Деньги правят миром или Власть - гоблинам! (джен)

* * *

Подземелья Гринготтса

* * *

У самого начала подземного лабиринта собрались сотни гоблинов. Дети и старики, мужчины и женщины, даже несколько представителей других народов, принятых в Клан, собрались сегодня для встречи древнего как мир праздника. У каждого в руках была наполненная пряно пахнущим маслом чашка из вручную обожженной глины, которую по окончанию ритуала они подожгут от навьего пламени.

Впереди всех стояли двенадцать старейшин, чьи длинные, снежно-белые волосы были заплетены в тысячи косичек кожаными шнурами и драгоценными камнями. На спокойных лицах древних старцев не было заметно ни тени эмоций — только отрешенная радость, только надежа на благословление Ушедших в несбыточное богов.

Наконец, один из них поднимает вверх свою длинную, сморщенную ладонь — и, повинуясь властному жесту и волне темно-фиолетовой магии, хлынувшей из хрупкой фигуры, все замолчали, пристально следя за началом церемонии. Без слов вперед шагнули воины — молодые мужчины, старики, даже мальчишки, и замерли перед каменной аркой. Среди них можно было увидеть и нескольких женщин в добротных кольчугах и изукрашенных рунами кожаных доспехах — подземный народ никогда не делал различий в плане того, кто защищает Клан.

Вход в лабиринт был открыт. Огромные двери из мореного дуба, обитые железными лентами, были прикреплены к каменным стенам подземелья цепями, а в глубине прохода слегка фосфоресцировали лишайники, обильно порастающие в таком наполненном магией месте, как ритуальный лабиринт.

— Пришло время,— глухо роняет Старейшина.

— Наступила пора Охоты,— вторят ему собратья.— Уже проснулась Дичь.

И, словно бы подтверждая слова гоблина, из глубин подземелья донесся грозный, наполненный злобой и отчаянием крик зверя. Он, отражаясь от грубо обработанных стен, дрожал среди фигур воинов, наполняя их сердца предчувствием погони.

И гоблины ответили невидимой Твари боевым кличем.

Пришло время Охоты.

— Надеюсь у тебя тоже хороший праздник, Гархольд,— пробормотал Грипфук, вскидывая на плечо тяжелую алебарду и отправляясь вглубь скал.

* * *

Коридоры Хогвартса

* * *

Гархольд целенаправленно крался по опустевшим коридорам старого замка к раздававшимся вдалеке шагам огромного зверя. На его плече уютно устроилась огромная секира, которую он захватил из гостиной еще до ужина (и спрятал в подпространственном кармане, созданным отцом), словно бы предчувствуя праздник, достойный гоблина. А в сапогах парень — на всякий случай — припрятал несколько столовых кинжалов, позаимствованных у рассеянных однокурсников.Столовые скрамасаксы старых семей вполне подходили на роль оружия.

Узнав о появлении в школе горного тролля — младшего сородича горных великанов — Зеленоглазый не раздумывал ни секунды перед тем, как отправиться на поиски ритуальной жертвы Предкам. Гоблин никогда прежде не выходил на Охоту — отец опасался, что он погибнет в бесконечных коридорах великого лабиринта, по легендам Клана, простиравшимся по всем свету — под горами, долинами, морями и океанами. В способностях сына управляться с оружием поверенный не сомневался — в конце концов, на Жертву всегда выходили не в одиночку — а вот в его способностях сориентироваться в таком насыщенном магией месте был не уверен. Еще один недостаток его человеческого происхождения — Гархольд всегда был слишком чувствителен к такому скоплению Сил, так что к ритуальной Охоте мальчика никогда не допускали. И вот здесь, в человеческой школе, где он не так сильно, как в родных подземельях, чувствовал опьянение магией — то самое, что даровало воинам его народа легендарное боевое безумие, он не мог отказаться от соблазна добыть свою первую Жертву. Огромный тролль был вполне приемлем на роль Твари — его ущербным интеллектом можно было смело пренебречь — хотя прошло то время, когда в гоблинских лабиринтах охотились на пленных воинов — низкорослый народец все еще считал выше своего достоинства охотиться на тупых чудовищ. На алтарь дома Старейшин лили кровь великанов, мантикор, драконов и тварей-из-за-грани, ну а он сегодня прольет кровь тролля. Это будет достойная Первая Жертва юного гоблина.

Гархольду казалось, что даже призраки покинули коридоры замка, да и рамы портретов пустовали. Скорее всего, директор отправил их в подземелья, что бы отыскать тролля в запутанных коридорах владений Слизерина. Мальчик не знал, зачем одержимый профессор (а он сейчас уже практически не сомневался в недуге заикавшегося Квирелла) соврал коллегам — но сейчас это даже было ему на руку. Пока профессора обшаривали немаленькие подземелья, он вполне мог успеть закончить свою Охоту. С загадками учителя ЗоТИ можно было разобраться и потом.

Завернув за угол, юный гоблин увидел, как темно-серая туша Твари пробралась в туалет Плаксы Миртл — странного привидения, одного из немногих, как заметил Зеленоглазый, способных воздействовать на реальный мир. Мало кто задумывался, но постоянные потопы старого туалета были прямым следствием действий невзрачной девочки — а кроме нее, Гархольд знал только Пивза, способного строить пакости студентам. Гоблину было очень интересна сущность Плаксы, но у него все еще не было времени зарыться в свитки факультетской библиотеки, а его однофакультетников этот вопрос почему-то не привлекал. Гоблин вообще удивлялся, что история этого плаксивого приведения было здесь неким «секретом Полишинеля» — все знают и поэтому не говорят (и, похоже, даже не думают). Но Гархольд не собирался быть подобным глупым и недальновидным людям, и если у него была возможность приобрести полезного союзника, он не собирался ее упускать.

Наконец-то тролль полностью вошел в дверь. Мальчик не мог понять, что могло привлечь кровожадную тварь в старом туалете — не призрачные же прелести Миртл — но для его планов это было как нельзя лучше. Победить в одиночку, на открытом пространстве, огромного зверя было ему не под силу, но вот в ограниченном пространстве — комнатке, где серому гиганту будет не развернуться, шансы маленького вертлявого гоблина резко повышались.

— И все-таки,— пробурчал Зеленоглазый, прокрадываясь к двери.— Что он там нашел?

Ответом ему был истошный крик, раздавшийся из комнаты.

Драко Малфой ускользнул от своих однокурсников сразу же, как Маркус отправился в гостиную, готовить малый круг для празднования Самайна. Из-за того, что какой-то идиот притащил в Хогвартс горного тролля (в сказочку директора о преодолевшем Запретный лес и защиту школы звере, никто из здравомыслящих людей не верил — наивные грязнокровочки в эту категорию не попадали), впервые за Салазар знает сколько лет студенты Слизерина не зажгут огни на старом ведьмином круге. Это очень сильно расстроило наследника рода Малфоев, с раннего детства слышавшего рассказы о навьем пламени, зажигающемся на мшистых камнях во время ритуала, но не так сильно, как должно было.

В отличие от многих, он прекрасно осознавал, что тот хитрый гоблин, что оказался всенародным героем, явно что-то задумал, поэтому-то и не пропустил момент, когда мальчик, отстав от группы рэйвенкловцев, скользнул в боковой коридор. Избавиться от ощущения, что где-то происходит что-то интересное, а он не при деле, было невозможно и это крайне беспокоило сына одной из Блэков — семейное любопытство передалось Драко в полной мере. Дома сия черта характера весьма и весьма беспокоила отца, вынужденного навешивать на свои вещи фамильные чары, чтобы до них не добрались шаловливые ручки отпрыска. Так что Драко, едва избавившись от пристального внимания старосты, ринулся на встречу приключениям. Ни Панси, ни Винс с Грэгом не выдадут друга, да и Маркус вряд ли вынесет отсутствие парня на суд декана, так что Драко вполне мог себе позволить проследить за приятелем и, если это будет выгодно и безопасно, помочь в намечавшейся заварушке. Достав из кармана старое мутное зеркало, блондин нараспев прочитал заклинание и, назвав имя Гархольда, двинулся в сторону, указанную серебристой стрелочкой, возникнувшей на поверхности.

Этот артефакт создала его бабушка по материнской линии, еще во времена своей учебы в Хогвартсе. Юная Диана Грюм — сестра печально известного ловеласа Александра Грюма — была крайне общительной девушкой, а перед каждой заядлой сплетницей, рано или поздно возникает вопрос — как найти нужного тебе человека в крайне сжатые сроки на огромной территории школы? К счастью, девушка была еще и очень умна — и, помучившись немного, создала вот это зеркало. Так что слизеринец был уверен, что не упустит Гархольда.

Когда стрелка вывела его к старому туалету, Драко был практически не удивлен. С таким героем как Гархольд, надеяться на то, что местом такой битвы станет что-то более подходящее для сочинения героической баллады — например, лестницы, Зал наград, да, в конце концов, просто лабиринт коридоров школы, было бы смешно. Очень в стиле гоблина — убить злобное чудовище в туалете. Женском.

За дверью раздался девичий визг, рык горного тролля и боевой клич Зеленоглазого. Битва уже началась — а Драко все никак не мог решиться внести свой вклад в Охоту приятеля. И не столько потому, что опасался попасть под дубинку тролля, сколь потому, что хорошее воспитание не позволяло юному аристократу входить в женскую туалетную комнату. От этого позора ему будет не отмыться — старые клуши еще лет сто будут обсуждать бесчинство и распутность наследника Малфоев в будуарах и бальных залах пыльных мэноров.

Только когда он услышал стон друга, а под ноги ему выкатилась серебряная секира, Малфой плюнул на воспитание и совершенно по-гриффиндорски поспешил на помощь. С усилием таща внушительное орудие убиения, он прижался к самой стене, обозревая поле боя.

Посреди комнатки, скрючившись из-за невысокого потолка, стоял тролль. Его бугристая темно-серая кожа была покрыта внушительными царапинами — все-таки не зря славилось оружие, зачарованное подземельным народом! Тролль старался поймать Гархольда, быстро перемещавшегося по помещению, но так, чтобы заслонять забившуюся под умывальники грязнокровку. Сейчас в юной гриффиндорке не осталось ни капли былого высокомерия правильной девочки-заучки: опухшее от слез лицо, расширенные зрачки и порванное мокрое платье — она выглядела испуганной и жалкой, что, на взгляд аристократа, походило ей намного больше. Драко считал, что девчонка слишком уж кичится своими мертвыми знаниями — с таким отношением (и, чего уж скрывать, происхождением) ей дорога только в библиотекари. И то и другое поправимо — но только с желанием самого человека влиться в чужой мир, а этого у гриффиндорки абсолютно не наблюдалось.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы хоть как-то помочь своему спасителю, она только прячется и плачет. Осознав, что пока ничем не отличается от лохматой грязнокровки, Малфой ринулся в бой. Чистокровные должны во всем превосходить остальных!

— Мечом и магией заклинаю!— прокричал мальчишка, бросаясь на чудовище.

На фарфоровом личике Драко расцвела кривая усмешка. Он с детства мечтал прокричать старый боевой клич семьи. Разве не хорошее начало новой жизни?

Зеленоглазый не мог отрицать, что человек пришел очень даже вовремя — белобрысая макушка Малфоя вполне сносно отвлекла Жертву, пока Зеленоглазый, до этого просто вгонявший в старые царапины кинжалы однокурсников, чем, судя по всему, только злил тупую тварь, смог добраться до брошенной слизеринцем секиры.

Гоблин не мог не признать, что приятель двигался неплохо — для человека, конечно. Очень гибкий и быстрый, он весьма точно попадал своим костяным кинжалом по оставленным Зеленоглазым царапинам и он, в отличие от столовых ножей, прорезал тугую плоть тролля практически до кости. Густая, темно-красная, практически черная, кровь гиганта закапала на мокрый пол, оставляя на темно-серых камнях маслянистые разводы. Именно это и стало для тролля роковым — наступив на одну из таких луж, он с грохотом упал на пол. Правда, этого не хватило на то, чтобы вырубить тварь — и тот успел схватить замешкавшегося Малфоя за ногу. Гархольд уже собирался отрубить Жертве руку (что было весьма не кстати, ибо в дар предкам всегда приносили цельное тело избранной твари), когда в бой вступила уже позабытая рэйвенкловцем Грэйнджер.

Девочка, наморщив густые брови, ринулась вперед, торжественно прокричав:

— Вингардиум Левиоса!

Что собиралась поднять этим заклинанием незадачливая ведьма, было не ясно, но поднялась башка тролля, которую, явно испугавшись своей ошибки, гриффиндорка тут же и отпустила. Этого гигант уже не выдержал — бледно-голубые глаза закатились, а пальцы, сжимающие лодыжку аристократа, разжались и бессильно упали на камень.

— Я не хотела,— пробормотала львица-отличница, с отвращением рассматривая лежащий у ног полутруп.— Я просто хотела поднять осколок...

— Бывает,— буркнул гоблин, доставая из-за пояса резной кинжал из клыка дракона. Его подарил воспитаннику Гриндорх, отправляя в школу — дар, который обычно преподносили уходящему странствовать гоблину, чем, надо признать, Гархольд очень гордился.— Но я очень рад, что у тебя не получилось.

— Что?!— возмущенно вскрикнула девочка, упирая руки в бедра.— Ты рад, что я ошиблась?! Я так и знала, что ты...

— Если бы у тебя все получилось,— тем временем продолжил гоблин, слегка очерчивая на груди тролля линии будущих разрезов.— То Драко бы лишился ноги, а мне пришлось потратить еще несколько минут на то, чтобы прикончить эту махину. А там бы подошли учителя, и нам бы всем сильно влетело...

Девочка только скривилась.

А Зеленоглазый тем временем приступил к вырезанию рун. Очертив на груди тролля круг, он аккуратно вписал туда знаки, мгновенно зажегшиеся бледно-зеленым светом, доказывая, что Жертва достойна.

— Что ты делаешь?

Высокий голос нежданной свидетельницы едва не заставил гоблина ошибиться в написании. Вполголоса выругавшись (мальчишка успел много чего выучить, подсматривая за дедушкой, ругающимся на юных помощников), Гархольд решил ответить — во-первых, это было единственное, что могло хоть на время заткнуть настырную магглорожденную, а во-вторых, она ведь тоже приложила руку для убиения Жертвы, а значит, имеет право на часть благодати Предков, как и Драко. Сначала он не хотел делиться частью древних сил, но сейчас думал, что это не плохой способ привязать к себе союзника.

— Готовлюсь принести в Жертву врага, убитого в бою,— пояснил он свои действия нависшей над ним гриффиндорке.

— Фууу,— протянула она, наморщив вздернутый носик.— Это же анахронизм!

— Это — традиции,— презрительно протянул Малфой, отталкивая девочку в сторону. Он-то, в отличие от магглорожденной заучки, вполне понимал, что ему крайне повезло оказаться здесь. У себя дома Малфои всегда приносили жертвы на Самайн, только вот они никогда не превышали пегаса или гиппогрифа, да и количество Причащавшихся Мощи было куда больше, так что блондину перепадали крохи благодати.— И ты, грязнокровка, никогда не поймешь их значения!

— Это гадко и мерзко,— все равно гнула свою линию Грейнджер.— Это — просто пережитки прошлого!

И я не собираюсь в этом участвовать!

— А тебя никто и не заставляет,— неожиданно зло огрызнулся Гархольд.— Катись отсюда, если мы тебя так раздражаем!

Гриффиндорка только фыркнула.

— И пойду! Скажите спасибо, что я не расскажу обо всем учителям. Хотя,— она, уже стоя в дверях, обернулась к мальчишкам и, смерив их укоряющим взглядом, закончила.— И стоило бы!

После чего ушла в сторону башни.

Парни немного помолчали, слушая, как капает вода из разбитого умывальника. Наконец, Драко произнес, пожимая плечами:

— Дура же, хоть и умная!

Юный аристократ просто не мог уложить в своей голове, что кто-то мог добровольно отказаться от благодати — и это не смотря на то, что уход Грейнджер был ему вполне на руку. Да еще и угрожать рассказом преподавателям! После того как они ее спасли! Нонсенс!

Гархольд же только покачал головой, еще раз убеждаясь, что ум и разум — две совершенно разные вещи. Если честно было даже немного обидно на такое явное пренебрежение со стороны совершенно не понимающей основ мира, в котором собралась жить, девчонки — она ведь даже не поняла, что отказавшись разделить победу, посмеявшись над традициями его народа, оскорбила гоблина. Гархольд не знал, что делать дальше — то ли оскорбиться и, проявив всю хитроумность и злопамятность своего народа, отплатить за нанесенное оскорбление, то ли просто плюнуть и не обращать внимания на эту совершенно ему бесполезную девочку. Наконец, остановившись на втором варианте (и решив, что она просто не достойна его времени), он вновь принялся за дело. Наконец, все руны вырезаны и Гархольд, достав две чашки, расписанные руками сестры, принялся напевать старые молитвы, медленно опуская нож прямо в сердце тролля, все еще медленно трепыхающееся прямо посередине огромной груди.

— Духи умерших, следящих за нами, дарующие нам силы,— произносил гоблин.— Примите Жертву нашу, нашими руками приведенную к Порогу.

Зеленоглазый медленно вынул кинжал и, приложив к ране чашки, наполнил их густой кровью чудовища. Драко, с благоговением приняв чашу, внимательно вслушивался в слегка каркающую речь своего спутника. Его отец, обучив наследника трем языкам — французскому, испанскому и вейловскому, не давал мальчику даже основ гобледука, так что Малфой мог только догадываться о значении старой молитвы.

— И даруйте нам свое благословление!

Гархольд почувствовал, как повеяло Холодом-из-за-Грани, а по телу тролля пошли узоры из беледно-зеленой измороси, как и по чашам с кровью, зажатым в руках заклинающих.

А потом пришло пламя. Ни Драко, ни Гархольд никогда раньше не видели, как в реальный мир приходит навье пламя, поэтому зрелище горящего зелеными всполохами воздуха поразило их до глубины души. Самые темные и густые сполохи были вокруг тролля и в чашах с кровью — практически черные, отливающие изумрудной зеленью, они пожирали Жертву, даруя присутствующим силу и мощь, передающуюся из поколения в поколение, хранимую в крови чистокровных. А остальные — полупрозрачные, бледно-зеленые, залечивали раны Причащающихся, впитывались в плоть их, в оружие, принесшее победу.

Через несколько минут все исчезло — только вот в комнате больше не было туши тролля, а по виду мальчишек было и не сказать, что еще несколько минут назад они сражались с огромной тварью, победить которую не каждому взрослому по силам.

Только вот...

— А что мы будем делать с этим разгромом?— обозначил мысли Гархольда Малфой, оглядывая разрушенный умывальник, потрескавшиеся плиты и разбитое зеркало.

Зеленоглазый уже хотел было ответить приятелю, когда из-за двери крайней кабинки послышался дрожащий голос:

— А что это вы здесь делаете? Вы...Вы...Делаете что плохо,— заявила Миртл, выплывая сквозь дверь. Ее не слишком симпатичное лицо еще больше портили опухшие от слез глаза, а уж когда она завопила, увидев, во что превратился ее любимый туалет.— Вы испортили мой туаааалеееет! Судорожное рыдание Плаксы и потоки воды, полившейся из глаз призрачной девочки, выгнали мальчишек из комнаты быстрее любого окрика.

Обернувшись на прощание, Гархольд заметил, как Плакса задорно ему подмигнула. Гоблин еще раз напомнил себе поговорить со странным привидением самого обычного женского туалета, и поспешил в свою гостиную, чтобы успеть лечь до отбоя.

А позади продолжала надрываться в плаче Миртл, самое необычное привидение Хогвартса. Ей тоже хотелось повеселиться...

* * *

Кабинет директора

* * *

Квиринус Квирелл (а вместе с ним и Темный Лорд) усиленно старался не уснуть под нудное бурчание Миневры. Старая знакомая всегда была занудной, да и годы прибавили ей вредности и въедливости, так что профессор ЗоТИ считал, что преподавательский состав достоин ордена Мерлина за то, что выслушивают ее и директора на всех собраниях.

А уж это привычка Дамблдора устраивать летучки глубоко за полночь!

У Темного Лорда были не проверены контрольные, не подготовлена практика, да и поспать хотелось бы подольше, чем пару часов — тело тощего Квирелла разлагалось быстрее, чем рассчитывал Волдеморт. А тут Альбус со своим чаем! Его что, утром нельзя попить, до завтрака?

Ей Мерлин, Темным Лордом быть куда проще!

— Я одного не понимаю,— прервал обличительную речь МакГонагалл, направленную на отвратительное состояние крыши в башне Гриффиндора (как к этому пришла профессор трансфигурации, если разговор был о том, что печально известные близнецы рыскали по школе вслед за троллем, не понимала, похоже, даже сама женщина), Флитвик.— А тролль-то был или все-таки нет?

Все разом посмотрели на Волдеморта, разом спрятавшегося за личиной Квиринуса.

— Я-я-я ег-го виде-д-де-дел,— пролепетал тот.

— Ну, это еще не факт, что он был,— процедил Снейп, подозрительно косясь на коллегу.— Это все слишком напоминает отвлекающий маневр. Кстати,— зельевар пристально взглянул на коллегу своими черными глазами.— Где вы были во время поисков?

— В под-дз-дзе-мельях,— упрямо гнул Волдеморт, не глядя в глаза проницательному слуге.

— А не на третьем ли этаже, многоуважаемый?— прошипел маг, саркастически выделив последнее слово.

Третий этаж разочаровал мага. Мимо Цербера он вполне смог просочиться (правда на будущее стоит найти другой способ преодолеть трехголового пса — это тело было слишком слабо, что бы использовать столь затратные заклинания), а остальное вообще показалось Темному Лорду игрой для первокурсников, чем, по сути своей, и являлось. Но признаваться скользкому магу Волдеморт не собирался, так что только презрительно фыркнул. Правда со внешностью и заиканием Квирелла, это получилось как жалобное хныканье.

Слава Мордреду, от падения Лорда в пучины презрения к самому себе, спасло вмешательство Дамблдора:

— Мой мальчик,— как Реддлу было приятно смотреть на унижение зельевара!— Успокойся, ты просто слишком сильно беспокоишься...

— Это называется паранойя, Северус,— похихикал Флитвик, прячась от разъяренного зельевара за внушительной фигурой Помоны Спраут. — Но не беспокойся, это лечится...

— Друзья мои, успокойтесь, у нас есть более важные вещи, чем обсуждение Запретного коридора и исчезнувшего тролля!

Волдеморт насторожился. Что же такого еще скрывается в школе...

— Что мы будем делать с тыквами, если ученики отказываются пить сок?!

Волдеморт застонал — в такие моменты он прекрасно понимал почему проиграл прошлую войну — как можно сражаться с человеком, чья логика не подвластна никаким расчетам?!

— С вами все хорошо, Квиринус?

— Конечно, Поппи,— кивнул профессор, возвращаясь в полудрему.— Со мной все просто чудесно...

* * *

Совятня

* * *

Драко Малфой отпустил огромного черного филина, привязав к его лапе свиток с одним предложением. Отец все поймет. Поймет и будет доволен, возможно, даже горд своим отпрыском.

«Клык познал кровь».