Наваждение, или Зовите меня Джейн Доу (джен)

В канун первого ноября я спала просто отвратительно, и вряд ли в этом можно было обвинить шедший всю ночь дождь. Прошлой осенью и зимой, в родовой избушке, сон у меня бывал крепче и под худшие бури. Если честно, то сейчас я бы предпочла в ней и оказаться. В промежутках между провалами в темные и тягостные сновидения меня не оставляла мысль о том, что мое появление в Хогвартсе все-таки было не самым удачным решением. Хотя, с другой стороны, проблемы могли и сами придти ко мне в гости, причем без предупреждения, так что от затворничества я вряд ли что-то выиграла бы…

Утро было хмурым — и в плане того, что творилось за окном, и в плане моего собственного состояния, переплюнувшего даже последствия первой тренировки со Снейпом. Сразу после пробуждения возникло горячее желание сказаться больной и отправиться в Больничное крыло составлять компанию Гермионе, которая, кстати, оттуда так и не вернулась, что косвенно подтверждало подозрения Драко. Не будь сегодня пятница, сказалась бы непременно. А так пришлось лезть в аптечку за бодрящим зельем, флакон которого я по хомячьему принципу все-таки припрятала про запас. От пары глотков вряд ли следовало ожидать каких-либо побочных эффектов, да и Снейп о таком мизере принятого зелья не догадался бы, зато у меня появлялся шанс нормально отсидеть занятия. Сам-то профессор на уроке выглядел не то чтобы как огурчик, но, во всяком случае, не хуже, чем обычно, так что я ему даже втихарца позавидовала. Подумаешь, какая мелочь — завалить накануне предназначавшегося для тебя же тролля и чуть не вступить в конфронтацию с Волдемортом. Нормальное явление для Хэллоуина. Хотелось бы и мне научиться также спокойно относиться к проблемам.

Сразу после обеда мы с Драко отправились в Больничное крыло навестить Гермиону. Девочка находилась в общей палате, где кровати отделялись от остального помещения лишь тонкими занавесками, и выглядела как-то совсем уж невесело.

— Все-таки вы были правы, ребята, — грустно сообщила она, стоило только нам подойти. — Мадам Помфри сказала, что это, действительно, было зелье. Ума не приложу, когда я только могла его принять?

Драко нахмурился. Я мрачно кивнула. Одно дело предполагать, и совсем другое — получить подтверждение своих предположений. Но неужели добрый директор рискнул так подставиться? Что-то не верилось.

— А Помфри не сказала, насколько сильным было зелье? — спросил Драко.

Гермиона покачала головой и добавила:

— Но она сказала, что, наверное, это кто-то из моих однокурсников неудачно пошутил, так что, вероятно, оно было несильным. Ведь сильными зельями не шутят, правда?

— Да, конечно, — согласилась я, хотя и не испытывала уверенности в собственных словах. Драко, похоже, тоже. — Гермиона, а ты в последнее время ничего интересного не пила? Чаю, например, южнокитайского, или сока какого-нибудь?

Девочка недоуменно помотала головой, а меня посетила нехорошая мысль, впрочем, не столь уж невероятная. Порывшись по карманам, я достала флакон с «жидким ониксом» и попросила:

— Гермиона, будь другом, выпей-ка вот это.

— А что это такое, Гарри? — с подозрением спросила девочка, очевидно, решив по возможности перестраховываться.

— Зелье для защиты сознания и восстановления стертых воспоминаний, — сказал Драко до того, как я успела ответить, и, перехватив мой удивленный взгляд, пояснил:

— Да, ты угадал, я выяснил, что это за витамины, после того… случая.

— Я определенно недооценил вас, лорд Малфой, — с уважением признала я. — Гермиона, Драко прав. Это зелье может восстановить потерянные воспоминания, если такие, не дай бог, в последнее время имелись. Побочных эффектов у него не зафиксировано.

Гермиона задумчиво посмотрела на флакончик. Я уже ожидала закономерный вопрос, зачем он нужен мне, но девочке, видимо, тоже хотелось прояснить ситуацию, так что она отобрала у меня флакон и, зажмурившись, решительно выпила содержимое. В палате воцарилась тишина.

— Ну? — наконец, осторожно спросила я. — Что-нибудь вспоминаешь?

— Нет, — неуверенно сказала Гермиона. — Только… но это глупости…

Она слегка покраснела.

— Какие глупости? — уточнила я. — Мы не будем смеяться, честное слово. Тут дело такое, что уже не до смеха.

— Я знаю, — Гермиона кивнула, — просто это и в самом деле выглядит глупо. Когда я убежала после последнего урока, мне почему-то хотелось спрятаться так, чтобы вы меня не нашли, и я пошла на третий этаж, в туалет для девочек, но перед дверями встретила профессора Квиррелла. Он сказал, что мне не стоит здесь находиться и что, если я хочу побыть в одиночестве, мне лучше подняться этажом выше, где меня точно никто не найдет. Я послушалась, а потом забыла, что вообще его видела, и вспомнила только сейчас. Странно, правда?

— Действительно, — хмуро сказал Драко. — Странное совпадение, если, конечно, это вообще совпадение.

— Но уж профессор Квиррелл-то точно ни в чем не виноват, — возразила Гермиона. — Ведь не он же поил меня зельем. Он вообще ничего не сделал.

— Вот именно, — подтвердил Драко. — Он ничего не сделал, хотя должен был видеть, что с тобой не все в порядке. Более того, он направил тебя туда, где вскоре появился тролль. Для чего ему могло понадобиться, чтобы ты оказалась на четвертом этаже?

Вопрос, конечно, был интересным, и ответов на него могло оказаться несколько. Например, Квирреллу могло вообще не быть никакого дела до первокурсницы, отчего и спровадил он ее куда подальше, не вдаваясь в подробности. Правда, с таким предположением не слишком-то вязалась дальнейшая правка воспоминаний, так что, скорее всего, какое-то дело до Гермионы у Квиррелла все-таки было. Из-под непосредственного удара с третьего этажа он ее убрал, но и отпустить не отпустил. Вряд ли это можно было назвать намеренным и хладнокровным расчетом. Скорее уж походило, что профессор просто воспользовался подвернувшимся случаем. Гарри Поттер не был первостепенной целью, поэтому все и было пущено на самотек. Придет так придет, не придет так не придет, невелика беда. А в целом, наверное, следовало сказать Квирреллу спасибо за облом планов Дамблдора, если это, конечно, были его планы, а не чья-то идиотская шутка, как полагала Помфри. В любом случае делиться своими размышлениями с ребятами я не собиралась, предоставив им возможность вдоволь поспорить о причинах подозрительного поведения профессора.

Гермиону с нами, кстати, так и не отпустили. Помфри не предполагающим возражения тоном заявила, что раньше завтрашнего утра никакого разговора об этом даже быть не может. Все-таки, похоже, не таким уж и слабеньким было зелье.

— Начинаю думать, что я поторопился написать отцу о вчерашних событиях, — сказал Драко, когда мы вышли из палаты. — Интересные подробности продолжают выясняться.

— Ты написал отцу про тролля? — уточнила я.

— И про Гермиону тоже, — хмуро добавил мальчик. — Правда, в случае с ней виновного отыскать все равно не удастся, поскольку время упущено. Северус мне это уже сказал. Но все равно лучше дать понять, что молчать никто не будет. Если так хочется шутить, пускай выбирают кого-нибудь еще, у вас на факультете кандидатур хватает. Уизли те же самые. Хотя вряд ли. Не удивлюсь, если это сами же Уизли и пошутили. Было бы вполне в их духе, особенно той парочки… как их звать? Фред и Джон, вроде?

— Джордж, — машинально поправила я. — Второго близнеца звать Джорджем.

— Да хоть бы и так, — тряхнул головой Драко. — Разница невелика. Одного не могу понять — почему ваша Маккошка ничего не предпринимает? Ведь ясно же, что постарался кто-то с факультета, другие бы просто не смогли. Случись такое на Слизерине, Северус бы всех наизнанку вывернул. Впрочем, вру. Всех бы вывернули еще старосты, не дожидаясь распоряжения декана. А у вас тишина и покой, словно так и надо.

Ну да, этому моменту я и сама удивлялась. Должна же была последовать хоть какая-то реакция на происшествие со стороны администрации школы, однако Макгонагалл хранила поистине китайскую невозмутимость, с которой могло посоревноваться только безразличие к новости нашего старосты Персиваля Уизли. А я так надеялась, что даже Уизли способны вести себя по-человечески… видимо, зря. Зато от Малфоев как-раз-таки ничего подобного я не ждала, несмотря на поведение Драко. Все-таки для того, чтобы малолетней волшебницей из магглов заинтересовался Люциус Малфой, на мой взгляд, требовалось нечто большее, чем симпатия к девочке со стороны отпрыска. Что такого интересного для чистокровного рода могло быть в Гермионе? У Драко спрашивать об этом я, разумеется, не собиралась.

А вечером меня ждала отработка… В общем-то на благодарность за отвлекающий противотроллий маневр, проведенный нашей троицей, я и не надеялась, так что особого разочарования не было. Напротив я думала, что все будет хуже, но Снейп, похоже, немного успокоился за прошедший день, потому что разговор начался довольно спокойно, пускай и прямиком с актуальной темы. Эта прямолинейность профессора мне, пожалуй, даже нравилась. Конечно, в некоторых вопросах она была бы излишней, но нам таковые, слава богу, не светили. А об остальном можно и поговорить.

— Доу, вы знали о том, что вчера вечером в замке должен был оказаться тролль? — спросил Снейп сразу, стоило мне только закрыть за собой дверь кабинета.

— Ну, в общем-то, да, — призналась я. — Только вспомнил об этом слишком поздно: уже утром, когда до меня дошло, что наступил Хэллоуин. Извините, что не предупредил заранее.

— Мне плевать, почему вы не предупредили меня, — качнул головой Снейп. — Объясните-ка лучше, почему, зная о тролле, вы все равно направились туда, где он должен был находиться, да к тому же повели за собой однокурсников? Решили, что это будет забавным приключением?

Я подумала и решила все-таки возмутиться. В конце концов, настолько плохо думать о себе я, вроде бы, повода не давала.

— Сэр, вы и в самом деле принимаете меня за идиота? Разумеется, ни к каким троллям идти я не собирался, однако здесь, как и в случае с дуэлью, все, кажется, попытались решить за меня. На Чарах Гермиона начала вести себя крайне странно и как личное оскорбление восприняла то, что у меня заклинание левитации получается лучше, а после уроков вообще убежала. По мемуарам с ней тоже происходило нечто подобное, после чего она весь вечер проплакала в женском туалете на третьем этаже и чуть было не угодила под дубину тролля. Разумеется, меня такой расклад не устраивал, поэтому я попытался отыскать Гермиону сразу после ее побега, однако на третьем этаже никого не оказалось. Не уверен, что мне вообще удалось бы найти ее без помощи Драко. Поисковое заклинание оказалось весьма кстати. Вероятно, мне следует поблагодарить того, кто обучил мистера Малфоя этой формуле.

Завуалированная лесть не удалась. Профессор, по-моему, вообще ее мимо ушей пропустил.

— Значит, вы отправились выручать мисс Грейнджер, — подытожил он устало. — Не имея в активе ни одного боевого заклинания. Поступок, достойный истинного гриффиндорца. Нет, сделайте одолжение, не рассказывайте мне про то, до какого автоматизма у вас отработаны Ступефай с Секо. Лучше ответьте, на что вы вообще рассчитывали? На везение? Доу, ведь вы же не ребенок, в самом-то деле, чтобы лезть на рожон, не осознавая всех последствий.

— Я прекрасно представлял себе все последствия, — возразила я. — И рассчитывал я не на везение, а на то, что мне удастся вывести девочку в безопасное место до того, как тролль будет выпущен. Ведь не с обеда же он по замку разгуливал. Думаю, так бы и вышло, если бы не вмешательство профессора Квиррелла. Сегодня, после принятия «жидкого оникса», Гермиона весьма неожиданно вспомнила о том, как встретилась с ним на третьем этаже, и как он убедил ее подняться этажом выше, в пустующую аудиторию в глубине правого крыла. Это, прямо скажем, усложнило задачу, однако Драко участвовать в поисках, да еще и колдовать при этом, я не принуждал. Мальчик принял решение добровольно. Если бы нас с ним застукал мистер Филч, было бы, наверное, не очень приятно, но игра стоила свеч. Драко, очевидно, тоже так решил.

— Вполне вероятно, — подтвердил Снейп без особого удивления. — Если учесть потенциальную заинтересованность рода Малфоев в вашей общей подруге, Драко, действительно, мог счесть Филча недостаточной причиной для того, чтобы остаться в стороне. Наличие горного тролля, возможно, заставило бы его пересмотреть принятое решение. Но о тролле, в отличие от вас, он не знал.

Я тяжело вздохнула.

— Сэр, если это для вас так принципиально, я могу извиниться еще раз. Теперь уже за то, что не поставил в известность о планах профессора Квиррелла вашего крестника. Но мне показалось, что демонстрировать излишнюю осведомленность о грядущих событиях опасно даже в присутствии Драко. Причем не только для меня, но и для него. И ни на третьем, ни на четвертом этаже он не был один, ничего не подозревающий. Я находился с ним рядом. Так в каком моменте, по-вашему, я совершил ошибку, сэр? Когда забеспокоился об одном ребенке или когда решил не вмешивать в директорские игры второго?

Снейп ответил не сразу.

— Доу, я не говорил, что вы совершили ошибку, так что не надо передергивать, — наконец, произнес он. — Но поступок ваш, тем не менее, был необдуманным. Вы ведь не будете отрицать, что, несмотря на ваши благие намерения, оба подростка все же оказались в той или иной мере вовлечены в планы Альбуса Дамблдора?

Я невесело кивнула. Вот это, пожалуй, отрицать было бессмысленно. Помфри могла сколько угодно распинаться насчет случайностей и шуток, но из данной конкретной шутки, на мой взгляд, чересчур уж наглядно торчала белая борода, слегка закамуфлированная квиррелловским тюрбаном. И неважно, что Гермиона ничего не вспомнила. Это всего-навсего означало, что добрый директор более ответственно подошел к сокрытию своего вмешательства, хотя, думаю, Снейп все равно смог бы отыскать доказательства воздействия на разум Гермионы, если бы считал это необходимым. А может, и считает? Что там было обронено насчет интереса семейства Малфоев к нашей с Драко общей подруге?

— Сэр, вы сказали, что род Малфоев заинтересован в Гермионе Грейнджер, — сочтя момент подходящим для прояснения ситуации, да и вообще смены темы, спросила я. — А о какого рода заинтересованности идет речь? То есть, может, это и не мое дело, но просто хочется понять.

— О самой что ни на есть обыкновенной, — обыденным тоном сообщил профессор. — Поскольку в виду своей малочисленности все чистокровные семьи находятся в родстве разной степени близости, время от времени возникает необходимость обновления крови, для чего практикуются браки с магглорожденными волшебниками и принятие супругов в род. Так что с точки зрения Люциуса Малфоя мисс Грейнджер является одной из немногочисленных кандидатур на роль будущей леди Малфой, причем не самой бесперспективной кандидатурой. Вы хотите сказать, что не знали этого?

— Я? Нет, конечно, — я помотала головой, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Сразу по возвращении из Больничного крыла, чувствуя, что действие бодрящего зелья начинает ослабевать, я допила содержимое флакончика. Но, похоже, и его хватило ненадолго, потому что сейчас слабость и спутанность сознания постепенно возвращались. — Да и откуда? Если вы намекаете на мемуары, то там все вообще было по-другому. Видимо, что-то в жизни мальчика мне уже удалось изменить, поскольку по книге Драко Малфой не испытывал особо теплых чувств ни к Гарри, ни к Гермионе. У меня вообще сложилось мнение, что Малфоев нельзя отнести к числу магглолюбцев. Поэтому решение лорда Люциуса и выглядит несколько странным.

Снейп пожал плечами.

— Здесь ни при чем ни магглолюбство, ни магглоненавистничество, — сказал он. — Это реалия, необходимая для выживания рода. При условии правильного проведения ритуала родовая магия не видит разницы между магглорожденным волшебником и волшебником чистокровным, так что потомство от подобного брака тоже будет считаться чистокровным. Поттер-младший является тому наглядным примером. Любая проверка подтвердит это, хотя мать мальчика… да, мать мальчика была магглорожденной. А вот с метисами, в каком бы отдаленном колене в их родословную ни затесался маггл, подобный фокус не проходит, так что, поскольку кровь большей части магических фамилий в той или иной степени разбавлена, выбор у оставшихся не слишком велик. — Профессор помолчал и с усмешкой добавил:

— Поэтому, Доу, если вы не желаете приобрести врагов в лице кого-нибудь из Малфоев, лучше воздержитесь от выстраивания долгосрочных планов на мисс Грейнджер.

— Да я ничего и не выстраиваю. Оно как-то само собой строится, — буркнула я прежде, чем до меня дошло, какие именно планы, скорее всего, подразумевались. — А если вы сейчас про намерения Люциуса Малфоя в перспективе женить сына на Гермионе, то моя толерантность еще не настолько извращена, чтобы конкурировать с кем-либо из-за девушки, насколько бы хорошей та ни была.

Снейп удивленно приподнял бровь.

— Вы считаете интерес мужчины к женщине чем-то ненормальным? Я начинаю всерьез опасаться за своего крестника.

— Я не считаю ненормальным интерес мужчины к женщине, — возразила я. — Я буду считать ненормальным, если такой интерес возникнет у меня. И вообще… — я осеклась, опустила взгляд, рассматривая свои ладони — мальчишеские, с коротко остриженными ногтями — и представляя, что будет, если у меня в сегодняшнем моем состоянии возникнет интерес к мужчине, потом чертыхнулась, понимая, что сама уже запуталась с тем, что для меня может оказаться нормальным в нынешней ситуации, и со злостью закончила:

— И вообще, кажется, при текущем раскладе, проще, правильнее и нормальнее мне будет уйти в монастырь. Причем не дожидаясь конца обучения.

— В мужской или в женский? — флегматично уточнил Снейп.

Вот же язва…

— В отшельнический скит, если вам так интересно, сэр, — мрачно ответила я. — Буду питаться акридами и диким медом и проповедовать зверям и птицам. Глядишь, канонизируют. Святой Поттер — по-моему, неплохо звучит. Но даже если и нет, жизнь на природе все равно полезнее для здоровья, чем участие в войне двух магов, которые что-то не поделили еще до моего рождения. Именно до моего, потому что сейчас мне должно быть десять лет, я должна жить в тысяче с лишним километров отсюда, ходить в самую обыкновенную школу и ни сном, ни духом не знать ни про Поттеров, ни про Темного Лорда, ни про идиотское предсказание Сибиллы Трелони.

Я шмыгнула носом. К горлу подступал комок, крайне невовремя. Конечно, во всем можно было бы винить слишком быстро закончившее действовать бодрящее зелье, но я, действительно, не задумывалась прежде о том, что будет дальше, когда мальчик начнет взрослеть. Пожалуй, правильнее всего было бы сбежать на сегодняшнюю ночь из Хогвартса к родовому месту Силы, и уже там спокойно выплакаться, потому что в гриффиндорской спальне я не могла позволить себе даже этого. Приняв такое решение, я бочком выбралась из-за парты, старательно избегая смотреть на профессора, и пробормотала:

— Извините. Если у вас больше нет вопросов касательно тролля, то я, пожалуй, пойду. Подыскивать место для скита.

— Идти вы, разумеется, можете, Доу, — сказал Снейп мне в спину. — Но, думаю, лучше будет, если вы все же останетесь.

— Зачем? — спросила я, не оборачиваясь.

— Затем, что вы определенно нарушили договоренность и приняли бодрящее зелье, так что сейчас, на фоне магического истощения, можете в полной мере прочувствовать его побочные эффекты — такие, например, как неадекватное восприятие реальности. Сядьте и подождите. Я думаю, от вашего убежища отшельника не убудет, если место для него подыщут на час-другой позже.

Я покорно опустилась на край скамьи, глядя в пол. Меня начинало знобить. Снейп вышел через дверь, ведущую в лабораторию, и некоторое время отсутствовал, а когда вернулся, то поставил передо мной полную чашку какого-то зелья и распорядился:

— Пейте.

Я не стала спрашивать, что это такое, поскольку отравить меня здесь вряд ли стали бы пытаться. Напиток оказался нейтральным на вкус.

— А зачем, кстати, вам вообще что-то искать? — спросил Снейп, когда я допила зелье. — Мне казалось, что обретенное вами родовое место вас вполне устроило. Кажется, оно находится где-то в России?

— Вероятно, да, — нехотя сказала я. — Во всяком случае, по расчетам получается именно так. И оно похоже на места, по которым мне доводилось путешествовать. Очень красивые места.

— Расскажите о путешествии, если вас не затруднит.

— Зачем? — с досадой спросила я. — Какой смысл в этом рассказе? Раз уж вы поняли, что со мной, значит, представляете и мое нынешнее состояние. Почему нельзя просто оставить меня в покое?

Снейп вздохнул.

— Боюсь, что, если я так поступлю, — сказал он, — то, судя по намечающейся тенденции, вы угробите мальчишку еще до того, как Лорд сумеет возродиться. Если не хотите говорить, не говорите. Просто посидите здесь, чтобы я вас видел, хотя бы четверть часа, пока зелье не начнет действовать, а потом можете идти куда угодно.

В кабинете стало тихо. Когда я подняла взгляд, профессор сидел за преподавательским столом, просматривая лежащий перед ним ворох свитков и совершенно не обращая на меня внимания. Некоторое время я молча смотрела, как он работает, а потом начала рассказ — не столько для Снейпа, сколько для себя. Про красноярскую тайгу и про хакасские степи. Про курганы, заросшие эдельвейсами, и про останцы, с макушки которых видишь только небо и покрытые лесом горы километров на сорок вокруг. Про лесные родники, вода которых кажется сладкой на вкус, и про соленые степные озера. С каждым словом становилось немного легче, и говорила я, кажется, куда дольше четверти часа, однако профессор меня не только не останавливал, но и внимательно слушал, отложив свитки.

— Вероятно, вы правы, — сказал он, когда я, наконец, замолчала. — Это должны быть очень живописные места. И, во всяком случае, у вас есть, куда и зачем возвращаться, хотя вряд ли вам дадут спокойно сделать это, пока Лорд еще существует. Он бывает весьма настойчив в достижении цели. А теперь, Доу, поскольку вы успокоились, доставайте палочку. Будете учиться правильному плетению Бастиона.

Я кивнула. Собственно говоря, с самого начала было ясно, что для Снейпа в моих воспоминаниях вряд ли отыщется что-то любопытное, зато мне самой они помогли вернуть самообладание. Вероятно, на это профессором и делался расчет. Расчет оказался верным, хотя почему-то все равно было самую малость обидно, что Снейпа рассказом зацепить не удалось. Пожалуй, это тоже следовало списать на не до конца выветрившийся эффект от передозировки бодрящего зелья, потому что, во-первых, какая мне могла быть разница? А во-вторых, Снейп не очень-то походил на любителя активного отдыха. Вот обсуждение некоторых глав из травника, так и оставленного мною в избушке на месте Силы, наверняка вызвало бы у профессора интерес, хотя вряд ли смогло бы оказать на меня такое же успокаивающее действие. А может, все-таки и вправду следовало поговорить о травах?

Старательно придушив несвоевременную и вообще неуместную досаду, я сосредоточилась на узлах заклинания. Замыкать их мне запретили, чтобы не расходовать дополнительно и без того не успевшую восстановиться магию, поэтому речь шла исключительно об отработке точных и правильных движений. Спустя четверть часа перенапряженные запястья начали ныть, а при виде вороха свитков на столе у Снейпа к усталости добавлялось еще и смутное чувство вины. Я-то чисто теоретически могла бы прямо сейчас возвратиться в гриффиндорскую башню и лечь спать, или, если уж будет совсем паршиво, наплевать на все и просто отдохнуть денек-другой. А вот профессору никуда не деться от еженедельных откровений всех четырех факультетов первых пяти курсов, а также тех смельчаков, которые продолжили изучать зельеварение на шестом и седьмом курсе. А если к ним еще добавить деканство и приготовление зелий для Больничного крыла, а еще доброго директора с его интригами и, совсем уж до кучи, меня с моей проблемой… Отмазка на тему того, что профессор взялся помогать мне по доброй воле, находясь в здравом уме и твердой памяти, как-то не катила. Чувствуя, как помимо рук у меня начинает болеть еще и голова, я скомкано попрощалась, сказав, что продолжу тренировки с Бастионом завтра, и покинула подземелья. На сей раз Снейп остановить меня не пытался¸ видимо, решив, что состояние мое временно устаканилось и ухода Гарри Поттера в пустынь можно пока не опасаться.

Утро первого ноября оказалось предсказуемо поганым. Два часа сна не только не помогли, но и еще больше усугубили ситуацию. Проснувшись, Снейп минут пять просто сидел на краю кровати, сжимая ладонями виски, а потом поплелся отмерять дозу бодрящего зелья. До того, как оно начнет действовать, в зеркало было лучше не смотреть. Точнее, он бы предпочел не смотреть туда и после начала действия зелья, но это уже был вопрос необходимости. Пятница. Занятия у первокурсников, половина которых и так шарахается от него, как от черта. Не хватало только, чтобы Лонгботтом-младший с перепуга опять что-нибудь взорвал или расплавил. Тягу к разрушениям мальчишка определенно унаследовал от отца, равно как и слабые нервы. Нет, отважным Фрэнк Лонгботтом, конечно, тоже бывал — как правило, в составе карательного отряда ордена, а вот когда Люциусу удалось-таки организовать встречу с обратным численным перевесом, хваленая храбрость Лонгботтома разом куда-то исчезла. Возможно, не сдай у Фрэнка нервы, ему удалось бы сохранить и рассудок, и жизнь, поскольку уж о сохранении здравого ума допрашиваемого всегда беспокоились и сам Люциус, и временами замещавший его Долохов. Однако Лонгботтом решил иначе, добровольно рассказав гостям все то немногое, что знал о деятельности Ордена Феникса. Ну, почти добровольно. Две раздробленные фаланги пальцев можно было и не брать в расчет. Долохов был так разочарован, что с досады позволил Беллатрикс немного поиграть с пленниками, в результате чего в противовес буйно помешанной приспешнице Лорда Дамблдор приобрел двух тихо помешанных соратников. Впрочем, Лорд и здесь остался в выигрыше, поскольку в рейдах польза от одной Беллатрикс Лестрейндж в ее сумеречном состоянии была определенно больше, нежели от четы Лонгботтомов. Правда, упоминать об этом вслух было опасно, а в присутствии Лорда об этом было опасно даже думать.

Зелье — усовершенствованная рецептура, а не та дешевая дрянь, приготовление которой описывалось в большей части справочников — потихоньку начинало действовать. Снейп еще немного постоял, бездумно глядя на полку с литературой, посвященной духам, душам, привидениям, инферналам и прочим тонким эфирным сущностям, количество которой в кабинете профессора, начиная с сентября месяца, неуклонно увеличивалось, и направился-таки в ванную комнату.

Здраво оценивая положение дел, увидеть Доу на своих занятиях он не рассчитывал. Скорее всего, мальчишке сегодня будет совсем не до уроков — дай бог, чтобы хоть к вечеру, к назначенной отработке, оклемался. Возможно, правильнее было бы вчера продлить контакт еще на несколько тактов. Ему-то не привыкать, не рассыпался бы — это уж точно, а пацану стало бы хоть немного полегче. Впрочем, эти мысли, равно как и слабые угрызения совести, просуществовали ровно до тех пор, пока Снейп не вошел в кабинет зельеварения. Доу был на месте и выглядел лишь самую малость бледнее обычного, за что, вероятно, следовало благодарить наследственную поттеровскую непрошибаемость.

«Кто бы сомневался, — с внезапной досадой подумал профессор. — И какой смысл был беспокоиться?»

И сам удивился собственной реакции. Не на что здесь было злиться, и нечему было завидовать. Скорее уж порадоваться следовало, что мальчишка перенес встряску легче, чем мог бы, и все же глухое раздражение продержалось до самого вечера, до того момента, когда стало ясно, что поттеровская наследственность не имеет к текущему состоянию Доу ни малейшего отношения. А еще до самого вечера Снейп все ожидал хоть какого-нибудь отклика на вчерашние события со стороны Альбуса Дамблдора. Мерлин с ней, с той угрозой, которую, возможно, задумка Квиррелла представляла для него самого, но помимо этого непосредственной, пускай даже и не запланированной недотепой Квиринусом, опасности подверглись трое учеников, один из которых был, ни много ни мало, героем магической Британии, а другой — сыном главы попечительского совета. И если из-за магглорожденной волшебницы, не связанной пока что брачным договором ни с одним из магических родов, директор мог позволить себе не слишком-то беспокоиться, то ради двух ее спутников стоило хотя бы притвориться, что пытаешься разобраться в случившемся. Однако вместо этого Дамблдор продолжал настолько талантливо делать вид, будто в школе не происходит ровным счетом ничего необычного, что решение Драко сообщить о происшествии отцу с каждым часом казалось все менее поспешным. А еще с каждым часом Снейп все больше надеялся, что Доу предпочтет проигнорировать назначенную сгоряча отработку. Бодрящее зелье с трудом справлялось с нарастающей усталостью, и меньше всего профессору сейчас хотелось устраивать разбор полетов. Но какое там. Ровно в шесть, как и было оговорено, мальчишка переступил порог его кабинета — хоть часы сверяй, и при взгляде на невозмутимую зеленоглазую физиономию досада вновь возвратилась.

— Доу, вы знали о том, что вчера вечером в замке должен был оказаться тролль? — прямо спросил Снейп, как только на закрывшуюся дверь кабинета легли сторожевые чары.

Невозмутимость мальчишки разом куда-то подевалась.

— Ну, в общем-то, да, — потупившись, пробормотал он. — Только вспомнил об этом слишком поздно: уже утром, когда до меня дошло, что наступил Хэллоуин. Извините, что не предупредил заранее.

Неловкая попытка извинения, мягко говоря, вызывала удивление. Если уж Доу и следовало о ком-либо беспокоиться, то в первую очередь о самом себе. Снейп же смел понадеяться, что ему не требуется чье-либо беспокойство или сочувствие, в особенности беспокойство или сочувствие со стороны того, кто и о себе-то толком позаботиться не может. Вероятно, именно эта мысль и предопределила тон дальнейшего разговора.

— Мне плевать, почему вы не предупредили меня, — сухо бросил Снейп, покачав головой. — Объясните-ка лучше, почему, зная о тролле, вы все равно направились туда, где он должен был находиться, да к тому же повели за собой однокурсников? Решили, что это будет забавным приключением?

Доу вспыхнул, заливаясь краской, и принялся рьяно возражать, причем доводы его отнюдь не успокаивали. Мальчишка, определенно, в полной мере представлял себе, что должно было случиться накануне, и, судя по всему, действительно пытался выправить ситуацию, насколько мог. Похвально, конечно, но когда-нибудь эта самодеятельность его определенно угробит.

— Значит, вы отправились выручать мисс Грейнджер, — устало подытожил Снейп, проигнорировав попытку перевести разговор на обучение Малфоя. — Не имея в активе ни одного боевого заклинания. Поступок, достойный истинного гриффиндорца. Нет, сделайте одолжение, не рассказывайте мне про то, до какого автоматизма у вас отработаны Ступефай с Секо. Лучше ответьте, на что вы вообще рассчитывали? На везение? Доу, ведь вы же не ребенок, в самом-то деле, чтобы лезть на рожон, не осознавая всех последствий.

Кажется, мальчишка — Снейп давно решил, что для них обоих будет безопаснее и правильнее, если он постарается продолжить воспринимать Доу именно как обычного подростка, безотносительно его старой наследственности или же новой сущности — всерьез обиделся. Во всяком случае, в незамедлительно последовавшем утверждении о том, что последствия своего поступка он представлял, явственно сквозил вызов. Это было хорошо. Плохо было то, что присущий прежде Доу здравый смысл, весьма импонировавший профессору, не предполагал подобной бурной реакции на слова, правоту которых отрицать мальчишка даже не пытался. Да, Квиррелл, конечно, был виноват в том, что не вовремя повстречался с Гермионой Грейнджер, но это лишь служило дополнительным подтверждением слов Снейпа: отправляясь выручать подругу, Доу в первую очередь рассчитывал на удачу — вещь, полагаться на которую нельзя вообще. Что, собственно говоря, Квиринус и доказал весьма наглядно своим вмешательством. Знать бы еще, насколько это вмешательство соотносилось с планами того, кто производил изначальное воздействие на девочку… А воздействие однозначно имело место быть — Доу. похоже, и сам пришел к аналогичным выводам. То, что «жидкий оникс» ничего не показал, означало лишь, что Грейнджер не стирали память, а предпочли работать более аккуратно. Мерлин, надо срочно подыскивать повод для разговора с Дамблдором, потому что подобные действия с учениками — это уже перебор. Остается лишь достаточно весомо аргументировать собственный интерес к происшествию с учеником чужого факультета. Макгонагалл здесь не помощник — старая кошка уже успела прочно занять позицию невмешательства, как и в прочих случаях, когда анимагическое чутье подсказывало ей, что в игру включился директор, зато, возможно, сумеет помочь Люциус Малфой. До Малфоев, кстати, как раз добрался и Доу.

— …однако Драко участвовать в поисках, да еще и колдовать при этом, я не принуждал. Мальчик принял решение добровольно. Если бы нас с ним застукал мистер Филч, было бы, наверное, не очень приятно, но игра стоила свеч. Драко, очевидно, тоже так решил.

Что ж, очень может быть. Собственно говоря, этот поступок собственного крестника Снейпа удивлял меньше всего. Получивший список первокурсниц Хогвартса сразу после его формирования, Люциус успел хорошо проинструктировать сына относительно общения с магглорожденной волшебницей, вне зависимости от факультета, на котором та окажется, и Драко в некотором роде повезло, что его симпатии, похоже, совпали с интересами рода. Во всяком случае, пока. Что будет дальше, если Лорд все же возродится, гадать было бесполезно, а предупреждать Малфоев — опасно в любом случае. Защита сознания никогда не являлась сильной стороной Люциуса, поэтому следовало учитывать, что о факте получения им предупреждения рано или поздно станет известно Лорду, что повлечет за собой лишние вопросы. А лишние вопросы в понимании одного из сильнейших магов современности означали, как минимум, лишние Круциатусы. Разумеется, Снейп не намеревался возвращаться в ряды Пожирателей Смерти — что бы там ни говорил Доу, профессор пока не видел ничего, что Альбус Дамблдор мог бы использовать в качестве аргумента, способного заставить его изменить решение, и не собирался и далее таковые аргументы директору предоставлять, — но подстраховаться все же стоило.

Впрочем, это все, конечно, была лирика. Факт же заключался в том, что Драко, скорее по собственной воле, чем по наставлению отца, обеспокоился судьбой Гермионы Грейнджер не меньше, чем Доу. Правда, в отличие от Доу, он не представлял в полной мере все последствия вмешательства. Сам по себе Аргус Филч, думается, беспокоил Драко меньше всего, а вот сведения о наличии тролля, возможно, заставили бы одуматься. А может, и нет. Чего уж там, Снейп прекрасно помнил, как восемнадцать лет назад один мальчишка в полнолуние бросился в убежище оборотня, будучи уверенным, что идет выручать подругу, и притупленное восприятие опасности и степени риска у подростков здесь было ни при чем. Но Доу такие подробности не касались. Разговор сейчас шел именно о Малфое-младшем и степени его осведомленности, а точнее неосведомленности, о чем Снейп и не преминул сообщить вслух.

Доу страдальчески вздохнул и снова принялся извиняться, и видом, и словами давая понять, что не понимает, за что именно должен приносить извинения. Нет, все-таки его сегодняшнее поведение было крайне странным. На протяжении всего прочувствованного монолога Снейп очень внимательно рассматривал собеседника, постепенно укрепляясь в подозрениях. Похоже, Доу рискнул нарушить договоренность и сегодня утром восстанавливал работоспособность тем же способом, что и сам профессор. С одним лишь различием: в том состоянии, в котором находился Доу, да еще и с учетом возраста его физического тела, применение бодрящего зелья было строго противопоказано. Ну и что прикажете делать с этим ходячим недоразумением? В первую очередь, вероятно, еще раз попытаться воззвать к его здравому смыслу.

— Доу, я не говорил, что вы совершили ошибку, так что не надо передергивать, — аккуратно произнес профессор. — Но поступок ваш, тем не менее, был необдуманным. Вы ведь не будете отрицать, что, несмотря на ваши благие намерения, оба подростка все же оказались в той или иной мере вовлечены в планы Альбуса Дамблдора?

Доу кивнул, разом грустнея, задумался и осторожно спросил:

— Сэр, вы сказали, что род Малфоев заинтересован в Гермионе Грейнджер. А о какого рода заинтересованности идет речь? То есть, может, это и не мое дело, но просто хочется понять.

По-хорошему, этот разговор, который Снейп откладывал уже пару раз, стоило бы отложить и сейчас — до того момента, когда мальчишка сможет адекватно воспринимать информацию. Однако было неизвестно, как скоро Люциус решит отреагировать на отправленное Драко письмо, так что другой удобной возможности до контакта Доу с Малфоем-старшим могло и не представиться. Поэтому после недолгого раздумья Снейп решил, что все точки над «i» лучше будет расставить сейчас.

— О самой что ни на есть обыкновенной, — пояснил он. — Поскольку в виду своей малочисленности все чистокровные семьи находятся в родстве разной степени близости, время от времени возникает необходимость обновления крови, для чего практикуются браки с магглорожденными волшебниками и принятие супругов в род. Так что с точки зрения Люциуса Малфоя мисс Грейнджер является одной из немногочисленных кандидатур на роль будущей леди Малфой, причем не самой бесперспективной кандидатурой. Вы хотите сказать, что не знали этого?

Доу определенно этого не знал. Заданный вопрос, конечно, сам по себе подразумевал неосведомленность, но реакция на полученный ответ только подтверждала ее. Похоже, знаменитая на весь мир поттеровская автобиография в плане взаимоотношений близких друзей героя магической Британии многословием не блистала. Уже одно это было любопытно, однако далее профессору пришлось удивиться еще больше.

— Если вы намекаете на мемуары, то там все вообще было по-другому, — как нечто само собой разумеющееся сообщил Доу. — Видимо, что-то в жизни мальчика мне уже удалось изменить, поскольку по книге Драко Малфой не испытывал особо теплых чувств ни к Гарри, ни к Гермионе. У меня вообще сложилось мнение, что Малфоев нельзя отнести к числу магглолюбцев. Поэтому решение лорда Люциуса и выглядит несколько странным.

Нет, странным было далеко не решение Люциуса. Куда более странным был признанный Доу факт изменения отраженных в мемуарах событий. Это означало… Впрочем, что именно это могло означать, Снейп решил обдумать позже, в более спокойной обстановке. Деться Доу все равно никуда не делся бы, а проблема корректировки событийной цепочки никак не повлияла бы на отношение к нему Малфоев, в отличие от линии поведения, выбранной Гарри Поттером в отношении своей подруги. И, поскольку мальчишка, действительно, не представлял, о чем идет речь, объяснение предстояло несколько более подробное, нежели того хотелось профессору.

— Здесь ни при чем ни магглолюбство, ни магглоненавистничество, — сказал он. — Это реалия, необходимая для выживания рода. При условии правильного проведения ритуала родовая магия не видит разницы между магглорожденным волшебником и волшебником чистокровным, так что потомство от подобного брака тоже будет считаться чистокровным. Поттер-младший является тому наглядным примером. Любая проверка подтвердит это, хотя мать мальчика… да, мать мальчика была магглорожденной. А вот с метисами, в каком бы отдаленном колене в их родословную ни затесался маггл, подобный фокус не проходит, так что, поскольку кровь большей части магических фамилий в той или иной степени разбавлена, выбор у оставшихся не слишком велик.

Снейп замолчал. Когда-то давно, считай что в другой жизни, когда дело касалось Лили Эванс, эти факты еще могли вызвать отчаянную обиду своей несправедливостью, теперь же они воспринимались исключительно как забавный магический казус. Таковым, по идее, должно было быть отношение к ним и Доу, поскольку, если только в его самосознании не произойдет кардинального перелома, подстраивающего разум под тело, никаких причин для того, чтобы вступать с Драко в соперничество за руку, сердце и прочие части тела однокурсницы, у мальчишки не было. Оставалось только уверить в этом Люциуса, разумеется, не раскрывая истинных причин.

Посмотрев на внимательно слушающего его пацана, профессор с усмешкой добавил:

— Поэтому, Доу, если вы не желаете приобрести врагов в лице кого-нибудь из Малфоев, лучше воздержитесь от выстраивания долгосрочных планов на мисс Грейнджер.

— Да я ничего и не выстраиваю. Оно как-то само собой строится, — обиженно проворчал мальчишка и осекся, видимо, сообразив, что совет касается вовсе не их с Грейнджер нынешних отношений. Пару раз он беззвучно открыл и закрыл рот, стремительно заливаясь краской, а затем возмущенно выпалил:

— А если вы сейчас про намерения Люциуса Малфоя в перспективе женить сына на Гермионе, то моя толерантность еще не настолько извращена, чтобы конкурировать с кем-либо из-за девушки, насколько бы хорошей та ни была!

Профессор с удивлением приподнял бровь. Все говорило за то, что он недооценил степень воздействия на Доу бодрящего зелья. Судя по происходящему, мальчишка не ограничился утренней дозой, а принял как минимум еще одну, причем недавно, потому что негативные эффекты продолжали усиливаться вместо того, чтобы идти на спад. Это было паршиво, и, похоже, следовало бы прямо сейчас пойти и уменьшить запасы успокоительного зелья, приготовленного лично для Помфри. Правда, Снейп сомневался, что эта дрянь даже в разбавленном виде пойдет ребенку на пользу, а для приготовления чего-нибудь более щадящего требовалось слишком много времени. Разве что Облекто, но с учетом стоимости его компонентов лучше было бы, если бы Доу удалось успокоиться самостоятельно. Поэтому профессор сделал честную попытку обратить все в шутку.

— Вы считаете интерес мужчины к женщине чем-то ненормальным? Я начинаю всерьез опасаться за своего крестника.

Конечно, если быть объективным, то за Драко опасаться следовало меньше всего, скорее, когда знакомство Доу с Люциусом Малфоем состоится, с учетом его сохраняющейся самоидентификации беспокоиться стоило бы начинать именно за самого… хотя чего уж там, в данном конкретном случае именно за саму Доу, — поскольку Люциус каким-то загадочным образом ухитрялся вызывать повышенное внимание к себе со стороны прекрасного пола даже когда хотел прямо противоположного. Впрочем, эта информация сейчас вряд ли могла стать успокаивающей. Даже то, что уже было сказано, оказалось не самым правильным решением.

— Я не считаю ненормальным интерес мужчины к женщине, — возразил Доу. — Я буду считать ненормальным, если такой интерес возникнет у меня. И вообще…

Он внезапно замолчал, а взгляд его сделался окончательно потерянным. Мальчишка резко опустил глаза, рассматривая свои руки так внимательно, словно видел их впервые в жизни, затем, наконец, сдавленно выругался и с вызовом заявил:

— И вообще, кажется, при текущем раскладе, проще, правильнее и нормальнее мне будет уйти в монастырь. Причем не дожидаясь конца обучения.

— В мужской или в женский? — уточнил профессор, мысленно кляня себя за то, что вообще затронул эту тему. Нужно было сразу переключать Доу на что-нибудь более нейтральное, а теперь, похоже, истерики было уже не избежать.

Срывающийся голос мальчишки лишь подтвердил опасения Снейпа.

— В отшельнический скит, если вам так интересно, сэр, — упрямо выговорил Доу. — Буду питаться акридами и диким медом и проповедовать зверям и птицам. Глядишь, канонизируют. Святой Поттер — по-моему, неплохо звучит. Но даже если и нет, жизнь на природе все равно полезнее для здоровья, чем участие в войне двух магов, которые что-то не поделили еще до моего рождения. Именно до моего, потому что сейчас мне должно быть десять лет, я должна жить в тысяче с лишним километров отсюда, ходить в самую обыкновенную школу и ни сном, ни духом не знать ни про Поттеров, ни про Темного Лорда, ни про идиотское предсказание Сибиллы Трелони.

Тирада была завершена судорожным всхлипыванием, однако Доу все-таки удалось взять себя в руки, хотя глаза у него были на мокром месте, и чувствовалось, что еще немного и срыв обеспечен. Старательно не глядя на Снейпа, мальчишка на ощупь, едва ли не вслепую выбрался из-за парты и пробормотал:

— Извините. Если у вас больше нет вопросов касательно тролля, то я, пожалуй, пойду. Подыскивать место для скита.

Снейп медленно сосчитал до десяти. Ладно, черт с ними, с семьюдесятью галлеонами. В случае если пацан действительно решил сбежать, разыскивать его по лесам двух континентов все равно будет накладнее, потому что один Мерлин знает, где именно находится его место Силы, и туда ли он вообще намерен отправиться. А ведь искать придется, и уж точно не Хагриду.

— Идти вы, разумеется, можете, Доу, — наконец, сказал профессор, глядя на ссутуленную мальчишескую спину. — Но, думаю, лучше будет, если вы все же останетесь.

Доу остановился, но не обернулся.

— Зачем? — только и спросил он.

— Затем, что вы определенно нарушили договоренность и приняли бодрящее зелье, так что сейчас, на фоне магического истощения, можете в полной мере прочувствовать его побочные эффекты — такие, например, как неадекватное восприятие реальности. Сядьте и подождите. Я думаю, от вашего убежища отшельника не убудет, если место для него подыщут на час-другой позже.

Доу, не глядя, нащупал скамью и послушно опустился на нее, едва не промахнувшись мимо сидения. Удостоверившись, что никаких поползновений к побегу мальчишка больше не выказывает, Снейп отправился в лабораторию смешивать Облекто. Оставалось только понадеяться, что в ближайшее время Дамблдору не понадобится в срочном порядке ничего такого, что могло бы иметь в своем составе жемчуг наяды или же порошок когтя эфиопского сфинкса, поскольку сегодня на то, чтобы отправляться в Лютный переулок и вести переговоры с Шеймасом, у Снейпа уже не оставалось сил, а завтра, как что-то ему подсказывало, могло просто не остаться времени. Когда профессор возвратился в кабинет, Доу все еще сидел на прежнем месте, зябко съежившись.

— Пейте, — распорядился Снейп, ставя перед ним чашку с зельем. Дозу, конечно, пришлось рассчитывать на глаз, но вероятность ошибки была сомнительна. Доу без единого вопроса выпил все, что было в чашке, поставил ее на парту и снова затих, нахохлившись.

— А зачем, кстати, вам вообще что-то искать? — спросил Снейп, решив прояснить ситуацию на случай, если заняться поисками все же придется. — Мне казалось, что обретенное вами родовое место вас вполне устроило. Кажется, оно находится где-то в России?

— Вероятно, да, — без особой охоты пробормотал мальчишка. — Во всяком случае, по расчетам получается именно так. И оно похоже на места, по которым мне доводилось путешествовать… Очень красивые места, — тоскливо добавил он после недолгой паузы.

Возможно, это было как раз то, что надо — тема даже не нейтральная, а способная отвлечь Доу, вызвав положительные эмоции.

— Расскажите о путешествии, если вас не затруднит, — попросил профессор, однако что-то, по всей видимости, опять было не так, потому что Доу вновь замкнулся, сжимаясь едва ли не в комок.

— Зачем? — выпалил он. — Какой смысл в этом рассказе? Раз уж вы поняли, что со мной, значит, представляете и мое нынешнее состояние. Почему нельзя просто оставить меня в покое?

Снейп вздохнул. Нет, все-таки иногда он завидовал способности Люциуса располагать к себе людей без приложения особых усилий. Интересно, сколько бы времени тому потребовалось, чтобы наладить контакт с Доу? Думается, что куда меньше двух месяцев, а вот от Снейпа мальчишка так до сих пор и шарахался. Впрочем, как давно научил его Дамблдор, для успешного сотрудничества взаимное доверие не обязано быть основополагающим фактором, и, скорее всего, уже не будет. Но и бросать дело на полпути он не привык.

— Боюсь, что, если я так поступлю, — сказал профессор, — то, судя по намечающейся тенденции, вы угробите мальчишку еще до того, как Лорд сумеет возродиться. Если не хотите говорить, не говорите. Просто посидите здесь, чтобы я вас видел, хотя бы четверть часа, пока зелье не начнет действовать, а потом можете идти куда угодно.

Возвратившись за преподавательский стол, Снейп сосредоточился на свитках с эссе пятикурсников факультета Хаффлпафф, стараясь принципиально не обращать внимания на Доу. Если уж говорить совсем честно, расставлять объективные оценки ученикам он бы сейчас не рискнул, однако нужно было хоть чем-то заняться, чтобы лишний раз не провоцировать мальчишку, пока Облекто не сработало. Он полагал, что Доу так и продолжит молчать, однако в том, по всей видимости, вновь взыграл дух противоречия, требующий поступить вопреки ожиданиям окружающих. Профессор едва успел взяться за четвертый свиток, покрытый размашистыми, так и норовящими уйти то вверх, то вниз, лишь бы побыстрее заполнить определенный домашним заданием объем строками, когда Доу начал говорить. С первых же слов становилось ясно, что он говорит скорее для себя, чем для кого бы то ни было еще, потому что выстроить ясную картину на основании одних только озвученных фраз было бы крайне затруднительно, но этого и не требовалось. Отложив свиток, тянущий не более чем на «Ожидаемо», Снейп внимательно слушал сбивчивые слова. Доу смотрел сквозь профессора и, скорее всего, даже не видел его, находясь далеко от нынешнего времени, а возможно и от нынешней реальности тоже. И по мере того, как мальчишка уходил все дальше по тропам воспоминаний, в его глаза возвращался прежний блеск, свидетельствуя о том, что выбор все же оказался правильным.

Доу бродил по знакомым ему местам около получаса, и все это время Снейп молчал, не вмешиваясь и пытаясь представить, что именно тот сейчас видит. Задача была затруднительной даже с учетом тех обрывков воспоминаний, которые он мельком просматривал в сентябре в качестве подтверждения рассказанной истории. С легилименцией, несомненно, было бы проще, однако профессор прекрасно отдавал себе отчет, что попытка просмотра воспоминаний из чистого любопытства только еще больше оттолкнет мальчишку. Все хорошо в меру, а он сегодня и так успел уже усложнить ситуацию. Из лучших побуждений, конечно, но кому от этого легче? Определенно не Доу, да и не ему самому тоже. Так что, пожалуй, правильнее всего было бы снова возвратиться на прежнюю, ни к чему, в принципе, не обязывающую дистанцию.

— Вероятно, вы правы, — сказал он, когда Доу, наконец, умолк и сонно заморгал, нехотя выплывая обратно в реальный мир. — Это должны быть очень живописные места. И, во всяком случае, у вас есть, куда и зачем возвращаться, хотя вряд ли вам дадут спокойно сделать это, пока Лорд еще существует. Он бывает весьма настойчив в достижении цели. А теперь, Доу, поскольку вы успокоились, доставайте палочку. Будете учиться правильному плетению Бастиона.

Мальчишка как-то потерянно кивнул и виновато посмотрел на профессора золотисто-зелеными глазищами. Мерлин его забери, Снейп бы дорого отдал, чтобы, наконец, понять, что на сей-то раз может быть не так? Впрочем, нет, одному из древнейших магов Британии, пожалуй, все-таки пришлось бы обойтись без Доу, даже если ради этого он сумел бы восстать от вечного сна в недрах авалонских холмов. Например, потому, что Альбус Дамблдор очень не любил, когда вмешиваются в его планы. А не заметить наличие его планов на Гарри Поттера мог бы только слепой… ну, или сам Поттер — постольку, поскольку Доу был намерен сыграть под дурачка. А вот понять все-таки хотелось, хотя бы на перспективу.

Молчание затягивалось, и Снейп начал было опасаться резиста к Облекто — с Доу бы сталось, но мальчишка уже без всяких эксцессов, как и было предложено, взялся за палочку. Вот и молодец.

— Узлы не замыкать, — на всякий случай предупредил профессор. — Ваша магия и без того едва ли не в минусе.

Доу кивнул, давая знать, что понял, и сосредоточился на заклинании. Снейп еще некоторое время понаблюдал за ним, желая удостовериться, что все в порядке, а затем снова взялся просматривать свитки. Все-таки следовало попытаться сегодня проверить хотя бы часть сочинений. Доу хватило всего на четверть часа, да и то к концу этих пятнадцати минут мальчишка начал останавливаться, украдкой массируя запястья. Профессор как раз собирался в приказном порядке отправить его отдыхать, тем более что время уже успело перевалить за девять часов, когда Доу сдался сам и, дав слово завтра же продолжить отработку заклинания, сбивчиво попрощался и покинул кабинет. Когда за мальчишкой закрылась дверь, Снейп поморщился, потер виски и отправился за очередной порцией бодрящего зелья — парой глотков, не больше. Хаффлпаффовских свитков оставалось часа на полтора, потом нужно будет проверить чертову дверь, ведущую к не менее чертову псу, и, если ничего сверхъестественного за это время не случится, попытаться все-таки пораньше лечь спать. Разумеется, при необходимости он мог бы провести и еще одну бессонную ночь, но все-таки искренне надеялся, что катастрофы, как вселенского, так и школьного масштаба, если и начнут происходить, то не раньше завтрашнего утра, желательно часов с восьми, а лучше с девяти.