спальню, а устроился на диване в гостиной в обнимку с учебником по защите от Тёмных искусств. Возможно, Крам бы и разрешил Тео вернуться на занятия, однако тот был слишком упрям и высокомерен, чтобы вновь посещать уроки болгарина, поэтому вынужден был продолжать самостоятельную подготовку по его предмету. Лениво перелистывая страницу за страницей и отрешённым взглядом пробегая параграф, посвящённый способам борьбы с вампирами, он уже начал зевать со скуки, как вдруг застывшую тишину гостиной нарушил внезапный шум: это Трейси Дэвис буквально ввалилась в проём с целой стопкой пергаментов в руках.

Что касается этой особы, отношение Тео к ней в корне поменялось. Он больше не хотел ей грубить или ставить её на место, да и не стал бы этого делать, даже если бы Трейси его спровоцировала. Он вообще старался избегать любого контакта с ней, сам не зная, почему. Она не была ему противна, вовсе нет — скорее, она не вызывала в нём совсем никаких эмоций. Вероятно, причиной этой холодности было то, что он так грубо обходился с ней до сих пор, а может, и то, что теперь Гермиона была к нему гораздо более благосклонна, и не было повода мстить ей с помощью Трейси и обрушивать на бедную слизеринку всю свою злость. В любом случае, факт оставался фактом: теперь Тео не испытывал к новоиспечённой старосте факультета абсолютно ничего, словно она была предметом интерьера, лишь слегка надоедавшим ему своим постоянным присутствием.

Пошатывающаяся конструкция в руках Трейси выглядела весьма ненадёжно, и у Тео, бросившего на неё беглый взгляд, не осталось сомнения в том, что полукровка Дэвис снова не догадалась применить волшебство. Несколько лежащих сверху свитков соскользнуло на пол, и он уже собирался встать с места, чтобы помочь незадачливой Трейси, но она справилась сама, кое-как умостив эту бумажную кипу на столике, и быстро, пока свитки не смешались, распределила их в алфавитном порядке, на этот раз с помощью магии.

Наблюдая за её действиями, Тео усмехнулся, чувствуя смутное расположение к тому, чтобы побеседовать с ней.

— Что, непросто быть старостой, — сказал он утвердительно, даже не планируя услышать что-то в ответ.

Как ни странно, Трейси ответила, но не сразу.

— Вполне приемлемо, — скороговоркой выдала она, старательно отводя взгляд. Тео сразу подметил её волнение, однако оно не шло ни в какое сравнение с тем, что отражалось в глазах Гермионы, когда он заговаривал с ней. — Кстати, по поводу обязанностей старосты... Мне нужен Малфой.

— Всем нужен Малфой, — вяло отмахнулся Тео, но, увидев, что Трейси намеревается снова поднять свою ношу вручную, жестом остановил её. Она сделала вид, что ничего не заметила, и тогда Тео был вынужден схватить её за руку.

Реакция была совершенно неожиданной: Трейси выдернула руку и отшатнулась от него, всё ещё не поднимая глаз. Тео был немного удивлён, но по привычке напустил на себя непринуждённый вид.

— Вас, женщин, не поймёшь, — наигранно вздохнул он, пожимая плечами. — То вы ходите за нами по пятам, то шарахаетесь как от василиска.

— Если ты имеешь в виду меня, то я не ходила за тобой по пятам, — отрезала Трейси.

— Ну да, ну да, — Тео издал короткий смешок. — Думаешь, я слепой? Ты, как и прежде, всё время вертишься где-то рядом.

Трейси набрала в лёгкие побольше воздуха.

— Кроме того, что мы учимся на одном факультете, в этом году, к моему большому сожалению, мы ещё и на одном курсе. Мне приходится всё время быть рядом — так составлено расписание, ничего не могу поделать.

Тео поднялся с кожаного дивана и взял Трейси за подбородок раньше, чем она успела сделать хоть шаг в сторону. Он видел, что она изо всех сил пытается придать своему лицу равнодушное выражение, но ей было далеко до Тео с его мастерством маскировки эмоций, и все её усилия оказались тщетными перед его одним-единственным прикосновением.

— Не зли меня, Дэвис, — процедил он сквозь зубы, заставляя её смотреть ему в глаза. Сейчас им двигали отнюдь не ярость или гнев, а только стремление разгадать загадку, ни с того ни с сего появившуюся там, где её меньше всего ждали. — Я не трогал тебя всё это время, но в любой момент могу изменить своё решение.

Да не изменю, конечно.

— Хватит мне угрожать, эта фишка не пройдёт. Мне глубоко плевать на то, что ты там себе решишь, — холодно откликнулась Трейси, пытаясь высвободиться, но Тео держал её слишком крепко.

— Чего ты добиваешься, Дэвис? Только давай честно; после того случая у нас ведь не должно быть секретов друг от друга, не правда ли?

Его губы растянулись в привычной ухмылке, но в этот момент глаза Трейси полыхнули такой ненавистью, что он понял: на этот раз он перегнул палку.

Она хотела что-то сказать, но передумала, резко вырвалась, схватила свои свитки и, чуть ли не одним прыжком преодолев гостиную, замерла у лестницы, ведущей в женские спальни. Потом обернулась и отчеканила:

— Мы с Эдрианом обручились.

И умчалась вверх по ступенькам.

Тео даже не смотрел ей вслед. Ухмылка сползла с его лица, но лишь для того, чтобы уступить место лёгкому недоумению.

— Как будто меня это интересует, — сказал он сам себе, слыша, как громко хлопнула дверь наверху.

Погода в день матча Когтевран-Слизерин радикально отличалась от той, что стояла в прошлую субботу. Солнце даже не пыталось пробиться сквозь плотные серые тучи, из которых с самого утра хлопьями валил снег, но, на радость игроков, немного потеплело и практически не было ветра.

Команды были равны по силам, но слизеринцы делали упор на жёсткую игру, в то время как когтевранцы брали ловкостью. Дорвавшийся до биты Тео немилосердно швырял бладжеры в соперников и уже успел вывести из строя одного из когтевранских загонщиков, но напарник последнего не остался в долгу и лишил команду Слизерина нового охотника, заменившего Пьюси.

Гермиона смотрела матч вместе с Асторией и Джинни, которые чудом перехватили её по пути в библиотеку и буквально силком утащили на стадион: Гермиона хотела дописать эссе по древним рунам и спокойно понаблюдать за игрой из окна читального зала, но не устояла перед подругами и, главным образом, перед искушением посмотреть на Тео вблизи. Падма и Дин в этот раз сидели на противоположной трибуне, и прорваться через пёструю толчею народа не было никакой возможности. Правда, им и вдвоём было хорошо; к тому же Гермиона знала, как сильно они недолюбливают Нотта, и сомневалась, сможет ли в течение всего матча слушать их критику в его адрес — справедливую, разумеется, но от этого не менее неприятную.

Признаться, её тоже шокировали и порой даже пугали эти бешеные удары битой, в которые, казалось, Нотт вкладывал всю свою ярость. Если бы не реакция когтевранцев, которые еле успевали уворачиваться от летящих им в голову бладжеров, вся команда уже была бы в больничном крыле.

Гермиона не искала ему оправданий, каждый раз после его броска боясь за здоровье того или иного игрока в синей форме, но не могла не восхищаться его скоростью и силой, так удачно сочетающихся именно в игре. Когда он пролетал мимо, она нарочно отводила взгляд, делая вид, что заинтересована чем угодно, но едва он удалялся, тут же снова его искала.

На соседней трибуне в преподавательской ложе сидел Виктор, внимательно наблюдающий за матчем. Гермиона знала, что он не мог заметить её в толпе болельщиков, но что-то подсказывало ей, что он и не пытался. После игры, которую сборная Болгарии в начале января провела против своих принципиальных соперников, Ирландии, Виктора словно подменили. Он не искал Гермиону взглядом, не подходил в Большом зале и даже на уроках вёл себя с ней точно так же, как и с другими учениками.

Но, в отличие от ситуации с Ноттом, её это почти не беспокоило. По крайней мере, её не мучили угрызения совести от того, что она якобы причиняет Краму боль. Что касается выбора, то выбрала она давно — задолго до того, как это осознала. Просто чувствовала себя виноватой в том, что выбор этот не в пользу Виктора.

Нужно как-нибудь поговорить с ним. Просто узнать, всё ли у него в порядке.

Ох, мужчины! Когда им хорошо, они пытаются обратить на себя внимание, а когда плохо — наоборот строят из себя героев, суровых и неприступных.

Вдруг он по-прежнему мучается? Или, не дай Мерлин, что-то задумал? У меня до сих пор не выходят из головы эти его слова — «если тебя обидит тот, кому ты доверишься, я его прикончу». Что можно от него ожидать? Даже Гарри, который по сути хорошо относился к Виктору, однажды вскользь упомянул его двуличность. Да и я... могу ли я сказать, что хорошо его знаю? Полные молчания часы в библиотеке, редкие письма в течение двух лет, встреча на свадьбе Билла и Флёр, а потом долгий перерыв. Искал ли он меня тогда?

Не искал.

Всё-таки я совсем не знаю Виктора. Но и Тео тоже. Разница лишь в том, что его я хочу узнавать всё больше и больше.

В этот момент Джинни закричала, возвращая Гермиону к реальности:

— Снитч! У соседней трибуны!

Астория взяла у неё бинокль, но это было уже лишним — Малфой и Изабель МакДугал рванули туда, где парил золотой крылатый мячик.

— Ой! Ой! — вопила Джинни, так и прыгая на трибуне. — Я бы его уже поймала!

— Ну ты даёшь, — рассмеялась Гермиона, — неделю назад играла и снова рвёшься на поле.

— Ага! — только и ответила Джинни, вскакивая на скамейку и пытаясь уследить за стремительными движениями ловцов.

У Когтеврана была уже одна победа — в матче против Пуффендуя, а Слизерин свою первую игру проиграл, поэтому сейчас борьба за снитч имела особенно принципиальный характер.

Гермиона снова нашла глазами Нотта и непроизвольно улыбнулась; к счастью, он не мог этого видеть, занятый преследованием МакДугал, которая всячески пыталась помешать Малфою, превосходящего её по скорости. Но за ловцами можно было и не следить: комментарии Несси и вскрики Джинни доносили до ушей Гермионы всю нужную информацию.

— Ну вот, пропал... Ах нет, вот же он! — восклицала Джинни. — Хитрый снитч! Ой! Видели?

В этот момент Тео запустил бладжер в метлу МакДугал: Изабель еле увернулась, но была вынуждена изменить курс, и сразу же отстала от Малфоя на его «Нимбусе».

— Нотт какой-то озверевший, как обычно, — продолжала Джинни. — Но Изабель справилась, молодец! Вообще, когтевранцам делает честь то, что они всё время берут в ловцы девушек... Ух ты!.. Всё! Слизерин выиграл.

Астория победно сжала кулак, а Малфой с трепыхающимся в ладони снитчем пролетел над трибуной, где стояли гриффиндорки, и прямо в полёте поклонился Астории, благодаря её за поддержку.

Гермиона смотрела на них во все глаза, не переставая с каждым разом всё больше поражаться их отношениям, но тут её внимание отвлёк тот, кто в один миг заставил забыть обо всём на свете.

Тео каким-то немыслимым манёвром спикировал почти на трибуну, и Гермиона инстинктивно подняла руку, защищая голову, но он ухитрился кинуть ей прямо в ладонь кусочек пергамента и направил метлу вверх. Астория и Джинни уже шли по проходу между рядами, и Гермиона, нарочно отстав, украдкой развернула записку.

«В два часа у гобелена с троллями».

— Почему здесь? — был первый вопрос, который она задала сразу же, как только поднялась на восьмой этаж. Тео уже ждал её, стоя в полном одиночестве у колонны, небрежно прислонившись к ней плечом и практически слившись с холодной стеной. Взглянув на него, Гермиона подумала о том, что Хамелеонские чары, которые они собирались применять во время вылазки в Министерство, вполне могут оказаться лишними при такой отменной способности Нотта маскироваться. Он выбрал удачное время, когда все ученики собрались на обеде в Большом зале, с жаром обсуждая прошедший матч, но несмотря на звенящую тишину и абсолютно пустой этаж, всё равно предпочёл конспирацию, а не эффектное появление. Однако Гермиона каким-то шестым чувством моментально ощутила его присутствие рядом.

— Малфой всё-таки оккупировал комнату, — наконец проворчал Тео и отделился от колонны. — Но здесь тоже неплохо. Безлюдно, я проверял, — сказал он прежде, чем Гермиона успела поднять палочку. Затем подошёл к тому месту, где когда-то был вход в Выручай-комнату, и похлопал рукой бесчувственный камень: — Ты знала, что теперь тут просто стена?

— Да, там же всё сгорело... — задумчиво сказала Гермиона, медленно кивая. — Чем-то напоминает проход на платформу 9 и 3/4.

— Ага, для маглов, — уточнил Тео и жестом поманил её за собой. — Впрочем, к дьяволу Выручай-комнату. Тут есть уйма удобных классов.

— Удобных... в каком смысле?

Тео расплылся в улыбке. Ему импонировало безудержное любопытство Гермионы, но этот вопрос он оставил без ответа, молча распахнув перед ней одну из дверей в глубине коридора. Убедившись, что они здесь одни и опасаться действительно нечего, Гермиона убрала палочку в карман форменных брюк и вошла в небольшой кабинет, в котором, судя по его виду, занятия не проводились последние века два.

— Да, кстати, с победой, — неожиданно сказала она, оборачиваясь и случайно касаясь руки Тео, когда он закрывал дверь.

— Брось, Грейнджер, — сказал он тоном, так и сочившимся сарказмом пополам с подозрительностью. — Не говори мне, что ты болела за нас.

За тебя.

Гермиона чуть не произнесла это вслух, но вовремя вспомнила, кто перед ней.

А Тео опять всё разгадал лишь по её глазам и довольно ухмыльнулся.

— Отлично. Это было одним из условий.

Гермиона посмотрела на него в замешательстве. Он притворно вздохнул, изображая из себя мученика, которому приходится объяснять столь очевидные вещи.

— Не помнишь? Чтобы не было так: ты ходишь на мои тренировки, но болеешь не за меня.

— Ах, вот ты о чём! Но тут есть маленькая неувязка. Я не ходила на твои тренировки.

— Ну да, ты просто шпионила из окна библиотеки.

Тут уже Гермиона не нашла что сказать, а Тео, которого уже просто распирало от самодовольства, уселся на край парты и вытащил из своего кейса сложенный вчетверо пергамент и перо с чернилами.

— Я всё знаю, солнышко. Но об этом позже. Что удалось выведать у Патил?

Гермиона сделала вид, что не заметила, как к ней обратился Нотт, и отчеканила:

— Они ещё не были в Отделе тайн. Возможно, попадут туда на Пасхальных каникулах.

— Ясно. Тогда, чтобы гарантированно не столкнуться с ними лицом к лицу, мы проберёмся туда задолго до каникул. Скажем, в День святого Валентина.

Гермиона округлила глаза.

— Ты с ума сошёл! До этого дня остаётся чуть больше трёх недель! Послушай, это же не поход в музей, всё гораздо серьёзнее. Нам нужно как следует подготовиться, — добавила она, думая о том, как тщательно они с Гарри и Роном планировали вылазку в Министерство магии чуть больше года назад.

— Да что там готовиться? — фыркнул Тео. — Проникнем туда в этот праздник розовых соплей и глупых открыток, когда в Министерстве народу будет мало или не будет вовсе. В Хогвартсе нас тоже вряд ли хватятся: все будут травить друг друга Амортенцией и как дурные полезут под омелу, если не успели сделать это на Рождество. А мы тем временем найдём Комнату и покончим с Волан...

— Всё не так просто.

— Грейнджер, что за привычка искать трудные пути? Напоминаю, что могу пойти один. Изначально я так и планировал.

— Да не в этом дело! Это очень опасно. Мало ли что может нас ожидать...

— Дементоров я не боюсь, — отмахнулся он, спрыгивая с парты. — И тебя защищу, если потребуется.

Гермиона снова пропустила эти слова мимо ушей.

— Ты же сам говорил, что у Волан-де-Морта наверняка остались сторонники. А вдруг они из числа министерских? И охраняют его там?

Тео бросил на неё быстрый взгляд и процедил сквозь зубы:

— Чёрт... Да, ты права. Но, думаю, мы расправимся с ними в два счёта.

— Нельзя недооценивать соперника, — Гермиона покачала головой. — Прости, что снова говорю о твоём отце, но, если ты не в курсе, он был тяжело ранен в ту ночь... в июне девяносто шестого.

— Я в курсе.

Тео сделал несколько кругов по классу в тягостном молчании. Гермиона развернула пергамент, чтобы ещё раз внимательно просмотреть план, и едва открыла рот, чтобы предложить старый проверенный способ, как Нотт внезапно заговорил:

— Люциус Малфой бросил его, истекающего кровью, на произвол судьбы. Ему было плевать. Им всем было плевать. Дело даже не конкретно в моём отце, а в Пожирателях как таковых. Бездушные твари!.. Ненавижу их.

— Тогда и нас... тоже должен ненавидеть.

— То есть? — Тео замер в дальнем конце класса.

— Это мы разбили заклинаниями шарики вместе с пророчествами, — сказала Гермиона, плохо отдавая себе отчёт в том, зачем выкладывает всё как на духу. — Осколки попали в твоего отца... Его чуть не погребло под обломками шкафов и стекла.

Тео с напускным безразличием пожал плечами.

— Я вижу, ты пытаешься изобразить вину.

— Я не пытаюсь...

— Не стоит. Он сам виноват, что не успел увернуться. В той битве ты и он были по разные стороны баррикад. Неудивительно, что все сражались как могли. И, более того, я уверен, что тебе досталось не меньше других.

Гермиона поджала губы, но промолчала. В один миг Тео пересёк кабинет и остановился в шаге от неё.

— Моя гордая гриффиндорка не хочет говорить, — вкрадчиво произнёс он, но Гермиона, зная, что нельзя сейчас поддаваться его чарам, поспешила их развеять:

— Нет, я просто не умею жаловаться.

Тео посмотрел на неё оценивающе.

— Похвально. Но дай-ка вспомнить. После той битвы тебя не было на уроках почти до конца семестра. Значит, ты пролежала в больничном крыле около двух недель, а с учётом профессионализма мадам Помфри — это долгий срок. Что с тобой случилось?

Гермиона промолчала, лишь слегка поморщилась и инстинктивно приложила ладонь к рёбрам — именно по этому месту Долохов полоснул её тогда заклинанием.

Тео почти неслышно вздохнул.

— Ладно, когда-нибудь всё равно расскажешь. Тебе придётся смириться с тем, что отныне я буду оберегать тебя, а потому, разумеется, буду знать всё про твоё состояние, душевное и физическое.

Теперь уже Гермиона не могла оставить без внимания его слова.

— Оберегать... меня? — переспросила она, уверенная, что ей это послышалось.

Тео приподнял бровь.

— Ну а ты думала, что я способен только размахивать битой, дразнить тебя и подначивать к захвату Министерства? Я вижу, ты всё никак не можешь определиться, но я для себя всё давно решил. Ты моя. И ничто это не изменит.

— Неужели? — Гермиона прищурилась. — А раз ты определился, почему другие девчонки шепчутся о тебе в туалете?

— Понятия не имею, — он пренебрежительно повёл плечом, но тут же взглянул на Гермиону с интересом. — Тебя это беспокоит?

— В какой-то мере да. Одна из них вчера пришла заплаканной на собрание старост.

— Дэвис, — сразу догадался Тео.

Гермиона кивнула.

— У меня с ней давно ничего нет. И, кажется, она выходит замуж. Так что не стоит переживать.

— Я не переж... «Давно нет»!.. А было?!

— Было, — просто ответил он.

— И со многими?

— Со многими.

Несколько секунд Гермиона явно боролась с собой, чтобы не выдать обуревающие её чувства: ревность, недоверие и даже мелькнувшее на миг желание отомстить Нотту за всех страдающих из-за него девушек. Но она взяла себя в руки и гордо вскинула голову.

— Это... неважно. Вернёмся к теме. Чтобы более подробно восстановить в памяти схему Отдела тайн, я покопаюсь в Запретной секции. Вдруг что-нибудь попадётся.

— Хорошая идея. Но лучше сделать это вдвоём.

Гермиона с сомнением покачала головой.

— Нотт, тебе вряд ли разрешат...

— А мы пойдём туда ночью.

— Ну уж нет! Сколько можно нарушать правила?

Тео широко улыбнулся.

— Грейнджер, ты чудо. Мне так нравится твоя принципиальность. Но если ты против, я могу наведаться в библиотеку один.

— Слушай, мне первой это пришло в голову! — с неожиданным вызовом воскликнула Гермиона. — Хватит красть мои идеи.

— Тише, дорогая, не бесись так, — приторно-ласково сказал он, еле удерживаясь от прикосновения к её пушистым каштановым волосам. — Ладно, тогда договоримся так: ты проверишь Запретную секцию, а я покопаюсь в своих книгах. Последний раз оттуда волшебным образом вывалилась карта Министерства; может, найду ещё что-нибудь в этом хламе... или между строк.

— Хорошо, — сказала Гермиона и уже схватила сумку, намереваясь выйти из класса, пока Нотт не успел опутать её своими сетями коварного очарования.

— Стоп.

Он не хватал её за руки, не задерживал; более того, вообще не тронул, остановив одним только словом. Гермиона была вынуждена посмотреть на него, но на этот раз в тёмно-зелёных глазах не было того обольстительного огня, который пленял её сильнее всякого Инкарцеро, а на губах не играла привычная усмешка, словно перед ней стоял совсем другой Тео, неуловимо преобразившийся, но по-прежнему безумно притягательный.

— Нотт, я... наверное, пойду в библиотеку, — неуверенно проговорила она, не в силах оторвать от него взгляд. — Нам ведь нужно ещё много всего сделать...

Как же она хотела, как отчаянно мечтала сейчас услышать от него те заветные слова, которые поставили бы жирную точку на сомнениях, одолевающих и мучающих её с того самого дня, когда она призналась сама себе, что неравнодушна к этому таинственному слизеринцу. Он всё время молчал о своих чувствах к ней или говорил полунамёками-полунасмешками, тем самым непреднамеренно (на что она искренне надеялась) изводя её ещё больше, чем молчанием.

— Не уходи.

Хотя Тео произнёс эти два слова очень тихо, для Гермионы они прозвучали как гром среди ясного неба, гулким эхом отозвавшись от стен пустого класса. Первые несколько мгновений она была ещё настолько погружена в свои мысли, что услышанное показалось ей внутренним голосом в её собственной голове, но потом внезапно пронзило понимание. Он просил её не уходить! В этой фразе не было мольбы или приказа, одна лишь сильная, неподдельная эмоция, выражавшая всё его желание побыть с ней так долго, насколько возможно.

Тео сделал шаг навстречу, и этого было достаточно, чтобы Гермиона напрочь забыла о своей нерешительности и порывисто бросилась в такие желанные, такие необходимые ей объятия. Он крепко прижал её к себе и, наклонившись, накрыл губы жарким, но таким мягким поцелуем, что у Гермионы голова пошла кругом. Она и не предполагала, что этот человек, который во всей школе считался жёстким беспринципным деспотом, способен быть настолько нежен. Всё вокруг перестало существовать, в целом мире был только он: тепло его губ разливалось по телу, ласковые прикосновения заставляли Гермиону задыхаться от блаженства, и в попытке устоять на ногах она уцепилась за его плечи и прижалась к мускулистой груди, отчётливо ощутив, как бешено стучит его ожившее сердце.