Осколок мира (гет)

— Итак, — Темный лорд удобно строился прямо в воздухе, разо-… то есть, распустив очередное собрание Вальпургиевых рыцарей, — …дело движется, — он извлек из небытия чашку горячего, дымящегося чая, и отхлебнул из нее. Фадж с Дамблдором делают все, что только можно для падения министерства. Люциус, мой скользкий друг, что там с маггловским премьер-министром?

— Корона не возражает против смены министра… и роспуска Визенгамота, — отозвался старший Малфой, медузой растекаясь по дивану. Видеть этого мага, всегда жестко закованного в оковы этикета, в таком состоянии мне доводилось крайне редко, и, в основном, во времена войны.

— Чем же занят Фадж? — криво усмехнулся лорд.

— Бодается с Дамблдором, пытаясь доказать Великому Белому, что Вы, мой лорд, не воскресали, потому что воскреснуть не могли. Ведь «всем известно, что Тот-кого-нельзя-называть», — Люциус ухмыльнулся, использовав этот глупый эвфемизм, — погиб на Хеллоуин одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года, побежденный героем-младенцем.

— Известно, — кивнул «погибший». — И это хорошо. Люциус, мой скользкий друг, ты можешь добраться до некоторых личностей, обретающихся сейчас на «курорте Северного моря»?

— Обеспечить побег оттуда — не в моих силах, Повелитель, — покачал белобрысой головой Люциус.

— Обеспечивать побег — не надо. Надо устроить, чтобы братья Лестрейнджи оттуда не вышли. Никогда.

— Повелитель? — удивился Малфой.

— Дело в том, что, когда мы победим, некоторые наши друзья соратники останутся таковыми… а некоторые — не останутся, — пояснил Темный лорд. — По разным причинам. И вот центром кристаллизации тех, кто соратниками не останутся — как раз и будут братья Лестрейнджи… Если доживут. Ну, и Беллу стоит порадовать.

— Стоит, — кивнул я. — Но ведь это еще не все?

— Не все, — кивнул Лорд. — Когда они умрут, мы, через Скитер и других, поднимем шумиху о «бездушном министерстве, беззаконно расправляющемся с беззащитными заключенными в обход решения Визенгамота». Тут и убийство Барти пойдет в строку — ведь его приговорили к пожизненному, а не к Поцелую. И никаким судом он не был обвинен в побеге, следовательно — невиновен. Теперь же… расскажите мне, что было, пока меня с вами не было?

Тут в основном говорил я. Кое-что я видел сам, кое-что — извлек из сознания пасынка… Иногда слов мне не хватало, и я призывал Омут памяти, сгружая воспоминания туда. Признаюсь, что годы обучения пасынка в «самом безопасном месте Британии — школе Хогвартс», дались мне не легко. И рассматривая в сознании мальчишки ночной поход в Запретный лес или горящего Квирелла — я едва не поседел. А уж что творили в школе безумные воплощения Лорда, поднятые из небытия якорями, содержавшимися в дневнике и амулете Слизерина, которые мне пришлось упокаивать лично… Как вспомню — так вздрогну.

— Значит, — задумчиво протянул лорд Волдеморт, — все прошло так, как я и думал… Первые воплощения были безумны — до тех пор, пока не были уничтожены два осколка моей души, оказавшиеся в распоряжении Дамблдора. И, когда это произошло, мне удалось вернуть рассудок. А значит, диадема еще не найдена… Полагаю, слухи о проклятии на должности преподавателя ЗоТИ — так и не стихли?

— Никоим образом, Повелитель, — склонился я. — И я по-прежнему демонстрирую желание занять эту должность, как Вы и приказывали.

— А Дамблдор тебя туда не пускает, считая, что таким образом ты пытаешься покинуть Хогвартс? — уточнил Лорд.

— Похоже, что да, — ответил я. — Признаться, в этом он не далек от истины. С преподаванием у меня… сложности. Объясняешь этим дебилам очевидные вещи, а не тебя смотрят круглыми глазами, и ни малейшего проблеска мысли. Спросишь: «кому что не понятно?» — молчат. Всем все ясно. А потом — встанут к котлам и давай чудесить…

— Потерпи, — покачал головой Лорд. — Немного осталось.

— Да, господин, — поднял голову Люциус, — а Вы не расскажете нам: что, собственно, произошло на тот Хеллоуин у Поттеров?

— Почему бы и нет? — пожал плечами Лорд. — Только начать придется не с Хеллоуина. Начало было сильно раньше, тогда, когда молодой и радостный студент Хогвартса Том Риддл после долгих поисков открыл, наконец-таки, Тайную комнату Салазара Слизерина, — я вздрогнул, — Да-да, ту самую. И договорился с василиском, что там обитал. Василиск хотел прогуляться, а молодой придурок не нашел ничего лучшего, чем повести его тем же путем, каким шел сам. И вышли они в том самом женском туалете, где в одной из кабинок плакала Бетси Миртл*…

/*Прим. автора: Элизабет Уоррен Миртл. «Бетси» — один из вариантов деминутива (уменьшительно-ласкательной формы) от Элизабет. Так же, как «Гарри» — от «Генри»*/

— Миртл… — протянул Люциус. — Плакса Миртл?

— Именно она, — кивнул Лорд. — Тогда-то она и умерла, выскочив из своей кабинки прямо под взгляд василиска. Признаться, я тогда совершенно потерял голову. Только и хватило соображения на то, чтобы приказать василиску вернуться в Тайную комнату и закрыть проход. Это сейчас я просто закинул бы труп в Тайную комнату… и сообщил, что студентка Элизабет давно собиралась совершить побег из-за расстроенных чувств в связи с разбитым сердцем, или издевательствами товарок, или… в общем, причина нашлась бы. И пусть искали бы по всему Запретному лесу…

— Да уж, — покачал головой Люциус. — И даже если бы не нашли ничего… Звери Темнолесья способны сожрать малолетку, не оставив даже костей.

— Так вот… — продолжил Лорд. — Молодой и глупый Томми, пребывая в расстроенных чувствах, записал свои размышления о произошедшем в дневник… А потом, поняв, что наделал, стал думать, как защитить свои откровения. Вообще-то, сейчас я понимаю, что самым простым и логичным выходом было бы уничтожить дневник. Но тогда… тому мальчишке он казался слишком важным. И я решил заклясть дневник, чтобы прочитать его мог только я сам. Разумеется, уже тогда я был достаточно умен, чтобы осознавать: любые чары ученического уровня будут развеяны Дамблдором, не говоря уже о директора Диппете, без особых проблем. И тогда я решил создать Стража. Того, кто быдет защищать мой дневник и мои мысли. Разумеется, слизеринец не мог доверить столь «важную» миссию никому. И сделал Стражем самого себя… Как же глуп я тогда был… хотя и считал себя немеряно умным.

— А дальше? — заинтересовался я, поняв, что Лорд говорит о том самом дневнике, с которым Гарри сражался в Тайной комнате.

— Дальше… Дневник оказался в руках у Дамблдора. Уже тогда, имея влияние на директора, он был практически всемогущ в школе, и мой дневник, затронутый «темной магией», был конфискован. А когда началась война… Я только тогда осознал опасность того, что часть моей души — в руках моего врага. Контагион. Закон взаимодействия. Сущности, бывшие частью целого — остаются частями целого, даже будучи разделены, и через любую из частей можно воздействовать на целое. Я постепенно сходил с ума. И только с помощью Трикси я смог осознать совершаемые ошибки и положение, в котором оказался. И тогда я решил пойти по пути Предателя.

— Принести себя в жертву? — произнес я, вспомнив саги.

— Принести себя в жертву самому себе, — подтвердил и дополнил мою догадку Лорд, достав откуда-то из небытия ожерелье из двадцати четырех персиковых косточек. — Дело было лишь за алтарем. И тогда я подумал, что, вместо того, чтобы противостоять Пророчеству — лучше исполнить его. В качестве алтаря был Избран юный герой Магического мира, Предсказанный Избранный, «тот, кто принесет равновесие в Силу», — признаться, последнего я не понял, но задавать вопросов не стал, продолжая слушать откровения Лорда. — Как выяснилось впоследствии, все было даже хуже, чем я ожидал: в руках Дамблдора был не один, а два куска моей души… И он потратил оба, пытаясь моими руками справиться с Избранным. Судя по всему, он принял отпечаток моей магии на мальчишке не то за признак Избранности, не то даже за крестраж… или за оба сразу. И теперь будет всячески подстраивать ситуации и ход событий так, чтобы я убил его… И я славно посмеюсь в конце… Но все-таки… Северус, Люциус… Постарайтесь придумать, как известить мальчишку о Пророчестве. А еще лучше — ознакомить с полным текстом. Ол хайль Британия!