Червь (джен)

Мне нужно было сделать выбор. В гущу би… битвы и… или пока от… отступить?

Захватив контроль над людьми, использовав их как разменные фигуры, я нажила себе врагов. Я оскорбила гордость бесчисленных злодеев. Да и героев тоже. Стала мишенью номер один.

Я чувствовала, как закрываются двери. Открытыми оставались только те, что были ближе всего. Хотя термин «ближе» было трудно применять, когда речь шла об иных измерениях.

Я вернулась к своему старому резерву. Собрала насекомых, переместила их через оставшиеся порталы, собрала всех к себе.

Я шагнула через проход и вступила в облако. Крыша высоко над Нью-Йорком Земли Бет. Моим Нью-Йорком.

Это не был сознательный выбор. Просто порыв. Возможно, существовали более подходящие города, но этот находился в самом центре современной цивилизации. По крайней мере, до недавних пор. Если устраивать финальную сцену, то почему бы ей не произойти здесь? Город был пуст и набит ресурсами, использовать которые мог каждый кейп. Достаточно цел, чтобы до сих пор выглядеть как город, но и достаточно разрушен, чтобы напоминать нам, что именно стоит на кону.

Через ясновидящего я видела людей вокруг нас. Они не рассеялись и до сих пор более или менее держали строй.

Пока что мы держались неплохо. Сын до сих пор возился с Губителями на Гимеле. Чтобы перевести дыхание, подумать, составить план и перекинуться словом у нас оставались секунды, либо, при большом везении, минута-две.

Если совсем не повезёт, времени будет больше. Достаточно, чтобы люди опомнились и отговорили себя продолжать бой. Чтобы на меня наткнулся кто-то опасный. Чтобы освобождённые мною узники Клетки успели натворить дел. На улицах было так тихо только потому что люди всё ещё приходили в себя и пытались понять, что происходит. К тому же, я собрала их в группы, а откалываться от группы в такое время всегда страшно.

Культы, религии и кон… конгр… клубы — они держатся вместе за счёт силы общности. В конце концов, мы — социальные существа. Легче быть технарём в небольшой армии технарей, чем технарём, который сам по себе.

Головы начали поворачиваться в мою сторону, на меня начали указывать несколько людей. Сердитое бормотание. Ясновидящие, предсказатели, видящие будущее — все они нашли меня. Если сейчас за мной придут с факелами, то выбор у меня небольшой. Среди них была и Зелёная Гос… Королева Фей, и она была в бешенстве.

Если она направит силу на меня, если ударит чем угодно хотя бы близким по силе к тому, чем атаковала, когда я была на пике силы, мне крышка.

Была целая куча кейпов, которым очень не понравилось, что их превратили в марионеток. Я подозревала, что среди них было немало тех, кто был в прошлом жертвой. Хотя были и те, кто привык сам управлять другими. Лун, Учитель, девочка-хирург.

Я считала, мне повезло, что я смогла дойти так далеко. Что всё не скатилось в хаос, как только исчез поводок.

Я встала отдельно, немного поодаль. Первоначальный план состоял в том, что я обеспечу себе обзорную точку, с которой будет видно, как разворачивается битва. Теперь же это место оказалось убежищем, как будто кейпы, которые могли бросать целые города себе под ноги, не решались потратить время и энергию, чтобы приблизиться ко мне.

Я упала на колени, всё ещё держась за ясновидца, словно за спасательный круг.

Стоять было трудно. Мне нужно было передохнуть, подумать.

Вот только думать становилось всё труднее. Оставалась лишь оболочка, сердцевина которой гнила изнутри наружу. Я надеялась, что немного восстановлюсь, раз теперь под моим контролем было меньше людей, но, похоже, это так не работало. Что повреждено, то повреждено. Один отдел моего мозга набухал и расползался, подминая под себя другие отделы, как это произошло с социальным восприятием собачьей девочки.

Если бы я могла говорить, способна была изъясняться, то я бы им всё объяснила. Я бы рассказала, как мы могли бы со всем этим справиться, если бы только работали вместе, скоординированно. Я бы разрешила им сделать со мной всё, что они сочтут нужным потом, лишь бы они сотрудничали сейчас. Я делала выбор за других, жертвовала ими, не давая им возможности сделать этот выбор самим. Если кто-либо в этой толпе был достаточно зол, чтобы обречь меня на участь хуже смерти, возможно, я это заслужила.

Хотя наверняка это было бы несоразмерно. Я подняла ладонь к лицу, потянув и руку ясновидца. В какой-то момент я сняла маску. Когда это произошло? Дрожащая ладонь неуклюже пробежала по глазам, по щеке, носу, рту. Лицо не казалось реальным. Будто оно было ещё одной маской.

Я надавила пальцами, когда дошла до губ и подбородка. Онемение. Я могла их почувствовать, но это ощущение было настолько незначительным по сравнению с ощущением всех людей, которых я контролировала, что я словно наблюдала его издалека, настолько отстранённым, словно меня и не было. Я была бы готова пожертвовать собой, если бы это означало спасение всех и вся, но это так себе предложение, когда от моей жизни почти ничего не осталось. Мне нечего было предложить.

Да и как бы я это сделала?

Я бы объяснила свою стратегию. Способ победить, если мы сможем привести фигуры в движение. Я бы собрала их, попыталась бы заручиться их поддержкой. Заговорила бы с ними, даже зная, что через секунду меня пристрелят. Но я была нема, неспособна к общению.

У меня оставалась только одна возможность. Та, которая мне ни капли не нравилась.

Я сместилась и села на краю крыши. Насекомые кружили вокруг достаточно густым облаком, чтобы снайперу было непросто сделать выстрел.

Я ждала.

Собравшиеся кейпы приходили во всё большее возбуждение. Они говорили на разных языках, отыскивая среди толпы своих. Голоса звенели от напряжения и гнева. Какая-то его часть была направлена в мой адрес. Другая…

В этом таилось и преимущество. Ещё одна причина, по которой они не рассеялись. Большая часть упадка нашего боевого духа была вызвана тем, что мы оказались неспособны по-настоящему подействовать на Сына. Мы били по нему, и как будто бы ничего не срабатывало. В лучшем случае, мы выводили его из равновесия.

Они не видели, как я сбросила на него бомбы. Они не осознавали в полной мере того, что происходило, когда Сын тратил свою силу, чтобы заглянуть в будущее, и даже того, что мы его потихоньку подтачивали. Предел тому, сколько урона он мог выдержать, существовал на самом деле.

Но спасением, благодатью оказался тот психологический удар, который, как они видели, мы сумели ему нанести. То, что Сыну стало по-настоящему больно. То, как он отреагировал, увидев другую сущность.

Возможно, они не смогли этого осознать. Или смогли. Но я подозревала, что это был значимый фактор для нашего настроя. Они видели, что он отреагировал.

Эта реакция — она была ключевой.

Я была в тяжелом положении. Я не могла действовать, не могла добраться до нужных мне кейпов. Число моих врагов сильно превышало число друзей. Кроме той битвы «снаружи», я вела войну ещё и «внутри», борясь со своими разумом и телом.

Я теряла вещи, привязывающие меня к реальности. Боролась за то, чтобы найти точку отсчёта.

«Я — монстр», — думала я. Это не якорь, это — недавнее воспоминание, факт, который был еще свеж в моей памяти. Что-то, что было прямо перед тем, как я начала терять память.

Муравьи-пули.

Личинки в глазницах. Отмирающая плоть. Сод… содранное с костей мясо.

Рука или колено?

Эти картины были так ясны в моём сознании, что я почти могла видеть их вокруг себя. Задыхающийся герой в гражданской одежде. У меня были средства спасти его, но я тогда сдерживалась.

Я слышала голос, женский, добрые слова, произнесенные с запинками, совершенно неуместный посреди всего этого. У меня была проблема с размещением воспоминаний.

Затем, в некоторой степени приободряя меня, возврат к более жестоким мыслям. Я стою над мужчиной, нажимаю на спусковой крючок, вижу последствия: кусочки черепа, мозги и кровь, раскрашивающие тротуар под ним.

Танец насекомых в лёгких женщины, минимизирующий доступную поверхность, перекрывающий кислород.

Совершенно иной, очень абстрактный способ убийства.

Снова вмешивается голос. Спокойный, словно я лишь подслушала то, что было сказано. Это создавало определённый… какое же там было слово? Конфликт двух идей? Дис… диссонанс.

Я попыталась разобраться, и в процессе осознала что происходит.

Вместе с порталами я потеряла ещё один якорь. Гордость, уверенность, как напоминание о том, кем я была, когда правила городом, когда была на пике своего могущества, ну, кроме последних событий… Я неосознанно связала с этим воспоминания и мысли, и теперь, когда их физическое воплощение исчезло, мысли исчезли вместе с ними. Моя личность распадалась.

Я не знала, было ли реально всё то, к чему я стремилась, или это было лишь чем-то мелким, и я преувеличивала его важность.

Королева Фей была права. Если бы она не предупредила меня, если бы не сказала мне, что необходимо за что-нибудь держаться, то неизвестно, где бы я теперь оказалась.

Я потянулась в поисках других якорей.

Девушка с собаками. Её ручного волка превратили в инопланетный “сад” и она потеряла его из вида, когда отступила через проход. Она уставилось в пустое пространство, туда, где прежде находилась дверь.

Её — моя — напарница вытащила телефон и звонила и писала одновременно, пока её глаза блуждали по толпе.

У неё была лишь одна пара глаз, а я обладала ограниченным, локальным всеведением. Мы смотрели на одну и ту же сцену с очень разных точек зрения. Беспокойство, нетерпение.

Кое-где у людей сдавали нервы. Слёзы, паника. В первую очередь у тех, кто сумел избежать битвы, тех, кто прибыл с дальних Земель и не имел понятия о том, что тут происходит, и ещё у кейпов в отставке.

Вот только у них была поддержка. Они не были совершенно одиноки.

Я ощутила некоторое возмущение такой несправедливостью. Я попыталась его отбросить, но оно не поддавалось.

Одиночка. Уродка. Чокнутая. Сломанная. Свихнувшаяся.

Времени нет ни хрена, но нет, надо ждать, пока кто-нибудь другой не сделает первый ход! Если я выступлю сейчас, то нарушу хрупкий мир и равновесие, которое поддерживало целостность группы. Они просто объединятся против меня.

Я смотрела на чудовищ и психов. Девочка со щупальцами держалась позади, прячась в квартире и стараясь успокоиться. Ещё был кейп из Клетки, который расхаживал туда-сюда. Когда я его подобрала, то смутно припомнила, что там он был совсем один. В его крыле здания было только двое других.

С краю я увидела трио фурий. Бледные, каким-то образом даже отдалённо не похожие на людей. Они наслаждались хаосом, и, пока жива была хоть одна, остальные способны были возрождаться. Снова и снова. В качестве союзников они могли пригодиться, в качестве же врагов они могли и наверняка нанесли бы критический, обезоруживающий удар, который загубил бы все наши усилия.

Королева Фей вела себя очень спокойно и тихо, но одна из её подчинённых сейчас искала моё местонахождение. Она была опаснее всех остальных. Опаснее для всех, не только для меня. В нынешнем положении я едва ли имела значение.

У меня было только одно сообщение, которое нужно было до них донести. Я видела всё, знала, что сработает, а что нет. Я представляла себе, что нам необходимо было сделать.

Я с силой закусила губу, как будто боль могла помочь мне сосредоточиться, приблизить меня к тому, чтобы быть собой.

Смотреть, наблюдать, ждать.

Сын убивал Губителя-змея… Левиафана. Гвоздил его грудь ударами, раскалывал её. Вокруг раны распространялись трещины, светящиеся золотым светом. Лицо Сына исказила ярость, подобная ярости берсерка. Удары были такой силы, что Левиафана вбило в землю, которая раскалывалась под ним. Вокруг них струилась вода, родная стихия Левиафана, но атака продолжалась, и вокруг сияющей раны вздымались целые горы пара.

Левиафан сумел прикоснуться к Сыну одним плавником, и возникшая из-за этого дезинтеграция создала почти столько же тумана, удваивая эффект.

Крылатая Губительница продвигалась через пар и золотисто-багряный туман. Она принесла с собой пушку и навела её на тех двоих.

Она выстрелила и порыв ветра устремился к ним, достаточно сильный, чтобы оттолкнуть их и очистить воздух.

Самая маленькая Губительница, держась в воздухе, разрядила лазер в золотого человека, нанесла две дистанционных атаки и заставила напасть трёх своих теневых питомцев. Получившийся взрыв поднял в небо осколки окружающих зданий и частицы земли.

Вокруг образовался кратер, сравнимый с тем, который Левиафан оставил в настоящем Броктон-Бей.

Взрыв разделил пару сражающихся, оставив в стороне склонившегося Левиафана. Неповрежденной рукой он опирался о землю, его голова свисала, грудь была разворочена.

Сын лишь слегка скорректировал своё положение в воздухе. Он даже не вздрогнул, не притормозил, чтобы удержать равновесие. Он рычал и вопил, и среди этих дёрганых движений и слепой ярости я чуть не пропустила, что произошло дальше. В тот момент, когда он вернулся в вертикальное положение, он швырнул сферу золотого света.

Сфера пролетела по нисходящей траектории и врезалась в раскрытую рану на груди Левиафана.

Губитель пал. Его тело обесцветилось, плоть раскололась как глина, пересушенная в печи для обжига. Первыми раскрошились плавники, следом за ними и остальное тело.

Мы раздразнили Сына. Поманили его той единственной вещью, которую он хотел больше всего на свете, и забрали её.

Он обратил своё внимание на крылатую Губительницу и её меньшую соратницу. Губительница в виде башни уже была настолько повреждена, что могла только залечивать раны. Толстый Губитель исчез.

Нет, он был жив. Он создал временнòе поле вокруг себя и восстанавливался где-то в отдалённых местах.

Сын нанёс им слишком большой урон. Они не выиграют эту битву за нас.

Самые незначительные, самые слабые из нас были способны нанести Сыну самый сильный удар. Кейпы, которых я полностью обошла своим вниманием.

Я моргнула. Нет, более того, я даже считала этих кейпов совершенно бесполезными.

Теперь я знала, что нужно делать.

Люди в толпе распалялись. Вспыхивали ссоры, раздавались грубые слова, звучала критика. Разные спорящие стороны формировали отряды. Почти все они собирались вокруг определённых личностей. И практически все эти личности были одиночками.

И тут вперёд выступил мужчина в чёрно-золотой броне, позади которого держалась шикарная женщина. Он выкрикнул слова, и его голос породил эхо, привлекая внимание большей части толпы.

Так-то лучше.

При том ограниченном времени, которое у меня было, я решила остановиться на диверсии.

Уровнем ниже меня был развёрнут спускной жёлоб. Двадцать этажей до земли, он предназначался для быстрой эвакуации людей с верхних уровней. Люди скользили вниз, естественный изгиб жёлоба отводил их от здания и не давал разбиться в лепёшку.

Я воспользовалась насекомыми-ретрансляторами чтобы увеличить охват, отправила рой наружу и начала укреплять жёлоб, подвязывая его к окружающим элементам архитектуры. Пока мы пробирались через здание к дальнему концу коридора, всё было уже готово.

Женщина-фея заметила моё перемещение, но она частично отвлекалась на мужчину в броне. Она выжидала.

Я подготавливалась к спуску вниз с ясновидящим, укрепляя свой контакт с ним, чтобы случайно не потерять его при жесткой посадке, когда снова услышала тот голос, тихий и испуганный.

Я не могла нащупать воспоминание.

Мой ранец не удержал бы двоих, поэтому я решила спуститься с помощью жёлоба и надеялась, что его материал выдержит. Мои нити не порвутся, какими бы тонкими ни казались. Я знала прочность паучьего шёлка.

Было приятно знать хоть что-нибудь, но я не решалась взять это знание в качестве якоря. Оно могло оказаться недостоверным.

И ещё, я бы не хотела, чтобы последней вещью, связывающей меня с реальностью, если до этого дойдёт, оказалось что-то, связанное с насекомыми.

Изображения всплыли в моём сознании, раскрывая возможности: если бы я всё ещё контролировала людей, но ничем хорошим это не закончилось… Я видела себя, измождённую, тощую, с подручными в таком же состоянии. Жрущую насекомых, одетую в насекомых и произведённые ими материалы, — меня с трудом можно было назвать человеком, я даже думала больше как насекомое.

Я сфокусировалась на своих друзьях. Девушка с собакой и девушка с телефоном.

Они двигались ко мне. Они звали девушку, поврежденную руку которой перевязывала её подруга.

Те двое услышали, подняли головы, но не решались за ними последовать.

Грубое слово от девушки с собакой заставило их действовать. Оно бы и меня заставило двигаться, хотя я и не понимала, что оно значит.

Я достигла конца ската. Приземление, возможно, было не таким мягким, как я рассчитывала, но оно не навредило мне. Я заставила себя подняться и двинулась в их направлении.

Я теряла представление о том, кем были эти люди. Как они могли быть моими якорями, если я не могла вспомнить кто они и почему они что-то значили для меня?

Я не вполне помнила даже, откуда она узнала о моём приближении. В последнее время я не управляла ею и поэтому не знала, какими были её способности.

Встреча с ними немного волновала меня, создатель порталов и ясновидящий двигались за мной.

Жутковато, когда ты находишься в таком большом городе, а вокруг никого нет.

Я могла представить, что произойдёт, если человечество будет уничтожено. Все эти разрушенные города ветшают, медленно рассыпаясь..

«П-почему это кажется мне ком-комф… почему это ус-ус-успокаивает меня?»

Опасно думать так.

Я была палаткой на сильном ветру, и колышки вырывало один за одним. Оставалась всего пара штук. Когда оторвутся и они, то в зависимости от направления ветра, кто-то может пострадать.

Палатка, окруженная насекомыми. Как в херовом турпоходе. Я слегка улыбнулась от этой мысли, нервный смешок сорвался с моих губ.

«Н-нет. Ост-оставайся с-с-сосредоточенной.»

От тумана в собственных мыслях у меня по спине пробежали мурашки. Я прижала руку к голове, будто могла физически поставить мозги на место или не дать им окончательно поехать.

Снова этот мягкий голос неизвестно откуда. Он помогал мне не останавливаться, звучал по-человечески, когда абстракции становились слишком реальными.

Я обнаружила, что они уже рядом, верхом на собаке. Те, кто ехал на плюшевой ящерице-Губителе, остановились на полпути, явно охраняя остальных.

Девушка впереди улыбнулась мне, подняв руку в жесте, который я не могла понять.

Она заговорила, и я поняла, что это было приветствие.

Я не могла ответить. Не знала как. Между нами была пропасть.

Она говорила разводя руками и поднимая свои плечи, преувеличенно жестикулируя. Будто говоришь громче с человеком, который не понимает языка. В чем тут, блядь, смысл?

Она указала на меня, затем в сторону толпы, затем повторила это еще раз.

«Гигантские чудища проигрывают Сыну», — подумала я, — «Он скоро будет здесь».

Я, как мне показалось, поняла её и начала двигаться вперёд. Она спрыгнула с собаки, встала передо мной и развела руки, преграждая мне путь.

Я остановилась.

Она строго, сурово посмотрела на меня широко открытыми глазами. Снова развела руки, повторила свой жест в третий раз, подняла руки и плечи, опустила.

Когда я не ответила, она заговорила, её голова слегка склонилась в одну сторону.

Я снова смогла услышать тот голос.

Еще один человек вдруг возник слева, метрах в шести, напугав меня. Мои насекомые сдвинулись, сформировав барьер.

Нет. Её лицо было мне знакомо. Серая маска, рогатая, с озорными глазами, рот закрыт чем-то вроде шарфа, прикрывающего её плечи. Она была источником голоса. Всё это время она была со мной, составляла мне компанию.

Непрошеные слёзы набежали на мои глаза.

Блондинка дотронулась до своей щеки, тон её голоса повысился в конце. Вопрос?

Девушка в рогатой маске ответила, показав в моём направлении.

Я поправила захват ясновидящего, затем прикоснулась к своей щеке. По ней текла кровь из царапины в уголке рта, она попала на палец.

А я, оказывается, расцарапала себя. Даже не заметила. Не специально.

Моя рука дрогнула, когда я посмотрела на неё.

Одна, но не одна. Изолированная, но не изолированная.

Мне надо было двигаться, продолжать. Чёрт с ними, с последствиями, и с тем, что может случиться со мной. Если я только смогу заставить его…

Собачница что-то произнесла со своего седла на спине чудовищной собаки. Не предложение, всего лишь слово, явно произнесённое, чтобы привлечь моё внимание.

Я подняла голову и встретилась с ней взглядом. Она пристально смотрела на меня сквозь копну нечёсаных, рыжевато-коричневых волос.

Мы смотрели друг на друга молча несколько долгих секунд.

Она пригнулась, взяв цепь, которая была прикреплена к собачьей спине. Она отклонилась назад так сильно, будто собиралась упасть, а затем швырнула её вперёд.

Цепь пролетела недостаточно далеко и упала между нами, ближе к ней, чем ко мне.

Я двинулась вперёд, и вся группа дружно отступила назад. Только девушка с рогами, стоящая у меня за спиной, немного приблизилась.

Я наклонилась, не убирая руку ясновидящего со своего предплечья, и взяла цепь.

Я дала её Привратнику. Он взял её и отошел от меня.

«Важнее всего те, кем я совершенно пренебрегла», — подумала я.

Я шагнула назад и она начала сматывать цепь. Я вела Привратника вперёд, пока он не покинул зону моего контроля, дойдя до их компании.

Собачница не разрывала зрительный контакт. Она внимательно следила за мной.

Она указала на меня, потом на небо.

Нет, не на небо, на насекомых.

Я… насекомые?

На себя, потом на собаку.

Затем на портальщика… и, очень медленно, неторопливо, как бы неуверенно — на дверь.

Что она имеет в виду?

Наши с ней силы? Силу?

Она спрашивает про его силу?

Я не знала о его способностях. Но это не было важно. Меня не волновали его силы. Они были вторичны. Если они смогут починить их, — это поможет, но я сомневалась что смогу снова также просто взять под свой контроль людей. Только не во второй раз.

Нет. Я дотронулась рукой до рта, затем до лба.

Указала на него, затем повторила комбинацию жестов.

Я нарисовала своими насекомыми линию, указывающую на толпу.

«П-п-пожалуйста, пай-пойм-мит-те.»

Девушка с рыжевато-коричневыми волосами медленно кивнула.

Она начала говорить, но блондинка прервала её. В голосе блондинки звучало раздражение, боль, немного расстройства, но не было полной безнадёжности. Когда она посмотрела на меня, её глаза были добрыми. Она подтянула портальщика к себе и взяла его под руку.

Она поняла, я была почти уверена. Она позаботится о нём — и в этом я была уверена абсолютно точно. Это раздражение, эта боль, всё это было только из-за того, что именно она хотела быть той, кто понимает меня и общается со мной, хотя бы на рудиментарном уровне.

Я не единственная, кто видела всю картину в целом. Портальщик был там, связанный с ясновидящим через меня. Он видел всё то же, что и я. Они смогут найти способ общаться с ним и смогут получить от него подсказки и ответы.

Тем временем на другой Земле крылатая Губительница упала с высоты, её бесчисленные крылья были сломаны, разрушены и погнуты. Она потянулась ввысь, будто пытаясь добраться до Сына, парящего в вышине, её рука рассыпалась.

А за рукой — и всё остальное.

Другие Губители были слишком повреждены, чтобы драться.

«С-с-сын ид-дёт».

Я теряла возможность думать конкретными словами. Нужно… нужно занять позицию, где я смогу драться.

Я шагнула вперёд — остальные отреагировали. На этот раз рыжеволосая заставила свою собаку отойти в сторону, освобождая мне путь. Блондинка не двинулась.

Там, на расстоянии, девушка-фея повернула голову. Она каким-то образом заметила моё движение.

Почему?

Я знала что делаю. Это было опасно, да, но Сын — тоже опасен.

Я почти подошла к блондинке, готовясь взять её под контроль, чтобы отодвинуть её с дороги. Затем я вспомнила, что она была моим якорем. Одним из немногих, что у меня остались.

Во что я превращусь, если она останется моим последним якорем? Если я с такой легкостью представляю себя как одержимую насекомыми уродку, ныкающуюся по тёмным местам, то чем я стану с ней?

Может, хотя бы чем-то близким к человеку?

Она, в каком-то смысле, спасла меня. Я помнила хотя бы это, пусть и не помнила, как именно.

Я не могла дотронуться до неё. Даже не отваживалась.

Она сделала какой-то жест… этим... телефоном. Начала говорить. Не просто общаться, но атаковать словами со всех сторон, без остановок, всеми способами, в надежде хоть на какой-то успех .

Сын переместился в другой мир. Я прикрыла наше отступление как смогла, но он продолжал приближаться.

Как только он покинул землю Гимель, Симург с пушкой в руках поднялась на ноги, разбросав смесь песка и грязи, под которой она пряталась. Части её фальшивого тела, которое она сформировала из подручных материалов, рассыпались при падении. Она ждала, восстанавливаясь.

Через несколько секунд он появился уже в нашем мире. Тут же наступил хаос. Люди бежали, люди двигались вперёд, чтобы сражаться.

Зелёная Госпожа бросила взгляд в мою сторону, затем присоединилась к битве.

Сейчас.

Я взяла свой телефон и заставила своих насекомых отнести его к блондинке. Она кинула на меня странный взгляд, который я не смогла понять.

Насекомые передвинули нить и постучали ей по её телефону.

Она что-то напечатала на моём телефоне. Я перенесла его обратно к себе.

Я не понимала буквы, но всё выглядело так, будто она сделала то, что я хотела. Телефон был настроен так, чтобы я могла вызвать её, когда мне это понадобится.

Я могла только надеяться, что она поймёт, когда я начну звонить ей. Она вроде бы не очень охотно помогала раньше? А сейчас, когда на кону стояло всё…

Я доверяла ей.

Все повернулись на звук. Мужчина в чёрно-золотой броне выстрелил из своего орудия, обрушив часть здания.

Поднявшаяся пыль заполнила улицу.

Я начала движение. Я знала, где моя светловолосая подруга, где остальные. В неразберихе я проскользнула мимо неё.

Времмммя пришшшшло. Мой собственный голос гудел в голове, мешанина разрозненных звуков, лишь слегка напоминающих слова. Время сражаться, собирать силы. И на этот раз не армию.

Я сорвалась на бег, насколько могла. Где ноги подводили, помогал ранец.

Я видела всех, даже сквозь пыль. Сила ясновидца позволяла видеть со всех сторон одновременно, отовсюду. Собрать тех, кто встретился мне первыми, было несложно.

Девушка с искалеченной рукой и её напарница верхом на игрушечной ящерице.

Резко направо. По краю основной схватки. Фея была связана боем, но, скорее всего, убила бы меня при первой возможности.

Были и другие, но было сложно понять, кто. Я различала их по силам. Вот бугаи, не высовываются. Достаточно крепкие, чтобы пережить большинство драк, но едва ли способные противостоять Сыну.

Просто крепким быть мало — нужно что-то особенное.

Женщина, покрытая мозаикой силовых полей, прикрывает других кристаллами поля.

Я двинулась мимо них, ища одного конкретного кейпа, я летела над клубами пыли, высматривая людей. Раньше она вытаскивала пострадавших туда, где им могли помочь.

Теперь… Теперь она была инструментом, необходимым мне для победы. Мы забрались на спину ящерицы. Я привязала руку ясновидца к своей, помня, что случилось в прошлый раз.

Плюшевая ящерица вскарабкалась по стене обрушенного здания. Когда она добралась до отверстия, достаточно большого, чтобы я могла протиснуться вместе с ранцем и ясновидцем, мы спешились.

Девушка с покалеченной рукой сдвинулась, заваливаясь вперёд. Они поднялись, насколько это было возможно, потом девушка, управлявшая плюшевой гуманоидной ящерицей, издала нечленораздельный крик.

У меня не получилось заставить её нормально говорить.

Поэтому я заставила издать стон, безумный вопль, правдоподобно бессмысленный.

Девушка в летающем экзоскелете и с ярко-жёлтыми волосами приземлилась, готовая помочь предположительно раненой.

Подлетев достаточно близко, чтобы коснуться их, она оказалась в радиусе моей силы.

Я заставила её приблизиться ко мне, движения были дёргаными и непривычными. На автопилоте было бы легче, но мне некогда было дожидаться. Движения ступней управляли направлением и высотой полёта. Я заставила её приблизиться.

А потом петь.

Д-дум-думай об отв-ваге. О дв-виж-ж-жении в-впер-рёд.

Оставалось только надеяться, что песня передаст правильный смысл, правильный порыв.

Я нажала самую большую синюю кнопку на телефоне, чтобы позвонить своей подруге по набранному ранее номеру.

Телефон переключился в режим видеосвязи. Она появилась на экране.

Как объяснить? Как передать, что делать дальше?

Я показала с помощью насекомых. Куча в середине, импульсы расходятся к другим узлам. Ко всем другим узлам.

Она что-то сказала.

Прошла минута.

Что-то ударилось о землю с такой силой, что здание зашаталось. Не просто дрогнуло, но начало так раскачиваться из стороны в сторону, что, будь удар чуть сильнее, оно бы обрушилось полностью.

И песня зазвучала, отдаваясь эхом из трёх телефонов поблизости. Два у тех, кто был на плюшевом животном, и ещё один…

Меня отвлекли, прежде чем удалось найти третий источник. Ясновидец сообщал, что рядом больше никого нет.

Песня звучала по всему полю боя из телефонов Протектората и Стражей. Она придавала сил и отваги в моменты слабости.

Женщина, которую я помнила по Броктон-Бей, отбросила телефон в сторону и выстрелила в него из дробовика, превратила оружие во что-то другое и открыла огонь по Сыну. Мужчине в чёрно-золотой броне потребовалась секунда, чтобы последовать её примеру. Один из его подчинённых, кейп, названный в честь осадного орудия, сделал то же самое.

Песня толкала людей вперёд, заставляла сосредоточиться на одной цели. Но эти трое — или двое — были достаточно умны, чтобы заподозрить неладное.

Мы двинулись. Желтоволосая девушка в броне поддерживала ясновидца, пока я спускалась на землю.

Перемещения двух других были не очень хорошо скоординированы с моими. Они сидели верхом на ящерице, когда та перепрыгнула на другое здание, и я мгновенно потеряла над ними контроль.

Они не обратились против меня, не начали стрелять. Они продолжили двигаться, и я скорректировала свой курс так, чтобы вернуть их в радиус действия моей силы.

Затем я заполучила однорогую женщину, сверкающую силовыми полями, и сменила курс.

Со следующей группой было сложнее. Их предупредила о моём приближении русоволосая девочка в чёрном платье и без маски.

Я почувствовала всплеск каких-то эмоций. Я даже не смогла бы их назвать.

Девочка стрекотала словами — числами — в ответ на вопросы, которые ей задавала женщина с собранными в торчащий хвост волосами и в бронежилете. Её прикрывали монструозные кейпы, двигаясь рядом.

На счету каждая секунда.

Нельзя позволять предсказательнице получить точные числа. С каждым проходящим мгновением, с каждой запинкой плюшевой ящерицы под нами эта пара обменивалась вопросом и ответом.

Я представляла собой угрозу. Меня сводили к числам. Успех, неудача. Ничего более.

И это было, в общем, всё, что тут происходило. Только вот я была сфокусирована на успехе или неудаче значительно большего по масштабу противостояния, чем это.

Женщина с силовыми полями зажала нас между двумя полями и пожелала, чтобы они летели вперёд. Мы бросили плюшевую ящерицу.

Ещё три вопроса скороговоркой. По одному слову на каждое, имена. Женщина в маске выслушивала лишь первый слог имени прежде чем двигаться к следующему.

Она отдала команду, приказ, и рыжеволосая женщина в облегающем чёрном костюме повернулась, нацелив оружие в стену.

Пуля отрикошетила от стены и пролетела прямо через нашу группу. Моя женщина с силовыми полями дрогнула и переносившие нас кристаллы потрескались, разрушились достаточно, чтобы мы все упали на землю.

Только нить, связывающая меня с ясновидящим, удержала нас вместе.

Толстый лысый мужчина вышел вперёд, загородив собой дорогу. Молодой человек с оранжевой кожей, хвостом и ярко-розовыми волосами сделал то же самое.

Но юная предсказательница что-то произнесла и вышла вперёд, а они расступились перед ней.

Она заговорила, сказала одно слово. Моё имя. Я была почти уверена. Какое у меня было имя? Оно начиналось на «Т»? На «Р»? На «Ш»?

Или на «М»?

— Гррых-мххкхах, — выдавила я. Я медленно поднялась на ноги неверными дёргаными движениями. Это давалось хуже, чем до сих пор.

«Т— т-ты втяну… втянула меня в это. Т-т-ты мн-н-не должна. Не с-с-с-становис-с-сь т-т-тепер-рь у м-м-меня на пут-т-ти.»

Сын обрушил здание. Кейпы воздвигли барьеры, чтобы защитить целый отряд, больше сотни кейпов, но здание рассыпалось при ударе, обломки отскакивали от барьера, как вода от крыши, сокрушая тех, кто не укрылся в достаточно прочном убежище.

Она не пошевелилась, глядя на меня.

Я заставила ясновидящего засунуть руку мне за пояс. Он вытащил клочок бумаги.

Мои насекомые перенесли его юной предсказательнице.

Долговая расписка, как она есть.

Она уставилась на единственное слово, затем смяла бумажку. Её голова поникла.

Девочка шагнула вперёд, в зону моего контроля, прежде чем кто-нибудь смог её остановить.

Я вытолкнула её обратно с такой силой, что та оступилась. Толстяк поддержал её.

Я указала пальцем.

Группа разошлась, открывая мне вид на других своих членов.

Вдалеке Сын получил удар, отбросивший его в здание. Работа мужчины с гигантским мечом. Фея приготовилась последовать за ним, затем замешкалась.

Вместо этого она полетела в мою сторону.

Нет времени для вежливых расшаркиваний.

Женщина в чешуе из силовых полей применила силу. Ещё одним многослойным кристаллическим полем, как более безопасным способом транспортировки, она выдернула исказительницу реальности из ближайшей группы ко мне. И ещё одно поле поймало парня со светящимися волосами.

Оставшиеся приняли боевые стойки, на меня навели оружие…

Предсказательница закричала. Одно слово. Отрицание.

Они замерли на месте.

Я повернулась, чтобы уходить, держа новых бойцов рядом. Фея приближалась.

Я не стала сражаться. Ключевые компоненты были у меня. Самое сложное теперь — привести всё в движение.

Я применила силу искажения реальности. Девушка, которая становилась тем сильнее, чем больше уходила в себя, которая могла создавать собственные реальности и переносить их в наш мир.

Я заставила её сотворить дверь, затем использовала её напарника, чтобы выбить её.

Висящая в воздухе дыра в реальности. Исказительница использовала силу, чтобы выбрать мир.

Я не стала привередничать. Как только мы прошли, я заставила их сделать ещё две таких же.

И ещё две.

Все проходы я защитила полями.

У меня не было портальщика, но оставался такой способ шагнуть в сторону. Так же, как Сын мог двигаться в направлении, не связанном с привычными нам осями координат.

Таким способом я не могла пересечь расстояние между континентами. Я перемещалась между близкими точками в разных мирах.

Но мне стало проще заставать другие группы врасплох. Я могу использовать ясновидящего, чтобы увидеть, где наше положение соответствовало нужному месту в другом мире, а затем вышибить дверь рядом с тем, кто был мне нужен. Песня помогла им сфокусироваться на Сыне и не думать о побеге. Это был не идеальный, не абсолютный контроль, но это сплачивало нас, удерживало вместе.

Сын, в конце концов, не планировал оказаться в мире, где против него были все. В каждом мире, в который мне удавалось взглянуть, мы были разделены: тысячи достойных кейпов уклонялись от сражения или воевали друг с другом. Он скрывал от нас свои слабые места, но я могла сложить два и два.

Это всё было для того, чтобы застать его врасплох, поместить в неудобные условия.

Я могла только надеяться, что собрать вообще всех будет достаточно.

Я нашла юношу, который умел делать руки и лица из окружающих материалов. Мой напарник, мой друг. Он раньше работал со мной над чем-то важным.

Я возникла в центре группы, захватила его и ушла.

Когда остальные попытались последовать за нами, я подняла силовое поле и отступила через ряд дверей, оставляя за собой фальшивые проходы.

Я захватила усилителя сил, чтобы укрепить свой контроль и улучшить песню. Чтобы усилить исказительницу реальности и всех остальных, которых я выбрала.

Я захватила девушку, которая превращала свои сны в проекции.

Юношу, её бывшего друга, который мог превратить всё что угодно в пулю.

Затем — мужчину, который мог связывать вещи между собой так, что перемещение одной перемещало другую. Я приблизилась к нему, но он ждал меня и был готов. Он передвинул короткий металлический жезл и связанный с ним прут пришпилил меня к стене за шею.

Его напарник развеял иллюзию, смещающий эффект которой заставлял видеть их там, где их на самом деле не было.

Связывающий человек был опаснее, чем казалось. Прут, которым он прижал меня, перемещался в связке с тем, который держал он. Даже если на пути было препятствие. Прут мог погнуться или сломаться — владелец же не ощущал никакого сопротивления.

Моё горло, скорее всего, сломается раньше, чем железный прут.

Он заговорил на ломаном английском. Я и таким не владела.

За мной стояли другие. Женщина сформировала силовое поле позади него. Он заблокировал его другой парой прутьев, которые поднялись с земли, синхронизировав их с чем-то в своём рукаве.

Девушка-телекинетик с плюшевыми животными применила нити и связала его. Ещё один способ подтянуть его ближе.

Тут же его плащ отвердел, прикрепив его к земле. Вокруг него самого всё ещё были обмотаны другие нити. Они впивались так сильно, что вот-вот могла выступить кровь.

Его партнёр использовал силу и нити передвинулись на пару метров влево. Телекинетик захватила их и отдёрнула назад. Он отступил на шаг, держась подальше от меня, и растянул связь между своими прутьями, чтобы продолжать прижимать меня к стене.

А сдвиг предметов в сторону не был иллюзорным. Или, по крайней мере, не полностью иллюзорным. Избирательное перераспределение пространства, которое, возможно, затронет даже свет.

Он ещё сильнее придавил меня к стене и заговорил низким, глубоким голосом.

Если бы я могла его просто попросить, я бы попросила.

Внезапно он вздрогнул и давление на моё горло резко ослабло.

Позади него возникла девушка в рогатой маске, обматывая ему голову его же капюшоном. Она протащила барахтающуюся фигуру вперёд и швырнула его в пределы моего радиуса действия.

Мгновение спустя она исчезла.

У меня были все необходимые люди. Хотя у меня и оставались некоторые сомнения о тех, кого я оставила позади.

Я отыскала одну из больших групп, затем выдвинула свою армию на позиции. Несколько людей, отобранных мной для того, чтобы заполучить те силы, к которым мне был нужен доступ. Все они толпились в круге радиусом в пять метров.

Я создала дверь и выбила её. Последний кусочек встал на место. Это была та группа, которую я поначалу проигнорировала, те, кто пересидели битву. И теперь они вступали в игру.

Оборотни.

Кейпы, которые могли менять свою форму, принимать чужие обличья. Мы с ясновидящим вывалились из портала в воздухе и приземлились прямо посреди них. В воздухе возникли кристальные поля, затем они опустились с такой скоростью, чтобы дать стоящим внизу шанс отойти с дороги.

Я изменила лица всех оборотней в своём радиусе, внимательно следя, чтобы не ошибиться.

За пределами своей досягаемости я не смогу контролировать их, так что я поступила более грубо.

Изменив их лица, я усадила их на кристальные силовые поля и перенесла при помощи человека со связями.

Я распределила их по небу, каждый из них сидел на платформе из полей.

Затем я прибегла к силе исказительницы реальности и начала формировать мир.

Моя подруга-блондинка вместе с портальщиком разговаривала с людьми. Говорила с… как там его звали? Того, который давал силы умника? Учитель.

Он дал портальщику способность говорить.

Ту силу, которую я побоялась у него принять. Потому что не хотела рисковать потерей даже самой малой доли силы воли, если собиралась пройти через всё это. Потому что не могла попасть под его контроль. Потому что боялась обнаружить, что даже он не в силах мне помочь.

Портальщик расскажет им, что он видел. Если повезёт, моя гениальная подруга сумеет соединить детали воедино.

Мир исказительницы был готов. Грубый, но я могу использовать один и тот же кусок снова и снова.

Ландшафт частей тел, конечностей, ладоней и лиц.

Я использовала своего друга, юношу, который мог создавать руки и лица.

Я начала менять город.

Сын как раз дрался с чудовищно огромным человеком-драконом и воительницей с тенью, которая пожирала мёртвых. Он увидел первое из лиц, которое создала девушка, манипулирующая реальностями, и в бешенстве уничтожил его.

Человек-дракон воспользовался моментом отвлечения и атаковал огнём.

У не-е-го нет ф-фильт-т-т-р-р-ов. Е-ег-го-о эм-моции обн-наж-ж-жены.

Сын пробился на свободу, и воительница пошла в бой, нанесла удар. Она собирала тела мёртвых, как девочка-фея собирала их души.

Очень могущественная, пусть и не настолько, какой была бы, если бы всего этого не случилось.

Сын начал рвать е-её питомца, оставляя незарастающие раны. Но она всё равно продолжила атаковать, заставив его сбежать выше уровня зданий.

И там он встретился с оборотнями. Каждый — в облике его партнёра. Лицо белокожего партнёра, собранного моими друзьями ранее, другие похожие лица.

Те компаньоны, что могли бы быть. Один металлический парень, которого я подобрала из руин недавнего боя превратился в сущность с кожей из стали. Другая стала золотокожим женским отражением самого Сына.

Он начал замахиваться перед ударом, и я как можно скорее спрятала их, применив связи и силовые поля чтобы переместить всех в самые безопасные места, какие нашла.

Некоторые поняли и начали превращаться обратно. Другие превращались медленнее.

Мы нападали не на его тело.

Я нацелилась на его разум, на эмоции.

Если чувства всё ещё бурлили спустя тридцать лет, если он не научился с ними справляться, то это и будет нашей целью, как его слабое место.

У те-тебя нет... на-нашей с-с-силы… м-мы с-справ-вляемся… с-с-с к-кучей боли в-в наш-ших ж-жизнях.

Напомнить о том, что он потерял. Свою вторую половину, свой… жизненный цикл.

Каменные руки выросли по всему городу. Реальность вокруг нас исказилась ещё больше. Когда она превратила всё в области действия в подобие «сада», я сделала там портал, переключила стан… станц… канал на что-то твёрдое. Камень, лёд, грунт.

Затем я переместилась и начала снова.

Мир вокруг Сына изменялся по частям.

Так много изменений, так быстро… Это была не только я.

М-м-мои друз-з-з-зья.

Они разобрались. Они поняли, что я делала и теперь убеждали остальных присоединиться. Иллюзии из дыма. Исказительница пространства, способная плавить здания, создавала лица.

Может быть, они даже понимали, что именно я хотела сделать.

Мои эмоции разгорались, и слабое пение, подхваченное множеством разнообразных телефонов, казалось, менялось вместе с ними. Так действовала её сила под моим управлением? Или она делала это сама?

Он реагировал, уделяя уничтожению нового окружения не меньше времени, чем нам самим.

Нам это было на р-руку, ведь с каждой секундой это увлекало его всё больше.

Мы подобрались к его слабому месту.

Я отозвала оборотней и отправилась к расположению нескольких властелинов.

Кейпы с проекциями. Совсем немного, но лучше, чем ничего. У меня была девушка, которая делала проекции из снов, и клон-гибрид двух убийц, способных создавать ядовитые разрушительные иллюзии из окружающей местности.

Я дала задание, показала, что нужно делать, и отправила её вперед, за пределы моего контроля.

Благодаря песне они продолжали действовать, получив импульс.

Даже когда переставали его чувствовать, потому что меня не было рядом.

Д-далтш-ше… д-дальш-ше.

Я сделала шаг, но ноги подломились.

Я попыталась встать, но они не слушались.

Те, кем я управляла, помогли мне подняться и дали опору.

— Да-дальше, — снова подумала я.

Тело подводило меня.

Во мне теплилась надежда, что, когда всё это закончится, я буду способна куда-нибудь сбежать. Я знала, что у меня будут враги, что я никогда не смогу больше показаться людям на глаза.

Я была уверена, что смогла бы спрятаться с кучей книг в какой-нибудь глуши. Не в холоде, но, может быть, где-нибудь в горах или на каком-нибудь острове. Спрятаться от мира.

Но потом оказалось, что я больше не могу читать.

Не могу понимать речь.

Передавать мысли.

Теперь слушаться перестало и тело.

Скоро настанет очередь разума.

Проекции начали одолевать Сына. Они появлялись из стен или выползали из-за углов. Образы его погибшей, уничтоженной напарницы. Образы других, которые, казалось, вызывали даже большее раздражение.

Если он и приобретал что-то вроде устойчивости, это происходило слишком медленно. Ему не давали даже вздохнуть.

Сын разносил их быстрее, чем я создавала.

Пока мужчина в золотой и чёрной броне не выстрелил в него из меча. У нас появилось время создать ещё больше этих иллюзий и конструкций.

Сын выпрямился, затем помедлил.

Ярость уступала место чему-то вроде страха.

Я хорошо знала этот страх. Он легко приходил, если фокусироваться на чём-то одном. Застрять где-то, под постоянным напором отрицательных эмоций. Даже мелочи складываются во что-то большее, если не можешь сделать шаг назад и взглянуть на ситуацию со стороны.

Он сражался. Нормальное поведение. Многие в такой ситуации стали бы сражаться. Многим нравится считать, что они способны сражаться, пока всё не закончится.

Заполнив всю область действия силы подручными, я захромала вперёд, они шли рядом, шаг в шаг.

Вот только такие люди недооценивают упорство по-настоящему конченных личностей нашего мира.

Вести себя так было низко, но я никогда не претендовала на моральную чистоту и белое пальто. Когда ставки по-настоящему высоки, я зайду так далеко, как придётся.

Я заставила исказительницу реальности создать ещё один проход. Её приятель распахнул его и она настроилась на нашу исходную зе…

Зем…

Землю!

Путаница в мыслях на мгновение парализовала меня. Я чуть взлетела, чтобы видеть над головами моего роя. Ясновидящий держался за мою ногу.

Мои друзья повернулись ко мне. Я едва их узнала.

Я показала на портал.

Развернулась короткая, жаркая дискуссия.

Моё сердцебиение ускорилось. Почему они не бегут?!

Сын сейчас сорвётся. Уни-уничтожит всё!

Но моя подруга что-то говорила в телефон.

Сын всё больше дёргался в ярости и страхе.

Паника?

Он больше не будет действовать расчётливо в смысле силы и масштабов.

Если ранее он сдерживался, чтобы хоть кто-то из нас выжил, на случай если появится другой компаньон и позволит завершить цикл, то, я подозревала, сейчас он… перестанет.

А подруга всё говорила по телефону, со строгим выражением лица. Она выглядела напряжённой.

Я попыталась направить на эту область ясновидящего, но фокус теперь был таким узким, что я мало что могла разглядеть помимо того, что видела собственными глазами. Можно было выбрать, откуда именно смотреть, но это не помогало оценить состояние толпы.

Прибыла Губитель. Ранее, создавая порталы между мирами, я открыла проход на Гимель и там оставалась только она.

Она запела. Пронзительная песня зазвучала в каждом подвластном мне разуме, присоединяясь к той, что раздавалась из телефонов в карманах и на поясах.

Затем она начала изменять окружение. Пылевые облака стали принимать форму, нависая над Сыном.

Куда бы он ни поворачивался, везде были напоминания о том, что он потерял, об утрате, с которой он никак не мог смириться.

О-он, представитель вида, который столько циклов знал только победы, теперь, когда мы ткнули его носом в сам факт смерти его компаньона, оказался в полном замешательстве.

Действия крылатого Губителя были той последней соломинкой, что ломает хребет верблюда. Он сгорбился в воздухе, сжал руками голову, прижал колени к груди, вращаясь так, будто гравитация не имела к нему никакого отношения, не обращая внимание на верх, низ, лево или право.

Он даже дрожал.

На поле боя появилась светящаяся щель. Она открылась шире.

За ней последовали другие.

«О-они-и ег-го-о почи-и-ни-и-ли».

Вот только это был не портальщик.

Девочка-фея. Он был её тенью-марионеткой. Призраком.

Моя подруга выругалась. Остальные вокруг неё напряглись.

Тысячи дверей. Она повернулась и посмотрела на меня.

Но ни одной не появилось рядом.

Девочка-фея открывала проходы для всех, кроме нас. Всех, кроме меня. Люди бежали, спасались в других мирах, а мы оставались здесь одни.

Я не могла зак-закрыть порталы, которые создала исказительница.

Мы побежали. Или, точнее, остальные побежали, а меня в основном понесли. Мы вошли в один мир, затем нырнули в другую дверь, которую я оставила неподалёку. Мы прыгали между вселенными, прячась позади целых реальностей.

Звука не было.

Ни крика, ни взрыва.

Испепеляющий свет, без направления, без цели, без контроля.

Исходная волна прошла сквозь двери, и проходя в каждую дверь, она расширялась во всех направлениях, сжигая всё в пределах пятнадцати километров от каждого портала.

Как только мы прошли сквозь последний портал, я присоединила каждого в группе к силовому полю. А потом силовое поле было брошено вперёд, и нас понесло вместе с ним.

Оно плавно затормозило, когда мы оказались за пределами зоны поражения.

Когда свет погас, осталась только ровная земля и порталы.

Я направила руку, чтобы указать пальцем, но не смогла закончить жест. Пальцы отказывались распрямляться независимо. На лицах остальных отразилось недоумение.

Но видеть-то я могла. Я видела что происходит. Я повела свой отряд вперёд, а остальные пошли за нами.

Я нашла королеву фей в центре группы спасённых. Вокруг них концентрическими кругами стояли порталы, с промежутками, чтобы между ними можно было проходить. Стоунхендж из сияющих проходов.

Я прошла вперёд, остановилась в центре пустого пространства. Я смотрела.

Как Сын едва начинал восстанавливаться.

Как разговаривает с остальными девушка-фея.

Тянулись долгие секунды. Остальные вокруг меня разговаривали, едва за пределами моей области действия. В ухе звучал голос, он уговаривал, задавал вопросы.

Фея изгнала двух духов, оставив только портальщика. Выбрала двух других.

Я не стала дожидаться, пока они полностью проявятся. Исказительницей я создала дверь, а потом распахнула её.

Появившись прямо за спиной у королевы фей.

Я поймала её вместе с убитым и захваченным ею портальщиком. Открыла проход к Сыну и развернула мантию порталов, подчиняя людей. Нашла технарей, которых оставила на другой Земле.

Когда мы появились, он не отреагировал. Он блуждал в собственных мыслях.

Проецирующая сны лежала без сознания, и её забрал тот, что когда-то был её другом.

Отблеск сущности-сада принял очертания, появился в воздухе перед Сыном. Тот отпрянул, нанёс удар. Мой слабенький рой собрался в протянутую руку. Сын ударил и по ней. Это действует слабее. Отвлекает, поддерживает накал эмоций, ничего больше.

Я открыла дверь и нашла того, кого оставила позади.

Юношу с меняющимися лицами.

Числовик когда-то говорил, что этот юноша принял дозу, помогающую сущностям быть людьми.

Я не могла управлять сменой его лиц.

Но выяснилось, что мне и не нужно.

Я почувствовала реакцию Сына, сама и через тех, кем управляла.

Надежда. Всего на секунду. И не та слабенькая надежда, которую он почувствовал после фальшивки, которую собрали мои друзья.

Потому что каким-то образом он увидел в этом парне своего партнёра. Его сила делала его настолько похожим.

В то мгновение, когда и эта надежда умерла, девушка с раненой рукой напитала железные стержни той самой энергией, которой боялся Сын.

Другой превратил их в снаряды.

С уходом надежды Сын был напуган и ошарашен.

Он не попытался увернуться. Не смог или не стал.

Стержни проткнули его. Один попал в голову, другой — в грудь.

Технари запустили своё орудие. Межпространственный таран, превращённый в пушку. Они закончили его, когда вышли из-под моего контроля. Того, что стоял у кнопки спуска, звали Отступником.

Я поняла, почему он беспокоился о мощности.

Оно разбивало преграды. Я мельком увидела, всего на один взгляд, тот мир, что был сокрыт за ним. Мир, который он отделил, единственным каналом в который было его тело.

Луч пронзил и его, и колодец.

Я сместила порталы, и луч повернулся, всё больше выжигая этот мир, спрятанный за Сыном.

Королева Фей начала выскальзывать из моего захвата.

Она поняла, что происходит, и сместила мою силу на духов. На одного духа.

Сбегает.

Она по собственной воле пошевелила рукой.

И освободилась. Внутри моего радиуса, но свободна.

Она развернулась ко мне. Я встретила её взгляд настолько твёрдо, как смогла. Зрение поплыло.

Фея поникла. Она не стала сопротивляться. Не закрыла порталы.

Больше снарядов, больше открытых дверей.

Луч орудия иссяк.

Останки мёртвой сущности осыпались на землю посреди пустоши.

Я пошатнулась. Слишком много эмоций вокруг. Я вытолкнула людей, и они врезались друг в друга. Некоторые вышли за радиус моей силы, оставалась жалкая горстка. Я никого не узнавала. Даже того, кто держал меня за руку.

Всё закончилось. Наконец-то я могла позволить себе сойти с ума.