Мои миры, твое отчаяние. Танец второй (джен)

Снейп метался по библиотеке и пытался привести свои мысли в порядок. Он нашел слишком много информации о действии яда, которым отравили этого кошмарного мальчишку.

Зельевар осознавал, что Поттер физически не смог бы протянуть так долго. Или его потенциал был настолько велик, что он смог продержаться столько времени, или же у него был какой-то способ подпитки извне.

В любом случае, оставалось слишком много вопросов. Как бы там ни было, Поттер нашел способ остаться в живых, и это поражало. У Снейпа в голове не укладывалось, что мальчишка играючи вытащил из него всю необходимую информацию.

Зельевар смог немного расслабиться, когда осознал, что целью нападения Поттера была не попытка его унизить или за что-то отомстить, а всего лишь способ выяснить насколько велика для него угроза. Но мысли о том, что он все-таки оказался в проигрышном положении, что по отношению к нему поступили отвратительно и низко, не покидали его.

Мальчишка заслуживал наказания за свой поступок независимо от того, какими мотивами он руководствовался. Он преступно повел себя и втоптал в грязь все старания Снейпа, быстро забыв, сколько хорошего было сделано для него. Мужчину никто не обязывал варить подопечному зелья, учить его игре на фортепиано или терпеть присутствие его дружков в своем доме.

Снейп не знал, как бы он сам поступил на месте Поттера. Действовал бы он так же решительно, как мальчишка, или постарался для начала тонко разведать всю обстановку.

Всегда оставался вопрос доверия. Поттер не доверял ни ему, ни Дамблдору. По сути, было за что. Но, ни он сам, ни директор никогда не делали чего-то такого, что было направлено на подталкивание этого невыносимого ребенка за край. Они не занимались вредительством непосредственно, все, что приключилось с паршивцем, являлось следствием череды случайностей.

Единственное, в чем не был уверен зельевар — это история с Философским камнем. Скорее всего, она была тонко срежиссирована Дамблдором. Иначе, зачем притаскивать в его дом зеркало Еиналеж, когда тут точно будет Поттер. Так же совершенно спокойно позволять смотреть в него и помочь понять его тайны? Да и внушить Квирреллу ложные мысли о том, что камень может извлечь только мальчишка…

Если Поттер действительно обладал острым умом, то он уже давно понял, что во всей этой истории было слишком много совпадений для того, чтобы это все можно было назвать простой закономерностью. Снейп был уверен, что мальчишка давно обо всем догадался, и если до того он еще мог поделиться чем-то важным с ними, то теперь он видел в них только дополнительную опасность не только для себя, но и для своих друзей.

Это нервировало. Странно, но Снейп не мог выкинуть из головы мысли о том, что Поттер рядом с Каркаровым выглядел намного счастливее, чем когда-либо был с ним. Неужели он доверят Игорю только за то, что тот позволяет делать ему все, что он захочет и поддерживает его во всех безумных начинаниях? Возможно, все обстоит именно так. Но Поттер чрезмерно наивен, хоть Каркарову удалось оправдаться в свое время за совершенные преступления и купить себе свободу, он все равно остается Пожирателем. Игорь всегда был харизматичным, ярким и безрассудным. Он, даже не будучи фаворитом Темного лорда, позволял себе отпускать некоторые шутки, за которые другие бы были жестко наказаны. Это все лишь доказывало то, что Каркаров являлся очень нужным человеком. Не исключено, что именно из-за того несметного количества денег, что он имел.

Поттер вовсе не был глупцом, как бы ни прискорбно было это признавать. Вполне возможно, что он почувствовал в Каркарове покровителя, которым можно было с легкостью манипулировать. Игорь никогда не являлся действительно сильным и уверенным в себе человеком. У него было качество, которое он называл гибкостью, а другие — способностью пресмыкаться. Мальчишка и Каркаров взаимно использовали друг друга. Только Поттер не понимал, к чему это могло в итоге привести.

Знал ли Игорь о том, что под личиной пса скрывается Сириус Блек? И если знал, не он ли помог ему бежать из Азкабана, только потому, что его попросил Поттер? Сколько же остается вопросов, на которые хотелось бы немедленно получить ответы.

Поттер фигурировал во многих ситуациях, был в них ключевым звеном. Хотелось вытрясти из него все до последней крупицы информации. Делился ли он с кем-нибудь всем, что сидит в его голове? Вряд ли.

Паршивец был слишком похож на Снейпа в детстве. Зельевар ни с кем, даже с Лили не откровенничал о том, что было сокрыто в глубине его души, что волновало его или заставляло тревожиться. Поттер был в этом таким же, и это являлось отвратительным качеством потому, что из-за подобного можно многое упустить, а потом совершить массу ошибок, которые уже никогда не исправить.

Каркаров был ненадежным, даже страшным человеком. Он всегда отличался ораторскими способностями и мог расположить к себе кого угодно. Поттер мог быть убаюканным его приторными речами и мнимой заботой, а потом оказался бы в качестве ценного подарка, преподнесенного Игорем Темному Лорду для того, чтобы избежать смерти и получить прощение.

Бывших Пожирателей не бывает даже по той причине, что каждый из слуг Темного Лорда слишком дрожал за свою шкуру, и остаться в стороне, когда он возродится, было бы равнозначным подписанию смертного приговора самому себе. А все слишком хотели жить.

Люциус, пожалуй, лучше всех устроился из не осужденных Пожирателей. Его богатство вполне позволяло жить безбедно и не думать о завтрашнем дне. Большая часть денег у него была положена в Гринготтс под проценты, другая часть средств была припрятана в Международном Банке Содружества Горных Гномов. Малфой так же был владельцем нескольких магических предприятий, которые занимались изготовлением дорогой зачарованной мебели. Так же Снейп подозревал, что он участвовал в каких-то махинациях в маггловском мире. Конечно же, вряд ли он имела дело с кем-то лично, Люциус был довольно-таки умен для построения сложной схемы, в которой была бы задействована масса подставных лиц.

Для Малфоя вопрос возвращения к Темному лорду был очень важен. И это было не от большой преданности Темному лорду или его идеям. Всё упиралось в банальный страх за собственную шкуру и жизнь близких ему людей.

Люциус никогда не был хорошим человеком. По правде говоря, он являл собой нечто отвратительное: лжец, искусно меняющий маски, разделяющий всех окружающих согласно их полезности и материальному благосостоянию. Малфой впитал в себя всю грязь, что несло высшее общество, склонное к интригам и закулисным играм.

Но, несмотря на всё это, он оставался человеком, который искренне дорожил своей семьей. Вполне возможно, что Малфой любил свою жену даже, несмотря на то, что их брак был изначально заключен больше по расчету, чем велению чувств.

Нарцисса была умна, красива, мила и обходительна, но вместе с этим отличалась твердостью характера, уверенностью в себе и остроумием. Она была из той категории женщин, которых называли обаятельными стервами. Нарцисса не позволила мужу стать непоколебимым авторитетом, чьи желания были бы равносильными приказам. Люциус никогда не пытался изменить жене потому, что точно знал — как только она узнает об этом, тут же подаст на развод или, что было наиболее страшным для такого собственника как он, найдет себе любовника, чье положение не будет ни на йоту ниже его.

Малфой просто не мог не полюбить настолько яркую женщину со столь уникальной для светского общества индивидуальностью. Но не менее дорог был для него сын. На Драко чуть ли не с пеленок возлагались большие ожидания и надежды, но вместе с тем, его кошмарно баловали, превознося только за один факт существования. В итоге, вырос высокомерный, взбалмошный ребенок, с твердой уверенностью в том, что весь мир должен преклоняться перед ним и прислуживать. Из-за подобного поведения слизеринцы не стремились с ним дружить, сохраняли молчаливый нейтралитет. Около него крутились только Кребб и Гойл. Этим двоим было абсолютно безразлично заоблачное самомнение товарища, все, что их интересовало — это вкусная еда и их увлечение квиддичем. Малфой был для них чем-то вроде фона их обыденной жизни. В принципе, на активном общении с ним, скорее всего, настояли их отцы, которым хотелось быть как можно ближе к Люциусу и его финансовой поддержке.

Семья Кребба занималась бизнесом по перепродаже низкокачественных котлов из Китая. Там их производили, не заботясь ни о каких стандартах. Возможно, это было в первую очередь связано с тем, что в Азии вообще предпочитали глиняную посуду для варки зелий. Оловянные и алюминиевые котлы использовались только при изготовлении чего довольно-таки едкого или взрывоопасного. Так или иначе, дело Креббов не приносило высоких доходов потому, что продукцию, которую они перепродавали, приобретали только те, кто не мог позволить себе действительно качественные вещи.

Гойлы же занимались перепродажей корма для птиц и жаб, произведенного в Турции. Но их дела тоже вряд ли можно было назвать успешными. Многие предпочитали покупать более дешевую продукцию, сделанную в Англии, чем платить бешеные накрутки, в которые еще входили таможенные налоги на импорт.

По сути, что Креббы, что Гойлы в большей степени жили на проценты от состояний, накопленных их предками. Но ни одна из этих семей не привыкла экономить или в чем-то ограничивать себя и вполне возможно, лет через двадцать они бы окончательно разорились.

Мальчишка Малфой помимо самолюбования, панически боялся разочаровать родителей или нарушить какое-нибудь правило Рода. Отец для него являлся, чуть ли не божеством, достойным подражания и восхищения. Драко в силу своего возраста не мог видеть ошибок, допущенных Люциусом, и каждое его действие считал идеально правильным. Если будет продолжаться и дальше, то, скорее всего, он просто потеряется, попав из своего светлого мирка иллюзорных представлений в бушующее море жизни.

Малфой-старший, сам того не желая, вырастил совершенно не готового к сложностям сына. Люциус умел стойко держать удары судьбы и просчитывать свои действия на несколько ходов вперед. Изначально он присоединился к Темному Лорду потому, что очень боялся не справиться самостоятельно со всеми финансовыми делами, с которыми ему пришлось столкнуть сразу после скоропостижной кончины Абраксаса. У Люциуса было тогда слишком много страхов и не меньшее количество амбиций. Волдеморт просто не мог не воспользоваться этим.

Снейп осознавал, что если сейчас Люциусу предложили бы вступить в ряды Пожирателей смерти, он бы предпочел сохранить нейтралитет, как когда-то это сделал отец Забини. Но Малфой присоединился в молодости к ним не только из-за собственных страхов, но и из-за твердого убеждения, что чистокровные являются высшей кастой магического сообщества, хранителями традиций, устоев и вершителями законов. Не маловажным для него было получение как можно большего количества власти и усиления собственного влияния.

И этот мнящий себя аристократом человек был непомерно склонен к насилию и демонстрации собственной значимости и доминантности. Он испытывал удовольствие от убийства магглов, наслаждаясь их беспомощностью и неспособностью спасти себя или своих близких. Позже, когда он уже открестился от своей деятельности среди Пожирателей, свою склонность к насилию стал отрабатывать на домовых эльфах, наказывая их за любую провинность или избивая только из-за отсутствия настроения.

Малфой был жестким и жестоким человеком, который понимал только язык боли, угроз и шантажа. Подкупить его деньгами не представлялось возможным, он владел слишком большими активами, чтобы его могла интересовать какая-то мелочь. Возможно, мужчина мог бы пойти на какие-то уступки только, если его интересовали бы какие-то очень редкие артефакты или книги.

Люциус обязательно вновь присягнул бы на верность Темному Лорду после его возвращения. Попытка бегства была слишком рискованной и вряд ли бы удалась из-за Темной метки, которую Волдеморт с легкостью мог отследить. Но только сейчас, достаточно повзрослев, Малфой осознал, что теперь от успешности его действий зависели жизни его близких.

Возможно, смерть жены он бы пережил, хоть это и подкосило бы его, но вынести потерю сына он вряд ли бы смог. Это стало бы самой страшной из всех возможных пыток, а его хозяин был весьма изобретательным на этом поприще. Ему ничего не стоило подчинить себе Люциуса с помощью магии и заставить убить свою семью собственными руками.

Страх подтолкнул его на такие неоправданно рискованные действия по отношению к Поттеру. Малфой вряд ли когда-то смог бы придти к Дамблдору за защитой и предложением своей помощи, слишком уж мало было в нем светлого и чрезмерно много уверенности, что политика Темного лорда правильна по отношению ко всему магическому миру. Его не устраивали только кары, что обрушивалась на головы его последователей.

Снейп не собирался церемониться с Люциусом, особенно после того, как получил от Дамблдора подтверждение того, что именно Малфой отравил Поттера. Просмотрев несколько раз воспоминания всех тех, кто участвовал в стычке в книжном магазине, директор был твердо уверен, что яд был в одном из перстней, что были на руке Люциуса в тот день. Именно им он поцарапал Поттеру голову и впрыснул яд ему прямо кровь. Все просто и практически незаметно.

Тягаться с Малфоем через суды было бы апофеозом глупости. Больше половины комиссии, что заседает на разборе дел в Министерстве, периодически ходит к нему на званые обеды и получает от него дополнительные премии к зарплате, чтобы те закрывали глаза на его мелкие правонарушения. Поттер хоть и являлся легендой, но не имел никакого фактического веса в обществе, соответственно от него невозможно было получить какую-либо материальную выгоду, следовательно, интереса в его защите не было никакого.

Снейп взял со стола восемь флаконов с разными по цветам и прозрачности жидкостями, положил их в небольшую коробочку и, криво усмехнувшись, отправился через каминную сеть в дом Малфоя.

Гостиная особняка была пуста. На маленьком столике лежало несколько нераспечатанных писем, а на спинке кресла висел теплый плащ.

Из коридора донеслось цоканье каблуков и через несколько мгновений появилась Нарцисса, одетая в дорогую мантию, подходящую больше для какого-нибудь приема, нежели для домашнего костюма. Видимо она одевалась так потому, что ожидала, что в их доме в любой момент могут появиться гости.

— Нарцисса, мое почтение, — Снейп немного склонился и поцеловал руку дамы.

— Рада видеть тебя, Северус, — улыбнулась без всякой искренности миссис Малфой, дань этикету, не более того. — Ты к Драко?

Зельевар качнул головой.

— Нет, я хотел бы повидаться с Люциусом, у меня к нему крайне важные дела.

Нарцисса немного смутилась.

— Он сейчас в своем кабинете и он… несколько взволнован. Обсуждение дел никак не может подождать? — поинтересовалась она с надеждой.

— Нет, — голос зельевара был тверд. — Это крайне важно и не терпит отлагательств.

— Хорошо, я провожу.

В коридорах на стенах висели постоянно шушукающиеся портреты чистокровных предков Малфоев. Они обсуждали последние подслушанные сплетни или просто перемывали кости грязнокровкам, посмевшим претендовать на какое-нибудь место в министерстве, что было в иерархии выше простого клерка.

Мэнор не отличался особой изящностью или красотой, он был больше похож на средневековую неприступную крепость. В доме даже имелось несколько бойниц. Стены были выложены из серого камня, зачарованного на огнеупорность. Редко встречающиеся колоны, скорее всего, предназначались для того, чтобы разрядить мрачность Мэнора.

Белая мраморная лестница казалась слишком ярким пятном среди окружающей серости. Несмотря на то, что коридоры были темными и совсем неуютными, комнаты наоборот были наполнены чрезмерно яркими красками и предметами роскоши.

Кабинет Люциуса был огромен. Вдоль стен стояли высокие книжные шкафы, в основном заполненные различными справочниками, словарями и литературой по экономике. На большом дубовом столе лежала кипа различных бумаг и писем вперемешку с перьями и пустыми чернильницами. Чуть поодаль располагался длинный кожаный диван со столиком на колесиках подле него.

Сам же хозяин, откинув голову назад, сидел в массивном кресле с резной спинкой и курил сигару.

— О, Северус, — хрипло отозвался он. — И, правда, явился. А Поттер был прав, что тебе потребуется время, чтобы все тщательно обдумать.

Снейп поблагодарил Нарциссу и, пройдя через всю комнату, устроился в кресле, напротив Малфоя.

— Здравствуй Люциус, — зельевар чуть усмехнулся. — Когда ты общался с мальчишкой?

Малфой сделал еще одну затяжку, картинно выдохнул дым и поднял голову.

— Твое чудовище заходило ко мне два дня назад, — вяло отозвался он. — Поттер — монстр. Страшный такой монстр.

Зельевар изогнул бровь и предложил:

— Может тебе обратиться в Отделение шоковой терапии в больнице Святого Мунго?

Люциус затушил сигару и откинул волосы назад.

— Он отличный актер, если ты ничего не подозреваешь. Поттер слишком опасен, с этим нужно что-то делать. Ты это понимаешь?

— На данный момент я не вижу ничего, кроме твоей истерики, — лениво отозвался Снейп. — Неужели ты испугался двенадцатилетнего сопляка? Это просто смешно.

Люциус ударил кулаком по столу.

— Послушай меня, — Малфой глубоко вздохнул. — Он был тут два дня назад. Поттер угрожал мне. Вместе с ним приходил вампир.

Снейп недоуменно посмотрел на него. Вряд ли двенадцатилетний друг паршивца мог действительно столь сильно испугать взрослого влиятельного мужчину. Это как минимум было смешно. Именно это зельевар и озвучил.

— Нет, с ним был Касиан Стан, первый претендент на место Главы клана. Я много слышал о нем. Это тот, кто действует, руководствуясь только своими личными принципами. Он с легкостью отвергает нормы морали или нравственности, когда что-то действительно нужно ему, — Люциус потер виски. — Он слишком независимый и его невозможно подкупить. Раньше пытались. Так вот, этот вампир чуть ли в ногах не ползал у Поттера, а тот ему делал различные замечания! И Стан слушал его. Он называет себя гувернером мальчишки!

Информация действительно была удивительной и шокирующей.

— Может это Оборотное? — предположил Снейп.

— Я что, дурак? — раздраженно произнес Люциус, комкая какой-то лист бумаги. — Они были тут больше часа. Пойми же, наконец, Поттер набирает силы! Он собирает собственную армию. Власть в стране может быть захвачена еще до возвращения нашего Господина!

Снейп резко поднялся со своего места и навис над мужчиной.

— Никогда не смей сомневаться в Темном лорде! Никогда! — взревел он.

Малфой посмотрел на него с удивлением и часто заморгал.

— Я никогда не…

— Замолчи! — продолжил кричать Снейп. — Ты пытался убить Поттера! Все это проистекает из твоей веры в то, что Темный лорд не сможет сделать этого сам! Ты посмел сомневаться в его силах и возможностях. Да к тому же решил действовать, не зная мнение Господина. А сейчас ты пытаешься оправдаться, придумывая сказочки о могуществе двенадцатилетнего сопляка!

— Это не ложь! — Люциус тоже поднялся со своего места и закричал в лицо Снейпу. — Они приходили сюда, Поттер угрожал мне, командовал вампиром, и я собственными глазами вчера утром видел, как он гонял Каркарова по разным магазинам, заставляя покупать то, что нужно ему! Я следил за ними!

Внезапно скрипнула дверь, и в комнату вошел Драко, его волосы не были привычно уложены. Он выглядел так, будто бы только что выбрался из постели. Мальчик с удивлением воззрился на двух мужчин, которые стояли друг напротив друга, тяжело опершись на столешницу руками, и сверлили друг друга взглядом.

— Здравствуйте, профессор Снейп, — осторожно поприветствовал он гостя. — Отец?

Люциус разогнулся, расправил плечи и раздражено махнул рукой, показывая жестом, чтобы сын убирался за дверь.

— Мистер Малфой, останьтесь, — в голосе зельевара послышались нотки какого-то азарта. — Подойдите сюда.

Драко нерешительно приблизился к столу, но остановился около него где-то на расстоянии метра, якобы сохраняя за собой возможность убежать в любой момент. Снейп извлек из одного магически расширенного кармана, коих у него было великое множество, коробочку с флаконами и, открыв ее, протянул мальчику.

— Что это? — удивленно спросил Драко.

— Вы не узнаете ни одно из этих зелий, мистер Малфой? — в голосе мужчины была плохо скрываемая насмешка, а специально используемые официальные обращения только усиливали это.

— Нет… — неуверенно произнес мальчик.

— Это яды, — улыбка зельевара стала еще шире, а глаза опасно блеснули. — У них удивительный состав и чудесное действие. Двое из них вызывают практически мгновенную смерть, сопровождаемую судорогами. А вот содержание флакона с желтой жидкостью очень мило воздействует на жертву, вызывая у нее сначала паралич, а потом постепенное омертвение тканей. Даже если удастся дать человеку противоядие, то он, например, уже может остаться без ног. Остальные яды, обладают накопительным эффектом, они постепенно разрушают какой-нибудь жизненно важный орган. Теперь ты осознаешь, какой силой обладают простые зелья?

Драко закивал, а в его глазах застыло изумление.

— Надеюсь, теперь вы будете усерднее работать на моих занятиях, мистер Малфой, а не будете кидать в котел Уизли петарды. Его результаты и так печальны, чтобы делать их еще более плачевными, — Снейп вновь сел в свое кресло. — Теперь прошу вас оставить нас наедине с вашим отцом.

Мальчик кивнул и поспешно покинул комнату.

— Что это была за демонстрация? — утомленно спросил Люциус, как только закрылась дверь за его сыном.

Снейп приподнял бровь.

— Просто было бы плохо, если бы твой сын совершенно случайно оказался отравлен. Особенно тем ядом, что вызывает отмирание тканей. Страшно остаться в столь юном возрасте калекой, не так ли?

Люциус стиснул руки в кулаки.

— Чего. Ты. Хочешь? — раздельно произнес он каждое слово.

— Я не люблю игр, Люциус, и тебе это прекрасно известно. Ты хотел подставить меня, повесив якобы на мою совесть смерть дрянного щенка, которого я имею сомнительное свойство опекать. Я не прощаю такого.

— Простой допрос под Сывороткой правды показал бы… — начало было Малфой, но был прерван каркающим смехом Снейпа.

— Бывший Пожиратель Смерти, который искренне ненавидел Джеймса Поттера… — он продолжил зло смеяться. — Конечно же, меня допросили бы с Сывороткой Правды, — мужчина внезапно стал серьезен, а его взгляд колюч. — Не мели чепухи. Меня бы без суда и следствия бросили бы в Азкабан. Им был бы нужен козел отпущения. А если бы даже Дамблдор настоял на допросе, то меня оставили бы в тюрьме, посчитав, что я каким-то образом научился сопротивляться действию зелья. Твоя партия была практически идеальна, да только имеются изъяны, которые разрушили на корню все твои начинания.

— В Аврорат ты подать заявление не сможешь, тебе потребуется подтверждение Поттера, а мы уже договорились о цене его молчания.

Снейп чуть наклонил голову на бок. Мальчишка опередил его в подобных переговорах. Что ж, у него всегда было несколько козырей в рукаве для того, чтобы точно быть уверенным в своей победе.

— По-моему ты меня не услышал, — покачал головой мужчина. — Я говорил уже ранее, что я всеми силами постараюсь сохранить мальчишку для нашего Господина. Так же ты чуть не подставил меня, разрушив все мои старания. Ты считаешь, что я оставлю это просто так? Очень удобно, что Драко учиться на Слизерине, где я являюсь деканом, не правда ли?

Малфой выглядел загнанным в угол.

— Что. Ты. От. Меня. Хочешь?

— Клятвы. Все что мне нужно, это чтобы ты дал мне Непреложный обет о том, что не тронешь Поттера и пальцем, пока наш Лорд не возродиться.

Глаза мужчины забегали туда-сюда, будто бы он искал какой-то вариант, но ему никак не удавалось найти выход из сложившейся ситуации. Его взгляд остановился на коробочке с зельями, он тяжело вздохнул, а потом кивнул.

— Кто заверит клятву? — в голосе сквозила обреченность.

— Один из твоих домовиков. Думаю, посвящать в подобные дела твою семью слишком рискованно.

Люциус обошел стол и остановился напротив Снейпа.

— Бирли!

В тот же миг перед мужчинами возникла старая эльфийка, которая мгновенно склонилась в поклоне.

— Заверишь нашу клятву.

— Приступай, — небрежно бросил Малфою Снейп, который так и не поднялся со своего места.

Люциусу пришлось сесть перед ним на колени. Зельевар схватил его за правую руку.

— Согласен ли ты не причинять умышленного вреда Поттеру вплоть до возвращения нашего Лорда?

— Да, — произнес Малфой скривившись.

Эльфийка что-то прошептала, и над их руками вспыхнул красный огонек.

— Согласен ли ты с тем, что не будешь вплоть до возрождения Темного лорда пытаться кого-то подстрекать к причинению вреда Поттеру?

— Да, клянусь.

Еще одна вспышка озарила комнату, огненная змея оплела их руки и через несколько мгновений разлетелась, рассыпавшись на множество золотых искр.

Снейп покидал Малфой-менор удовлетворенным и довольным, думая о том, стоит ли рассказывать Дамблдору о том, что проворачивал мальчишка за их спинами. Люциус же был уверен, что Поттер просчитал все это, чтобы в итоге получить гораздо больше, чем можно было бы требовать изначально. Поразительное стратегическое мышление, которое, к сожалению, сыграло против него.