Как-то раз из-за Тимьяна (гет)

— Можем мы поговорить с тобой о предстоящем визите, дочь? — произнес лорд Грейнджер после завтрака.

— Да, отец, — сказала Гермиона. Только что за столом её отец объявил всем собравшимся о грядущем визите лорда Кэмвиля. Интересно, о чем родители хотели поговорить с ней наедине?

Семья прошла в боковую комнату, служившую её отцу кабинетом.

Мать взяла её за руку. Лорд Грейнджер строго посмотрел на дочь — он был очень похож на её собственного отца из будущего, поэтому она чувствовала себя довольно непринужденно с ним. Но Гермиона уже начала замечать легкие различия в физическом облике её матери и отца, и это убедило её в том, что они отличались от её будущих родителей. Например, у леди Грейнджер были крошечные ступни, тогда как её мама в будущем носила десятый размер. У лорда Грейнджера нос был больше, чем у её будущего отца.

— Да, отец? — вежливо спросила она.

— Милая, — произнесла мать, поглаживая ей руку. — Я и твой отец не хотим быть к тебе суровыми, но… — леди Грейнджер взглянула на своего супруга.

— Гермиона, дочка, — мягко сказал он. — Это будет седьмой жених, которого мы принимаем…

— Жених? — в шоке воскликнула Гермиона.

— Милая? — её мать выглядела удивленной. — С тобой все в порядке?

Гермиона прикусила язык. Видимо, она должна была помнить остальных шестерых женихов, которые приезжали раньше.

— Да, мама. Конечно.

— Кхе… это седьмой жених, попросивший о визите… Я прошу, чтобы ты рассмотрела его серьезно и отнеслась к нему с уважением. А не как… кхе… к лорду Мэннерли. Уверен, ты помнишь.

Мать Гермионы покраснела. У Гермионы хватило здравого смысла потупиться. Интересно, что она сделала с лордом Мэннерли?

— Или как ты поступила с бароном де Лабеш, — тихо напомнила ей мама, качая головой.

— Ты уже не юна. Большинство девушек твоего возраста уже качают на руках своих первых младенцев. Мы были мягки с тобой, не хотели принуждать тебя к чему-либо. Мы не видели необходимости в браке по договоренности — ты такая красивая, Гермиона, что лучшие женихи выстраиваются за твоей рукой. Любой из этих лордов или баронов сделал бы имя Грейнджеров ещё влиятельнее. Поэтому не злоупотребляй нашим доверием к тебе. Выбери поскорее, рассмотри лорда Кэмвиля серьезно. Его владения огромны, а кошелек тяжел.

Это была самая длинная речь, с которой её отец обратился к ней с тех пор, как она появилась в этом времени. Гермиона медленно кивнула.

— Да, отец. Я отнесусь к лорду Кэмвилю с величайшим уважением.

Её мать засияла.

— Я уже попросила Мэри достать твои лучшие платья и украшения. Когда лорд Кэмвиль окажется здесь, ты будешь сиять, словно звезда. Я уверена, что вы оба найдете очаровательной компанию друг друга. Брак с Кэмвилями будет чрезвычайно выгоден для нас.

— Спасибо, мама, — произнесла Гермиона, не имея ни малейшего намерения даже думать о браке с любым лордом или бароном, какими бы богатыми и влиятельными они ни были. Господи, она как можно скорее должна вернуться обратно в Хогвартс!

— Замечательно, дочка, — сказал отец. — Лорд Кэмвиль будет здесь через час после полудня и увидит, что ты надела свои лучшие наряды для него.

Надевать лучшие наряды для какого-то незнакомого мужчины?!

— Да, отец, — смиренно ответила Гермиона.

Мать взяла её за руку и увела в комнату.

* * *

Драко стоял почти в самом конце длинной вереницы слуг. Он находился так далеко, что практически не видел, что происходило в начале линии, где стояла семья Грейнджеров, чтобы поприветствовать лорда Кэмвиля. Вокруг него толпились остальные конюшие и мальчишки-садовники — все до одного вымотанные приготовлениями к приезду лорда. Хиббингсу пришлось присоединиться к распорядителю и управляющему в начале строя.

Вдруг Драко осознал, что вытягивает шею в чьих-то поисках. В начале вереницы было несколько хорошо одетых дам… они собрались тесной группкой, тихо переговариваясь. Он пристально наблюдал за тем, как они наконец разделились и встали в прямую линию. Вот она где.

Сегодня в лучах солнца она была даже прекраснее, чем вчера в свете лампы. На ней было светло-голубое платье, а в волосах — белые ленты. Она выглядела женственной и милой и улыбалась. Её каштановые волосы вспыхнули золотом на солнце.

«Никто бы в жизни не догадался, что она грязнокровка», — подумал Драко. В её внешности чувствовалось и благородное происхождение, и аристократизм — так было и в Хогвартсе. Не считая того, что она являлась самой сильной волшебницей, которую он знал… и то, что грязнокровка могла сочетать в себе все те качества, столь почитаемые в чистокровных семьях, казалось, оскорбляло прежние убеждения Драко.

— Поклонись, — произнес кто-то сбоку от него.

Он заметил, как остальные слуги вокруг начали опускать головы. Не в правилах Малфоев было кланяться другому, поэтому Драко не смог заставить себя опустить голову больше чем на полдюйма. Именно это позволило ему увидеть, как карета лорда Кэмвиля проехала мимо них и остановилась перед семьей Грейнджеров.

Слуги бросились открывать дверцы, и столь долгожданный лорд наконец ступил на территорию поместья. В начале строя слышались разговоры и движение, но Драко находился слишком далеко, чтобы разглядеть, что именно там происходит. Последним, что он увидел, перед тем, как их распустили, были Гермиона и лорд Кэмвиль, рука об руку входящие в поместье. Они улыбались друг другу.

Улыбались друг другу. Драко вбил очередной гвоздь в стену нового амбара. Улыбались. Он вколотил ещё один.

— Ты ловко управляешься с молотком, — заметил Томас, распиливающий доски рядом с ним.

Драко кивнул, и умело расположив следующий гвоздь на подходящем расстоянии между двумя уже вбитыми, ударил по нему. Когда ему показали что делать, работа в амбаре оказалась не такой уж сложной. Несомненно, он предпочитал её чистке стойл. А Томас был вполне неплохой компанией, даже несмотря на то, что являлся крестьянином. Он был добрым, простым и поделился своим ланчем с Драко днем раньше, когда последний проголодался.

Драко поверить не мог, что завел друзей среди крестьян. Возможно, они были не такими уж неотесанными, как он считал?

— Ты не очень-то разговорчив, — сказал Томас, переставая пилить.

Драко покачал головой. С каждым ударом молотка он гадал, что Гермиона и лорд Кэмвиль могли поделывать вместе в замке. Она вообще обдумывает план? Она вообще помнит об его существовании?

— Все нормально. Ты не такой, как другие ребята, которые только и болтают все время и не работают. Ты мне нравишься, — широко улыбнулся ему Томас.

Драко прекратил стучать молотком и обернулся, чтобы посмотреть на Томаса.

— Спасибо, — сказал Драко.

И с этого момента они стали друзьями.

Несколько часов спустя Драко смахнул со лба пот и плеснул в лицо водой из общего насоса. Солнце садилось.

— Я живу в деревне, вон там, — сказал Томас, указывая на запад. — Не хочешь зайти? Матушка никогда раньше не возражала, и у нас всегда есть горячая похлебка.

Драко покачал головой.

— Не сегодня, Томас. Спасибо.

Томас помахал ему рукой и зашагал по протоптанной тропинке через поля. Драко наблюдал за тем, как остальные мальчики и слуги начинают расходиться по домам. В животе у него заурчало от голода. Тяжело работая весь день, он никогда не ел досыта. Парень тихо устроился в углу нового амбара и откинулся назад, поджидая.

Он надеялся, что Гермиона будет не слишком занята с лордом Кэмвилем, чтобы встретиться с ним сегодня вечером. Похоже, она в полном восторге от его компании? За этот день он несколько раз их видел во внутреннем дворе. Она ни разу не выглянула наружу и выглядела абсолютно увлеченной разглагольствованиями Кэмвиля.

Поскольку с заходом солнца жизнь в замке замирала, от запаха земли и свежих досок амбара Драко начало клонить в сон. Последним, о чем он думал, перед тем как закрыть глаза, было солнце, сверкающее на каштановых волосах.

* * *

Гермиона уставилась в темноту.

— Малфой, — прошептала она, поднимая вверх заново добытый фонарь. По стенам разрастались отбрасываемые им огромные зловещие тени. Она пришла еще позже, чем в прошлую ночь, потому что пир в честь приезда лорда Кэмвиля продлился дольше, чем ожидалось.

— Малфой.

Она услышала шорох в углу. Нервничая, Гермиона приблизилась к стопке бревен и досок. — Это ты?

Лампа высветила фигуру человека, спящего на куче бревен. У него были взъерошенные светлые волосы и очень красивые, сильные черты лица. С её глаз, словно приподняли пелену. Неужели она, наконец, разглядела то, что Лаванда, Парвати и все остальные хихикающие гриффиндорки тщетно пытались донести до нее?

— Просыпайся! — она опустилась на колени и потрясла его. — Эй, просыпайся.

Драко медленно открыл глаза. Первым, что он увидел, была улыбающаяся ему Гермиона. Улыбающаяся? Он не мог быть уверен в увиденном, потому что в ту же секунду она отвернулась и уселась на груду бревен напротив него. Он потянулся и сел.

— Ты опоздала, — сердито произнес он.

Гермиона выглядела виноватой.

— Прости, приветственный ужин продлился дольше, чем я ожидала, и я просто не смогла вырваться. Я сопровождала лорда Кэмвиля, а ему так много нужно было мне сказать.

— Готов поспорить, что много, — сухо проговорил Драко.

— Что ты имеешь в виду?

Драко усмехнулся.

— Теперь ты владелица поместья, знаешь ли. Богатая и все такое. Любой захотел бы поговорить с тобой сейчас, Грейнджер.

— Прекрати, Малфой, — устало сказала Гермиона. — Я не просила об этом, ты же знаешь. Я не знаю, почему это произошло, но раз уж так случилось, ты не мог бы просто повзрослеть и помочь нам вернуться обратно в Хогвартс? Я думала, у нас перемирие.

— Ну, я всерьез подумывал о перемирии, пока не приехал дорогой лорд Кэмвиль и не занял все твое время… пока вы пировали в Большом Зале, я сидел здесь с крысами и мокрицами.

— Ой, да перестань! Ты спал, как младенец. И в поместье я не видела ни одной крысы.

— Держу пари, ты даже не думала о плане по нашему спасению, — кисло произнес Драко.

Гермиона начала ощущать знакомый порыв снова влепить хорьку пощечину, но понимала, что лучший способ справиться с Драко — не поддаваться на его нападки.

— Почему ты так завелся? Я же извинилась за опоздание… и, в любом случае, я думала о плане. И придумала кое-что, что может сработать.

— Как и я.

— Ну, что у тебя?

— Я первый спросил, Грейнджер.

— Не веди себя, как ребенок! — сказала она, повышая голос. — Что с тобой не так сегодня? Ты был гораздо… разумнее прошлой ночью! Я действительно думала, что мы сможем работать вместе.

— И я думал, что ты всерьез собиралась вернуться назад! А не слоняться без дела с праздничными ужинами и лордами Кэмвилями!

— Я не слонялась!

— Я видел вас! Весь день расхаживали по внутреннему двору, глядя друг другу в глаза…

— Ты опять следил за мной, придурок?!

— Не очень-то и стараться пришлось… вышагивала там вместе с ним целый день…

— Я обещала моим родителям, что буду хорошей хозяйкой, ясно? В чем проблема? Я же сказала, что придумала план!

— Да меня просто тошнит от… — Драко поймал себя на полуслове и запнулся.

— Тошнит от чего? — сказала Гермиона, отбрасывая назад свои тщательно уложенные волосы. В свете фонаря её глаза гневно пылали.

— … тошнит от того, как ты там развлекаешься, в то время как я тут чуть ли не подыхаю. Я весь в грязи, я устал до чертиков, и умираю с голоду, довольна? Так что не смей разговаривать со мной о званых ужинах!

— Ой! — Гермиона прижала ладонь ко рту, её глаза широко распахнулись. — Ой, Малфой. П-прости. Я не осознавала, какой равнодушной, должно быть, кажусь. Я не знала, что ты голоден.

— Ну, да, я хочу есть. Но не нужно меня жалеть, ты, должно быть, считаешь, что я заслуживаю этого, — горько сказал он.

Гермиона решительно покачала головой.

— Нет, не правда. Я считаю, что то, как здесь обращаются со слугами, просто бесчестно. Я знаю, что вы выполняете очень тяжелую работу за очень низкую плату… но я не знала, что вас не кормят. Если бы я могла что-то с этим сделать… Может, если бы я поговорила с отцом…

— Не втягивай меня в это свое ГАВНЭ, Грейнджер, — сказал Драко. — Ты ничего не сможешь тут сделать. Так было веками. Ты всего лишь женщина, тебя никогда не будут слушать. И если лорд Грейнджер станет обращаться со слугами лучше, его перестанут уважать в его кругах. Он тоже об этом знает, так что можешь оставить все эти чудесные планы.

Гермиона все еще выглядела огорченной. Малфой втайне поразился её общественной совести. Самому ему было чуждо подобное понятие… до этого момента.

— Я не так уж и голоден, — произнес он наконец. — Согласно историческим книгам я должен дожить до почтенного возраста, по крайней мере, лет до тридцати.

Гермиона поняла, что Малфой пытался пошутить, и устало улыбнулась.

— Малфой?

— Что?

— Почему каждый раз, когда мы встречаемся, чтобы спланировать возвращение назад, мы ссоримся?

— Потому что мы ненавидим друг друга?

— Хорошая причина, — вздохнула Гермиона. — Но из-за этого ужасно сложно, как следует, что-либо обсудить. Не знаю, как ты, а я очень-очень-очень хочу вернуться в наше время.

— Как и я. Ты должна попробовать ту еду, которой нас здесь кормят. Это заставит тебя захотеть смыться из этого столетия ещё быстрее.

— Ну, тогда почему бы нам просто не попытаться сделать это вместе? Тогда мы оба вернемся туда, где нам место, и ты сможешь снова стать богатым чистокровным, а я снова буду милой скромной Гермионой Грейнджер.

— Убери «милой», и это зазвучит выполнимо.

— Ты опять…

Драко вскинул руки в притворном капитулирующем жесте.

— Ладно, ладно, я был неправ. Я был врединой, продолжая спорить с Гермионой Грейнджер. С этого момента я обещаю сотрудничать. Ну… я обещаю пытаться сотрудничать. Так какой у тебя план?

Гермиона разгладила складки на своем сером шелковом платье. Про себя она теперь называла его платьем «для ночных вылазок».

— Ну-у-у, у нас нет палочек… поэтому единственный способ, как мы можем вернуться назад, это либо попросить помощи у других магов, либо сделать единственную «магическую» вещь, для которой нам не потребуются волшебные палочки, и это…

— …сварить обратное зелье Тимьян Элиминус, — закончил за неё Драко.

Гермиона кивнула.

— Это единственное, до чего я тоже смог додуматься, — произнес он. — Не думаю, что поиски других магов — хорошая идея. Если кто-нибудь узнает, что мы ведьма и волшебник, нас зажарят как свиные отбивные на гриле. А без палочек мы не сможем выполнить исчезающие чары, запекаясь на вертеле.

— Да. Вот именно. Поэтому наш единственный выход — сварить обратный Тимьян Элиминус достаточной силы, чтобы вернуть нас обратно в 2005 год. Я не уверена, насколько точным мы сможем его сделать, но у меня есть очень хорошая идея, что заменив критический ингредиент, я смогу сделать его достаточно точным, чтобы вернуть нас, по крайней мере, в тот же год.

Голос Гермионы звучал так, словно она отвечала на вопрос профессора в классе, и Драко показалось, будто он вернулся в Хогвартс.

— Пять очков Гриффиндору, — сказал он.

Гермиона проигнорировала его и продолжила.

— К счастью для нас, я помню все ингредиенты, необходимые, чтобы сварить обратный Тимьян Элиминус. Собственно говоря, я записала их все на этом куске пергамента.

Она достала полоску бумаги из своей туфельки.

Драко был впечатлен. Она действительно посвятила всему этому больше времени, чем он полагал. Возможно, её мысли были заняты не только лордом Кэмвилем весь день.

— Давай, посмотрим, — сказал он, забирая у неё бумагу.

На пергаменте аккуратным почерком Гермионы было написано:

О.Т.П.

1 перо голубя

1 щепотка спор папоротника (лита)

горсть пепла вереска, коровяка, пачули и шалфея (самайн)

свежий тимьян (КИ)

Драко был поражен. Сам хорошо разбираясь в зельях, он сразу понял, что все ингредиенты были правильными. Такие же ингредиенты требовались для обычного зелья Тимьян Элиминус, но с «обратным» критическим ингредиентом, чтобы получить обратный эффект. Каждое зелье обладало критическим ингредиентом, гарантирующим желаемый эффект. Чтобы обратить этот эффект, необходимо знать, как «обратить» критический ингредиент. Например, в сыворотке правды, КИ являлась металлическая стружка с ключа. Чтобы сварить обратную сыворотку правды, КИ должна быть стружка с замка.

— Ещё пять очков Гриффиндору, — сказал он, поднимая взгляд. По крайней мере, он застрял в прошлом не с Невиллом Лонгботтомом. — И к счастью для тебя, у нас есть грядка со всеми этими травами. Ну, по крайней мере, со всеми, кроме папоротника. Но я уверен, что смогу где-нибудь его отыскать. Вокруг полным-полно лесов. А голубиное перо — где-нибудь да найдем. Это зелье — наша лучшая ставка.

В то время как Малфой загорелся энтузиазмом, на лице Гермионы застыло обеспокоенное выражение.

— Но Малфой, разве ты не видишь, что не так с нашей идеей?

Малфой покачал головой.

— В чем проблема? Это распространенные растения. Говорю же тебе, я думаю, они все у нас, считай, в кармане.

— Лита, Малфой! Самайн! Тебе о чем-нибудь эти вещи говорят?

— Э-э… канун летнего солнцестояния? Хэллоуин? Я ходил в Хогвартс и изучал магию, знаешь ли. Я знаю, что такое Лита и Самайн.

Гермиона нетерпеливо всплеснула руками.

— Но Малфой! До этих дней еще несколько МЕСЯЦЕВ! Это значит, что мы застрянем здесь до тридцать первого октября!

Малфой засунул бумагу в свой ботинок и пожал плечами.

— Очень плохо, полагаю.

— Очень плохо? Это все, что ты можешь сказать?

Малфой зевнул и потер глаза.

— Расслабься, Грейнджер. Тебе-то о чем волноваться? У тебя отличные мантии, огромное поместье, богатый отец… я знаю, насколько все это замечательно. Я прожил так большую часть моей жизни. Поверь мне, ты доживешь до ноября. Может, еще и уходить не захочешь.

— О, я еще как захочу уйти, ясно тебе? — выпалила Гермиона, яростно одергивая свое платье. — Я должна вышивать каждый божий день, мне запрещено разговаривать за обеденным столом, я не могу выйти из этого чертового замка, и я должна делать именно то, что мне говорят мой отец и его распорядитель… ВСЕ ВРЕМЯ!

— Успокойся…

— И самое худшее, эти платья, может, и красивые, но они ужасно неудобные! Я бы все отдала за свои джинсы…

— Бедная маленькая богатенькая девочка, — протянул Малфой.

— Попробуй сам поноси эти идиотские слои из одежды и корсеты!

— У меня нет таких намерений, большое спасибо.

Гермиона собрала вокруг себя юбки и величественно поднялась.

— Думаю, на этом разговор окончен, спокойной ночи.

Малфой не смог не задуматься о «корсетах». Ухмыльнувшись, он потянулся за чем-то у себя за спиной и встал на ноги. Гермиона увидел, как он достал из укромного места фонарь, который она отдала ему прошлой ночью.

— Не поделишься светом? — спросил он, протягивая ей лампу. С помощью соломинки им достаточно легко удалось переместить пламя из её лампы в его. Вскоре амбар оказался залит светом двух фонарей.

— А теперь я ухожу, — сказала она и отвернулась.

— Подожди.

Гермиона остановилась.

— Я провожу тебя.

— Сегодня у меня есть фонарь.

— Я знаю, но леди действительно не следует гулять одной ночью.

Гермиона была потрясена. Малфой, на самом деле, мог быть вежливым!!! Кто бы знал?

Он шагал рядом с ней, пока они шли обратно к замку. Она больше не чувствовала неловкости, как прошлой ночью, и украдкой бросала на него взгляды. Он был очень высоким, его лицо обрамляли взъерошенные серебристо-светлые волосы. Малфой сосредоточился на дороге, направляя их обоих подальше от кучек конского навоза и грязи. Прошлой ночью он тоже это делал? Она не смотрела, куда идет, и почувствовала, как он крепко схватил её за руку и мягко направил влево, прочь от рытвины. Или он действительно изменился, или это была какая-то новая сторона Малфоя, о которой я раньше не догадывалась.

Они остановились где-то в тридцати ярдах от боковой двери. На этот раз Малфой не сбежал, как накануне вечером.

— Спасибо, — удалось произнести Гермионе. Это был определенно первый раз в её жизни, когда ей пришлось благодарить его.

Малфой прикрыл свою лампу тряпкой, поэтому она не смогла разглядеть его лицо. Она услышала, как он довольно сухо произнес:

— Теперь, когда у нас есть план, нет нужды встречаться снова, по крайней мере, до летнего солнцестояния.

Он был прав, конечно. Но почему-то мысль о том, чтобы не видеться со своей единственной связью с будущим миром целый месяц, казалась ужасающей. Между ними повисло напряженное молчание.

— Ты этого хочешь? — спросила она наконец, надеясь, что он даст ей тот ответ, который она хотела услышать, а также пытаясь убедить себя, что её совсем не волнует, что он ответит.

— Тебе решать.

Это был не тот ответ, на который она надеялась, но все-таки это было не самое худшее, что он мог сказать. Черт побери! Он загнал её в угол! Чем дольше это продолжалось, тем навязчивее было желание выпалить, что на самом деле, она находила его компанию источником комфорта в этом странном мире. Гермиона глубоко вздохнула.

— Хорошо. Ну, думаю, нам не стоит полностью терять контакт. Мы… э-э… вроде как союзники сейчас, ты же знаешь. Гораздо практичнее поддерживать связь.

— Я тоже подумал, что оставаться на связи — хорошая идея.

— Тогда почему ты не сказал об этом, идиот?

— Обычно ты предпочитала видеть меня, как можно, реже.

— Ну, да, это так. Я только сказала, что практичнее поддерживать связь.

— Когда увидимся снова?

— Не раньше окончания визита лорда Кэмвиля через шесть дней, я думаю. Это небезопасно. Каждый вечер будут торжества, на которых мне придется присутствовать.

Между ними снова повисла пауза.

— Тебе так нравится его компания? — Драко постарался сказать это с насмешкой, но Гермиона уловила в его голосе нотки нервозности. И что это он так привязался к этому визиту?

— Ну, честно говоря, нет, Малфой. Кэмвиль сверх привилегированный узколобый сноб. Если бы мой отец не приказал мне быть с ним милой, я бы наложила на него фурункулюс. Была бы у меня моя палочка.

И снова было слишком темно, чтобы прочесть выражение его лица, но ей показалось, что его голос заметно повеселел, когда он сказал:

— Увидимся в следующий четверг. В то же время, в том же месте, — он повернулся, чтобы уйти, но замер. — Не опаздывай.

Этой ночью она не делала ничего, требующего особых физических усилий, но скользнув в боковую дверь, Гермиона обнаружила, что её сердце бьется неестественно быстро, а лицо и руки горят. Она никогда раньше не ощущала ничего подобного.

И это было прекрасное чувство.