Не-сказка (джен)

Они появились в гостиной.

Рон щёлкнул делюминатором, включая свет, Гермиона на всякий случай первым делом прошептала: «Гоменум Ревелио». Никого постороннего — это убежище они не потеряют.

— Рон, нужно было сначала аппарировать куда-нибудь в другое место — вспомни, как мы привели Яксли на Гриммо, — залитое кровью лицо и расфокусированный взгляд были куда страшнее гнева в слабом голосе Гермионы.

Она попыталась приподняться, но ничего не вышло — глаза закатились, и только вовремя поддержавший за плечи Рон спас её голову от ещё одного удара, теперь об пол.

— Гермиона? — с ужасом позвал он, но не получил ответа.

Взгляд Рона в полнейшей панике метался между двумя самыми дорогими для него людьми, лежащими сейчас без сознания и, возможно, как никогда близкими к смерти.

— Так, стоп, успокойся, — он с силой прижал к губам дрожащие пальцы, сдерживая рвущийся наружу стон отчаяния, в глаза бросилась нагло посверкивающая неестественно чистым бисерным бочком чудо-сумочка Гермионы. — Точно!

Страх сменился лихорадочным возбуждением, движения выходили излишне резкими и отрывистыми, но всё же достаточно точными, чтобы, схватив и открыв сумочку, призвать настойку бадьяна, кроветворное и Костерост — именно эти зелья Гермиона применяла в прошлый раз, когда Гарри поранился во время тренировки из-за непослушной палочки, и в позапрошлый, когда он сам расщепился.

Сначала, по идее, бадьян, но крови, влажно блестевшей, местами уже глянцево застывшей, было столько, что понять, куда его капать, казалось непосильной задачей. Рон не нашёл ничего лучше, как влить в друзей, сколько смог, кроветворного, а затем окатить водой при помощи Агуаменти, чтобы можно было обработать повреждения. Результат превзошёл даже самые смелые ожидания: глаза Гарри открылись и он прохрипел:

— Чёрт, вода же ледяная!

— Если это единственное, что тебя беспокоит в данный момент... — Рон истерически хихикнул, но поспешил взять себя в руки и направил ещё одно Агуаменти уже на Гермиону, ожидая столь же чудесного эффекта, но тщетно. — Лежи, Гарри, не двигайся, сейчас я всё сделаю.

Рон решил, что Гермионе хуже, раз она не пришла в себя, и принялся за неё в первую очередь — при помощи Секо и всё того же Агуаменти. Он срезал одежду и отмыл большую часть крови. Весь правый бок покраснел и опух, потихоньку наливаясь фиолетовыми разводами, плечо вывихнуто, рука сломана минимум в двух местах, на голове, тоже справа, — страшно выглядящая ссадина, ухо — будто освежёвано, кожа местами ободрана до мяса. Рон обработал всё, что мог, бадьяном, особенно щедро полив на голову, заставил Гермиону проглотить пару ложек Костероста, пролив мимо раза в два больше, вправил плечо, благо хоть это он умел, спасибо квиддичу, забинтовал руку Ферулой и бережно переложил Гермиону на диван. Тем временем жуткая рана на её голове затянулись, но Гермиона всё равно оставалась без сознания, а Рон поспешил к Гарри — тот снова лежал неподвижно, глаза его были закрыты, и казалось, что крови на нём и вокруг стало ещё больше, чем раньше.

Секо, Агуаменти, Секо, Секо, Агуаменти, Секо, Агуаменти, Агуаменти, но никакой реакции.

Из состояния транса его вырвал дверной звонок. Их выследили? Рон подобрался, готовый драться до последнего вздоха, но тут же понял, что Пожиратели не стали бы заморачиваться вежливостью, предупреждая о нападении таким образом. Он хотел было проигнорировать нежданного визитёра, кем бы тот ни был, — прямо сейчас у него было дело куда более важное, чем вообще что угодно другое, но настойчивые непрекращающиеся трезвон и стук не позволили ему этого. Рон кинулся к двери.

— Какого чёрта? — злобно прорычал он, рывком распахивая дверь.

По другую её сторону обнаружился смутно знакомый магл, кажется, сосед. Он начал возмущённо верещать что-то о том, что его заливают, но почти сразу смолк, приглядевшись к Рону, испуганно вжал голову в плечи и попытался было улизнуть, пообещав зайти позже, слегка при этом заикаясь, но был остановлен Конфундусом.

— Ты не видел ничего подозрительного и не имеешь к нам никаких претензий. Свободен.

Магл ошарашенно моргнул, кивнул и удалился неуверенной походкой, а Рон поспешил обратно, к Гарри.

Тот выглядел не лучше Гермионы. Шрам на лбу набух, выглядел воспалённым и словно пульсировал. Неглубокий, но никак не желающий перестать кровоточить порез на груди — будто изображённой там хвостороге перерубили голову. Широкая рваная рана на внешней стороне правого бедра, во всю длину, а ниже колена — нога будто вздулась. Кожа — багрово-фиолетовая и потрескалась, выглядывающие кости раздроблены. Левую руку опоясывает, словно змея, глубокий ожог, начинаясь почти от плеча и немного не доходя до запястья.

Рон решительно залил все повреждения бадьяном, действуя уверенно и, можно сказать, почти уже профессионально, зафиксировал ногу, а когда он начал вливать в Гарри костерост — тот ненадолго очнулся и смог проглотить его самостоятельно. Всё же до чего мерзостный и едкий вкус у этого пойла, да и запах не лучше. После того как Рон отлеветировал Гарри на диван, наскоро трансфигурированный из стоявшего тут же кресла, адреналин, позволявший держаться и действовать всё это время, схлынул. Из последних сил добравшись до второго кресла, Рон рухнул в него, вытер рукавом мокрое лицо, потревожив корку на пробороздившей его царапине. Напомнили о себе и другие повреждения — складывалось впечатление, что болит абсолютно всё, особенно нога. Он успел подумать, что нужно бы и их тоже обработать, но беспамятство настигло его раньше.