В глазах (джен)

«И снова те же люди на тех же местах.

И снова те же буквы на тех же листах.

И снова сладость после, в чугунных руках.

Отчаянный смех и слёзы

В прекрасных глазах...»

(Магнитная Аномалия)

Сознание возвращалось неохотно, будто не я, будто не со мной. Тяжелые веки налиты свинцом, горло дерет, в голове бьют набатом. Кажется, это когда-то уже было. Словно в другой жизни. Там тоже был я и не я. Там было то, что я не хотел видеть и принимать. Реальность жестче. Реальность больнее. Словно ножом по сердце, иглами в пальцы, огнем на кожу. Мой мир... В котором я был, тот, который избавляет от всего. Другой. Новый. И такой нереальный... Но там... там было моё спасение, моё избавление. Я был карателем, повелителем и вершителем судеб. Я убирал свои грехи, «прощая» их, искореняя ту нечисть, что была в их душах. Прогнившие изнутри... Всё то, что вы так боитесь, придет к вам в моём лице и принесет очищение и забытье. Я — длань дарующая, прощающая и наказывающая. Я — тот, кто избавит вас от пагубных мыслей, очистит ваш разум, подготовив его к принятию истины.

Тот мир теперь так далек... Я понял это только сейчас, лежа на накрахмаленных белых простынях. Это было совсем недавно, а мне кажется, что уже очень давно... Но я не могу заставить себя не попытаться попасть туда снова...

— Как вы себя чувствуете? — женский голос.

Звук прорывается, как сквозь вату. Я не хотел его слышать. Я не хотел осознавать, что вернулся назад.

— А что вы хотите услышать?

Голосовые связки болят. Каркающие звуки, вырывающиеся из глотки режут уши.

— Ваш ответ.

— А какой вас устроит?

Она молчит. Ну и пусть. Мне не нужны её ответы, её вопросы, её присутствие.

— Странно...

Я не спрашиваю. Мне не интересно.

— Ваши ответы очень похожи на ответы мистера...

— Вы можете уйти?

Мне всё равно, что я её перебиваю. Мне не комфортно в её обществе. И мне абсолютно до лампочки, что она считает и о чем думает. Даже с закрытыми веками я вижу, как её губы соединяются в тонкую линию и морщится лоб. Она стоит и дышит. Громко, слишком громко. И слишком реально. Мне хочется стукнуть её по лицу, чтобы кровь сочилась из разбитой губы, только бы она убралась отсюда.

— Мистер...

— Вы плохо расслышали? Пошли вон!

Звонкий стук каблучков о кафель пола и хлопнувшая входная дверь. Истеричка.

Я снова один, но это гораздо лучше, чем понимать, что снова должен находиться в обществе людей, на которых тебе плевать. Наверное, нас это и объединило с ним. Наша ненависть. Да... Это почти, как одно желание на двоих, одно стремление, одна жизнь. Один мир. Единственно правильный мир... Ненависть толкает людей совершать поистине ужасающие поступки. Я поступаю плохо? Нет, я так не считаю. Наверное, я поступил так, как хотел. Многие назовут это эгоизмом. Нет, это не то, они не правы. Это то, что заслуживаете вы, твари, сделавшие нас такими. Мы — ваши создания, вылепленные из пластика и теплого воска. Без мыслей, чувств, объединенные идеей. И как только ваши «дети» начинают очеловечиваться и понимать в каком дерьме они барахтаются, то вы пугаетесь и находите все новые способы держать нас в узде. Любыми методами. Конечно, это же так необычно — безумные роботы-исполнители, думающие самостоятельно. Я ненавижу вас, я презираю вас. И эта ненависть культивирована многими годами, моей почти неправильной, конечно, в вашем понимании, жизни. Когда я прозрел? Я не помню. Но это был переходный момент для меня и очень далекий. Я увидел его, тот мир, к которому стремился. Да, хоть что-то вы сделали полезного, и на этом спасибо. Ваша... помощь... была неоценимой... С одной стороны, я понял, что, наконец, сбросил оковы и освободился от вас, но с другой, я увидел то, где нахожусь. Мне не понравилось. Очень. Поэтому, я решил очистить этот мир. Не с вашей, в основном, помощью, уж извините, дорогие мои лицемеры. Но вы мне помогаете, хоть и неосознанно, развязывая ещё больше руки. Теперь мы сможем. Сами...

**

— Доктор, мне кажется странным поведение пациентов.

— Вы не должны волноваться об этом, дорогая. Работа авроров тяжела. Она откладывает свой отпечаток, как физически, так и в психическом плане. Тем более, это будет ярко выражено у таких бойцов.

— Они очнулись, и я разговаривала с ними. И...

— Вас что-то так сильно беспокоит?

— Да... Они говорят одинаковыми фразами и даже с похожей интонацией. Это... пугает.

— Не переживайте, милочка. Это в порядке вещей у тех, кто работает небольшими группами. Они все довольно близки на эмоциональном уровне. Боевая единица может быть эффективной только если внутри коллектива существует как бы единый разум. А эти двое... Вы знаете, что изначально их было шесть человек?

— Нет... Доктор, а остальные...

— Хоть война и закончилась, но работа для них всё равно будет. Мир неспокоен.

— Как же они... Можно вопрос?

— Конечно.

— Почему они попали к нам? Задание? Но ведь на них не было ранений...

— Кхм... Да, оно самое. И, прости, но это секретная информация. Всё будет хорошо, милая. А теперь, иди, проверь наших остальных пациентов.

— Хорошо, доктор.

Тихий звук закрывающейся двери.

— Если бы ты знала, дорогая, если бы ты знала...

**

Всё та же квартира, всё тот же полумрак. Огни города сливаются, превращаются в расплывчатые кляксы. Хочется зевать.

— Поттер, надеюсь, на это раз ты не ошибся с дозой.

— Я и в прошлый раз не ошибся.

— В больнице мы пролежали просто так? Оздоровительное профилактическое обследование.

— Заткнись, Малфой. Я бы предоставил это тебе, но ты не справишься, взбесишься и всё равно свалишь на меня.

— Ну так и делай. Только... быстрее.

— Уже?..

— Да.

— А я ещё нет.

— Тебе, наверное, кровь лучше почистили. Ты же герой чёртов. Тебя, блять, на руках носят. Со мной так не церемонятся.

— Будто надо мне это... Да не, просто у тебя организм слабее. Привыкание быстрее. И эффект ярче.

— Чего лыбишься? Завидуешь?

— Не-а. Своего дерьма яркого в башке хватает.

— Ну-ну. Поттер, почему ты это... делаешь? Я особо не спрашивал никогда...

— А тебе ли не похуй?

— Интересно просто.

— Я ненавижу этот мир... Чего ржешь?

— А нахрен спасал?

— Дураком малым был, без мозгов. Их заменили умелые ручки кукловодов — Дамблдора и Министерства.

— Ага, а теперь ты всё равно горбатишься на одного из них...

— Заткнись, и так тошно.

— Ох, бедненький Потти! Его обидели, и теперь он решил отомстить... Это ведь месть, да?

— Да. И ты, думаю, тоже не от хорошей жизни здесь торчишь. Хотя, я догадываюсь, почему ты именно сейчас тут... Что, домашний уют, покой и богатство уже не прельщает? Семью бы завел, стереотипы свои, малфоевские, потомку привил бы.

— В печенках они уже у меня сидят... эти стереотипы. Всё равно заклеймен. Как будто в болоте тонешь. Залез по самое «нехочу».

— И кто теперь у меня тут «бедненький»?

— Заткнись... И почему Кингсли тебя терпит, Поттер?

— А тебя?

Выгнутая бровь.

— Да, да, ты ж незаменимый такой.

— Видимо, сильно нужны...

— Только на это и надежда, Поттер, в нашем сраном мире, только на это... Готово?

— Да... Держи.

— Правильно рассчитал?

— Не веришь?

— Ты знаешь, наверное, только тебе и верю...

— Да и я, наверное, тоже...

— Ну, погнали?

— Ага...

Холодный низ кровати, жесткий ворс ковра. Закатать рукав. Синяя дорога вен, пульс под кожей. Красный жгут выше локтя, затянуть. Двумя пальцами по сгибу с внутренней стороны. Стукнуть. Раз. Второй. Третий. Колпачок в зубах. Что мне надо? Ничего, кроме этого. Потому что только так я могу быть собой. Игла. Угол. Жжение вверх. Кинуть на пол пустой шприц. Теперь самое главное. Чтоб вернутся сюда... куда совсем не хочется. Уже на краю сознания... Повернуть голову. Посмотреть, запомнить, соединиться. И увидеть в отражении себя, в его глазах...