Гарольд Морфин Гонт (гет)

— А теперь рассказывайте, что такого срочного случилось, если вы решили не только написать, но и прийти в мой дом, лорд Гонт, — спросила Эвелина, указав мужчине на противоположное от себя кресло. — Надеюсь, с мальчиком все в порядке?

— Да, с Гарри все хорошо, — тяжело вздохнул Морфин, не представляя, как начать разговор. Реакция девушки на то, что она стала леди Гонт, вряд ли будет радостной, если исходить из результата их последней встречи. — Я пришел абсолютно по другому поводу, хотя мой сын косвенно причастен ко всему, о чем я сейчас вам расскажу. Мисс Шандерс, вы что-нибудь читали о древнем свадебном ритуале, отмененном к обязательному использованию в шестнадцатом веке?

— Хм... Читала. Брак, заключенный таким образом, нельзя расторгнуть, так как это приводит в лучшем случае к потере магических сил, а в худшем — к смерти обоих супругов. При чем здесь Гарри? — с недоумением нахмурилась девушка.

— Отлично, значит, опустим предысторию, — кивнул Морфин, нервно барабаня пальцами по подлокотникам кресла. — Вы уже в курсе, что во время ритуала Гарри сумел подправить мою внешность, но вчера обнаружилось еще кое-что. Моя палочка вышла из строя, так как после ритуала кроме внешности, он сумел также каким-то непостижимым образом поменять уровень моей магической силы.

— Вы шутите? — поразилась девушка.

— Нет. Хотя смена мною палочки, мисс Шандерс, пусть и приятная новость, но все-таки это мелочь, по сравнению с тем, что сумел сделать этот малолетний шалопай только лишь силой своей мысли.

— Вы меня пугаете, лорд Гонт, — сказала Эвелина с явными нотками страха в голосе.

— В общем, когда он был в приюте, то мечтал, чтобы вы стали его матерью, — мисс Шандерс застыла. — Так получилось, что во время ритуала усыновления он вновь подумал об этом, и магия выполнила его желание.

— Что вы хотите этим сказать? — прошептала Эвелина, уже догадываясь об ответе.

— В общем, не буду ходить вокруг да около, — решительно сказал Морфин, глядя ей прямо в глаза. — После проведения ритуала, то есть уже три недели, вы являетесь моей женой. Леди Эвелиной Корнелией Августой Гонт.

Эвелина во все глаза уставилась на сидевшего перед ней мужчину, все еще надеясь на то, что услышанное, всего лишь глупая шутка. Морфин сидел в кресле, выпрямившись, как и положено настоящему аристократу, и только побелевшие пальцы на руках показывали всю степень его волнения. Красивое лицо было серьезным, а зеленые глаза полыхали огнем, что выдавало охватившие его злость и раздражение.

— Полагаю, что мое полное имя вы увидели на вашем семейном гобелене, — побледневшими губами спросила она. Гонт кивнул. — Следовательно, любая чистокровная семья, если захочет, тоже сможет это увидеть?

— Спешу вас огорчить, но уже увидели, — с сожалением сказал Морфин, при этом, слегка поморщившись. — Вчера в кафе, куда меня затащил Гарри, мы встретили мать ныне покойного Даймона Даркстоуна и его детей. Я представился и поддержал разговор, а сегодня утром в Слизерин-мэнор пришло письмо с официальным приглашением на помолвку между Рональдом Даркстоуном и старшей дочерью Поллукса Блэка Вальбургой.

— Полагаю, вы представили Гарри как лорда Слизерина? — догадалась Эвелина.

— Да. Думаю, что в связи с нашим новым статусом, от подобных приглашений теперь отбою не будет, — посетовал Морфин. — Я уже сто раз за этот день успел пожалеть о содеянном. Гораздо проще было бы скрыть Гарри от общества до получения письма из Хогвартса.

— Не представляю себе ситуацию более идиотскую, чем та, в которой мы с вами оказались, лорд Гонт, — Эвелине было не по себе от мысли, что мужчина, который сидит напротив, уже почти три недели является ее мужем. — Представляю переполох среди чистокровных, когда они узнали о том, КТО является вашей женой и матерью лорда Слизерина.

— Смею вас уверить, что ваше происхождение в данном случае роли не играет, для них самое главное, что перстень Салазара Слизерина вновь обрел своего хозяина.

— Бедный ребенок, — вздохнула Эвелина. — На него откроется настоящая охота. Волшебники-аристократы ничем не отличаются от аристократов маггловских в этом плане, поэтому многие будут искать пути породниться с вами.

— С нами, леди Гонт, — подчеркнуто вежливо сказал Морфин. — С этой минуты вы — моя жена и мать моего наследника. Этого уже никто никогда опровергнуть не сможет.

— Полагаю, лорд Гонт, мне следует вам сказать о своей неспособности подарить вам еще одного ребенка, — сказала Эвелина, опустив глаза.

— Не стоит сильно переживать по этому поводу. Я тоже бесплоден с некоторых пор и именно поэтому Гарри для меня — настоящий подарок.

Эвелина кивнула. Мать не присутствовала при разговоре, и девушка была рада, что сумела уговорить ее оставить их с Морфином наедине. Как она отреагирует на ее новое замужество?

— Полагаю, вы должны сообщить обо всем своей матери.

— Да, разумеется, маме нужно рассказать, но самое главное — об этой новости не должен узнать мой брат Реджинальд, — девушка вздохнула и посмотрела на Морфина с отчаянием в глазах. — Лорд Гонт, мы с матерью живем на его содержании. Как ни прискорбно, но мой отец не оставил нам после своей смерти ни пенни. Когда я вышла замуж за американского доктора, то есть за колдомедика, и мы с матерью уехали в США, Реджинальд прервал с нами все отношения. После смерти Лукаса и своего... ребенка... я... мы с матерью вновь остались практически без средств к существованию. Вернувшись в Англию, мне пришлось писать слезное письмо брату и просить его о помощи. Он выделил деньги, но после того, как я дала слово не выходить во второй раз замуж. Теперь, если он узнает о моем браке, денег больше не будет, и....

— Не волнуйтесь, леди Гонт.

— Эвелина. Зовите меня по имени, — девушка слегка покраснела.

— Хорошо, Эвелина. Так вот, о деньгах можете не волноваться, к тому же, ваша мать вполне может жить у нас. В сейфе найдется парочка артефактов, которые позволят ей...

— Нет, не надо, лорд Гонт. Это слишком большая любезность с вашей стороны. Пусть лучше Реджи не знает о моем браке с вами и продолжает слать деньги.

— Как вам будет угодно, но в любом случае, стоит поговорить с леди Барроу и рассказать ей обо всем прямо сейчас, — Морфин улыбнулся. — Гарри очень ждет вашего приезда, Эвелина. Он очень доволен подобным решением магии.

— Надеюсь, — новоявленная леди Гонт смутилась под пристальным взглядом зеленых глаз. — Я сейчас позову маму.

— Хорошо. Мы должны обговорить с вами наше вынужденное сосуществование, Эвелина. Раз уж наш с вами сын не оставил нам другого выхода.

Девушка кивнула и поторопилась наверх. Смотреть на мужчину с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Без своей обычной язвительности и надменности, да еще с этой новой внешностью, лорд Гонт был довольно приятным человеком, и Эвелина боялась даже представить, к чему может привести их совместная жизнь под одной крышей в Слизерин-мэноре.

* * *

— Нет, ты слышал?! Они уже решают, на ком ему жениться! — кипятилась Гермиона, нарезая круги по комнате, и не замечая насмешливого взгляда брата. — Распределят роли между подходящими кандидатурами и будут наседать на лорда Гонта, пока тот не решит, кому из них отдать предпочтение! Слетятся, как стервятники!

— Герми, малышка, не злись. Если Гарри тебя любит, а, судя по его взглядам в кафе, так оно и есть, кроме Гермионы Даркстоун ему никто не будет нужен. Угомонись. Ты сейчас дыру в ковре проделаешь.

— И что мне делать? За лорда Слизерина придется побороться! — она села в кресло и тяжело вздохнула. — Ты слышал Кэрроу? Хоть и полукровка, но с учетом того, что перстень самого Салазара Слизерина удостоил его чести, наша дочь Лейси вполне достойная кандидатура на роль очередной леди Слизерин.

Последнее предложение она произнесла, тщательно копируя речь их гостя. Вышло довольно правдоподобно и Рон, не удержавшись, рассмеялся.

— Я все слышал, Гермиона. Любая чистокровная семья будет рада с ними породниться, даже несмотря на то, что мать Гарри — магглорожденная. Самое главное для них богатство и титул, а уж стать родственниками тому, у кого в распоряжении несметные богатства Слизеринов... вот что для них важнее всего.

— Лейси Кэрроу вряд ли светит стать леди Слизерин, — со злорадством сказала Гермиона. — Она хоть и чистокровка, но....

— Так, сестричка, прекрати истерику! Еще никто никого не сватает. Вдохни поглубже, и подумай о вашей предстоящей встрече на нашей с Вальбургой помолвке. Пару таких взглядов друга на друга на публике, и Морфин Гонт будет рад с нами породниться!

— Бабуля будет против насильственной помолвки! Она же сказала, что я буду сама выбирать.

— Ну так в чем проблема? Бабуля ведь в случае чего придет к тебе, к тому же, я не думаю, что заключать подобное соглашение Морфин будет в ближайшие парочку лет. К этому времени мы будем с ними дружить и подстроить помолвку к тому времени будет проще-простого. Я приложу для этого все усилия, — мальчишка самодовольно усмехнулся. — Надо только вовремя бабуле намекнуть пару раз, и дело в шляпе.

— Рональд Даркстоун, с каких это пор ты стал хитрым слизеринцем? — пораженно выдохнула девочка. — Не могу поверить, что ты способен на такое коварство!

— Миона, я же для тебя стараюсь, — возмутился он. — Ты же любишь Гарри?!

— Люблю, не важно, в каком он теле, — Гермиона закрыла глаза. — Рон, я не знаю, что со мной случится, если его обручат с кем-то, кроме меня. Я этого не переживу.

— Успокойся, все будет под контролем. Не надо сейчас думать о том, чего пока еще даже в планах нет, — мальчик сел рядом и обнял ее, как делал это не раз на протяжении последних двух лет. — Гермиона, не волнуйся. В ТОЙ жизни или в этой, но ты будешь с Гарри, я тебе обещаю. Вам только надо поговорить наедине. Ты даже можешь написать ему отдельное письмо.

— Спасибо, Рон. Ты не представляешь себе, как мне тяжело без него, — она вытерла со щеки бегущие в три ручья слезы. — За те недели, которые мы провели после твоего ухода, наша связь с ним стала еще сильнее. Я всегда знала, что с Гарри мы словно половинки одного целого. Мы всегда думали одинаково, всегда мыслили в одном направлении и ты иногда был лишним. Прости.

— Можешь мне не рассказывать, — усмехнулся он. — Даже моя рыженькая сестричка Джинни поняла на пятом курсе, что с ним ей ничего не светит. Весь Гриффиндор знал, что рано или поздно вы откроете глаза и увидите, что на самом деле происходит между вами. Фред и Джордж даже пари заключили между собой по этому поводу, только не на то, что это будет да или нет, а на то, что случится сие событие на шестом курсе или же вы с ним все-таки будете тянуть, как и его родители, до последнего.

— Не знала, что мои отношения с Гарри были предметом обсуждения на Гриффиндоре, — поразилась девочка, заливаясь краской.

— Не только на Гриффиндоре, но и на всех остальных, — сказал Рональд. — Даже этот хорек Малфой, и тот в этом участвовал. Надеюсь, что после нашего ухода из Хогвартса и погоней за этими чертовыми крестражами, их интерес к нашим персонам слегка поутих.

— Думаю, им на тот момент было не до этого. Ты же помнишь послания Невилла, там шла настоящая война, и даже не война, а борьба за выживание магглорожденных и тех чистокровных, кто их поддерживал. Лорд Кэрроу наверняка гордился бы своими потомками, если бы знал, что они уничтожали грязнокровок и магглов направо и налево во время первой и второй войны с Волдемортом.

— Кстати, Гермиона, а если бы я не вмешался в ваш с Гарри ритуал и вы переместились на четыре года назад к Рождеству 1993 года, как и планировалось, меня бы ввели потом в курс дела?

— Не знаю, скорее всего, да, — Гермиона усмехнулась. — Ты же был нашим другом, хотя иногда у меня возникало желание тебя хорошенько побить!

— Знаю, я мог быть иногда настоящим идиотом, — вздохнул Рональд. — Взять хотя бы мою истерику, когда Кубок провозгласил Гарри четвертым чемпионом. Завистливый дурак. Да и потом...

— Ладно, Рон, мы теперь в другом времени, в других телах, и благодаря нам, а точнее Гарри, не будет никакой войны. Забудь. Теперь есть Рональд и Гермиона Даркстоуны, которые в ТОЙ нашей жизни погибли два года назад, и есть Гарольд Морфин Гонт, а не Томас Марволо Реддл. Если так подумать, то это чертово пророчество можно считать исполненным. Гарри Поттер уничтожил Темного Лорда. Надеюсь, что в будущем он сумеет изменить общественное мнение по поводу таких людей, какой была я в прошлой жизни.

— Согласен. У Гарри хватит сил кардинально изменить историю. По сути, он уже это сделал. Давай напишем ему письмо, спросим, как мисс Шандерс отреагировала на известие о том, что стала леди Гонт, — Рональд рассмеялся. — Представляю реакцию бедной девушки на то, что человек, который так ненавидел ее в Хогвартсе, по воле магии стал ее мужем.

— Представляю лицо Морфина Гонта в тот момент, — поддержала его Гермиона. — Кстати, Гарри писал, что они ходили к Оливандеру, менять его отцу палочку. Теперь ты понимаешь, сколько магической силы было в Томе Реддле? Не представляю, как мог Дамблдор рассчитывать на Гарри в решающей схватке между сильнейшим темным магом столетия и обычным школьником. Для семикурсника, да даже студента первого курса аврорской школы, наш друг был силен, но вот с Волдемортом ему вряд ли удалось бы справиться.

— Не знаю, ведь пророчество было.

— Пророчества — чушь собачья, — категорично заявила девочка, вспомнив их пьянчужку-преподавательницу. — Единственное объяснение такой вере Дамблдора в Гарри я вижу только в сердцевине их палочек. Ты же помнишь, ЧТО он рассказывал о своей дуэли с этим монстром после ритуала возрождения. Он сам говорил, что ему просто повезло. Результат битвы все-равно оказался бы на стороне Волдеморта, не схвати Гарри вовремя кубок и тело Седрика Диггори.

— Теперь мы можем об этом только гадать, Гермиона, — сказал Рон, и девочке ничего не оставалось делать, как согласиться с ним. Та жизнь осталась в прошлом.

Они еще несколько минут поговорили и вскоре Рональд ушел в свою комнату, но никто из них не успел заметить, что за мгновение до этого от двери отошла леди Элеонора Даркстоун, лицо которой было больше похоже на восковую маску.

* * *

«...Рональд и Гермиона Даркстоуны, которые в ТОЙ нашей жизни погибли два года назад...»

Элеонора прорыдала в подушку почти всю ночь. Она не могла поверить, что ее внуки погибли и теперь в их телах души других детей. Женщина с ужасом слушала о том кошмаре, который им пришлось там пережить. В итоге леди Даркстоун приняла решение, что если Мерлину или каким-то другим богам было угодно поместить их в это время и в эти тела, то она не имеет никакого права их в этом винить. Решение это далось с трудом, но другого выхода пожилая женщина из сложившейся ситуации не видела.

Она поняла одно: лорд Слизерин — третий их друг, который волею судьбы попал в тело ребенка, ставшего впоследствии очередным Темным Лордом, решившимся даже на создание крестражей. О них Элеонора знала много, поэтому понимала, с КЕМ столкнулись потомки в будущем.

Странно, что девочка говорила о себе, как о магглорожденной. Ритуал, который провели дети, скорее всего принадлежит к запрещенному в пятнадцатом веке «Возвращению в прошлое». Насколько ей было известно, замещение душ происходит только в тела почивших родственников. Эти трое должны были попасть в тела своих родственников одновременно. Значит, девушка и парень, попавшие в тела Рона и Гермионы — их далекие потомки. При чем, девушка из побочной ветви либо Даркстоунов, либо Пруэттов, а если исходить из упоминания о рыжеволосой сестричке Джинни, то скорее всего первое. Рыжие волосы всегда были отличительной чертой Пруэттов, значит, внук принадлежит ее семейству, а внучка — Даркстоунам.

Элеонора решила покопаться в родословной покойного мужа и поискать что-нибудь об исчезнувшей ветви Рода. Разумеется, волшебница знала, что если проверить некоторых магглорожденных, то вполне можно найти немало представителей исчезнувших фамилий.

Говорить с детьми леди Даркстоун решилась через три дня. Не зная с чего начать разговор, она пристально рассматривала их во время завтраков, обедов и ужинов, но тем самым заставляла детей лишь дергаться. Они явно не понимали подобного отношения к себе.

— Дети, мне надо с вами поговорить, — сказала она как-то вечером, зайдя в комнату к Гермиона. Рональд, как обычно, сидел рядом с сестрой и составлял какое-то письмо.

— Да, бабушка, мы вас слушаем, — сказал внук и отложил перо в сторону.

— Я слышала ваш разговор три дня назад, — сказала она. Дети испуганно ахнули. — Стоп. Я не виню вас, и ни в коем случае не буду теперь относиться к вам по-другому. Мне просто хочется узнать всю историю и почему ты, Гермиона, в разговоре намекнула на свое маггловское происхождение.

— Потому что так оно и есть, — сказала девочка, вздохнув. Она посмотрела Элеоноре прямо в глаза, и теперь в них можно было запросто увидеть не пятилетнего ребенка, а взрослую девушку. — Я родилась в семье магглов.

— Насколько я могла понять, вы проводили ритуал по запрещенной книге Тобиаса Флинчера?

— Да. Я делала расчет на себя и на Гарри. Он сейчас лорд Слизерин.

— Я это уже поняла, но как получилось, что вы отправились в другое время?

— Это моя вина, — смущенно признался Рональд. — Я не знал, что за ритуал они проводили, и случайно наступил на руну Невидимости.

— Бестолочь! А понять, что происходит что-то такое, во что нельзя вмешиваться тебе не пришло в голову? — грозно поинтересовалась леди Элеонора. Рон смущенно потупился, глядя в пол. Его лицо приобрело бордовый оттенок, а Гермиона засмеялась. — Расчеты проводила ты, Миона?

— Я, но он был рассчитан на нас двоих с Гарри, и вернуться мы хотели на четыре года назад, — девочка села в кресло напротив женщины и скосила глаза на брата.

— Ты явно была отличницей в школе, если сумела сделать правильные расчеты, — похвалила девочку Элеонора.

— Гермиона была лучшей ученицей Хогвартса за последние сто лет, — тут же сдал сестру Рональд.

Элеонора смотрела на внучку с удивлением и гордостью.

— Даже так? Ничего удивительного, что ты сумела высчитать правильную пентаграмму. Она ведь была правильной?

— Я знаю, что расчет пентаграммы был правильным. И руны я нанесла, как положено. Я уже здесь перепроверила с учетом вмешательства Рона и выяснила совершенно точно, что наш третий друг должен был перенестись в это же время. Просто мы не знали, куда его забросило, хотя я и помнила, что переносятся обычно в тела родственников.

— Значит, ты уже в курсе, что ты в ТОМ времени, скорее всего, далекая родственница Иллеаса Даркстоуна, лишившегося магии триста пятьдесят лет назад?

— Да, я предположила нечто подобное, пролистав родословную Даркстоунов. Единственное, чего я не понимаю, так это почему Гарри попал в тело Томаса Реддла, ставшего в будущем тем самым Темным Лордом, который развязал войну с магглорожденными и магглами. Он — внук Карлуса Поттера и Дореи Блэк.

— Внук? Не правнук?

— Нет. Отец Гарри был поздним ребенком.

— А мать Гарри?

— Мать, как и я, была магглорожденной. С ее стороны выяснить родословную я не могу, это пусть Гарри вычитывает в свитках Слизеринов и Гонтов, но в его случае объяснить подобное может и тот факт, что наш друг был как-то магически связан с Темным Лордом.

— Рассказывайте по порядку, — сказала леди Элеонора, устраиваясь поудобнее, и попросив домовика принести что-нибудь перекусить. — Я так понимаю, рассказ будет непростым.

— Очень непростым, бабушка. Вы ведь позволите нам...

— Милая, я остаюсь для вас бабушкой. Вы теперь Даркстоуны. Кстати, Рональд, я ведь каким-то образом тоже твоя прапра?

— Да. Моя мать урожденная Пруэтт, — сказал Рональд, вновь полыхая щеками, подтверждая тем самым ее догадку. — Она дочь Лукреции Блэк и Игнатиуса Пруэтта. Вышла впоследствии замуж за сына Септимуса Уизли и Чедреллы Блэк.

— Как интересно. Постой, а за кого тогда вышла Вальбурга, после... — женщина слегка запнулась, не в силах произнести эту фразу до конца.

— За Ориона. Мы и так уже поменяли историю, не вижу смысла что-то скрывать, — ответил Рональд, посмотрев на Гермиону, которая стукнула его локтем в бок.

— Значит, ты знал Вальбургу в будущем?

— Нет. Она к тому времени умерла, — Рон вздохнул и переглянулся с Гермионой. — Род Блэков прервался в наше время. Последним лордом был сын Вальбурги и Ориона Сириус, но и он погиб. Бабуль, давай мы тебе все расскажем по порядку.

— Хорошо. Я вас внимательно слушаю.

Элеонора Даркстоун была поражена открывавшимся фактам. Подумать только, такой древний и довольно плодовитый род Блэков прервется буквально через каких-то шесть десятков лет. Видно, война с этим самым Темным Лордом значительно уменьшит ряды чистокровных волшебников. Впрочем, не перенесись эти дети в тела ее внуков, их Род тоже прервался бы. А также Род Слизеринов и Гонтов, если исходить из услышанного ранее.

* * *

Эвелина сидела в кресле, из-под ресниц наблюдая за своим супругом, который рассказывал Гарри историю возникновения Хогвартса и основные принципы, по которым детей отбирали по факультетам.

— Но папа! Вот ты мне говоришь, что я умный и рассудительный, — задумчиво сказал Гарри, — значит, я попаду на Рейвенкло?

— Не думаю, ты еще носишь титул лорда Слизерина, — ответил с улыбкой Мофрин.

— Но это факультет хитрых!

— Это факультет, который наш великий предок считал... — мужчина скосил глаза на жену. Та усиленно делала вид, что читает толстенный фолиант по древним рунам. — В общем, он считал, что учиться на его факультете могут только чистокровные волшебники.

— Это глупо! — возразил ему Гарри. — Мама не чистокровная, но если бы она была хитрой, выходит, она бы не могла поступить на этот факультет?

— Почему нет, бывают исключения, — нехотя сказал Гонт, припомнив парочку магглорожденных на Слизерине, которыми все семь лет помыкали чистокровки вроде него. — Со мной училось несколько человек.

— Ну, тогда чистокровные тоже могут учиться на любом факультете!

— Это правда, просто наш предок не хотел учить...

— Папа, но это глупо! Почему такие умные и сильные волшебники, как мама, не могут учиться в Хогвартсе? — продолжал наступление ребенок и Эвелина внутренне позлорадствовала. Из Гарри вряд ли получится сделать слизеринца, каким его хотел бы видеть основатель змеиного факультета. — Ты сам говорил, что она окончила школу лучше всех, значит, она лучше некоторых чистокровных и это они не должны учиться!

— Гарри, давай поговорим об этом, когда ты немного подрастешь, — вздохнул Морфин, придя к выводу, что с сыном на данном этапе лучше обходить тему пропаганды Слизерина. Мальчик не понимает, почему умная мама из обычной семьи считалась в школе хуже глупого чистокровного. При этом Морфин каким-то шестым чувством догадывался, что ребенок сравнивает именно их с Эвелиной.

— Когда я вырасту, то сделаю так, чтобы волшебников ценили по уму, а не по происхождению! — совсем взрослым тоном заявил Гарри и подошел к Эвелине. — Глупости какие-то папа рассказывает.

Девушка улыбнулась, и потрепала ребенка по голове. Она глянула на Морфина, который в этот момент смотрел на нее каким-то абсолютно нечитаемым взглядом, и тут же вновь переключилась на Гарри. Называть его своим сыном было для нее одно удовольствие.

— Кстати, Эвелина, завтра мы ужинаем у Даркстоунов. Леди Элеонора любезно пригласила нас в гости, чтобы наши дети могли подружиться, если смогут.

— О! Даркстоуны, это та семья, которую мы встретили в кафе? — загорелись глаза Гарри и Морфин рассмеялся.

— Гарри, сынок, неужели хочешь вновь увидеть ту симпатичную девочку, с которой вы переглядывались, пока мы ели мороженое?

— Папа, не говори глупости, — возразил ему мальчик, хотя щеки его стали пунцовыми. — Я еще маленький.

— Маленький, но глазки строить уже умеешь, — Морфин подхватил сына на руки и начал щекотать. Гарри, хохоча, пытался увернуться.

— Вы о чем? — поинтересовалась Эвелина, с улыбкой глядя на разбушевавшегося супруга и сына. — Что за девочка?!

— Дочь Даймона Даркстоуна и Лукреции Весткон, — ответил Морфин и тут же взглянул на часы. — Гарри, тебе не пора спать?

— Ну пап!

— Все, бегом марш в свою комнату, и спать! — полушутливым тоном сказал Гонт.

— Хорошо. Всем спокойной ночи.

Гарри поцеловал перед сном обоих родителей и сделал вид, что пошел наверх. Осторожно сделав крюк через знакомый тайный ход, он вернулся в гостиную и притаился за колонной. Наверняка Морфин расскажет о их разговоре с семьей Даркстоунов.

— ... нежностью, — услышал он окончание фразы Морфина.

— Вы ничего не перепутали?

— Нет. Я абсолютно уверен в том, что этих детей что-то связывает. Они смотрели друг на друга так, словно увиделись после долгой разлуки, — голос Морфина был задумчивым и серьезным. — Знаете, так смотрят только те, кто любит друг друга, но как можно объяснить это, если они впервые увиделись и до этого были незнакомы? Да и маленькие они еще для любви.

— Не знаю, Гарри всегда казался мне слишком необычным ребенком, если сравнивать его с другим детьми такого же возраста, — сказала Эвелина. — Он умнее их, его рассуждения иногда подходят взрослому парню, а не мальчику пяти-шести лет.

— Да, я тоже заметил, что он взрослее любого сверстника, хотя приют наверняка делает детей старше раньше срока.

— В том аду дети не живут, а выживают. Особенно такие, как Гарри, — девушка вздохнула. — Знаете, я хотела Гарри усыновить, даже собиралась разговаривать по этому поводу с директором приюта. Как раз в тот день, когда он к вам аппарировал.

— Ладно, Эвелина, нам тоже пора спать. Уже поздно.

Взрослые поднялись из кресел, и Гарри быстро прошмыгнул под лестницу. За колонной его могли увидеть.

— Эвелина! Подождите, — услышал он вдруг голос Морфина. — Вы что-нибудь решили по поводу нашего с вами разговора два дня назад?

— Не торопите меня, Морфин, — ответила леди Гонт, и Гарри услышал в ее голосе смущение и растерянность.

— Не буду, подожду столько, сколько понадобится, — сверху послышались осторожные шаги. — Но я думаю, что имею право слегка подтолкнуть вас в нужном направлении.

Гарри с ужасом услышал звук поцелуя и легкий стон, сорвавшийся с губ девушки.

— Спокойной ночи, Эвелина! — услышал Гарри, спустя некоторое время, а потом звуки шагов стихли, и он остался один.

Увиденная сцена заставила Гарри покраснеть до корней волос. Только сейчас он понял, что вынужденная женитьба этих двоих подразумевает под собой выполнение определенных обязанностей.

«Поттер, вы идиот», — как в живую, услышал он в своей голове голос профессора Снейпа. «Всегда сначала делаете, а потом думаете о последствиях».

Парню было ужасно стыдно, что он, ради своего призрачного счастья иметь полноценную семью, фактически свел вместе двух людей, которые всю свою жизнь друг друга ненавидели, а сейчас вынуждены как-то сосуществовать всю свою оставшуюся жизнь.

Добравшись до своей комнаты, Гарри переоделся и со стоном уткнулся в подушку. Угрызения совести мучили его всю ночь, и уснуть ему удалось только под утро, когда в коридоре уже раздавались шаги Морфина, спешившего на свою ежедневную утреннюю разминку в дуэльном зале на нижних этажах Слизерин-мэнора.

* * *

— Вы уверены, что ребенок сам сбежал? — спросил средних лет мужчина у директора приюта.

— Да. По правде говоря, этот странный оборвыш нервировал всех без исключения детей и воспитателей своими странностями, — тучный мужчина сидел в кресле и смотрел на посетителя с некоторой долей страха. Мистер Дикс, так представился этот человек, не выглядел устрашающе. Наоборот, голубые глаза блестели за стеклами очков, и добродушная улыбка освещала его лицо, которое не казалось ему злым или жестоким, но директору все-равно было слегка не по себе. Создавалось ощущение, что голубые глаза смотрят прямо в душу и читают все его потаенные желания. — Его едва не убили два года назад. Старшие дети после лекции нашего пастыря решили изгнать из него дьявола и устроили ему такой ад, что врачи удивлялись, как он вообще сумел вернуться с того света.

— Полагаете, они могли сделать с ним нечто такое и сейчас?

— Не знаю, на что способны младшие дети, но некоторые из тех, кто вот-вот покинет эти стены, уже входят в состав различного рода банд и сделать с ним могли, что угодно.

— Что ж, очень жаль. Ладно, мне пора, и... — мужчина достал какую-то странную палку и сказал: — Обливейт.

Выйдя из кабинета директора приюта, мужчина вышел из здания и, спрятавшись в укромном месте, в ту же секунду исчез. Появился он только у кромки леса. Рядом с ним располагался старинный замок, в который мистер Дикс и направился. Он был зол, что его поиски не увенчались успехом. Столько времени потрачено впустую и где теперь искать этого ребенка он себе даже не представлял.

Надо проверить списки. Если имя там есть, значит, ребенок жив.

— О, Альбус! Ты уже вернулся? — поинтересовался добродушно мистер Диппет у своего подчиненного.

— Да. Были кое-какие дела дома, — улыбнулся мужчина. — Ничего серьезного.

— Хорошо. Кстати, ты уже в курсе, что в сегодняшнем выпуске газеты появилась статья о возвращении в наш мир лорда Слизерина?

— Кого?! — сердце Альбуса забилось сильнее. Неужели?..

— Сын Морфина Гонта принял титул. Об этом последние недели говорят все чистокровные.

Директор Диппет еще много разглагольствовал на тему появления наследника Слизерина, но Альбус Дамблдор его не слышал, а думал о том, что у него теперь появляется запасной вариант для его Плана. Если Томаса Реддла нет в живых, то второй ребенок сможет стать идеальной кандидатурой для воплощения его самой заветной мечты.

Остается только подождать его приезда в Хогвартс, а остальное дело техники, хотя с лордом Слизерином выполнить План будет намного сложнее, чем с простым сироткой. Сейчас главное, просмотреть сведения о магглорожденных детях. Если в обновленных списках имя мальчишки исчезло, значит его уже нет в живых, и орудием исполнения его мечты станет лорд Слизерин.