Крупицы истины (джен)

Гостиная погрузилась в тишину. Мы с Райсом переваривали услышанное, потягивая сливочное пиво (я) и вино (Джереми). Сириус молча смотрел в камин, видимо подбирая слова для продолжения истории.

— А я ведь был знаком с Томом Реддлом, — вдруг заявил Сириус, на что я поперхнулся своим напитком. — Он бывал частым гостем в этом доме, когда я был маленьким. И просто очаровал всю мою семью. Он был хорошим, прогрессивным лидером, способным выдернуть магическую Британию из столетней стагнации. Но... не срослось. Как ни странно, моя семья продолжила поддерживать его политику даже тогда, когда Риддл в полной мере стал Темным Лордом. И меня всеми силами готовили к тому, чтобы быть верным его последователем. Вот только я был не слишком послушным ребенком, к тому же, весьма любознательным. А уж книги по истории я читал запоем. И меня несказанно удивляло раболепное поклонение представителей Древнейших и Благороднейших Домов перед... этим. Я, ясное дело, блюстителем чистоты крови не был, как бы ни пыталась вдолбить в меня это матушка, но откровенное несоответствие с их (я имею в виду чистокровных фанатиков) принципами и поклонением полукровке я понять не мог. Но все это лишь вершина айсберга. Собственно, на Гриффиндор я пошел в первую очередь в пику Темному Лорду, дабы мои дражайшие родственнички не сумели меня запихнуть в его верные прихлебатели.

— А мои родители? — робко поинтересовался я.

— Собственно, история Рода Поттеров тут играет не самое большое, хоть и не самое маленькое значение, — крестный вновь почесал подбородок, — Поттеры никогда не были фанатиками, с радостью принимали в свои ряды магглорожденных и полукровок, потому были достаточно сильными магами, поскольку кровь не застаивалась. Были ли они светлым родом в современной трактовке этого слова? Сомнительно. Учитывая, что твоя бабушка была из моего рода. Но они были весьма своенравным Родом, ценящим свою независимость. Что и сделало их одной из главных мишеней Риддла. Джеймс и Лили? Отличные друзья, великолепные маги. Умнейшие из всех, кого я встречал. Но мы все оказались в одной лодке — между молотом и наковальней двух фанатиков. И сложно было представить кто из них хуже. Альбус с его идеализмом и мечтами о Высшем Благе, которое приведет наш мир к гибели так же верно, как и исковерканные идеи Темного Лорда.

— А вот тут не понял, — подал голос Джереми.

— Об этом не сейчас, — отрезал Сириус. — Так вот. Мы учились, я продолжал разочаровывать свою семейку, пытаясь наставить на путь истинный своего младшего брата Регулуса и своих кузин. Беллатрис, Нарциссу и Андромеду. Хотя Меду то особо и не пришлось — она была еще более своенравной, чем я, и при первой же возможности выскочила замуж за Теда Тонкса и сбежала. Поначалу получалось паршиво. Матушка основательно промыла мозги Регу, Цисси и Белле, да еще и умудрилась заключить пару брачных контрактов для девчонок, отдав их Малфоям и Лейстранжам. Но на шестой год в Хогвартсе все изменилось. Тем летом я добрался до одного фолианта в нашей библиотеке. И тогда очень многое встало на свои места. К сожалению, для Цисси и Бэллы я уже ничего не мог сделать — брачные контракты вещь почти непрошибаемая, и им пришлось соответствовать. Рег же... глупый маленький братец, — крестный залпом осушил бокал, — погиб, сунувшись туда, куда не следовало. Мы же с твоими, Гарри, отцом и матерью, примкнули тогда к рядам Дамблдора, поскольку он был единственной весомой альтернативой на тот момент. И тоже ошиблись.

— Я ничего не понял, — откровенно признался я.

— У Риддла всегда был один пунктик, помимо чистоты крови. Бессмертие.

— Ага, знаю. Он пару месяцев назад пытался украсть Философский Камень.

— Об этом ты мне попозже все расскажешь в подробностях, — ухмыльнулся Блэк. — Но суть не в этом. Риддл нашел свой способ. И именно тогда началось его истинное падение во Тьму. Он создал крестраж. Гарантированный способ остаться в живых при любом исходе дела для знающего мага, но верный способ опустится до уровня дикого животного для могущественного недоучки типа Вольдеморта.

— Что такое крестраж? — поинтересовался Райс.

— Якорь для души. Проведя определенный ритуал и принеся жертву, маг может закрепить часть своей души в предмете, что позволит ему при гибели физического тела продолжить свое существование. Ритуал древний, но не потерянный. Правда, кое-что в манускриптах указано не было. Крестраж не защищает от естественной смерти от старости. Он лишь отчасти продлевает отпущенный срок жизни. В принципе, маг, проведший ритуал сможет протянуть лет четыреста-пятьсот, не особо дряхлея и имея хорошую защиту от насильственной гибели. Так же, не акцентировалось то, что душе в чем-то придется воплотиться, а значит, волшебник должен был заранее подготовить сосуд, этакого гомункула, куда после гибели первого тела перенесется его душа. Не было и предупреждений о том, что больше одного крестража создавать не то что не рекомендуется, а категорически запрещено.

— Почему? — удивленно воскликнул Джереми. — Ведь логично же подстраховаться. Вдруг один крестраж уничтожат?

— Ну, это не так уж и просто сделать, — пожал плечами Сириус, — По сути, только гоблинское оружие, яд василиска и Адово Пламя способны разрушить якорь души. Не самые распространенные вещи. Плюс, определить крестраж так же непросто. Ты либо точно знаешь что это, либо тычешься наугад. При этом, внутренняя защита якоря скорее всего угробит неосторожного, который ее активирует. А почему нельзя больше одного — это еще проще. Магия требует баланса. Привязав часть души, маг отдает часть своего я — какие-то привязанности, чувства, стремления... Собственно то, что делает его тем, кто он есть. Вольдеморт спятил как раз от того, что нарушил это правило. Нам стало известно как минимум о двух крестражах. Регулус погиб, пытаясь добыть один из них. Я так и не знаю, удалось ли ему. Загремел в Азкабан.

— То есть, Темного Лорда нельзя убить, пока существуют его якоря? — уточнил адвокат.

— Именно. Но, что самое забавное, именно эти якоря и привели его к тому плачевному состоянию, в котором он сейчас находится. Не магия жертвы, как бы там не плел Дамблдор, уничтожила его. Ты уж прости, крестник. Лили и Джеймс умерли героями, но Риддл пал по собственной глупости. Видимо, душа его была настолько нестабильна, что при попытке убить тебя, он создал еще один крестраж, и тело его не выдержало напряжения. Тебе чудом повезло, что его Авада вместо того, чтобы тебя убить, поместила в твой шрам небольшой огрызок его гнилой душонки.

— Но зачем ему вообще понадобилось меня убивать?! — недоуменно воскликнул я, — Просто потому, что я Поттер?!

— Поверь, для него и этого бы хватило, — поморщился Блэк. — Но — нет. Не только. Было пророчество о том, что родится ребенок, по силам равный Темному Лорду и способный его победить. Точного текста я сейчас уже не вспомню, но я точно знаю, что он известен Дамблдору. Ибо мы сами узнали от него. Под пророчество подходили двое — ты и младший Лонгботтом, — я ошалело уставился на крестного. Невил?! — И, как ты сам понимаешь, в данный момент ставки все на тебя.

— Усраться можно, — буркнул я. — Больно оно мне надо.

— А тебя, друг мой, уже никто спрашивать не будет, — жестко отрезал Сириус. — И Дамблдор, и Риддл в это пророчество верят. Один будет тебя натаскивать на бой с Темным Лордом, другой — всеми силами стараться тебя прихлопнуть, пока ты еще не вошел в полную силу. Но, зная политику Альбуса, вряд ли от его уроков будет толк для тебя.

— Но почему вы не хотели выходить из тюрьмы? — воскликнул адвокат.

— Выйти то я хотел. И собирался. Но не так и не сейчас. Оправданный и с правом опеки над Гарри, я для Дамблдора — темная лошадка. А учитывая его методы воспитания моего крестника — очень недовольная лошадка с полной свободой действий и очищенным именем Древнейшего и Благороднейшего Дома. Тогда как я-беглец был бы для него более... безопасен, а значит на большем доверии и еще с каким-нибудь Долгом. Но вмешался случай, и теперь придется действовать по обстоятельствам. Надеюсь, мы сможем справиться.

— И что теперь? — вздохнув, спросил я.

— Теперь? — Сириус покосился на часы, висящие над камином. — Теперь — спать. По крайней мере тебе, Гарри. А мы с мистером Райсом обсудим кое-какие банковские дела, если он не возражает.

— Не возражаю, — подтвердил Джереми.

Я понуро вздохнул и поплелся в отведенную мне комнату. Впрочем, я не слишком расстроился. Пищи для размышлений мне было более чем достаточно.