Sam Smith (джен)

Небольшое вступление

Вообще-то Сэм Смит не разговаривал с незнакомцами, тем более — с незнакомцами-магами, которые, при должном владении магией, могут шарахнуть тебя оной так, что ты вряд ли очнёшься. Но то — в жизни, а то — в тюрьме. Несмотря на распространённое мнение о тюрьме, как о худшем месте, отображающем жизнь в реальном свете, Сэм всё-таки не считал, что в Азкабане, именно в Азкабане, с него сняли "розовые очки", и что теперь надо готовиться познавать реальность, как бы это пафосно ни звучало. На самом деле, он абсолютно чётко осознавал и до этого, что такое жизнь, и с чем её едят. У Сэма был принцип, с которым он жил всё это время и который он повторял вместо мантры: в любой ситуации надо оставаться сдержанным, невозмутимым и добрым, и если соблюдать такое правило, можно прожить свою жизнь очень хорошо. Конечно, у Сэма не всегда получалось следовать своей установке, но в большинстве случаев ему всё-таки круто везло. Однако, правило быть сдержанным не позволяет сильно отвлекаться и говорить, ха-ха, мне чертовски везёт, чего Сэм не допускал ни разу. Именно поэтому Судьба, искушая его всё сильней, чтобы он раздулся от эгоизма и стал ей неинтересным, подбрасывала всякие морковки и прочие вкуснятинки, которых так не хватает людям вроде, например, Снейпа. Конечно, у Северуса Снейпа был веский повод обидеться на Сэма за то, что, видите ли, Судьба его обделила и тратит вкусности для всех на одного Сэма, но нет, Снейп просто ждал, пока и ему чего-нибудь перепадёт. Быть может, он не бегал по всяким Дамблдорам и не жаловался им на то, что ему ничего не дают, он просто скромно ждал своей очереди: пока там накормят Сэма Смита до тошноты... Судьбе он попался под руку, и она, в жажде сделать-таки Сэму Смиту гадость, чтобы он всё-таки возгордился, чтобы всё-таки начал думать о том, что ему круто везёт и забыл о трёх словах, в надежде на это, Судьба схватила Снейпа и поставила его на сцену жизни Сэма. Но правило быть добрым всё-таки взяло верх, Сэм превратил Снейпа в практически противоположного человека. Так Снейпу перепал кот-в-мешке, то есть, Сэм Смит, о котором он ничего не знал и не знает, но к которому крепко привязался. Как к коту, который всегда рядом и всегда готов поделиться своей любовью.

Судьба, конечно же, восхитилась мастерством Сэма, и прочее-прочее, но, ей казалось, что она знает свои следующие действия. Она нашла где-то в своих закромах душ одного из самых сильных актёров, которого она ненавидела за постоянные обманы и вообще хотела сделать из его души аппетитное жаркое или, на крайний случай, бульон, но ей это не удавалось именно потому, что этот актёр никак не хотел умирать. Он был живучим, как таракан, хитрым, как паук, и просто сеял повсюду гадости, как голубь, в самые неожиданные моменты. Кстати, из голубей никакой бульон и жёсткое жаркое. Стоит Судьбе угостить его одной, одной маленькой семечкой, только лишь ради откорма — он тут же, рядом, ляпнет противную квинтэссенцию кислоты и переваренной семечки, и эта квинтэссенция не оттирается, мало того, другие актёры массово вляпываются в эту гадость, будто она их притягивает. И так каждый раз. Судьба решила оставить этого актёра одного, и вот в настоящий момент поставила на сцену жизни Сэма, решив, ради разнообразия, добавить левых мальчишек — Гарри Поттера и Драко Малфоя, ну и ещё немножко друзей, чтобы не скучать во время просмотра. Актёр Дамблдор примерно разобрался в ситуации, Судьба приготовила себе попкорн, и... Одна попкорнинка случайно упала на сцену. Судьба побилась головой об стол потому что совсем этого не хотела, но, решив, что ничего уже не изменить, приготовилась к просмотру.

* * *

Итак, Сэм никогда не общался с незнакомцами, и тем более — с незнакомцами-магами. Но, так как в настоящий момент он находился в тюрьме, и магия не считалась, сосед мог значиться в гроссбухе знакомцев Просто незнакомцем. Если прибавить абсолютную защиту, то ещё и приятным соседом, поэтому Сэм поднял голову подбородком кверху до ломоты в шее и доброжелательно улыбнулся:

— Меня зовут Сэм, так и зовите, сэр, без мистеров.

— А я тогда просто Сириус, без сэров. Можешь даже "тыкать", я соскучился по людям.

Сэма подкупил бодрый голос соседа, и он, живо отложив рассматриваемую до некоторого момента карту Хогвартса, взобрался на стул, который оставался стоять на койке. Сосед, будем звать его Сириусом, как он и хотел, с интересом стал рассматривать умное лицо Сэма.

— А сколько вы здесь? — спросил последний, уцепившись за прутья решётки руками.

Сириус пожал плечами.

— Одиннадцать лет с небольшим.

— Целых одиннадцать лет?

— Ну, да, у меня пожизненное за якобы совершённое убийство тринадцати маглов и лучшего друга.

Сэм задумался. Как так "якобы"? Быть может... это опять Дамблдор? Сириус явно не Пожиратель Смерти, о чём говорит отсутствие пятен на предплечье. Он выглядит вполне приличным человеком, если не обращать внимание на сильную запущенность. Ещё бы ему не быть запущенным! Одиннадцать лет — срок. Сэм покачал головой про себя. Ему срочно захотелось вытащить отсюда этого мужчину.

Сириус тряхнул головой, откидывая мешающие волосы с глаз. Затем он улыбнулся и спросил, прерывая тишину:

— А ты за что тут?.. Судя по тому, что ты говорящий, ты что-то нарушил.

— В смысле "говорящий"? — насторожился Сэм.

— Ну... У магов ведь тоже рождаются боеспособные дети без дара речи, — Сириус мрачно усмехнулся, — и, так как они рождаются в несколько раз сильнее обыкновенных, говорящих магов, наше любимое Министерство решило сразу запихивать их сюда. Просто потому, что министр боится призрачной возможности бунта этих детей в будущем.

— Но, погодите... — опешил Сэм, — как так? Это же намеренные убийства!

Сириус пожал плечами:

— Всем плевать, понимаешь? Министерство считает ущербным половину, если не две трети населения. И те, кто ему помешают, или же будут служить оправданием промашек Министра и прочих шишек, сядут куда? Сюда. Они ничего не вспомнят, тем более, если речь идёт о немых младенцах.

— Как жестоко, — прошептал Сэм, положив ладонь на лоб. — А родители? Что с ними?

— Стереть память можно множеством способов. Либо — тот же выход, если не последний вход: Азкабан, — Сириус устало прикрыл глаза. — Ко мне раз двадцать подсаживали детей.

— Со мной сидит Софи, тоже немая. — поведал Сэм. — Я ей свои одеяла отдал и зельями напоил, так что всё почти хорошо. Она худая очень.

— Лет сколько? — оживился Сириус. — Чем старше — тем выше шанс выжить.

— Четыре, — пожал плечами Сэм. — Проснётся и я дам ей поесть.

— У тебя ещё остались пирожки? — навострил уши Сириус. Сэм рассмеялся:

— Она поест, и я вам дам парочку, ладно? У меня они все под чарами. Я для друзей готовил на пикник.

— А кто твои друзья? — поинтересовался Сириус.

— М-м... Эванс, Гермиона, Блейз, Рон, Гарри и Драко.

— Гарри? Гарри Поттер? — недоверчиво переспросил Сириус.

— Да, — Сэм для надёжности ещё и кивнул. Сириус присвистнул.

— Это мой крестник. У него всё хорошо?

— Он же со мной, — авторитетно заявил Сэм. Он тут же утвердился в своём намерении вытащить Сириуса из Азкабана, да хотя бы в своей сумке. — Всё как нельзя лучше.

— Прекрасно, — на губах Сириуса играла задумчивая улыбка. — А Эванс... Эванс — это девушка? — спросил он.

— Нет, это Джереми. Дадли Дурсль в прошлом.

— Дурсль?! — Сириус аж подскочил. — Они же маглы, как это возможно?

— Они с Гарри сходили в Гринготтс, и Дадли разблокировали способности к магии. Теперь он такой же, как мы, — пояснил Сэм.

— Но кто заблокировал их? — спросил Сириус, пребывая в недоумении.

— Профессор Дамблдор, — снова пожал печами Сэм. — Тот самый, который запихал вас сюда без суда и следствия. Ну, он ещё председатель Визенгамота. Бородатый такой, седой, — ни секунды не сомневаясь в том, что Сириус что-то увидит, Сэм огладил руками воображаемую бороду.

Сириус подавился воздухом.

— А вы думали, кто?

— Я не думал...

— Вы сидите здесь одиннадцать лет и ни разу не думали, кто вас посадил? — медленно и с расстановкой, подозрительным голосом спросил Сэм.

— Меня подставил лучший друг, — пробормотал Сириус.

Сэм покачал головой:

— Нет, если бы Дамблдор захотел, вы бы здесь не сидели. Не сели же Снейп и Малфой. Профессор не сел потому, что Дамблдор не захотел, а Малфой — потому что Дамблдору всё равно. А я сел, потому что Дамблдору надоело видеть во всех своих неудачах мои следы. Он решил меня воспитать и посадил сюда ненадолго. Но, вы знаете, я ему и тут свинью подложу, — Сэм ухмыльнулся. — Я, вон, ребёнка вытащу и вас. А вы бы не могли сказать мне приметы вашего бывшего друга? Особые.

— Крыса, — без раздумий сказал Сириус. — Анимаг-крыса, на одной лапке не хватает пальца. Питер Петтигрю его зовут.

— Ой, это крыса Рона, — обрадовался Сэм. — Вечно ползает у нас по спальне, мой эльф замучался его выдворять. Я предложу подарить Снейпу. У него к этой крысе свои счёты, да... Ему ведь теперь так плохо... Ух, сволочь жирная.

— Рон? Уизли?

— Прюэтт, — усмехнулся Сэм. — Он вступил в главенство рода Прюэтт.

Сириус потёр лоб, даже не откомментировав. Сэм взглянул в свою камеру, где на матрасе заворочалась под одеялами Софи. Он, извинившись, ловко слез с хрупкой конструкции из табуретки и уселся на колени на ледяной бетонный пол. Софи наблюдала за ним.

Сэм достал из сумки пирожок с капустой и протянул его Софи. Она взяла пирожок, понюхала его и откусила кусочек.

— Это — пирожок с капустой. Пи-ро-жок с ка-пус-той. Капуста — овощ, она растёт на грядке, в земле. Когда мы с тобой уйдём отсюда, ты будешь кушать такие каждый день, — улыбнулся Сэм. Софи первый раз попробовала капусту, и она ей понравилась. — У меня есть ещё пирожок с вишней, она растёт на деревьях. Я тебе обязательно покажу вишнёвые деревья. И капусту. — Сэм достал из сумки ещё один пирожок и бутылочку с зельем. — Держи вишнёвый и зелье.

У Софи из ушей шёл дымок — побочный эффект зелья от простуды. Зато, подумал Сэм, ей хотя бы тепло. Когда Софи съела пирожок с вишней и выразила свою благодарность протягиванием худеньких ручек к Сэму, он сел на матрас, посадил её в одеялах к себе на колени и стал рассказывать сказку. Сказку про овечек, заблудившихся в лесу, и про пастуха, который их искал.

Жило пять овец. Овцы — это такие белые пушистые облачка на ножках. И был пастух, который их очень любил — мальчик в простой одежде. У пастуха было очень доброе сердце. Когда он один раз случайно заснул, овцы разбрелись, кто куда. И пастух пошёл их искать. Он шёл по лесу, среди великанских деревьев, и кликал своих овечек, но ни одна не пришла на зов. Тогда пастух взобрался на самое высокое дерево на самом высоком холме, который только смог найти, и, осмотревшись вокруг, увидел одну из овец. Он смастерил себе из пальмовых веток одно большое широкое крыло и, зажмурившись от страха и отчаяния, спрыгнул с дерева. Он направил своё крыло в небо и взмыл ввысь, осмотревшись ещё раз и приметив ещё одну овцу. Пастух направил своё крыло к первой овце и, схватив её, снова поднялся в небо. Он очень боялся упасть, но ради спасения своих овец был готов сделать всё, что угодно. Обе руки были заняты, и пастух направился в своё село, чтобы поставить двух овец в загон. Потом он снова спрыгнул с холма. А когда он, абсолютно счастливый, нёс последнюю овцу, поднялся сильный ветер, и его крыло сломалось. И никто не увидел, как пастух упал на землю, не выпустив из рук овечку, тем самым спасши её. Самое последнее дело в его жизни было добрым.

Софи задремала на середине сказки, а Сэм, досказав её всю, очень сильно задумался. Ему было невдомёк, что Сириус внимательно ловил каждое его слово. И уж тем более, Сэм никак не мог ожидать, что заснёт вместе с Софи, и ему будет сниться то же, что и ей — пять белых кучерявых облачек на ножках.