Дело случая (гет)

Гарри, Рон и Гермиона солнечным субботним днем направлялись в Хогсмид. По пути они много шутили, улыбались и смеялись. Ребята чувствовали, что школьная жизнь неминуемо приближается к завершению, и старались насладиться каждым мгновением. Конечно, они не собирались расставаться, но никто пока и понятия не имел, куда занесет судьба каждого из них, когда Хогвартс останется лишь приятным воспоминанием. Эта прогулка нужна была им всем, но кое-кому особенно.

Несколько дней назад Гарри заметил, как сильно изменилась Гермиона. Она вернулась в гостиную промокшей насквозь под дождем, не сказала, где была. И с того вечера стала более молчаливой и задумчивой. Когда рядом с ней был Рон (почти всегда, к слову), она приковывала к нему всё своё внимание. Они постоянно ходили вместе, о чем-то перешептывались. Гарри готов был держать пари, что за эти дни они сказали друг другу больше слов, чем за все предыдущие годы. Так или иначе, но они расставались только на время тренировки Рона.

И вот как раз когда Гарри возвращался с тренировки по квиддичу, он и наткнулся на Гермиону в одном из коридоров. Это была внезапная встреча для них обоих. Гарри принялся расспрашивать ее о том, как она провела день, сообщил, что Рон переоденется и будет ждать ее в гостиной, чтобы вместе пойти на ужин. Гермиона долго пыталась сосредоточиться на разговоре с ним, но так и не нашла в себе силы. Она дотронулась своей прохладной ладошкой до мокрой от пота щеки Гарри, посмотрела ему в глаза, казалось, в самую их изумрудную глубину, и быстро скрылась из виду. За ужином Рон и Гермиона опять сидели, тесно прижавшись к друг другу, и обсуждали планы на лето.

До самого вечера друзья пробыли в Хогсмиде. Они ходили по знакомым с детства магазинам, покупали разные безделушки, а в «Сладком королевстве» съели целую кучу сладостей. Когда на улице стемнело, и пора было возвращаться, Рон предложил посидеть в «Трёх метлах» и перевести дух. Спустя пять минут шуток и подколов, брошенных в сторону Уизли по поводу его любви к мадам Розмерте, они втроем зашли внутрь.

В пабе было душно и очень шумно. Многие посетители, в большинстве своем студенты старших курсов Хогвартса, уже плохо держались на ногах. Хозяйка заведения раздавала поручения своим помощникам, сбившимся с ног от количества заказов.

Гарри отыскал взглядом свободный столик и попросил Гермиону занять им с Роном места, пока они будут что-нибудь заказывать в баре. Она согласно кивнула и исчезла в гуще толпы.

Едва добравшись до места, Гермиона стянула с себя джинсовку, осталась в коротком топе. Она посмотрела по сторонам: через пару столиков слева сидела Джинни в компании своих однокурсников. Заметив Гермиону, она расширила глаза, как бы спрашивая, здесь ли ее брат и Гарри. Гермиона утвердительно кивнула. Джинни шумно выдохнула и скрестила руки на груди, притворяясь недовольной. Гермиона засмеялась, пожимая плечами. Джинни была без ума от Гарри, а парень от нее. Но они отчего-то медлили. Гермиона не лезла к ним и Рону этого делать не позволяла. Рано или поздно чувства всё равно одержат над ними победу.

За этим зрительным диалогом с Джинни Гермиона отвлеклась и чуть расслабилась. После встречи с Малфоем тем дождливым вечером она никак не могла прийти в себя. Ей казалось, будто Малфой стоит за стеллажом в библиотеке, и за углом Хагридовой хижины, и в темном закоулке перед кабинетом профессора МакГонагалл, когда Гермиона, как староста, приходит к ней обсудить текущие учебные дела. Скоро девушка перестала вглядываться в лица встречающихся по дороге студентов, бегом преодолевала пустынные коридоры. Все ее редкие путешествия в одиночестве заканчивались желанием кричать от беспомощности — Гермиона ненавидела себя за слабость, за страх перед ровесником. Но сдаться и рассказать всё Гарри или Рону было еще унизительнее. И она молчала.

— Какая приятная встреча! — воскликнул кто-то совсем близко.

Гермиона узнала Малфоя мгновенно. Он сидел за тем же столом, только в противоположном углу, держал в правой руке бокал, похоже, с порцией коньяка, и улыбался, будто эта улыбка, не едва заметная, как раньше, а яркая и уверенная из-за выпитого алкоголя, приклеилась к его лицу.

— Здесь занято, — сухо ответила ему Гермиона, борясь с желанием встать и уйти.

— Ты села сюда позже, — спокойно сообщил Драко. — Но можешь остаться. Я буду этому рад.

От него веяло опасностью и сексуальностью. Гермиона нервно сглотнула, обнаружив, что ей как-то болезненно приятна близость Малфоя. Драко смотрел на нее, не отрываясь. Пока к ним не подлетела взбешенная Паркинсон.

— Что за нашим столом делает эта грязнокровка?! — заверещала она, нависая над Гермионой, словно скала.

Густые жесткие волосы Панси разметались в разные стороны, скрывая часть ее раскрасневшегося от гнева лица. Слизеринка чувствовала безнаказанность и, видимо, мнила себя властной и могущественной.

— Выдохни, Панс, — протянул Драко и поставил бокал на шершавую поверхность стола. — Гермиона сегодня будет с нами.

Паркинсон замерла. Она перевела взгляд с Драко обратно на находящуюся в полном смятении девушку, вложив в него всю ненависть, на какую только была способна.

— Это будет сидеть с нами?! — закричала она, так что сидящие за соседними столиками волшебники стали оборачиваться.

Гермионе будто дали под дых. Оцепенение отпустило ее, и она вскочила со своего места, готовясь отразить атаку. Но не успела.

— Немедленно извинись, Паркинсон, пока у тебя еще есть такая возможность, — прошелестел Драко ей в ухо, когда ему каким-то образом удалось незаметно и моментально приблизиться к разбушевавшейся однокурснице.

— И не подумаю, — прошипела ему прямо в лицо Панси. — Я давно мечтала показать этой тупице, где ее настоящее место. Мы так хотели, Драко! Разве ты всё забыл?

Драко не проронил ни слова. Он лишь молча смотрел в спину Панси, пока та сверлила взглядом Гермиону. Паркинсон была на взводе и долго ждать не могла, так что сама повернулась к Драко, ожидая увидеть в его глазах одобрение. Самодовольная ухмылка уже прочно обосновалась на ее лице, ведь она чувствовала себя по-настоящему крутой. Пока не увидела Драко.

Со стороны казалось, что его лицо не выражало никаких эмоций — излучало умиротворение. Но Паркинсон разглядела там что-то такое, от чего буквально всхлипнула и убежала прочь из паба.

Остальные члены слизеринской компании тихо расселись по свободным местам и принялись что-то оживленно обсуждать, делая вид, что их, в принципе, всё устраивает, если так хочется Малфою.

— Она возьмет свои слова обратно, — заверил Драко ничего не понимающую Гермиону. — Принести тебе выпить?

Девушка смотрела на него немигающим взглядом. Драко Малфой минуту назад защитил ее от своей зарвавшейся подружки. Пристыдил Панси у всех на виду так, будто его с ней ничего не связывало прежде.

Малфой по-прежнему ждал ее ответа. Гермиона обвела взглядом публику и заметила приближающихся Гарри и Рона. Причиной еще одной потасовки она становиться не хотела.

— Мне уже пора, — сказала она, на ходу одевая джинсовку.

Гермиона быстро подбежала к друзьям и уговорила их выпить купленные напитки у барной стойки. Они пробыли в «Мётлах» еще около часа, а потом вернулись в замок.

Гермиона долго пыталась понять, что именно изменилось у нее внутри после сцены в пабе. И лишь засыпая, поняла: Малфоя она больше не боялась.

* * *

Драко выходил из гостиной Слизерина и собирался отправиться на завтрак, когда к нему подлетела Панси. Она тяжело дышала и выглядела неважно.

— Драко, я... Мне нужно... Давай поговорим, — сумбурно закончила она.

Он указал ей на диван в глубине комнаты, но девушка замотала головой в знак протеста, намекая на пристроившихся тут же студентов.

Малфой и Паркинсон покинули теплую гостиную. Они медленно шли по коридорам Подземелий. Наконец, Панси остановилась и объявила:

— Драко, я так не могу! Почему ты сердишься на меня?

Малфой продолжил идти, так что Паркинсон тоже пришлось возобновить движение.

— Ты ошибаешься: я не сержусь. Я зол. Ты вела себя вчера как бродяга в Лютном переулке, а не чистокровная аристократка мисс Паркинсон. Опозорилась сама и хотела потянуть нас за собой.

Панси вперилась взглядом в профиль Драко, пытаясь уловить суть сказанного им.

— Так ты по-прежнему ненавидишь грязнокровку? — обрадовалась она.

— Я не на исповедь пришел, — тихо сказал Драко, не обращая внимания на то, как пристально Паркинсон на него смотрела. — Скажу одно: варварские способы остались позади, в глупом детстве. И если ты не усвоишь урок, я вынужден буду прекратить наше общение.

Панси вздрогнула от его последних слов. Потом послушно и коротко кивнула, рассудив, что какая-то дрянная Грейнджер не стоит их с Драко дружбы.

— Теперь я пойду на завтрак. Ты со мной?

Паркинсон заулыбалась. Ей безгранично льстило, когда он звал ее с собой, пусть это и случалось всё реже и реже.

— Конечно, Драко. Я рада, что мы помирились.

— Тебе осталось только взять назад слова, сказанные прошлым вечером в пабе Розмерты, — как бы между прочим, добавил Драко.

Малфой знал, что скажи он это Панси сразу, она бы еще долго набивала себе цену. Но не теперь.

— Я возьму. Только не в Большом зале, не при всех... — неуверенно затараторила девушка.

— Умей держать удар. Слабакам рядом со мной не место.

Драко оставил Панси в Подземельях. Ждать оставалось недолго.

* * *

Панси сильно нервничала. Она пыталась это скрыть, но тем утром ее эмоции учинили настоящий бунт. Драко поступил так, как и всегда, но отчего-то сегодня было больнее, чем обычно. Он был не просто холоден — беспощаден. Совсем не таким она узнала его, когда они впервые встретились в поместье Лейстрейнджей. Им было по восемь. Общее детство и воспоминания о том Драко заставляли Панси молчать, преодолевая неимоверной силу обиду внутри, загоняя ее глубже и глубже, туда, куда не заглянет никто и никогда, даже она сама.

Грейнджер сидела за столом и уплетала яичницу. Ей было весело. Паркинсон приближалась к ней, минуя один за другим столы факультета Гриффиндор, то и дело поправляя падающую ледяную маску, что скрывала под собой огонь унижения и отчаяния.

Ее быстро заметили на чужой территории. Первым встрепенулся рыжий, Поттер так резко обернулся, что стекла очков блеснули в свете утреннего солнца. Грейнджер упорно продолжала жевать.

— Приятного аппетита, — тихо сказала Панси, опускаясь на скамью рядом с Гермионой и уже громче добавила: — Извини за вчерашнее.

Гермиона медленно положила вилку на тарелку и едва заметно кивнула Паркинсон в ответ.

Этого было достаточно, чтобы уйти, но Панси не могла заставить себя подняться с места, словно пока она сидела — никто не видел ее позора.

— В чем дело, Гермиона? — спросил Уизли свою подружку, косясь в сторону Панси.

— Потом, Рон, — ответила Грейнджер, допивая свой апельсиновый сок. — Идемте, ребята.

И они скрылись в коридоре, а Панси продолжала сидеть. Она сломала себя, предала всё, во что верила, чтобы угодить человеку, не способному оценить такой поступок по достоинству.

Большой зал быстро опустел, когда раздался оглушительный звон колокола. Панси закрыла лицо ладонями, унять мерзкую дрожь во всем теле никак не удавалось.

Только через пятнадцать минут Паркинсон нашла в себе силы идти на занятия. Трансфигурация с Гриффиндором. МакГонагалл снова недовольно фыркнет, когда Панси с извинениями об опоздании войдет в класс. Вот только занимать место рядом с Драко больше не хотелось.

— Эй, Паркинсон! — окликнул ее Уизли.

Панси не замедлила шаг. Вот уж кто не был достоин и капли ее внимания, так это прихвостень Поттера.

— Стой. — Рон быстро нагнал ее и преградил путь.

— Отойди, пока я не разозлилась, Уизли, — грубо бросила Панси.

— Чего вы к ней прицепились? Сначала Малфой, теперь ты. Если кто-то из вас хоть пальцем ее тронет...

— То ты ничего не сможешь доказать, — прервала его гневную громкую тираду Паркинсон. — В этом наше главное различие — мы не такие придурки, как ты.

Рон сверлил ее взглядом. Он, кажется, отлично понимал, что обвинить ни Панси, ни Малфоя не может, им нечего было предъявить.

Паркинсон усмехнулась и, толкнув Уизли, чтобы тот не стоял на дороге, уверенной походкой направилась на урок, на который уже безнадежно опоздала. Стычка с Роном придала ей веры в себя. Оставалось только сообщить Драко о том, что она больше не станет подчиняться его необоснованным приказам.