Следующий раз (гет)

Драко сделал глубокий вдох и вышел на сцену. Ему зааплодировали. В этот день в Лондонском университете магии собралось много именитых волшебников, и все для того, чтобы послушать его лекцию, тема которой за последний год стала для Драко смыслом жизни — «Артефакты Уильяма Ардена».

...Жизнь семьи Малфой после победы над Волан-де-Мортом была сплошным кошмаром — нескончаемый поток судебных заседаний. Машина правосудия с легкостью перемолола бы всех троих в азкабанскую пыль, не вмешайся Поттер — он решил не оставаться в долгу и выступил на суде, дав показания в пользу Драко и Нарциссы. Люциусу повезло меньше. Защита не спасла приспешника Темного Лорда. Пожизненный срок вместо Поцелуя дементора — все, на что смогли согласиться члены Визенгамота. Драко немалых трудов стоило выбраться из замкнутого круга косых взглядов, упреков и неприязни.

Время шло, наполняя жизнь новыми проблемами, прошлое забывалось. Спустя шесть лет после окончания Хогвартса Драко уже работал в Министерстве магии и числился на хорошем счету у начальства. В то же время он заканчивал обучение в Профессиональной школе зельеваров. Чтобы заниматься любимым делом, ему было необходимо получить диплом. Работа в Отделе урегулирования правопорядка была лишь временной необходимостью. Жизнь начала налаживаться.

Проблемы вернулись как раз, когда он сдавал итоговые экзамены. Однажды вечером, вернувшись с занятий, он нашел маму лежащей без сознания посреди гостиной. Вызванный колдомедик не смог установить причину недуга и сослался на нервное истощение. Только спустя несколько месяцев целители пришли к общему мнению и поставили диагноз: отравление неправильно сваренным зельем. Драко не верил — мама неплохо разбиралась в зельеварении, а снадобья и травы покупала у проверенных торговцев. Однако, придя в себя, Нарцисса подтвердила, что два месяца назад приобрела небольшое количество успокаивающего зелья у волшебницы в Косом Переулке по совету близкой подруги. Когда же Драко спросил, что это за подруга, о которой он ничего не знает, Нарцисса не ответила. Все говорило о том, что маму или околдовали, или она была под действием Империо.

С каждым днем Нарциссе становилось все хуже. В больнице святого Мунго заверяли, что миссис Малфой поправится, когда организм до конца избавится от токсинов. Но лечение не приносило никаких результатов: заклинания помогали временно, приступы происходили все чаще, она теряла сознание, забывала, где находится, а иногда вовсе никого не узнавала.

С тех пор сутки для Драко распалась на две части: в одной были бумаги, отчеты, свеженькие циркуляры, в другой — пыльные древности библиотеки Малфой-мэнора. Увы, поиски не приносили результатов. Заклятия, зелья, обряды — ничего не помогало. Казалось, разгадка растворилась без следа, как та колдунья, что продала Нарциссе Малфой отраву.

И вот однажды, разбирая накопившиеся на работе дела и параллельно заглядывая в старинный фолиант, он наткнулся на историю о зелье Панацея. Магическая легенда тесно переплеталась с мифологией. Драко помнил, как на первых курсах в Хогвартсе (тогда он еще посещал маггловедение) профессор рассказывала о древнегреческих богах, Олимпе и приключениях героев, наделенных силой и сверхспособностями. Яркие картинки из учебника возникли перед глазами.

Панакея — так звали греческую богиню, которая могла излечить одним прикосновением. В самый тяжелый момент существования человечества она сошла с небес и передала рецепт лекарства от всех болезней мужчине — в чьих жилах текла «благородная кровь» — так было сказано в учебнике. Оставалось лишь догадываться, что имелось в виду: кровь богов или магическая сила. В книге говорилось, что поиски зелья велись на протяжении всей земной истории. Многие пытались воссоздать Панацею. Не стал исключением и магический мир. Волшебники считали, что знания и колдовство помогут им, но до сих пор формула зелья оставалась таинственной загадкой.

Малфой перевернул страницу и пробежался глазами по списку магов, занимавшихся поисками формулы в разные годы своей жизни. Среди имен жирным шрифтом было выделено лишь одно — Уильям Арден. Полулегендарный помощник Салазара Слизерина, чья скудная биография состояла из одних лишь перечислений созданных им артефактов. О них было известно даже школьнику, но о том, что Арден тоже бился над загадкой чудодейственного зелья, Драко узнал только сейчас.

Отодвинув в сторону рабочие бумаги и отчеты, Малфой принялся искать об Ардене любую информацию, выходившую за рамки стандартных статей в энциклопедиях и справочниках. Он быстро понял, почему упоминаний о пятом артефакте не было в солидных источниках. Четыре артефакта Ардена были широко известны в магическом обществе, но пятый считался не более чем мифом — якобы созданное магом зелье Панацея, способно исцелить от любого заклятия или болезни.

Вдохновленный возможностью спасти маму, Драко начал искать следы формулы. Малфой прочитал такое количестводревних книг и пергаментов, что хватило бы еще на одну библиотеку для Хогвартса. Сведений было мало, да и те основывались лишь на догадках и слухах. Драко ушел с работы и полностью посвятил себя исследованиям. Несколько раз он даже находил рецепты давно утраченных зелий, но ни одно не было зельем Ардена.

За прошедший год, он изучил всю родословную Уильяма, знал, где находится каждый из четырех артефактов, какую роль они играли в жизни волшебника. Но не находил ответа на самый главный вопрос: существует ли зелье или это не больше чем миф? Каждый раз, разочарованный очередным провалом, Драко приходил к матери и разговаривал с ней. Убеждал ее, а главное себя, что обязательно отыщет формулу.

Нарцисса редко приходила в себя и практически ничего не видела. В краткие моменты просветления она уговаривала сына оставить поиски и заняться собственной жизнью. Драко уже два года был помолвлен с Сандрой Фоссет. Однако из-за болезни Нарциссы свадьба постоянно откладывалась.

Сейчас, перед собравшейся аудиторией, Драко в первую очередь думал о маме, как болезненно она выглядела: мертвенно-бледная кожа, тусклые волосы, впалые щеки. Выступления не приносили ему большого удовольствия, но, чтобы влиться в научный мир, приходилось идти на жертвы. Чужакам здесь не рады, и он принял решение стать своим.

Одним из условий было постоянное проведение семинаров и чтение лекций. Сегодня Драко предстояло поделиться с лучшими магическими умами, изучающими древние артефакты, собственными выводами из исследований жизни и работы Уильяма Ардена.

Первым артефактом, о котором рассказывал Драко, был свиток «Десяти зелий». На самом деле, Арден создал намного больше рецептов, но именно эта десятка сделала его имя известным на весь мир. Среди них были: «Оборотное зелье», «Напиток живой смерти» и «Умиротворяющий бальзам», а также настой для больных психическими заболеваниями, вызванными различными заклятиями.

Затем Драко представил книгу Уильяма «Об исследовании редких заклинаний». Примерно полгода назад ему удалось выкупить ее у одного молодого волшебника. Он не спал три дня, вчитывался в каждое слово и пытался найти зацепку. Но на пожелтевших листах не было ни одного упоминания о Панацее.

В книге хорошо сохранился лишь один рисунок: изображение волшебной палочки Ардена, третьего артефакта. Сейчас она находилась в Швейцарии, у одного из потомков Уильяма. Про нее ходили разные слухи. Говорили, что сам Салазар Слизерин подарил ее Ардену и заключил с ним сделку. В обмен на скрытую в оружии силу, Уильям должен был служить наставнику до конца своих дней. Но в реальности палочка оставалась не более чем куском дерева. Магической силы в ней не осталось, и лишь гравировка указывала на прежнего великого хозяина. Ее подлинность установили еще несколько столетий назад.

Последним артефактом был кинжал с рукояткой из лазурита. Драко решил не углубляться в подробности. Предмет хранился в здании Магического университета Лондона, и каждый присутствующий на лекции маг видел его не один раз.

Драко поправил галстук и отложил ненужный пергамент в сторону. Остался последний пункт — Панацея.

Как только речь зашла о мифической формуле, в зале стали перешептываться. Мало кто верил в существование пятого артефакта. Но для Малфоя это выступление — единственный шанс. Собственные силы были на исходе, ему нужна помощь. Однако усиливающийся с каждым его словом ропот, заставил усомниться в правильности решения. Драко сделал паузу, и со своего места сразу поднялся дряхлый старик со спутанной, словно пакля, бородой.

— Мистер Малфой, мы ценим проделанную вами работу, но зелье Ардена — это выдумка. Здесь собираются не для того, чтобы слушать байки. Вы новичок и, вероятно, просто не знаете правил. — Уверяю, профессор Ливермор, я в курсе всех правил, — Драко повысил тон. — Я работаю с артефактами Ардена больше года и многого достиг. Предположительная формула зелья и история ее происхождения мною уже излагалась, и некоторые факты подтвердились. Но мне до сих пор не предоставили помощи в исследовании Панацеи.

— Мы не можем тратить время неизвестно на что. Точно не ясно, какое действие оказывает зелье. Какую пользу оно может принести волшебному миру?

Зал замер в ожидании ответа.

— А если я представлю доказательства того, что зелье не что иное, как Панацея и исцеляет от всех заклинаний и магических болезней?!

— Пока у вас их нет. Так что, думаю, лекцию можно считать оконченной. Драко с силой захлопнул папку с пергаментами. Спорить было бесполезно, у него, на самом деле, не было доказательств. Сквозь зубы он поблагодарил слушателей и почти бегом спустился со сцены. Кровь пульсировала отдавая в виски. Опять неудача, но на этот раз она может оказаться последней, и маму уже ничто не спасет.

— Драко! — его окликнули. — Малфой! Да постой же ты!

Он остановился. Обернулся и увидел Эдриана, пытающегося догнать его. Эдриан Пьюси также учился в Хогвартсе. Он был старше на два года, и в школе их общение сводилось лишь к совместной игре в квиддич. Несколько лет, играя в одной команде, они перекинулись разве что парой слов.

Драко и Эдриан встретились снова в Школе зельеваров. Общее прошлое и страсть к науке зельеварения сплотило их. Вскоре общение переросло в крепкую дружбу. В дни занятий они усердно трудились в классе и были лучшими на курсе. Драко совмещал учебу и работу, но это не мешало ему часто засиживаться вечерами с Эдрианом. Они могли часами спорить об ингредиентах различных зелий. А потом, так и не найдя компромисса, друзья отправлялись в бар. С горечью вспоминали войну, Хогвартс и делились планами на будущее. Драко всецело доверял Эдриану. Он был одним из немногих, кто знал реальную причину заинтересованности друга артефактами Ардена. Для других это было лишь очередным исследованием или же попыткой бывшего Пожирателя смерти показать свою значимость в благодарность за предоставленную свободу. Все вокруг были уверенны — он занимается исследованиями во благо магического мира, иначе его даже близко не подпустили бы к подобного рода реликвиям. Забывается многое, но не всё.

— Ты помнишь, что мы хотели поужинать после конференции? — проговорил Эдриан, немного отдышавшись.

— Да, конечно... А может, отправимся домой? Я, как видишь, был не на высоте. Праздновать нечего.

— Ну, уж нет! Так просто ты не отделаешься. Я ужасно голоден, — Эдриан похлопал друга по плечу. — Слушай, старик, не переживай. Вспомни, сколько всего мы пережили. Все эти «великие ученые умы магической Британии» просто старые маразматики. Драко изобразил некое подобие улыбки:

— Хорошо, все равно не отстанешь. Веди меня, куда ты там собирался. Но если Сандра опять перестанет со мной разговаривать, тебе придется меня выгораживать.

— Напугал! Твоя невеста не сможет устоять перед моим очарованием. Помню, в Хогвартсе Фоссет подмигивала мне на совместных занятиях по Травологии, — Эдриан пытался шутить. Он чувствовал, что Драко на грани отчаяния, но помочь ему никак не мог.

Ближайший бар, куда вошли двое друзей, был полон. Свободных столов не оказалось. Эдриан оставил Драко возле стойки, а сам направился на поиски администратора, который, по его словам, ему задолжал. Недавно они вместе ходили на матч по квиддичу и поспорили, кто победит. Холлихедские Гарпии разгромили противников, а Пьюси выиграл спор.

Драко заказал у сутулого бармена огненный виски. Рассматривая стакан, он представил, как придет сегодня домой, зайдет в комнату мамы. Ему вновь нечего ей сказать. А еще придется оправдываться перед Сандрой. Она поддерживала будущего мужа, как могла, была рядом, но всякому терпенью приходит конец.

На соседний табурет села женщина. У нее были длинные черные волосы, заплетенные в тугую косу, кончик которой она не переставая накручивала на указательный палец. В правой руке дама держала длинный мундштук с дымящейся сигаретой.

Возраст определить было сложно. На вид ей было лет сорок, но Драко со стопроцентной уверенностью мог сказать, что женщине — все пятьдесят, а может и больше. Пронзительный взгляд волшебницы заставил его отвернуться. Эдриан, тем временем, все еще пытался разобраться с администратором.

— Мистер Малфой, — начала соседка, не подумав представиться. — Слушала ваше выступление — завидное упорство.

— Многие говорят подобное, — сухо бросил Драко, сделав большой глоток огневиски — бармен налил ему уже вторую порцию. — В ответ могу сказать лишь то, что все основано на личном интересе.

— Извините, совсем не хотела задеть вас — просто искренне удивилась: вы — и древние артефакты Ардена. Слышала, конечно, о вашей работе, но не предполагала, что вы так серьезно настроены.

— А мы разве знакомы? — Малфой резко повернулся на табурете и оказался лицом к лицу с собеседницей.

— Кто же не знает бывшего Пожирателя смерти...

И она упомянула про пособничество Волан-де-Морту, и про судебные тяжбы, закончившиеся в пользу Малфоев, только когда показания дал Гарри Поттер. При этом лицо Драко приняло ожесточенное выражение. Женщина отодвинулась и сделала затяжку.

— Не любите, когда говорят правду?

— Почему же? Просто не очень понимаю, к чему вы затеяли весь этот разговор?

— Хотела предложить посетить мою лекцию в ответ.

Тонкий столбик пепла с сигареты грозил осыпаться на стойку, и бармен подвинул пожилой колдунье пепельницу.

— Я не просил интересоваться моей работой. Так что не вижу причин для согласия, — все больше раздражаясь продолжил Драко.

— Уверяю, вам понравится.

— Занимаетесь древними заклинаниями и зельями?

— Нет, я исследую более сложные в понимании вещи. Например, внезапно возникший интерес, к чему-либо, тяга к тайнам прошлого. Пророчества, предсказания, но больше всего я продвинулась в изучении переселение душ.

— Так вы предсказательница?! — Драко еле удержался от смешка.

— Не верите. Ответьте тогда на вопрос: почему так усердно пытаетесь найти пятый артефакт Ардена — Панацею? Никто не верит в его существование, а вы упорствуете.

— Это вас не касается.

— Я предполагаю, у вас даже причина веская имеется — но все гораздо серьезнее, чем вы думаете. В мире вообще нет случайностей, все закономерно. И ваше стремление тоже.

— И как же, по-вашему, это связано с переселением душ?

— Вам еще предстоит все узнать.

Эдриан тронул Драко за плечо, тот вздрогнул от неожиданности. — Извини, что прерываю, столик нам освободили, хоть и пришлось предъявить доходчивые аргументы, — Эдриан похлопал по карману мантии. — Идем?

— Да, — он поднялся. — Прошу прощения, но я должен идти.

— Знаете, мистер Малфой, — продолжила волшебница, останавливая его. — Я хочу, чтобы вы кое-что запомнили. Не важно, верите мне или нет. Я видела подобное не один раз и могу поклясться, совсем скоро вам предстоит сделать выбор.

Ее лицо вдруг изменилось, став серьезным, на лбу залегли глубокие морщины. Голос теперь звучал низко и будто обволакивал сознание:

— Можете назвать меня выжившей из ума провидицей, но, думаю, в глубине души вы знаете — в моих словах есть смысл. Я подскажу вам. Вы ищете ее, душу, связанную с вашей. А она стремится к вам. Это неизбежно. Главное, не упустите свой шанс — другого не представится. Если отречетесь друг от друга, жизнь ваша пойдет крахом. Постарайтесь не разминуться. И последнее, — женщина наклонилась чуть ближе, — ваш шаг — первый, вы задолжали ей.

* * *

Драко пытался сосредоточиться на еде, но не мог. Слова волшебницы не выходили из головы. Он и правда часто ловил себя на мысли, что, читая старинные книги, разбирая сложные формулы древних зелий Ардена, испытывает дежа вю. Рецепты, неизвестные ингредиенты, путаные движения рук, сопровождающие заклинания ни разу не произнесенные им прежде — все словно уже было. Но то, что сказала эта безумная, не могло быть правдой. Драко попытался отвлечься и прислушаться к словам Эдриана, который, похоже, уже заметил, что друг не слушает его.

— Малфой, это переходит все границы. Ты не притронулся к еде. И я уверен, когда ты вернешься в поместье, точно ничего есть не станешь, — Эдриан беспокоился. — Ты когда в последний раз смотрел на себя в зеркало? Похож на призрака. Что такого сказала эта дама? — закончил он, задав самый главный вопрос из всех накопившихся за последние полчаса.

— Не важно, — Драко повертел в руке вилку. — Она — выжившая из ума старуха. Сейчас для меня нет ничего важнее мамы.

— Тебя обеспокоил разговор. Я же вижу.

— Не обращай внимания. И прости, Эдриан, но мне пора домой.

— Драко, не раскисай. Я свяжусь с тобой завтра. Мы обязательно что-нибудь придумаем, — попытался приободрить Пьюси. Останавливать Драко сейчас было уже бесполезно.

— Да, надеюсь, — с этими словами Малфой поднялся со стула, и, надев мантию, отправился к выходу.

На улицы вечернего Лондона уже опустился туман. Пытаясь привести мысли в порядок, Драко прошел несколько кварталов пешком. А затем, завернув за угол дома, трансгрессировал.

В поместье царил полумрак. Тусклого света факелов только и хватало, что на каменную лестницу, ведущую на второй этаж. Остальное пространство поглощала мгла. Драко медленно поднялся по ступенькам и направился по коридору к спальне мамы. С портретов, развешанных на стенах, на него укоризненно взирали давно умершие предки, и их взгляды прожигали насквозь. Иногда, ночью, тихие перешептывания разносились по глухим коридорам поместья: «Разве может этот мальчишка носить фамилию Малфой? Предатель». Но Драко не обращал на них внимание. Только он знал истинную цену свободы: ему было больно и страшноникогда не увидеть Люциуса. И пусть для всех он навсегда останется бездушным Пожирателем смерти, для него он в первую очередь был отцом. Мало кому суждено понять каково это — любить всеми ненавидимого человека.

Вместе со статусом в обществе и привилегиями древней семьи, у Драко отобрали нечто важное, ценное, без чего он не мог представить свой завтрашний день — возможность видеть своих родителей счастливыми, как раньше.

Дверь в спальню была открыта. Множество свечей наполняли помещение светом, блики отражались в металлических и зеркальных поверхностях. В плетеном кресле возле кровати Нарциссы дремала Сандра. На ее коленях, кожаной обложкой вверх, лежала толстая книга. Сон был беспокойным — ресницы слегка подрагивали; прическа растрепалась, и несколько светлых прядей выбились из аккуратно сплетённых волос.

Драко ненадолго замер в дверях, наблюдая за двумя самыми дорогими женщинами в своей жизни. Затем осторожно, стараясь не разбудить Сандру подошел ближе. Благодаря ее заботе и уходу эльфов Нарцисса выглядела хорошо; только темные круги под глазами и исхудавшее тело выдавали признаки болезни, медленно терзавшей ее изнутри.

Малфой присел на корточки рядом с креслом и коснулся ладони Сандры. Та вздрогнула и открыла глаза.

— Драко, — выдохнула она. — Мы ждали тебя. Я читала Нарциссе и, кажется, задремала, — ее ладонь припала к лицу.

— Колдомедик приходил сегодня?

— Да, но все по-прежнему: состояние стабильно тяжелое. Он сказал, чтобымы продолжали давать ей зелье, которое он прописал.

— Оно бесполезно, — отмахнулся Драко. Усталость и неудача на конференции давали о себе знать.

— Милый, я прошу тебя, не отчаивайся, — Сандра положила руку на его плечо. Драко не реагировал: он с грустью всматривался в лицо матери. — Как все прошло?

— Плохо, — Малфой резко поднялся. — У меня нет доказательств, и, следовательно, помогать мне не будут. Они не верят. Или не хотят верить, — пытаясь скрыть злость, отошел на пару шагов и отвернулся.

Сандра чувствовала его напряжение и растерянность. После очередной неудачи, Драко мог часами сидеть закрывшись в кабинете, и в это время она не находила себе места. Ей хотелось, чтобы он искал поддержку в ней, не выбирал одиночество. Сандра отчаянно пыталась сохранить доверие, которое было между ними, ведь они всегда делились самыми сокровенными мыслями и желаниями друг с другом.Но с каждым днем пропасть непонимания увеличивалась. Она не выдержала:

— Мерлин! Может, тебе действительно попробовать что—то другое? Ты уже год занимаешься артефактами Ардена! Так и не выяснил, существует ли Панацея на самом деле! Что если этокрасивая легенда, и ты тратишь время впустую, обнадеживаешь себя понапрасну?

— Она существует! — Драко повысил тон, — уверен, осталось совсем немного, и я найду рецепт!

— Я не знаю, чем тебе помочь. Ты изводишь себя, изводишь меня. Я понимаю твое желание спасти Нарциссу. Поверь, она дорога мне не меньше. Но будь осторожнее — в этом стремлении ты можешь потерять все остальное. Как ты думаешь, твоя мама одобрила бы такую жертву?

Сандра поднялась, положила так и не дочитанную до конца книгу на прикроватный столик и вышла из спальни. Было слышно, как стук каблуков постепенно удаляется, растворяетсяв звуках полупустого замка.

Драко закрыл глаза. Он понимал Сандру, но не мог побороть раздражение. Столько сил было вложено, что отступить сейчас просто невозможно. Это будет конец. Сандра сказала, он может потерять все — а на самом деле, у него почти ничего не осталось.

Драко отчетливо помнил последнюю встречу с отцом, отстраненный взгляд матери, когда за Люциусом закрылась тюремная решетка, долгие вечера, наполненные горечью и болью, которые они проводили вдвоем с Нарциссой в Малфой-мэноре. В тот период он не верил в светлое будущее их семьи. Все надежды таяли, стоило только подумать о язвительных усмешках и упреках со всех сторон. Ничего и никого не хотелось видеть, слышать. Только быть одному, переживать все в себе.Драко пытался свыкнуться с ролью главы семьи, но на каждом шагу встречал препятствие, а любое, принятое лично им решение, не приносило желаемого удовлетворения.

И хотя ему удалось спустя несколько лет вернуть фамилии Малфой утраченное, и магическое общество уже не смотрело на них, как на врагов, он все еще чувствовал вину. За попранное имя отца — сколько бы ни твердили о справедливости обвинений Люциуса, Драко был уверен, что он сделал не все возможное, чтобы помочь ему; за неиссякаемую тоску матери — она не представляла себе жизни без мужа. Душеная боль намного сильнее физической.

Однако ради Нарциссы ему пришлось забыть о сомнениях, тревогах и жить дальше, надеяться, что со временемболь уйдет, а на ее место придут новые чувства. Заполнят пустоту внутри.

С появлением в его жизни Сандры желаемое начало сбываться. После помолвки она переехала в Малфой-мэнор и наполнила его радостью и уютом, которых так не хватало поместью.

Драко впервые за долгое время увидел на лице матери улыбку. Сначала он сомневался примет ли она Сандру, но Нарцисса симпатизировала невесте сына и не обращала внимания ни на ее статус полукровки, ни на то, что в прежние времена семью Фоссетов частенько называли предателями крови. Чтобы лучше узнать друг друга, она предложила вместе заняться реставрацией сада — он был в запустении. С тех пор, как миссис Малфой узнала, что Люциус больше никогда не выйдет на свободу, она охладела к хобби и забросила все цветники. Сандра тут же согласилась и с энтузиазмом принялась за дело. Их вкусы во многом совпадали, работа шла полным ходом, и уже через два месяца сад поражал своей красотой.

У Нарциссы с Сандрой было много общего. Больше всего они любили подниматься с первыми лучами солнца. Наслаждаясь звуками просыпающейся природы, дамыпили чай на открытой веранде. Часто Драко заставал их за оживленной беседой, прерывающейся заливистым смехом обеих. Он незаметно наблюдал со стороны и благодарил Мерлина — Сандра смогла вернуть их к жизни.

Счастье было недолгим, и с внезапной болезнью мамы в сердце Драко вновь поселились боль и страх. Чувство собственной беспомощности было невыносимым. Судьба вновь сбивала его с наезженной колеи, достигнутойтаким трудом. Случившееся, с одной стороны, подкосилоего еще сильней, с другой — укрепила.Нарцисса всегда была для него опорой — он не мог позволить ей умереть, чего бы ему это ни стоило. Драко склонился над мамой и коснулся пересохшими губами холодной щеки.

— Всё наладится. Я обещаю.

* * *

Заглянув в спальню, Малфой увидел силуэт невесты, прорисовывающийся сквозь тонкое покрывало: на широкой кровати из красного дуба Сандра казалась хрупкой и беззащитной. Рядом лежала ее волшебная палочка. Заполняя пространство из нее струился белый свет.

Драко направился в ванную. Струи воды били его в лицо, а затем маленькими ручейками растекались по телу. Он долго простоял под душем, прежде чем надеть пижаму и вернуться в комнату. Неслышно приблизился к кровати, присел на край и взял палочку Сандры. По пальцам пробежал холодок— обычная реакция волшебного оружия на чужака. Приятное тепло предназначено только для хозяина.

— Нокс! — он слепо всматривался в темноту и пытался понять, что ему делать дальше. Шансы спасти Нарциссу таяли, и Драко отчаянно хватался за мельчайшую зацепку.

«Вдруг Сандра права, и я оттягиваю неизбежное?» — тяжелые мысли не давали покоя. Драко поправил покрывало и хотел уже уйти, чтобы в который раз провести ночь в кабинете, но в этот момент Сандра повернулась и пристально посмотрела на него:

— Ложись спать. У тебя был тяжелый день.

— Такой же, как и все за последние десять лет, — Драко коснулся ее сонного лица, проведя тыльной стороной ладони по щеке. — Прости. Я не хотел на тебя срываться.

— Знаю, — Сандра села и накрыла руку Драко своей. — Я люблю тебя и ужасно переживаю. Ты похудел, мало ешь, почти не спишь.

— Эдриан сегодня сказал, что я похож на призрака.

— Он тоже волнуется.

— А еще он сказал, что ты подмигивала ему на травологии, — улыбка, которую постарался изобразить Драко, получилась натянутой.

— Ты ревнуешь? Мне это льстит. Но давай отложим выяснение отношений до завтра, — пытаясь отвлечь Драко, Сандра придала голосу шутливый тон. — Я соскучилась.

Она провела рукой по его груди, расстегнув две верхние пуговицы его рубашки.

— Мне так спокойно с тобой, что я забываю обо всех трудностях, — он аккуратно поддел пальцем тонкую бретельку шелкового пеньюара и сбросил ее с плеча.

— Вместе мы со всем справимся, я никогда не оставлю тебя, — Сандра наклонилась так близко, что Драко почувствовал ее горячее дыхание.

Он крепко обнял её и поцеловал. Она медленно опустилась спиной на кровать, увлекая Драко за собой. Его руки скользнули под гладкий шелк, и обвились вокруг талии. Тело Сандры изогнулось, а с губ сорвался стон.

— Люблю тебя, — прошептала она, стаскивая с Драко рубашку и проводя ладонями по широкой спине.

Желание росло с каждым вздохом, вытесняя из мыслей дневные проблемы. Он покрывал податливое тело поцелуями, вкладывая в каждый из них частичку своей страсти. На мгновение Драко прервался и снял с Сандры шелковый пеньюар. Ласково прикоснулся к груди. Ненадолго замер, изучая черты ее лица: прикрытые от наслаждения веки, еле уловимая улыбка. Он дрожащими от возбуждения руками стянул пижамныебрюки и рывком высвободился из них.

Сандра глубоко вздохнула, когда Драко коснулся внутренней части ее бедра. Его рука продвигалась дальше, даря наслаждение. Он остановился, прислонился лбом к ее лбу. Пытался запомнить ощущение наслаждения, сохранить в памяти навсегда.

Она мягко, дразня Драко, укусила его губы. У него перехватило дыхание.Руки поглаживали ее поясницу, прижимая к себе, и в то время как самоконтроль уменьшался, движения становились все более настойчивыми.

Когда он вновь коснулся ее груди, с губ Сандры сорвался стон. Она откинулась, позволив ласкать себя. Возбуждение усилилось. Сладкая истома разливалась по их телам, заставляя отдаться друг другу без остатка.

* * *

Когда Драко проснулся, Сандры рядом не было. Через шторы, задернутые лишь на половину, струился солнечный свет, оставляя на паркете широкую полосу. Малфой встал и, подойдя к окну, открыл обе створки. Комнату наполнил сладкий аромат.

Сад поместья утопал в огромном количестве цветов. Был май, наступало время цветения ирисов. Непередаваемые словами оттенки, редкие виды — разноцветный ковер начинался у самых ворот и застилал огромную поляну, которая плавно перетекала в узкую линию и заканчивалась у высоких стен поместья.

Драко наслаждался буйством красок, еще раз поблагодарив про себя Сандру за это чудо. В голове крутились воспоминания овчерашнем вечере: надменные слова профессора, пренебрежение публики, странная незнакомка. Провидица предупредила об опасности разминуться с родственной душой, подчеркнув, что за ним первый шаг. Так тому и быть. Этот вроде бы нелепый разговор подтолкнул его на решение, которое давно пора было принять. Конечно, Драко не верил в переселение душ, а тем более странной незнакомке. Но то, что Сандра теперь для него самый близкий человек, он отрицать не мог.

Часто люди отказываются признавать изменения в них произошедшие, но это противоестественно. Мы цепляемся за то, каким все было раньше, вместо того, чтобы принять нового себя. Стараемся не растерять воспоминания, не хотим расставаться с прошлым, вместо того, чтобы думать о настоящем. Пришло время и Драко измениться. Что бы нипредстояло пережить ему в ближайшее время, Сандра будет рядом. Она станет миссис Малфой.

От мыслей его отвлек треск из почти потухшего камина. Драко обернулся и посмотрел на тусклую рябь. Сквозь пелену дыма показалось лицо Эдриана.

— Малфой, я все угли извел, пока отыскал тебя в твоем огромном поместье. Это уже третий мой вызов.

— Где, по-твоему, я должен быть, — Драко мельком взглянул на настенные часы, — в полвосьмого утра?

— Как где? В своем кабинете, например. Там, где обычно я нахожу тебя заснувшим за столом.

— Огорчу тебя, но сегодня я спал в своей кровати, — он подошел к камину и опустился на корточки.

— Ладно, надеюсь, ты выспался, так что ближе к делу. Со мной час назад связался один хороший знакомый из Швейцарии. Сегодня там начинается Тридцать вторая международная магическая конференция.

— И? — Малфой непонимающе смотрел на друга.

— Так слушай же. Ты быстренько собираешь вещи и едешь ко мне — я уже заказал тебе портал в Цюрих на два часа дня. К началу не успеешь, но это и не обязательно, все самое интересное будет в конце.

— Эдриан, а можно объяснить толком, что я там забыл?

— На конференции будет выступать некий Франсуа Дюкро. А на повестке дня у него пятый артефакт Ардена. Это достаточно весомый аргумент?

— Ты серьезно?!

— Более чем. Пакуй чемодан, думаю, дело стоящее. До скорого! — раздался хлопок, и лицо Эдриана исчезло.

Прошло несколько минут, но Драко продолжал сидеть у камина,в задумчивостиперемешивая железными щипцами остатки прогоревшего угля. Он не услышал, как в комнату вошла Сандра и остановилась позади него.

— Что-то случилось? Я разговаривала с Эдрианом через камин в гостиной, и он показался мне встревоженным. У него все в порядке?

— Вполне, — Драко отвлекся от созерцания пепла.

— Отлично. Тогда мы можем спокойно позавтракать. Я ждала пока ты проснешься, и, если честно, успела здорово проголодаться, — Сандра подошла ближе. Присев, она обняла Драко и положила голову ему на плечо.

— Да, конечно.

По дороге в столовую Драко молчал. Сандра несколько раз пыталась начать разговор, но натыкаясь на отстраненный взгляд, лишь тяжело вздыхала и крепко сжимала руку в кулак.

Обогнув длинный овальный стол, она опустилась на стул. Драко сел рядом. Он коснулся ее ладони и с виноватым лицомсообщил, что завтракать не будет. Не дав ей раскрыть рта, Драко объяснил, зачем его разыскивал Эдриан.

Он должен ехать. На этот раз все получится.

— Почему ты так уверен? И кто такой этот Дюкро?

— Милая, прости. Я знаю, ты сердишься, но я обязан. Никогда не прощу себя, если упущу шанс спасти маму. Знаешь, что я решил сегодня? — Драко пытался поймать взгляд невесты. — Когда я вернусь, независимо от результата, мы сыграем свадьбу.

Ему на миг показалось, что Сандра не услышала. Однако когда ее ладошка прижалась к губам и предательски задрожала, сомнения рассеялись.

— Скажи же что-нибудь. Надеюсь, ты не передумала? — он пытался разрядить обстановку.

Сандра помотала головой, новость явно застала ее врасплох.

— Значит, пока я буду в Швейцарии, тебе придется заняться приготовлениями. Пригласи в гости сестру, она поможет тебе. Вместе веселее. Не успеешь опомниться— я уже вернусь.

Всего несколько слов, и в ее глазах вновь появился блеск, которого ему так не хватало в последнее время. Сандра прильнула к груди Драко, и он ощутил аромат ее кожи.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

* * *

Спустя пару часов Драко находился в Министерстве магии.

Когда Эдриан окончил Профессиональную школу зельеваров, то устроился на работу в Аврорат. В первые годы после окончания войны масштабные реформы затронули именно штат защитников общества от темных сил. Он увеличился почти вдвое — Министерство решило заменить качество количеством. Тогда это казалось вполне разумным,ведь воспоминания о том, как легко волшебный мир оказался на коленях перед Волан-де-Мортом, были свежи. Аппарат Аврората и сейчас оставался очень велик, а вот вакансия зельевара не была так же востребована, поэтому Эдриану пришлось на время оставить мечты и посвятить себя службе.

Драко сидел на громоздком деревянном стуле для посетителей и слушал друга.

— Как я уже говорил, об этом Дюкро известно мало. Тебе нужно найти способ познакомится с ним, и узнать все нюансы, а я, в свою очередь, попробую еще что-нибудь разведать: где жил, где работал.

— Эдриан, я еще никогда не чувствовал, что победа настолько близка. Я уверен в успехе. Заполучу формулу, спасу маму, женюсь на Сандре — все получится, — Малфой вскочил со стула и взволнованно зашагал по кабинету. — Не знаю, но твой сегодняшний звонок утром словно воскресил мою надежду, которая уже почти угасла.

— Я не ослышался? Ты заговорил о женитьбе? Значит, настроение у тебя и вправду отличное. Очень рад, давно не видел тебя таким воодушевленным.

В дверь постучали, и на пороге появился невысокий волшебник в темно-коричневой мантии. В руке он держал маленький сверток.

— Мистер Пьюси, ваш заказ, — он прошел по кабинету и протянул сверток через стол Эдриану. — Доброе утро, мистер Малфой.

— Доброе утро.

— Да, Колин, спасибо. Ты можешь идти.

— Приятного путешествия! Швейцария красивая страна, — добавил работник Министерства перед тем как покинуть кабинет.

— Да, кстати, ты не сказал, отправишься ли со мной? — спросил Драко, когда они вновь остались наедине.

— Нет, дружище, извини— дел накопилось. А если честно, — Эдриан развернул сверток и вынул медальон синего цвета — стандартного вида порт-ключ, изготавливаемый в Министерстве, — наш любимый начальник сам не свой в последнее время. Оно и понятно: скоро жена должна родить. Так что, вряд ли меня отпустят в незапланированный отпуск. Вот скажи, неужели мы все так нелепо выглядим со стороны, когда счастливы?

— Не знаю, — Драко забрал порт-ключ и положил его в карман. — Но, думаю, Поттер у нас всегда исключение из правил.

— О Мерлин! Сколько можно? Все уже быльем поросло.

— Тебе сложно это понять. У тебя нет метки Пожирателя смерти, и ты никогда не был причастен к делам Волан-де-Морта. Для нас с Поттером ничего не изменится, даже если пройдет лет сто. Для него я навсегда останусь преступником, не смотря на его показания в суде. Жалкая подачка, за которую я должен быть ему благодарен, — в голосе Драко слышались злость и горечь.

В кабинете было всего одно окно, да и то выходило на огромный атриум Министерства. Драко подошел и, отодвинув узкие жалюзи, посмотрел на спешащих по различным делам волшебников. Сверху это напоминало кишащий муравейник.

Разговоры о метке, Темном Лорде и судебных заседаниях не входили в число его любимых. Драко вообще старался по возможности избегать их. Нелегко признавать, что своей свободой ты обязанчеловеку, которого отчаянно ненавидел все свое детство. Поттер защитил его и Нарциссу, но за то время, что прошло после суда, Драко так и не смог пересилить себя и поблагодарить его. Конечно, приоритеты и жизненные ценности изменились, Драко повзрослел, но одно оставалось неизменным — злость на бывшего однокурсника. Сейчас ее было сложно объяснить, поэтому старался просто как можно меньше думать об этом.

— Мы с тобой не раз говорили, — Эдриан подошел к Драко, который все еще стоял у окна. — Ты всегда будешь моим другом.

— Да, я знаю.

Малфой немного помолчал, потом взглянул на Эдриана.

— А ты так и не рассказал мне, как тебе самому удалось избежать метки, ведь твоя семья тоже была приближена к Темному Лорду, как и моя.Все время отмалчиваешься и уходишь от разговора. Тема, конечно, не из приятных, но мы с тобой столько лет знакомы, пора бы уже скинуть маски.

— Думаю, сейчас не самый подходящий момент. Обещаю, я расскажу, но после. Договорились? — Драко почувствовал проскользнувшую в тоне Эдриана нотку грусти.

— Ты прав. И мне уже пора. Когда удастся узнать что—то, я свяжусь с тобой.

Друзья крепко пожали друг другу руки. Драко покинул кабинет и направился на площадку перемещений, которая находилась на шестом уровне Министерства.

Надежда окрыляла его. Драко с трудом сдерживал свое нетерпение, которое подталкивало его, заставляя ускорять шаг, хотя до назначенного времени оставалось еще минут двадцать и он спокойно мог добраться до площадки неспеша. Уже вечером он сможет, наконец, узнать всю правду. Долгие поиски формулы завершатся. Нарцисса поправится.

Из лифта вышла молодая колдунья с кипой свитков. Взглянув на Драко, она засмущалась, и чуть не выронила бумаги. Малфой улыбнулся, отвесил шутливый поклон и шагнул в пустую кабину. Перед тем как золотая решетка с лязгом закрылась, внутрь влетело несколько разноцветных бумажных самолетиков. Все время пока лифт дребезжа ехал до нужного уровня, записки для разных отделов кружили вокруг Драко. Зазвучал приятный женский голос:

— Уровень шестой. Отдел магического транспорта, включающий в себя руководящий центр Сети летучего пороха, Сектор контроля за метлами, Портальное управление и Трансгрессионный испытательный центр.* * *

Международная магическая конференция проходила в здании швейцарского Министерства магии. Роскошные хрустальные светильники на тысячу свечей освещали просторный зал. Пробираясь к своему месту, недалеко от сцены, Драко увидел, как на соседнее кресло элегантно опустилась женщина в черном платье.

Обогнув огромную колонну, он поздоровался с высоким пожилым человеком — работником Министерства Фабио Шнайдером. Не очень приятный внешне, он показался Драко весьма добродушным и учтивым. Даже слишком. Несколько месяцев назад мистер Шнайдер сам связывался с ним. Узнав об исследованиях зелья Ардена, он предложил прочитать ряд лекций в университете Цюриха, но состояние Нарциссы в тот момент резко ухудшилось, и Драко отказался.

Подойдя к обитому красным бархатом креслу, Драко замер от неожиданности. Его соседкой оказалась никто иная как Гермиона Грейнджер собственной персоной.

— Что ты здесь делаешь?! — Малфой, пытаясь скрыть удивление, выпалил первое, что пришло в голову.

— Думаю, то же, что и ты, — Гермиона легким движением руки откинула каштановые локоны за спину. — Собираюсь послушать интересную лекцию.

Драко немного замешкался. Его вопрос прозвучал громко и даже, несмотря на шум зала — антракт только закончился — заставил многих обратить на них внимание. Откашлявшись, он уже тише продолжил:

— Не ожидал подобной встречи. А ты уверена, что это твое место? — Драко начал язвить по старой привычке.

— Мне ужасно любопытно, Малфой: неужели ты уйдешь с выступления только из-за того, что рядом буду сидеть я? — Гермиона поправила складки на платье.

— Ты совершенно права, — Драко, лукаво улыбаясь, опустился вкресло. — Ты можешь испортить даже такой чудесный вечер, но я потерплю. Вынес же я шесть лет учебы рядом с тобой в Хогвартсе.

Возмущения Гермионы утонули в громком голосе ведущего, объявившего выход первого выступающего — профессора из Магического университета Франции.

* Автор дословно использует название уровня из книги Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса», 7 гл. «Министерство магии»

На сцене, сменяя друг друга, выступали профессора и ученые из различных стран. Драко практически не слушал, то и дело поглядывал на часы. В программе значилось, что Франсуа Дюкро будет рассказывать о своих исследованиях одним из последних.

Грейнджер, напротив, была увлечена. Она сразу достала из маленькой лакированной сумочки блокнот и старательно записывала интересующие ее моменты. На мгновение Драко перенесся в Хогвартс: казалось, что сейчас прозвучит вопрос учителя, и рука Грейнджер взметнетсявверх. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Драко ощущал легкое чувство неловкости от неожиданной встречи, потому что не очень понимал, как вести себя. Они не виделись много лет, и язвительные замечания были вызваны скорее привычкой, чем реальной неприязнью.

Малфой вспомнил давний диалог Поттера и Уизли, который он случайно подслушал в коридоре Министерства магии, когда еще работал там. Те обсуждали предполагаемый отъезд Грейнджер в Австралию к родителям: она хотела уехать из Лондона и постараться забыть весь ужас войны.

Видимо, все так и случилось. На груди у Гермионы висел бейджик с оранжевой полоской. Такой был и у Драко, только цвет красный. Он обозначал страну и должен был заранее сообщать, откуда тот или иной приглашенный. На обороте бейджа был приведен перечень стран с указанием цвета. Напротив оранжевого значилась Австралия.

В зале было жарко, и Драко пришлось ослабить узел галстука. Рядом два волшебника оживленно спорили, обсуждая недавно ушедшего со сцены немецкого профессора. Тот рассказывал о каком-то заклинании, помогающем вырастить урожай мандрагоры в два раза быстрее. Он не стал вслушиваться, вынул из кармана платок и промокнул им влажные от пота виски.

— С согревающим заклятием они явно перестарались, — произнесла Грейнджер и перелистнула исписанную страницу.

— Может, они просто неправильно понимают выражение «разогреть публику»? — Драко сам не заметил, как вырвалась шутка, видимо, волнение сказывалось. Он слегка развернулся, на глаза ему попалось длинное разноцветное перо, зажатое в блокноте Гермионы.

Малфой перевел взгляд на ее лицо. Уголки губ Грейнджер были приподняты, и она прикрывала рот ладонью, сдерживая смех.

На сцене вновь появился ведущий и, усилив голос Сонорусом, сообщил имя следующего выступающего: Франсуа Дюкро. Драко замер. Из-за кулис вышел пожилой мужчина в черной мантии, с длинными седыми волосами, скрепленными за спиной в хвост. За ним следом вынесли мольберт.В детстве Драко обучался живописи, как и все дети в аристократических семьях, да и не раз приходилось бывать на различных художественных выставках, поэтому этот предмет был ему хорошо знаком. Он не понимал одного: как живопись может быть связана с Уильямом Арденом.

— Доброго всем вечера, — начал Дюкро, сделав жест рукой. Молодой человек, помощник организаторов, вынес и установил на мольберт завернутую в ткань картину. — Многие из вас уже слышали и об Уильяме Ардене и о его артефактах. Сегодня я хочу показать венец моих исследований. Это пятый артефакт Ардена. О нем до этого дня ходили разные слухи. Большинство сводились к некой формуле — «Панацея». Но в этот удивительный вечер, я опровергну все домыслы и представлю вашему вниманию подлинный артефакт.

Дюкро подошел к мольберту и сорвал с картины ткань. На ней, спиной к миру, была изображена молодая девушка. Она была одета в длинное вечернее платье кораллового цвета. А ее волосы волнами струились по спине, прикрывая глубокий вырез.

В зале раздались протестующие выкрики. Некоторые, вскакивая, размахивали руками, негодуя.

— Прошу вас! Успокойтесь! — Дюкро пытался усмирить публику. — Если вы дадите мне сказать, я все объясню. Уверяю, то, что я говорю, правда.

Драко пытался сосредоточиться. Он заметил, как напряглась Грейнджер, когда с полотна сняли ткань. Женщина, сидевшая впереди, поднялась со своего места и закрыла обзор. Тем временем Дюкро продолжал:

— Я очень долго занимался исследованиями жизни Ардена, его достижениями и, конечно, не мог пройти мимо легенды о пятом артефакте. Не буду в подробностях рассказывать обо всех трудностях поисков. Это займет слишком много времени. Спустя годы мне удалось отыскать эту картину.

Раздался резкий выкрик из зала:

— Она даже не магическая!

— Я не стал бы так торопиться с выводами, — парировал Дюкро. — Да, как вам уже ясно, картина не совсем отвечает нашим понятиям о магических портретах. Но на ней стоит клеймо, такое же, как и на всех артефактах Ардена. На нем указана цифра пять.

Ведущий конференции и его помощник вышли на сцену с палочками наготове и встали по обе стороны картины, видимо опасаясь, что кто-то из раздосадованных слушателей может пустить заклятие в полотно.

— Я не пришел бы сюда с пустыми руками. Проводилась проверка подлинности клейма: его сравнили с тем, что стоит на волшебной палочке Уильяма Ардена, и магическая экспертиза установила стопроцентное соответствие.

Дюкро оставался абсолютно невозмутимым несмотря на реакцию публики. Он размеренными движениями поправил манжеты мантии, вынул карманные часы, посмотрел который час, и положил их обратно.

— Думаю, на этом я завершу свое выступление. Картина будет выставлена в соседнем зале. Желающие могут посмотреть, и удостоверится в наличии клейма. Спасибо за внимание, — закончил Дюкро и удалился со сцены.

Драко не верил. Он не знал, что ему теперь делать. Столько сил, надежд и все впустую. Это просто не укладывалось в голове.

Вокруг суетились люди. Кто-то поднимался и уходил, бросая недружелюбные реплики в адрес организаторов. Кто-то просто сидел, пребывая в недоумении от происходящего. Многие же вообще не выглядели заинтересованными, и ждали следующего выступления. Но для Драко все это происходило на заднем плане, словно в тумане. В голове пульсировало одно единственное слово: «Мама».

Придя немного в себя, он заметил, что соседнее кресло уже пустовало. Грейнджер исчезла, как будто ее здесь и не было.

* * *

Драко шел по длинному залу экспозиций съезда. По одной стороне висели огромные зеркала в позолоченных рамах. По другую располагались различной величины витрины. Они были огорожены красной лентой, крепившейся на металлические столбики. Практически перед каждым экспонатом была выставлена табличка с меняющимися время от времени надписями: «Защищено заклятием», «Руками не трогать».

Картина Уильяма находилась в дальнем углу зала. Когда Малфой подошел, рядом никого не оказалось. Это выглядело странным, если учесть какой ажиотаж былна выступлении. Драко приблизился, положив одну руку на условное ограждение. Лента провисла и столб наклонился. От таблички донесся неприятный звук.

— Чёрт! — Драко убрал руку.

«Все не может закончиться так. Как может известный волшебник вложить часть своей силы в предмет абсолютно не магический? Откуда тогда слухи о формуле?» — сколько бы ни рассуждал Малфой, вопросов было больше, чем ответов. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку.

Он разглядывал полотно. Тусклый фон, блеклые краски, все внимание должно было быть приковано к девушке. Она сидела на массивном деревянном стуле, положив одну руку на его спинку. Драко подался вперед, пытаясь рассмотреть детали. Рука девушки дрогнула и приподнялась. Малфой зажмурился и потер виски.

— Нет, не может этого быть, — он открыл глаза. Девушка по—прежнему сидела неподвижно.

— Я тоже была разочарована, — Драко обернулся— рядом с ним стояла Грейнджер.

— Что ты здесь делаешь?

— По-моему, ты уже задавал мне этот вопрос.

Драко проигнорировал замечание.

— Тебя интересует картина? — Он попытался задать вопрос непринужденным тоном, но в его голосе явно читалась глубокая заинтересованность.

— Малфой, разве это не очевидно? Кроме нас двоих здесь никого нет. Думаю, все приняли Дюкро за очередного шарлатана, — Грейнджер подошла ближе и встала бок о бок с Драко, обратив свой взгляд на полотно. — Уильям Арден был темой моей научной работы, так я узнала про пятый артефакт и заинтересовалась тайной «Панацеи». А зачем формула нужна тебе?

И тут что-то произошло. У Драко закружилась голова, и пол стал уходить из-под ног, перед глазами рассыпались тысячи искр.Какая-то неведомая сила влекла его сознание в другое место. В висках гудело. Очертания зала начали меняться: стены из обитых изящной драпировкой превратились в каменные, большие сводчатые окна наполняли помещение светом, который струился через разноцветные витражи. Напротив Драко стоял мольберт с той же картиной. В его руке была зажата волшебная палочка.

За спиной послышался стук. Малфой бы и хотел повернуться, но мышцы шеи не слушались. Стук повторился настойчивее. Раздался крик: «Уилл, не глупи, открой дверь, и мы все обсудим».

Драко ощутил сильный приступ злобы, способной сокрушить все на своем пути. А еще тоску, непреодолимую, щемящую.

Отчаянным усилием он попытался восстановить дыхание. Издалека донесся голос Гермионы: она звала его. Потом все замерло. Драко открыл глаза. Грейнджер держала его за рукав, заглядывая в глаза:

— Малфой, я понимаю твое разочарование, но это не повод падать в обморок, — он молчал. — Так ты ответишь на мой вопрос?

Драко пришел в себя и одернул руку.

— Какой?

— Повторяю в последний раз. Зачем тебе формула? Только не говори, что ты изучаешь живопись. Как только я увидела твою реакцию на выступление Дюкро, все стало понятно.

Сзади послышались голоса. Небольшая группа приближалась к экспозиции, волшебники громко переговаривались. Из спора Малфой уловил лишь имя — Франсуа.

— У меня предложение, Грейнджер. Давай обсудим все в другом месте, — он галантно взмахнул рукой. Гермиона, пожав плечами, пошла по направлению к выходу.

Малфой еще чувствовал, как кровь пульсировала в жилах, и сжал руки в кулаки. Увиденный в короткой вспышке интерьер был ему знаком. Это пугало. Он встряхнул головой и зашагал следом за Грейнджер.

* * *

Спустя десять минут они уже были в ресторане неподалеку. Администратор встретил их и с приторной улыбкой проводил к свободному столику у окна. На улице прохожие торопились по своим делам, бесчисленным потоком двигаясь по тротуару. В обычные дни Цюрих не был таким многолюдным, особенно магическая часть города. Но с началом Международной конференции все кардинально изменилось, и теперь на улицах было не пройти.

— Значит, ты тоже вела поиски зелья Ардена? — Драко сложил руки на груди, с интересом рассматривая собеседницу. Ситуация была настолько непредсказуемой,а встреча столь неожиданной, что он не знал, как себя повести. На обдумывание времени не было, поэтому пришлось довериться интуиции.

— Почему тебя это так удивляет? Какие-то проблемы?

— Прошу, не придирайся. Я пригласил тебя не для того, чтобы упражняться в красноречии.

— Неужели? — Гермиона прищурила глаза.

— Я занимаюсь поисками пятого артефакта уже больше года и встречаю первого на своем пути, кто так же верит в его существование. А теперь попытайся представить, каково было мое удивление, когда увидел на конференции тебя.

— Мое удивление было не меньшим.

Официант подошел к столику. Перед гостями возникло по бокалу вина и украшенное витиеватыми надписями меню. Убрав палочку в карман черного жилета, работник ресторана удалился.

— Странно здесь обслуживают, — произнес Драко, приподняв бокал за тонкую ножку. — Мы еще не делали заказ.

— Странно — что ты не знаешь этого, — губы Гермионы растянулись в довольной улыбке. — Ответь — ты хочешь вина?

— Даже если хочу, что с того?

— В этом все дело. В кафе работают начинающие легилименты, обучающиеся в университете неподалеку. Правила, правда, запрещают углубляться в сознание дальше предпочтения блюд и напитков, но я бы на твоем месте воздержалась от порочных мыслей.

Гермиона перевела взгляд и посмотрела на официанта, стоящего у барной стойки. Через несколько секунд перед ней появилась фарфоровая тарелка с овощным салатом. Драко подождал немного, а затем последовал ее примеру.

* * *

Никто не хотел продолжать разговор: Малфой неторопливо поедал салат, иногда оборачиваясь на официантов, а Гермиона намеревалась услышать хоть что—то похожее на извинения. Бόльшего ждать было бессмысленно, хотя даже эти незатейливые мечты остались лишь плодом ее фантазии.

— Признаюсь честно, Грейнджер, ты удивила меня. Я мог мы поклясться, что знаю все о тебе. Ты заплатила одному из работников, чтобы он проник в мою голову и узнал, зачем мне нужно зелье Ардена?

— Заплатила?! Мог бы поклясться?! — от возмущения Гермиона с силой сжала салфетку.

— В школе ты была вполне предсказуема, я видел тебя насквозь. — Драко отложил приборы и пристально посмотрел на нее.

— Может, тебя просто не учили замечать главное? Глазами всего не увидеть, зорко одно лишь сердце, — проговорила Грейнджер, подавшись немного вперед. — А я сомневаюсь насчет наличия у тебя данного органа. — Ей хотелось задеть Малфоя, и она намеренно упомянула в разговоре фразу из книги магглорожденного писателя, не догадываясь о последующем исчерпывающем ответе.

— "Маленький принц". Экзюпери. Неплохой автор, но из писателей того времени мне всегда больше нравился Хемингуэй.

Гермиона шумно выдохнула и, откинувшись на спинку стула, посмотрела на Драко, его невозмутимости она всегда завидовала. Серые глаза не выражали ничего, кроме непробиваемого спокойствия.

— Что же, пока один ноль в твою пользу. Но, думаю, совсем скоро я выровняю счет, а возможно, и опережу тебя.

— Это вряд ли, — обезоруживающая и уверенная улыбка.

— У меня есть доступ к той картине. Я могу взять тебя с собой на встречу, если ты перестанешь быть невыносимым придурком и все-таки признаешь, что тебе пригодятся мои знания.

Раздался звонкий хохот Малфоя.

— Наконец-то! Я все думал, когда ты перестанешь кривляться и прейдешь к главному?! — произнес он с придыханьем, борясь с приступом смеха.

Похоже, они оба не смогли себя перебороть. Время будто вернуло их на много лет назад. По-другому общаться у них не получится.

— Довольно! — Гермиона вскочила со стула. — Между прочим, это ты устроил тут дешевый спектакль! Но я давно знаю тебя и ожидала подобного. Так что счастливо оставаться!

Быстрыми шагами она направилась к выходу из ресторана. Перед самыми дверьми Драко остановил ее — поймал за руку и, повернув к себе, серьезно проговорил:

— Извини меня, Грейнджер. Шутка затянулась. Обещаю, подобное больше не повторится. Формула зелья для меня вопрос жизни и смерти. Это очень серьезно.

Гермиона высвободила руку, потирая онемевшее запястье. Она не ожидала, что Малфой извинится, и слов для ответа у нее не нашлось. Лишь широко распахнутые карие глаза выдавали ее удивление.

— Хорошо, Грейджер. Мне нужна твоя помощь, — Драко, видимо, расценил ее молчание по-своему. — Теперь ты довольна?

— Было вполне достаточно простой просьбы, но говорить «пожалуйста» ты так и не научился, — она намеренно сделала паузу. — Так и быть, я возьму тебя на встречу, но ты немедленно объяснишь мне причину твоего стремления раскрыть формулу Ардена.

Рассказ Драко занял не более десяти минут. Он поведал и о внезапной болезни матери, и о том, как наткнулся на исследования Панацеи, несколько лет назад. Не утаив ничего Малфой открыл тайну своей одержимости артефактами.

Гермиона слушала его, ни разу не перебив. Она могла предположить, что угодно: алчность, слава, банальный интерес. Но такого ей даже в голову не могло прийти. Конечно, дело касалось Нарциссы. Ипредставить рядомс умирающей мамой заносчивого и высокомерного сына, она так и не смогла. Сложно видеть в человеке, которого считала недостойным, даже малейшие признаки доброты и заботы. Признать это еще сложней. Однако произнесенные Драко при выходе из ресторана слова, не оставили сомнений:

— Спасибо, что согласилась.

* * *

Драко, расположившись на софе в своем гостиничном номере, старалсяпроанализировать случившееся за сегодняшний день.Они с Грейнджер расстались несколько часов назад, договорившись встретится завтра утром. Она сказала, что Дюкро будет ждать их в своем доме на площади Бюрклиплатц.

Разместившись в гостинице, заблаговременно забронированной Эдрианом, Малфой немедленно связался с другом. Рассказал об услышанном на конференции и о завтрашней встрече с Дюкро. Опустив подробности неожиданного появления Гермионы, он попросил его попробовать еще раз навести справки о французе. Эдриан обещал сделать все возможное.

Затем Драко попытался связаться с Сандрой, но в камине отразилась лишь рябь. Разочарования он не почувствовал, ему и так было над чем подумать, а разговор с невестой непременно затянулся бы. От очередного скандала в этот раз его спасла лишь новость о скорой свадьбе. Сандра всегда болезненно относилась к его отъездам, старалась контролировать каждый его шаг. Драко это не нравилось, но он сдерживался, оправдывая ее поступки страхами, которые были родом из пережитой войны. Мистер и миссис Фоссет погибли на глазах у дочери. Их семья была на особом счету у Темного Лорда. После нескольких неудачных попыток завербовать отца Сандры, тот был чистокровным волшебником в отличие от его жены, Волан-де-Морт стал преследовать семью. Фоссетов убили в собственном доме. Сандре удалось сбежать. Она скрывалась у родственников матери вплоть до победы.

Малфой поднялся и подошел к кровати. Обессилено опустился поверх покрывала и закрыл глаза. Сколько раз за последний год он представлял себе тот день, когда он найдет формулу зелья и отыщет, наконец, способ спасти маму. Сегодня все пошло не так. Необходимо было искать альтернативные варианты. Но правда заключалась в том, что другого шанса вылечить Нарциссу нет. Последняя надежда была на Грейнджер. Если уж она верит в существование зелья, то это не может быть просто выдуманной легендой. Сколько бы колкостей он не отпустил в ее адрес, отрицать, что Гермиона умна и хорошо осведомлена в интересующем их обоих вопросе было бесполезно.

Драко повернулся на бок. Сон не шел. Образы — воспоминания прошедшего дня, сменяя друг друга, заполняли голову, не позволяя расслабиться. Он видел каменные стены и разноцветные витражи окон, таинственную картину с женщиной, обращенной к миру спиной. Как бы ни старался Малфой, дать объяснение странному видению было сложно. Но чувство, что все это очень важно и значимо, зародилось в душе, поддерживая угасающую надежду. Судя по всему, Драко придется задержаться в Цюрихе. Что-то подсказывало — не все так просто с этой картиной и таинственным Франсуа Дюкро.

Интуиция не подвела Малфоя в тот момент. В ближайшие дни его жизнь перевернется с ног на голову, закружится в устрашающем урагане интриг и опасных приключений. Судьба преподнесет ему неожиданный сюрприз, от которого невозможно будет отказаться, но и принять его окажется очень сложно. А самое главное, от Драко уже ничего не зависило. Оказавшись в гуще событий, он не сможет сам сделать выбор — все решат за него.

Драко шел по залитой солнцем улице по направлению к площади Бюрклиплатц — там его должна была встретить Грейнджер.

Рано утром с ним связался Эдриан и рассказал все, что ему удалось узнать. Франсуа Дюкро: урожденный француз, статус крови — полукровка, отец неизвестен, мать — сквиб. Все свою жизнь он прожил во Франции, выезжал лишь с целью путешествий. Вот и вся информация. Ни где работал, ни с кем жил... И ничего даже близко связанного с Уильямом Арденом.

Все запуталось еще больше.

Малфой подошел к летнему кафе с труднопроизносимым названием, которое он даже прочитать с первого раза не смог. Официант протирал от утренней влаги столики и расставлял стулья. На противоположной стороне улицы расположился торговец. Его прилавок ломился от миниатюрных сувениров с национальной тематикой: статуэтки, футболки, яркие открытки. Туристы, тем временем, уже начинали заполнять площадь. Со всех сторон слышалась иностранная речь.

Драко оглянулся. Грейнджер уверенной походкой направлялась в его сторону. На ней был строгий черного цвета плащ с блестящими пуговицами, тонкий ремень с квадратной пряжкой опоясывал талию, подчеркивая ее стройность. Завершал образ легкий шифоновый шарф желтого цвета, элегантно переброшенный через плечо.

— Доброе утро, — резко остановившись, произнесла она.

— Доброе, — ответил Драко. Его взгляд остановился на руках Гермионы. Создавалось впечатление, что она не знала куда их деть и в итоге сцепила в замок перед собой. Ее волнение должно было придать решимости, однако, вместо этого, Малфой тоже почувствовал напряжение.

— Перед тем как мы отправимся к Дюкро, мне необходимо зайти в одно место неподалеку. Надеюсь, ты не против. Тем более это почти по пути.

— Мне все равно, — пробормотал Драко. Чувство дискомфорта заставляло нервничать. Причину этих ощущений никак не удавалось понять. Налетевший ветер взъерошил его волосы, и он не отводя взгляда с Гермионы откинул их назад нетерпеливым жестом.

— Что ж, тогда идем.

Пройдя вдоль нескольких домов, первые этажи которых занимали маггловские магазины, они свернули в переулок и вышли на соседнюю улицу. Она была ýже и темнее — солнце скрылось за высокими каменными стенами.

Драко внимательно осматривался по сторонам, стараясь не отстать от Грейнджер. Узкая улица выглядела негостеприимно, и немногочисленные прохожие косились на них. В некоторых местах улица сужалась настолько что, если вытянуть руки, можно было коснуться обеих стен.

Грейнджер продолжала идти не обращая ни на что внимания. Будто неведомая сила толкала ее вперед, в зловещий сумрак улицы. Драко поражался, что в центре города могут быть такие места — это подходило разве что для дремучей окраины, где обитают отверженные обществом люди.

Дорога в который раз повернула налево, и они остановились у деревянных резных дверей. Гермиона нажала на ручку. ВзоруДрако предстал паб с обшарпанными стенами и покосившейся мебелью. В нос ударил неприятный запах дешевого алкоголя вперемешку с сигаретным дымом. «Что ей могло здесь понадобиться?» — пронеслось у него в голове. Как только они вошли, Грейнджер повернулась и резким голосом сказала:

— Подожди меня здесь. Я сейчас, — и направилась к барной стойке.

Драко начинало раздражать подобное поведение, но выбора у него не было и, промолчав, он стал ждать.

Гермиона разговаривала с барменом, время от времени мотая головой и сжимая ладонью стойку— ее что-то не устраивало.

Разговор и вправду оказался не долгим. Не занял и десяти минут. Перед тем как уйти Грейнджер передала бармену свернутый вчетверо листок бумаги, который аккуратно достала из кармана плаща. Тот брезгливо поморщился, но забрал его.

Драко не видел лица Гермионы, она стояла к нему спиной. Каштановые локоны спадали тонкими спиральками на плечи, немного пружинили от движений хозяйки; Грейнджер подняла руку и отбросила мешающую прядь за спину. Малфой смотрел как завороженный и видел, что на ней уже не черный плащ, а вечернее платье кораллового цвета с глубоким вырезом на спине. Гермиона повернула голову и подарила Драко мимолетную улыбку; он резко вздохнул — ее лицо, это была не Грейнджер, а совсем другая, незнакомая женщина. Женщина с картины Ардена.

От резкого толчка в бок Малфой на миг закрыл глаза. Подвыпивший посетитель торопился уйти и не смог аккуратно пройти мимо. Драко проводил его недобрым взглядом, а когда обернулся, Грейнджер уже стояла рядом. На ней был все тот же плащ и перекинутый через плечо желтый шарф. Только взгляд обеспокоенный и тревожный.

— Пошли, — произнесла она стараясь, чтобы голос звучал ровнее. — С тобой все в порядке? Ты странно смотришь на меня. Что-то не так?

— Нет, все отлично, — Малфой попытался взять себя в руки. «Может, это чары?» — подумал он, поспешив к выходу.

Впереди была важная встреча, от которой многое зависело. И Драко принял решение снова отложить все размышления, списав видения на усталость, нервное перенапряжение и плохой сон.

* * *

Удалившись от паба на приличное расстояние, Гермиона сбавила шаг. Драко поравнялся с ней, а затем обогнал.

— Постой, — окликнула она, оглядываясь по сторонам, — Будет лучше, если мы трансгрессируем прямо к дому.

Драко взглянул на Грейнджер. Та была очень бледна.

— Уверена? Неважно выглядишь.

— Абсолютно, — не колеблясь ответила она и протянула руку.

Малфой еще раз посмотрел на бледное лицо, но спорить не стал. Сжав ее ладонь, он почувствовал, какой та была холодной. В следующий миг в глазах у него потемнело, его сдавило сразу со всех сторон. Драко понял, что рука Гермионы выскальзывает у него из пальцев, и вцепился в нее изо всех сил.

Открыв глаза, он резко отошел на несколько шагов и чуть не свалился с лестничной площадки. Грейнджер схватилась за перила, удерживаясь, чтобы не упасть.

— Что с тобой?! — Малфой приблизился к ней, подхватив под локоть. — Ты спятила?! Захотела убить нас?! Меня чуть не расщепило!

— Но все же нормально, — произнесла она без малейшего сожаления. — Я знаю, что делаю.

— Ты еле держишься на ногах!..

Входная дверь со скрипом открылась, прервав спор, и на порогепоявилась невысокая худенькая девушка.

— Добрый день. Мистер Дюкро ожидает вас, — сказала она, с интересомразглядывая замершую пару.

Их проводили в просторную гостиную на первом этаже, в которойбыло четыре огромных окна, выходивших на соседнюю улицу. Драко ослепил солнечный свет, и он часто заморгал, пытаясь справится с резью в глазах.

В середине комнаты стоял массивный прямоугольный стол, в центре которого стояла белая ваза с цветами. За ним свободно могло разместиться больше десяти человек. Вдоль правой стены стояло бесконечное количество стеллажей, где в строгом порядке располагались книги. Малфой скользнул взглядом по корешкам и не смог не удивится— все книги были маггловские. Рядом с дверью висело большое зеркало, которое визуально делало гостиную еще больше. Безусловно, в интерьере чувствовался вкус.

Грейнджер прошла к столу, который был накрыт на троих — как и сказала девушка, их ждали.

— Мистер Дюкро сейчас спустится, — отрепетировано сообщила та и удалилась, оставив гостей.

Драко кивнул и многозначительно посмотрел на Гермиону, давая тем самым понять, что разговор начатый на крыльце необходимо закончить.

— Ты дыру на мне сейчас протрешь, Малфой, — первой заговорила Грейнджер.

— Вижу тебе лучше! — хмыкнул Драко.

— Мисс Грейнджер, как же я рад снова увидеть вас! — в гостиную буквально вбежал Дюкро, радостно разводя руки. На смену черной мантии пришел элегантный серый костюм-тройка. Его серебристые волосы были по-прежнему собраны в хвост и переливались на солнце.

— И я очень рада, Франсуа, — ответила на его приветствие Гермиона, хотя как раз радости в ее голосе Драко не заметил.

— Вы привели с собой друга, о котором говорили в послании, которое я получил утром, — Малфой слушал этот нелепый диалог, и его не покидало ощущение завуалированной неискренности. Но он не успел поразмышлять, обратив внимание, что взгляды присутствующих направлены на него.

— Не знаю, как на счет друга, но за старого знакомого вполне сойду, — Драко протянул руку, которую Дюкро тут же пожал. — Драко Малфой.

Гермиона кинула на него взгляд полный ненависти и повернулась к Дюкро:

— Я сообщила вам в письме вкратце, о чем мы хотели поговорить.

— Да, я все понимаю. Но надеюсь, вы не откажетесь отобедать со мной. Заодно все обсудим, — предложив сесть за стол, обратился к гостям Дюкро.

Драко и Гермиона на мгновенье посмотрели друг на друга. Согласившись, они опустились на стулья с высокими резными спинками и плотной обивкой из парчи. Дюкро позвонил в серебряный колокольчик, и в гостиную вернулась худенькая девушка. Она успела надетьбелого цвета фартук.

— Эльза, можешь подавать обед. Ах, да, и захвати для нас бутылку красного вина, — добавил Дюкро и взглянул на Драко. — Вы не против выпить за знакомство?

Тот на это лишь медленно помотал головой и разложил на колени салфетку.

— Мистер Малфой, не знаю, рассказала ли вам мисс Грейнджер, но мы с ней уже давно знакомы, — подавшись немного вперед, произнес Дюкро.

— Боюсь, она не успела, но я заметил, — с улыбкой ответил Малфой. — Может, расскажите, как вы с ней познакомились. Смею предположить, это связано с Уильямом Арденом?

— Извините Франсуа, мистер Малфой бывает ужасно нетерпелив, — перебила Гермиона.

Драко только было собирался поставить Грейнджер на место, но в гостиной появилась Эльза с подносом в руках. Она поставила его на свободную часть стола и начала подавать обед. Тут была и жареная дичь, и запеченный картофель, и суп, источающий великолепный запах. Когда девушка закончила и удалилась из гостиной, пожелав приятного аппетита, Малфой решил покончить с условностями:

— Мистер Дюкро, я очень ценю ваше гостеприимство, но не пора ли нам перейти к делу? Признаюсь, у меня нет времени. Скажите прямо, вы всерьез считаете, что та картина является пятым артефактом? А как же зелье?

Франсуа отложил свою вилку:

— Как много вопросов! Мисс Грейнжер правильно заметила — вы нетерпеливы. Но это скорее плюс в данной ситуации. Значит, вы сможете мне помочь.

— Помочь в чем?

Все это время Гермиона неспешно помешивала суп у себя в тарелке. Казалось, занятие увлекало ее больше, чем диалог двух мужчин.

— Мистер Малфой, — обратился Дюкро. — Я расскажу вам всю историю, ничего не утаив, потому что очень надеюсь на вашу помощь. До того, как мисс Грейнджер привела вас ко мне, я уже не надеялся, что найдется достойный человек, который продолжит мое дело. А самое главное закончит его.

Драко сглотнул, пытаясь справиться с волнением.

— Вижу, вы человек деловой, наверняка уже успели навести обо мне справки, — Дюкро покрутил перстень на морщинистой руке. — Я родился во Франции. Моя мать была француженкой, хотя долгое время жила в Австралии. Там и познакомилась с моим отцом. Но связь с волшебницей потерявшей силы — мама была сквибом — быстро надоела ему. Когда, гонимая горем и разочарованием в любви, мама вернулась на родину, она поняла, что беременна. Она дала мне свою фамилию. Кто мой отец, я узнал лишь на мой двадцатый день рождения. Именно в тот день моя жизнь изменилась.

Малфой приподнял фужер с водой, но ухватив суть истории, поставил его обратно на стол, так и не отпив.

— Как я узнал впоследствии, отец распорядился после своей смерти разыскать меня. Всю оставшуюся жизнь он прожил один в отдалении от магического мира и людей. Я поехал в Австралию. В наследство мне достались полуразрушенный замок и счет в банке на несколько тысяч галлеонов. Блуждая по темным коридорам, я не мог предположить, что ждет меня в одной из заброшенных комнат.

Дюкро поднялся и подошел к стеллажу с книгами:

— В отличие от других, переполненных разным пыльным хламом и старой мебели, в ней не было ничего, кроме широкого отполированного платяного шкафа. Он и привлек мое внимание. Открыв его, я обнаружил потайную дверь, ведущую в смежное помещение, где я и узнал тайну моего отца и моих предков. Сотни книг, рукописей и манускриптов— и в каждом многовековые исследования, записи о поиске пятого артефакта Уильяма Ардена — зелье «Панацея». С тех пор моя жизнь стала неразрывно связана с формулой.

— История весьма интересная, — поспешил вставить свое слово Драко. — Но как вы решили, что представленная вами картина это пятый артефакт? Как поняли, что зелья нет?

— Малфой, ты можешь спокойно выслушать?! — выкрикнула Гермиона.

— Ах, как ты можешь день прожить, чтобы кого—либо не поучить! — лимит терпения у Драко на сегодня был уже исчерпан. Он и так чувствовал себя героем дешевого спектакля, где его пытаются отвлечь глупыми разговорами. А Грейнджер намеренно пыталась вывести его из себя.

— Замолчи! Ты ничего обо мне не знаешь!

— Судя по всему, ты не сильно изменилась!

— Молодые люди, успокойтесь, прошу вас. Ни к чему так нервничать, — прервал спор Дюкро. — Гермиона, не стоит сердиться на мистера Малфоя. Он так давно ищет пятый артефакт, что его можно понять.

Драко с силой сжал кулаки. Он был готов порвать Грейнджер на мелкие кусочки: «Неужели она посмела рассказать про Нарциссу! Обещала же молчать».

— Гермиона сообщила мне, что вы наткнулись на часть исследований больше года назад. Очень заинтересовались Арденом и его загадкой, — закончил мысль Дюкро. — Я вас так понимаю— эта история пленит и завораживает.

Малфой взглянул на Грейнджер. Весь ее вид будто кричал: «Не ожидал?! Думал, я не сдержала обещание?!» Но он проигнорировал ее безмолвный выпад и вновь обратился к Франсуа.

— Да, вы правы. Не примите за бестактность, но я повторю свой вопрос. Скажите, как вы поняли, что зелья не существует?

— А я не говорил, что его не существует, — проговорил Дюкро, гордо вскинул голову и вернулся к столу. — И оно намного ближе, чем вы думаете. Все зависит от того, велико ли ваше желание заполучить его.

«Наконец» — Драко улыбнулся. Интуиция не подвела его, и значит, надежда все еще есть. Формула реальна, он был прав. Прав все это время. Иногда надежда — это все, что у тебя есть. А для Драко она была теперь смыслом жизни, придавала сил и заставляла не останавливаться, несмотря на неудачи.

Страсти постепенно утихли, и после небольшой паузы Франсуа продолжил. Он рассказал, что исследования, попавшие в руки Малфоя, были лишь вершиной айсберга. А в его книгах есть одна существенная подсказка, по которой возможно воссоздать формулу зелья. Это история любви Уильяма Ардена и магглорожденной девушки Мирабель. И зелье он создал ради ее спасения.

Уильям был помощником Салазара Слизеринаи долгое время жил вместе с ним в стенах Хогвартса. Там они и познакомились с Мирабель. Молодые люди сразу полюбили друг друга, но семья Ардена не захотела принимать грязнокровку. Уильям предложил ей сбежать из Англии, чтобы быть вместе, однако их планам не суждено было сбыться. Слизерин не мог позволить Ардену покинуть его именно в тот момент, когда были намечены серьезные нововведения в школе— ему нужны были поддержка и грамотный слуга, чтобы воплотить задуманное. Салазар отравил Мирабель. Узнав ужасную весть, Уильям решил создать зелье, способное вернуть любимую к жизни. Но попытки не увенчались успехом. Зелье могло вылечить, но не воскресить. И тогда Арден, в порыве отчаяния, скрыл формулу в написанной им картине, на которой была изображена его любимая. А сложное заклинание, позволившее ему это сделать, он надежно зашифровал и спрятал. Уильям решил отомстить Слизерину. Однако силы были не равны. Арден был искусным зельеваром, опытным заклинателем, но в нем не было той хитрости и расчетливости, как у его наставника. Салазар, обезоруженный на дуэли, притворился поверженным, а затем, воспользовавшись замешательством, жестоко убил Уильяма его собственным кинжалом.

Дюкро закончил свой рассказ. Со стола за это время уже исчезли практически не тронутые блюда, а их место заняли чайные пары и серебряное блюдо с красивыми пирожными и кексами.

Малфой даже не мог представить, что подобное былов жизни Ардена. Он столько древних фолиантов перечитал, кучу времени провел в различных магических библиотеках, но нигде не сталкивался с этой историей.

— Мистер Дюкро, — произнес он, голос был хриплым. — И как же можно узнать формулу?

— Необходимо собрать все артефакты вместе, тогда это не будет сложно, — спокойным голосом ответил Франсуа.

— Но почему вы не рассказали все это на выступлении? Почему говорите мне?

— А вы можете представить, что бы из этого вышло? Я стар, молодой человек, и не хочу провести остаток своих дней в безумной суете. Объясняясь с назойливыми журналистами и неверующими магами. Для меня это, прежде всего, дело всей моей жизни, так же, как для вас теперь. И дань моим предкам. Для них же — очередная сенсация.

— Но что вы хотите от меня? — спросил Малфой. От полученной информации у него голова шла кругом.

— Мисс Грейнджер уже согласилась, но ей нужна помощь. Я подумал, вы подойдете как никто. Ваше стремление преодолеет все преграды.

— И что же будет после того, как мы достанем вам четыре артефакта? Где зашифровано заклинание?

— Я не настолько безрассуден, мистер Малфой, — эту часть я пока оставлю в секрете. Услуга за услугу, так сказать. Вы приносите артефакты, а я помогу вам с воссозданием зелья, — Дюкро аккуратно налил из фарфорового чайника чай и отпил. — Ну, так что? Согласны на мои условия?

— Я согласен, — и даже доли сомнения не прозвучало в голосе Драко. Он пойдет на все, только бы спасти маму.

Его ответ сопроводил звук падающей о кафельный пол ложки, которую выронила Гермиона. Она нагнулась и подняла прибор с покрытия, похожего на шахматную доску. Чередующиеся квадраты, черные и белые — единственная часть интерьера не вписывающаяся в выполненную в классическом стиле гостиную.

— Вот и прекрасно! — воскликнул Франсуа. — Уверен, наш союз принесет нам успех, — закончил он и, весело прищурившись, отсалютовал своей чашкой.

День клонился к концу. Драко и Гермиона покинули дом Дюкро, и направились в сторону площади.

— Думаю, дальше ты доберешься без меня, — Грейнджер остановилась.

— Очень смешно, — хмыкнул Драко. — Сначала ты мне все объяснишь. Или ты решила, что я поверил наслово этому чокнутому старику?

— А что я должна тебе объяснить? По-моему, все предельно ясно, — Гермиона сузила глаза. Она была зла, вот только Малфой не понимал почему. — Ты согласился достать артефакты для Дюкро, и завтра мы отправимся в Лондон.

— Палочка Уильяма Ардена находится у его потомка, а он живет в Швейцарии. Зачем же нам в Англию? Не проще начать от сюда?

— Это Франсуа возьмет на себя, а мы пока попытаемся достать оставшиеся артефакты. Тем более книга «Об исследовании редких заклинаний» вряд ли у тебя с собой, — закусив губу, Грейнджер перевела взгляд с Малфоя на кирпичную стену дома, возле которого они стояли.

— Замечательно! — не выдержал Драко. — Ты отлично информирована, если учесть, что узнала о моих исследованиях только вчера. Но это меня не удивляет. Однако мне ужасно интересно, — он перешел на повышенные тона, — когда ты мне собиралась рассказать остальные детали?! Я дал согласие! И ты сейчас же мне все объяснишь!

— Послушай, Малфой, ты хоть понимаешь, что нам предстоит? Никто не захочет просто так отдавать нам древние реликвии, только по нашей просьбе. А что если не будет другой возможности, как выкрасть их? Ты пойдешь на это?! — раздраженно выпалила она.

Драко показалось, что она пытается отговорить его. Но это никак не вязалось со сложившейся ситуацией. Дюкро попросил его о помощи, сказал — Грейнджер согласилась. Да и на выставке Гермиона излучала заинтересованность и энтузиазм. Но сейчас она не выглядела готовой кинуться в бой. Ее мучили сомнения, и это бросалось в глаза. Грейнджер напугана. Другие наверняка не заметили бы, но Малфой помнил, какой она была. Как храбро сражалась на войне и защищала друзей, когда ей самой грозила смертельная опасность.

В голове всплыли картины прошлого: Гермиона лежит на полу гостиной Малфой-мэнора, рядом Беллатриса, и непростительное заклинание вот-вот сорвется с ее губ. Даже в тот момент он не видел страха на лице смелой гриффиндорки. Боль — да, но не страх. Образ Грейнджер в воспоминанияхрезко отличался от того, что Драко видел перед собой сейчас. В этом ему еще предстояло разобраться. Драко понизил тон и постарался продолжить более спокойно:

— Я все понимаю. Ты знаешь для чего мне нужно зелье. Я не перед чем не остановлюсь.

— Хорошо. Тогда жди меня завтра в восемь утра у своего отеля, — и она, развернувшись, зашагала прочь, так ничего толком и не объяснив.

— И тебе всего доброго, — произнес он и с досадой махнул рукой. Гермиона не обернулась. Она поправила желтый шарфик на своем плече и исчезла за поворотом.

Солнце почти скрылось за горизонтом: последние лучики падали на окна старинных домов площади Бюрклиплатц и отражались от стекол. Драко решил вернуться в гостиницу пешком, трансгрессировать не хотелось.Он шел по мощеному тротуару и думал. Вопросов становилось все больше, и ему, казалось, узнай он ответ, тот определенно не понравился бы. Пятый артефакт, который оказался не магическим портретом, Грейнджер не похожая сама на себя. Как еще может измениться его жизнь, которая и так уже вывернулась наизнанку? Драко многое отдал бы, чтобы обрести хоть какое-нибудь подобие покоя. Чтобы каждый день был похож на предыдущий, а утром он не просыпался с мыслью: «Что случится со мной и моей семьей сегодня?» — простая человеческая мечта, но для него она была не осуществима.

Перед Сандрой стояли десять вариантов сервировки свадебного стола. Она поочередно становилась напротив каждого и внимательно рассматривалаего. Тарелки, бокалы, кольца для салфеток — все должно сочетаться и быть идеальным, нельзя упустить ни одной детали. Еще несколько дней — и они с Драко соединятся узами брака. За это время необходимо сделать церемонию незабываемой.

Рядом, сидя в глубоком кресле и перебирая пестрые буклеты, наблюдала за всем ее сестра Кимберли. На ней был красный жилет из плотного шелка поверх прозрачной рубашки и такого же цвета брюки свободного кроя. Волосы были распущены и струились по плечам, русые пряди доходили до пояса и заканчивались маленьким завитком. Ее бронзового цвета кожа выдавала в ней иностранку — в Англии редко встретишь девушку с загаром. Накануне она прибыла из Лос-Анжелеса и тут же присоединилась к приготовлениям: за это время они с Сандрой уже успели выбрать форму и размер торта, придумали эскиз приглашений и даже заказали их в специальной службе, занимающейся подготовкой свадеб.

Фоссет в очередной раз помотала головой и перешла к следующему варианту. Она делала второй круг и никак не могла выбрать.

— Ты уделяешь этому слишком большое значение, — сказала Кимберли. — Я думала из-за болезни Нарциссы будет только скромное венчание и минимум приглашенных.

— Так и есть, — отозвалась Сандра. В руке она держала вытянутый хрустальный бокал, который переливался от падающих на него солнечных лучей. — Но это не значит, что я должна наплевать на собственную свадьбу и пустить все на самотек. Слишком долго мне пришлось ждать этот день.

— А когда Драко возвращается? — Кимберли поднялась, подошла к сестре, и посмотрела через ее плечо на стол.

— Точно не знаю, но, надеюсь, скоро.

— Мисс Фоссет, — в дверном проеме появился домой эльф. — К вам гость.

Сандра повернулась и вскинула руки. В ее глазах читалось удивление — она никого не ждала.

— Кто это, Пегги? — тон был настороженным, будто она испугалась.

— Мистер Пьюси, он ожидает в холле. Сказать, что вы заняты?

Сандра выдохнула с облегченьем, что не укрылось от Кимберли.

— Нет, пригласи его, — Фоссет махнула рукой, отправляя эльфа. — Должно быть, у Эдриана есть новости от Драко, — обратилась она к сестре, которая выглядела растерянно и не понималастранной реакции Сандры.

Через минуту в гостиной появился Эдриан. Он был элегантен: черный костюм идеально подчеркивал его подтянутую фигуру, в правой руке зажата трость с металлическим набалдашником, другой Пьюси на ходу расстегнул пуговицу пиджака. Белоснежная ткань рубашки резко контрастировала с костюмом и темными волосами.

— Добрый вечер, дамы, — обратился он, останавливаясь на почтительном расстоянии.

— Здравствуй, Эдриан. Я так рада тебя видеть, — с улыбкой произнесла Сандра. — Драко связывался с тобой? Как он?

Кимберли искоса посмотрела на сестру, всем видом намекая, что она забыла их представить.

— Ах, извините. Эдриан, познакомься, это Кимберли Джонсон — моя кузина из Америки. Она согласилась помочь с приготовлениями к свадьбе, — Фоссет пыталась говорить бодро и непринужденно, однако попытка провалилась. Ей побыстрее хотелось узнать о Драко. — Кимберли, это Эдриан Пьюси — близкий друг, — она замолчала на несколько секунд, — моего будущего мужа, — закончила Сендра и взглянула на гостя.

Она могла поклясться, что в этот момент на его лице отразилось разочарование, но решила не придавать этому значения. Эдриан быстро преодолел расстояние и приблизился к Кимберли:

— Приятно познакомиться, — он едва коснулся губами руки девушки, но на ее лице тут же появился румянец.

— Взаимно, мистер Пьюси, — кокетливо проговорила она, пытаясь побороть смущение.

Сандра лишь укоризненно взглянула на сестру, показывая, что сейчас не лучшее время для флирта. Эдриан стоял спиной и не мог видеть немой просьбы. Он мило улыбнулся новой знакомой и, отвернувшись, обратился к Сандре:

— Драко второй день безрезультатно пытается связаться с тобой. Что-то случилось?

— Да, — с сожалением ответила она. — Каминную сеть ремонтируют. Отсюда и проблемы. Как у него дела? Он скоро вернется домой?

— Мы разговаривали утром, ему придется задержаться в Швейцарии еще на несколько дней. Но, думаю, это поможет тебе более тщательно подготовиться к торжеству, — Эдриан окинул взглядом сервировку на столе.

Сандра с трудом удержалась от расстроенного возгласа, но поборов себя, спокойно произнесла:

— Да, несомненно.

— Кимберли, ты не могла бы распорядиться на счет обеда, — попросила она сестру.

Та на секунду опешила. Она находилась в Малфой-мэноре меньше суток и некоторые эльфы ее даже не видели. Не говоря о том, чтобы слушать ее распоряжения. Сандра просто хотела избавиться от нее, прикрывшись вежливым предлогом и Кимберли поняла это. Обиженно пробормотала что-то неясное и удалилась. Дверь закрылась с громким хлопком, а затем в гостиной воцарилась тишина.

Сандра взяла в руки волшебную палочку, все это время лежавшую на столе. Несколько раз взмахнула ей и наложила заглушающие чары.

— Я так понимаю, твоя сестра не в курсе причины поездки Драко в Цюрих? — Эдриан наблюдал за ее действиями.

— Да. Мы с Кимберли были близки одно время, но после общение свелось к коротким письмам и поздравлениям с праздниками. Она знает лишь о болезни Нарциссы. В подробности я ее не посвящала, — Сандра опустилась в кресло, где совсем недавно сидела ее сестра и пристально посмотрела на Эдриана. — Скажи, что ему удалось узнать? Все опять впустую?

* * *

Как только Эдриан переступил порог поместья Малфоев, он сразу засомневался,стоило ли соглашаться помочь Драко. Тот должен был вернуться из Цюриха вечером и все подробно рассказать, до этого времени Эдриану нужно объясниться с Сандрой, скрыв при этом, что ее жених возвращается в Лондон, а самое главное— попытаться уговорить ее дать ему книгу Уильяма Ардена.

Пьюси дал обещание другу, однако, как только увидел Сандру, уверенность в правильности решения испарилась. Он вспомнил, как смотрел в эти глаза много лет назад. Тогда ему тоже пришлось лгать ей.

— Почему ты молчишь? — Сандра смотрела на него. — Что произошло?

— Извини. Я просто задумался, — Эдриан попытался собраться с мыслями. — Как Нарцисса?

— По-прежнему, — короткий ответ подразумевал, что разговор на эту тему она продолжать не собирается. — Если ты так и будешь отмалчиваться, я решу, что ты что-то скрываешь.

Эдриан помотал головой, — Драко рассказал мне, что ему удалось встретиться лично с этим французом — Дюкро. И чтобы во всем разобраться и заполучить формулу ему нужно задержаться в Швейцарии.

— Ты прибыл сюда, чтобы сказать лишь это?

— Нет, — он подошел ближе. — Драко просил прислать ему книгу «Об исследовании редких заклинаний» Ардена. — Сандра вопросительно взглянула на него.

— Так нужно. Просто дай ее мне, я уйду и избавлю тебя от своего присутствия, — Эдриан не хотел врать и изображать непринужденную беседу.

— Я не говорила, что мне неприятно твое присутствие, — шепотом произнесла она.

— Сандра... — начал Эдриан, но слова будто застряли.

Она поднялась и встала напротив него, — скажи, с ним все в порядке? — голос был наполнен тревогой.

— Да, конечно. Уверяю, он со всем справится и скоро вернется домой. Вы сыграете свадьбу...

— Ты говоришь неуверенно, — в этот момент он увидел, как в ее глазах блеснули слезы.

— Тебе показалось.

Сандра несколько раз моргнула и дрожащей рукой поправила шпильку в волосах.

— Хорошо.

Она вновь взяла волшебную палочку, сняла заглушающие чары и проговорила:

— Акцио книга Уильяма Ардена.

Эдриан направился к дверям, но остановился и посмотрел на разложенные на столе приборы:

— Этот выглядит подходящим, — он направил трость на вариант сервировки.

Сандра молчала, будто решая, что ответить на неожиданное предложение.

— Почему ты уехал тогда, ничего не объяснив? — она выпалила слова с такой скоростью, что он не сразу понял, о чем речь. — Ты оставил меня совсем одну.

Эдриан обернулся. Слишком долго ему пришлось самому себе доказывать, что он поступил правильно, покинув Англию семь лет назад. Сейчас же, когда рядом была она, всё казалось мелочным и незначительным.

— Так было необходимо...

Двери распахнулись, и в проеме появилась Кимберли с книгой в руках. Она успела переодеться. На ней отливало серебром красивое платье, с изящным принтом.

— Ты призвала ее? — обратилась к сестре, проходя в середину гостиной.

Несколько минут длилась неловкая пауза. Первой заговорила Сандра.

— Да. Спасибо, — она говорила медленно.

Эдриан с облегченьем вздохнул. Прервав их беседу, Кимберли избавила его от очередного вранья. Но от вранья ли? Только сейчас он осознал, что хотел рассказать Сандре правду; однако, это уже никому не было нужно. Слишком поздно было что-то менять — так сложились их судьбы и с этим ничего не поделать.

Он посмотрел на Сандру, та отвела глаза. Взяв книгу у сестры, она передала ее Эдриану.

— И если не трудно, передай Драко, чтобы он связался со мной. Мне нужно посоветоваться с ним на счет гостей на свадьбу, — тон спокойный и ровный, от недавнего волнения не осталось и следа.

Пьюси забрал книгу.

— Разумеется, я все передам, — на его лице вновь заиграла искренняя улыбка. — Что ж, мне пора. Приятно было познакомиться, мисс Джонсон. Всего доброго, Сандра.

Эдриан в спешке покинул комнату, даже не дождавшись ответа. Эти полчаса показались ему вечностью. Пройдя через главные ворота поместья, он трансгрессировал домой; до приезда Драко еще много времени, и ему было о чем подумать. Главным образом о том, что он виноват перед другом. В голове крутилась известная фраза Вальтера Скотта: «Не ведаем какую сеть себе плетем, единожды солгав». Эти слова точно определяли его нынешнее состояние.

* * *

Сандра быстро закрыла за собой дверь и облокотилась на нее спиной. Плотные шторы из бархата полностью закрывали окно — в спальне было темно, и она не могла различить даже очертания мебели.Сердце билось с неистовой силой, грудь будто перетянули жгутами, становилось дурно, и к горлу подкатывала тошнота.

Сославшись на головную боль, Сандра оставила Кимберли в гостиной. Не было ни сил, ни желания отвечать на ее нескончаемые вопросы про Эдриана. Ей нужно успокоиться. Она отпрянула от двери и на ватных ногах подошла к кровати, присела на край и обхватила себя руками. Горячие слезы катились по щекам. Облизнув губы, Сандра почувствовала их соленый вкус. Сложно было признаться самой себе, что спустя столько лет Эдриан все еще волнует ее. Их связывала тайна. Не договариваясь, они хранили ее до сих пор.

Она старалась убедить себя, что их отношения остались в прошлом. И ни к чему ворошить его. Но каждый раз, при встрече, ловя на себе его взгляд, ее переполняли противоречивые чувства: боль, тоска, разочарование, обида. Сегодня она задала вопрос, ответ на который так давно хотела узнать.

«Так было необходимо» — голос Эдриана раздался в голове, заставив прикусить губу. Кому необходимо? Зачем?

Семь лет назад, она простилась с Эдрианом на пороге школы. Он уезжал на выходные домой и должен был вернуться в Хогвартс через три дня. Сандра не предполагала, что вновь увидит его лишь спустя пять лет. На скромном приеме в честь их с Драко помолвки. От изумления и растерянности тогда бросило в дрожь, но она никак не показала тогда этого. И с улыбкой подала руку для приветствия. Для Драко они были однокурсниками, не видевшимися много лет.

Эдриан принял ее игру.

Их встречи за последние два года можно было пересчитать по пальцам. Сандра находила причины не посещать его дом вместе с Драко. Однако иногда придумать отговорку было невозможно. В эти моменты она молила Мерлина, чтобы ничем не выдать себя, не посмотреть в глаза Эдриана и не вспомнить его робкие прикосновения на первых свиданиях, а еще хуже страстные объятия, ласки, поцелуи, в последние дни их школьного романа.

Эдриан, казалось, чувствовал ее страхи. Он не подходил к ней ближе, чем на несколько метров, не делал попыток остаться с ней наедине, несмотря на случайно предоставленные возможности. И Сандра была благодарна ему. Теперь ее жизнь это Драко. С ним она вновь почувствовала себя желанной и любимой, обрела дом и семью. Он стал центром ее вселенной, и только ради него она была готова поступиться принципами.

Сандра поднялась, вытерла слезы и подошла к зеркалу. Глаза привыкли к темноте, и она смогла разглядеть свое отражение. Сжала в руке волшебную палочку. Несколько заклинаний и внешний вид полностью соответствует желаемому. Не осталось ни красных пятен на щеках, ни разводов от косметики под глазами, волосы аккуратно уложены.

Прошлое так и называется потому, что оно прошло. Его нельзя исправить. А воспоминания — призраки, беспокоящие всякий раз, когда мы уверены, что забыли, вычеркнули, переписали. Словно застоявшийся на дне ил, они всплывают от брошенного камня на поверхность, превращая мысли из ясных и логичных в мутные и бессвязные. Но пора было возвращаться в реальность, которая зависит от нас. После пережитого, Сандра была уверена — у той жесткие правила: либо ты, либо тебя.

Страх иногда толкает нас на необдуманные поступки. Она боялась вновь потерять любимого человека. Остаться одной, как после гибели родителей. Без поддержки, без желания жить, без надежды. И Сандра заключила сделку— сегодня ей предстояло встретиться с человеком, чтобы оплатить его услуги. Она открыла верхний ящик комода и вытащила мешочек, туго перевязанный сверху бечевкой. Приблизилась к камину, зачерпнула горсть летучего пороха из горшка и ступила за решетку. Короткий адрес и ее силуэт исчез в изумрудно-зеленых языках пламени.

* * *

Планировка помещения, куда несколько минут назад прибыла Сандра, напоминала один из многих гостиничных номеров. Ей приходилось жить в подобных, когда она скрывалась от Пожирателей смерти во время войны до того, как нашла родственников мамы.

Вокруг царил густой чад благовоний, в дверном проеме висели занавески из шнуров с разноцветными бусинами, а на стенах виднелись плакаты с изображением созвездий и пентаграмм. Сандра стояла посреди комнаты и рассматривала интерьер. Плетеные занавески зашуршали, и появилась пожилая женщина. В ее руке был зажат мундштук с тонкой дымящейся сигаретой.

— Ты пунктуальна, — произнесла она. — Люблю это качество.

— Аурелия, давай перейдем непосредственно к делу.

— Да, ты так занята, совсем скоро свадьба. Как женишок? Воистину — счастье в неведении! — дама присела на кресло. Рядом с ней стоял журнальный стол, на котором бросался в глаза стеклянный шар на золотистой подставке и колода карт.

— Он сам сделал мне предложение. Он любит меня! — у Сандры сдавали нервы, она сорвалась на крик.

— В этом я не сомневаюсь. А ты уверена, что так будет и дальше? Что однажды он не поймет, как ошибся? — с усмешкой произнесла Аурелия.

— По-моему ты забываешься! Забыла, где прозибала, когда я нашла тебя?! Я плачу деньги — ты делаешь свою работу! И не нужно нотаций! — заявила Фоссет, со злостью сжимая мешочек с галеонами.

— Что ты! Какие нотации! Лишь предупреждение. Сандра, ты знаешь, что это не его судьба. А ты...

— Все! Довольно! Я ничего не хочу знать, — она небрежно кинула деньги на стол и монеты раскатились по поверхности. — Ты подтолкнула Драко к женитьбе и на этом наше партнерство закончилось.

— Не думала, что он так быстро решится. Ты оказалась права, это было не сложно. Я сказала ему правду, умолчав лишь об одном — не ты ему предназначена высшими силами.

— Мне не важны подробности, главное результат. Бери деньги и держи язык за зубами, — Сандра развернулась и направилась к камину.

— Иногда наши ошибки непоправимы, но у тебя еще есть шанс. Твое счастье совсем близко, но ты упорно бежишь от него в противоположную сторону, — произнесла Аурелия спокойно.

Фоссет шагнула в камин. Перед тем как исчезнуть она обернулась. Предсказательница не отрывала взгляда от хрустального шара, накручивая кончик длинной седой косы на палец. Сандра с трудом удержалась от вопроса. Лишь отрицательно покачав головой, тихо проговорила:

— Малфой-мэнор.

Драко подписал все необходимые документы на стойке ресепшен, и администратор вежливо сообщил ему, что мисс Грейнджер уже ожидает его у ворот. Она была пунктуальна — стрелки наручных часов показывали без одной минуты восемь.

Он вышел на улицу и спустился по серым мраморным ступеням во двор отеля. Несмотря на раннее утро, вокруг было много людей: горничные расходились в разные стороны, спеша в отдаленные корпуса для уборки, служащие толкали громоздкие тележки с грязным бельем, а на маленькой парковке темноволосый мальчик протирал стекла машин.

В отеле жили не только волшебники, но и магглы. Малфою это казалось странным, он не понимал, зачем так утруждаться наложением специальных отталкивающих чар, переживать, что какой-нибудь маг невзначай использует заклятие. В Англии все было проще: там были отдельные районы для волшебников и магглов— и никаких трудностей не возникало, но, видимо, в Швейцарии свои взгляды на этот счет. Здесь были, конечно, районы населенные только магами, но в основном в городе соседствовали и те, и другие.

Несколько часов назад Драко долго разговаривал с Эдрианом через камин. Сказал, что, скорее всего, уже к вечеру будет в Лондоне, и тогда все подробно расскажет. А пока попросил связаться с Сандрой, попросить у нее книгу Уильяма Ардена. И ни в коем случае не говорить ей о его возвращении.

Эдриан удивился, но расспрашивать не стал. В первые годы учебы с Эдрианом Драко поражался такой преданности и безоговорочной вере. Пьюси мог бросить все свои дела и сорваться к другу по первой просьбе, без проблем объяснял отсутствие Малфоя на первых лекциях, если тот просыпал после вечерней работы, выгораживал его. Это было еще до того, как Драко научился доверять людям, поверил в искреннюю дружбу, и лишь сейчас он стал понимать: окружающие тебя люди, будь то друзья, любимые, родственники, это и есть жизнь, успех и счастье. Их не найти ни в деньгах, ни во власти. Весьма простые и закономерные вещи, но, чтобы понять это, наследнику древней магической семьи пришлось многое переосмыслить и поменять приоритеты.

Драко остановился около высоких кованых ворот и несколько раз моргнул. Сначала ему показалось, что глаза подводят его, но перед ним действительно стояла черная карета с запряженными в оглобли фестралами. Шкура плотно обтягивала скелет существ, видимый до каждой косточки, огромные глаза с белыми зрачками, резко выделялись на черной голове, походящей на драконью, их кожистые крылья были сложены и прижаты к туловищу по бокам.

Он видел их лишь однажды, когда приезжал в Хогвартс сдавать итоговые экзамены. Знал, что они существуют, но все равно не мог скрыть удивления— фестралы предстают взору лишь тех, кто видел смерть. Тогда в его сознании всплыл образ Дамблдора, падающего с Астрономической башни, а сейчас он увидел маму, лежащую в своей постели — ее бледное безжизненное лицо.

Прохожие спешили мимо, не замечая диковинных зверей и кареты. Видимо Грейнджер позаботилась и наложила маскирующие чары.

Дверца кареты открылась. Гермиона махнув Драко рукой, крикнула:

— Может, все-таки сядешь?! Если хотим добраться до Лондона засветло, надо отправляться. Твои вещи уже в отделении для багажа.

Малфой вздрогнул. Он приблизился, взялся за ручку дверцы и быстро забрался в карету. Она оказалась довольно тесной— сев напротив Гермионы, ему пришлось поджать ноги, чтобы не задеть ее. Стены внутри были обшиты плотной гобеленовой тканью, а сиденья зеленым атласом.

Грейнджер взяла в руку волшебную палочку и, направив на дверь, прошептала слова, которые Драко не разобрал. Карета дернулась, и Малфой почувствовал, как они поднялись над землей. Он вопросительно посмотрел на свою спутницу.

— Что? — передразнив его взгляд, спросила она.

— Весьма интересный способ передвижения. Думал, мы воспользуемся порталом. Разве это не проще?

— Проще, когда ты в Лондоне и половина Министерства магии твои знакомые, — Гермиона объясняла, но в ее глазах была какая-то отрешенность. — Здесь другая страна и другие законы. Порт-ключ пришлось бы ждать несколько дней, а так уже через несколько часов будем на месте.

Драко снял дорожную мантию и положил ее рядом с собой на сиденье.

— Замечательно. Значит, будет достаточно времени, чтобы ты мне все объяснила. Бежать на сей раз некуда.

— Я и не собиралась. Что конкретно тебя интересует? — сказала она тихим голосом.

Драко повернулся к окну.Серый пейзаж Швейцарии начал пропадать, а взору предстали зеленые поля, усеянные белыми овцами и кое-где точками деревенских поселений. Небо превратилось из стального во влажное, туманно-голубое, и маленькие черные облака проносились мимо.

— Как ты познакомилась с Дюкро?

Гермиона тоже перевела взгляд на окно и заговорила:

— Он сам меня нашел. Уже три года как я жила в Австралии.Работала в исследовательском магическом институте. Не была выдающимся ученым, но некоторые заслуги у меня имелись. Темой одной из моих научных работ была жизнь и заслуги Уильяма Ардена. Франсуа пришел в мой кабинет поздно вечером и предложил мне заняться исследованиями формулы «Панацея». Я отказалась. Считала это выдумкой, красивой легендой — не более.

— И? Он что? — Драко не терпелось узнать подробности, которые хоть как-то объяснят странное поведение Грейнджер.

— Ничего. Дюкро ушел, — она замолчала на секунду. — А примерно через полгода мои родители заболели. Врачи в маггловской больнице лишь разводили руками, поэтому я обратилась к колдомедикам. Поставленный диагноз поверг меня в шок — последствия заклятия Обливейт, постепенная потеря памяти. Они забывали меня.

Малфой шумно выдохнул и впервые за весь рассказ взглянул на Гермиону. По ее щеке скатилась слезинка, она поспешно смахнула ее дрожащей рукой.

— Тогда-то я уже сама нашла Франсуа. Как видишь, наши цели весьма схожи. Мы оба хотим спасти близких людей, — закончила она.

— Значит, дело за малым — достать артефакты, — ответил Драко.

Гермиона кивнула:

— Думаю, в Лондоне нам необходимо встретится с директором университета, где хранится кинжал Ардена. Возможно, нам удастся уговорить его одолжить артефакт на время. А если нет...

— Мы придумаем, как достать его, — закончил за нее Драко. — С книгой Уильяма проблем не возникнет — она в Малфой-мэноре.

Дальнейший путь проходил в молчании. Грейнджер читала, Малфой пытался не смотреть на нее, наблюдая за проносившимися мимо облаками. Он понимал ее как никто, но не решался выразить ей свои сожаления по поводу родителей— стена из неприязни и грубого отношения, сложившаяся за прошедшие годы, не позволяла.

Карету тряхнуло. Драко придержался рукой за сиденье, чтобы не упасть и взглянул на Гермиону. Она дремала, облокотив голову о стенку. На ее коленях лежала раскрытая книга, а очкисъехали на кончик носа. Черты лица расслабились, губы были слегка приоткрыты. Сейчас она напоминала ту Грейнджер, образ которой он помнил. Однако не возникало желания обидеть или съязвить. Совсем наоборот, зародилось новое, всепоглощающее чувство и от этого еще более пугающее. Ее очки в тонкой прямоугольной оправе казались лишними. Драко отчаянно захотелось убрать их. Он пересел на сиденье рядом и потянул на душку. Очки оказались в его руке. Гермиона не шелохнулась. Малфой понимал, что пожалеет об этом потом, но сейчас он осторожно коснулся тыльной стороной ладони ее щеки.

Окружающий мир вновь погрузился во тьму.

Драко чувствовал, как капли дождя падают на его лицо. Он бежал по узкой тропинке, а немного впереди спешила укрыться от непогоды девушка. Смеясь, они забежали под навес и прислонилиськ деревянным остовам, бок о бок. Их пальцы переплелись, и в этот миг Драко ощутил острое чистое счастье. Девушка положила голову ему на плечо.

— Уилл, скоро экзамены и я уеду. Как мы будем жить дальше?

— Мы будем вместе, я обещаю, — Драко не собирался ничего говорить, но слова вырвались непроизвольно.

— Ты не должен идти против семьи.

— Не думай об этом, — он наклонился ближе и поцеловал девушку. Ее губы были мягкими, податливыми и прохладными от влаги дождя.

...Виденье исчезло так же внезапно, как появилось. Перед Драко вновь была Грейнджер. Ее удивленные карие глаза смотрели на него в упор.

Малфой замешкался.

— Извини, твои очки чуть не упали, — он сказал первое, что пришло в голову. Гермиона не отреагировала. Она будто оцепенела.

Его дыхание было частым и сбивчивым от непонимания и тревоги.

— Хогвартс, — Драко поздно осознал, что произнес это вслух. Он узнал место, которое было в видении.

— Ты тоже видел это? — еле слышно прошептала Грейнджер.

— Поле для квиддича, трибуны, запретный лес вдалеке и... — Малфой не смог подобрать слов, чтобы продолжить.

— Это были они или мы? — она озвучила вопрос, который зародился в его голове несколько секунд назад.

— Не знаю, — Драко отвернулся, чтобы Гермиона не заметила его растерянности. — Такое чувство, будто я был в чужом теле.

— Да, я не видела тебя. Там был он — Арден. Франсуа показывал мне однажды его портрет. Это ненормально.

Малфой промолчал. Сейчас ни к чему было рассказывать Грейнджер о его прошлых видениях и поражающих разум догадках, она и так была напугана. Он пересел обратно на свое место и вновь посмотрел в окно. Карета постепенно снижалась, и вдалеке показался Лондон.

— Нам нужно на Флит Стрит, — сказал Драко. — Там живет мой друг, ему можно доверять. Он работает в Аврорате и поможет нам.

Гермиона отвела взгляд. Драко был уверен, в этот момент она думала о Поттере.

* * *

Примерно через десять минут они уже были в доме Эдриана. Он сидел в глубоком кресле и переводил взгляд с одного на другого —Малфой представлял, как тот удивился, увидев его с такой спутницей. Однако нужно было рассказать все по порядку. Драко прокашлялся и начал говорить.

Слушая Малфоя, Пьюси лишь изредка мотал головой, прикрывая при этом глаза. Все было понятно. Никто в здравом уме не поверит во всю эту историю. Не было никаких доказательств, чтобы безоговорочно верить Дюкро и решиться на подобную авантюру.

— Что ты молчишь? Я только сказал, что нам необходимо встретиться с ректором.Лондонского университета магии, а ты реагируешь так, будто мы хотим захватить Азкабан.

— Драко, — Эдриан поднялся и приблизился к другу, мельком взглянув на Грейнджер. — Ты не представляешь насколько близок к истине. Это человек, с которым бы я стал встречаться в последнюю очередь. Что ты знаешь о нем?

— О ректоре университета? Немного. Когда я готовился к чтению там лекции, общался в основном с его заместителем.

— Я сейчас вернусь, — проговорил Эдриан, будто вспомнив что-то, и вышел из комнаты.

Тем временем Гермиона поднялась со стула, на котором сидела все это время и подошла к столу. На нем, поблескивая старой серебристой обложкой, лежала книга Уильяма Ардена «Об исследовании редких заклинаний».

Она открыла последнюю страницу. Странная привычка перешла к ней можно сказать по наследству: мистер Грейнджер всегда начинал читать газеты и журналы с последнего разворота. Гермиона переняла манеру отца и уже давно перестала задумываться, как странно это выглядело со стороны.

На внутренней части переплета виднелась фраза на латыни. Грейнджер постаралась вглядеться, но от времени чернила совсем выцвели, и надпись было не прочитать.

Драко подошел к столу, встал напротив, облокотившись на полированную поверхность:

— Так и не смог понять, что здесь написано. Несколько слов всего видны, общий смысл понять не удается, — он посмотрел на Гермиону. От нее исходила такая сексуальная притягательность... В том, как она прикасалась пальцем к губам, перелистывала страницу, как заправляла за ухо выбившийся локон. Малфой внутренне напрягся, подобные мысли не должны были рождаться в голове мужчины, который скоро свяжет себя узами брака.

В гостиную вернулся Эдриан. Драко выпрямился, а Гермиона отвлеклась от попыток прочесть фразу. Оба взглянули на Пьюси — в руках у него был поднос с едой и напитками.

— Извините, что сразу не предложил. Просто вы меня настолько удивили. Угощайтесь.

— Спасибо, — отозвалась Грейнджер.

— Не за что. Теперь, что касается ректора. Зовут его Томас Донован. Он уже давно числится на особом счету в Аврорате. Слишком сомнительные связи, деятельность на грани нарушения закона.

— Что незаконного может быть в управлении высшим учебным заведением? — Гермиона взяла с подноса стакан с соком и отпила немного.

— Мы следим за ним уже второй год. Донован замечен в применении черной магии, а также связи с Пожирателями,уже вышедшими на свободу. Сомневаюсь, что он согласится дать вам кинжал, но лучше бы вам удалось его уговорить.

— Почему? — спросил Драко.

— Полгода назад Министерство магии приняло новый закон, согласно которому наследие магического общества должно усилено охраняться. Чиновники предложили свои методы для этого, — Эдриан вновь опустился в кресло, — дементоры.

— Что?! — воскликнула Гермиона. — Дементоры?! Как такое может быть?!

— Все очень просто и логично: нет необходимости платить огромные жалования, а степень защиты — высший уровень. Никто не осмелится даже приблизиться к реликвиям.

Драко втянул в себя воздух и встретился взглядом с другом:

— И что же они принимают в качестве гонорара? Раньше их работа сводилась лишь охране заключенных, эмоциями которых они и питались.

— Видимо, так и сейчас происходит. Просто, Министерство поставило свои условия при заключении нового соглашения с дементорами, увеличив перечень их обязанностей.

— Безумие, — Гермиона одним словом вынесла вердикт алчным чиновникам, которые не боялись вновь наступить на теже грабли.

— Да, но факт остается фактом. Прецедентов пока не было. Однако если вы попытаетесь достать кинжал незаконно...

— Не важно, — с яростью произносит Драко. — Нам нужно встретиться с Донованом. А если не получится, то будем действовать по обстоятельствам.

Взгляд Эдриана в этот момент выражал понимание. Драко пойдет до конца, и ни уговоры, ни высказанные опасения не помогут разубедить его.

— Я попытаюсь связаться с ним, и договориться о вашей встрече уже сегодня.

Не дожидаясь ответа, Пьюси встал, подошел к камину и опустился перед решеткой. Он быстро и четко проговорил адрес Аврората:

— Нужно узнать адрес Донована, — объяснил Эдриан. — Спрошу у Поттера. Уверен, у него есть личный код его каминной сети.

При этих словах Гермиона занервничала и чуть не опрокинула стакан с соком, который держала. Она быстро пересекла комнату, но перед тем как выйти, остановилась в дверях, повернулась и, посмотрев на Драко, жестом дала понять, что Поттер не должен знать о ее присутствии. Малфой молча кивнул.

— Драко, а тебе не мешало бы написать Сандре. Она очень волнуется, — произнес Пьюси и вновь повернулся к каминной решетке.

* * *

Руки Драко слегка дрожали, когда он закрывал замки своего чемодана. Он поднялся в предложенную ему Эдрианом комнату, чтобы переодеться и написать послание Сандре, а заодно привести мысли в порядок. Хотя все больше убеждался в том, что последнее в ближайшее время сделать не удастся — слишком стремительно все происходило. Всего за несколько дней жизнь, и так перевернутая с ног на голову, подбросила такие сюрпризы, которые даже вообразить было сложно. Это пугало.

На прикроватной тумбе лежало несколько чистых пергаментов, перья и законченное письмо. Малфой попытался убедить невесту в том, что все в порядке, еще немного и формула будет в его руках. Он просил прощение за возложенные на нее обязанности к подготовке свадьбы, а также предложил приостановить приготовления до его возвращения, сетуя на их трудоемкость.

Драко прочитал написанное два раза. Он хотел сказать совсем другое, а получилось то, что получилось. Умом понимал — Сандра ждет сосем не этих слов, она жаждет увидеть его рядом в качестве законного супруга, но внутренний голос ставил под сомнение то твердое решение, что он принял перед отъездом. Осознание связи с Гермионой пришло вместе с видением в карете. Его тянуло к ней. Словно кто-то наложил неизвестное заклятие или заставил выпить любовный напиток, и теперь он не может смотреть на нее как раньше.

Это было мукой — понимать, что именно Грейнджер стала занимать его мысли и разум, вместо больной, слабеющей с каждым днем матери и невесты. И все же Драко не мог не вспомнить слов, сказанных старой провидицей в баре Лондона: «Вы ищете ее, душу, связанную с вашей. А она стремится к вам. Это неизбежно. Главное не упустите свой шанс, другого, возможно, не представится».

Таких совпадений не бывает: «Панацея», тайный смысл картины Ардена, видения. Все указывало на то, что ее слова — правда. А то, что Гермиона увидела то же самое, всемуподтверждение. Оставалось неясно одно — как теперь с этим жить?

Однако Мафлой пытался убедить себя, что все это наваждение, не больше. Все пройдет, как только он вернется домой.

Пора было возвращаться. Наверняка Эдриан уже узнал адрес Донована. Драко спустил чемодан с кровати на пол, положил письмо во внутренний карман пиджака и вышел из спальни.

* * *

После залитой лучами заходящего солнца комнаты, коридор казался темным. Драко уже хотел пойти к Эдриану в гостиную, но услышал шум наверху. Подняв голову, он увидел, как на лестнице мелькнул женский силуэт — Гермиона поднималась по ступеням, которые вели на крышу.

Малфой часто находил там друга, наблюдающего звезды или же рассвет, в зависимости от того, когда он приходил в гости. Это было любимое место Эдриана в доме.

Драко несколько секунд размышлял, а затем буквально взлетел по лестнице. Ступени заканчивались перед узкой дверью.Он повернул ручку и шагнул на квадратную площадку.

У самого края, огороженного железными перилами, стояла Гермиона. Она обхватила себя руками и смотрела, как солнце тонуло в огненных вихрях у горизонта. Отсюда открывался красивейший вид на Лондон: купол собора Святого Павла белым парусом возвышался над серыми зданиями. Из-за опускающегося тумана не было видно Темзы, только многочисленные мосты помогали взгляду различить ее расположение.

Гермиона не обернулась, даже когда с громким стуком захлопнулась дверь. Драко посмотрел на удаленную фигуру и восхитился ее красотой. Он сунул руки в карманы и стал приближаться, ощущая, что эти шаги ведут его в бездну, из которой будет невозможно выбраться. На плечах будто скопилась тяжесть всего мира.

Малфой подошел совсем близко и встал с ней бок о бок. Гермиона даже не взглянула на него. Она смотрела на город.

— Я очень скучала по Лондону, — проговорила Грейнджер, не сводя глаз с горизонта. — Знаешь, он изменился за эти годы, я изменилась, а вот воздух — он остался прежним. Вдыхаю его и чувствую себя вновь маленькой девочкой. Когда со мной были близкие и любимые люди: друзья, родители, а я не задумывалась над проблемами спасения мира, просто жила и верила в чудеса.

— Почему ты не приезжала? — не зная, как реагировать на ее откровенность, спросил Малфой.

— А зачем? Я хотела начать новую жизнь. Каждый из нас хотел. У меня сперва даже получалось: любимая работа, семья, которая была рядом. Но диагноз колдомедиков разрушил все, что я с таким трудом добилась. Прежние страхи вернулись.

— Почему ты не связалась с Поттером? — сказал Драко после долгого молчания. — Он твой друг, сомневаюсь, что он не помог бы тебе и не поддержал.

— У него в жизни и так много проблем. Ни к чему было сваливать на него еще одну.

— Поэтому не хотела, чтобы он увидел тебя сегодня?

Гермиона кивнула. Она обеими руками схватилась за перила так, что побелели костяшки пальцев.

— Скажи мне, Драко, может, мы зря стараемся? Может, наше поколение уже ничто не спасет и впереди нас ждет лишь подобие жизни?! А наши искалеченные души не способны на чувства!

— Мне тоже так казалось, — спокойно начал Драко. — Я жил прошлым, не в силах смириться, но вопреки всему научился смотреть на старые вещи по-новому, искать хорошее даже в самом ужасном. Ведь отпустить не значит предать. Просто переложить воспоминания на самую верхнюю полку сознания, возвращаясь к ним только со светлыми побуждениями. Не верю, что ты не справишься, я всегда в тайне завидовал твоей силе духа, — ободряюще закончил он.

Наконец, она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Выражение ее лица потрясло Драко. Их взгляды задержались друг на друге. Малфой подумал о волне, которая, казалось, накатывала на него, захлестывала, притягивая к ней с силой. Он не мог ее контролировать.

Она приблизилась к нему и приподняла голову, будто чувствовала такое же притяжение. Губами Драко ощутил ее легкий вздох — он был каким-то обреченным. Всего несколько миллиметров отделяло их от поцелуя.

Малфой поднял руки, чтобы прикоснуться ладонями к ее лицу. Но раздался голос Эдриана с лестницы:

— Драко, Гермиона, куда вы подевались? Донован ждет вас в университете через час.

Она быстро отвернула свое лицо, и его руки резко опустились. Мгновение Гермиона выглядела растерянной, будто только что она чуть не сделала величайшую глупость.

— Идем, — ее голос предательски дрогнул.

— Да, — согласился Малфой и пошел по направлению к двери.

Эдриан остановил Драко в коридоре, сказав, что им нужно обсудить некоторые детали предстоящей встречи. Гермиона спустилась следом, прошла мимо, даже не посмотрев, и скрылась в гостиной. Малфой еще чувствовал смятение после инцидента на крыше. Он засунул руки в карманы брюк, скрыв их дрожь.

— Что вы там делали? — поинтересовался Пьюси.

— Ничего, — отмахнулся Драко. — О чем ты хотел поговорить?

— Я сказал Доновану, что к нему придут мои друзья, ученые, исследующие древние артефакты.

— Он согласился?

Эдриан прислонился спиной к деревянным перилам:

— Он не мог мне отказать, я работник Аврората. Зачем ему очередные проблемы? Однако я бы не рассчитывал на многое. И вот что я подумал, — Драко заметил — в руке друга что-то блеснуло. — О твоей работе многим известно, и ты действительно занимаешься исследованиями. Но вот Грейнджер. Учитывая нынешние связи Донована, вряд ли он обрадуется, увидев у себя на пороге героиню войны и подругу Гарри Поттера.

— Но Гермиона уже давно не живет в Лондоне и не общается с Поттером, — проговорил Драко. Тут же вспомнились недавние слова Грейнджер. — Не думаю, что он может заподозрить ее в шпионаже для Аврората.

— Лучше перестраховаться, — он потряс перед глазами пузырьком с жидкостью. — Это оборотное зелье.

Драко не имел ни малейшего понятия, как отреагирует Грейнджер и предложил Пьюси объяснить ей все самому. Они вошли в гостиную.

Эта комната всегда вызывала у него зависть. Хотя Эдриан был заядлым холостяком, в ней всегда было уютно. Окрашенные в светло-зеленые тона стены, классическая мебель цвета маренного дуба, камин, который украшали тонкие вензеля искусной ковки. В отличие от огромной гостиной Малфой-мэнора, здесь не было хрустальной люстры или гобеленов с величественными пейзажами. В этом и был плюс, она была домашней. Наверное, поэтому Драко и завидовал. Его поместью можно было дать миллион определений и эпитетов, но никогда ему не приходило в голову назвать его уютным.

Гермиона сидела на диване, читала книгу Ардена. Малфой поймал себя на мысли, что Грейнджер тоже выглядела домашней и уютной.

— У меня предложение, — Эдриан подсел рядом и поставил на журнальный столик флакончик.

— Что это? — отозвалась Гермиона, вопросительно взглянув на Пьюси.

— Оборотное зелье. Не переживай, ты превратишься в симпатичную блондинку, даже размер одежды останется тем же, — весело прокомментировал Эдриан взглянув на Малфоя.

* * *

После веских аргументов, высказанных Пьюси, Грейнджер согласилась. Приняв зелье, они трансгрессировали к воротам университета. Эдриан намеревался отправиться с ними, но Драко не стал слушать, сказав единственную фразу: «Не хватало тебя в это впутывать». Гермиона отреагировала на это еле заметным кивком.

Сейчас она напоминала ему Сандру. Белые прямые волосы до плеч, голубые глаза, тонкие губы. От этого было немного не по себе. Хотя придало решительности быстрее собрать все артефакты и вернутся домой. Драко распахнул перед ними створку ворот.

Через несколько минут они стояли у дверей кабинета директора университета, ждали, когда их пригласят.

— Ты почувствовал? Когда мы вошли внутрь, ты ощутил чары?

— Да, очень мощные, — ответил Драко.

Дверь с глухим стуком распахнулась. В холле возникла пожилая дама в сером строгом костюме:

— Мистер Донован ожидает вас.

Малфой зашел внутрь, а через секунду в кабинете очутилась и Гермиона.

Овальное помещение, больше напоминало башню. Казалось, высокие стены почти смыкались вверху. От пола до потолка виднелись нескончаемые ряды книжных полок. Гермиона заметила на них толстые фолианты в кожаных и бархатных переплетах с массивными замками или петлями из серебра. На корешках поблескивали золотистые буквы.

Под ногами сверкал полированный паркет. Вдоль одной стены располагался высокий стеклянный шкаф. В нем в раскрытом виде на медных подставках стояли книги. Можно было с уверенностью сказать, что им было не одну сотню лет. Потертые и пожелтевшие от времени страницы бросались в глаза. Там же находились несколько волшебных палочек и два золотых кубка.

В центре кабинета стоял потрясающей красоты стол, выполненный из цельного куска мрамора. Поблескивала отполированная поверхность.

Мужчина в черной мантии вышел из-за стеллажа и приблизился к гостям.

— Здравствуйте. Томас Донован к вашим услугам, — он протянул морщинистую руку Драко для приветствия. — Мистер Пьюси сказал, что вы занимаетесь исследованиями древних реликвий и вам нужны некоторые сведения.

— Очень приятно, Драко Малфой. Моя спутница, — он указал взглядом на Гермиону. — Мисс...

— Митчелл, — перебила его она. — У вас превосходный кабинет. Завораживает взгляд.

— О да. Вы любительница книг. Это сразу заметно, — произнес Донован с улыбкой.

Драко скорчил гримасу, он тоже заметил, как залюбовалась стеллажами Гермиона. Хоть что-то в ней не изменилось.

— Так чем я могу помочь? — церемонно спросил Донован.

— Думаю, вы слышали о моей работе с артефактами Ардена, — Драко решил не ходить вокруг да около и пойти ва-банк. — Так вот, для продолжения исследований мне необходим кинжал, который хранится в вашем музее.

Мужчина нахмурился. Малфой гадал, как же он отреагирует. Посмотрел на Грейнджер, та старательно отводила взгляд, притворяясь рассматривающей книжные полки. А, может, так оно и было.

— Мистер Малфой, да, я наслышан о ваших исследованиях. Но вам как никому должно быть известно, что я не вправе передать такого рода реликвии без разрешения Министерства.

— Это не займет много времени. Пару дней, не больше, — уверенным голосом солгал Драко. Сколько потребуется времени он и сам не знал, но Доновану не обязательно быть в курсе.

— Это не имеет значения.

— Мистер Донован, — выпалила Грейнджер. — Вы нас не поняли, возможно, мы могли бы договориться, — с намеком продолжила она.

— Это вы меня не поняли, очаровательная мисс Митчелл. Я позволю взглянуть на кинжал, только после письменного разрешения Министерства магии.

Гермиона хотела что-то сказать и уже набрала в грудь воздуха, но Драко опередил ее:

— Нам все предельно ясно. Мы просто начали не оттуда. Идемте мисс Митчелл, лучше действительно обратится в Министерство, — он взял ее за руку и направился к выходу.

— Ты что делаешь? — прошептала она. — Мы не можем так легко уступить.

— Твои волосы, — проговорил в ответ он, — посмотри.

Гермиона взглянула на локон, его цвет начал меняться, возвращаясь к каштановому.

Малфой сильнее сжал ее запястье, увлекая за собой. Когда они оказались в коридоре Драко выпустил руку Гермионы. Медленно поднес палец к губам, приказав тем молчать. Он оглянулся по сторонам, повернулся направо и зашагал.

Грейнджер несколько секунд непонимающе смотрела на его удаляющуюся спину, выход из здания был совсем в другой стороне, а затем отправилась следом.

Университет оказался огромным лабиринтом. Музей в нем был открыт всего тридцать лет назад, до этого здесь было обычное учебное заведение. Планировку переделали, но она не походила на привычную музейную. Нижний этаж использовался под склады для прибывавших в музей реликвий. На первом — в западном крыле, где они находились, располагалась администрация. В восточном — начинались музейные экспозиции, а соединяли их два длинных перехода с классами для занятий. Был еще и второй этаж, предназначенный для различных мероприятий и съездов, вроде того, на котором выступал Драко.

Повернув за угол, их взору предстало бесчисленное количество похожих друг на друга массивных дверей. Аудитории. Драко шел вперед не оглядываясь. Когда длинный коридор закончился перед ними, словно из ниоткуда, выросла черная металлическая решетка.

— И что дальше? — произнесла Гермиона. К тому времени она уже вновь стала самой собой.

— Если мы используем магию, нас, скорее всего, сразу же заметят. Здесь мощная защита. Поэтому оборотное зелье так быстро закончило действие, — рассуждал Драко, рассматривая черные прутья. — Музейная часть там. Я примерно знаю, где находится кинжал.

Гермиона посмотрела вверх. Решетка не уходила под потолок, а заканчивалась острыми пиками на высоте примерно трех метров:

— Мы можем перелезть.

Малфой даже ничего не ответил. Поставил ногу на поперечный металлический стержень и стал подниматься. В костюме было неудобно. И он успел подумать, что нужно было снять пиджак. Несколько ловких движений и он уже был на другой стороне.

Гермиона прислушалась. Было тихо. Видимо на незаконное проникновение без магии хозяин университета не рассчитывал.

Она немного задрала узкую юбку, забралась на решетку. Драко наблюдал за ней. Когда она уже перелезла через острые пики, нога соскользнула. Гермиона еле успела крепче схватиться. Малфой услышал сдерживаемый вскрик. Один из острых наконечников зацепился за пиджак Грейнджер и поранил ее плечо.

Он успел подойти как раз в тот момент, когда ее рука ослабила хватку и Гермиона упала прямо в его объятия. Внезапно послышались звуки быстрых приближающихся шагов.

Драко поставил Грейнджер на ноги и попытался повернуть ее спиной, чтобы посмотреть рану.

— Не сейчас, — тихо проговорила она, морщась от боли.

Они кинулись дальше по коридору. Драко оглянулся. Два охранника в черной униформе стояли по другую сторону решетки с направленными на нее палочками.

— Быстрее! Нам нужно где-то спрятаться от них! — прокричал он.

Однако все попадающиеся на их пути двери оказывались закрыты. Гермиона постоянно оглядывалась назад, отчего чуть не врезалась в железные доспехи. Драко схватил ее за руку и вовремя дернул в сторону. Он видел, что ей больно, она держалась рукой за пораненное плечо.

Еще одна дверь. Малфой схватился за ручку — открыто. Они вбежали внутрь. Было темно, лишь лунный свет, струившийся сквозь оконное стекло, освещал помещение. Спиной подперев закрытую дверь, Драко вслушивался, что происходит снаружи. Охранники, громко переговариваясь между собой, пробежали мимо.

Гермиона стала медленно оседать на пол.

— Грейнджер, — Малфой поймал ее. Второй раз за полчаса она оказывалась в его объятиях. — Ты меня слышишь? Не отключайся.

— Мне просто нужно присесть и все пройдет, — прохрипела она.

— Кто же в этом сомневается, — недовольно заметил Драко. Он осторожно донес ее до небольшой кушетки в углу кабинета и опустил на нее. — Ты же у нас героиня войны, смелая гриффиндорка, — это было произнесено с презрением, будто она совершила не одно убийство.

— Малфой, ты... — Гермиона попыталась повысить голос.

Драко не хотел задеть ее, но другого способа заставить Грейнджер злиться он не знал. А ему было нужно чтобы она не теряла сознание. Слова подействовали, как предполагалось.

— Сними пиджак, я должен осмотреть рану.

Гермиона попыталась возразить, однако поняв, что самой ей не справиться стала медленно стягивать пиджак, а затем и блузку. Драко наблюдал за движениями, сопровождающимися негромкими стонами.

— Хмм, давай помогу, — он присел рядом.

Пуговицы она уже расстегнула, поэтому Малфой подхватил пальцами воротник блузки и потянул вниз. Рана была глубокой, кровь сочилась, пропитывая тонкую ткань и окрашивая ее в алый цвет.

— Будет не так больно, если расстегнуть его, — сказал Драко, дотронувшись до лямки бюстгальтера. Гермиона кивнула, пытаясь скрыть смущение.

Он быстро справился с застежкой и взял в руку палочку. Произнес обезболивающее заклинание, затем кровоостанавливающее, но результатов не было. Кровь текла все сильней.

— Черт! Ничего не понимаю. Почему они не помогают? — Малфой снял пиджак, достал платок из кармана и помакнул рану от крови.

— Возможно, так действуют защитные чары в здании, — от боли голос Гермионы стал грубым. — Препятствуют использованию магии, я читала о подобном.

В растерянности Драко оглянулся по сторонам. На стене висело большое вытянутое зеркало. Оно было тусклым, а отсутствие освещения делали отражаемые в нем образы еще более размытыми. Однако он увидел в нем лицо Гермионы: закушенная губа и с силой зажмуренные глаза. Ей было очень больно, она еле сдерживалась, чтобы не закричать.

Его взгляд скользнул ниже, по белой коже ее плеч и остановился на обнаженной груди, заметной из-за спущенного бюстгальтера. Драко отвернулся.

— Ты должен оставить меня здесь и найти кинжал, — выдернул его из задумчивости ее голос.

— Больше ты ничего не придумала? Сиди смирно, — приказным тоном сказал Малфой.

Пошарив по карманам пиджака, он достал три вытянутых флакончика и положил их на колени. Перед тем как покинуть дом Эдриана, Драко на всякий случай захватил с собой несколько зелий: Заживляющую мазь, состав которой они с Пьюси придумали несколько лет назад, Животворящий эликсир, обезболивающее, и не ошибся.

Откупорив флакончик с Заживляющей мазью, он нанес ее на пальцы. Теперь нужно было втереть это в рану.

— Сейчас будет немного больно. Выпей вот это, — предупредил он и протянул ей обезболивающее зелье. В зеркале Малфой видел ее отражение. Грейнджер выпила содержимое, и приготовилась — сжалась, будто перед ударом. Она не задавала вопросов, просто ждала.

Драко бережно коснулся раны, нанося мазь. Каждое его прикосновение отзывалось у нее дрожью.

— Еще немного, — успокаивающий голос.

Малфой втер остатки мази. Кровь уже не сочилась, а рваная кожа по краям стала покрываться коркой. Гермиона всхлипнула. Он подул на рану, пытаясь притупить боль. Ее плечи немного расслабились.

Челка упала ему на лицо, но было не до нее. На таком близком расстоянии, сквозь запах зелья и крови, Драко чувствовал запах Гермионы. Его дыхание сбилось, а взгляд задержался на маленькой родинке у основания ее шеи. Отброшенные вперед волосы позволяли рассмотреть ее. В груди дрогнуло, а в паху отразилось нарастающее желание.

Он поднялся и отошел на подходящее расстояние, чтобы не было видно его лица. «Безумие. Это просто какое-то безумие» — пронеслась мысль в голове. Чтобы отвлечься Драко попытался вспомнить, как относился к Гермионе раньше. Оскорбления, которые слетали с губ при каждой их встречи в Хогвартсе. Уничижительный взгляд — лишь его она была достойна. И тот удар на третьем курсе, после которого он возненавидел ее еще больше.

Он помнил все очень хорошо, но картины прошлого все равно ускользали. Их место заняли другие: испуганный взгляд Грейнджер после встречи с Дюкро, притягательный силуэт ее фигуры на фоне вечернего Лондона, манящий контур губ.

Драко запустил пальцы в волосы, осознав, он не может побороть себя. А самое обидное было в том, что все это не могло случиться раньше. Даже если бы Гермиона не была подругой Поттера, даже если бы не было этой вражды. Тогда она была для него всего лишь грязнокровкой, не достойной внимания. А сейчас он не видел ничего, кроме запутавшейся и одинокой в своем горе девушки. И ему отчаянно хотелось разделить все ее несчастья, спасти, чтобы, в конце концов, она в ответ спасла его.

И еще видения. Сводящие с ума и заставляющие поверить в них. Неужели, правда и они воплощение душ Уильяма и Мирабель, которые поплатились за любовь друг к другу. И что ждет их теперь? Что им со всем этим делать?

Гермиона тем временем оделась, поднялась с кушетки и, пошатываясь, подошла к стене, рассматривая, прикрепленные к ней вырезки старых газет.

Само помещение напоминало один из кабинетов профессоров Хогвартса. Солидная мебель, темная с потертыми от времени участками. Серые обои, серая драпировка. По стенам развешаны лампы с глухими круглыми абажурами. Около окна стоял стол, заваленный книгами, рукописями, нераспечатанными письмами. В полумраке поблескивало только золото тисненых переплетов в тяжелых шкафах. Длинный маятник старинных стенных часов двигался размеренно и плавно.

Стена, около которой стояла Гермиона, была практически пуста, не считая нескольких магических портретов в углу. Большая стопка неизвестных произведений искусства в деревянных рамах лежала рядом на полу. Создавалось впечатление, что хозяин начал развешивать полотна, но отвлекся и переключился на другое занятие, более интересное и увлекательное, судя по количеству накопившейся на стопке пыли.

Остальная часть стены была покрыта плакатами, разного рода листовками, колдографиями и пожелтевшими страницами старых газетных изданий. Все они имели военную тематику. Для чего кому-то понадобилось хранить все это, да еще и развешивать на стене, было не понятно. Разве что хозяин кабинета немного не в себе, раз хотел видеть этот ужас каждый день.

От увиденного по спине Драко пробежал холодок. Он вспомнил, как сам жил прошлым. Боялся перелистнуть страницу, и сделать следующий шаг.

Малфой пересек комнату и встал позади Гермионы. С одной из пожелтевших вырезок на него смотрел его отец. Это был снимок девяносто восьмого года, после окончания слушания дела Люциуса и вынесения приговора.

— К этому воспоминанию ты тоже возвращаешься только со светлыми побуждениями? — грустно спросила Грейнджер.

— Это часть моей жизни.

— Ты видишься с ним?

Драко хмыкнул:

— Ты прекрасно знаешь, пожизненно заключенным запрещены встречи с семьей.

Грейнджер молчала. Конечно, она знала.

— И прошу тебя, только не надо говорить, что тебе жаль. Это заслуженное наказание, — Малфой развернулся и пошел к двери. Толкнул ее, она не поддалась. Еще раз, сильнее. Тщетно.

— Алохомора, — произнес он, взмахнув палочкой. Это заклинание не подействовало, как и предыдущие.

— Похоже, мы тут застряли, — обреченно выдохнул Драко.

И огорчало его отнюдь не сожаление об упущенном времени, а перспектива долгого нахождения с Гермионой наедине. Он безумно хотел этого и боялся одновременно.

Там, глубоко внутри, так глубоко, что и себе не мог признаться, он желал прикоснуться к ней. Ощутить ее аромат, почувствовать мягкость волос. Что-то подталкивало его к Гермионе. И списать все на помутнение рассудка или наваждение в виде скачков в прошлое не получалось. Это было настолько реальным, что мысли в голове путались, когда она находилась слишком близко, и сердце норовило выскочить из грудной клетки.

Внутреннее часто противоречит внешнему. И поэтому, стоило Гермионе подойти к двери, чтобы тоже попытаться открыть ее, Драко вернулся к кушетке. Он сел рядом на пол, оперев руки на колени. Стрелки настенных часов показывали половина одиннадцатого.

Драко пристально смотрел, как маятник настенных часов покачивался из стороны в сторону. Слышал заклинания, которые старательно произносила Гермиона. Будто от ее стараний что-то изменится.

Мысли нескончаемым потоком лились по его сознанию. Ему было необходимо взять себя в руки, вспомнить о Сандре, маме, находившейся на волосок от смерти. Главное заполучить зелье, а уж с виденьями и связью с Грейнджер он разберется. Против всего этого должно быть контрзаклятье.

Сейчас нужно расставить приоритеты и действовать дальше. Выкинуть все мысли о Гермионе из головы. Нельзя принимать воображаемое за истинное. Однако подумать гораздо легче, чем сделать.

— Драко, — сказала Грейнджер тихим голосом, — ты в порядке? Выглядишь, как будто за миллион миль отсюда. Уверена, утром защитные чары спадут. Мы сможем выйти и забрать кинжал. — Слово «украсть» она, видимо, избегала.

— Что ты! Все в полном порядке, — язвительно откликнулся он. — Вот если бы ты не поранилась, кинжал уже был бы у нас.

Драко намеренно грубил. Только так он мог не думать о желании быть к ней ближе. Пусть уж лучше Грейнджер накричит на него. Пусть все будет как раньше.

Гермиона нахмурилась. Не ожидала от него таких слов.

— Злишься из-за того, что я спросила о твоем отце? — она села напротив, взглянув на Драко.

— Слушай, Грейнджер, я не намерен изливать тебе душу. Мой отец никогда не выйдет на свободу, мать смертельно больна, дома ждет невеста, на которой из-за всего случившегося у меня не хватает времени жениться! — выпалил Малфой. — Я не понимаю? Ты ждешь благодарности тебе и Поттеру за такую жизнь?

— Почему ты так ведешь себя? — спокойно спросила она. — Неужели не понимаешь, что...

Драко осознал — разговор уходит совсем в другое русло. Затея с настраиванием Грейнджер против себя потерпела фиаско. Она изменилась и теперь не бросалась в перепалку при первом же недобром слове о Поттере.

— Зря ты думаешь, что я ничего не понял, — перебил Малфой, не дав сказать банальную фразу о том, что никто не виноват в болезни его матери, а они сделали все возможное, чтобы спасти мир от Волан-де-Морта. — Наоборот, я слишком рано понял эту жизнь. Людям безразличны все, кроме них самих, эгоизм заслоняет чувства других людей. Стоит кому-то проявить слабину, и тебя в порошок сотрут. Заклеймят, не дав даже шанса.

— Ты все так же циничен, — заметила Гермиона.

— Это ты слишком наивна. У всех гриффиндорцев такая черта? — Малфой постарался, что бы в голосе было слышно раздражение. — Цинизм нужен для противостояния. А душевность? Какой от нее толк? Разбрасываться ею ради того, чтобы доказать свое превосходство. Мол, смотрите какое у меня сердце. Кто не хочет видеть, никогда не увидит. С этим ничего нельзя сделать.

Гермиона ухмыльнулась:

— Не думаешь, что это немного противоречит словам, сказанным тобой несколько часов назад на крыше?

— Будем считать, тогда я хотел наладить дружеский контакт. Но ты же не можешь не лезть в душу. Поэтому я предлагаю остановиться на деловом сотрудничестве, — спокойно проговорил Драко.

Он неспешно поднялся и подошел к окну. За ним ничего не было видно. Луну скрыли темные облака, заслонив единственный источник света.

— Тебе лучше прилечь и попытаться поспать. Завтра нам потребуются силы, — его непринужденный тон скрывал мучительное беспокойство за Гермиону. Она прилегла на кушетку, стараясь не задеть раненое плечо, так ничего и не ответив. Драко испытал облегчение от этого и в то же время разочарование.

Сознание вновь подбросило ему тяжелое воспоминание — как он держал вытянутую палочку перед сосредоточенным лицом Дамблдора, стоял на астрономической башне и дрожал от страха, пока, наконец, Снейп не снял его с крючка: выполнил приказ Темного Лорда вместо Драко. Тогда Малфой хотел только одного — поскорее убраться с башни. Но когда он с другими Пожирателями смерти покидал Хогвартс, вместе со страхом, горечью от убийства директора и облегчением, почувствовал и разочарование. Никогда больше ему не переступить порог Хогвартса, никогда не услышать звона колокола на урок, не взлететь на метле ввысь над полем для квиддича. В тот день закончилось его детство, а Драко казалось, что и вся жизнь.

За тяжелыми мыслями, Малфой сам не заметил, как задремал на полу около кушетки, на которой уже спала Гермиона.

* * *

В просторном классе Защиты от темных искусств не было ни души. На подиуме около доски стоял мольберт с картиной. На ней, спиной ко всему миру, сидела женщина в платье кораллового цвета.

Уильям закрыл входную дверь. Все его мысли сейчас сводились к одному — отомстить, во что бы то ни стало. Убить Салазара, навсегда покончить с его жестокостью и маниакальным желанием очистить мир от магглорожденных.

«Он убил ее. Ее больше нет» — вертелось в голове. Уильям не успел спасти Мирабель, слишком поздно пришло понимание, что именно задумал его покровитель. Теперь лишь одна дорога — за ней. Он решил это еще ночью.

Панацея излечивала тяжелейшие болезни, спасала от любых заклятий, но не могла вернуть человека к жизни. Но перед тем как уйти, он должен отомстить за любимую.

Достав из мантии волшебную палочку, Арден приблизился к картине. Он сам нарисовал ее несколько месяцев назад. Мирабель сначала сопротивлялась, не хотела позировать, но потом смирилась и спокойно сидела на стуле по несколько часов. Она поставила условия — портрет не должен быть магическим. Уильям выполнил уговор.

Однако сегодня все изменится. Панацея не должна попасть в руки алчных и корыстных людей, дабы они использовали ее в своих целях, а тем более она не должна достаться Слизерину.

Уильям начал произносить заклинание, сопровождая их последовательностью замысловатых пассов волшебной палочки. Картина замерцала, и Мирабель повернулась, взглянув на него голубыми глазами. Одобрительно кивнув головой, она проговорила:

— Все случилось так, как было суждено, Уилл. Мы встретимся с тобой вновь, знай это. Я всегда буду любить тебя, — как же он мечтал дотронуться до нее, ощутить аромат ее кожи. — А теперь ты должен спрятать формулу Панацеи. Так будет лучше. — Уильям догадывался, что Мирабель скажет подобное. Когда они вместе еще работали над формулой, она предупреждала его — последствия от появления в мире подобного зелья могут быть ужасными. Уильям спорил, утверждал, что открытие изменит их судьбу. Сейчас это уже не имело значения. Без нее ему не нужна ни слава, ни долгая жизнь.

— Я люблю тебя, никогда не перестану любить. Там, где нет тебя, меня тоже нет, — Арден достал книгу из внутреннего кармана мантии и открыл. На плотной обложке рукой Мирабель было написано заклинание. Заглавная буква имела вытянутый завиток. Он сглотнул. Засомневался, но это продлилось всего несколько секунд. Уильям произнес слова и захлопнул книгу, наложив чары и на нее. Чтобы никто в мире не смог расколдовать портрет и воссоздать зелье. Теперь формула Панацеи сокрыта за толщей масляной краски портрета Мирабель, который вновь казался неподвижным.

За спиной послышался стук. Уилл не повернулся, он знал — это Слизерин. Стук повторился настойчивее. Раздался злобный крик:

— Уилл, не глупи, открой дверь, давай все обсудим.

Арден ощутил сильный приступ злобы, способной сокрушить все на своем пути. А еще тоску, непреодолимую, щемящую.

Дверь слетела с петель, в классе появился Салазар Слизерин.

— Мне нужна формула, Уилл!

— Ты никогда ее не получишь! — выкрикнул Арден.

Красный луч заклятия вылетел из палочки Слизерина. Началось сражение.

Уильям постарался выкинуть из головы образ мертвой Мирабель. Он сосредоточился на Салазаре. Соперник улыбался холодно и злорадно. Двигался быстро и подчас Арден еле успевал увернуться от очередного заклятия.

Слизерин, словно наперед знал все его действия. Уильям не заметил, как тот подобрался ближе. На мгновение они замерли друг перед другом. Оба тяжело дышали. Складывалось ощущение, будто они находились в вакууме, ни одного звука не раздавалось из-за пределов кабинета. Хогвартс погрузился в тишину. Свет от факелов исходил мертвенный и холодный, как бы предвещая о неминуемом смертельном исходе этой схватки.

— Инкарцеро, — выкрикнул Слизерин, но магические путы пролетели в нескольких сантиметрах от Уильяма. — Секо, — не давал опомнится Салазар.

Спину Уильяма полоснула резкая, жгучая боль. Он оступился, схватившись за стоявшую рядом парту, чтобы не упасть. Из-под манжеты вытекала тонкой струйкой кровь и капала на пол, создавая алое пятно.

— Сдавайся! — голос Салазара прозвучал как удар хлыста. — Скажи мне формулу и может быть, я сохраню тебе жизнь, если конечно она тебе еще нужна...

Не успел он договорить, как луч заклинания рассек воздух:

— Экспеллиармус, — палочка Салазара выскользнула из его рук.

В ту же секунду Уильям оказался рядом. Внутренний голос не давал шанса передумать: «Убей его. Из-за него ты больше никогда ее не увидишь». Однако руки тряслись, а смертельное заклятие никак не слетало с губ. Промедления хватило для того, чтобы Слизерин молниеносно достал из сапога кинжал и воткнул его в грудь противника.

— Ты всегда был слабаком, поэтому и потерял все! — перед смертью Уильям увидел ожесточенную улыбку своего убийцы.

...Драко открыл глаза. Небо за окнами уже потихоньку начало светлеть от бледного луча зари. Но разбудил его не рассвет, а безудержный гнев и боль, которые Малфой испытал во сне несколько секунд назад. В груди все еще чувствовался холод лезвия. На лбу выступила испарина.

Шея от неудобной позы затекла, Драко слегка размял ее рукой. Он медленно и неохотно поднял на глаза на Гермиону. Поджав ноги к груди и подложив под голову свой пиджак, она еще спала.

Сейчас Малфою не нужно было изображать злобу или безразличие. Он был наедине со своими мыслями и желаниями. Видения начали преследовать его теперь и во снах. Безусловно, причина тому — близость Гермионы. Неведомая сила была сильнее. Она как ураган сметала все на своем пути. Заставляла действовать, руководствуясь страстью и непреодолимой тягой к той, что до этих дней оставалась всего лишь неприятным детским воспоминанием.

Однако стремление быть самим собой, не преследуемым прошлой жизнью и смертью, брало верх над его желанием разбудить Грейнджер нежным прикосновением. Сказать ей, что больше подобного в их жизни не повторится, и они обязательно будут счастливы.

Он так и замер, почти касаясь пальцами ее лица. Гермиона моргнула и открыла глаза.

— Утро, нам нужно уходить, — усилием воли Драко попытался сказать эту фразу так, чтобы она не догадалась о его недавнем желании.

Малфой поднялся и поспешил к двери, не дожидаясь ответа. Когда он повернул металлическую ручку, что-то щелкнуло. Гермиона уже стояла рядом, молча наблюдая за его действиями. Дверь открылась — им повезло.

Они бежали по коридору университета. Драко впереди, а Грейнджер следом. Он, время от времени, оборачивался. Всякий раз, когда Гермиона ступала на правую ногу, на ее лице отражалась боль. Видимо, резкие движения тревожили рану на плече. Драко схватил Грейнджер за руку и чуть ли не потащил за собой. Перед нимипоказалась музейная экспозиция. Пытаясь отдышаться, они остановились у стеклянной витрины. За ней, на бархатной красной подстилке, лежал кинжал Уильяма Ардена. Рукоятка из лазурита поблескивала и переливалась.

— Стой! — Гермиона перехватила руку Драко, который собирался открыть прозрачную дверцу. — Если мы его возьмем просто так, нас сразу же заподозрят. Донован быстро сопоставит наш визит и кражу. Тем более охранники ему наверняка уже сообщили о незаконном проникновении в музей.

— Что ты предлагаешь? — спросил Малфой, озираясь по сторонам. В эту минуту он даже не подумал, что Гермиона в первую очередь переживала о нем. Ей нечего было опасаться, Донован запомнил некую мисс Митчелл, выдуманную за несколько секунд.

— Вот, — Грейнджер достала из кармана потрепанную записную книжку. Взмах палочки и она превратилась в кинжал, точь-в-точь как за стеклом витрины.

— Отлично, — Драко быстро схватил подделку.

Открыв заклинанием дверцу, он заменил кинжалы. В зале было все так же тихо. Это настораживало. Охрана заметила их прошлым вечером и не могла просто так бездействовать.

Пахло нафталином и немного плесенью. Неудивительно, окон здесь не наблюдалось. В обычный день, когда посетители расхаживали вдоль этой экспозиции, помещение освящали несколько десятков волшебных ламп подвешенных у самого потолка. Сейчас же зал не окутал мрак лишь из-за окна в смежном коридоре. Свет из него падал на паркет белесым пятном альбомного формата. Тот отражался от лакированной поверхности и рассеивался, оставляя на стенах и предметах причудливые серые тени.

— Нужно убираться отсюда. Не нравится мне эта тишина, — проговорил Драко, убирая кинжал во внутренний карман пиджака.

Они преодолели еще несколько поворотов и очутились перед парадной дверью университета, в которую вошли вчера. Было удивительно, что не заблудились в этом лабиринте. Малфой бывал здесь перед конференцией, его даже провожали до музейной части и обратно. Но тогда ему не приходило в голову считать количество поворотов оставшихся позади. Грейнджер здесь и вовсе не была.

На улице ярко светило солнце. Спустившись вниз по мраморным ступеням, они побежали по газону к железным воротам. Оба понимали, если трансгрессировать сразу, не покидая магически защищенную зону, их быстро отследят. Так рисковать было нельзя.

И тут Драко увидел дементоров. Их было около десяти или больше. Те скользили к ним со всех сторон. Он огляделся — леденящее чувство наполнило его изнутри, а глаза начал застилать туман.

— Малфой, подумай о самом лучшем! — крикнула Грейнджер.

Он поднял волшебную палочку и потряс головой, проясняя сознание: «Мама здорова, я рядом со своей семьей». Все его мысли сосредоточились на Нарциссе и он воскликнул:

— Экспекто Патронум!

«Все будет хорошо. Я женюсь на Сандре и наконец, начну новую жизнь».

— Экспекто Патронум!

Гермиона тоже произносила заклинание, но толку не было. Кольцо смыкалось, дементоры были уже близко. Холод сковывал движения.

— Экспекто Патронум! — тоненькая серебристая струйка вырвалась из палочки Драко и тут же угасла. Он видел, как Гермиона теряет сознание. Она упала на траву, покрывшуюся белой пеленой инея. Нужно было действовать быстро, иначе их обоих ждет смерть.

Малфой подумал о видении — поцелуе под трибунами стадиона в Хогвартсе. Вспомнил ощущение прохладных губ. Закрыв глаза, он увидел лицо Гермионы в лучах заходящего солнца, когда они стояли на крыше дома Эдриана.

— Экспекто Патронум! — воздействие дементоров усиливалось, Драко опустился на одно колено. Одно из ближайших чудовищ уже вытянуло вперед полусгнившие руки и откинуло капюшон. Показалась зияющая щель вместо рта, вдыхающая воздух со звуком, напоминающим хрип.

Очертания здания университета стали размываться. И вскоре вместо него перед глазами был только черный фон. Пространство вокруг будто сжималось и давило на грудь. Дышать было все трудней — холодный воздух царапал горло. Деревья и кустарники, украшавшие алею ведущую к входу, начали увядать. Сочные, зеленые листья почернели, скрутились, а некоторые уже опадали на заиндевелую землю.

В какой-то момент Драко показалось, будто он завис между сознанием и забытьем: вокруг была лишь темнота. Впрочем, ненадолго. Его рывком вернуло в сознание, обратно. В глазах плыло, в горле стояла горечь, и голос был похож на протяжный вопль:

— Экспекто Патронум!

Из острия его волшебной палочки вырвалось мощное серебряное свечение. Настолько сильное, что на мгновение ослепило его.

Патронус в виде огромной светящейся пантеры набросился на дементоров и отбросил их. Он наступал снова и снова, бросался в атаку до тех пор, пока последний из побежденных чудовищ не растворился. Холод начал медленно отступать, окружающий мир вновь наполнился звуками.

Драко с трудом поднялся. Несколько раз быстро разжал и сжал руки в кулаки, чтобы кровь вновь прилила и вытеснила холод. Грейнджер была без сознания, он подхватил ее на руки. Силы покидали его, но Малфой держался. Сейчас нужно было как можно быстрее добраться до дома Эдриана.

Он устремился к главным воротам университета. Оказавшись на широком тротуаре, Драко мельком взглянул на Гермиону: темные круги залегли под глазами, грудь часто вздымалась. Ему стало дурно. Сердце грохотало где-то в ушах, а по телу разливалась мощная волна жара. Беззвучно шевеля губами, он просил, чтобы она не умирала.

Мы часто можем сопротивляться своим чувствам. Из-за родных, из-за мнения окружающих, из-за, казалось бы, неразрешимых проблем. Однако когда жизнь дорогого человека в опасности начинаем действовать по велению сердца, а не разума. Драко хватило всего лишь взгляда, чтобы понять — он не может ее потерять. Уже не было мыслей про ненавистную грязнокровку или совестливых воспоминаний о невесте, была только Гермиона и ее боль.

Через секунду раздался хлопок аппарации, и они исчезли, оставив после себя лишь облако пыли.

Эдриан мерил шагами комнату. Терпенье было на исходе — утро уверенно вступало в свои права, а Драко и Гермиона до сих пор не вернулись. Пьюси не знал, что делать. За последние два часа он уже раз пять связывался с дежурным из Аврората, у которого это уже начинало вызывать подозрения. Однако никаких вызовов или сообщений о нарушениях закона не было. Но от этого тревога не исчезала, а становилась все сильнее. Конечно, можно было перенестись в Магический университет, но эта идея была сразу же отклонена, как не разумная. Сквозь защиту здания просто так не пройти, да и покинув дом можно было запросто разминуться.

Послышался звук аппорации. Эдриан кинулся к входной двери, держа волшебную палочку наготове. За этот короткий миг он уже просчитал несколько возможных ситуаций, которые могли произойти. Служба аврором многому научила его.

Пьюси открыл дверь и шумно выдохнул. На пороге, держа на руках Гермиону, стоял Драко.

— Мерлин, что произошло?!

— На нас напали дементоры, — Драко, подтолкнул плечом дверь, тем самым открыв ее шире.

— Но где вы были все ночь?! — поинтересовался Пьюси и пропустил их в дом, провожая взглядом.

— Мы обязательно это обсудим, только чуть позже, — серьезно произнес Драко.

Он стал подниматься на второй этаж. Эдриан увидел испарину на его лбу и заметную дрожь в плечах, но Драко все равно перешагивал через две ступеньки, стараясь как можно быстрее оказаться наверху.

Зайдя в комнату, он сразу же поспешил к кровати. Глаза Гермионы открылись, и послышался тяжелый стон. В этот момент Малфой как-то неаккуратно поставил ногу. Он еле успел положить Грейнджер на кровать, а сам оказался на коленях.

— Драко, — встревожено произнес Эдриан.

— Все нормально. Принеси зелья! — Малфой практически кричал. — Быстрее!

Он перевернул Гермиону на бок, клочок ее блузки на плече был вырван, и виднелась рана, из которой начала сочиться кровь. Стоны Грейнджер с каждым разом все больше превращались в хриплое клокотание. Ее волосы намокли от пота, а веки трепетали.

Малфой наложил охлаждающее заклинание, чтобы хоть как то сбить жар Гермионы. Эдриан моментально ощутил холод и поежился. Драко взмахнул палочкой, ткань порвалась еще больше, дав возможность осмотреть плечо.

— Эдриан! Ну же! — Драко придерживал Грейнджер, чтобы она как можно меньше шевелилась и в агонии не потревожила рану еще больше. — Мне нужны зелья!

Пьюси был настолько сосредоточен, что не сразу вдумался в смысл слов. В этот момент раздался еще один звук — резкий и протяжный — дверной звонок. Друзья переглянулись. Малфой посмотрел вопросительно.

— Кажется, я знаю, кто это, — проговорил Эдриан. — И она также как я мучительно ждала наступления утра. Это Сандра.

— Сандра?

— Я отправил ей твое письмо. Ты забыл, что попросил меня?

— Я сам схожу за зельями, — Малфой поднялся с колен, — а ты поговоришь с ней. Сандра не должна знать, что мы здесь. Придумай что-нибудь.

— Но Драко.

— Эдриан, прошу тебя. Я потом ей все объясню, но сейчас ей лучше не знать.

Пьюси помотал головой и вышел из спальни.

* * *

Сандра и Эдриан сидели друг напротив друга в гостиной. Тишину нарушало лишь назойливое тиканье часов на каминной полке. В окне Пьюси видел спешащих по своим делам прохожих, соседских мальчишек игравших в какую-то игру на площадке возле высокого фонарного столба.

Лучи восходящего солнца заполняли комнату ослепительно ярким светом. На потолке мерцали расплывчатые блики — отражение от наполненных водой стаканов, стоявших на столе.

Эдриан был одет в домашние брюки и серую футболку. Честно говоря, ему было не до нарядов, когда он метался по квартире в ожидании Малфоя и Грейнджер. Сейчас же он чувствовал некоторое смущение. Однако погруженная в свои мысли, Сандра не замечала ни его одежды, ни заставляющего щурится света. Она не сводила взгляд со своих колец, казалось, их вид интересовал ее гораздо больше, чем все остальное. Наконец, Фоссет не выдержала, ее внимание переключилось на Пьюси.

— Так и будешь молчать? Ты же знаешь, зачем я пришла. Где Драко? Что, черт возьми, происходит?! — последние слова она выкрикнула.

— Драко в Швейцарии. Я не понимаю, почему ты так разволновалась.

— Он не понимает! — Сандра вскочила с дивана и начала расхаживать взад вперед по комнате. — Не прикидывайся дураком. Письмо доставила твоя сова.

На отвороте воротника элегантного платья Сандры поблескивала брошь с тремя бриллиантами — подарок Малфоя на их помолвку. Украшение было в виде бутона розы на тонкой ножке, а камни украшали единственный лист, будто капельки росы. Два года назад Фоссет безумно обрадовалась подарку, и сейчас, нервничая, ее рука то и дело касалась миниатюрного бутона. Пьюси прекрасно понял этот жест. Она хотела, чтобы Эдриан видел, как дорог ей Драко и как безразличен он.

Во рту сильно пересохло. Пьюси сглотнул.

— Филин Малфоев устал после длительного перелета. Сперва он залетал ко мне, Драко написал, чтобы я прислал ему все документы по Дюкро. Вот я и подумал послать свою сову для доставки тебе письма.

— Замечательная история! — воскликнула Фоссет. — Долго придумывал?! Хватит мне врать, Эдриан, у тебя это всегда плохо получалось. Хотя, наверное, я ошибаюсь, ты очень хорошо изображал любовь ко мне.

— Перестань! — рявкнул Эдриан. — Хватит говорить о том, чего ты не знаешь! — Он тоже поднялся.

В этот момент Сандра с яростью посмотрела на него, и он тут же потерял весь свой энтузиазм. Пьюси сделал шаг навстречу Фоссет, еще один:

— Извини, у меня была тяжелая ночь. Драко в Швейцарии, больше я не знаю чем тебе помочь, — только он знал, скольких сил ему стоило сказать это.

— Ты должен знать: когда-то я была готова отдать все и многим пожертвовать, даже своей жизнью, ради любимого человека. Но ему оказалось это не нужно. Я не изменилась с тех пор и сделаю все, чтобы мы с Драко были счастливы.

Сандра достала из сумочки письмо, то самое, которое Эдриан отправил вчера вечером. Она протянула руку и потрясла посланием прямо перед его глазами.

— Он написал, чтобы я отложила приготовления к свадьбе. Но я все равно все подготовлю, и по его возвращению состоится церемония, — недовольно сказала она и направилась к двери. — И да, будь добр, передай ему — я узнаю, что он скрывает от меня. — Сандра вышла. Послышался сильный хлопок закрывающейся двери, а затем звук трансгрессии.

Эдриан со всей силы ударил кулаком по стене. Костяшки пальцев покраснели, а на ровной до этого момента поверхности остался след в виде округлого углубления. День начался ужасно, и что-то подсказывало ему — все только начинается.

* * *

Плотные шторы мешали солнечному свету проникнуть в спальню Эдриана. Лучи проскальзывали только лишь сквозь узкую полоску между ними и нагревали то место на кровати, где лежала его рука.

Он повернулся на другой бок и положил разгоряченную руку под голову. Несмотря на бессонную ночь, уснуть не получалось. Пьюси думал о Драко, о Гермионе и о...Сандре. Ему пришлось в очередной раз солгать ей.

Кто-то говорит, что врать сложно. Это только в первый раз. Потом, ложь дается все легче. Она опутывает тебя. А самое страшное — в конце ты можешь запутаться так, что вряд ли отличишь ее от истины. Сам себя загонишь в ловушку, из которой будет не выбраться.

После разговора с Сандрой Эдриан не стал даже разговаривать с Малфоем, боялся выдать себя из-за злости. Он поднялся к себе в комнату, закрыл дверь и попытался заснуть, а в итоге уже второй час разглядывал стены и потолок.

Внезапно раздался шум и испуганный вскрик. Спальня Гермионы была соседней, Пьюси понял, что звук шел от туда. Он поднялся и вышел в коридор. В отличие от комнаты, воздух здесь был прохладным. Такой контраст заставил кожу Эдриана покрыться мурашками. Не постучав, он открыл соседнюю дверь и вошел.

Грейнджер сидела на краю кровати, обхватив себя руками. Взгляд ее был устремлен в окно, за которым ветка старого дуба изгибалась на ветру. Она, казалось, вот-вот разобьет стекло, и комнату наполнит теплый весенний воздух.

— С тобой все в порядке? — осторожно подойдя ближе, спросил Эдриан. Гермиона испуганно обернулась, будто не слышала, как он вошел.

— Да, — ответила она. — Не хотела напугать тебя. Просто приснился кошмар.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, вообще-то я почувствовала себя намного лучше сразу же, как Драко дал мне твои зелья. Ты отличный зельевар.

Грейнджер встала и подошла вплотную к окну.

— Спасибо. Большинство из этих зелий мы с Драко изобрели вместе. Так что это не только моя заслуга. — Гермиона посмотрела на него, натянуто улыбнувшись.

— Малфой всегда был лучшим на уроках Зельеварения, меня ужасно это раздражало, — она расправила плечи и направилась к своему чемодану, лежавшему около кровати. — Утром мы отправимся в Хогвартс. По нашим сведениям «Свиток десяти зелий» находится там. Надеюсь, МакГонагалл одолжит его нам.

— Хогвартс. Как давно я там не был, — почти шепотом сказал Эдриан.

— Не ты один. Последний раз я была там пять лет назад, — Гермиона взяла с прикроватной тумбочки волшебную палочку и уменьшила чемодан до размера дамской сумочки. — Да и Драко, думаю, тоже давно не появлялся в школе. Все мы не хотим возвращаться туда из-за боли. Боли от потери близких и друзей.

— Что между вами происходит? — Эдриан не хотел начинать этот разговор, но слова сами вырвались.

— Ты о чем? — Грейнджер так и замерла сидя на корточках перед уменьшенным чемоданом. В недоумении она уставилась на Пьюси снизу вверх.

— О тебе и Драко. Я же не слепой, вижу, как он смотрит на тебя, как переживал, когда принес тебя сегодня без сознания. Малфоя я знаю не один год и прекрасно понимаю, что все это значит. Однако если учесть ваши отношения в школе, выглядит это более чем странно.

Гермиона медленно поднялась и присела на кровать:

— Я все еще не понимаю.

— Ты в курсе, что у него есть невеста? — уже настойчивее и громче поинтересовался Пьюси.

— Сандра, кажется. Он говорил, что у них нет времени сыграть свадьбу, — промямлила Грейнджер, теребя в руке краешек шерстяного одеяла. Свое смущение она скрыть не смогла. Значит, Эдриан мыслил в правильном направлении.

— Да. Ее зовут Сандра Фоссет. Ты должна ее помнить, она училась в Хогвартсе на одном курсе со мной.

— Что-то припоминаю.

— Гермиона, мы все взрослые люди. Но я не хочу, чтобы мои друзья страдали. Это нормальное желание, — Пьюси смотрел на нее с осуждением. — Сандра и так с лихвой настрадалась. Они счастливы с Драко. Когда она с ним, время, будто стремительно возвращается назад, и я вновь слышу ее смех, как когда-то в стенах Хогвартса. Он такой, что, когда она смеется, все в радиусе десяти метров оборачиваются и тоже смеются.

— Ты любишь ее, — прервала его Гермиона. Это был не вопрос, — утверждение.

Эдриан замер. Похоже, решив вывести Грейнджер на чистую воду, он сам не заметил, как сказал лишнего. Сердце сжалась. Его взгляд сфокусировался на маленькой трещине около изголовья кровати. Пьюси надеялся, что Гермиона правильно расценит его молчание, не станет расспрашивать, постесняется.

— Я тоже не вчера родилась. Видел бы ты, с каким лицом говоришь про ее счастье, — взволнованно настаивала на своем она. Надеяться на тактичность в данной ситуации было глупо.

Эдриан отступил на пару шагов. Он разрывался между желанием рассказать и желанием бегом кинуться прочь из этой комнаты.

— Я и не представлял до этого момента, как мне хотелось рассказать все кому-нибудь, — хрипло проговорил он. После небольшой паузы, отвернулся к окну и тихим голосом продолжил. — Когда мы учились в Хогвартсе, у нас с Сандрой был роман. Но это было тайной. Мои родители — Пожиратели смерти, а она полукровка, да и к тому же ее отец не был в почете у Темного Лорда. Мистер Фоссет не хотел присоединяться к его армии. Ведь согласись он, его магглорожденную жену, скорее всего, ждала смерть. Мы скрывались чуть больше года, пока мой отец не узнал обо всем. Он потребовал, чтобы я расстался с ней.

— И ты бросил ее? — проведя ладонью по лицу, сказала Гермиона.

— Нет. Конечно, я отказался. Сказал, что мне не нужно ни наследство, ни знатное имя. Все чего я хотел — быть рядом с Сандрой. Однако папа стоял на своем. Он сказал, что вся семья Фоссет вскоре будет уничтожена Пожирателями смерти, а если я подчинюсь, он спасет Сандру. Вот тогда у меня и не осталось выбора. Я верил отцу, все давно шло к этому. Я поставил лишь одно свое условие — я должен уехать из Англии. Посмотреть вновь в глаза Сандры у меня бы не получилось. Страх, что не смогу сдержаться изводил меня. Папа согласился. Был ли я удивлен? Да. Скоро должна была состояться моя церемония посвящения в Пожиратели смерти. Видимо он уже тогда понимал, что война приведет лишь к многочисленным жертвам. Так он дал мне шанс на жизнь.

Пьюси засунул руки в карманы брюк. Он не поворачивался, а Гермиона молчала. Давая ему возможность продолжить.

— Вот так все и закончилось. Я уехал. Из писем отца, я узнал, что всю семью Сандры убили. Отец был там, видел, как она пряталась в бельевом шкафу, но не выдал ее. Он сдержал слово. Вернулся я уже когда война закончилась, хотя это было тяжело — отец уже сидел в тюрьме, маму выслали из страны навсегда,дом конфисковали, у меня почти ничего не осталось. Почти... Я искал Сандру, но она будто сквозь землю провалилась. Тогда я поступил в Школу зельеваров, пытался начать новую жизнь. Там вновь встретился и сдружился с Драко, а через год он представил мне ее, как свою невесту, — закончил свой рассказ Пьюси.

— Драко ничего не знает? Почему ты ничего не рассказал ему? — выпалила Гермиона на одном дыхании. Было заметно, что история потрясла ее до глубины души. Ее голос слегка дрожал.

— Действительно?! Почему?! — послышался голос позади. Эдриан и Гермиона обернулись. В дверном проеме стоял Драко.

— Драко... — начал Пьюси, но слова упорно не хотели выстраиваться в предложение.

— Не напрягайся, — отстранено сказал Малфой. — Гермиона, собирай вещи, мы уходим сейчас.

— Но... — она тоже была в замешательстве.

— Я сказал, собирайся, жду тебя на крыльце! — повысив тон, произнес Драко и ушел.

Повисла томительная пауза. Эдриан вспомнил первую встречу с Драко в Школе зельеваров. Тогда профессор попросил его остаться и провести дополнительные занятия с отстающими. Сказал, что в напарники даст ему новенького студента с большим потенциалом. Им и оказался Малфой. Поначалу между ними было некоторое соперничество, каждый пытался как можно больше рассказать студентам. Объяснить непонятные для них составы зелий. Они перебивали друг друга, спорили, и в итоге взорвали котел из-за того, что в спешке бросили двойную порцию порошка из драконьей кожи. Сблизило их именно отмывание парт и стен от моментально въевшейся субстанции зелья.

В тот вечер, который закончился в одном малолюдном пабе, Драко сказал ему фразу, глубоко запавшую в душу и положившую начало их дружбе: «Я научился доверять себе, слушать правду, не бояться её и не пытаться скрыть это. Только так мне удалось справиться с прошлым. Мы должны доверять и верить в людей, иначе жизнь станет невозможной».

Драко поверил ему, и оказался обманутым. Ничто уже не будет как раньше.

Ветка старого дуба несколько раз задела оконное стекло, заставив обоих вздрогнуть.

— Эдриан, мне так жаль. Правда, — произнесла Грейнджер, силясь найти утешительные слова. — Он поймет, просто нужно время.

— Не беспокойся, — грустно ответил Эдриан. Он мотнул головой, отгоняя воспоминания. — Это должно было когда-то произойти.

Пьюси на секунду сжал ее плечо, прошептав еле слышно: «Спасибо». Гермиона кивнула. Он не верил в прощение или хотя бы понимание со стороны Драко, вздохнул и тоже покинул спальню.

Дверь в его комнату закрылась с характерным щелчком. Он наложил заглушающие чары и обессилено опустился на кровать. В этот раз расплата за ложь не заставила себя долго ждать.

Эдриан пытался не думать, не вспоминать. Но все равно, закрывая глаза, он мысленно возвращался к осуждающему взгляду Сандры и отстраненному поведению Драко. Будто эти картинки навсегда запечатлелись на обратной стороне его век. В мире вечно происходит что-то плохое, но когда это касается кого-то близкого или тебя самого, все представляется в черном свете.

Постель была скомкана от недавних попыток уснуть: простыня, одеяло — все в одну кучу, подушка вот-вот норовила упасть на пол. Однако хаос царил не только в комнате. В его душе все чувства перемешались, создавая обжигающий сердце коктейль. Злоба, угрызения совести, обида и обреченность. Казалось бы, выхода из сложившейся ситуации не было. Все зашло в тупик, и он сам тому виной.

Именно в этот момент Эдриан открыл глаза и резко сел на кровати.

«Я верну Сандру, все исправлю. Не хочу, чтобы моя жизнь была полна лжи и предательства. Довольно».

Он повторял эти слова снова и снова, и мысли вращались в голове бешеным вихрем. Запоздалое, но от этого не менее важное решение стало для него мантрой, и, подобно магическому заклинанию слова постепенно утрачивали смысл. Оставалось лишь непреодолимое желание добиться конечного результата.

Вернувшись в поместье, Сандра, не видя ничего перед собой, прямиком кинулась в гостиную. Ей хотелось как можно быстрее оказаться одной в помещении, наедине со своими мыслями. Путь до спальни казался непреодолимым препятствием в ее состоянии.

Сквозь звук громко захлопнувшейся двери она слышала, как Пегги переместилась в холл, чтобы встретить вернувшуюся хозяйку. Но Сандра, не отдавая отчет своим действиям, уже накладывала всевозможные чары.

Она нервно дышала, глубоко втягивая воздух. Вокруг все стихло. Лишь звуки дыхания, и удары собственного сердца раздавались в голове. Сандра подошла к столу и опустилась на один из стульев, драпированных в бежевый чехол. Перед ней на бледно-красной скатерти были расставлены приборы — сервировка для свадьбы. Именно тот вариант, который с таким знанием дела посоветовал Эдриан накануне.

Перед тем как уйти утром, Фоссет отдала приказания накрыть на пятнадцать персон, чтобы точнее представить, как все будет смотреться. Слуги выполнили задание, и теперь украшенный стол выглядел лишним в сдержанно-элегантном интерьере гостиной Малфой-мэнора.

Сандра приподняла хрустальный бокал, повертела его в руке, меняя ракурс своего отражения и, что есть силы, бросила в стену. Мелкие осколки, звеня, разлетелись по паркету. Фоссет поднялась и взяла соседний бокал, его постигла та же участь, потом следующий, и следующий... пока на столе не осталось ни одного.

Страх неизвестности самый ужасный и всепоглощающий. Он терзает нас, подавляет, путает наш разум, заставляя предполагать и мучиться в неведении. Сандра, как и любой человек, поддалась ему. Она была уверенна — что-то произошло. Боялась и хотела узнать правду одновременно. Драко обманывал ее, а Эдриан помогал ему. Она чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

Другая на ее месте непременно не обратила бы внимания, подумала, что жених готовит сюрприз или же не хочет обременять невесту проблемами. Но Сандра не привыкла искать красивые оправдания странным поступкам мужчин и сразу же заподозрила неладное.

Интуиция подсказывала — тут замешена другая женщина. А самое страшное — это может быть «она». И как только пугающая догадка зародилась в ее голове, все стразу встало на свои места. А поведение Эдриана было тому подтверждением. Он пытался отговориться скупыми фразами, а в глазах у него читалось лишь одно: «Да. Да. Да. Ты права».

Главная положительная черта характера Эдриана — врать он не умел. Именно этот факт зародил сомнения в душе Сандры много лет назад. Он исчез внезапно, так и не объяснив своего поступка. Тогда она поняла — он не мог ей соврать. Но почему? Зачем? Сколько бы она не думала над прошлым, поведение Эдриана объяснить так и не смогла.

Сейчас это не имело значения. Осталось позади, как и любовь к нему. Ее мир сжался до размеров поместья Малфоев и сосредоточился на Драко.

Сандра вздрогнула. Вместе с разбившимся хрусталем вышел наружу весь гнев и обида, что накопились за последние сутки, и она пришла в себя. В следующую секунду ей уже было известно, как поступить.

Фоссет спешно направилась к двери. Под ногами хрустели и оставляли царапины осколки от разбитых бокалов. Наверняка безупречный паркет теперь потребует ремонта, но это отнюдь не беспокоило ее.

* * *

Сандра поднялась на второй этаж. Коридор был пуст. В самом конце виднелся край развивающейся шторы серого цвета. Видимо, эльфы забыли закрыть окно или же сделали это намеренно, чтобы свежий воздух наполнил поместье.

Фоссет на секунду остановилась около спальни Кимберли. Оттуда не доносилось ни звука. Она огляделась по сторонам и направилась дальше к своей комнате.

Когда дверь закрылась за ней и она, выдохнув с облегчением, оказалась внутри, кто-то еле слышно кашлянул. Сандра резко обернулась. На кресле возле камина с ярким буклетом со свадебными платьями сидела Кимберли.

— Я проснулась, а тебя нет. Домовики лишь отмалчиваются. Где ты была? — Кимберли поднялась, не выпуская буклет из рук. — Приходила портниха. Как ты могла забыть, что у тебя примерка?

Сандра, справившись с эмоциями от неожиданной встречи, спокойно прошла мимо сестры и встала перед зеркалом. Начала снимать с себя украшения, беспорядочно бросая их на столик. В отражении она видела растерянное лицо Кимберли.

— Конечно, я не забыла. Просто дело не терпело отлагательств. Я свяжусь с ней и попрошу прийти завтра.

— Может, расскажешь, что происходит? — Кимберли подошла ближе. — После вчерашнего визита мистера Пьюси ты сама не своя.

— Все нормально. Уверяю тебя. Просто это предсвадебная лихорадка, — Сандра натянуто улыбнулась. — Такое бывает.

Кимберли неодобрительно покачала головой:

— Ты еще скажи, что передумала выходить замуж.

В дверь постучали. Фоссет, нервно поправив прическу, открыла ее. В коридоре стоял домовой эльф.

— Мисс Фоссет, я хотел узнать накрывать ли к обеду? — стараясь скрыть волнение от того, что потревожил хозяйку, промямлил он.

— Скажи мне лучше, как миссис Малфой? Не приходила ли в себя? — требовательно произнесла Сандра.

— Миссис Малфой по-прежнему без сознания, я дал ей зелье в положенное время.

— Хорошо. Ступай. Обедать я не буду, разве что Кимберли... — Фоссет обернулась и вопросительно взглянула на сестру.

Сперва та замешкалась, но спустя мгновение спокойным голосом проговорила:

— Нет, мне не хотелось бы обедать в одиночестве, я лучше прогуляюсь по Лондону. Раз уж выдалось свободное время.

Эльф кивнул и растворился в воздухе, оставив после себя полупрозрачное облако.

Сандра посмотрела на Кимберли, на лице которой появилось обеспокоенное выражение. Было понятно, что сейчас последует очередной вопрос, на который Фоссет совсем не хотелось отвечать. Но и придумывать глупые отговорки уже не было смысла. Повисла томительная пауза.

Первой тишину нарушила Кимберли:

— Куда ты на этот раз собралась? Ты... — слова явно давались ей с трудом.

— Послушай, — перебила ее Сандра, — я ценю твою помощь, все, что ты делаешь для меня и для Драко. Но я не могу рассказать тебе сейчас всего.

— Почему? Сандра, я твоя сестра. Вспомни, мы были так близки с тобой когда-то. Почему ты не доверяешь мне?

— Дело не в этом. Просто...

— Что просто? — Кимберли подошла к двери, которая все еще оставалась открытой после визита домовика. — Я не собиралась давить на тебя. Думала, могу помочь, вот и все.

Последние слова прозвучали с обидой. Кимберли вышла. Сандра слышала, как она быстро спустилась по лестнице, а затем раздался хлопок трансгрессии.

Внешне спокойная, внутри Сандра боролась с отчаянием и не желанием делать то, что она собиралась. А предстояло ей вновь обратиться за помощью к Аурелии. К этой странной предсказательнице с ее навязчивой идеей о перерождении душ. Однако лишь она была способна ответить на все появившиеся вопросы.

Постояв без движения какое-то время, она направилась в ванную в надежде, что от горячего душа в голове прояснится.

* * *

Пожилой волшебник в потрепанной мантии проводил Сандру через несколько темных коридоров. Не проронив ни слова, они дошли до узкой двери, над которой висело чучело белой совы. Вместо глаз у нее были вставлены зеленые камни, которые светились и вращались с бешеной скоростью.

Открыв взмахом палочки дверь и подтолкнув Сандру внутрь, волшебник удалился. С первого взгляда, в комнате, будто ничего не изменилось, и до Фоссет не сразу дошел смысл затеи Аурелии. Послав письмо сегодня, она не ожидала, что провидица попросит ее прийти как обычного посетителя, а не через личный камин. Однако осмотревшись, Сандра заметила его отсутствие и поняла причину просьбы.

Занавески из шнуров с разноцветными бусинами зашуршали. Сандра отступила на шаг, попав в столбик солнечного света, проникающий через маленькое окошко высоко в стене.

— Я знала, что ты вернешься, — произнесла Аурелия. Она прошла на середину комнаты и встала возле стола, заправленного бархатной скатертью. На поверхности переливался стеклянный магический шар.

— Почему ты избавилась от камина?

— Надоели незваные гости. Да и к тому же, мне он без надобности, никогда не любила этот способ передвижения. Предпочитаю трансгрессию или метлу, — усмехнулась Аурелия.

— Ты всегда была странной.

— Мне больше нравится определение — особенная.

Аурелия достала из кармана пышной юбки колоду. Присев, она начала вытаскивать из нее одну за другой карты и раскладывать их в виде веера на столе. Сандре на секунду показалось, что про ее присутствие забыли. Провидица вглядывалась в обозначения, периодически качая головой.

— Похоже, ты запуталась, дорогуша. Неужели, женишок сорвался с крючка?

— Не нужно иронии, — резко возразила Сандра. — Мне нужна твоя помощь, я хорошо заплачу.

— Заплатишь, не сомневаюсь. Но не всего можно добиться деньгами.

Сандра отодвинула тяжелый стул и села напротив Аурелии. Сцепив руки в замок, она молча смотрела на магический шар.

— Рассказывай, в чем дело. Они все-таки встретились? — отвлеклась провидица от карт.

— Это я хотела спросить у тебя, — тяжело вздохнув, прошептала Сандра.

Для начала выслушай, — немного повысила тон Аурелия и сгребла все карты на столе в одну кучу. — Это очень древняя магия, против нее практически невозможно найти контрзаклятие или другое средство борьбы. Две души встречаются и сливаются воедино, навечно, попадая в зависимость друг от друга. Они неразлучны и будут встречаться снова и снова, в каждой последующей жизни. Их держит магия.

— Все души живут несколько раз?

— Нет, не все. Почему мне неизвестно. Но тех, кто обладает прошлыми жизнями очень легко определить, по крайне мере мне.

— Скажи мне, они сейчас вместе? Драко и «она».

Аурелия правой рукой сжала кулон на шее. Он был в виде пентаграммы замкнутой в круг. Другую она положила на стеклянный шар и начала шептать что-то непонятное себе под нос. Прошло несколько минут до того, как она распахнула глаза, и ее рука резко опустилась на стол.

— Да. Они сейчас вместе, теперь для них нет обратного пути.

— Я так и знала! — выкрикнула Фоссет. — Скажи мне ее имя!

— Я провидица, а не справочное бюро, — возмутилась Аурелия. — Но могу показать тебе ее, — и сжала руку Сандры так, что потом наверняка останутся синяки на запястье.

Фоссет даже не успела спросить, что та собирается делать, как перед глазами замелькали цветные картинки. Они менялись так быстро, что она с трудом могла различить размытые образы людей. Это было что-то вроде Лиглименции наоборот. Аурелия показывала ей, что видела сама. Но вот все остановилось, и взгляд кареглазой девушки устремился на Сандру. Она смотрела с надеждой, будто ждала чего-то. Силуэт начал постепенно отдаляться, и теперь ее можно было рассмотреть в полный рост. Вокруг все было размыто, только лишь белое пятно на заднем фоне, похожее на купол собора, бросалось в глаза. Мгновение, и картинка исчезла, однако этого хватило. Сандра узнала девушку. Ту, что встала на пути к счастью с Драко.

Они никогда не общались в школе, даже знакомы не были, но не узнать Гермиону Грейнджер было невозможно. После падения Волан-де-Морта фотографиями знаменитой троицы были украшены все первые полосы газет и журналов магического мира.

— Не может быть, — прочистив горло, проговорила Сандра.

— Однако это не перестает быть правдой, — Аурелия неспешно поднялась со стула и подошла к стеллажу. Достала толстую книгу, раскрыла на середине, пробежала глазами по строкам и, захлопнув, поставила на место.

— Ты сказала, что трудно противостоять этой магии, но все же возможно? — не унималась Фоссет.

Аурелия издала легкий смешок и вновь вернулась к столу:

— Когда же ты начнешь думать в правильном направлении? Неужели так отчаянно желаешь изменить судьбу Драко? Свою судьбу? Ведь ты тоже переродившаяся душа, твоя половинка все еще ждет тебя.

— Я задала вопрос и хочу получить ответ!

— Воля твоя, — лицо Аурелии вдруг изменилось, став жестким, а ее голубые глаза стали почти черными из-за расширившихся зрачков. — Если во время очередного земного воплощения одна половинка откажется от другой, нарушив клятву, обе тот час угаснут. Одна не может существовать без другой. Они проживут свою земную жизнь по-отдельности, и для них это будет последнее перерождение.

— Вот это уже интереснее. Неужели нельзя было сказать сразу? — с энтузиазмом в голосе сказала Сандра. — Деньги пришлю завтра с эльфом, — она встала так резко, что покачнулся стул.

— Не нужно мне твоих денег. Я не привыкла брать плату за уничтожение чужих судеб.

— Хм. Когда я пришла к тебе в первый раз ты так не говорила, — усмехнулась Фоссет, направляясь к выходу.

— Тогда я еще надеялась, — Аурелия демонстративно отвернулась.

Сандра лишь пожала плечами и вышла, так и не удостоив ее своим ответом. Все это казалось такой мелочью по сравнению с шансом, что появился у нее. И она сделает все возможное, но не упустит его.

* * *

Медленно заходящее солнце слепило глаза многочисленным прохожим, спешащим по Косой Аллее, и заставляло щуриться. Эдриан не мог больше находиться в четырех стенах. Мысли о Сандре и Драко не давали ему покоя. Он решил пройтись, выпить немного сливочного пива, а возможно и огневиски, лишь бы избавиться от угрызений совести и давящего чувства стыда. Полное опустошение — вот что чувствовал Эдриан сейчас.

Столько событий и всего за один день. Меньше чем за сутки он потерял лучшего друга, многолетняя ложь раскрыта. Тщательно планируемая жизнь полетела в тартарары всего из-за нескольких слов, которых не должно было быть сказано. Однако, только испытав все это Эдриан смог, наконец, осознать — враньем и тайнами ничего не добиться. Так и будешь топтаться на одном месте, не в силах двинуться дальше. А ему нужно было двигаться, просто необходимо, чтобы вновь увидеть Сандру, чтобы доказать ей — не все еще потеряно для них.

Эдриан заметил ее в отражении витрины книжного магазина «Флориш и Блоттс». Сперва подумал, что померещилось. Он порывисто обернулся, но Сандра была реальна. Она быстрым шагом подошла к углу дома и подозрительно огляделась по сторонам. Секунда и ее поглотила мгла Лютного Переулка.

Эдриан не раздумывая, последовал за ней. Улица становилась все темнее, а окружающие здания более зловещими, но Сандру это не останавливало. Миновав очередной поворот, она остановилась у двухэтажного строения, чья вывеска со словами «Прорицания и тайны прошлого», говорила о том, что находится за стенами. Для чего Сандре приходить сюда предугадать было сложнее, поэтому Эдриан стал ждать.

Прошло почти сорок минут до того, как тяжелая дверь скрипнула, и Сандра вновь очутилась на улице. Она выглядела более решительной, чем когда заходила в здание. Смахнув с одежды невидимые пылинки, Фоссет направилась обратно к выходу на Косую Аллею.

Пьюси поспешил за ней, сокращая расстояние. Поравнявшись, он дотронулся до ее плеча. Сандра вздрогнула и испуганно развернулась. Руку она поднесла к лицу, будто защищаясь от нападения.

— Это всего лишь я, — немного отстраненно проговорил Эдриан. Он пытался понять, зачем Сандра приходила к старой прорицательнице. Слухи о ее темном прошлом распространялись все больше в магической Англии. Клиенты не раз обращались в Аврорат с жалобами, но были и те, кто считал колдунью мастером своего дела, они ручались за нее и всячески защищали. Мнение Эдриана на ее счет было так же двояким. Но разговоры не рождаются из пустого места. Видимо что-то в этой провидице было не так, раз волшебники шептались о ней по углам, а некоторые и опасались.

— Эдриан?! Ты что следишь за мной? — преодолев испуг, спросила Фоссет.

— Думаю, нам стоит продолжить разговор в другом месте, — проговорил Пьюси.

Прежде чем Сандра успела возразить, он схватил ее за запястье, и они растворились в воздухе.

Из окна второго этажа на оставленное облако от трансгрессии смотрела Аурелия. Она довольно ухмыльнулась и задернула шторы. Лютный Переулок опустел, только потревоженные порывом ветра обрывки газет перекатывались по булыжной дороге, подлетали вверх и шелестели потрепанными страницами.

* * *

— Что ты себе позволяешь?! — выкрикнула Сандра, как только ее ноги коснулись пола в гостиной дома Эдриана. — Мало того, что ты покрываешь Драко с этой грязнокровкой, так теперь еще и шпионишь за мной?! Кем ты себя возомнил?!

— Успокойся и выслушай меня, — спокойно сказал Эдриан, будто и не слышал гневных обвинений. — Значит, ты за этим ходила к провидице? Она рассказала тебе о Гермионе. Что еще она насочиняла?

Фоссет глубоко вздохнула и гневно сжала кулаки:

— Только не надо притворяться, довольно! Я знаю, что Драко сейчас с Грейнджер и это правда!

— Да он с ней, — Пьюси пристально взглянул на Сандру. — А ты со мной.

— Что? Где они?!

— Я говорю о нас, Сандра, но ты не слышишь. Не хочешь признаться себе, что я все еще волную тебя. Ты правильно сказала — не надо притворяться. Вот я и не буду. Мне надоело врать: тебе, Драко, а самое главное себе!

Фоссет лишь молча отвернулась к окну, за которым уже начало смеркаться. Вот-вот должны были зажечься фонари и наполнить улицу желтоватым светом.

— Я виноват пред тобой, — продолжал Эдриан. — Видит Мерлин мне никогда не простить себя за это. Но я люблю тебя. До сих пор ты считала, что я сбежал, бросил тебя, предал — это не так. Все было совсем иначе...

— Нет! — обернувшись, крикнула Сандра. — Не хочу ничего знать. Все в прошлом, не имеет никакого значения. Прошу дай мне уйти, и оставим все, как было. От твоих признаний ничего не изменится.

— А я все-таки скажу, и ты выслушаешь меня. Потому, что хочешь узнать правду, — проговорил Пьюси севшим голосом. Он увидел, как в глазах Сандры блеснули слезы, — Я не предавал. Пойми, Темный Лорд хотел убить всю вашу семью, а у меня был шанс спасти тебя. Отец предложил мне отказаться от любви, в обмен на твою жизнь. Я согласился и не жалею. Ведь сейчас ты стоишь предо мной, и я могу сказать тебе об этом.

— Пожиратели смерти убили родителей на моих глазах! — слезы покатились по щекам Сандры.

— Я знаю. Отец видел, как ты спряталась в шкафу, но прошел мимо. Дорогая, любимая, — Эдриан приблизился к ней, вытер горячие слезы с ее лица, — как бы я хотел избавить тебя от всех невзгод. Оберегать, заботиться, чтобы в твоей жизни не было больше подобных дней. Прости меня.

— Зачем все это? Ты молчал столько лет.

— Думал, что смогу отказаться от тебя, но ничего не выходит. Ты нужна мне.

Эдриан облизнул пересохшие губы, наклонился ближе. Как давно он мечтал поцеловать ее вновь. Скрытые чувства выплеснулись наружу. Они переполняли, заставляли забыть о сомнениях и тревогах. Во всем мире никого больше не осталось, кроме них с Сандрой.

Его руки скользнули по ее плечам. Аромат легких духов обволакивал, кожа будто обжигала и от этого щемящее чувство внизу живота нарастало еще больше. На мгновение ему показалось, что она оттолкнет. Но Сандра не сказала нет. Вместо этого она кончиками пальцев провела по его вискам, по скулам, затем нежно начала расстегивать пуговицы на его мантии.

...Когда с одеждой было покончено, Эдриан подхватил Сандру на руки и положил на диван. Страсть поглотила его. Подняться в спальню, значило отвлечься на несколько минут, а он не хотел. Не осталось никаких преград, и время тоже не разлучит их, даже на такой короткий срок.

Его руки были на ее талии. Губы ласкали набухшую от возбуждения грудь. Он закрылся от всего кроме ощущений — столь знакомый запах ее кожи, прохлада влажных волос на его щеке, изгиб спины под его руками.

Взгляд Эдриана остановился на ее шее, на том месте, где пульсировала тоненькая жилка. Он желал поцеловать Сандру там, ощутить губами ее сердцебиение.

Она стремилась притянуть его к себе ближе... Он чувствовал, насколько она хочет его по дрожанию ее рук, по стуку ее сердца. Конечно тот, кто не испытывает хотя бы немного любви, не мог вести себя с такой нежностью.

Возбуждение волнами разливалось по телу. Эдриан вошел в нее быстро и замер на секунду. В ее глазах был тот счастливый блеск, который преследовал его в воспоминаниях и во снах. Задыхаясь от нахлынувших ощущений, он стал двигаться в ней, наращивая темп. Сандра двигалась в унисон и выгибалась ему навстречу. Они так давно не были вместе, но их тела помнили друг друга.

* * *

Фоссет взяла волшебную палочку, взмахнула несколько раз и волосы собрались в хвост с легкими завитками на кончиках. Она надела юбку, застегнула несколько пуговиц на блузке и только потом обернулась, почувствовав на себе взгляд. Эдриан наблюдал за ней с нескрываемой улыбкой.

— Ты разве не останешься? До утра еще далеко, а я ужасно соскучился по тебе.

— В семь часов придет портниха, мне нужно примерить свадебное платье, — улыбка тут же исчезла с лица Эдриана.

— Что ты говоришь? — он поднялся и сел на диване. — Я думал...

— Перестань. Мы взрослые люди, а не подростки. Произошедшее ничего не меняет. Я выхожу замуж за Драко, а ты живешь своей жизнью. Считай это моим прощением.

— Нет! Что ты несешь?! Отчего ты так отчаянно желаешь выйти замуж за него?

— С ним я получу то, о чем так долго мечтала.

— А я? Как же я? Все, что нас связывает?! — Эдриан раздражался все больше.

— Ты принес мне лишь боль и страдания. Как я могу быть уверена, что будет по-другому? — Сандра подняла сумочку, которая лежала на полу. — Прощай. И прошу, не пытайся меня остановить, ничего не выйдет.

— Драко знает о нас с тобой! — крикнул Эдриан. Это была последняя попытка остановить ее.

— Я что-нибудь придумаю. Не твоя забота, — она направилась к двери.

Фоссет выглядела уверенной и способной сокрушить все на своем пути. Только когда парадная дверь Малфой-мэнора закрылась за ней, и Кимберли подошла чтобы в очередной раз поинтересоваться как она, Сандра позволила себе расплакаться. Надеялась, что со слезами пройдет вся боль, которая сейчас переполняла ее.

Она неожиданно вспомнила, как сидела в шкафу в спальне родителей и не могла решиться выйти, посмотреть на них мертвых. Кошмарные воспоминания, которые никогда ее не оставят. Сейчас было еще хуже. Столько лет она мечтала увидеть взгляд Эдриана, полный отчаяния и не понимания. Такой же, какой был у нее, когда он бросил ее. Но в реальности душу будто сдавили до размера снитча. Она металась по ее телу: подступала к горлу давящим комком, к вискам нестерпимой болью, к кончикам пальцев холодным покалыванием. Хотела вырваться.

Сандра не догадалась, не вспомнила слов провидицы. Да и откуда ей было знать, как на самом деле угасает душа. Она хотела лишь одного — скорее забыть этот вечер.

Кимберли не стала ни о чем ее расспрашивать. Просто проводила Сандру в спальню, села возле кровати, и успокаивающе поглаживая по спине, ждала, пока та уснет.

Тяжелый день закончился, наступила ночь.

Глава 11.

Раздался протяжный гудок. Не смотря на то, что железнодорожная станция находилась на окраине Хогсмида, звук поезда всегда можно было услышать на каждой улице, в самом отдаленном переулке. Он был частью этого места, как и другие, казалось, незаметные с первого взгляда мелочи: красивая мелодия неизвестного никому автора из лавки музыкальных инструментов, запах фирменного десерта романтического кафе мадам Паддифут.

Деревня изменилась с тех пор, когда Гермиона была здесь в последний раз. После войны многие кафе и магазины были разрушены, некоторые дома заброшены. Жители убегали в страхе, боясь нападения Пожирателей смерти.

Сейчас ничего не напоминало о том времени. По тротуарам неспешно прогуливались волшебники. Перед стеклянной витриной «Сладкого королевства» толпились ребятишки, разглядывая разноцветные конфеты и леденцы. Мадам Розмерта радостно встречала посетителей своего паба и как всегда делилась последними новостями Хогсмита. Будто и не было всего ужаса, что пришлось пережить им шесть лет назад.

Гермиона шла следом за Драко, который с момента их перемещения от Эдриана не проронил ни слова. Даже ее благодарность за спасение в Университете осталась без внимания. Грейнджер старалась не смотреть на его напряженную спину и хоть как-то отвлечься, однако в голове постоянно всплывало воспоминание: она на крыше, за коваными перилами раскинулся в своем великолепии Лондон, но она ничего не замечает кроме пристального взгляда Малфоя. Он приковывает к себе, не дает шанса убежать или сказать «нет». Это воспоминание исчезает, его заменят другое: Гермиона медленно оседает на землю, не в силах противостоять силе дементоров, яркая вспышка света — серебристая пантера атакует мерзких чудовищ, сильные руки подхватывают ее и спасают от надвигающейся тьмы.

Гермиона постаралась представить, будто не было этих неловких прикосновений, мимолетных вороватых взглядов друг на друга — все померещилось, показалось. Не вышло. Нелегко убеждать себя в том, во что и сама не веришь.

Спустя некоторое время они спустились по ступенькам и оказались на дороге, ведущей к Хогвартсу. Малфой остановился, отчего Гермиона чуть не врезалась в него.

— Ты так и будешь теперь молчать? — начал разговор Драко.

— А что я должна сказать? — ответила вопросом на вопрос Гермиона.

— Как же? Разве не будет никаких нравоучений или слов утешения в мой адрес? Это же твой конек — копаться в чужих проблемах.

— Разве мы не остановились на деловых отношениях?

Малфой натянуто улыбнулся:

— Не думал, что ты так легко отступишься, — он снял с себя дорожную мантию и перекинул ее через руку. — Идем, надеюсь МакГонагалл на месте, и мы сможем убедить ее помочь нам. Если, конечно, свиток находится здесь.

— Дюкро не мог ошибиться. Его данные всегда верны, — проговорила Гермиона и направилась вперед.

— Тебе лучше знать, — с издевкой сказал Драко ей вслед. Грейнджер ничего не ответила, лишь ускорила шаг.

* * *

Они поднялись по большим каменным ступеням, двери в Большой зал тут же открылись. В коридор хлынула толпа студентов, огибая Драко и Гермиону с двух сторон. Шум и радостные возгласы заполнили все вокруг, напоминая о школьных временах. Трое гриффиндорцев остановились неподалеку. Они о чем-то спорили, изредка бросая взгляды на Грейнджер. Драко хмыкнул, закатил глаза и коснулся ее плеча:

— Идем, если не хочешь чтобы набежали поклонники за автографами.

Она обернулась, но ответить на очередную колкость не успела, по направлению к ним шел профессор Флитвик. Он был одет в черную мантию с синими отворотами на рукавах, в знак того, деканом какого факультета является. В руках у него поблескивала золотым переплетом громоздкая книга.

— Мисс Грейнджер! Вот так сюрприз! Как же давно мы не видели вас в стенах родной школы! — Флитвику пришлось повысить голос, чтобы перекричать студентов.

— Этот коротышка еще жив? А я то надеялся... — прошептал Малфой наклонившись ближе к Гермионе.

— Еще одно слово в таком духе и я запущу в тебя Петрификусом, — огрызнулась она и взглянула так, будто могла поджигать взглядом, а от Драко в итоге осталась бы горстка пепла.

— Добрый вечер, профессор. Я рада вас видеть, — Гермиона вышла вперед, заслонив собой Малфоя, и приветливо улыбнулась. — Мы здесь по делу. Хотели бы встретиться с директором МакГонагалл.

Флитвик покосился на Драко и с нескрываемым удивлением проговорил:

— О, мистер Малфой? Так... неожиданно.

— Профессор, не нужно пытаться делать вид, что рады меня видеть. Это совсем не обязательно, — изобразил непринужденный тон Драко, его взгляд не отражал никаких эмоций. За столько лет он уже привык к такой реакции на его появление.

Было заметно, как Флитвик замешкался. Он молчал, но на лице у него явно читалась внутренняя борьба. В этот момент к нему подошла смуглая девушка в форме Пуффендуя и начала расспрашивать про дополнительные занятия. Флитвик ухватился за возможность не отвечать Малфою и принялся объяснять ученице, когда ей лучше прийти.

Колокол оповестил о начале урока и постепенно коридор опустел. Студенты разошлись по классам, шум стих. Профессор Флитвик, отдав толстый фолиант смуглой Пуффендуйке и отправив ее на занятия, вернулся к разговору:

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — начал он, смотря при этом на Гермиону, — возможно я огорчу вас, Минерва на несколько дней покинула школу по делам Министерства магии. Конец учебного года, сами понимаете.

— Надолго она уехала? — с нескрываемым разочарованием поинтересовалась Грейнджер.

— На пару дней. Мы ждем ее завтра, в крайнем случае, послезавтра.

— Тогда... — Гермиона задумалась, — тогда нам лучше разместиться в гостинице Хогсмита и дождаться ее возвращения.

— Возможно, я смогу помочь? — Флитвик, казалось, не замечал стоявшего рядом Малфоя, который в свою очередь спокойно слушал беседу даже не пытаясь вставить хоть слово.

— Извините, профессор, но нам нужна директор МакГонагалл. Дело личное, — Гермиона пыталась вежливо отказать и придумывала подходящие отговорки. Даже при этом она не солгала, просто сказала лишь часть правды.

— Ну что ж, раз так, тогда я предложу вам остановиться в замке. Минерва не простит мне, если узнает, что я отправил вас в гостиничный номер. В крыле для преподавателей есть свободные комнаты, вы можете устроиться там, — Флитвик махнул рукой в сторону лестницы.

— Это совсем не обязательно, но предложение заманчивое и мы примем его. Я так давно не была в Хогвартсе.

К великому удивлению Драко, Гермиона согласилась. Он думал, что она будет совсем не рада такой возможности. Слишком много воспоминаний, слишком много боли таят в себе эти стены. Окунаться в них не было ни желания, ни времени. Однако действия Грейнджер не могли не иметь под собой оснований, для чего-то ей было нужно проживание именно в школе. Малфой кивнул в знак солидарности, и они втроем направились к двигающимся лестницам.

На улице уже смеркалось, и в свете факелов пускались в дикий пляс причудливые тени. Флитвик вел Драко и Гермиону наверх — один пролет за другим. Портреты, развешанные на стенах, перешептывались, и кто удивленно кто с досадой взирали на неожиданных гостей. Мраморные истертые ступени, по которым прошла не одна тысяча учеников, закончились. Лестница замерла. Перед ними предстали коричневые двери с большой металлической ручкой — вход в крыло для преподавателей.

Ни Драко, ни Гермиона не были здесь раньше. Поэтому они резко встали, пропуская вперед Флитвика.

— Нужен пароль или ответ на вопрос? — предположила Грейнджер.

— Нет, здесь немного другая система, нежели в башнях факультетов, — профессор подошел к дверям, достал из кармана мантии волшебную палочку и коснулся металлической ручки. Двери беззвучно отварились. За ними предстал взору коридор. Его стены были покрашены в темно-фиолетовый цвет с витиеватым узором посередине. По каждой стороне, друг напротив друга располагались похожие как близнецы черные двери.

— Это в них лень говорит. Даже пароль уже не хотят помнить, — прокомментировал действия Флитвика Драко. Гермиона опустив голову, тихо усмехнулась. Но Малфой все равно заметил ее реакцию. Он пожал плечами и с довольным видом зашагал вперед следом за профессором, который уже скрылся за поворотом длинного коридора.

* * *

Только оказавшись в комнате, Гермиона почувствовала, что начинает расслабляться. Поведение Драко было понятным: напускная бравада — так он пытался казаться спокойным и безучастным к событиям, произошедшим в доме Эдриана. Однако Грейнджер все равно чувствовала его напряжение и злость, которые так и норовили выплеснуться наружу.

Конечно, она предпочла сделать вид, будто ничего не замечает, не обращать на Малфоя внимание, как делала всегда, но лишь оставшись в одиночестве, поняла, насколько тяжело ей это сегодня далось.

Флитвик разместил их с Малфоем в соседних комнатах. А затем, сославшись на давно шедшие занятия, удалился, добавив при этом, что за всем необходимым они могут обращаться к домовикам.

Спальня Гермионы была с минимальным количеством мебели. Возле окна стояла кровать на четырех массивных деревянных ножках, рядом круглый стол и двухстворчатый шкаф у противоположной стены — вот и вся обстановка. Еще она заметила белую дверь, которая, по-видимому, вела в ванную.

Грейнджер открыла шкаф и принялась раскладывать свои вещи. На вешалках она заметила несколько мантий. Одна притягивала ее взгляд больше остальных, поблескивая алой подкладкой. Гермиона улыбнулась, но через секунду вновь погрузилась в себя. Она закрыла шкаф, так, что хлопнула дверца и отошла, встав у окна. За ним была лишь ночная мгла, звезды рассыпались по небу, словно сверкающий бисер.

У каждого из нас есть отдельный уголок, куда мы складываем свои не самые приятные воспоминания. Прячем, как можно дальше, чтобы не вспоминать об этом никогда.

Гермиона коснулась рукой холодного стекла:

— Ты не прав, Драко, — прошептала она в пустоту. — Нельзя придаваться прошлому лишь со светлыми побуждениями. Только не нам.

Стоило Гермионе ступить на порог Хогвартса, услышать знакомые звуки школы, почувствовать стойкий запах свечей и воспоминания вернулись. Они нахлынули, словно океанская волна, все вместе: хорошие и плохие, спокойные и тревожные, радостные и ужасные. В этом и была сложность. Их нельзя было отделить друг от друга. Поэтому Гермиона уехала в Австралию, отдалилась от друзей — только так она могла забыть. Забыть все.

А сейчас она специально искала внутри себя то, что так усердно прятала. Чтобы проникнуться тем временем. Ведь правда заключалась в том, что от себя не убежать. Пусть такая — иногда беззаботная, иногда горькая, с постоянным страхом скорой смерти — это была ее жизнь.

Она вспомнила Гарри, как он шел к своей цели, преодолевая все трудности, не смотря ни на что. Так и она — сможет. Воспоминания будут приносить боль, но лишь они помогут Гермионе справиться со всем, убедить себя в правильности своих поступков. В конце концов, она сможет посмотреть в глаза своим родителям и сказать: «Я сделала все, что могла».

* * *

Гермиона проснулась со странным чувством. Будто сегодня должно произойти что—то важное и значимое. Она села на кровати. Юбка помялась, а блузка расстегнута — Грейнджер даже не помнила, как уснула вчера, прямо в одежде. Видимо воспоминания настолько захватили ее.

Резкий стук в окно заставил Гермиону вздрогнуть. За стеклом сидел черный филин. На его лапке виднелся маленький конверт. Тревога сразу же закралась в сердце. Должен был прийти ответ от лечащего врача родителей Гермионы. Послав письмо несколько дней назад из Цюриха, она не надеялась на скорый ответ. Связаться с доктором было сложно — он не любил привлекать к себе внимание перепиской. Грейнджер удалось уговорить бармена удаленного кафе, в переулках около площади Бюрклиплатц, отправить послание. Тот упрямился, но существенная сумма галеонов помогла убедить его. Не зря Дюкро посоветовал обратиться именно к нему, сказав, что тот найдет способ доставить письмо по адресу.

Клиника в восточной части Австралии была частной, не всегда останавливалась на законных методах — не ограничивалась светлой магией. И не смотря на то, что лечение там было отнюдь не дешевым — за полгода оплата почти полностью истощила запасы Грейнджер, на тот момент выбора у нее не было. Лишь там могли помочь замедлить действие заклятия Обливейт.

Гермиона поднялась, подошла к окну. Когда она открыла створку, птица с уханьем залетела в комнату, сама отцепила письмо и тут же улетела. «Хозяин воспитал по своему образу и подобию» — подумала Гермиона, вспомнив свое общение с не очень приятным врачом.

Она распечатала конверт и пробежала глазами по двум строчкам: «Состояние мистера и миссис Грейнджер ухудшается, лекарство необходимо как можно быстрее. Я делаю все возможное, чтобы замедлить процесс». Ниже был постскриптум: «Прошу больше не писать мне, если хотите, чтобы я вылечил ваших родителей, а не угодил в тюрьму».

Гермиона смяла листок. Времени оставалось все меньше, а они сумели достать всего один артефакт. Теперь еще нужно было ждать, когда вернется МакГонагалл. Удача явно не благоволила им.

Вновь раздался стук. На этот раз, стучали в дверь. Прервав свои размышления, Грейнджер неохотно пошла открывать. Она не сомневалась — это был Малфой. Однако на пороге, с легка застенчивой улыбкой, стоял Невилл Лонгботтом. Одет он был в черный элегантный костюм. Серебряные пуговицы которого поблескивали и переливались на свету. На лацкане был прикреплен значок об окончании Высшей школы магии.

— Гермиона! Профессор Флитвик сказал, что ты здесь, — он переминался с ноги на ногу, ему хотелось обнять подругу, что не видел много лет, но смущение останавливало его.

Грейнджер замешкалась.

— Невилл, — растерянно произнесла она. — Я... Ох, извини, просто не ожидала. Проходи.

Лонгботтом зашел в комнату. Он осмотрел комнату и лишь потом взглянул на Гермиону.

— Ты, наверное, не знала, что я преподаю в Хогвартсе? — спросил бодрым голосом он.

— Нет, — отозвалась Грейнджер. Она закрыла дверь и оперлась на нее спиной.

— Я уже год профессор травологии.

— Здорово. Ты всегда любил этот предмет, — Гермиона, справившись с удивлением от неожиданной встречи, отпрянула от двери и подошла ближе к Невиллу. — Как же я рада тебя видеть.

— Правда? — удивился Лонгботтом.

— Правда, — несмело ответила она.

После этих слов Невилл сжал Гермиону в дружеских объятиях. У нее сразу задрожали руки и чтобы не расплакаться, Грейнджер тоже крепко обняла его.В ее душе разом воскресло полузабытое ощущение — рядом надежный человек, на которого всегда можно положиться и доверить самое сокровенное.

Они перекинулись парой фраз, а затем Лонгботтом предложил прогуляться, так как у него было свободное утро. Гермиона согласилась. Неизвестно когда приедет МакГонагалл, а свежий воздух и беседа с другом поможет избавиться от тяжелых мыслей: о родителях, о Малфое, и странных видениях преследовавших их обоих.

Быстро приняв душ, надев легкое платье и схватив из шкафа гриффиндорскую мантию, Грейнджер вышла в коридор, где ее ждал Невилл. Он стоял возле стены и рассматривал какую-то картину с изображением летнего луга.

— Идем? — он сцепил руки за спиной и широко улыбнулся.

— Да.

— Что это? Ты привезла с собой мантию?

— Не поверишь, нашла ее в своем шкафу. Вот, решила, что встреча с тобой повод одеть ее. В память о нашем детстве. — Гермиона сама не поняла, почему взяла именно мантию Гриффиндора. Просто ей вдруг отчаянно захотелось вновь ощутить мягкость этой ткани, почувствовать знакомую приятную тяжесть на своих плечах.

...Узкая тропинка виляла из стороны в сторону. Впереди показался берег Черного озера. Не договариваясь, они с Невиллом направились именно туда. Не удивительно. В школьные годы они с друзьями часто проводили время здесь. Подальше от шумной гостиной Гриффиндора или посещаемом педагогами трактире «Три метлы».

— Не отставай! — раздался возле уха голос Невилла. Он специально сбавил темп, чтобы идти рядом — залюбовавшись пейзажем, Гермиона немного отстала.

— Просто такое чувство, что не было этих лет, — с долей сожаления проговорила она. — А сейчас к нам присоединятся Гарри с Роном, и опять будут спорить о том, как лучше расставить игроков в приближающемся матче с Когтевраном.

Тем временем тропинка закончилась, и они вышли на песчаный берег. Вокруг озера многолетние плакучие ивы склонили свои ветви над водной гладью. То там, то здесь в ней отражались пролетающие в небе птицы.

Невилл молча подошел к большому валуну прямо у воды, прислонился и вопросительно посмотрел на Гермиону. Она отвела взгляд и стала носком туфли пытаться достать камушек из песка. Избежать разговора о ребятах у нее вряд ли получится. Да ей этого и не хотелось.

— Гарри говорил мне, что ты оборвала все общение с ними. Почему? — заговорил Лонгботтом пытаясь сохранять непринужденность.

— Это сложно объяснить. Тогда мне казалось, так будет лучше, — камушек не поддавался, и Гермиона оставила бесполезное занятие.

— А сейчас?

— Сейчас у них своя жизнь. Я не вправе вмешиваться, — это была лишь часть правды.

— Гермиона, — Невилл тяжело вздохнул. — Ты всегда была самой рассудительной, самой умной и всегда говорила, что нельзя терять надежду. Куда же подевалась та девчонка?

— Все мы изменились, в том числе и я. Война не оставила нам выбора, — Грейнджер встала рядом с Невиллом. — Знаешь, не ожидала увидеть тебя в Хогвартсе. Как ты можешь находиться здесь каждый день? Ведь эта боль... Она так сильна...

— Поначалу было нелегко. А потом я пересилил свои страхи, сказал себе «стоп». Боль не ушла совсем, но я научился с ней жить. И тебе пора. — Невилл отошел от валуна и встал напротив Гермионы. — Хватит мучить себя пустыми «Если бы» или «Все могло быть совсем не так». Послушай, наше прошлое, как мозаика и мы везде будем находить ее части. Куда бы ни пошли или не поехали. Так может, лучше остановиться? Напиши Гарри, он будет рад, уверен.

— Не знаю. Наверное, слишком поздно, — ее голос охрип и стал тихим от подступающих слез. Страх — вот основная причина. Она боялась, что никому уже не нужна.

— Не поздно. Ты нужна им, а они тебе. Так было всегда, — будто прочитав ее мысли, заверил Невилл.

— Спасибо тебе, — Грейнджер дотронулась до его плеча. — Не все так просто, в моей жизни много чего произошло в последнее время. И не думаю, что Гарри и Рон обрадуются, узнав про это.

— Ты говоришь о Малфое? Когда Флитвик сказал, что ты приехала с ним, я не поверил. Что тебя с ним связывает? Вы что теперь друзья? — Невилл выглядел встревоженным.

— Нет! — горько усмехнулась Гермиона. — Скорее деловые партнеры.

— Да. И с твоей подругой приятно иметь дело! — раздался чей-то голос совсем рядом. Драко Малфой приближался к озеру уверенным шагом. — Привет. Лонгботтом, извини, что помешал, у меня разговор к Грейнджер. Личный. Не оставишь нас?

Невилл сперва потупил взгляд, но потом с нескрываемой злостью посмотрел на Малфоя:

— А тебе не приходило в голову, что Гермиона сейчас хочет говорить со мной?!

— Ух ты?! Стоило вернуться в Хогвартс, чтобы самому услышать такие слова, а то бы никогда не поверил, что это сказал ты, — Драко демонстративно вскинул руку с поднятым вверх большим пальцем.

— Малфой, ты... — начал Лонгботтом, но Гермиона остановила его.

— Нет, Невилл, не надо. Давай мы с тобой договорим позже, пожалуйста.

Он сразу сник и отошел на пару шагов:

— Как скажешь. Ты сможешь меня найти в десятой теплице. Все занятия, вплоть до вечера, у меня там, — быстро проговорил Невилл. Потом развернулся и зашагал в сторону замка.

Гермиона мысленно начала считать: «Раз, два, три...». Внутри ее терзало мерзкое чувство стыда, но злость на Драко росла, подпитываемая его спокойным, даже довольным взглядом, и в итоге затмила все.

— Обязательно было вести себя именно так?! А, Малфой! Я, конечно, понимаю, у тебя трагедия жизни и возможно ты впервые чувствуешь себя преданным, но это не повод срываться на всех подряд! — она сорвалась, высказала все, что накопилось со вчерашнего вечера. С нее было довольно.

— По—другому я не умею. Лучшая защита — это нападение. Меня так учили. Неужели до сих пор не поняла — я не привык показывать каждому встречному, что у меня на душе, — сказал Драко каким-то странным, обреченным голосом. Грейнджер могла поклясться, что ему действительно жаль. Внезапно ее злоба утихла, растворившись в его словах.

За несколько дней Гермиона ясно осознала лишь одну вещь — зря она когда-то считала Драко трусом и слабаком. Он принял свое прошлое, справился с жестокостью волшебного мира по отношению к его семье, нашел в себе силы жить дальше, терпеть косые взгляды и не пытался измениться в угоду кому-либо. А она? Она сбежала в надежде, что тысячи километров защитят ее от реальности, которая, к слову сказать, была не так ужасна как у него.

Гермиона поняла, что запуталась. Все смешалось: мысли, чувства, прошлое, настоящее. Так хотелось вести себя с Малфоем, как раньше, но все попытки теперь кончались неудачей. Ей бы резко ответить, съязвить, а она спокойно стоит, не может вымолвить ни слова. Будто попала в искаженную реальность, где вместо «нет» ты говоришь «да» и от этого меняется твоя дальнейшая судьба.

— О чем ты хотел поговорить? — силясь найти подходящие слова и не выдать своего волнения, спросила она.

— А если я просто хотел, чтобы этот олух ушел? — ответ заставил Гермиону задохнуться от возмущения.

— Что? Ну, знаешь... — она развернулась с явным намереньем поскорее уйти.

— Постой, — и ее ноги словно приросли к земле. — Ты зря думаешь, что я веду себя так из-за Эдриана и Сандры.

Грейнджер вновь повернулась к нему лицом. Драко взял горстку камней, принялся бросать их по очереди в воду и наблюдать за тем, как аккуратные круги расходятся в стороны.

— А тогда из-за чего? — она не смела двинуться с места и подойти ближе.

— Не знаю, — все камни разом полетели в озеро, раздался громкий всплеск. — Может, потому, что мы здесь? Или из-за этого? — он снял со своего плеча мантию Слизерна и потряс ей. — Вижу, ты тоже получила такой сюрприз.

— Да. Это так похоже на... — Грейнджер запнулась.

— Дамблдора, — закончил Драко за нее. Голос его дрогнул, превратившись в глухой стон, — Вот только он мертв и это всего лишь глупое совпадение.

Гермиона кивнула, с грустью вздохнув.

Малфой выпустил мантию из рук, и она упала на землю. Часть ее сразу же намокла из-за небольшой набежавшей волны. Он не обратил на это никакого внимания и медленно направился в сторону Гермионы.

Поднялся ветер, листва зашумела, по водной глади пошла мелкая рябь — все предвещало приближающийся дождь.

— Ты винишь меня в его смерти? — неожиданно спросил Малфой.

Грейнджер широко распахнула глаза, задумалась на мгновение, а потом серьезным тоном ответила:

— Важнее, винишь ли ты себя за это сам.

— Поттер после суда рассказал мне про договоренность между Снейпом и Дамблдором. Несмотря на это, я до сих пор уверен, что мог все изменить тогда.

— Не смог бы. Это было не в твоих силах. Мы все играли по чужим правилам, — слова вылетели непроизвольно, не оставив шанса повернуть вспять. Грейнджер оправдывала его, до конца не осознавая, почему это делает. Просто она действительно так считала, и тогда — до решающей битвы с Волан-де-Мортом и сейчас.

Первые капли дождя упали на землю, наполнив воздух запахом пыли. Ветер усилился. Волосы Гермионы растрепались, мантия так и норовила слететь с плеч от мощных порывов. Приходилось придерживать ее одной рукой.

«Мне не по силам. Я должна попытаться остановить это, сказать ему правду» — подумала она, а потом зажмурилась, пытаясь придумать, как начать не легкий разговор, услышать внутренний голос, который непременно должен подсказать ей. Но кроме безумного стука собственного сердца, Гермиона ничего не услышала.

Раздался раскат грома и дождь полил изо всех сил. Драко и Гермиона стояли, пристально смотря друг на друга. Каждый из них в этот момент осознал для себя что-то важное. Может быть, решись они тогда сказать об этом вслух, все стало бы намного проще, а впереди их не ждали тяжкие испытании, которые заставят вновь пережить разочарование и жгучую боль. Но в тот момент смелости на это обоим так и не хватило.

Грейнджер опомнилась первой, и резко сорвавшись с места, побежала в сторону замка. Драко устремился следом. Тропинка была узкой, и им с трудом удавалось обегать лужи, на которых вовсю бурлили огромные пузыри от дождя. Газон уже тоже успел насытиться влагой, обувь утопала в нем словно в трясине. Впереди показались трибуны квиддичного поля. Малфой и Гермиона поспешили туда.

К моменту того, как они сумели забежать под навес, их одежда была насквозь мокрая, а с волос лились тонкие струйки воды. Драко немного отдышался и вновь пристально посмотрел на Гермиону. Осторожно, будто боясь спугнуть, он протянул руку и вытащил маленький зеленый листик из ее волос. Время замерло.

Никто не торопился достать полочки и высушить заклинаниями одежду. Драко и Гермиона молчали. И это совсем не значило, что им нечего был сказать друг другу, просто слова сейчас казались неуместными, неправильными. А внутри у них бушевал ураган из мыслей, фраз, вопросов, которые так и останутся не озвученными. По крайне мере, пока.

Малфой несколько минут вглядывался в ее лицо, затем наклонился ближе и провел ладонью по ее щеке. Гермиона вздрогнула.

— К черту деловые отношения, — наконец решительно сказал он. — Я хочу узнать... — и коснулся ее губ своими.

Гермиона мысленно вернулась на несколько дней назад, не могла не вернуться. К видению в карете, сладкому, томному ощущению влажных губ.

Сейчас все было более волнующе. Сейчас все было по-настоящему.

Каждая частичка ее тела жаждала этого поцелуя, первого и нет одновременно. Вцепившись пальцами в мокрую ткань рубашки и чувствуя под нею упругость мышц Драко, Гермиона ответила. Ответила со всем отчаянием последних дней, когда она сопротивлялась странному ощущению защищенности рядом с Малфоем, когда еще пыталась найти оправданье своим желаниям.

Их сердца стучали, словно силясь вырваться наружу, навстречу друг другу. Капли дождя свободно стекали по лицу, его руки ласкали ее сквозь мокрое, облепившее тело платье. Гермиона тонула в этом поцелуе.

Тем не менее, стоило Драко чуть отстраниться, реальность вновь поглотила ее. Она оттолкнула его и, не раздумывая, ударила по щеке, а затем кинулась прочь из-под навеса.

Глава 12.

Беспрерывный, грозовой, громкий — такой дождь часто бывает весной — предвестник теплого лета. Когда истосковавшаяся природа так и просит, чтобы прохладные струи смыли всю серость и грязь после зимы. Вода падает с небес и наполняет все жизнью: молодая листва наливается силой, трава становится зеленее, а воздух чище и свежее.

Для Драко звуки и ощущение дождя были где-то очень далеко, будто мираж. Он, не замечая ничего, бежал по мокрой траве в надежде догнать Гермиону. Ноги скользили, ботинки наполнились водой, а Малфой не останавливался. И не напрасно. Он успел схватить Грейнджер за руку как раз перед ступенями замка.

— Подожди! — выкрикнул Драко, задыхаясь. Струи дождя стекали по его лицу, затекали под воротник рубашки и неприятно холодили кожу.

— Отпусти, — Гермиона пыталась вырваться.

— Нет. Мы должны поговорить.

Грейнджер не ответила. Стоило Драко взглянуть на нее, он ослабил хватку и ее рука выскользнула. В широко распахнутых карих глазах читалась растерянность, губы слегка дрожали, и вряд ли только от холода. Малфой понимал, что она напугана.

Он никогда прежде не испытывал ничего подобного... по крайней мере в его сегодняшней жизни... мурашки побежали по всему телу, а сердце застучало быстрее. Учащенный пульс отдавался в каждой клеточке. Драко чувствовал свою вину за подобное состояние Гермионы. Ему отчаянно захотелось все исправить.

— Прости... — как он не старался, найти подходящих слов не получалось. — Я не знаю, что происходит, но сопротивляться больше не могу. Ты же тоже чувствуешь эту связь? Видишь эти видения?

— Нет! — с отчаянием в голосе, выкрикнула Гермиона. — Ничего я не чувствую! Все это не правда — наваждение, колдовство, сумасшествие — только не правда! Мы не можем быть Уильямом и Мирабель, это невозможно.

— Я не могу это объяснить, но точно уверен — это так.

— И с чего вдруг такая уверенность?

Теперь пришла очередь Драко молчать. Внезапно он понял две вещи. Первая — ответ, твердый и искренний уже сложился в его голове: «Сердце не может лгать». Сразу стало легче, будто до этого момента Малфой нес непосильную ношу. Тем не менее, у него не было времени продумать подходящую для данного случая линию поведения. Если честно, он вообще вряд ли бы сумел подготовиться, поскольку перед ним стояла Гермиона Грейнджер. С ней вообще нельзя было руководствоваться привычными методами.

Теперь дело было не только в погоне за Панацеей. Все это было борьбой за то, чтобы его собственная жизнь обрела смысл и стала ему самому интересна. Как бы ни старался Драко, все время, с окончания войны и до прошлой недели, он ощущал себя героем пьесы, делающим каждый шаг по указке автора. Встреча с Гермионой, поиски артефактов, поездка в Хогвартс — яркие вспышки, которые заставили по-другому взглянуть на прошедшие шесть лет. Вопреки всем трудностям, Малфой почувствовал себя живым.

Вторая — чтобы свыкнуться с мыслью о чувствах к Грейнджер ему понадобилось время и несколько бессонных ночей, глупо надеяться, что его ответ заставит ее изменить свое представление о ситуации — страх перед необъяснимым сковал ее.

Напряженную паузу нарушила Гермиона:

— Можешь не отвечать, я сама все скажу. Ты зол на Сандру и решил отомстить. Весьма банально. В духе любого мужчины. Вот только я не собираюсь утешать тебя! — и убежала прочь от замка. Словно не она несколько минут назад собиралась скрыться за его стенами.

Драко смотрел на ее удаляющийся силуэт. Потом, не заботясь о том, заметит ли кто его и, не обращая внимания на продолжающийся дождь, опустился прямо на ступеньку. Облокотился на колени, запустил пальцы в мокрые волосы и тихо произнес:

— Как бы я хотел, чтобы это была месть.

* * *

Малфой лежал прямо на заправленной кровати. Сил не хватило даже на то, чтобы принять душ, лишь на заклятие помогающее высушить одежду. Невидящим взглядом он смотрел на потолок и старался сосчитать количество трещин на нем. Хотелось заснуть, но видимо у Морфея были свои планы на его счет.

Прошлой ночью Драко почти не спал. Короткий сон был беспокойным, и видения сменялись одно другим. Гермиона падает на траву, покрытую пеленой инея. Дементор совсем рядом и его уродливые, полусгнившие пальцы обхватили ее шею. Драко пытается дотянуться, но все тщетно, чудовище высасывает из нее жизнь — Грейнджер делает вздох и он последний. Пока Малфой думал, что же теперь делать, Гермиону сменила Мирабель. В комнате, где они находились, парили в воздухе десятки свечей. На кровати белые простыни и такой же белый балдахин. Мирабель в тонкой, почти прозрачной ночной рубашке, сидит, облокотившись на подушки. Она ждет его. Драко медленно подходит, садится рядом, осторожно проводит по ее бедру, приподнимая ткань, и начинает целовать нежную кожу. И тут Мирабель отталкивает его. Лишь несколько слов слетает с ее губ: «Я умерла из-за тебя!» Потом были Нарцисса, Сандра, Эдриан... калейдоскоп лиц, фраз...

А утром Драко проснулся в холодном поту. Все тело болело, будто позади был многокилометровый кросс или тяжелый матч по квиддичу. Он медленно направился в ванную. Умылся, но желаемого облечения это не принесло. Граница между снами и явью стала совсем призрачной. Вопросы, опять одни лишь вопросы. Драко засунул голову под кран. По спине и плечам потекли ледяные струи.

Малфой выпрямился, посмотрел на свое отражение. Перед глазами была пелена, все расплывалось. Шум воды смешивался с голосами из подсознания, голосами из прошлой жизни и снов. Драко обхватил голову руками и прокричал, что было сил:

— Хватит! Я больше не могу!

У него не осталось сил. Выход был один, найти Гермиону и попытаться поговорить с ней. Возможно, им вместе удастся найти способ справиться с видениями. Только вот он еще не знал, что они бессильны. Точка невозврата была пройдена, а после нее, как известно, уже ничего нельзя изменить.

Пока Малфой приводил себя в порядок и одевался, он пытался придумать с чего начать разговор. Все идеи заканчивались на «Гермиона, нам нужно поговорить...» На ум ничего не приходило — сказывалась бессонная ночь.

Перед тем как выйти, Драко открыл чемодан и, отодвинув вещи, проверил книгу Ардена и кинжал — все было на месте.

До начала занятий оставалось около полутора часов, факелы в коридоре горели слабо, почти не освещая темные углы. Но, не смотря на раннее утро, не успел Малфой и шага ступить к двери Гермионы, как услышал смех. К выходу из преподавательского крыла направлялись двое — Грейнджер и Лонгботтом. Последнего было сложно узнать, однако Драко удалось различить знакомое лицо.

И вновь неведомое до этого ощущение — будто острая льдинка попала прямо в сердце — ревность.

Считается, что она связана с любовью. «Кто не ревнует, тот не любит» — фраза, которую слышал в жизни каждый. Но в ней мало истины. Все намного глубже. Человек ревнует не когда любит, а когда хочет быть любимым. Ревность — это желание обрести любовь или же страх ее потерять.

Малфой, не отдавая себе отчет в этом, желал, чтобы Гермиона заметила его метания, чтобы чувствовала то же самое. А вместо этого она радостно шагала под руку с Лонгботтомом, не подозревая, какая волна отчаяния и ярости нахлынула на Драко.

Именно с этого момента все пошло не так. Не то чтобы Малфой что-то планировал, совсем наоборот. Просто произошедшее потом никак нельзя было назвать обычным для него поведением. Стычка с Невиллом, разговор с Гермионой про смерть Дамблдора, и конечно, поцелуй...

Уже потом, сидя на ступенях Хогвартса, мокрый и растерянный, Драко осознал, что за все утро он ни разу не вспомнил про Сандру, про Эдриана. Хотя еще накануне хотелось крушить мебель от злости, отправиться в Малфой-мэнор и сказать невесте, что все кончено, наплевав на воспитание разбить лицо лучшему другу. Самым обидным было не то, что у них был роман, а то, что Драко доверился, впустил их в свою жизнь. Сандра и Эдриан стали для него самыми близкими и дорогими людьми после родителей, а взамен заплатили ему ложью, предали.

Теперь это казалось таким не значительным. Ему попросту стало все равно. Гермиона занимала все его мысли. Угрызения совести ушли, осталась неуверенность. Малфой совершенно не знал, как вести себя с Грейнджер.

Когда закончился дождь, он спустился с крыльца школы, с намереньем отыскать ее. Студенты начали выходить на улицу — после завтрака у них было несколько минут, чтобы насладиться теплыми лучиками солнца, вышедшим из-за туч. Они настороженно смотрели на мокрого с ног до головы Малфоя. Те, что помладше, откровенно смеялись и показывали пальцем. Вот только Драко не обращал никакого внимания на насмешки. Почти бегом он направился к теплицам, где Лонгботтом должен был преподавать. Гермиона могла пойти к нему.

Вопреки его предположению, там ее не оказалось. Невилл лишь огрызнулся:

— Последний раз я видел ее с тобой, так что тебе лучше знать, где она...

Дальше Драко не стал слушать, отмахнулся, как от назойливой мухи и пошел обратно в замок.

В Хогвартсе было очень тихо, уже начались занятия. Проходя по коридорам, Малфой слышал отдаленные голоса преподавателей, читающих лекции. Из-за угла выскочил студент Слизенира — курс второй — третий, не старше. У него были светлые волосы, зачесанные назад, его мантия была в идеальном состоянии, галстук завязан на аккуратный узел. Драко словно в отражении увидел в нем себя.

Детство ушло безвозвратно в день, когда на его предплечье появилась уродливая Черная метка. Тогда он не осознавал этого до конца. Страх перед Волан-де-Мортом заставлял его целеустремленно выполнять план по убийству Дамблдора, просиживать ночи напролет в Выручай-комнате в попытках починить Исчезательный шкаф, продумывать действия. Но ночью, стараясь, чтобы никто не услышал, он плакал, уткнувшись в подушку и сминая простыни. Несмотря на посулы Темного Лорда и желание заслужить уважение Пожирателей смерти и отца, Драко не хотел становиться убийцей. Неужели именно это сыграло роль в дальнейшей судьбе семьи Малфой? Один единственный шаг не в ту сторону, одна закравшаяся мысль, что возможно другая жизнь лучше — и все — конец.

Мальчишка промчался мимо него. Он так же подозрительно покосился, бегло осмотрев Малфоя с головы до ног. Во взгляде читался упрек — «Ты себя в зеркало-то видел?»

Драко, пройдя несколько шагов, обернулся. Слизеринец остановился у кабинета прорицаний, постучался и скрылся за дверью. В коридоре вновь воцарилась тишина.

Весь путь до преподавательского крыла Малфой пытался отвлечься, подумать о поисках артефактов и панацее. Однако мысли его кружили, словно в калейдоскопе из тягостных воспоминаний, непринятых решений и неразрешимых проблем. Пролет лестницы — поцелуй с Гермионой и страх в ее глазах, следующий — Сандра и Эдриан с их ложью, третий — чувство вины за судьбу родителей. И так пока перед глазами не возникла дверь его комнаты.

Драко потянулся за ручку, но резко остановился. Наспех поправив волосы, он три раза постучал в соседнюю дверь. Ответа не последовало. Теперь стук был более настойчивым. Опять ничего.

— Гермиона? Ты там? Ответь? — хрипло, но громко спросил Малфой. Тишина. Ему ничего не оставалось, как зайти к себе, и обессилено упасть на кровать.

И вот, он уже битых два часа лежал, глядя в потолок, считая на нем трещины, и пытаясь анализировать произошедшее.

Недовольное уханье сов резким звуком нарушило тишину в комнате. Драко поднялся посмотреть, что их потревожило, подошел к окну и только тогда вспомнил — домовики всегда чистили совятню именно в это время. Если и было в этом мире что-то неизменное, так это Хогвартс. В нем жизнь текла своим чередом, день за днем, год за годом. Даже об ужасах войны сейчас уже ничто не напоминало.

Оставив жалкие попытки уснуть, Малфой решил сходить в деканат и узнать когда, наконец, вернется МакГонагалл. Как бы ни сложились их с Грейнджер отношения в дальнейшем, все артефакты нужно собрать и отвезти Дюкро, чтобы тот воссоздал Панацею.

* * *

Флитвика ему удалось найти в кабинете директора. Он разбирал какие-то пергаменты и попутно делал пометки в толстой книге.

— Мистер Малфой, проходите, — профессор указал кончиком пера на стул напротив. — Что вы хотели?

— Хотел поинтересоваться, когда вернется директор МакГонагалл, дело у нас срочное, — Драко подошел ближе, но на стул садиться не стал.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел профессор Слизнорт. Он хотел что-то сказать, да так и застыл на пороге, увидев Малфоя. Впрочем, растерялся Гораций всего на мгновение, а потом, пригладив седые усы, спокойно проговорил:

— Добрый вечер, — здоровался он с обоими присутствующими, но при этом взгляд его светлых огромных глаз устремился на Флитвика. — Филиус, к завтрашнему дню мне нужно подготовить билеты для экзамена, я надеялся на твою помощь.

Драко коротко кивнул.

— Здравствуй, Гораций. Да, я помню, — пробормотал Флитвик. — Давай сделаем так: я возьму часть билетов и все подготовлю.

Профессор перевел взгляд на Драко:

— Мистер Малфой, вы можете подождать меня здесь, я скоро вернусь?

— Конечно, — в голосе слышались стальные нотки.

— Вот и славно, — Флитвик довольно потер руки. — Идем, Гораций.

Слизнорт перед тем как направился к выходу взглянул таки на Драко и неохотно произнес:

— Рад был встречи, всего доброго.

Малфой хотел ответить, однако дверь за преподавателями уже закрылась, послышался еле уловимый скрежет каменной горгульи.

Странно было находиться в кабинете одному. Драко даже когда учился приходил сюда всего пару раз. На стене висели портреты магов занимавших директорский пост на протяжении всей истории Хогвартса. Множество лиц. Некоторых он знал из упоминаний в учебниках, но большинство не были ему знакомы. Не удивительно. Сколько лет прошло с тех пор, как они управляли школой? Двести? Пятьсот?

Малфой взглянул на портрет Дамблдора. Он, запрокинув голову, дремал, не обращая внимания на происходящее в кабинете и на Драко в частности. Рядом, в деревянной рамке, на холсте серого цвета в полный рост был изображен Северус Снейп. Его черная мантия слегка развивалась, взгляд был устремлен вдаль, губы сжаты в тонкую линию.

— Драко, ты хотел о чем-то спросить? — Малфой вздрогнул от неожиданности.

— Профессор, — начал он, вопрос тут же возник в его голове, будто был подготовлен заранее, — Да. Что вы знаете о зелье Панацея?

— Хмм. Вот значит, почему ты здесь. Еще и не один, насколько мне известно.

— Вы хорошо осведомлены, для портрета, — Драко подошел поближе.

— Не жалуюсь. Раз я нахожусь здесь, приходится вникать в дела Хогвартса, — Снейп поморщился.

— Вы не хотели, чтобы ваш портрет висел в школе? — Малфой и вправду был удивлен.

— Скажем так, я вообще не хотел, чтобы мой портрет рисовали. Но Поттер решил по-своему. Впрочем, все это для меня уже не важно.

— Ах! Поттер! Скоро каждый маг в Англии даже не чихнет без его ведома, — Драко усмехнулся.

— К чему этот не прикрытый сарказм? Как бы мы не относились к нему и чтобы не думали, Поттер многое сделал для магического общества. Этого ты отрицать не можешь.

— Не могу, — с горечью в голосе согласился Малфой. Помолчал немного и торопливо продолжил. — У нас мало времени до того, как вернется Флитвик, я не хочу тратить его на разговоры о Поттере.

— Да. Ты хотел узнать о Панацее, — равнодушно проговорил Снейп. — Волшебники из всех стран мира искали ее, потратив на это собственные жизни, погубив карьеру. Зачем тебе такая судьба?

— Мне плевать на всех, я хочу спасти маму, — Драко говорил тихо. — Ведь Панацея существует.

— Да, это не выдумка. Но я бы не советовал тебе искать зелье.

— Как вы можете так спокойно говорить о подобном?! — Малфой начинал раздражаться. Он мысленно сосчитал до десяти, не помогло.

— Я мертв! — резко произнес Снейп и взглянул с упреком, будто Драко забыл о его смерти. — Меня не интересуют насущные проблемы. Но даже при жизни, я никогда не хотел воссоздать легендарную формулу.

— Почему? Это открыло бы перед вами все двери. Сделало знаменитым на весь мир. Вы бы помогли многим людям.

— Ты сам только что сказал — тебе все равно на остальных людей, вот и мне было все равно.

— Я имел ввиду — мне нужно спасти маму. Неужели так сложно понять?! У меня больше никого нет! — Драко сорвался, его слова эхом отразились от стен.

Злость переполняла его. Снейп так спокойно рассуждал, что все время знал про существование Панацеи. Если бы он воссоздал ее, если бы рассказал об этом миру, Нарцисса была бы сейчас здорова.

— Иногда нужно суметь отпустить того, кого любишь, — неожиданно мягко произнес Снейп. — Подумай, к чему приведет воссоздание Панацеи? Всеобщий хаос, коррупция. А если она попадет не в те руки? Новый Темный Лорд у власти? С помощью зелья можно подмять под себя весь магический мир. Об этом ты не думал?! — закончил он резким тоном. Малфой помнил его по школьным временам. Так бывший декан разговаривал с провинившимися учениками.

Секунда, другая... Молчание затянулось. Драко вздернул подбородок, посмотрел в глаза Снейпу:

— Не нужно давить мне на совесть. Это не поможет. Я же слизеринец, забыли?

— Я тоже, но это не значит, что у нас нет совести. Драко, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь.

— Вряд ли.

Снейп многозначительно улыбнулся и вскинул бровь:

— А если я скажу, что твоя задумчивость и нервозность вызвана не только болезнью Нарциссы. Дело в мисс Грейнджер. Ведь так?

Драко сглотнул. Он, конечно, знал — Снейп был великолепным лиглиментом, именно это помогло ему скрыть свои истинные намеренья отВолан-де-Морта. Но чтобы подобные качества передавались портрету...

— Не ломайте голову. Сейчас не важно, как я это узнал, важно — что ты собираешься с этим делать?

— Не знаю. Все слишком запутанно. Я... — и тут наступил предел. Драко необходимо было с кем-то поделиться, рассказать о Гермионе, иначе голова норовила разорваться на мелкие кусочки. — Она мне стала очень дорога. Я не могу объяснить, но чувствую всем сердцем. Просто, не уверен правильно ли все это. Мы слишком разные, многое стоит между нами. Возможно, мне просто кажется, что она что-то значит для меня.

— У человека есть две любимые игрушки: собственная судьба и чужие чувства. Однако не стоит играть с ними, заплатить придется очень дорого. Запомни это и не соверши ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

Дверь скрипнула, привлекая к себе внимание Драко. В кабинет вошел профессор Флитвик. Впереди себя от левитировал стопку пергаментов величиной почти с его рост. Малфой вновь обернулся, взглянув на портрет — холст был пуст.

— Вы все еще здесь, мистер Малфой. Простите, завтра начинаются экзамены, очень много дел, — профессор опустил стопку на стол. — Так что, думаю, директор МакГонагалл должна вернуться утром. По крайне мере, я на это надеюсь. — Он скрестил руки на груди.

— Тогда я зайду утром, — бодро проговорил Драко. Конечно, ему не нравилось, что встреча с МакГонагалл опять оставалась под вопросом, но разговор со Снейпом придал некоторой решимости.

Малфой ушел. Весь путь до преподавательского крыла он прокручивал в голове сказанные Снейпом слова. Старался сконцентрировался на тех скупых сведениях о Панацее, что получил, однако раз за разом возвращался к последней фразе: «...не соверши ошибку, о которой будешь жалеть всю оставшуюся жизнь».

Не дойдя до своей комнаты пару метров, Драко услышал странный шум. Малфой приблизился и понял, что это не просто шум, а громкие всхлипы, прерывающиеся стонами. Они доносились из спальни Гермионы.

Он дернул ручку. Как ни странно, дверь была открыта. Сразу же ударил в нос запах успокоительного зелья. На кровати металась в агонии кошмара Гермиона. Хватаясь руками за простыню, она звала кого-то. Драко не мог разобрать слов.

Малфой не успел приблизиться и на шаг, как Грейнджер выгнулась, надрывно вскрикнула и резко села на кровати. Волосы закрывали большую часть ее лица, так что она не сразу заметила присутствие постороннего в спальне. Драко, в свою очередь, стоял без движения, будто ноги приросли к полу. Дрожащими руками она попыталась взять с прикроватной тумбочки маленький флакон с жидкостью нежно-голубого цвета, но видимо почувствовав на себе взгляд, обернулась и шумно выдохнула.

— Драко?!

— Прости. Я услышал шум... — Малфой сглотнул. В руке он теребил волшебную палочку. — Я сейчас уйду.

Он и сам не мог объяснить себе, почему сказал это. Ведь он весь день только и делал, что искал Гермиону. А теперь, когда она была рядом, все слова, которые хотел сказать, вдруг сбились в одну огромную неразборчивую массу. Драко смотрел на измученное лицо Грейнджер, ее хрупкие плечи, часто вздымающуюся грудь, мечтал прикоснуться ней, и не смел. «Она этого не хочет. Хватит унижаться» — настойчиво повторял внутренний голос.

Мафлой развернулся и направился к двери, но она с громким хлопком захлопнулась прямо перед его носом. Когда он обернулся, Гермиона стояла посреди комнаты. На ней была тонкая ночная сорочка, сквозь которую даже в полумраке комнаты можно было увидеть темные ореолы вокруг сосков. Драко невольно отвел взгляд.

— Останься, — прошептала Гермиона и подошла еще ближе. — Прошу тебя, — сорочка упала к ее ногам.

Она нежно коснулась рукой его щеки. Малфой вновь посмотрел на нее, прямо в глаза, где сквозь поволоку непролитых слез виднелось его собственное отражение.

— Что ты делаешь?..

Гермиона не дала ему договорить — поцеловала. Страстно, с жадностью. На затылке Драко почувствовал прикосновение ее теплых пальцев. Несколько секунд ему понадобилось чтобы осознать, что происходит и ответить на поцелуй.

Он прижал ее к себе. В груди все замерло. Малфой больше не чувствовал тоску или сомнения, преследующих его вместе с видениями из прошлой жизни, только желание. Впервые он ощутил, что Гермиона тоже нуждается в нем, и это стерло все оставшиеся преграды.

Драко прервал поцелуй и, не выпуская ее из объятий, с придыханием проговорил:

— Ты сказала, что ничего не чувствуешь.

— Сам знаешь — это не правда, — стесняясь посмотреть в глаза Малфою, ответила она.

— Теперь на самом деле знаю, — Драко улыбнулся.

Ее ладошка легла ему на грудь, где сердце выбивало сумасшедший ритм. Все так же, не поднимая глаз, Гермиона начала расстегивать пуговицы на его рубашке.

Казалось, в этот момент они даже дышали одновременно. Драко боялся, что если сделает хотя бы одно неловкое движение, все закончится или вновь окажется сном. Но это продлилось ровно до того момента как они опустились на кровать. Малфой ощутил эту силу, которая связывает их воедино. Каждое прикосновение — искра страсти, каждый вздох — трепет в телах. Его движения соответствовали ее желаниям.

Все было просто — они умели принадлежать друг другу.

Как велико заблуждение, что утро избавит от вчерашних проблем, и новый день принесет долгожданное решение. Все происходит в точности наоборот. Груз становится лишь тяжелее, а призрачная надежда на лучшее исчезает с первыми проблесками зари.

Именно об этом размышляла Сандра, стоя на деревянной подставке посредине комнаты. Рядом, с волшебной палочкой в одной руке и булавками в другой, причитая, кружила портниха. Петра Шнайдер была женщиной преклонного возраста, однако это не мешало ей вот уже больше часа проводить примерку свадебного платья: приставлять шлейфы разной длины, менять оборки и кружева.

Сандра выбрала пожилую волшебницу не просто так. Когда Нарцисса была здорова, она рассказывала о ней, восхищалась ее мастерством. Фрау Шнайдер шила наряд перед их свадьбой с Люциусом и с тех пор была неизменным советником миссис Малфой в выборе нарядов.

Едва вступив на порог Петра поинтересовалась о Нарциссе. Было заметно, как ей хотелось поскорее увидеться и поговорить с ней, но пришлось сказать, что Нарцисса в отъезде и до самой церемонии вряд ли вернется.

— Времени почти не остается, а еще так много нужно сделать, — портниха замерла на секунду и закрепила атласную ленту цвета слоновой кости на талии Сандры. — Вот так. Мисс Фоссет, вы будете просто ослепительны.

— Вы правы, фрау Шнайдер, — проговорила задорно Кимберли. Она стояла чуть в стороне, наблюдая за примеркой. — Сандра просто обворожительна, думаю, жених останется довольным.

— Ах! Мистер Малфой сделал прекрасный выбор, как и его отец в свое время.

— Несомненно, — согласилась Кимберли.

Что-то изменилось. Пространство вокруг Сандры закрутилось, звуки сбились в одну неразборчивую массу. Она почувствовала, что слезы неудержимо подступают, и от них не спастись. Но ведь всего несколько часов назад ей казалось, что все уже выплакано ночью, что все кончено.

— Довольно! — крик Сандры заставил портниху отойти на пару шагов,зажав ладонью рот.

Фоссет спустилась с подиума и подошла к камину. Обхватила себя руками. Она чувствовала лишь собственную дрожь, ничего больше. Окружающие звуки доносились будто эхом, а от тонких языков пламени, тянувшихся вверх от поленьев, не ощущалось тепла.

— Неужели я уколола вас? — спросила фрау Шнайдер растерянно. — Если так, то я не хотела. Прошу простить меня.

— Все в порядке, — уверила ее Кимберли и взглянула на напряженную спину сестры. Она-то понимала: дело не в примерке и не в булавках. Все намного серьезнее. — Просто Сандра устала. Сами понимаете, очень много хлопот перед свадьбой. Давайте закончим на сегодня.

— Но мы еще не определились со шлейфом, — портниха удивленно вскинула брови. — Да и с самим платьем еще много работы.

— Чуть позже эльф доставит наряд и всю атрибутику к вам домой. Не тащить же все это вам самой, в самом деле! — как можно непринужденнее произнесла Кимберли.

— Хорошо, — согласилась та. Фрау Шнайдер конечно поняла, что все слова сказаны Кимберли лишь для отговорки, однако виду не подала. Не спеша положила волшебную палочку во внутренний карман жилета и покинула гостиную.

Несколько минут стояла гнетущая тишина.

— Ты так и будешь молчать? — обеспокоенно начала Кимберли. — Что с тобой?

Сандра обернулась. По ее щекам текли слезы:

— Я не могу больше. Ничего не получается! Почему? — она присела на корточки, закрыв лицо руками. — Почему у меня ничего не получается?

Кимберли подбежала к ней. Приобняв за плечи, она подвела сестру к дивану и посадила. Сама опустилась рядом, бережно взяла ее ладони в свои.

— Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь. Дорогая, пойми, я не знаю, что и думать. Вчера... это было больно, видеть тебя такой...

— Ким...— Сандра всхлипнула. — Прости меня. Все так запуталось. Это длинная история, но если ты хочешь, я расскажу. Не могу больше держать все в себе.

— Ты не называла меня Ким с Рождества, когда наш кузен Томас танцевал со мной весь вечер. Ты обиделась тогда, а знаешь, зря — он отдавил мне все ноги.

— Нам было по двенадцать, — Фоссет попыталась улыбнуться.

— Да, это было очень давно.

— Вчера я была у Эдриана. — На лице Кимберли отразилось непонимание, но она смолчала.

Сандра ощущала ее беспокойство, и ей было неловко. Внутри поселялась ноющая боль. Столько лет она хранила секрет. Теперь ей нужно все рассказать. Иначе нельзя. Иначе она просто сойдет с ума.

— Ким, я была с ним!

— И? Вы что поругались? Он обидел тебя? — ее непонимание лишь усиливалось.

— Мы переспали, — Сандра тяжело выдохнула и закрыла глаза, слезы вновь потекли по щекам.

— Что? Но ты же представила его как друга Драко, — Кимберли не хотела верить в услышанное, лишь отрицательно качала головой.

— Да, но задолго до того, как они стали друзьями, Эдриан был моим любовником. Когда мы учились в Хогвартсе, у нас был роман. Мы любили друг друга, — Фоссет говорила и сама понимала, что каждое слово звучит как оправдание. Что пережила она за последние годы, трудно было описать, но все равно решилась открыться, будь что будет.

С недавнего времени каждый новый день был для нее словно пытка. Тайна становилась все тяжелее — неподъемным грузом, который хотелось скинуть. Но страх побеждал, и все было как раньше — фальшивые улыбки и заботы.

Сандра рассказала: и про их трепетную любовь, и про то, как Эдриан бросил ее, оставив одну, и про негласный договор, что никто не должен знать об их прошлом, и про прошлую ночь.

Фоссет не помнила, чтобы ей когда-нибудь было холодно как сейчас. Даже в ту ночь, когда она в пижаме, босая бежала по мерзлой земле из родительского дома. Ведь там все мертвы — хладнокровно убиты Пожирателями смерти по приказу Темного Лорда.

Сейчас она чувствовала, как озноб окутывает все ее тело. Он пробирал до костей. Свадебное платье хотелось немедленно снять, шелк уже не казался приятным и нежным — ткань раздражала.

Кимберли, безусловно, заметила дрожь и накинула на плечи сестры плед, что лежал на подлокотнике дивана. К этому моменту она знала всю правду. На ее лице читалось удивление, а еще глубокая печаль и боль за страдания Сандры. Тем не менее она не нашла слов, чтобы ответить на ее рассказ хоть что-то. Просто ушла. Тихо прикрыла за собой дверь и обессилено прислонилась к стене.

— Как же ты жила со всем этим? — произнесла она шепотом в пустоту.

* * *

На круглом деревянном столе стоял наполовину наполненный красным вином фужер и две пустые бутылки. Эдриан смотрел сквозь мутное зеленоватое стекло, во рту уже ощущался горьковатый вкус от количества спиртного, голова гудела. Однако этот гул был кстати: за ним не было слышно голосов других посетителей бара и медленной романтичной музыки.

Как только Сандра покинула его дом, Пьюси тоже ушел. Не мог находиться в четырех стенах — думал, задохнется от ее запаха — в воздухе, на своей коже — везде. Все эти годы он жил воспоминаниями о ней и знанием, что она счастлива с Драко. Даже когда решил попытаться вернуть ее, надежды почти не было. Была мечта, навязчивая идея и решение сделать все возможное. Чтобы потом оправдаться перед самим собой. А когда Сандра ответила, провела с ним несколько незабываемых часов, Эдриан понял, что она все еще любит его. Только силу любви теперь затмевает страх. Она боялась его предательства, хотя и знала правду о том, почему он уехал из Англии семь лет назад. И дай Пьюси непреложный обед, что любовь его по-прежнему сильна, что ничто больше не заставит его отказаться от нее, Сандра не согласилась бы остаться. Она не верила.

Эдриан допил остатки вина и на ватных ногах приблизился к стойке бара. Долговязый бармен удивленно вскинул брови, на очередной заказ выпивки, но не стал спорить. Бутылка Каберне была аккуратно левитирована прямо в руки Пьюси.

В Дырявом котле царила привычная атмосфера: множество посетителей — местные и волшебники из провинций, мужчины и женщины делились новостями, планами на будущее. Паб всегда пользовался популярностью, а когда несколько лет назад владелицей стала Ханна Аббот, посетителей стало еще больше. Здесь, как говорится, чувствовалась женская рука. И зачастую в заведении можно было встретить даже влюбленные парочки.

Эдриан вернулся к столику. Какого же было его удивление, когда он увидел, кто сидит на соседнем стуле.

— Вы?! Что вам нужно от меня? — Эдриан чуть не опрокинул бутылку с вином. Слегка пошатнувшись, он сел.

— Ну-у! Зачем же так резко? Во-первых — я почти вдвое старше тебя, а во-вторых — думаю, это ты хочешь меня спросить, — Аурелия достала портсигар. Он был серебряный, в витиеватом узоре на верхней крышке можно было различить инициалы — «А.Ф». Аккуратно вынув тонкую сигарету, она закурила. Дым вырвался из ее рта в такт дыханию.

— О чем, интересно? — Пьюси уже изрядно выпил, его речь была заторможена.

— Подумай. Если не о чем, тогда я уйду, — ее стул отодвинулся с громким скрежетом о кафельный пол.

— Стойте, — серьезным и грубым голосом сказал Эдриан. — Вы здесь не просто так. Если хотите помочь, скажите, что можно сделать. Как мне вернуть Сандру?

— С чего ты взял, что она хочет этого?

— Я не настроен вести саркастические беседы. Вы же сами знаете ответ на свой вопрос, иначе не пришли бы. Ведь так?

— Хм. Не буду спорить.

— Так как мне ее вернуть? — спросил Пьюси, не веря в путный совет.

— Сейчас ничего нельзя сделать. Какие бы действия ты не предпринял, свадьба все равно состоится.

— Но она же не любит его. Я видел это в ее глазах. Видел! А Драко сейчас с другой! — как же отчаянно звучал голос Эдриана.

— Я ничего не говорила о любви. Ваши судьбы — твоя, Драко, Сандры и Гермионы, тесно сплелись. Поступок одного ведет к неминуемым последствиям — влияет на судьбу другого. Это похоже на игру в шахматы, с одной лишь разницей — игроков четверо. И сейчас, мой мальчик, не твой ход.

— Чей же? — Эдриан гневно взглянул на Аурелию.

— Не твой, лишь это главное. Нужно ждать, — туманно произнесла она.

— Ждать? Чего? Когда она станет его женой?! Я и так долго ждал, а от этого стало еще хуже. Сандра никогда больше не сможет доверять мне.

— Ты спросил — я ответила. Решать тебе.

— Насколько мне известно, это вы помогали Сандре, потом рассказали ей про Гермиону и Драко. Так отчего же отступились сейчас? Зачем пришли ко мне с советами? — Эдриан вскинул руки.

— Всем рано или поздно придется расплачиваться за свои ошибки. Вот я и стараюсь, чтобы расплата не была столь ужасной.

Аурелия поднялась. Ее взгляд был сочувствующим, и от этого Эдриану хотелось кричать во весь голос, что ему не нужна ничья жалось. Спустя миг колдунья исчезла, ничего больше не сказав, тем самым вызвав еще большее раздражение. Пьюси, отодвинув бутылку на дальний край стола, опустил резко ставшую тяжелой голову на сцепленные в замок руки. Сил не осталось. Он не представлял, как жить дальше. Надеяться, что бездействие поможет, было глупо. Но Эдриан все-таки пустил крошечную надежду в свое сердце.

* * *

Кимберли приоткрыла дверь в спальню Сандры. C первого же взгляда она увидела сестру, которая лежала на краю огромной кровати: глаза закрыты, а под ними следы смазанного макияжа, прическа растрепалась, ноги поджаты к груди. Сердце болезненно сжалось.

Еще в детстве, приезжая с родителями погостить, Кимберли каждый раз удивлялась, как же похожи друг на друга спальни поместья. Так и сейчас, переступая порог, она будто оказалась в своей комнате: натертый паркет поблескивал в свете факелов, на окнах висели тяжелые шторы из бархата с крупным узором, в дальнем углу возвышался платяной шкаф с резными дверцами и ручками, на которых была изображена какая-то птица. Кимберли она больше напоминала сокола, но до конца она уверена не была.

Ее удивляла это схожесть. Неужели в подборе интерьера разными могут быть только цвета? Казалось, в Малфой-меноре все именно так. Одна спальня была голубой, другая светло-зеленой, третья бежевая и так далее.

Хотя нет, все же здесь была одна существенная отличительная черта — портрет над камином с изображением Люциуса и Нарциссы. Взор Малфоя-старшего был устремлен на супругу, в нем можно было заметить нежность и восхищение. Точно так же смотрела на него Нарцисса. Эти люди любили друг друга, кто бы что не говорил и не думал.

А еще, лежали на кресле возле камина, будто были зарождением хаоса среди идеального порядка, свадебное платье и мужская рубашка. Словно тень мечты, которой, по всей видимости, не суждено сбыться. Кимберли не знала, оставил ли Драко рубашку здесь перед отъездом, или Сандра сама ее так положила. Скорее всего, второе, ведь домовики вряд ли оставили такое без внимания. И этот факт заставил Кимберли подойти ближе к кровати, опуститься на самый край и с нежностью провести рукой по спутанным светлым волосам Сандры. Та вздрогнула, резко повернулась, чтобы посмотреть на Кимберли.

— Извини, не хотела тебя будить. Поспи, а я просто посижу рядом.

— Я думала, ты возненавидела меня, — прошептала Фоссет немного сонным голосом.

— Ты мне так дорога, как я могу ненавидеть тебя? — Кимберли легла рядом, их лица были друг напротив друга. — Просто мне нужно было все осмыслить.

— Я сама себе омерзительна, — Сандра закрыла глаза.

— Послушай меня. Ты запуталась. Чтобы все исправить в первую очередь тебе нужно разобраться в своих чувствах. Решить, как хочешь жить.

— В том то и дело. Я уже ни в чем не уверена. Возможно, мне вообще лучше уехать, — Фоссет смахнула вновь покатившиеся по щекам слезы.

— Ты разве не знаешь, что от себя невозможно убежать?

— И что тогда?

— Я дам совет, но тебе самой решать, следовать ему или нет. Ведь это твоя жизнь, — Кимберли заметила промелькнувшую во взгляде Сандры надежду. — Тебе нужно дождаться возвращения Драко. Поговорить с ним. Может, после ты поймешь, какое решение принять.

— Ты еще кое-чего не знаешь, — Сандра приподнялась и села на кровати, обхватив колени руками. — Драко сейчас с другой. И боюсь после того, как Эдриан рассказал ему про наш роман, он останется с ней.

— Кто она?

— Его судьба. Она предназначена ему высшими силами, — сестра выглядела удивленной, и Сандра не могла ее винить.

— Ничего не понимаю, — Кимберли тоже поднялась.

— Когда я только познакомилась с Драко, мне пришлось уехать на несколько дней в Испанию. По слухам там должны были жить дальние родственники моего отца. Я побывала в нескольких городах: Валенсия, Севилья, Аликанте и других. Если бы я знала, что найду, то никогда бы не усердствовала так. Поиски привели меня в одну деревушку, название которой я сейчас уже не вспомню. Там по спискам волшебников Испанского Министерства магии жила некая Аурелия Фоссет. Она оказалась прорицательницей, а ты же знаешь, как я всегда восхищалась этой стороной волшебства.

При обычных обстоятельствах Сандра непременно призвала бы на подмогу домовых эльфов, но сейчас, в большей степени, чтобы не смотреть в глаза Кимберли, она медленно поднялась с кровати, подошла к камину, опустилась перед решеткой и стала ворошить давно угасшие угли металлическими щипцами. Затем, несколько раз взмахнув волшебной палочкой, разожгла огонь.

Ситуация была до нелепости похожа на утреннюю сцену в гостиной: она практически на коленях перед камином, Кимберли в ожидании рассказа. Однако Фоссет это мало беспокоило. Перед ее глазами проносились воспоминания первой встречи с Аурелией. Помолчав еще немного, Сандра встала и прислонилась спиной к стене рядом с дверью. Она была одновременно и бледной, и раскрасневшейся от жара огня.

— С этого все и началось, — говорила Фоссет не громко, но звук собственного голоса все равно отдавался в ее ушах будто набат.

История про родство душ, их переселение и то, что, по мнению Сандры в то время, ее судьбой был Малфой, вызвал у Кимберли не такое потрясение по сравнению с утренними новостями. Возможно, она просто не поверила, как и многие до нее.

— Я ошиблась, Ким. Понимаешь? Ошиблась. Я же думала, что Драко и есть моя вторая половинка — моя родственная душа. Мне было так сложно вновь входить в волшебный мир после нескольких лет отшельничества в маггловской семье моей матери. Но нужно было возвращаться, я не могла отказаться от магии навсегда. Так вот, я помню, как Драко поддерживал меня. Не бросаясь громкими словами, а просто держа за руку. Давая понять, что он рядом. Мы могли просто долго молчать и не из-за того, что нечего было сказать... Так хорошо понимали состояние друг друга. И если на тот момент я все еще сомневалась, вспоминая Эдриана, то после слов родственницы-провидицы, решила принять предложение Драко не задумываясь. Из-за чувства облегчения и семейного долга взяла Аурелию с собой. У меня были деньги, с помощью которых она открыла свой салон в Косом переулке, купила небольшой дом. А потом, вдруг, Драко начал отдаляться. Я понимала, болезнь Нарциссы изводила его, но ничего с собой поделать не могла. Подсознательно чувствовала, что теряю его. Вот тогда Аурелия и сказала мне, что вовсе не я его судьба, — Сандра обреченно выдохнула и снова села на кровать рядом с сестрой. — Зачем Мерлин позволил нам встретиться, если нам не суждено быть вместе? Я собственными руками запутала свою жизнь настолько, что выбраться из этого клубка лжи просто так невозможно. Один выход — сжечь все мосты — уехать подальше.

— Нет, это не выход, — стояла на своем Кимберли.

Вдруг воцарилось молчание. Они сидели на кровати, взявшись за руки и смотря в глаза друг другу. Откуда-то снизу доносилось тихое постукивание и голоса эльфов, в камине потрескивали паленья.

— Знаю. Прости, я такая трусиха, — нарушила тишину Фоссет. — Ты права, мне нужно дождаться возвращения Драко. А там, будь что будет.

— Вот и молодец. А теперь отдыхай. Все непременно будет хорошо, — Кимберли коснулась ладошкой щеки Сандры. — Вот увидишь.

Ни одна из них не верила в сказанное, но услышать это все-таки было хоть небольшим, но облегчением.

Стоило Драко проснуться, как он тут же сделал глубокий вдох, наслаждаясь запахом. Это был ее запах, ее постель. Ему ничего не приснилось. Малфой почувствовал, как тает тяжесть в теле. «Теперь все будет по-другому. Все будет хорошо», — подумал он.

Комнату освещали первые робкие лучи восходящего солнца. Драко осмотрелся. Вторая половина кровати пустовала. Гермиона сидела в кресле возле окна, погрузившись в сон, тонкий шерстяной плед окутывал ее будто кокон.

Было странно чувствовать, что есть человек, которому ты важен. Драко вспомнил, как светилось счастьем лицо Гермионы, когда он вчера остался.

Малфой пошарил рукой около кровати. Стараясь не шуметь, осторожно поднялся. Надел брюки, лишь они оказались рядом, рубашки нигде не было видно. Подошел к Гермионе и нежно провел ладонью по ее щеке. Веки затрепетали. Она открыла глаза, устремив свой взгляд прямо на него. Ощущение было таким, будто она не верила в то, что видит, или же думает, что все еще спит.

— Ты не замерзла? — не обратив на это никакого внимания, спросил Драко и присел на корточки рядом с креслом.

Гермиона робко улыбнулась:

— Плед и твоя рубашка спасают меня от холода.

Он улыбнулся в ответ, а потом обнял ее. Несколько минут они так и сидели, наслаждаясь этой близостью, друг другом. Однако уже в следующую секунду все изменилось. Гермиона резко отстранилась, поднялась и подошла к окну, придерживая шерстяной плед.

Малфой поспешил следом. Встал позади, всматриваясь поверх ее головы в пейзаж за окном.

— Ты жалеешь. Я так и думал, — с горечью проговорил он.

Гермиона повернулась так быстро, что пряди ее волос ощутимо ударили Драко по лицу.

— Нет! — она не отрывала взгляда от его глаз, ее нижняя губа подрагивала. — Я не жалею, Драко. Просто...

Легкими невесомыми движениями пальцев она стала обводить контуры его губ, скул, напряженного подбородка. Гермиона, не отрываясь, смотрела на него. От этого сердце Драко сжалось в дурном предчувствии. В ее глазах стояли слезы. Малфой перехватил дрожащие пальцы и прижал к своей груди, и тут она моргнула, и слезы потекли по ее щекам.

— Это была самая лучшая ночь в моей жизни. Ты же веришь мне? Знаю, что веришь. А еще я знаю, что тебе так же страшно, как и мне. Вся эта история. Разве такое может быть? Уильям, Мирабель — это мы?!

— Невероятно, — подтвердил Малфой. — Мне долго не верилось, я сопротивлялся, но стало только хуже. А сейчас, впервые за долгое время, может и за всю свою жизнь, я чувствую себя счастливым. И мне не хочется ничего менять. Если мы когда-то и жили, были вместе, что же пусть так. Это всего лишь прошлое.

— А как же годы в Хогвартсе? Мы были рядом, а ничего не происходило, вернее, происходило, но не то. Мы же не переносили друг друга. Почему все произошло именно сейчас? Разве не странно...

Драко посмотрел на ее губы, а потом поцеловал, заставив тем самым замолчать, забыть, о чем она говорила. Его поцелуй был нежен. Он хотел доказать ей, что важнее всего настоящее. Не прошлое, не будущее — настоящее. Сердце бешено колотилось, Малфой обнял Гермиону, прервал поцелуй и прошептал:

— Это тоже всего лишь прошлое. С ним мы уже ничего не сможем сделать. Теперь же все будет по-другому, все будет хорошо. Обещаю, — озвучил он свои недавние мысли.

Глубоко вздохнув, Гермиона начала вытирать слезы. Всего несколько секунд и она словно и не плакала вовсе. Лишь во взгляде читалась тоска, потерянность, или это было что-то иное. Драко не смог бы с уверенностью сказать.

— Пообещай другое, — произнесла Грейнджер. — Доверяй мне, что бы ни случилось. Это очень важно.

Малфой слегка нахмурился. Сейчас, когда она с такой надеждой смотрела на него, то была похожа на загнанную птицу в клетке, которая так стремится к свободе.

— О чем ты? Разве все это, — Драко сделал жест рукой, обводя пространство вокруг, — не говорит о моем доверии? О том, что ты нужна мне?

— Просто пообещай. Прошу.

— Хорошо. Я обещаю, что никогда не усомнюсь в тебе, — плечи Гермионы тут же расслабились.

Причина такого поведения была Драко неизвестна, он гнал от себя все плохие мысли. Чтобы не тревожило ее, вместе они со всем справятся.

Каким же далеким казалось сейчас их детство в стенах этой школы. А обиды и издевки — глупыми, бесполезными.

Малфой поправил съехавший с ее плеч плед, и у него, в который раз за утро, замерло сердце. Он не понимал, как мог сдерживать эти эмоции, которые рвались наружу, стоило ему лишь посмотреть на нее. Все произошло настолько быстро, что он сам не понял, как Гермиона стала для него кем-то очень важным и значимым. Хотелось в мельчайших подробностях рассказать про свою жизнь после окончания Хогвартса. Поделиться радостями и горем. А еще хотелось узнать как можно больше о ней. Для этого у них, конечно, еще будет время. Сейчас нужно было возвращаться в реальность, где от них ждали помощи. Поэтому Драко нежно коснулся виска Гермионы губами, а затем произнес:

— Я не хочу, чтобы ты плакала, или переживала о чем-то, хочу заботиться о тебе, — с этими словами Малфой взял ее на руки и направился в сторону ванны. — И поэтому ты сейчас же примешь горячий душ, чтобы не заболеть, а я пока попрошу эльфов сообразить нам какой-нибудь завтрак. — Гермиона еще сильнее прижалась к нему. Он чувствовал, что она улыбается.

* * *

Драко не хотел идти в свою комнату, хоть та и находилась по соседству. Открытое окно позволило призвать все необходимое с помощью волшебной палочки. Пока он доставал чистую одежду и ванные принадлежности, в дверь постучали.

Малфой раздраженно отодвинул от себя мешковатую сумку. Стук повторился еще настойчивее.

— Да что за спешка?! — возмутился он, открывая дверь. — Неужели Хогвартс горит?!

— Гермиона, из... — Невилл Лонгботтом замер на полуслове. На его лице появилось осознание увиденного. Полуголый Малфой в комнате его старинной подруги имел вид явно немногозначный.

Затянувшаяся пауза и взгляд Лонгботтома, скользнувший по оголенному торсу, заставил Драко кашлянуть. Звук получился достаточно громким для того, чтобы вывести Невилла из ступора и заставить сделать пару маленьких шагов назад. Он нервно покосился вправо, видимо удостовериться, в ту ли комнату постучал.

В это момент дверь ванной комнаты распахнулась. Гермиона вышла, ступая босыми ногами по ковру. Она обернулась в белое банное полотенце, но по ее телу еще стекали капельки воды, на голове было что-то вроде тюрбана из другого полотенца, которое украшал гриффиндорский герб. В руках Грейнджер несла рубашку Драко.

— Невилл? — она остановилась, рубашка плавно упала на пол. Весь вид Гермионы говорил о том, что она ищет оправдания. А что тут можно было придумать? Поэтому, наверное, голос ее прозвучал спокойно и ровно:

— Что-то случилось? Что ты хотел?

— Гермиона, я хотел сказать, что МакГонагалл вернулась в замок несколько часов назад. Я сообщил ей о вашем визите. Она ждет, — с порога проговорил Лонгботтом. Он выглядел смущенным.

Грейнджер сглотнула. Малфой четко увидел, как на ее лице отразилось сожаление. Он отошел от двери, поднял с пола рубашку и надел ее.

— Лонгботтом, ты можешь зайти, я не кусаюсь, — язвительным тоном заметил Драко. За что получил упрекающий взгляд Гермионы.

— Я сказал все, что хотел, — Невилл наконец-то взял себя в руки. — Пароль для горгульи — «Лакричные конфеты». Развернулся и пошагал прочь.

— Похоже, мы его шокировали, — с улыбкой произнес Малфой.

— Драко, нет здесь ничего смешного! — возразила Гермиона и села на кровать. От резкого движения узел полотенца на голове развязался. Мокрые волосы рассыпались по плечам.

— Перестань, ради Мерлина! Он же не ребенок? И что такого он увидел?

— Да ты лицо его видел?

— Видел! — Драко так выкрикнул это, что Гермиона вздрогнула. — Но он всего лишь смутился, как подросток, а вот ты... Знаешь, я, будто вернулся на десять лет назад.

Малфой ходил взад вперед по комнате. Полы рубашки, которую он так и не застегнул, развивались.

— Тебе было стыдно. Конечно! Ты же совершила преступление! Переспала с бывшим Пожирателем смерти, — и будто не было обещания, данного несколько минут назад.

Он чувствовал себя разбитым.

В жизни люди часто ощущают себя рассыпающимися на кусочки. Потом они, конечно, собираются, но это уже совсем другие люди. Для Драко же все было иначе, в эту минуту он думал, что уже не сможет собраться никогда. И все лишь из-за ее взгляда.

Малфой хотел еще много чего сказать, но лишь сильно сжал руки в кулаки и вышел из спальни, через несколько секунд в окно вылетела его сумка, видимо призванная хозяином.

Гермиона сидела, уставившись перед собой, ничего не видя. Глаза застилали непролитые слезы. Она ненавидела себя за малодушие. Если бы Драко знал, что не его она стыдилась, а себя. Все утро ей хотелось рассказать ему правду. Поэтому и была не в своей тарелке, говорила невпопад, взяла с Малфоя это нелепое обещание. Даже струи обжигающе холодного душа не помогли. Перехватило дыхание, пальцы онемели, она ощущала каждую каплю ледяной воды, казалось, мысли прояснились, как и всякий раз после такого. Но стоило выйти из ванной, страх вернулся. Гермиона не смогла. Так призрачна и хрупка, казалась эта минутка счастья, вырванная у жизни. Не хотелось ее разрушать.

«Пусть лучше сейчас. Путь лучше ненавидит. А я обязательно придумаю, как выбраться из этой запутанной ситуации хотя бы ему» — подумала она и, вытерев тыльной стороной ладони слезы, пошла одеваться. Как бы то ни было, нужно все же идти на встречу с МакГонагалл.

* * *

Факелы освещали лишь часть широкого коридора, ведущего к директорскому кабинету. Почему? Драко в учебные годы задавался этим вопросом. Сейчас же ему совершенно не хотелось размышлять.

Малфой думал совершенно о другом: нужно было предупредить Грейнджер перед тем, как идти к МакГонагалл, а он постоял пару минут у ее двери и отправился в одиночестве. Разговор сейчас — это слишком много, записку писать глупо. Вот и не нашел ничего лучше чем пойти одному. Разговаривать все равно придется, но лучше оттянуть этот момент, немного прийти в себя от ссоры.

Вопреки всем мучающим его вопросам, когда Драко подошел к каменной горгулье, Гермиона уже стояла там. Стоило ему остановиться, как она без промедленья начала говорить:

— Я предлагаю сказать МакГонагалл правду. Нет смысла обманывать, она слишком хорошо нас знает.

Малфой промолчал.

— Лакричные конфеты, — произнесла она, горгулья со скрипом отъехала в сторону.

Грейнджер стала подниматься по каменным ступеням. Драко пошел следом, смотря на ее напряженную спину. Хотел ли он говорить правду? Сейчас было все равно. Если бы он пришел один, то вообще, ни о каком шансе заполучить свиток не могло быть и речи. В отличие от Гермионы, рассчитывать на понимание со стороны декана Гриффиндора ему не приходилось.

Они вошли. Взгляд Драко привлекла высокая клетка. В ней теснились на жердочках две птицы. Ярко-красные перья переливались — того и гляди вспыхнут жарким костром. Странно, он не заметил клетку, когда приходил вчера. Возможно, она была в другом месте во время отсутствия директрисы или же та брала ее с собой. На круглом столе, наполовину заваленным толстыми книгами и свитками пергамента, стоял высокий прозрачный бокал с чаем. Рядом, на тарелке, лежало печенье конической формы, обсыпанное сахарной пудрой. Легкий сладкий аромат напомнил Драко, что он не ел ничего со вчерашнего утра.

— Мисс Грейнджер, какая приятная неожиданность! — воскликнула МакГонагалл, раскрывая объятия.

— Здравствуйте, — Гермиона искренне улыбнулась.

Драко тоже попытался, но, увидев удивленный взгляд директрисы, съязвил:

— Профессор, я обойдусь без радостного приветствия с вашей стороны, не нужно выдавливать из себя слов, которые совсем не хочется произносить.

— Мистер Малфой! — МакГонагалл резко вскинула голову. — Рада, что ваш характер не изменился с годами, но...

— Не путайте характер и отношение, — перебил ее Драко. — Мой характер зависит от меня, а вот мое отношение от действий окружающих.

Гермиона возмущенно вздохнула, видимо про себя проклиная его, на чем свет стоит, однако вслух ничего не произнесла.

В этот краткий миг превосходства Малфой почувствовал не удовлетворение, а скорее горечь от собственных же слов. Возвращение в школу подействовало как катализатор — прошлое вернулось. В школьные годы он непременно похвалил бы сам себя за такую «победу», а теперь... все изменилось. И даже не из-за Гермионы и их связи, изменилось все гораздо раньше: после заточения отца в Азкабан, с болезнью мамы, с появлением в его жизни Эдриана и Сандры.

Почему же нестерпимо хотелось, чтобы все было как раньше? Да потому что было проще. А сейчас Малфой понимал — нужно извиниться. Перед МакГонагалл, а самое главное, перед Гермионой.

Тем временем Минерва вернулась за свой стол. Под желтым светом лампы стали заметны глубокие морщины на ее лице. В глазах виднелось что-то похожее на обиду, хотя она и пыталась не показывать этого.

Драко чувствовал вину, рассматривал варианты, что можно сказать в свое оправданье и чуть не подпрыгнул, когда часы на стене бодрым голосом диктора «Магического радио» оповестили: «Девять часов».

— Так что привело вас в Хогвартс? — для МакГонагалл сообщение часов послужило призывом задать вопрос и нарушить затянувшуюся паузу.

— Нам нужен «Свиток десяти зелий» Уильяма Ардена, — поспешил ответить Малфой.

— Весьма неожиданно, — она сделала паузу, — было бы. Если бы не далее как вчера в Министерстве не обсуждали похищение кинжала Ардена из музея, ни больше ни меньше охраняемого дементорами. Подозреваемых нет. Однако директор сообщил, что накануне к нему заходил мистер Драко Малфой с помощницей и спрашивал про кинжал. Теперь все встает на свои места.

Сквозь маленькое круглое окошко возле самого потолка можно было заметить, как сине-черная туча заволокла небосвод. По стеклу забарабанил дождь, не такой как накануне, а ледяной с сильными порывами ветра. МакГонагалл пришлось даже слегка повысить голос, чтобы заглушить пронзительный вой начинавшейся бури.

— Должна сказать, до этого момента у меня еще были сомнения. Но осталось еще несколько вопросов: зачем вам свиток и почему вы решили, что он здесь?

— А разве нет? — спросил Малфой.

— Я задала вопрос и хочу знать. Давайте не будем делать из этого игру. Думаю, для вас обоих это важно.

— Да, — устремив взгляд на свои сцепленные в замок руки, подтвердила Грейнджер. — Очень важно. От этого зависит жизнь близких нам людей.

МакГонагалл молчала, желая услышать самую суть истории.

— Для того чтобы воссоздать формулу Панацеи нам нужны все четыре артефакта.

— Это как раз я понимаю, не понимаю, почему вы решили, что вам удастся это? Многим поколениям волшебников не удалось.

— Мы можем препираться и рассуждать еще долго. Вот только времени нет, — не выдержал Малфой. — Вы или помогаете или...

— Или что, мистер Малфой? У вас разве есть выбор?

Драко злобно усмехнулся. Гермиона отрицательно помотала головой, подтвердив слова директора.

— Хорошо, — МакГонагалл нахмурилась. — Я помогу вам. Сама не знаю, для чего я это делаю. Свиток достояние мирового волшебного сообщества и если узнают, что я отдала его. Да еще и безвозвратно, по всей видимости.

Сказано было сочувственно.

— Так зачем же вы это делаете? — Драко задал вопрос, так мучавший его на протяжении последнего часа.

— Вы и так слишком многое потеряли в своей жизни из-за войны. Чаще встречались со злостью и жестокостью. Если в моих силах сделать вас немного счастливее, то я не стану медлить. А здоровье родных это самое большое счастье.

* * *

МакГонагалл вернулась примерно спустя двадцать минут. В ее руках была прямоугольная шкатулка, обшитая синей тканью. Драко заметил потертые углы и даже маленькую дырку возле замка. Складывалось впечатление, что свиток хранился в этой шкатулке как раз с момента его написания Арденом.

Перед тем как открыть позолоченный замочек, МакГонагалл внимательно посмотрела на Драко и Гермиону. А потом, взяв руку волшебную палочку, спросила:

— Вы уверены? Это очень древняя магия. Я не знаю, что может получиться из этой затеи, ошибись вы в чем-то.

— Профессор, мы уверены, — Драко услышал, как сипло прозвучал его голос. Наверное, из-за того, что все время, когда МакГонагалл ходила за свитком, они с Грейнджер не сказали друг другу ни слова.

Гермиона с неподдельным интересом рассматривала портреты бывших директоров школы. В ответ на ее пристальный взгляд некоторые замирали в недоумении от такого интереса, некоторые отворачивались, а были и те, что вовсе скрывались за рамами, сбегая в другие портреты. Драко ничего не оставалось, как созерцать огненных птиц, наматывая круги вокруг клетки. Изредка поглядывая на Гермиону, он замечал ее недовольство такой реакцией давно почивших людей.

— Вы о чем-то хотели меня спросить, мисс Грейнджер? — спокойный и мягкий голос Альбуса Дамблдора нарушил тишину.

Гермиона вздрогнула от неожиданности:

— Я? Нет, то есть да.

Драко отвернулся, чтобы она ненароком не увидела его улыбку.

— Есть ли у нас шанс?

— Шанс есть всегда. Если ты жив и способен что-то сделать, — Дамблдор пригладил рукой седую бороду.

— Никому не удавалось воссоздать формулу, — голос Грейнджер впервые за все время их разговоров о Панацее показался Драко неуверенным.

— Зачем задавать вопрос, на который и так знаете ответ?

— Вы имеете в виду Мирабель и Уильяма? Перерождение душ?

— И это тоже, мисс Грейнджер. Не бойтесь ошибиться. Ошибку исправить можно, а вот бездействие...

После ответа Дамблдора Гермиона немного расслабилась. И даже подошла к клетке с птицами, встав рядом с Драко. Она хотела что-то сказать, но в этот миг в кабинет вернулась МакГонагалл.

— Мы будем осторожны, профессор, — пообещал Малфой. Он бережно принял из ее рук шкатулку со свитком.

МакГонагалл кивнула и с грустью посмотрела на них.

* * *

Задерживаться в кабинете Драко и Гермиона не стали. Поблагодарив директрису, вышли. Не успели они и на пару метров отдалиться от горгульи, как Малфой остановился.

— Гермиона, — в его голосе слышалась невыносимая печаль. — Прости, я не должен был так вести себя. Не зря я не приезжал в Хогвартс все эти годы. Здесь слишком много воспоминаний, которые заставляют меня забыть, кем я стал.

— Я тоже была не права, — она пожала плечами. — Прости. Понимаю, почему ты так поступил. Мне кажется, что я всегда тебя понимала, хотя и не осознавала этого.

Оставшись утром наедине со своими мыслями, Гермиона старательно восстанавливала в памяти события своей прошлой жизни. Ей вдруг вспомнился взгляд Уильяма. Это было накануне ее смерти. В тот миг они не знали, что их ждет всего через несколько часов. Его глаза — серые, с темной радужкой, светились счастьем и надеждой.

Гермиона только сейчас осознала — глаза Драко точно такие. И надежда в них та же.

Они стояли в полумраке. Каменный коридор, освещенный единственным факелом, и оглушающая тишина создавали иллюзию некой уединенности. Их с Драко разделяло лишь расстояние равное ширине потрепанной шкатулки.

— Я не хочу тебя терять. Только не сейчас, — прошептал Малфой. Он коснулся ее щеки, и сердце наполнилось нежностью, теплотой, любовью.

— У нас есть возможность, которой никогда не было у других — быть вместе сквозь время. От этого дух захватывает, — Гермиона своей рукой накрыла его. — Но нам необходимо научиться не оглядываться назад.

Она подумала, что все-таки неизвестность иногда бережет. Она расскажет Драко правду потом, когда они спасут своих родителей. Так правильно. Так нужно. Гермиона отчаянно надеялась, что все разрешится и никаких препятствий не возникнет. Или ей просто хотелось побыть наивной хоть немного. Чтобы ощутить глубину, силу чувств, своих и его.

— Мы научимся, — Драко улыбнулся, и Гермиона ответила ему тем же.

– В нем нет ничего связанного с Панацеей, – перебил Драко монотонное бормотание Гермионы. Она сидела за длинным столом библиотеки и уже, наверное, в двадцатый раз читала свиток Ардена.

– Должно что-то быть. Какой-нибудь знак.

– Как ты не понимаешь?! Знаки оставляют, чтобы их могли отыскать. А мы уже давно убедились – Уильям и Мирабель не хотели этого. Я видел, как Арден произносил заклинание. Сложное и запутанное. Он придумал его специально, чтобы никто не смог разгадать их тайну.

Драко ходил вдоль стеллажа с книгами, чтобы хоть как-то успокоиться. В очередной раз развернувшись на сто восемьдесят градусов, он ненароком столкнул несколько книг. Они с грохотом приземлились на пол библиотеки Хогвартса. Словно из ниоткуда возникла рассерженная мадам Пинс.

– Еще раз услышу шум, отправитесь за дверь! Не мешайте другим читать.

– Извините, это вышло случайно, – с искренним сожалением произнес Драко. Хотя в библиотеки кроме них сейчас находилось всего двое, и вряд ли им можно было помешать чем-либо. Сидели они в дальнем углу, и увлечены были больше друг другом, чем книгами.

– Все! Думаю, некоторое время это может подождать, – Малфой забрал свиток у Грейнджер и осторожно убрал его обратно в шкатулку. – А нам нужно поесть. По времени сейчас как раз обед.

– Ты предлагаешь пойти в Большой зал? – Гермиона удивилась.

– А почему нет?

Гермиона перекинула волосы через плечо и принялась заплетать их в косу.

– Ты не хочешь? – тихим голосом спросил Драко.

– Да нет! Хочу, конечно. Идем.

Малфой не поверил, уж больно фальшиво прозвучала фраза. Однако решил не вдаваться в подробности, чтобы в итоге не получить отказ. Гермиона была бледна, лицо за последние дни осунулось. А ничто так не прибавляет сил как вкусный и здоровый обед.

* * *

Когда они вошли в Большой зал, он был уже полон: собрались ученики всех факультетов, преподаватели, у потолка парили призраки. Драко и Гермиона, не договариваясь, остановились недалеко от входа.

– Ну что? Куда сядем? – осторожно спросил Малфой.

– Да, похоже, выбор у нас не большой! Почти все места заняты.

– Вон там вижу, – Драко указал на стол Гриффиндора.

– Серьезно?

– Ну не съедят же они меня?! В самом деле!

Гермиона хотела что-то ответить, но не успела. МакГонагалл поднялась со своего места и поприветствовала студентов. Ее речь была недолгой: она лишь напомнила всем о приближающихся экзаменах и предупредила о возможных изменениях в расписании.

– Вот черт! – недовольно воскликнул Малфой, когда директор закончила. – Одно место уже заняли!

– Ничего. Я все равно хотела поговорить с Невиллом. Ты не против, если я присоединюсь к тебе позднее – как раз кто-нибудь уже поест? – Гермиона говорила все это, наблюдая за преподавательским столом через плечо Драко.

– Конечно, только обещай не задерживаться, – он взял ее лицо в ладони и поцеловал в лоб, – хорошо?

– Обещаю, – тихим голосом произнесла Грейнджер, млея от нежности поцелуя.

Чем ближе она подходила к Невиллу, тем больше понимала, как тяжело дастся ей этот разговор. Но трусихой быть надоело, поэтому, как бы там не было, нужно все объяснить, рассказать, почему она так себя вела.

– Невилл, можно тебя на пару слов? – Гермиона старалась не обращать внимания на пристальные взгляды преподавателей, которые устремились на нее, стоило только приблизиться к столу.

– Да. Конечно, – Лонгботтом положил приборы и поднялся. – Давай пройдем в комнату, – он махнул рукой в сторону двери.

За толстыми стенами не было слышно шума голосов Большого зала. Гермиона только сейчас поняла, что никогда здесь не была – Гарри рассказывал на четвертом курсе про то, как их собирали здесь после отбора на Турнир Трех Волшебников. Гермиона переводила взгляд с одной стены на другую. Все они были увешаны портретами волшебниц и колдунов, напротив находился огромный и очень красивый камин.

Пока Грейнджер рассматривала интерьер, Невилл присел на кушетку недалеко от двери. Держался он очень сдержано: глаза опущены – ровно настолько, чтобы не смотреть в глаза собеседнице.

– Я слушаю тебя, — негромко обратился он к Гермионе.

–Я хотела извиниться, за утренний инцидент, – она встала напротив. – Мне следовало объяснить все.

– Я же не слепой?! Что там объяснять? Все яснее некуда.

– Прости, тогда возле озера… я не врала. Все очень сложно и запутанно между мной и Драко, – Гермиона с трудом подбирала слова.

– Послушай, – прервал ее Невилл. – Ты не должна оправдываться. Скажи мне лишь одно – ты любишь его?

Гермиона молча опустила голову. Она задавалась этим вопросом уже несколько дней. Что она испытывает к Драко? Ее ли эти чувства, или они принадлежат Мирабель. Все смешалось. Воспоминания из той, другой жизни, настоящее, а вдобавок еще и их прошлое, в котором до недавнего времени царствовали обида и неприязнь. Все изменилось в одну секунду. Они стояли в коридоре возле кабинета директора и смотрели друг другу в глаза. Именно в тот момент она поняла, что это что-то особенное, ни с чем несравнимое.

– Да, – твердо ответила она. – Я люблю его. Но скоро эта история закончится.

– Ты в нем не уверена? Не могу сказать, что удивлен. Если вспомнить, сколько неприятностей он доставил нам в школьные годы, я бы тоже не доверял ему.

– Дело не в нем, – Гермиона заметила удивленный взгляд. – Когда-нибудь ты узнаешь все, и тогда я стану для тебя низким и жалким человеком.

– Что ты говоришь такое?! У тебя такой голос будто ты убийство готовишь. Меня это пугает, – Невилл запустил пальцы в без того взъерошенные волосы.

– Тебе не о чем волноваться. Просто прости меня, пожалуйста, – она опустилась на колени рядом с Лонгботтомом. Слезы покатились из ее глаз. Такое ощущение, что за эти дни она выплакала целое озеро. До того, как заболели ее родители, она не подозревала, что вообще возможно столько плакать – даже когда была война, даже когда умирали ее друзья. Не то чтобы тогда этого не хотелось, просто было некогда думать и анализировать.

– Гермиона, – Невилл взял ее за руки и посадил рядом собой. – Не плачь. Я не спрашиваю, почему ты выбрала именно Малфоя. Я не вправе судить тебя. Вот только… мне становится страшно, когда я смотрю тебе в глаза. Что-то происходит, а ты с этим не справляешься. Если я могу помочь, только скажи.

В ответ на его слова она лишь помотала головой, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Может тебе связаться Гарри?

– Нет! – в отчаянии выкрикнула Гермиона. – Он не поймет.

– Хорошо. Только успокойся и послушай меня, – Невилл в который раз убрал со лба мешающую прядь волос. – Почти всю твою жизнь рядом были друзья, которые помогали. Первая радость, первая обида, первые слезы – все было связано с ними. Вы были вместе и, казалось, что так будет всегда. Но все меняется, ты приняла решение уехать. Только вот что дало тебе это бегство? Предполагаю, только чувство одиночества. И поэтому я хочу сказать тебе лишь одно – знай, чтобы не произошло, у тебя есть друг, который всегда тебя поддержит.

В этот момент он него исходила та спокойная и надежная сила, по которой так скучала Гермиона, которую когда-то черпала в своих друзьях, превозмогая потери и горести войны.

– Спасибо. Что-то я расклеилась совсем.

– Ничего страшного. С каждым бывает такое хоть раз. Вот, возьми платок.

Она приняла белый носовой платок из его рук, высморкалась и сделала глубокий вдох.

– У меня есть для тебя кое-что, – Невилл достал из кармана заколку для волос, украшенную мелкими голубыми камушками. – МакГонагалл просила передать тебе порт-ключ. Он на восемь часов.

– Да, спасибо. Я просила ее, но не думала, что получится так скоро.

– Привилегий директора Хогвартса не счесть, – Лонгботтом подмигнул Гермионе и поднялся. – Идем, тебе обязательно нужно поесть – ты такая бледная. Да и Малфой, наверное, уже заждался.

– Невилл! Не надо, пожалуйста.

– Ладно, ладно. Я пытался пошутить. Получилось как всегда не удачно.

– Все нормально. Просто он на самом деле изменился.

Лонгботтом лишь пожал плечами на это заявление и открыл дверь.

Обед еще продолжался, хотя в дверях уже толпились студенты, спешившие на занятия. Они прошли около стола Пуффендуя, где пара ребят бурно обсуждая предстоящую контрольную по Трансфигурации – Гермиона лишь успела разобрать, что кому-то из них не удается справиться с новым заклинанием. Малфоя, вопреки ее ожиданиям, за гриффиндорским столом не оказалось.

– Лучше я отправлюсь к себе, – сообщила она. – Драко, видимо, не найдя места, попросил домовиков принести еду в комнату.

– Мы же еще увидимся? – Невилл встревожился.

– Да. Обещаю.

– Тогда до встречи!

– Пока. Спасибо, что выслушал.

– Обращайся, – Лонгботтом задорно помахав рукой на прощанье, поспешил к выходу и направился в сторону учебных классов.

Ступая по ступеням лестниц, которые время от времени меняли свое положение, Гермиона непроизвольно вспоминала свои школьные годы. Своих друзей. Горе и радость, которые еще сильнее сплотили их. Она всегда считала, что они единое целое. Так оно и было. Потому что стоило ей оборвать связи, как она ощутила огромную потерю. Будто оторвали кусок плоти. Время приглушило боль, но совсем она не исчезла. Например, сейчас она чувствовалась все сильнее и сильнее. Это как старый шрам болит к непогоде.

По мере того как она продвигалась по коридору своего этажа, Гермиона все отчетливее осознавала, как она скучала по ребятам все эти годы, проведенные в Австралии. Что, несмотря на просьбу не писать ей и не связываться всеми другими возможными способами, она ждала первого шага от Гарри или Рона. Просыпалась ночами от тревожных снов, где они приезжали к ней и просили вернуться в Лондон. Она даже несколько раз пыталась заказать порт-ключ до Лондона, но отступала в последний момент. Ей было стыдно признаться самой себе, что ничего хорошего из ее идеи начать все заново не вышло.

* * *

Драко решил подождать Гермиону в комнате. Предчувствуя долгую беседу с Лонгботтомом, он не стал оставаться в Большом Зале. Перекусил немного и, вызвав эльфа, попросил его принести овощи с мясом и фрукты в крыло, где проживали преподаватели.

Он расставил тарелки с едой на полированный столик, который можно было при необходимости придвинуть к кровати – маленькие колесики хоть и скрипели, но все равно хорошо выполняли свою главную функцию. Драко достал волшебную палочку, хотел избавиться он нехарактерного звука. В голову не приходило ни одно подходящее для этого заклинание. «Гермиона должна знать такое, – подумал он, – нужно будет спросить».

Резкий звук ударов по стеклу заставил Драко обратить внимание на филина, кружившего за окном. Он был абсолютно черным, и привязанный к его лапке конверт невозможно было не увидеть сразу.

Малфой впустил птицу. Та, не издав ни звука, приземлилась на кровать, дала отвязать письмо от лапки и так же бесшумно выпорхнула в открытое окно.

На конверте было аккуратным ровным почерком выведено лишь одно слово – «Дюкро».

Драко несколько секунд смотрел на знакомую фамилию, а затем положил письмо на видное место возле тарелки с фруктами. В голове даже мысли не промелькнуло, чтобы прочесть его пока не пришла Гермиона. Он безоговорочно доверял ей.

Дверь скрипнула и отворилась, на пороге появилась Грейнджер. Немного растерянная, с задумчивым взглядом.

– Наконец-то! Я уже хотел спасать тебя от праведного гнева Лонгботтома.

Она сразу же улыбнулась:

– Мужчины, какие же вы одинаковые! Так и норовите лишний раз задеть друг друга, чтобы показать свое лидерство.

– Быть не может! Лонгботтом плохо обо мне высказывался? – с видимым удовольствием спросил Малфой.

– Представь себе! Кто-то посмел покуситься на твое раздутое эго

Они оба засмеялись. Однако веселье не продлилось долго. Ровно до того момента как Гермиона увидела белый конверт. Она подошла к столику. Ей пришлось собраться с духом, прежде чем просто взять письмо в руки. Справиться с сомнениями было сложно. Нужно ли сейчас раскрыть все? Сердце забилось чаще, Грейнджер не знала, как отреагирует на это Драко. Вернее знала – потому и боялась. Нет, письмо было знаком, она все расскажет и будь что будет.

– Я прочитаю вслух, так будет быстрее, – резко произнесла она.

Драко кивнул. Он видел, что Гермиона сомневалась. И хотя ему не было известно о содержании письма, ее поведение давало понять – что бы там ни было, он об этом узнает. Решение пришло в туже минуту: он поддержит ее в любом случае.

Но услышал Малфой список дальнейших указаний, адрес поместья наследника, несколько слов о мистере и миссис Грейнджер и думал, что как же глупо было думать, что Гермиона что-то скрывает.

– Вот и все письмо, – ее голос заставил оторваться от мыслей.

– Все предельно ясно. Когда мы отправляемся? – Драко подошел ближе и дотронулся до руки Гермионы, которой она крепко держала письмо.

– МакГонагалл предала порт-ключ. Он на восемь вечера.

– Значит у нас еще куча времени! – заговорщицким тоном произнес Малфой, и его рука коснулась ее шелковистых волос, затем плеча и, наконец, скользнула к ее груди.

В следующее мгновение письмо Дюкро полетело в сторону и, совершив головокружительный кульбит, приземлилось около входной двери, а столик с едой, аккуратно отодвинутый ногой Малфоя, плавно отъехал в сторону, освобождая проход к кровати.

Гермиона обхватила шею Драко, когда тот весьма неожиданно подхватил ее на руки.

* * *

Снежок врезался в ее плечо и разбился на множество сияющих и переливающихся на солнце частичек. Она смеялась. И он тоже смеялся. Уилл спрятался за одним из стволов многовековых дубов, спасаясь от очередного броска Мирабель.

– Ты все равно промахнешься! – прерывисто крикнул он, еще не отдышавшись от смеха.

– Тогда выходи! – снежок Мирабель пролетел в сантиметре от ствола.

– Ничего подобного!

В мгновение все стихло. Мирабель стала медленно продвигаться ближе к укрытию Уилла. Снег был рыхлый, и ее ноги утопали, хруст предательски выдавал. Она достала палочку и заглушила звук шагов с помощью заклинания. Когда до дерева оставалось всего пара метров, Мирабель попыталась резко забежать за него, чтобы напугать притаившегося Уилла. Сугробы, конечно, не дали ей произвести должного впечатления, да это было и не важно. За деревом никого не оказалось, и Мирабель оставалось только в растерянности оглядеться по сторонам.

Теплые ладони закрыли ее глаза, и мир погрузился в темноту. Приятную и успокаивающую, потому что она сразу поняла, кто это был.

– Ну что?! Сдаешься?! – произнес знакомый голос возле самого уха.

– Так не честно! – Мирабель даже не пыталась вырваться.

– Ты первая начала использовать магию, – Уилл, дразня, поцеловал мочку ее уха, – ты хотела напугать меня до полусмерти!

– Неужели я такая страшная? – притворно обиженным голосом спросила Мирабель.

– Ты у меня самая прекрасная! – Уильям крепко обнял ее.

Тепло, которое дарили его объятья, продлились недолго. Порыв холодного ветра заставил поежиться. Уилл исчез, будто его и не было рядом несколько секунд назад. Мирабель вздрогнула, резко вскинула голову и всмотрелась в переплетение ветвей. Ее взгляду предстала мгла. Меж веток будто таилось что-то непонятное и зловещее. И это нечто лавиной обрушилось на Мирабель, окатив волной страха и холода.

Гермиона судорожно хватая ртом воздух села на кровати. Волосы липли к лицу от пота. Всем телом она еще чувствовала холод.

– Это всего лишь сон.

Конечно, она понимала, что это не просто сон, а опять воспоминания и опять пугающие. Подсознание нашептывало ей, подсказывало, но вот что именно Гермиона никак не могла понять. Что означает эта мгла?

Рядом заворочался Драко, и она поправила одеяло, укрывая его. Прилив нежности к этому человеку заставил ненадолго забыть о тревожном сне и посмотреть в умиротворенное лицо. Малфой был ее спасением и погибелью одновременно – это Гермиона знала наверняка. Как только Драко узнает всю правду, хрупкое счастье исчезнет, оставив лишь боль.

Грейнджер боялась этого и в очередной раз убедила себя, что рассказывать еще не время. А ведь подсознание пыталось донести до нее как раз обратное. Откройся она Драко в ту минуту, все было бы по-другому. Но Гермиона аккуратно легла обратно. С каждой секундой все больше успокаиваясь, она постепенно провалилась в сон, заставив историю идти своим чередом.

* * *

Сандра сидела на узенькой лавочке, кованые ножки которой утопали в высокой траве газона. Эта часть сада была одно из ее любимых – именно отсюда открывался чудесный вид на особняк. Только вот сегодня ничто ее не радовало.

Белый павлин вальяжно прогуливался вдоль низкого забора, огораживающего клумбу. Сандру никогда не удивляло, что в поместье Малфоев живут именно белые павлины. Они были такими же особенными и выделяющимися, как и их хозяева. Когда она впервые переступила порог этого дома, все внутри нее сжалось от страха и нерешительности, ведь ей нужно было жить здесь, среди роскоши и идеальности. Представить такое было сложно. Но спустя какое-то время стало ясно – все гораздо проще. За бросавшейся в глаза помпезностью и аристократичностью, жила обычная семья со своими радостями и проблемами. Люди, сумевшие преодолеть трудности и сохранить достоинство. Совсем скоро они стали самыми близкими и родными.

Теперь же все могло измениться в один миг. И становилось жутко. Она не могла представить жизни вдалеке от этих стен и этих людей.

– Ты рано встала, – Кимберли подошла так тихо, что Сандра заметила ее только после произнесенных слов.

– Выспалась.

– Что-то мне подсказывает – это не так. Возможно твои синяки под глазами?

– Что ты хочешь? Чтобы я прыгала со счастливым взглядом? – Сандра закрыла лицо ладонями.

– Не злись. Я не пытаюсь поругаться, а хочу помочь, – Кимберли дотронулась до ее плеча.

– Только вот жалеть меня не надо! – выпалила Фоссет. – Я сама во всем виновата, мне и расплачиваться.

– От Драко нет никаких вестей? – попыталась перевести тему Кимберли.

– Нет. Он узнал правду о нас с Эдрианом и теперь вряд ли вообще захочет говорить со мной.

– Прекрати. Не опережай события.

– Ким, у меня голова идет кругом. За несколько лет жизни в этом доме я настолько привыкла к постоянству и внутреннему спокойствию, что перемены и всё произошедшее просто не укладываются в моей голове. Будто затянувшийся кошмар, а проснуться никак не получается.

– А по-моему ты просто боишься себе признаться кое в чем важном, – Кимберли мечтательно вздохнула.

Сандра ухмыльнулась:

– Если ты говоришь об Эдриане, то не переживай, я знаю от чего отказываюсь. Я люблю его и не скрываю это. Только не от себя самой. Я приняла решение и останусь с Драко, если он простит меня.

– За что ты пытаешься себя наказать? Зачем намеренно отказываешься от счастья и обрекаешь на однообразную монотонную жизнь с нелюбимым человеком?

– Перестань! – Сандра резко встала и отошла на несколько шагов. – Чтобы ты не сказала, я не передумаю.

Павлин в этот момент распустил свой длинный белоснежный хвост, представ во всем великолепии и совершенстве. Однако ни Сандра, ни Кимберли не обратили на это внимания. Окружающую красоту сложно заметить, когда в душе уныло и серо.

* * *

Драко и Гермиона переместились прямо к воротам особняка. Высотой в два этажа, из темно-синего мрамора, он отличался от рядом стоящих строений – невысоких, окрашенных в один цвет, деревянных, похожих друг на друга. Эти дома будто сошли с открытки, которую Малфой получил давным-давно от Панси – она путешествовала на летних каникулах, и в каждом городе ей было просто необходимо приобрети такую.

Вдалеке открывался удивительный вид на Альпы. Их вершины укрывали белые шапки снега. Мелкие снежинки сыпались с неба, и в робком свете заката вся улица выглядела невинной и сказочной. Трудно было представить, что здесь есть место чему-то страшному и ужасному.

Дверь оказалась открытой. Драко зашел первым и очутился в огромном холле. Из-за наступивших сумерек света не хватало и разглядеть обстановку было практически невозможно. Под ногами что-то хрустнуло, и Малфой взглянул на пол. Осколки стекла разной величины были рассыпаны по кафельной поверхности. Спокойствию в туже секунду пришел конец.

Как только они прошли дальше, к занимающему половину холла камину, стало сразу понятно, что в доме уже, наверное, больше месяца никто не жил. Всюду виднелись следы запустения: покрытая пылью мебель, увядшие цветы в вазах с мутной водой. Но хуже всего был запах – запах гнили и разложения. Гермиона невольно зажала нос рукой, хотя это вряд ли помогало.

– Подожди меня здесь, – насторожившись, сказал Драко. Он всего на пару секунд сжал ладонь Гермионы и отправился вверх по винтовой лестнице на второй этаж.

Осторожно ступая, Малфой слышал только как бешено колотится его сердце. Наверху перед ним предстал длинный коридор с множеством поворотов. Бесчисленные картины в рамах, старинные карты стран, рукодельные ковры и коллекции шпаг висели на стенах. В витринах были выставлены выглядевший дорогим фарфор, книги в кожаных переплетах и старинные музыкальные инструменты.

«Даже в нашем поместье нет такого количества реликвий и артефактов. Музей какой-то», – подумал Драко, завернув за очередной угол. Справа он увидел дверь. Она, как и входная оказалась открытой. Запах разложения стал просто невыносимым. На полу, с застывшей на лице маской ужаса, лежал мужчина средних лет. Малфой сразу узнал Генри Ардена. Еще в первые месяцы изучения «Пяти артефактов» он проштудировал всю информацию об этом человеке. В желудке Драко почувствовал неприятное жжение, к горлу сразу же подступил ком. Еще немного и его вырвет. В этот момент послышался шум, и в комнату вошла Гермиона.

– Он… мертв, – чуть заикаясь, произнесла она.

– Да. И нам лучше поскорее убраться отсюда.

– Нужно вызвать кого-то, не хорошо оставлять его так.

– Гермиона, его убили! Волшебной палочки я не вижу. Кто-то охотится за артефактами и методы у них далеко не шуточные. Надо уходить, здесь опасно, – Драко взял ее за плечи, встряхнув. – Ты слышишь?

Гермиона смотрела на Генри, не отводя глаз. Губы ее дрожали, лицо было бледным как мел.

– Прошу – сосредоточься. Мы сейчас трансгрессируем. Готова?

Она не ответила. Малфою ничего не оставалось, как только очень крепко обнять ее.

Они оказались посреди безлюдной узкой улочки. Высокие дома с обветшалыми стенами выглядели одинаково. Может, и мрачно, но простота зданий дарила спокойствие.

Улица около площади Бюрклиплатц первое, что пришло в голову Малфою. Именно по ней они шли к тому злополучному бару, где Гермиона привиделась ему как Мирабель в первый раз.

В тот момент видения казались немыслимыми и сводили с ума, а сейчас, хоть и прошло меньше недели, стали частью самого Драко, чем-то само собой разумеющимся. Будто это воспоминания, и он всегда знал, что когда-то давно они с Гермионой были вместе.

– Успокойся, мы в безопасности. Все прошло, – Драко старался утешить и успокоить Гермиону. После аппарации она еле держалась на ногах.

– Он был убит, – произнесла она чуть слышно.

– Послушай, – Драко обнял ее. – Все будет хорошо, нам нужно к Дюкро.

– Нет! – выкрикнула Грейнджер, отстранившись.

– Почему? – Драко не мог понять ее поведения. – Гермиона, я уверен, у него есть запасной вариант.

– Ничего уже не поделаешь, мы не сможем собрать все артефакты вместе. У нас нет больше времени! – У нее начиналась истерика.

– Я знаю, что времени мало, но еще я уверен, что нам нужно добраться до Дюкро. Только на этот раз мы пойдем пешком.

– Драко, послушай! – Гермиона схватила его руку. – Я боюсь за нас.

Малфой замер на миг, затем подошел к Гермионе и обхватил ее заплаканное лицо ладонями. Посмотрел в глаза, пытаясь разгадать, что таится за внезапным страхом и сомнениями. Ему сложно было представить, что подобное вызвал труп Ардена. В войну им приходилось видеть зрелище и похуже. Потом он нежно поцеловал ее, пригладил спутанные волосы и сказал:

– Не бойся, я с тобой.

Рука Гермионы коснулась его груди. Она была очень теплой и еще немного дрожала. Сердце Драко забилось так сильно, что он почувствовал боль. Чем дольше он смотрел на Грейнджер, тем отчетливее понимал: она его любовь, и больше он уже никого так не полюбит. Никогда.

* * *

Когда они добрались до дома Дюкро, на небе уже светила необычайно яркая луна. Это было как нельзя кстати – фонари на тротуарах не горели, а волшебной палочкой пользоваться небезопасно. Район был маггловский. Влюбленные парочки прогуливались неспешно. Вдалеке слышался вой сирен, и музыка уже вовсю лилась из многочисленных баров и кафе. Ветер смело шелестел молодой листвой и игриво подгонял жестяные банки, валявшиеся на тротуаре.

Шли они молча и только изредка позволяли себе смотреть друг на друга. Когда показалось окрашенное зеленоватой краской крыльцо дома Дюкро, Гермиона взяла руку Драко и крепко сжала ее.

Навстречу им выбежала молодая девушка – горничная, которую они видели в прошлый раз. Она торопливо застегивала пуговицы пальто, но ветер так и норовил его распахнуть. Драко даже не успел вымолвить ни слова, как Эльза промчалась мимо, повторяя:

– Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший.

Ручку двери Драко успел схватить до того, как та закрылась.

– Все это странно. Может нам не стоит входить? – произнесла Гермиона.

В доме было тихо. Вешалка в прихожей была опрокинута и преграждала дорогу.

– Почему эта девушка так спешила? Она казалась напуганной.

– Пойдем в гостиную, если там Франсуа нет, уйдем, – Драко убрал преграду и направился к двери. Она была приоткрыта – в желтом свете кружились пылинки.

От прежнего вида гостиной остался лишь пол. Хотя черно-белые квадраты уже не так выделялись в отсутствие классической мебели и стеллажей с книгами. Посреди комнаты стоял широкий стол, покрытый синей скатертью. Окна, через которые в прошлый раз лился солнечный свет, были закрыты массивными деревянными ставнями. Около одного из них, на деревянной подставке, Драко увидел картину. Ту самую, которую Дюкро представлял на конференции.

– А вы не заставили себя ждать. Люблю это качество в людях, – в дверях стоял хозяин дома.

– Мистер Дюкро, – Драко вышел вперед, заслонив собой Гермиону. – Мы не смогли достать палочку. Генри Арден… Его убили.

– Да вы что?! Это очень плохо, – Дюкро, изобразив озабоченный вид, подошел ближе. – Не так ли, мисс Грейнджер?

– Что с вами такое? – Драко снова видел перед собой какой-то спектакль. Вот только было совсем не до театральных бесед. – Человек умер!

– Не орите, мистер Малфой! Присядьте и послушайте лучше одну историю, – не глядя в его сторону, он взмахнул палочкой, и Драко приземлился на один из стульев. Сила заклинания была столь велика, что Малфой даже проехал несколько метров по кафельному полу. Остановила его каменная стена.

– Вы что – с ума сошли? – Малфой хотел схватиться за ушибленную руку, но все его тело будто парализовало. – Что вы со мной сделали?

– Слишком много вопросов. Еще одно слово, и язык вам отрежу.

– Это вы убили его! Вы убили Генри и, – догадка так поразила Малфоя, что он запнулся. Он смерил Франсуа гневным взглядом.

– Так-то лучше, – от дружелюбности Дюкро ничего не осталось.

* * *

Все это время Гермиона стояла возле стола и не могла ни сказать ничего не сделать. Она поняла, что что-то не так, даже прежде, чем заметила вошедшего Франсуа. Картина, стол и ничего больше – это могло значить только одно.

Грейнджер будто оцепенела от ужаса и от обрушившейся на нее догадки. Мысли лихорадочно сменяли друг друга: «Как же я могла надеяться на этого человека? Он использовал меня, а теперь убьет! Он убьет и меня, и Драко!»

Когда ее взгляд на секунду задержался на Франсуа, она мгновенно почувствовала его силу. Он держался с истинно королевским величием и с гордо поднятой головой пристально всматривался в ее лицо. Одет Дюкро был в синюю мантию, как раз в тон скатерти на столе. Его длинные седые волосы сегодня были распущены и чуть искрились в желтом свете факелов.

– Ну что же вы, Гермиона, притихли? – он схватил ее за плечи и подтолкнул. Было очень больно, но она старалась не подать вида. Получилось, видимо, плохо. Она увидела, как наполнилось злобой лицо Драко. – Расскажете все историю сами или мне помочь? – Франсуа не унимался.

Гермиона ничего не ответила, лишь из глаз ее потекли слезы, и одними губами она проговорила: «Прости». Следующие несколько долгих секунд, показались ей целой вечностью. А дальше – кошмар, который она не забудет никогда.

* * *

Как не пытался Драко дотянуться до волшебной палочки, ничего не получалось. Его тело не слушалось под действием чар. Гермиона плакала и сжималась от страха, а он ничем не мог ей помочь. Малфой не мог сосредоточиться, не понимал, что происходит, но чувствовал приближение неминуемой беды.

Потом раздался звук закрывающейся двери. Дюкро схватил сумку, слетевшую с плеча Драко, положил ее на стол и стал доставать артефакты: книгу, свиток, кинжал.

– Думал, вы все-таки струсите. Так подло поступить – обмануть, предать, – Франсуа отшвырнул пустую сумку в сторону. – Героине войны это не свойственно.

– Вам-то что до моих регалий! – зло выкрикнула Грейнджер.

– Тише, тише, деточка. Не нужно тратить свои силы, они нам еще понадобятся, – он схватил ее за подбородок, но она резко оттолкнула его.

– Ах ты дрянь! – Дюкро с силой ударил ее по лицу.

– Не тронь ее! – Малфой пытался сдвинуться с места, – Я убью тебя, если прикоснешься к ней еще хоть раз.

– Я прощаю вас за дерзость, и, думаю, после моего рассказа вы резко измените свое решение в выборе жертвы.

– Ты просто спятил. Что тебе от нас нужно? Мы же вроде союзники, – не унимался Драко.

– Союзники?! – Франсуа звонко рассмеялся. – Лев и его добыча не могут быть друзьями.

– Вы сошли с ума.

– Спокойно, мистер Малфой, – Дюкро подошел к Драко и похлопал его по плечу. – Рассказ долгий, приготовьтесь слушать.

Так странно было видеть, как он пытался скрыть свое нетерпение.

– Помните, я рассказывал про то, как нашел потайную комнату с историей исследований семьи моего отца? Так вот, когда я нашел все это, то не был шокирован, в магическом мире почти нет людей, не слышавших про Ардена и Панацею. Но вот разгадать все это было непросто. После длительного изучения книг, первым делом, я решил собрать все артефакты вместе и подробно изучить их. Я быстро выяснил местонахождение трех. Картина, которая была ключевым звеном среди пяти артефактов, досталась мне в наследство, а вот книга «Об исследовании редких заклинаний» была утеряна в веках. Да, и не удивляйтесь, мистер Малфой, двадцать лет назад я не смог ее отыскать. Потом в Англии началась эта история с Темным Лордом. Я не жаждал ни вставать у него на пути, ни примыкать к его чокнутой армии. Пришлось уехать. Но искать книгу я продолжал все эти годы. А когда ваш великий Поттер победил Волан-де-Морта, я приехал в Лондон, хотел еще раз разузнать о книге. И какого же было мое удивление, когда я узнал, что вы заполучили ее без особого труда.

– Очень познавательная история, но не интересно, – огрызнулся Малфой.

– Это только начало. Я хотел тут же связаться с вами, предложить денег, но узнав о вас больше, понял – вас не купить. Личный интерес увесистый стимул, это я знал по себе. Оставалось одно – обманом выудить книгу из ваших рук. А что может затуманить мозг мужчине? Конечно, женщина. И кандидатура нашлась тут же. Гермиона Грейнджер уже работала на меня тогда и поспешила поделиться печальной историей из своего детства с вашим участием.

Драко замер. Он был сбит с толку.

– Ну что же вы замолчали? Уже становится интересно. Не правда ли?

Малфой перевел взгляд на Гермиону. Они ни разу не встретились глазами с тех пор, как зашли в дом, и Драко многое бы отдал, чтобы узнать ее мысли.

– Заданием мисс Грейнджер было втереться к вам в доверие. Для этого я отправил ее на конференцию и договорился о местах рядом. Она должна была заменить вашу книгу на поддельную. Но произошло то, на что я и не мог надеяться. Гермиона написала о реакции картины на ваше присутствие. И вот тогда-то я все понял.

Взгляд Дюкро был прикован к картине. Создавалось впечатление, что он уже и забыл про остальных в этой гостиной. Ничто не имело большего значения для него, чем эта картина и его история.

– В одной из многочисленных книг моего отца я читал про Мирабель и Уильяма. Про их историю любви, и чем они оба пожертвовали для нее. На полях были заметки – чьи не знаю, но почерк точно был не отцовский. Там было сказано о перерождении и родстве душ. Что придет время, и эти двое влюбленных возродятся, чтобы снова быть вместе. И только новая искра любви поможет победить смерть, – Дюкро подошел к столу и нежно провел пальцами по рукоятки кинжала. – Таково было пророчество.

Гермиона была бледной, как полотно. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но Драко слышал только искажённое эхо ее голоса. Его всего неистово трясло, хотя в помещении было тепло. Меньше всего на свете Малфоя интересовали рассуждения Дюкро. Его мысли стремительно мчались вперед, и он хотел получить ответы на все вопросы, так назойливо крутившиеся в его голове, как можно скорее.

Тем временем, Франсуа продолжал:

– Задачей мисс Грейнджер стало влюбить вас в себя. Уговоры не понадобились – здоровье ее родителей напрямую зависело от успеха дела. И теперь мне остается только забрать вашу кровь, мистер Малфой, вместе с вашей любовью. Вы не забыли? Последнее слово за мной. Последний козырь это заклинание Ардена, способное оживить картину, а для этого и нужна ваша кровь.

– Я не знала про ритуал! – она обращалась к Драко.

– Конечно, не знали, иначе бы не помогли. Хотя перспектива растоптать чувства вашего школьного врага вас порадовала. Не так ли? Да и про Мирабель с Уильямом вы читали, так что, наверное, быстро сами догадались, что к чему, но не остановились.

– Дюкро наслаждался своим триумфом.

– Я думала, вы хотели помочь исцелить моих родителей! Я бы никогда не согласилась убить кого-то! – с горечью крикнула Гермиона. – Драко, он все переворачивает. Все не так! У меня не было выбора!

Но Драко уже не слушал. Правда ударила его под дых: человек втирается к тебе в доверие, а потом внезапно втыкает тебе нож в спину. Такова реальность – суровая. Всё, что Гермиона делала, все прикосновения, жесты, поцелуи, слова, – все это нужно было только для того, чтобы манипулировать им. Добыть все артефакты и доставить его в этот злосчастный дом, а затем и обескровить – убить. Но он умирал уже сейчас. Чувствовал это. Там, где раньше билось с надеждой в лучшее сердце, разливался холод. Он проникал в желудок, ноги, стопы, руки, ладони и в конечном итоге – в голову.

– Что же? Раз с недомолвками покончено, приступим, – Дюкро взял кинжал с рукояткой из лазурита и медленно провел пальцем по лезвию.

– Где спрятана формула? Как картина, даже если в нее вновь вдохнуть магию, может ее обнаружить? Скажет? – голос Гермионы был спокоен, несмотря на ее встревоженный вид.

– Формула Панацеи должна быть заметна визуально. По крайне мере, так было сказано, – отозвался Дюкро. – Уверен на сто процентов, если капнуть несколько капель вашей крови на последнюю страницу книги Ардена, эта непонятная надпись, – он пальцем указал на обложку, – превратится в заклинание. Но хватит болтать. Пора начинать. Мир падет к моим ногам. И волшебники и магглы будут поклоняться мне как божеству, надеясь на бессмертие. Ах, да, совсем забыл! После ритуала мне придется вас убить. Не хочу, чтобы кто-то еще мог заполучить бесценную кровь!

Тут же из воздуха материализовалась серебряная чаша. Снаружи она была сплошь усыпана древними рунами; по верхнему ободу, будто капли крови, сияли рубины. Сперва Дюкро поднял ее над своей головой, неистово шепча что-то. Малфой видел безумие в его глазах. Тот действительно верил, что может стать всесильным.

Чаша медленно поплыла по воздуху и опустилась возле сомкнутых за спиной рук Драко. Франсуа взмахнул волшебной палочкой и кинжал, повинуясь его воле, взмывает вверх со стола.

– Стойте! – выкрикнула Грейнджер. – Позвольте мне попрощаться с Драко, позвольте подойти к нему. Пожалуйста.

– Хорошо, сделаю вам такой подарок, – сказал ласково Дюкро, и Драко почувствовал, что в этом нежном голосе больше угрозы, чем в самом темном заклятии. За такую просьбу Гермиона могла заплатить высокую цену.

Она подошла к неподвижному Малфою и опустилась на колени рядом.

– Только не показывай виду, помолчи, пожалуйста, – Гермиона обняла его крепко. – Я знаю, что виновата. Просто позволь мне спасти тебя.

Драко внутренне напрягся, не зная чего ожидать. Он почувствовал, как рука Грейнджер залезла в карман его пиджака. А сама она неотрывно смотрела в его глаза. Что-то щелкнуло.

Яркая вспышка озарила комнату. Последним, что увидел Малфой, было заплаканное лицо Гермионы и расплывчатый силуэт Дюкро на заднем плане.

* * *

Вытирая волосы полотенцем, Сандра хмуро окинула взглядом свое отражение. Магический макияж устранял даже самые серьезные погрешности природы в облике, и он с легкостью замаскировал темные круги под глазами. Голова болела и немного кружилась. Конечно, стоило съесть больше, чем одно яблоко, но она проснулась в ледяном поту от ночных кошмаров. Ее так весь день мутило, что аппетита не было и хотелось как можно скорее отвлечься, чтобы вытеснить все воспоминания о снах.

Не позаботившись о прическе, Сандра спустилась в гостиную и устроилась в кресле у окна. Приятная на ощупь книга легко легла в руки, а призванный шерстяной плед надежно защитил ее ноги от холода. Странная вещь воспоминания, сказала она себе. Некоторые питаются ими, как будто они спасают их от смерти; а другие избавляются от них, чтобы никогда не возвращаться к прожитому и идти вперед. В последние дни Сандра все чаще старалась не вспоминать, но после вот таких ночей – полных кошмаров, только это позволяло не сойти с ума. Поэтому, когда было прочитано не более трех страниц, она погрузилась в сон и картинки прошлого заполнили ее разум, защищая от недавних страхов.

Мощный хлопок заставил ее резко подскочить в кресле. Книга упала на пол, но Сандра даже не посмотрела на нее – посреди гостиной, с растерянностью озираясь по сторонам, стоял Драко.

– Сандра?

– С тобой все хорошо? – голос ее слегка хрипел после сна.

– Мне… Мне… – Драко несколько раз обернулся вокруг себя, будто ища кого-то. – Мне нужно в Аврорат.

– Что-то произошло? – Сандра не знала, что еще сказать.

Драко предпочёл не обращать внимания на ее слова. Его одолела такая усталость, что казалось, если он начнет разговор с Сандрой, на остальное сил не останется. Потом, все потом.

– Объясни зачем?

– Прошу, мне сейчас некогда что-либо объяснять, – взмолился Драко.

– Некогда! – Сандра не смогла побороть себя.

– Не кричи, – Малфой подошел к камину. – От этого зависит жизнь человека.

– Там, наверху, умирает твоя мать, а ты отправляешься спасать ее?!

Драко зажмурился. Выходит Сандра все знает. Только Эдриан мог ей все рассказать, это невероятно разозлило его.

– Скажу тебе больше, маму мне уже не спасти, но Гермионе я погибнуть не дам, – он зачерпнул горсть летучего пороха, но спустя мгновение разжал ладонь и серый порошок рассыпался по полу.

– Ты даже не пытаешься скрыть от меня, что у тебя другая, – Сандра сказал это с горечью и сожалением. Будто высказала непреложную истину.

Она прожгла его взглядом, забрала книгу и ушла из гостиной. Драко не пытался её удержать. Когда закрылась дверь в их спальню, он вышел на террасу. Когда-то давно с нее слышался смех мамы и Сандры, а теперь здесь царили лишь унынье и горечь разочарования. Малфой вздохнул. Гермиона растоптала его, выставила полным идиотом, да его вообще чуть не убили. Но вот сердцу не прикажешь, и в голове он лихорадочно перебирал идеи ее спасения. Через несколько минут на террасе никого не было, лишь ночная тишина.

* * *

– Здравствуй, Поттер.

– Я думаю дело важное, если ты пришел ко мне, да еще и посреди ночи, – Гарри открыл дверь шире.

– Ты удивишься насколько, – Драко рукавом вытер со лба пот. – Нам срочно нужен порт-ключ до Швейцарии и пара толковых мракоборцев.

– Малфой, ты в своем уме?! Три часа ночи. Приведи хоть один аргумент, чтобы я сбился с ног ради тебя.

– Грейнджер в опасности.

Гарри отошел в сторону, давая пройти Малфою.

Первым, что увидел Драко, зайдя в холл, было бесчисленное множество деревянных палочек, пластинок и брусочков. Все беспорядочно раскидано по полу.

– Извини за беспорядок, – тут же встрепенулся Гарри. – Джинни завтра из больницы выписывают, а я за неделю так и не успел собрать кроватку для Джеймса.

Драко не мог сосредоточиться на его словах, но подсознание подкинуло воспоминание – разговор с Эдрианом, где они говорили о беременности жены Поттера.

– Поздравляю, – буркнул Драко.

– Выкладывай все по порядку, – Гарри внимательно наблюдал за каждым его движением.

Малфой тяжело вздохнул и потер лицо руками, приходя в себя.

– У тебя плохо со слухом? Я же сказал…

– Да слышал я, что ты сказал. Что произошло? И причем здесь Гермиона?

– А давай мы отправимся в Аврорат. Или ты хочешь найти свою драгоценную подругу мертвой?

– Хватит! Гермиона очень мне дорога, а вот доверять тебе у меня причин мало.

– Возможно, сейчас она уже умерла. Понимаешь, ее, может, уже нет на этом свете! – от крика Драко Гарри попятился назад.

Лампочка на потолке замигала. На памяти Малфоя это был первый раз, когда магия вырывалась из-под его контроля.

Они находились в кабинете главного аврора. Поттер нервно постукивал пальцем по столу в ожидании ответа от своего подчиненного. Тот, растрепанный, с заспанными глазами, сначала долго пытался понять, что же начальник хочет от него посреди ночи, а теперь вот уже полчаса не объявлялся с порт-ключом до Швейцарии.

Стоило Драко и Гарри переступить порог Аврората, Поттер тут же потребовал подробно рассказать, что произошло. Не дал и минуты на раздумья. И Драко рассказал. С каждым произнесенным словом глаза Гарри все больше наполнялись злостью и волнением. После всего услышанного он, озадаченный, опустился в свое рабочее кресло.

– Если ты мне врешь, Малфой, ты знаешь, чем это для тебя кончится.

– Ты серьезно? Думаешь, я это все придумал?

– Согласись, история про родственные души звучит несколько неправдоподобно. Вернее, я не представляю, что именно ты в это поверил.

– Я и не верил, пока сам не убедился в обратном. Видения очень реалистичны. Это особая магия, как и говорила Аурелия.

– Так ту женщину зовут Аурелия? – Гарри сказал это, будто слышал имя и раньше.

– Ты ее знаешь?

– Она попадала в поле зрения Аврората несколько раз. Ее подозревали в мошенничестве, однако доказано ничего не было. Уверен, тебя позабавит ее фамилия.

– А что с ее фамилией?

Гарри пристально посмотрел на Драко:

– Фоссет.

Драко не мог поверить в слова Поттера. Все ниточки истории сплелись в одну. Сандра приложила руку и к этому. Она подстроила встречу с Аурелией, чтобы подтолкнуть его к женитьбе. Ведь тогда он подумал, что его родственная душа именно Сандра. Но по иронии судьбы все сложилось по-другому. Сама того не подозревая, Сандра зародила в Драко сомнения, которые позже позволили ему впустить Гермиону в свое сердце.

– Ты не ответил. – Малфой решил, что Поттеру ни к чему рассказывать все это. – Ты думаешь, я это все придумал?

– Все или не все покажет время, но в помощи я отказать не могу. Гермиона, – Поттер сглотнул, – мне как сестра. И что бы она ни сделала, уверен, оправдание ее поступкам есть.

– Тогда делай уже что-нибудь! – Драко стукнул кулаком по столу. – Приступай! Зови кого нужно.

– Успокойся! – рявкнул Гарри. – Криком ты никак не поможешь. И запомни: не смей обвинять меня в бездействии, когда дело касается моих близких!

С этого момента Драко больше произнес ни слова и лишь наблюдал за Поттером. Действия того были слажены и отточены. Механизм начальника и подчиненного работал как самые точные в мире часы. Наверное, именно тогда Малфой отметил для себя, что таким и должен быть аврор – стойким, решительным и хладнокровным. Последнее качество, насколько он помнил, точно не относилось к сердобольному гриффиндорцу. Наверняка министерские ищейки привили ему эту особенность уже здесь.

Драко вздохнул и подошел к камину. Он уперся руками в каминную полку, устремив задумчивый взгляд на пламя. Поттер терпеливо ждал.

– Почему ты позволил ей уехать в Австралию?

– Ты совсем не знаешь Гермиону, раз решил, что ее можно было остановить, – Гарри перестал барабанить по столу.

– Но вы же так близки были.

– Были…

– Она скучала.

– Малфой, я не желаю обсуждать с тобой что-либо, пока не найду ее. То, что ты рассказал мне всю эту историю, не делает тебя более благородным в моих глазах.

– Да?! А я так надеялся, – Драко хмыкнул, провел рукой по шероховатой поверхности каменной полки, а потом резко развернулся. – Очнись, Поттер! Это она меня обманула! Из-за нее моя мать скоро умрет, а я, вместо того, чтобы быть с ней, стою здесь и пытаюсь убедить тебя в моих чувствах к Гермионе. Хотя я и сам уже начинаю сомневаться, настоящими ли они были. Видишь ли, в последнее время вокруг меня сплошное вранье!

От ответа Гарри избавил треск в камине. Высокий щуплый волшебник ступил на ковер кабинета. Не обратив внимания на Драко, он отряхнулся от пепла после перемещения по каминной сети и протянул своему начальнику порт-ключ.

– Все готово, мистер Поттер. – Гребень с тремя зубцами блеснул голубым камнем в языках пламени. – Портал сработает после нажатия на камень, как вы и просили.

Гарри забрал порт-ключ и поблагодарил подчиненного. Тот сразу поспешил обратно к камину, торопливо сказав свой адрес. Из камина на прощанье вырвалось облачко гари. Малфой не удивился бы, узнав, что аврора занесло совсем в другое место от такой спешки.

– Теперь нужно только ребят дождаться, будут с минуты на минуту, – заметил Гарри и вернулся к столу. – Я, между прочим, думал, ты Эдриана позовешь. Вы ведь с ним друзьями были.

– Были… – Драко скопировал его же интонацию.

Гарри недоуменно пожал плечами.

Как и сказал Поттер, подмога вскоре прибыла. Двое рослых мужчин при полном боевом облачении – в темно-коричневой форме и черных мантиях – прошагали по комнате, смерив грозным взглядом Драко. Следом за ними в дверях показался седовласый грузный старик. Он шумно дышал и промокал лоб и без того влажным носовым платком.

– Гарри, что случилось? Давненько нам не приходилось встречаться в такое время, – чуть отдышавшись, проговорил седой аврор.

– Стенли, это Драко Малфой, и у него есть информация о Франсуа Дюкро. Ты же вел его дело?

– Да уж! Скользкий тип, – старик засунул платок в карман мантии. – Так и не удалось его привлечь.

Драко удивленно уставился на обоих:

– Так вы с ним знакомы?

– Нет, лично встретиться не пришлось, к сожалению, но вот крови он нам в свое время попил. Мы пристально следили за ним лет десять назад. Он нелегально вывозил из Англии древние рукописи и издания.

– Он искал книгу «Об исследовании древних заклинаний» Уильяма Ардена, – ответил Драко.

– Ардена? – Стенли прищурился, глядя на Малфоя. – Вы намекаете, что все это связано с легендой о Панацее?

Двое других авроров нагло усмехнулись.

– Я не намекаю! – огрызнулся Малфой. – Не знаю, сейчас я уже не уверен, что Панацея существует, но вот Дюкро – он фанатик и убьет каждого, кто встанет у него на пути и помешает заполучить формулу.

– Пора выдвигаться, – прервал их Поттер. – Бредли, Хантер, вы действуете по обычной схеме. Стенли, мы с тобой заходим первые. Дюкро держит в заложниках девушку, мы, во что бы то ни стало, должны ее спасти и обезвредить этого ублюдка. Малфой, тебе лучше оставаться на безопасном расстоянии.

–И не подумаю! Я не для этого пришел к тебе!

– Ладно, – без споров согласился Гарри и накинул мантию. – Заходишь вместе со мной и Стенли, но без моего ведома ничего не предпринимать. Понял?

– Все зависит от ситуации, – ответил Драко. За что был награжден гневным взглядом.

Камень на гребне, повинуясь нажатию пальцев Поттера, опустился в металл. Комната озарилась свечением портала, и все четверо коснулись его рукой.

* * *

Малфою казалось, что он и не покидал Швейцарию. Он пробыл в Англии почти час, но здесь, на этой мрачной улице возле дома Дюкро ничего не изменилось. Все та же музыка доносилась из находившихся поблизости баров, влюбленные пары сидели на лавочках вдоль дороги, и даже ветер все также играл опавшими листьями. Жизнь шла своим чередом. А ведь за стенами одного из этих домов сейчас умирала Гермиона. Или уже…

– Малфой, какой дом? – выдернул его из мысленных рассуждений Поттер.

– Тот, – Драко махнул рукой. – С зеленым крыльцом.

Бредли и Хантер, повинуясь молчаливому кивку Гарри, отправились обходить дом с задней стороны. Старик Стенли, несмотря на свой лишний вес, быстро оказался впереди их компании. Волосы его растрепались, мантия развивалась на ветру. Он то и дело взмахивал палочкой, в воздухе искрились маленькие голубые вспышки.

– Это заклинания против защитного барьера, – успел пояснить он Малфою.

Когда они втроем очутились в прихожей, все было тихо. Из дома не доносилось ни звука. Их проникновения не заметили, или же здесь уже никого не было. Гарри и Драко переглянусь. Думали они сейчас об одном и том же.

– Дверь там, – Драко перебросил волшебную палочку из одной руки в другую, выдавая свое волнение.

– Мы со Стенли заходим первыми, ты прикрываешь, – скомандовал Поттер.

Малфой не успел и глазом моргнуть, как Гарри уже дернул ручку двери. Следом направился Стенли. Не мешкая, он ворвался в комнату за Поттером. Драко замер перед дверью. Считанные секунды все было тихо, а потом раздался злобный крик, и вспышки заклинаний стали сотрясать воздух. Малфой переступил через порог.

Первым, что бросилось ему в глаза, были сражавшиеся в центре гостиной Гарри и Дюкро. Стенли он заметил не сразу. Только когда его безжизненное тело преградило ему дорогу в комнату. Драко старался не задумываться над этим и перешагнул труп. Глаза Стенли были открыты.

– Спасай Гермиону, – услышал он приглушенный голос Гарри.

И тут он ее увидел. Она лежала на столе со связанными руками и ногами. Без сознания, на лице не осталось и следа от былого румянца. Даже волосы казались выгоревшими и безжизненными. Под связанные руки Дюкро подставил чашу. Кровь алыми струйками стекала из трех глубоких порезов на каждом запястье. Но если бы эти раны были единственными. Сквозь одежду по всему телу проступала кровь. Ткань скатерти пропиталась ею насквозь, превратившись из синей в бурую.

Драко едва мог дышать от подкатившего к горлу страха. Сжав палочку как можно крепче, он стал боком пробираться вдоль стены. Искры от сражения Поттера и Дюкро разлетались в разные стороны. Из палочки Франсуа вырвался красный луч, но Гарри отразил его, и тот угодил в потолок. Куски штукатурки посыпались вниз.

Малфой подошел к столу. Пары секунд ему хватило, чтобы освободить Гермиону от веревок и взять на руки. Раздался треск, и деревянные ставни разлетелись на мелкие щепки. Бредли и Хантер забрались на подоконник с улицы. Дюкро обернулся на звук.

– Авада Кедавра! – выкрикнул он, направляя палочку на авроров. Те сноровисто уклонились от луча. – Остолбеней! – продолжал Дюкро.

Гарри держался за правую руку. Малфой не видел, тяжело ли тот ранен, но по руке Поттера стекала кровь. Волшебная палочка лежала у его ног. Поттер с трудом присел и здоровой рукой потянулся за ней. Было видно, как он старается превозмочь боль. Воспользовавшись тем, что Дюкро отвлекся на Бредли и Хантера, он взмахнул палочкой и крикнул:

– Инкарцеро!

Прочные веревки оплели тело Дюкро, и он упал на пол. Гарри тут же кинулся к нему и вырвал волшебную палочку из его руки. Поттер выглядел изнеможенным, лицо его блестело от пота.

Драко крепко прижимал к себе Гермиону. Он услышал голоса и топот ног. В комнату ворвалась группа людей. Мужчины в черных мантиях выстроились полукругом справа от них. Около десятка палочек было направлено на всех находящихся в этой комнате.

– Мое имя Гарри Поттер. Я глава Аврората Англии. Этот человек арестован за покушение на убийство гражданки Великобритании, – Поттер указал на Дюкро.

Один из мужчин в черном вышел вперед. По его команде все остальные опустили волшебные палочки.

– Я Самюэль Федерер. В Министерство магии Швейцарии поступил сигнал о применении непростительного заклинания. Это моя группа реагирования.

– Вы можете на время поместить арестованного под стражу? Пока мы не организуем его депортацию в Лондон как гражданина Соединенного Королевства.

Бредли поставил Дюкро на ноги и, тут произошло то, чего никто не ожидал. В одно мгновение пламя охватило картину-артефакт. Хантер отскочил в сторону – рукав его мантии тоже загорелся. Драко видел, как шевелились губы Франсуа. И огонь словно питался его шепотом, разгораясь все сильнее.

– Уходите все немедленно! – крикнул швейцарский аврор.

Пожар усиливался с каждой секундой и переместился уже на стол, где поглощал артефакты один за другим.

– Никому больше не суметь воссоздать Панацею! – хриплый голос Дюкро наполнил комнату. – Глупцы! Теперь вам никогда ее не получить!

Драко заметил, как четверо авроров теснее обступили Франсуа. В этот момент Гермиона издала протяжный стон. Она пришла в себя. Драко огляделся по сторонам. Дюкро уже тащили к выходу, а Бредли и Хантер боролись с пламенем. Даже сейчас было ясно, что ни один артефакт не спасти. От картины остались лишь лохмотья холста и обугленная подставка.

– Драко, – прошептала Гермиона.

– Я здесь. Слышишь меня? Ты в безопасности. Только держись, продержись еще немного, – умолял Малфой.

Подбежал Поттер. Окровавленной рукой он провел по лицу Гермионы, отчего на нем остались алые полосы.

– Малфой, быстрей, – он достал из кармана порт-ключ, который перенес их сюда. – Портал настроен на Мунго. Хватайся.

– Она очень слаба, Поттер. Это может ее убить.

– Все будет хорошо. Я распорядился, в больнице нас ждет опытный профессор. С таким колдомедиком у нее есть шанс. А если останемся здесь, не уверен. Хватайся за портал, времени на промедление нет!

Драко еще раз взглянул на Гермиону, дыханье ее все чаще прерывалось и переходило в хрип. Лицо по-прежнему покрывала мертвенная бледность. Малфой почувствовал, как у него от напряжения и шока дрожат ноги. Он постарался собраться и перекинул руку Гермионы через плечо. Гарри поднес порт-ключ к нему, и Драко уверенно схватился за гребень. Поттер надавил на камень.

* * *

Коридор больницы Святого Мунго казался Драко бесконечным туннелем. Кипенно-белый цвет стен давил на глаза и заставлял часто моргать. В голове еще стоял гул от перемещения, в ногах чувствовалась слабость, но он не согласился передать обессиленную Гермиону в руки Поттера. Перед ними возникли две женщины. Они встревожено махали руками, показывая на открытую дверь. Одна схватила Малфоя за локоть и что-то говорила. Он никак не мог сосредоточиться на ее словах.

– Малфой, положи ее на кровать. Колдомедики знают, что делать. – Гарри сжал его плечо. – Слышишь?

Драко повиновался. Бережно опустив Гермиону на больничную койку, он сделал пару шагов назад.

– Вам лучше выйти, – произнесла колдомедик. – Как только будет известно ее состояние, я сообщу.

– Она умрет? – спросил шепотом Малфой.

– Я не могу ничего сейчас сказать, мы должны ее осмотреть. Выйдите, прошу вас.

Но Драко и с места не сдвинулся. Он затуманенным взглядом смотрел на Гермиону. Как же он мечтал вернуться сейчас в прошлое, оказаться вновь в Хогвартсе и ощутить ее теплое дыхание на своей коже. Мечтал так сильно, что во рту чувствовался сладкий привкус духов Гермионы. Тогда еще можно было все изменить.

Малфой почувствовал, как Поттер схватил его и практически силой выволок в коридор. Мимо них в палату прошла еще пара колдомедиков. Для Драко все было как в тумане. Люди, голоса. Гарри что-то говорил ему, а он ощущал лишь холод больничной стены, проникавший даже сквозь ткань пиджака.

Страдания человека во сто крат сильней, когда он переживает не за себя самого, а за близкую ему душу. Драко забыл, что зол на Гермиону, стоило ему только увидеть ее безжизненное тело в доме Дюкро. В те минуты, когда он лихорадочно пытался найти решение, чтобы спасти ее, когда обратился за помощью к Поттеру, он оправдывался перед собой, объясняя все простым желанием не оставаться в долгу. А теперь все прояснилось. Он ужасно боялся, что она умрет. Не мог понять, как жить дальше, зная, что ее нет на этом свете.

Малфой почувствовал тепло. Оно разлилось по его ладоням и поднялось вверх. Понимание происходящего вокруг постепенно начало возвращаться. Он увидел в своих руках кружку, полную горячего чая. Рядом точно в такой же позе сидел Поттер. Вот только кружки в руках у него не было. Сколько они так сидели, Малфой не знал. Минуты, часы – все смешалось в одну вязкую неопределенную субстанцию. Взгляд Драко замер на закатанном рукаве мантии Поттера. На руке от запястья до локтя была видна алая полоска свежего шрама. Дюкро постарался на славу, раз даже после исцеляющей магии осталось такое.

– Почему они так долго? – раздался шепот Поттера.

– Она должна справиться, просто обязана.

– Не знаю, как это все могло произойти с вами, но, Малфой, я тебе верю. Верю, что ты ее любишь. А еще уверен – даже представить не могу, почему – она тоже тебя любит. Иначе не пожертвовала бы собой.

– Она истинная гриффиндорка. И ты прекрасно знаешь, что Гермиона пожертвовала бы собой в любой момент ради справедливости и благого дела. Все вы такие.

Поттер промолчал, а Драко был уверен, что тот подумал ровно то же самое, вот и спорить не стал.

Из палаты вышла колдомедик.

– Мистер Поттер. – Она подошла, бесшумно ступая по кафельному полу. – Мы победили. Все самое страшное позади, теперь ей нужны покой и забота.

– Она не умрет?! – вырвалось у Драко.

– Нет. С ней все будет хорошо. Вы, наверное, ее супруг. Можете пройти в палату, только не шумите.

– Мы тихо, – Поттер улыбнулся. – Спасибо вам огромное.

Он направился к палате, на ходу скинув с себя грязную и рваную мантию. У входа обернулся. Драко, как вкопанный, все еще стоял на месте.

– Я ей не муж, – услышал Гарри его монотонный голос.

Драко поставил кружку на журнальный столик и, развернувшись, зашагал прочь. Если бы не усталость, он, наверное, перешел бы на бег. Ведь в душе он бежал, изо всех сил пытаясь исчезнуть из этого места как можно быстрее. Задыхался от больничного запаха зелий. Прочь от замершего в недоумении Поттера, от безумной истории, перевернувшей его жизнь, прочь от нее.

Их судьбы не должны были пересечься, и он вернет все на свои места. Он будет жить своей жизнью, как и раньше. И в ней никогда не будет Гермионы. Драко так отчаянно перебирал в голове эти мысли, что окончательно убедил себя, что она никогда не любила его, просто не могла полюбить после их вражды. Использовала, как когда-то давно он часто делал сам. Малфой выбежал на улицу, подставив лицо прохладному вечернему ветру. К горлу подступил ком непрошенных слез, но Драко сдержался. Любовь к Гермионе теперь была частью его самого, и поделать с этим он ничего не мог. Драко осталось самое сложное – смириться и попытаться жить дальше.

* * *

Сумерки сгущались, и, поднимаясь по лестнице своего дома, Драко чувствовал, как приближающаяся темнота давит на него. В замке было тихо. Он не знал, осталась ли после всего Сандра здесь или уже уехала. Волновало ли его это? Наверное, где-то очень глубоко в душе. Сейчас главным было дойти до комнаты мамы, увидеть, что он не опоздал.

Дверь открылась с протяжным скрипом, пронзившим тишину. Комнату освещали три свечи в настенном канделябре у кровати. Блики падали на бледное лицо Нарциссы, и глубокие морщины казались ужасными. Темные круги под глазами доходили до скул. Драко облегченно вздохнул, когда увидел медленно вздымающуюся грудь мамы.

– Мама, – прошептал он. – Я здесь.

Малфой присел на стоящий возле кровати стул. Взял в руки ладонь Нарциссы и, поднеся ее к своим губам, попытался согреть дыханием. Усилия были тщетны, кожа оставалось холодной.

– Мама, я не смог найти лекарство. Ты умираешь, а я не могу помочь тебе. Как же мне жить без тебя?

Драко плакал. Слезы все-таки взяли верх над самообладанием. Он понял это, только когда горячие капли обожгли щеки. Боль пронзила его сердце. Последний раз он плакал на шестом курсе в заброшенном туалете Хогвартса. Это было так давно, но вот одной из причин тогда тоже был страх за маму. Он боялся за ее жизнь, так же как и сейчас. И если в то страшное время зависело все от него, то сейчас он оказался бессилен перед костлявой рукой смерти. Она распростерла тень неизбежного на их семью и только посмеивалась над их попытками избежать страшной участи. Драко не заметил, как сон сморил его.

Он проснулся от приятного ощущения родом из детства. А потом услышал тихую мелодию. Драко вздрогнул. Но стоило ему поднять голову, как он увидел, что все это ему не приснилось. Нарцисса бережно перебирала его волосы и напевала ту самую мелодию из старой музыкальной шкатулки, которая все детство стояла на его прикроватной тумбе.

– Мама! – воскликнул он. – Мама, ты очнулась.

– Привет, родной.

– Привет. – Он не верил своим глазам.

– Ты тревожно спал.

– Не важно. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Я так давно не слышал твой голос.

– Болит все. – Нарцисса взяла сына за руку. – Но я благодарна Мерлину за то, что он дал мне шанс увидеть тебя перед смертью.

– Не говори так. Теперь ты пойдешь на поправку, – Драко поцеловал тыльную сторону ее ладони. – Я попрошу, чтобы эльфы принесли тебе поесть.

– Постой, – прервала его Нарцисса. – Просто посиди со мной, пожалуйста.

Драко кивнул.

– Ты похудел и выглядишь уставшим.

– Я искал лекарство для тебя, но не нашел.

– Драко, послушай меня. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты пообещал мне, что не станешь отчаиваться после моей смерти. Не переставай жить. Это очень важно для меня. Ты должен любить, ведь именно любовь дает нам силы. Она и мне придала сил пережить ужас войны и разлуку с твоим отцом.

– Прошу тебя, перестань говорить о смерти. Ты очнулась спустя столько времени – это хороший знак.

– Может быть. – Нарцисса привстала, и Драко заботливо поправил ее подушку. – Забирайся ко мне. Не против?

– Нет. – Он снял пиджак. Хорошо, что ему пришло в голову очистить одежду от засохшей крови Грейнджер. Тратить время на объяснения сейчас совсем не хотелось. – Последний раз я спал с тобой, когда мне было десять.

– Да, ты болел и все время требовал моего присутствия рядом, – Нарцисса улыбнулась и откинула одеяло.

Малфой аккуратно забрался в постель.

Они еще долго разговаривали. Не договариваясь, вспоминали только хорошее. Как однажды Драко решил оседлать одного из жеребцов. Тогда ему было семь. Он очень хотел заниматься верховой ездой, но обучение начиналось с девяти лет. Пробрался в конюшню, кое-как оседлал одну из лошадей и даже проехал пару метров. Вест – так звали жеребца – сбросил бесцеремонного наездника при первой же возможности. Потом Нарцисса вспомнила, как Драко сватали в первый раз. С невестой и ее родителями знакомились за ужином. А затем гостей пригласили в гостиную, чтобы пообщаться в более непринужденной обстановке и обменяться подарками в честь события. Бедная девочка так перенервничала, что стоило Драко подойти поближе, ее вырвало прямо на его ботинки. Ее мать чуть удар не хватил от такого позора, а отец в сердцах даже нагрубил Люциусу, обвинив Драко в том, что произошло с их дочерью. В ответ на это заявление, Люциус попросту не удержался от смеха, сказав сыну, что времени выбрать невесту еще более чем достаточно. Гостей попросили удалиться.

За окном занимался рассвет, а в комнате родового замка Малфоев засыпали два самых близких друг для друга человека. Мать и сын. Судьба дала им маленькую передышку, подарив эту ночь. Щепотку счастья перед новыми испытаниями – смерть для одной и непреодолимая боль для другого.

Утром того дня, когда умерла Нарцисса Малфой, Эдриан в который раз пытался решиться на разговор с Сандрой. Вот уже несколько дней подряд он трансгрессировал к воротам особняка Малфоев, но проход был закрыт магией, а являвшиеся на зов домовики, говорили, что хозяин запретил кого-либо пускать. На вопросы о Сандре эльфы лишь отмалчивались и тут же исчезали.

Сегодня все было так же, ну или почти так же. Домовик явился не сразу; весь зареванный, он дрожал и заикался. Эдриан поначалу даже не понял, что тот пытался ему сказать. А когда разобрал, сжал до боли в пальцах железные прутья решетки.

— Я должен войти, пусти меня!

— Хозяин не велел, простите мистер Пьюси, — эльф отступил. — Ужасный день. Скорбный день.

— Постой! — крикнул Эдриан, но домовик уже растворился в воздухе, будто его и не было.

Только переживший смерть близкого человека сможет понять, что за боль переполняла сердце Драко в эту минуту. И Эдриан понимал. Спустя четыре года после войны, он получил сухое письмо из Азкабана, где в паре строк сообщалось о смерти отца. К тому времени его мама, высланная из страны в Германию, уже сильно болела и не смогла перенести таких вестей. Эдриан был сломлен и потерян, но Драко поддержал его. Теперь же выходило, что отплатить другу тем же не получится.

Однако у Драко была Сандра. И Пьюси поблагодарил Мерлина, что она сейчас рядом с ним. Может, Аурелия ошибалась, и каждая новая жизнь дает нам возможность исправить предначертанное? Может, все так, как и должно быть? Драко был рядом с Сандрой в трудный момент ее жизни, и она рядом с ним сейчас.

Несмотря на всю боль разлуки, Эдриан понял — он смирится. Сможет ради самых дорогих для него людей.

* * *

Первым, что она почувствовала, очнувшись, оказалась невыносимая боль во всем теле и острая резь в глазах. Именно поэтому Гермиона не стала открывать их, но и без того сразу поняла, где находится. Запах зелий и накрахмаленного белья больницы навсегда врезались память после проведенных здесь дней и ночей. В Мунго их ставили на ноги и готовили к жизни без войны. Им тогда было по семнадцать. Сколько лет прошло, а научились ли они? Гермиона нет. Она не раз ловила себя на мысли, что те темные времена были для нее, как ни странно, самыми светлыми. Ее окружали друзья, она была счастлива и знала, для чего живет. Сейчас у Гермионы ничего не осталось. Она была совершенно одна.

Превозмогая боль, она все-таки открыла глаза. Белая стена, процедурный столик, светло-серые слегка колышущиеся занавески. Так и есть — палата в больнице святого Мунго. Гермиона облизала сухие потрескавшиеся губы и повернула голову. На стуле для посетителей, опустив голову на скрещенные руки, дремал Гарри. Как же давно она не видела его. Его некогда черные, как смоль, волосы поразила седина. Она искрилась в ярких лучах утреннего солнца. К горлу сразу же подступил ком, а к рези в глазах прибавился жар непролитых слез. Гермиона попыталась произнести такое родное имя, но вырвался лишь хрип.

— Гарри. — Во второй раз у нее получилось.

Поттер лишь немного пошевелился.

— Гарри, — снова позвала она.

Он поднял голову и несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на Гермиону, пытаясь прогнать остатки сна.

— Ты очнулась! Гермиона, ты очнулась! — стал повторять он, как заведенный. — Как же мы боялись за тебя.

— Долго я была без сознания?

Гарри дотронулся до ее бледной истощенной руки.

— Шесть дней.

В это мгновение по телу Гермионы будто прошел электрический разряд. Воспоминания о произошедшем разом нахлынули на нее.

— Драко! Где сейчас Драко?! — Она попыталась приподняться, однако тело не слушалось. Голова тут же закружилась, вызвав приступ тошноты.

— Успокойся, с ним все в порядке. Он жив и здоров.

Хотя Гермиона долго не виделась с Гарри, знала она его лучше остальных. Его голос подсказывал, что все не так уж и гладко.

— Неужели ты не понимаешь: я знаю, что ты что-то не договариваешь. Что с ним?

— Я не вру тебе. Его здоровью ничто не угрожает. А вот его мать…

— Что с Нарциссой?

— Она умерла сегодня ночью.

Гермиона отвела взгляд. На потолке палаты она увидела зачарованную картину наподобие той, что когда-то была на потолке в доме Палумны. Только сейчас на Гермиону смотрели не ее друзья, а совсем юная девушка, облаченная в форму колдомедика. Видимо, это было чем-то вроде оповещателя в случае непредвиденной ситуации с пациентом. Руки и ноги Гермионы будто онемели, будто их сковали невидимые путы. Перед глазами стояла вымышленная, но такая реалистичная картина: Драко на коленях возле бездыханного тела Нарциссы. По щекам его текут слезы, а губы шепчут проклятия в адрес Гермионы.

— Лучше бы я тоже умерла. Там, на этом чертовом столе у Дюкро. Так было бы лучше.

— Не говори так! — повысил голос Гарри. — Смерть ничего не решает. Она беспощадна и бессмысленна. После нее не остается ничего.

— Ты не понимаешь. Нарцисса умерла по моей вине, и теперь Драко будет ненавидеть меня. А я не смогу это видеть. Не смогу! — Гермиона сжала ладонями простыни. — Ты ничего не знаешь.

— Вообще-то знаю. Малфой мне все рассказал, когда пришел просить помощи.

— Помощи?

— Когда ты переместила его с помощью портала в поместье, он сразу же примчался ко мне. В три часа ночи появился у меня на пороге и, не переставая, твердил, что ты в опасности. Я с трудом смог расспросить его о том, что произошло с вами.

— Тогда почему ты здесь? Я должна быть тебе омерзительна. Все, что рассказал тебе Драко, — правда.

— Возможно, но сперва, я хотел бы услышать твою версию. Расскажешь?

Голова все еще кружилась и мысли путались. С чего начать? Что послужило точкой отсчета в этой истории? Как она смогла так все запутать?

— Я обманула Драко. Чтобы спасти своих родителей, я пошла на соглашение с Франсуа Дюкро. Так все началось.

Гермиона подбирала слова. Гарри все еще держал ее за руку. Его кожа была теплой и дарила уверенность — позабытое Гермионой чувство. Уже давно она не с кем не вела откровенных бесед, а ведь когда-то они были нормой для них с Гарри.

— Я встретилась с ним якобы случайно на конференции, у нас завязался разговор. В итоге мы оказались в кафе. И уже тогда я поняла, что не смогу. Он рассказал о болезни Нарциссы. Наши истории были так похожи, а я собиралась использовать его. Даже тот Малфой, которого мы с тобой знали в школе, такого не заслуживал. Не прошло и двух дней, как у меня начались видения, и я поняла, что все еще хуже.

— Малфой упомянул об этом вскользь и только расспросил меня о предсказательнице, которая рассказала ему о перерождении душ.

Гермиона с трудом оторвалась от созерцания белого одеяла и поймала встревоженный взгляд зеленых глаз. Как же ей не хватало этой заботы и непоколебимой веры.

— Это еще одна история, тесно связанная с нами, Дюкро и артефактами. Ты же слышал раньше об Уильяме Ардене?

Гарри кивнул и стал слушать рассказ Гермионы, которая почти во всем вторила Драко. С одной лишь разницей — она говорила не о предательстве, а о внезапной и всепоглощающей любви. И теперь для Гарри все выглядело совсем по-другому.

Гермиона говорила тихо, горло саднило от недостатка влаги; тем не менее, она не попросила воды: сейчас было не до такой мелочи. Она поведала и про Мирабель и Уильяма, и про перерождение душ. Вспомнила, как постепенно они с Драко поняли, что не могут ни объяснить этого, ни сопротивляться возникшему между ними влечению. Также Гермиона упомянула о произошедшем в Хогвартсе и Лондонском университете.

— Понимаешь, я полюбила его. Всем сердцем. Полюбила и предала. Не смогла побороть страх и рассказать Драко правду. Да, я была в сговоре с Дюкро, но только поначалу. Все, что я делала и говорила потом, не было обманом. Мне оставалось лишь спрятать порт-ключ в кармане пиджака Драко. Я же предполагала, что может произойти страшное, но ничего не сделала. Струсила! А что теперь?! Он никогда меня не простит. Нарцисса умерла. Мои родители тоже не далеки от смерти.

— Успокойся, пожалуйста. — Гарри поднес дрожащую ладонь Гермионы к губам. — Я сделаю все, чтобы их спасти. За время, пока ты была без сознания, я уже выяснил, где они. И твои родители, и те, кого якобы лечил Дюкро, в безопасности. Австралийские власти наблюдают за ними и разыскивают их родных. Одно твое слово — и я организую их возвращение в Лондон.

— А зачем? Колдомедики бессильны!

— Мы будем пытаться. До самого конца! Слышишь?! Вместе мы справимся.

— Нет, Гарри. Это бессмысленно. Мне лучше уехать. А тебе представить, что всего этого не было. Я сама виновата во всем.

Гарри резко встал со стула и сделал несколько больших шагов по комнате. Он взъерошил и так бывшие в беспорядке волосы. Помедлил несколько секунд и выпалил на одном дыхании:

— Посмотри. Во мне до сих пор можно разглядеть парня, который прошел через такое, что вовек не забудешь. Это видно по тому, как я говорю, как хожу, как живу. Ничего не изменить, нельзя спрятаться или убежать, жить мечтами и фантазиями. Потому что рано или поздно то, от чего ты бежишь, настигнет. Застанет врасплох и заставит очнуться. Вот только может оказаться, что уже слишком поздно. — Гарри стоял совсем рядом, но не смотрел на Гермиону, и она не винила его за это. Ему было так же больно говорить, как и ей слушать.

— Тебе вернуться еще не поздно, — продолжал он. — Как бы не была дорога мне Джинни и близок Рон, именно твоей поддержки не хватало все эти годы. Не представляешь, сколько раз я порывался приехать в Австралию и вернуть тебя, но вспоминал обещание, которое ты взяла с меня, и останавливался.

Гарри направился к выходу из палаты. Гермиона смотрела ему вслед. У двери он обернулся.

— Ты нужна нам. Ты нужна мне.

Гермиона просто опешила. Она никак не ожидала таких слов, думала, их дружба осталась давно в прошлом. Но для Гарри все осталось как прежде, будто и не было этих лет разлуки и молчания. Он стремительно повернулся и вышел из комнаты. Она смотрела Гарри вслед и пыталась убедить себя, что ей не показалось.

* * *

Можно было закрыть глаза и представить на залитой искристыми лучами лужайке четверых друзей, спешащих повеселится с метлами наперевес. Но это были лишь воспоминания, добрые и теплые, как и прежние, что согревали ее сердце одинокими вечерами в Австралии.

Гермиона сидела на террасе в доме Уизли, наблюдая за клонящимся за горизонт солнцем, и думала. Она согласилась на предложение Гарри пожить здесь, пока она не подыщет квартиру. Сами Поттеры тоже на время покинули дом в Годриковой впадине и жили у родителей Джинни. Вот уже две недели, как Гермиона каждое утро ездила навещать родителей в больницу, говорила с целителями, а потом возвращалась в Нору и большую часть времени проводила на этой террасе.

Стоило Гарри тогда оставить ее в палате одну, как Гермиона уже знала — никуда она не уедет. Она так тосковала, так боялась остаться один на один со своими страхами и болью, поэтому даже мысль о том, что рядом будут старые друзья, придавала ей сил. На деле же все оказалось сложнее. Гермиона чувствовала себя чужой. Конечно, все заботились о ней и старались поддержать, но вокруг она видела лишь чужое счастье, чужую радость. Ничего своего.

Дверь широко распахнулась, и на террасу вышла Джинни с двумя кружками и теплой мантией в руках.

— Уже прохладно, накинь это. — Джинни присела рядом на плетеную лавочку. — И мама заварила нам чай с мятой. Очень вкусно.

— Спасибо. Не стоило так беспокоиться.

— Гермиона, почему ты ведешь себя так, будто мы чужие?!

— А разве нет? — Она опустила глаза.

— Конечно, нет! — возмутилась Джинни. — Ты так дорога мне и Гарри. Не представляешь, как он ждал твоего возвращения. Они с Рональдом могли часами вспоминать о вашем прошлом. Послушай, когда ты лежала без сознания в больнице, Гарри места себе не находил. Он постоянно был рядом.

— Гарри всегда был очень добр.

— Послушай себя! При чем здесь доброта?! Он любит тебя, как и все мы. Ты должна простить себя. Это тяжело, но ты должна. Попробуй! — Джинни накинула мантию на плечи Гермионе. — На днях приедет Рон, можем поиграть в квиддич, как раньше — вчетвером. Помнишь? А то он уже забыл, что такое квоффл, на своей тренерской работе.

— Вот скажи мне, Джинни, ты бы смогла предать Гарри? — Гермиона будто и не слышала ее слов.

Джинни промолчала и лишь покачала головой.

— Вот видишь, а я смогла. Я предала Драко. Как мне простить себя за такое? Его мама умерла из-за меня, а ты предлагаешь жить дальше как ни в чем не бывало.

— Во-первых, ты не виновата в ее смерти. Ее отравили. А во-вторых, нет, я не предлагаю забыть все — я предлагаю попытаться исправить ошибки. Сделать все, что возможно. Знаешь, сначала я не поверила Гарри. Его слова о вашей с Малфоем любви казались чем-то невразумительным. А потом он рассказал мне о том, как переживал Драко, как пришел за помощью посреди ночи, несмотря на их вечную вражду, лишь бы он помог спасти тебя. И если уж Гарри поверил ему, то, думаю его чувства очень сильные. Он любит тебя.

— Может это и так, но он никогда не подпустит меня к себе. Не теперь.

— Иногда просто любить человека — это все, что можно сделать.

— Прости меня. Ты стараешься подбодрить меня, а я только ною. Не хочу, чтобы ты считала меня эгоисткой. Каждый день я смотрю на вас с Гарри и понимаю, как вы счастливы. Я очень рада за вашу семью, вы заслужили все это.

— Ты же знаешь, что так было не всегда. Я полюбила Гарри задолго до того, как он заметил меня. И пусть я была еще ребенком, от этого жизнь моя легче не стала. А потом началась война, и меня уже не волновало, будет ли он со мной или нет, лишь бы живой. Я жила лишь мыслью о его благополучии. Мне хотелось сделать все, что от меня зависит, только бы увидеть его улыбку вновь.

Отчаяние Гермионы, казалось, проникло в каждую клеточку ее тела, поглотило сознание. Разочарование и усталость сделали свое дело: она уткнулась лицом в ладони и заплакала. Еще ни разу в жизни Джинни не видела, чтобы Гермиона так плакала. Волна сочувствия захлестнула ее, и уже в следующую секунду Джинни придвинулась ближе и обняла подругу.

— Милая! — зашептала она. — Поплачь. Станет легче. У тебя есть ради чего жить, за что бороться, кого любить.

И, глядя в глаза Джинни, которые были полны слез, как и ее, Гермиона наконец поняла, что нужно делать. Решение было столь внезапным, что сперва показалось абсурдным и немыслимым, но потом все встало на свои места. Это ради Драко.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и лес вокруг потемнел. Джинни давно ушла, ей нужно было уложить Джеймса, а Гермиона продолжала сидеть на террасе. Совсем скоро ей предстоял нелегкий разговор с Гарри, ведь только он мог помочь. Гермиона знала, что просьба ему не понравится. Оставалось только надеяться.

* * *

Они стояли посреди кухни в Норе и молча смотрели друг на друга. И вдруг Гермиона вздрогнула от резкого звука — кружка с какао в руках Гарри треснула. На полу тут же растеклась бежевого цвета лужа.

— Ты сама себя слышишь? — Поттер взмахнул волшебной палочкой, убирая образовавшийся беспорядок. — Гермиона, это Люциус Малфой! Ты хоть помнишь, кто он такой?

— Я ничего не забыла! — ответила Гермиона с досадой. — Но я не прошу тебя помиловать его и отпустить на свободу как ни в чем не бывало. Я прошу лишь позволить Драко видеться с ним.

— Люциус Малфой не заслужил и этого. — Гарри стоял на своем. — Я не могу этого сделать.

— Можешь, — вдруг отозвалась Джинни.

— Что?! — Гарри был сбит с толку таким заявлением жены. — Джинни, этот человек пытался тебя убить.

— Я прекрасно помню, какой человек Люциус Малфой, но речь сейчас вовсе не о нем и даже не о Драко. Сейчас твоя подруга просит о помощи, а ты отказываешь, даже не попробовав. Ты ведь не такой.

Гарри как-то резко сник. Он сел на один из стульев и уставился на деревянную столешницу. Гермиона подошла и встала сзади, положив руку ему на плечо.

— Прости меня за это просьбу. Я знаю, как для тебя важно, чтобы такие люди, как Люциус Малфой, понесли самое жестокое наказание; ты многое отдал за нашу спокойную и мирную жизнь, но прошу, пойми меня. Я люблю Драко и хочу хотя бы поблагодарить его за все, что произошло между нами. Страшно представить, что даже этого могло не быть.

Стрелка часов на противоположной стене переместилась на «Время сна». Комната погрузилась в тишину. Никто из присутствующих не нуждался в словах, и так понимая, о чем думают другие. Джинни знала, что Гарри принял тяжелое для него решение, однако сделает все возможное, чтобы помочь Гермионе. Сама же Гермиона была очень благодарна ему в эту минуту. А Джинни хотела для них счастья и спокойствия.

* * *

Три недели спустя.

Драко замер у двери в кабинет. Он все утро думал, как стоит вести себя с Эдрианом, что сказать, но так ничего и не решил. В глубине души ему был необходим друг и хороший совет, однако характер и гордость кричали о предательстве. Поэтому перед Эдрианом Драко предстал с холодным и невозмутимым взглядом, не передающим и толики его внутренних переживаний.

— Здравствуй, Драко. — Пьюси сидел в своем кресле и читал какой-то журнал.

— Доброе утро, — буркнул Драко в ответ.

— Честно, до последнего не надеялся, что ты придешь.

— Ты прекрасно знаешь — у меня не было выбора, от повестки Аврората сложно отказаться.

Эдриан отложил журнал в сторону и пристально посмотрел на своего гостя. Драко продолжал стоять у двери, то ли ожидая приглашения присесть, то ли в надежде, что Пьюси сообщит об ошибке и попросит уйти.

— И долго ты будешь пялиться на меня?! Может, уже скажешь, зачем мне пришлось вставать в такую рань?! — Малфой надеялся, что самообладание не покинет его, но сорвался на крик. — Или это твой новый способ поговорить? Надоело самому каждый день обивать пороги поместья, так ты меня решил задергать?!

— Да, прочитал вчерашний выпуск «Ежедневного пророка» и решил поздравить с наступающей свадьбой! — не выдержал Эдриан.

— Я ведь не посмотрю, что мы в Аврорате, а ты при исполнении, могу и врезать.

— Успокойся! И сядь! Хватит изображать разъяренного зверя в клетке. Я вызвал тебя по делу.

И только в это мгновение Малфой заметил на столе белый конверт с его именем. Он лежал у самого края стола, так явно контрастируя с темной поверхностью.

— Что это? — Драко постарался успокоиться.

— Прочитай.

Он подошел к столу. Руки дрожали из-за ссоры, а может, от нахлынувшего волнения. Почему-то в голову сразу стали лезть плохие мысли, и каждое предположение о содержании письма было хуже предыдущего. Сходились они в одном — вести были об отце. На листе бумаги, ослепительно белом, как и конверт, чей-то красивый почерк вывел слова — они еще долго будут тревожить Драко, сниться и преследовать в воспоминаниях.

Если бы не три печати, заверявшие письмо: Министерства Магии, Аврората и Азкабана — он подумал бы, что это чья-то злая шутка. На листе по порядку значились: имя осужденного, порядковый номер, обвинение, по которому был вынесен приговор и срок заключения. Через несколько строк было написано число и время для посещения заключенного в Азкабане.

— Ты в порядке? — видимо, отсутствие какой-либо реакции на лице Драко заставило Эдриана прервать гнетущую тишину.

Но спокоен Малфой был только внешне. Внутри он боролся с чувством нереальности происходящего. Уже много лет ему приходили лишь отрицательные ответы на его прошения о свидании с отцом. Он не терял надежды и пытался снова, использовал деньги, связи, делал все возможное и невозможное. Сейчас же удача вдруг повернулась к нему лицом, и сердце норовило выпрыгнуть из груди. Не от радости — от страха. Драко боялся. Что ему сказать Люциусу? Как вести себя? Страх сковал его, письмо выскользнуло из рук.

— Драко, ты слышишь меня? Тебе плохо? — повторил попытку Пьюси.

— Все нормально. — До Драко наконец-то начал доходить смысл происходящего.

— Такие письма вручают лично. Теперь ты понимаешь, почему тебя вызвали.

— Да, а еще я понимаю, что ты меня за дурака держишь.

— Что?! — удивленно воскликнул Эдриан. — Ты решил — это шутка?

— Нет, это не шутка. Наличие печатей и герб Министерства тому подтверждение. Вот только еще я знаю, что такого рода послания должен вручать главный аврор. И что-то я не наблюдаю Поттера! Он у тебя под столом, видимо!

— Гарри занят. А еще он думает, что мы по-прежнему дружим, вот и попросил…

— Замолчи! Хватит врать! Поттер знает, что мы уже не друзья, я сказал это ему лично. Говори правду. С чего вдруг Министерство так расщедрилось?

— Я не знаю. Меня просто просили передать.

— Кто добился разрешения на свидание? Хотя можешь не отвечать. Это мог сделать только Поттер, но вот идея уж явно не его. Он скорее спасет еще раз весь мир от тирана, чем поможет моему отцу. — Страх Драко сменился гневом, а затем негодованием. Он сжал письмо в руке прямо перед глазами Эдриана. — Это ведь Гермиона? Скажи, это она?

— Я сразу сказал ему, что ты догадаешься, — с сожалением выдохнул Пьюси.

— Мерлин всемогущий! Немыслимо! — Малфой вновь заходил взад-вперед по кабинету. — Что она возомнила?!

— Я не знаю всего, что между вами произошло, но понимаю, почему она это сделала. Она любит тебя, Драко. И, по словам Гарри, очень винит себя.

Малфой резко остановился, будто перед ним в одно мгновение выросла кирпичная стена.

— Что ты сказал?

— Ты прекрасно слышал.

— Гермиона винит себя не без причины. И мне плевать. Пусть мучается угрызениями совести сколько угодно, пусть они замучают ее до смерти! Мне плевать! А лезть в мою жизнь снова я ей не позволю.

— Она хотела как лучше. Думала, что это поможет тебе пережить скорбь по Нарциссе. Ты ведь так долго мечтал о встречи с отцом.

— Мечтал, но без ее участия.

— Ты помчался, несмотря на опасность, спасать ее от рук Дюкро, а теперь желаешь ей смерти?! Ты лжешь сам себе, Драко.

— Не тебе давать мне советы. — Малфой шагнул к двери. — Прощай.

— Постой, — окликнул его Эдриан. — Я желаю вам с Сандрой счастья. Искренне и от всего сердца. Прошу, поверь мне. Всегда желал. Наверное, именно поэтом и не рассказал тебе ничего про нас.

— Мне нет дела до твоих доводов. — Драко резко развернулся. — Я считал тебя другом, а ты все это время мечтал залезть под юбку моей невесте! И преуспел, как я знаю.

— Она рассказала тебе.

— Да, рассказала.

— И ты простил ее, — продолжал утверждать Эдриан.

— Я поступил так, как посчитал нужным. Наши отношения тебя не касаются!

— Как же ты не поймешь, Драко. Вы самые близкие мне люди. Я не враг вам и вашим отношениям. Сандра сделала свой выбор. И я желаю вам счастья, хоть ты мне и не веришь.

Драко повернул дверную ручку и открыл дверь. Он боролся с переполняющими его чувствами. С одной стороны, Эдриан еще очень злил Драко, а с другой — ему хотелось, чтобы именно сейчас, в такой сложный период его жизни, рядом был друг. Однако Драко ушел, так ничего и не ответив. Ни Эдриану, ни самому себе.

Влажный воздух оранжереи уже давно пропитал мантию Драко, и острый гнилой запах Азкабана ощущался все сильнее, обволакивая, будто смрадный кокон. Сразу после свидания с отцом, Драко хотелось побыть одному. На притворство не осталось сил. Пока Драко не мог заставить себя улыбаться, как ни в чем не бывало, или даже просто встретиться с кем-то, тем более с Сандрой. Ведь это означало рассказать ей о встречи с Люциусом, а сейчас он просто не мог. Слишком свежа была боль.

Только место для уединения Драко выбрал неудачное — оранжерея была родом из беззаботного прошлого. Вспомнилось, как в детстве он часто скрывался здесь от разгневанного отца. О тайном убежище знала только мама, которая и находила Драко, чтобы позвать на ужин или сказать, что отец больше не злится. А потом Драко вырос; и тут, среди цветов, они с Нарциссой могли часами болтать или молча пить чай, наслаждаясь буйством красок и обществом друг друга. Сегодня же он с горечью понимал, что больше не может рассчитывать на мамину поддержку и утешение, как бы остро того не желал. На этот раз ему придется справляться со всеми трудностями самому, в том числе — с тяжелыми воспоминаниями о Люциусе.

Азкабан встретил Драко мрачными серыми стенами, многовековой гнилью и жутким холодом, словно бегущим по венам. Долговязый охранник провел его по узкому извилистому коридору, а затем по винтовой лестнице. Как Драко не пытался, понять, на каком этаже они находятся, он не мог. Наверняка это специальные чары, чтобы никто из посетителей не запомнил дороги. Стена камеры была оборудована маленькой решеткой и такой же по размеру металлической дверцей, видимо, для передачи еды заключенному. Охранник взмахнул волшебной палочкой, и посреди комнаты появилась еще одна дверь — побольше.

Внутри камеры царил полумрак, и было сложно понять, есть ли там кто-нибудь. Лишь привыкнув немного к темноте, Драко рассмотрел очертания фигуры — сутулой и худощавой.

— Отец, — только и смог проговорить он.

— Драко. — Сиплый голос Люциуса заставил поежиться.

— Это я.

Отец обернулся и Драко ужаснулся его осунувшемуся виду. Ему захотелось зажмуриться и убежать.

С легких скрежетом дверь в оранжерею открылась, выдернув тем самым Драко из воспоминаний. Вошла Сандра. Ее туфли проваливались в насыпь тропинки, и она подобрала юбку.

— Так и думала, что ты здесь прячешься. Ты всегда шел сюда, когда хотел побыть один.

— Но ты все равно решила зайти?

— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Одиночество не идет тебе на пользу.

Драко встал с плетеной скамейки и подошел к Сандре.

— Спасибо тебе, но сейчас я хочу побыть один. Обещаю, что скоро приду домой и мы поужинаем.

Сандра вскинула голову. Ее взгляд устремился внезапно куда-то за пределы оранжереи, а на лице отразилась обреченность.

— Значит, будем делать вид, что ничего не произошло? Брось, мне известно, что ты был у отца. Думала, ты мне сам скажешь, а в итоге узнала обо всем из красноречивых заголовков газет, — она вздохнула. — Как там Люциус?

— Как в тюрьме, — резко ответил Малфой. — Сандра, прошу, давай поговорим потом.

— Все изменилось. — Ее голос в противоположность его был спокойным. — И уже ничто не будет как раньше.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас свадьба завтра, а действительно ли это то, чего мы оба хотим? Чего хочешь ты.

— Мне казалось, мы все решили. Начали с начала, рассказали друг другу обо всем и приняли не очень легкое, но столь необходимое нам решение.

— Думаешь? — Сандра улыбнулась, но вот в глазах ее читалась глубокая печаль.

— Это ты просила меня начать все с начала. Ты хотела свадьбу, — Драко прожигал ее взглядом. Он не понимал, что происходит. Сандра сейчас была единственным, что позволяло ему твердо стоять на земле. И вот она своими словами вновь выбивает почву у него из-под ног.

— Я думала, ты тоже этого хочешь, после того, как она, — с явным презрением отозвалась Сандра, имея в виду Гермиону, — предала тебя.

— Да я и не передумал. — Драко постарался успокоиться. — Просто прошу оставить меня ненадолго. Мне нужно подумать. А завтра я поведу тебя к алтарю, и все будет хорошо, — он коснулся ее щеки, но Сандра отстранилась, посмотрев ему в глаза неверящим взглядом.

— Ты каждую ночь зовешь ее во сне. Это невыносимо.

Драко словно окатили ледяной водой. Он вспомнил свои ночные метания и тревожные сны, участницей которых непременно была Гермиона. Он просыпался утром в холодном поту, но помнил тепло ее рук, прикасался к следам ее поцелуев — они горели на его теле невидимыми клеймами.

— Когда-то давно папа сказал мне слова, которые я поняла лишь недавно, — начала Сандра. — Только женщина способна изменить мужчину. Неважно, будет она с ним всю жизнь или останется мимолетным видением. Будет ли нести безмерную любовь или адскую боль, она его изменит. Он все для себя поймет рано или поздно. Будет уже по-другому разговаривать с женщинами, по-другому на них смотреть, по-другому воспринимать. И даже обнимая другую, будет вспоминать о ней. О той, которая оставила след.

Сандра смотрела в глаза Драко и видела непонимание, тревогу, но остановиться уже не могла. Желание высказаться словно разрывало изнутри.

— И я не та, что оставила след. Я та — другая! Не хочу так! Не могу! — Магия вышла из-под ее контроля, и стекла в оранжерее зазвенели, но уже через миг наступила тишина.

Сначала Малфой опешил, но сомнения его длились пару секунд.

— Это не так, — пытаясь убедить Сандру, ответил он. — Ты оставила след.

— Да, вот только это ничего не меняет, — обреченно выдохнула Сандра. — Ты любишь ее. Именно поэтому ты так легко простил меня, а ее простить не можешь.

— Я не хотел этой любви и не хочу.

— Неправда. Ты и сам это понимаешь. Не бери с меня пример — я заигралась с судьбой и поплатилась, — решительно произнесла Сандра. — Но ведь пока у нас есть шанс все исправить.

— Не уверен.

— В любом случае не стоит ждать следующего раза, пробовать нужно сейчас.

* * *

Половицы в прихожей тихонько скрипнули — после разговора с Драко Сандра сразу трансгрессировала в квартиру Эдриана. Она не знала, что ее ждет здесь, но чувствовала, что должна хотя бы попытаться. Сандра вошла в кухню. Плотные шторы не давали солнцу проникнуть внутрь, и вокруг царил полумрак. В раковине лежала пара грязных тарелок, столовые приборы и кружка с остатками чего-то темного. Сандра взяла ее в руки. «Неужели та самая?!» — подумала она. Эту кружку ей пришлось подарить Эдриану на Рождество в Хогвартсе. Почему пришлось? Да потому, что настоящий подарок потерялся вместе с совой в снежной буре, разбушевавшейся на тех каникулах. Как же Сандре было обидно, ведь она заказала отличный набор по уходу за метлами. Но делать было нечего, праздник приближался, и Сандра не придумала ничего лучше кружки. Она хотела раскрасить ее в цвета Слизерина, долго мучилась, а в итоге получилось что-то фиолетово-черное с зелеными разводами. Какого же было ее удивление, когда Эдриан, как ребенок, обрадовался такому подарку и постоянно повторял: ему никогда не дарили кружки. И клялся, что будет теперь пить только из нее. Сандра еще раз взглянула на кружку в руках и улыбнулась своим воспоминаниям.

Она услышала, как что-то разбилось, и вздрогнула, звук доносился со второго этажа. Только сейчас Сандра сообразила, что на доме нет защиты. Это было не в духе Эдриана, да и Драко как-то ей рассказывал, что на дом любого аврора обязательно накладываются защитные чары при поступлении на службу. Сандра достала волшебную палочку и стала подниматься наверх. У спальни Эдриана она замерла и прислушалась — было тихо. Дверь легко поддалась и перед ней предстала очень интересная картина. Эдриан беззаботно спал в кресле, рука свисала с подлокотника, а на полу под ней лежали осколки разбитой бутылки огневиски. Видимо, звон разбитого стекла Сандра и слышала. Тихонько, чтобы не напугать Эдриана, она подошла и опустилась перед креслом на колени.

— Пора вставать, — ласково проговорила Сандра, погладив Эдриана по щеке. Сквозь сон он проговорил что-то нечленораздельное и поерзал в кресле.

— Эдриан, — вновь предприняла попытку Сандра. — Эдриан! — уже чуть громче позвала она.

Его глаза медленно, неохотно открылись и встретились с ее. Сперва Эдриан не двигался, а затем его рука рассекла воздух между ними, будто отмахиваясь от видения

— Прекрати меня мучить, я так устал… Ты снишься мне каждую ночь, — запинаясь, пробормотал он и вновь закрыл глаза.

— Я здесь, это не сон, Эдриан. — Сандра сжала его руку.

В этот миг она чувствовала огромное, переполняющее ее счастье. За эти годы Сандра растеряла так много частичек самой себя. Как будто все, что делало ее целостной личностью, исчезло. И в сердце, и в душе зияли огромные дыры. Она никак не могла их заполнить. Если только ненадолго, а потом прежняя пустота возвращалась. А сейчас счастье заполнило их, и Сандра была уверена, ей больше не придется испытать это щемящее чувство.

Когда Сандра вновь коснулась щеки Эдриана, он резко вздрогнул и выпрямился в кресле, осознав, что это действительно она.

— Что ты здесь делаешь? — охрипшим голосом спросил Эдриан.

— Пришла выпить чая, — поднявшись с колен, ответила Сандра. — Даже кружку нашла, а вот выпить у тебя можно разве что виски.

Явно обеспокоенный, Эдриан шагнул к ней, чтобы взять за руку, но она быстро попятилась и повернулась к двери. Мысли ее лихорадочно кружились, пока она пыталась придумать, как же объяснить ему все. Не имея представления с чего начать, она обернулась и посмотрела на Эдриана: он так и стоял, замерев посреди комнаты; в его глазах застыло ожидание.

Пытаясь не обращать внимания на внезапно повисшее между ними молчание, Сандра сняла с себя мантию и теперь неловко перебирала ее в руках. Эдриан разочарованно прикрыл глаза.

— Почему ты убрал защиту с дома? — наконец она прервала тишину. — Это опасно.

— Я не убирал, — тихо ответил Эдриан. — Просто сквозь нее, кроме меня, может пройти только один человек — ты.

Сандра была так тронута этим поступком. От смущения горели щеки. И как ей сразу не пришло это в голову. Эдриан до сих пор надеялся. Она бы предпочла, чтобы не было этих долгих лет разлуки с ним. Хотела вновь оказаться в Хогвартсе, кинуться в его объятия, поздравляя поцелуем после важного матча. Но это было невозможно. Как же ей загладить вину?

— Ты когда-нибудь сможешь меня простить? Я буду ждать, сколько скажешь. — Голос ее дрожал.

Эдриан сделал несколько шагов по направлению к ней.

— Если ты решила провести жизнь со мной, я не хочу, чтобы ты ждала и минуту.

Рука его поднялась, и Сандра настороженно наблюдала, как он медленно потянулся к ее лицу. Большой палец легонько коснулся щеки, подхватив слезинку. Глаза сами собой закрылись, и она с трепетом наслаждалась лаской этого легкого прикосновения.

* * *

— Заснул? — Джинни сложила последнюю кофточку Джеймса и убрала в шкаф.

— Да, с трудом, — ответил Гарри. — Пришлось трансфигурировать часть игрушек в мыльные пузыри. Гермиона приучила, теперь Джеймса больше ничем не успокоишь.

В камине тихо потрескивали поленья, а огонь отбрасывал загадочные тени на стены. Джинни медленно подошла к креслу и села.

— Давай пригласим ее завтра к нам. Ни к чему ей оставаться одной.

— Почему?

— Гарри, ты газет не читаешь?! — поразилась Джинни. — У Малфоя завтра свадьба.

— У меня сейчас трудное дело и для газет действительно нет времени.

— Они так и не поговорили, это странно. После всего, что рассказала Гермиона, после разрешения на свидание с отцом, я думала Драко обязательно придет.

— В этой истории одни сплошные странности, я устал удивляться. А Малфоя и не стремлюсь понять.

— Может, нужно было нам попытаться что-нибудь сделать? Как-то свести их.

— Думаешь, я не пытался?! Говорил с Эдрианом, но Малфой его и на порог не пускает. Драко вообще закрыл поместье от всех посетителей после смерти матери. Просил Гермиону связаться с ним, а она лишь больше замыкается в себе. Не могу же я ворваться в дом Малфоев и приволочь его силой? Будет только хуже.

— Я боюсь за нее. Конечно, работа в детском отделении Мунго ее немного отвлекает, но настанет день, когда этого будет мало. В чем я точно уверена, так это в том, что она никогда не забудет Малфоя. Видно по тому, как она говорит о нем, как светятся ее глаза в этот момент.

Гарри от напряжения стал ходить по комнате кругами. Он делал так, когда думал; Джинни знала это, но все же смотрела на него обеспокоено. Гарри разводил и сводил руки, бормоча что-то себе под нос. Наконец он остановился.

— У меня была еще одна мысль, но учитывая, что завтра у Драко свадьба, это уже бессмысленно.

— Какая мысль?

— То сложное дело, о котором я говорил. — Гарри присел на диван. — Мы вышли на след преступников, которые виновны в смерти Нарциссы Малфой и десятков других родственников Пожирателей смерти.

Джинни ахнула и пересела поближе к Гарри на диван.

— Ты должен вызвать Драко и рассказать об этом.

— Слишком поздно. Сама сказала: завтра у него свадьба. Тем более что будет, если я ему расскажу, что отыскал убийц его матери? Я уверен, он помчится со всех ног к этим подонкам и не успокоится, пока не отомстит. А потом мне придется посадить его в Азкабан. И уж это точно не поднимет Гермионе настроение.

— Неужели мы будем сидеть сложа руки?

Гарри лишь покачал головой.

— Понимаешь, — начал он и немного запнулся, — мы сами не заметили, как повзрослели, это получилось как-то между делом. Вдруг оказалось, что у нас уже семья и ребенок. Мы не бегаем к родителям за помощью, живем по своим правилам. Рон работает заграницей, и в письмах он пишет, что принимает ответственные решения, которые вполне могут повлиять на престиж страны. Наш Рон! Нет, я никогда не сомневался в его уме и таланте, но все так быстро изменилось. А вот Гермиона до сих пор осталась для меня девчонкой, только закончившей Хогвартс. Наверное, потому, что я много лет ее не видел. Но она уже взрослая, как и мы, и решения принимать о своей жизни должна сама.

Джинни ничего не ответила, признавая правоту мужа. Им было нужно предоставить Гермионе право решать самой.

* * *

Гермиона шла по коридору детского отделения Святого Мунго. Вот уже месяц она работала здесь. Ей так часто приходилось оставаться в больнице у родителей, что она сама не заметила, как стала подниматься на этот этаж и общаться с детьми. И ненадолго эти разговоры приносили покой и умиротворение. Поэтому, когда заведующий отделением предложил ей должность, Гермиона, не раздумывая, согласилась.

Дети любили ее и ждали каждый день. Гермиона радовала их забавной трансфигурацией, волшебными сладостями, а иногда просто читала на ночь полюбившиеся рассказы. Она дарила детишкам заботу, которой в ней было так много и которую совсем некому было отдать.

С волшебного рисунка на всю стену длинного коридора ей игриво подмигнула миниатюрная волшебница. Магическая картина тянулась до самого холла. Там были изображены пикси, забавные садовые гномы и четыре маленькие волшебницы, играющие в плюй-камни. Гермиона давно заметила, что это было что-то среднее между магическими портретами и потолком Большого зала в Хогвартсе. У детей же картина вызывала неописуемый восторг. К тому же цвета на изображении постоянно менялись. А вместе с ними и наряды волшебниц, колпачки гномов и их маленькие башмачки.

Девочка лет пяти с рыжими волосами выбежала из палаты и чуть не врезалась в Гермиону.

— И куда мы так спешим? — поинтересовалась Грейнджер, присев на корточки.

— Я хотела спросить у миссис Тримс, — и девочка указала рукой на волшебницу, что ранее подмигнула Гермионе, — может, она подскажет, как вывести пятно с платья. Мама его мне подарила, а я испачкала, но не хочу ее расстраивать.

Гермиона ласково улыбнулась и покачала головой.

— Вряд ли у нее получится. И к тому же, посмотри, миссис Тримс так увлечена игрой. Давай я тебе помогу.

— А у вас получится? — Девочка была решительно настроена.

— Я очень постараюсь. — Гермиона поправила девочке хвостик и взъерошила челку. — А теперь возвращайся в палату, я приду через пару часов, когда закончу обход. И мы все исправим.

Обрадовавшись, девочка отправилась к себе, явно обдумывая, какие еще интересующие вопросы можно будет задать. Гермиона улыбнулась ей вслед. Именно это нравилось ей в новой работе — видеть счастье на лицах детей.

Гермиона взглянула на часы — без четверти три. Улыбка тут же сошла с ее лица. «Уже совсем скоро…» — подумала она. Гермиона постаралась отогнать из своей головы образ Драко, вдруг так отчетливо возникший перед глазами. Несколько секунд ей потребовалось, чтобы осознать — это не проделки ее воображения. Вполне себе реальный Драко Малфой стоял посреди коридора больницы Святого Мунго и внимательно смотрел на нее.

— Ты здесь? — с досадой Гермиона заметила, что голос заметно дрожал и выдал волнение, нахлынувшее на нее.

— Похоже на то, — нервно, едва заметно улыбнулся Драко.

— Ты должен быть сейчас совсем в другом месте, — Гермиона не решалась посмотреть Драко в глаза, и пыталась сосредоточиться на подсчете серебристых кристаллов в пуговицах его пиджака. Наверное, поэтому она не заметила, как Малфой оказался совсем близко. Он приподнял пальцами ее подбородок, заставляя посмотреть на себя:

— Ты действительно так считаешь?

Гермиона молчала. Она столько раз представляла их встречу и что она ему скажет, но сейчас все слова стали не важны. Стоило ей взглянуть на него, она поняла, как невыносимо больно будет жить без него.

— Не плачь, — тихо произнес Драко.

Как странно, а она даже не заметила, как потекли слезы. Только сейчас ощутила их солоноватый вкус на губах.

— Иди домой, у тебя свадьба. — Гермиона пыталась найти в себе силы держаться. — Я виновата перед тобой, я обманула тебя, твоя мама умерла из-за моей трусости, а ты здесь в день своей свадьбы. Уходи.

Гермиона замолчала. Сильнее всего она чувствовала сейчас невероятную, огромную усталость. Сказать обо всем вслух, стоя перед Драко, было похоже на то, чтобы скинуть с себя неподъемный груз, и все, чего ей сейчас хотелось, — это закрыть глаза и раствориться в темноте. Она злилась на себя так долго — гнев скрывался во всём. Ходила ли она за покупками с Джинни, сидела ли в парке возле больницы с родителями или читала дома в одиночестве — гнев всегда был с ней.

Драко явно что-то обдумывал; по крайней мере, он не пытался скрыть это от нее, и Гермиона заметила быструю смену эмоций в его взгляде: грусть, тоску, беспомощность и, наконец, печаль.

Она отвернулась. Ведь следом непременно должна прийти и ненависть, а этого вынести Гермиона не смогла бы. В ушах стоял звон, нестерпимо хотелось кинуться прочь, но ноги точно приросли к полу.

— Послушай. — Казалось, Драко и не собирался уходить.— Если бы Дюкро не придумал эту историю и не попросил тебя о помощи, мне бы ни зачто не удалось подобраться к Панацее так близко. Я с самого начала знал, что надежда призрачна, но отчаянно хватался за нее как за соломинку. У мамы не было шансов, и как бы я не корил себя, я сделал все, что мог.

Малфой вновь приблизился к Гермионе. Он не стал поворачивать ее к себе лицом, просто взял за руку. Она чувствовала его дыхание и колкий запах его одеколона.

— А еще я понял, что если бы не Дюкро, я бы не встретил тебя вновь. Ведь только ты можешь помочь мне пережить утрату. Уже помогаешь.

Гермиона обернулась. Она поняла, о чем говорит Драко — о встречи с Люциусом.

— Это самое малое, что я могла.

— Не думай, я понимаю, что этот поступок значил для тебя и тем более для Поттера. И за это я вдвойне вам благодарен. Несмотря на то, что я столько лет пытался добиться свидания с отцом, только после встречи я понял, насколько мне это было необходимо.

А она готовилась встретить гнев и холод... В его серых глазах не было привычной прохладной отстраненности. Они были прозрачны, как стекло, и полны нежности. Драко смотрел на Гермиону так, будто она — самое величайшее богатство на Земле. Каждая женщина мечтает, чтобы на нее смотрели именно так.

— Я не могу поверить. Ты должен ненавидеть, презирать меня!

— А ты разве не должна?! За годы неприязни в школе, за оскорбления, унижения, за жестокость, за метку!

Гермиона не нашлась, что ему ответить. Но как же он может сравнивать?

— Я уже не смогу без тебя. Но если ты на самом деле хочешь этого, я уйду и больше никогда не потревожу тебя. Если для тебя наша история была лишь заданием от Дюкро…

— Нет! — Гермиона сказала это так громко, что две помощницы колдомедиков, беседующие возле палаты, резко повернули головы в их сторону, возмутившись столь неподобающему для больницы поведению. — Я не лгала о своих чувствах. Все эти месяцы я думала, что уже никогда не смогу быть вместе с тобой, — она судорожно вздохнула.— Трудно представить, как я была измучена, просто выброшена из реальности. Казалось, жизненные силы покинули меня. Ибо моя жизнь — это ты, Драко. Я думаю, что смогла бы выжить без тебя, но можно ли назвать это настоящей жизнью? Это просто серое, безрадостное существование, когда один день похож на другой. Но я никогда не смогу простить себя и не знаю, как мне жить с ненавистью к себе.

Какую-то долю секунды Драко стоял неподвижно, а потом вдруг притянул Гермиону к себе. По телу как будто пробежал разряд тока.

— Давай попробуем справиться с этим вместе? — прошептал он ей на ухо, а потом посмотрел прямо в глаза. То был беспечный и счастливый взгляд, взгляд человека, уверенного в любви, которую он отдает.

Гермиона уткнулась в его плечо. Несмотря на зашкаливающий пульс, она ощутила необычайное спокойствие. Как тогда, когда смирилась с правдой о перерождении душ, когда Драко в первый раз ее поцеловал, когда остался в ее спальне в Хогвартсе. Её волной захлестнули нежность и тепло. Души Драко и Гермионы соприкоснулись на миг, чтобы остаться рядом навсегда.