Мертвая тишина (джен)

Гермиона Уизли сделала последний глоток кофе и развернула газету. «Ежедневный пророк» хоть и был основным средством массовой информации в волшебном мире, но статьи там, чего уж греха таить, будто были отредактированы Ксенофилиусом Лавгудом. Статейки об отчаянной любви кентавра и волшебницы из Уэльса и о новом виде сыра, который начинает петь песни, стоит поднести к нему нож, всегда бесили Гермиону, чье мышление было основано на логике. И вот сейчас, читая историю об известной ведьме, сумевшей создать духи на основе феромонов кальмара, Гермиона даже не пыталась зациклиться на содержании этой немаловажной новости.

На самом же деле, все мысли Гермионы были сконцентрированы на очень интересном мальчике, которого вот уже скоро притащит за шкирку Гарри Поттер.

Да, Скорпиус Малфой, несмотря на несложивщуюся беседу, Гермиону заинтересовал. Он был словно книгой, написанной мертвым языком, который никто не в силах понять, а, по словам Гарри, так он вообще уникум, у которого мозг устроен совершенно иначе.

Сразу после короткой и весьма напряженной встречи с ним, Гермиона сделала вывод, что мальчик он совсем неглупый. Однако чем он заслужил такое испытание, как раскрытие преступлений рука об руку с Авроратом, она так и не поняла.

Чем больше Гермиона об этом думала, тем сильнее начинала болеть голова. И едва она помотала головой, отгоняя эти мысли, как в коридоре послышались знакомые голоса.

— Мороз на улице, декабрь месяц, а ты оделся, как на майский пикник...

— Когда ж вы уже охрипните, мистер Поттер? Ваш голос меня даже во сне преследует.

— Почему без шапки, я тебя спрашиваю?

— А вы почему?

— Я взрослый, мне можно. А ты если заболеешь, я тебя лечить не буду. В лучшем случае, Бакбоку на попечение сдам.

— Да идите вы далеко и надолго! Вы мне кто, родитель?

— Был бы я твоим родителем, я бы уже давно познакомил тебя с ремнем...Привет, Гермиона!

Гермиона невесело улыбнулась. Разговор со Скорпиусом и так не клеился, а Гарри еще заранее вывел его из себя. Да уж, веселый будет денек.

— Здравствуй, Скорпиус, — улыбнулась Гермиона.

Скорпиус кивнул.

— Гермиона, у меня к вам взаимовыгодное предложение, — произнес он. — Вас не радует моя компания, меня — ваша. Давайте разойдемся и не будем продолжать наши душевные семинары, мистера Поттера закроем в подсобке, а Брустверу я скажу, что вы психолог от Бога.

— Я рада, что, наконец, ты говоришь со мной такими сложными предложениями, — со стальными нотками в голосе ответила Гермиона. — Но я привыкла честно выполнять свою работу. Садись, пожалуйста.

Скорпиус криво усмехнулся, но взгляд его был ледяным. Сев напротив Гермионы, он закинул ногу за ногу и выжидающе уставился на нее.

— Как твои дела? — первым делом спросила Гермиона.

— Отлично, я пару дней провел в морге, созерцая изуродованные трупы проституток, потом предпринял неудачную попытку отравить мистера Поттера, а затем опять вернулся в морг.

— Тебе так нравится в морге?

— И почему в вашем голосе нет удивления, а напротив, какое-то заранее отрепетированное спокойствие?

Гарри еле сдержался, чтоб не отвесить Скорпиусу подзатыльник.

— Ты проницателен, это хорошая черта, — произнесла Гермиона. — А насчет неудачного покушения на жизнь Главы Аврората?

— Это уже не в первый раз, — усмехнулся Гарри.

— И чем тебе так не угодил твой напарник? Вы же вместе живете, значит вам обоим комфортно.

— Это не комфорт, а обычный симбиоз, по крайней мере, так это называется в биологии. Он не мешает мне, я не мешаю ему.

— Но тебе все равно тяжело?

— Он отнимает у меня кислород, — улыбнулся Скорпиус.

— Прости? — переспросила Гермиона. — Я правильно поняла, дело лишь в том, что он рядом?

— Я ненавижу всех людей и мистер Поттер не исключение.

— Я надеюсь, ты шутишь, иначе, это очень опасный симптом.

— Кто б сомневался, — закатил глаза Скорпиус. — Но раз уж вы что-то за мной записываете, то упомяните и то, что когда я смотрю на человека, или говорю с ним, я представляю, как его голову размазывает по дороге асфальтовый каток...

— Гермиона, если ты предложишь ему госпитализацию в психдиспансер, я тебя поддержу, — прервал тираду Скорпиуса Гарри.

— Ладно, Скорпиус, давай поговорим о твоем прошлом, — с нажимом продолжила Гермиона.

— Скажите, что вас интересует, и я подумаю, отвечать вам или нет.

Гарри взглянул на Скорпиуса самым свирепым своим взглядом, которым обычно одаривал заключенных. Скорпиус же никак не отреагировал, лишь картинно вскинул проколотую бровь.

— Гарри сказал, что ты учился на Рейвенкло, — сказала Гермиона, откинув волосы за спину. — Но не доучился, сдал С.О.В. и больше в Хогвартсе не появлялся. Почему?

— Не видел в этом смысла.

— Хорошо, — кивнула Гермиона. — А почему?

— Потому что я не люблю тратить время на ненужные вещи.

— Ты считаешь обучение ненужной вещью?

— Я считаю магию ненужной вещью.

Повисла пауза. Гарри уже почти проклинал Кингсли за его безумную идею сделать из Скорпиуса аврора, а Гермиона словно подыскивала вопросы не такие компрометирующие.

— Чем ты занимался после того, как бросил школу? Тебе ведь было пятнадцать, правильно?

Скорпиус кивнул.

— Я не занимался ничем таким аморальным, как думает мистер Поттер. Буквально сразу же я попал в лечебницу из-за того, что одна психиатричка сказала, что у меня синдром Аспергера. Сейчас эта женщина сидит в тюрьме.

— Я поняла намек, спасибо, Скорпиус, — усмехнулась Гермиона. — Но, насколько мне известно, синдром Аспергера — не повод упекать в лечебницу.

— Скорпиус, так и скажи, что тебя признали опасным для общества, не прикрывайся этим синдромом, я все равно не знаю, что это такое, — не вытерпел Гарри.

Гермиона достала из ящика стола какие-то бумаги и протянула Гарри.

— Диагноз был поставлен не совсем корректно, — пояснила она. — На фоне синдрома Аспергера в очень редких случаях может развиваться такое состояние, как савантизм.

— Спасибо, Гермиона, вот сейчас мне все понятно, — протянул Гарри.

— Я объясню. Если в двух словах и доступным языком, савантизм — это исключительная гениальность в тех или иных сферах.

— Ну да, что есть, того не отнять, — скромно кивнул Скорпиус.

— Но тогда почему тебя признали опасным для общества? — допытывалась Гермиона.

— Наверное, потому что я вырезал на груди санитара скальпелем слово «ПИРОЖОК», — предположил Скорпиус и улыбнулся, как маленькая девочка из японских мультиков.

— Мы, пожалуй, пойдем, — поспешно сказал Гарри, схватив Скорпиуса повыше локтя. — Спасибо огромное, Гермиона, я постараюсь не выпускать его из дома, не вколов ему транквилизатор.

И еще раз улыбнувшись подруге на прощание, Гарри буквально вытолкал Скорпиуса в коридор. Стоило Гермионе закрыть за ними дверь, как по зданию эхом пронеслось:

— ЭТО ЧТО БЛЯДЬ БЫЛО?!!!

— О Боже, вы матом ругаетесь, — пролепетал в ответ Скорпиус.

— Вот подожди, подожди, — таща Скорпиуса за руку на улицу, причитал Гарри. — Ты у меня опять в лечебницу ляжешь. Я все твои выходки терпел: от открытых форточек и до твоих мерзких татуировок, но это уже просто все рамки сломало.

— А вам ли не пофиг? — лениво отозвался Скорпиус.

— Конечно не пофиг, может твое место в палате, оббитой матрасами, а не рядом со мной в Уайтчепеле.

— То есть, это вы еще недовольны? — возмутился Скорпиус. — Мне промывают мозги, а вы недовольны?

— Даже не смей строить из себя обиженного мальчика, — рявкнул Гарри. — Я уже начинаю думать, что хорошо, что ты бросил Хогвартс, там такие психопаты не нужны.

— Кстати про Хогвартс, зачем Гермиона меня о нем спрашивала?

— Ей же надо знать, откуда растут корни твоего безумия.

— Ну да, — скованно усмехнулся Скорпиус.

От этой усмешки Гарри стало не по себе. Будто сами инстинкты предупредили его о том, что Скорпиус уже что надумал.

* * *

Даже спустя пару часов, Гарри не сменил гнев на милость, впрочем, Скорпиуса это вполне устраивало. Пока Главный Аврор ходил по квартире, в пятый раз читая заключения Блейза Забини по поводу смерти трех «жриц любви», Скорпиус сидел в гостиной с ноутбуком и изучал саму местность Уайтчепела: от узеньких улочек и приходской школы до небольшого унылого парка и заброшенного пивоваренного завода на окраине поселка.

Напарники молчали вот уже несколько часов, и если для Гарри это молчание было угнетающим, что для Скорпиуса — просто идиллией. Кто знает, сколько бы продлилось это безмолвное расследование, если бы на пороге квартиры не возник неожиданный гость.

— Здравствуй, Поттер, рад видеть, отличная сегодня погода, — скороговоркой произнес Захария Смит, не обратив внимания на удивленный взгляд Гарри.

— Привет, — поздоровался Гарри, пожав ему руку. — Ты от Кингсли?

— Нет, — чуть скривился Смит. — Я к Малфою.

Скорпиус, услышав свою фамилию, обернулся и был немало удивлен, увидев на пороге Захарию Смита.

— Мистер Смит, вы так по мне соскучились? — спросил Скорпиус, отложив ноутбук.

Лицо Смита скривилось еще сильнее. Но для Гарри это не было удивительным, он прекрасно знал, что Смит испытывает к Скорпиусу никак не отвращение, а страх.

— Надо поговорить, — проскрипел Смит. — С глазу на глаз.

— С какой радости? — вмешался Гарри.

— Поттер, ты хоть и Глава Аврората, но власти надо мной не имеешь, так что не лезь, — сказал Смит.

— Я прекрасно знаю, что ты...

— Давайте выйдем, Смит, — произнес Скорпиус. — Не бойтесь, я вас не убью, сегодня мне лень оттирать кровь с брусчатой дороги.

Смит опасливо кивнул. Скорпиус накинул куртку и направился к двери.

— Если что, кричи, — шепнул ему Гарри.

— Если что, я буду кричать. — Но Смит его услышал.

Закрыв за собой дверь, Смит и Малфой вышли из квартиры, и как понял Гарри, выглянув в окно, свернули на Митр-сквер и пропали из вида.

* * *

— Не скажу, что приятный, но сюрприз, — произнес Скорпиус, закурив и спрятав в карман зажигалку. — Что случилось такого, что нельзя было сказать при Поттере?

Захария Смит оперся на кирпичную стену одного из магазинчиков и, вдохнув, словно набираясь уверенности, повернулся к Скорпиусу.

— Не знаю, зачем я это делаю, ведь после нашей последней очной ставки ты проткнул мне руку канцелярским ножом, — проскрипел он.

— Смит, быстрее, я начинаю мерзнуть.

— На тебя поступают доносы в министерство.

— Повтори, — произнес Скорпиус, не поняв, что происходит.

— Вот уже пару лет кто-то пишет на тебя доносы Брустверу, — прошептал Смит, словно боясь, что их подслушают. — Я узнал об этом позавчера пока...

— ...пока рыскал в документах министра? — вскинул бровь Скорпиус.

— А тебе не все ли равно? — отмахнулся Смит. — Доносы приходят примерно раз в два месяца, но последний поступил еще в сентябре.

— Что там написано? — В глазах Скорпиуса появился страх, который не смог скрыть даже его уверенный голос.

— Много чего, — ответил Смит. — Насколько ты вменяем, как проводишь досуг, с кем спишь, чем занимаешься, иногда упоминаются нарушения законов.

— Зачем кто-то роет мне яму?

— Я не знаю, — покачал головой Смит и открыл свой кожаный портфель. — Я сделал копии доносов, почитай на досуге. Может, узнаешь кто тебя так подставляет.

— Ты решил дружить со мной, Смит. Видимо у тебя отсутствует инстинкт самосохранения, — забрав у него копии, произнес Скорпиус. — Или ты надеешься, что я отблагодарю тебя обычным для таких мелких тварей как ты, способом?

— Я думаю, можно забыть то маленькое недоразумение, — с плохо скрываемой надеждой в голосе, сказал Смит.

— Как скажешь, — согласился Скорпиус. — Сочтемся как-нибудь.

— Держись от меня подальше и сочтемся, — проворчал Смит и аппарировал.

А Скорпиус не спешил вернуться в квартиру. Снова закурив, он полистал копии доносов, проводя озябшими пальцами по буквам, написанным смутно знакомым почерком. Почерком того, кто знает про Скорпиуса почти все, того, кому он не боялся довериться, того, кто этой писаниной сделал его беззащитным перед министерством.

— Значит вот так, — прошептал Скорпиус, когда логическая цепочка в его голове создала четкую картину. — Ну ладно.

Скомканные бумаги полетели в урну.

* * *

— Ты куда? — заметно заволновался Гарри.

Скорпиус лихорадочно шарил в рюкзачке и не ответил.

— Что случилось? — опять спросил Гарри, моментально забыв про ссору. — Чего он тебе наговорил?

— Я вернусь утром, — холодно ответил Скорпиус, выудив наконец ключи от мотоцикла. — Может, как-нибудь объясню.

— Стой! Что тебе сказал Смит, что ты срываешься и уезжаешь?!

— Буду утром, — повторил Скорпиус.

* * *

Годфрид Майнкрафт, мужчина лет шестидесяти, с весьма добродушным широким лицом, смотрел телевизор. На экране разворачивались страсти какого-то мексиканского сериала, а Годфрид, потягивая горячий чай из чашки, отдыхал под незамысловатый сюжет.

Конечно, мистер Майнкрафт уже скорей всего забыл о существовании некого Гарри Поттера, год назад интересующегося его воспитанником Скорпиусом. Вероятно, мистер Майнкрафт не знал, что этот самый воспитанник сделал фальшивый паспорт, в котором именовал себя Кристофером Майнкрафтом, и выехал с помощью его в Канаду. Годфриду и не обязательно было это знать, он жил спокойной жизнью вышедшего на пенсию адвоката по делам несовершеннолетних.

Когда он услышал дверной звонок, то немало удивился. Было уже восемь часов вечера, гостей он не ждал, а сын с семьей не навещал его вот уже пару лет. Но, тем не менее, Годфрид поспешил в прихожую и открыл гостю дверь.

— Мальчик мой, какой сюрприз! — воскликнул Годфрид. — Я уже думал, ты забыл старика.

Скорпиус улыбнулся и вошел.

— Куда ты запропастился-то? Я не могу до тебя дозвониться, думал уже, что ты опять за решетку угодил, — говорил Годфрид. — Да ты замерз совсем! Я сейчас еще чая заварю!

— Не нужно, я не хочу, — произнес Скорпиус, засунув руку в карман куртки. — Как твое здоровье?

— Старость — не радость, — изрек Годфрид. — Все как обычно. Давление скачет, суставы ноют и спина иногда не разгибается. Что уж тут, не молодею. Да что обо мне, я тебя вот уже месяца три не видел, уже почти забыл, как ты выглядишь.

Годфрид добродушно улыбнулся и прижал Скорпиуса к себе.

— Не пропадай так, я невесть что думаю...

Скорпиус улыбнулся, позволив себя обнять, быстро крутанул нож-бабочку и, не дав старику договорить, резко вонзил лезвие ему в левый бок.

Годфрид вскрикнул, даже не поняв сначала, что стало источником боли.

— Ты почему не говорил мне, что ты сквиб, а, Годфрид? — прошептал ему в самое ухо Скорпиус, вонзив нож глубже. — Даже если ты сквиб, это не значит, что нужно стучать на меня министру магии. Ты меня понял?

Глаза Годфрида округлились от ужаса. Кровь пропитала его кофту, и только когда Скорпиус оттолкнул его от себя, Годфрид понял, что произошло. Он заскулил от боли и страхи и рухнул на пол.

— Прости, прости, — заикающимся голосом, шептал он. — Министр сказал...

— Пусть теперь министр скажет мне хотя бы одну причину, по которой мне не следует тебя убивать, — холодно сказал Скорпиус, склонившись над раненым стариком. — Впрочем, пока ты истекаешь кровью, я могу с тобой поговорить. На ноже нет моих отпечатков, как видишь, я в перчатках, поэтому так и быть, оставлю тебе этот нож в подарок.

Годфрид чуть не рыдал от страха. Боль словно отошла на второй план.

— Далее, если еще раз я узнаю, что ты пишешь на меня доносы, а я узнаю, то мне придется прислать тебе в коробке голову твоего сына. Кивни, если понял.

Побледневший Годфрид судорожно закивал.

— Ну вот и молодец, — улыбнулся Скорпиус. — Мне надо идти. Надеюсь, ты простишь, что я не остался на чай.

Скорпиус выпрямился и застегнул куртку. Его лицо было настолько спокойным, будто он только что полил лужайку, а не запугал несчастного Майнкрафта.

— Врача вызови, шпион, — усмехнулся Скорпиус, протянув Годфриду телефон. — А то еще помрешь. Хотя, это уже сугубо твое решение.

И, оставив все как есть, Скорпиус напоследок взглянул на уютную гостиную, на полу которой дрожащими пальцами набирал номер телефона раненый старик, покинул дом и завел мотоцикл.