Проклятие Эверардов (джен)

Все-таки как же здорово, когда тебя никто не узнает. Знаменитый шрам был надежно скрыт под челкой, да и кто бы стал разглядывать никому незнакомого парня.

Эдмунд купил «Ежедневный пророк» за все дни, что прошли со дня Битвы, и оформил подписку. Купил две дюжины яиц, картофель, кое-какие овощи и фрукты, хлеб и несколько стейков. Наверное, было нужно купить сову, но Эдмунд не стал этого делать. Это казалось предательством Хедвиг. Вообще-то было нужно подумать об одежде, белье, теплых вещах. Но сейчас обо всем этом думать не хотелось. Он еще не все осмотрел, да и не перед кем ему было наряжаться. Сойдет. Потом купит.

Пересчитал деньги и решил купить мороженого. Флориан Фортескью уже снова открыл свое заведение, и все столики на террасе были заняты. Эдмунд сидеть за столиком не хотел. Он купил большой рожок фисташкового мороженого и не торопясь ел его, поглядывая по сторонам. Магазинчик близнецов еще не открывался. Ну и ладно. Пусть подавятся.

Наконец мороженое было съедено, и Эдмунд активировал портал. Приготовил себе приличный обед и занялся прессой. Ну что ж... в магическом мире происходило много интересного.

Во-первых, скрыть от общественности, что настоящим победителем Волдеморта был не Гарри Поттер, не удалось. Похоже, что Поттеры не имели понятия об анимагической форме Риты Скиттер.

В следующем номере было большое интервью с Лили Поттер, которая валила все на Дамблдора, дескать, они с мужем воевать и не собирались, увезли сына от войны, а старикан тут натворил дел. А они и понятия не имели, что их именем вовсю спекулирует.

Эдмунд вздохнул. Но эта женщина была ему никем. Тут же помещалась колдография настоящего Гарри Поттера. Да, некоторое сходство было. Но настоящий Гарри был намного выше ростом и здоровее, черты лица тяжелее и резче. Глаза были скорее серо-зеленые и имели совсем другой разрез. Спутать двух юношей было невозможно.

Довольно интересно, что имени настоящего победителя Волдеморта в газетах не было. Видимо не хотели светить проклятый Род Эверардов. Ну и ладно.

Как оказалось, в Битве погибло довольно много народу. Но вот Снейп каким-то образом выжил и сейчас находился в Мунго. Эдмунд обрадовался. Ему было стыдно, что они бросили профессора истекать кровью в Визжащей Хижине, даже не удостоверившись в его смерти.

Аврорат искал скрывшихся Пожирателей. Часть аристократов удрала из страны. Некоторые забаррикадировались в родовых замках и мэнорах, откуда их было никак не выкурить. Хогвартс восстанавливали, а тех, кто пропустил год, приглашали доучиться. Жизнь продолжалась. Вот только некоему Эдмунду Эверарду в ней не было места.

Эдмунд вздохнул. А потом подумал, что так будет лучше. Он ведь всегда мечтал быть просто Гарри, а не мальчиком с плаката. Вот и будет просто Эдмундом.

И, закончив с обедом и прессой, он отправился осматривать мансарду и подвал.

В мансарде можно было устроить вполне приличную спальню безо всяких извращений. Было место и для кровати, и для шкафа, и для стола. В подвале ожидаемо оказалась лаборатория. Эдмунд даже присвистнул, когда рассмотрел запасы ингредиентов, зелий и какое-то невероятное оборудование. Что же тут варил его родитель? Какие-нибудь зелья для усиления мужской силы? Или что-нибудь еще? Самое поганое, что ни одна колба, флакон или коробочка подписаны не были. Привычные по Хогвартсу ярлычки заменяли странные значки. Похоже, что ориентироваться здесь мог только хозяин. Или тот, кто хорошо разбирался в зельях. Эдмунд к таким не относился.

В голову пришла неприятная мысль, что тут вполне может оказаться что-то запрещенное и даже темномагическое. Все-таки дом был очень надежно спрятан. Да и отсутствие ярлычков на мысли наводило. Вряд ли тут Костерост варили.

Кабинет был мрачноватым. Тут было довольно много книг, тетради и пергаменты с записями загромождали большой массивный стол, богато украшенной резьбой. Ну хоть здесь преобладали растительные орнаменты. Первая же тетрадь цапнула Эдмунда за палец, и раскрылась, только получив каплю крови.

Эдмунд сел за стол и задумался. Разбираться со всем этим придется. Хотя бы для того, чтобы выяснить, что там с его предками и их проклятьем. Но при этом он прекрасно понимал, что у него самого катастрофически мало знаний. Его отец писал, что почти снял проклятье. И что не учел жажду жизни его матери. А это значило, что в этом доме не только предавались разврату. Это точно была темная магия. И что теперь со всем этим делать? С одной стороны, надо срочно бежать к колдомедику, чтобы узнать, сколько ему осталось быть волшебником. А с другой... вдруг в нем все-таки что-то было... какой-то результат этих ритуалов? Как бы его не спалили Адским Пламенем, чтобы не заморачиваться. А умирать не хотелось. Раз уж все осталось в прошлом. Хотелось жить. Причем наконец-то своей собственной жизнью.

Да... лучше молчать. И найти кого-то, кому можно будет доверять. А пока... ну, попробует почитать эти тетради. Может там хоть что-то будет.

Чтение было омерзительным и малоинформативным. Эдвард Эверард не особо расписывал собственные проблемы. В общем-то, это было понятно, сам-то он об этом прекрасно знал. Это были рабочие записки. Судя по всему, маг нашел способ восполнять уходящую магию. Он просто выпивал ее из других. Безудержный секс, поддерживаемый зельями и афродизиаками, позволял буквально выпить доверчивого партнера. Закреплялся результат убийством жертвы. Собственно, большую часть записей и составляли описания жертв и способы их убийства.

Эдмунда стошнило.

В самом конце тетради значилось: «Понятия не имею, как этой суке удалось вырваться. Только бы она не забеременела». «Заавадил поставщика. Этот урод скрыл от меня, что девицу укусил Грейбек. А мне была нужна кровь и магия магглорожденной девственницы. Мерлин прародитель! Пусть горят в аду все воры и мошенники!» «Ну вот все и кончено. Все, что мне удалось собрать, получит маленький ублюдок, которого я даже не увижу. Ибо умру в тот момент, как он родится. Есть в этом какая-то ирония. А, наверное, и справедливость. Тролль с ним, Эверарды умеют проигрывать. Эта Уотс все равно сдохнет. Родовой гобелен показал мальчишку. Назову Эдмундом и признаю. Пусть живет. Может хоть на нем проклятье потеряет силу. А мой наследничек еще покажет всем небо в алмазах. Удачи ему».

Эдмунд долго сидел, глядя прямо перед собой. Все-таки он был проклят. И как теперь с этим жить?

Его взгляд упал на чернильницу. То есть, он решил, что это чернильница, потому что в странный сосуд было воткнуто орлиное перо. Она представляла собой фигурку, выточенную из какого-то зеленоватого камня, изображавшую сидящую на корточках обнаженную девушку с запрокинутой головой. Руки девушки сжимали ее грудь. Перо вставлялось в широко раскрытый рот. «Все-таки Эдвард Эверард был извращенцем, — подумалось сыну выше упомянутого волшебника, — этим, как его, слово еще такое странное... эротоманом. Видимо, не только заряжался магией таким способом, но и жить без этого не мог. Неужели я тоже такой?»

Эдмунд прислушался к себе. Ничего такого он в себе не ощущал. Странно это все, если честно. Неужели это неведомое проклятие снималось только таким способом? Не было нормальных? Или для Эдварда именно такой вариант и был нормальным и естественным? Как это все-таки противно. Большую часть своей жизни он считал отца спившимся безработным. Потом героем и замечательным игроком в квиддич. Потом ему поведали, что отец не брезговал откровенно садистскими развлечениями. А потом оказалось, что это и вовсе не его отец, а его собственный был похуже Волдеморта. По крайней мере, про маму он мог думать, что угодно. Все-таки она сумела как-то вырваться из рук сильного темного волшебника.

Эдмунд перешел на кухню и снова налил себе огневиски. Конечно, пить не стоило, но его словно бы катало на гоблинских тележках, бросая из стороны в сторону. На какой-то момент мелькнула крамольная мысль, что даже лучше, что Джеймс Поттер на самом деле не его отец. Вряд ли он бы смог ужиться с этим человеком. Если бы только его родной отец был не так ужасен. И как теперь жить в этом доме? Спать на этой кровати? Нет уж, возьмет пару подушек и переночует в мансарде. А потом себе нормальную кровать найдет. Да хоть маггловскую раскладушку купит. Жить все равно здесь — больше негде. Во всех других местах придется быть приживалом или платить деньги. А денег мало. Да и проклятие это странное. Непонятное.

Волшебная палочка привычно легла в руку. Эдмунд легко взмахнул ею. Тепло и сноп серебряных искр. Магия отзывалась. Честно говоря, еще никогда Эдмунд не чувствовал себя таким сильным. Может, дело было в крестраже? Вдруг он тянул магию?

Эдмунд отпил глоток огневиски. А ведь где-то был тот самый родовой гобелен, что показал его отцу, что у того родится сын. Нигде в этом доме его не было видно. Наверное, он был там же, где и неведомое хранилище, из которого деньги поступали в зачарованный кошелек. Все-таки было жестоко оставлять в наследство именно этот дом, где умирали люди, и где чуть не погибла его настоящая мама. Интересно, а как она выглядела?

Так и потянулись однообразные дни. Эдмунд аккуратно откладывал появляющиеся в кошельке галлеоны, готовил, убирал в доме, читал газеты и пытался разобраться в записях, что хранились в кабинете.

Приличная раскладушка досталась ему почти задаром в какой-то благотворительной лавочке. Так что он вполне комфортабельно устроился в мансарде. В спальню он вообще не заходил, через гостиную просто проходил. Купальней он пользовался, научившись не особо разглядывать краны и прочие приспособления. Комфортнее всего он чувствовал себя в кухне.

Как оказалось, дом располагался не так уж далеко от Хогвартса. Так что Эдмунд, экономя силы, аппарировал за покупками в Хогсмит. Ему и надо было немного, еду только. Теплую мантию он обнаружил в шкафу и подогнал по своим размерам. Там вообще нашлись и обувь, и белье. Эдмунд не стал загоняться по этому поводу. Обноски так обноски. Ему не привыкать. Эти намного приличнее тех, что обычно доставались ему после Дадли. Зато тратиться не надо. Деньги он жадно экономил. Кто знает, когда придет конец его магии. Вдруг тогда кошелек перестанет действовать? И придется продавать золотые и серебряные безделушки. Тут главное не продешевить, как мама Темного Лорда. Нет уж, он узнает все цены, все ходы — и только потом продаст. Он даже присмотрел приблизительный маршрут, чтобы, случись что, дойти до Хогсмита пешком.

В деревушке на вежливого юношу внимания никто не обращал, сказывалось соседство с Хогвартсом. А он жадно впитывал информацию.

Победная эйфория быстро сошла на нет. Победители еще хоронили своих павших, а побежденные уже блокировали счета, замораживали финансирование и сворачивали инвестиции. И гордо вступивший в кабинет министра Кингсли Шеклбот обнаружил кипу неоплаченных счетов и полное отсутствие денег. Чистокровные и богатые уже привычно разыграли финансовую карту. А Дамблдора, который хоть как-то умел с ними договариваться, уже не было. Пришлось идти на уступки. Было объявлено, что самые упертые сторонники Волдеморта пали в Битве при Хогвартсе. У выживших находилась куча смягчающих обстоятельств, включая то самое пребывание под Империо. Визенгамот один за другим утверждал оправдательные приговоры. Эдмунд плевался. И зачем, спрашивается, все это противостояние, война и куча жертв, если все возвращалось на круги своя?

Первым, по традиции, оправдали Люциуса Малфоя.