За первого встречного (гет)

— Полежи со мной... — подавляя зевок, пробормотал Тедди, устало улыбаясь.

Отказать ребенку под просящим взглядом огромных темно-золотистых глаз Астория была не в состоянии. И хоть сдерживаться с каждой минутой становилось все сложнее — больше всего на свете ей сейчас хотелось орать и крушить все подряд — она нашла в себе силы ответить на улыбку Тедди, и послушно прилегла на его маленькую детскую кроватку. Он сразу прильнул к ней, обняв ее руку и уткнувшись сонно сопящим носиком ей в грудь.

— Ты хорошая, — уверенно произнес мальчик, теснее прижимаясь к девушке, — и пахнешь Рождеством: елочкой, апельсинами, шоколадным пудингом и пирожными, — голос Тедди стал заметно тише.

— Рождеством?.. — прыснув в пурпурную макушку, Астория обняла мальчика и стала нежно гладить его мягкие пушистые волосы.

Рождеством... Ну, апельсины — это ее цитрусовый шампунь. Шоколадный пудинг? Пирожные? Скорей всего, в словарном запасе Тедди еще нет слов сандал и пачули. Елочка? Это он еще и кедровые нотки в ее духах уловил, что ли? Вот это обоняние!

Астория с подозрением покосилась на Тедди, а потом перевела взгляд к окну — луна набирала обороты. Завтра наступит полнолуние. Следует ли ей ожидать сюрпризов от сына оборотня в ту ночь? Хотя, ее бы, разумеется, предупредили...

Полежав с мальчиком еще минут пятнадцать и убедившись, что он уже крепко спал, Астория осторожно встала и направилась к двери. Оборотень, лежавший у камина на своей плюшевой подстилке, сразу подскочил и бросился к кровати занимать освободившееся теплое местечко под боком у хозяина. Такое вероломство Астрория решила оставить без внимания — уж больно счастливо улыбнулся спящий мальчуган, когда волкодав ткнулся ему влажным носом в подмышку.

Уже почти успокоившись после недавнего происшествия в Гринграсс-холле, Астория решила закрепить успех чашкой чая, но подходя к лестнице, остановилась у полуприкрытой двери, ведущей в комнату Гарри. Гнев, возмущение и негодование накатили на нее с новой силой. Стремглав сбежав с лестницы, Астория кинулась на кухню и быстро наложив на нее оглушающие чары, наконец дала волю эмоциям, до смерти напугав устроивших небольшое чаепитие Критчера и Джафара своим истошным воплем разъяренной фурии.

За спиной Астории раздался восхищенный присвист:

— Вот это легкие!

Резко обернувшись, она увидела не очень трезвую Гермиону, одетую в широкий домашний халат, распахнутые полы которого демонстрировали не менее бесформенную фланелевую пижаму в сине-зеленую клетку. Плечом девушка упиралась в дверной проем и, похоже, только это и помогало ей сохранять равновесие.

Представшая перед глазами Астории картина показалась ей настолько нелепой, что она была вынуждена ущипнуть себя за руку.

— Ауч... — часто моргая, Астория вперила свой взгляд на раскрасневшуюся от щипка кожу, а затем медленно перевела взгляд на Гермиону.

— Мир решил сойти с ума со мной за компанию?.. — задав свой, по сути, риторический вопрос, Астория подошла к подруге и для достоверности ущипнула и ее тоже.

Гермиона тихо хихикнула:

— Да, я, это, я.

— Ты как сюда попала, вообще? Через камин?— Астория показала на опустошенную на треть бутылку кальвадоса, которую Гермиона удерживала за горлышко большим и указательным пальцами, — Что за повод?..

— Повод? Да, ерунда, справлюсь. Просто меня Рон сегодня бросил, но я тут не за этим, — отмахнувшись, пробурчала Гермиона, — Мне тут Гарри смс написал, но я из-за личной драмы не сразу ее прочесть удосужилась. На-ка, подержи... — всучив впавшей в ступор Астории кальвадос, Гермиона запустила руку в необъемный карман своего халата. Порывшись там с полминуты, она вытащила сотовый телефон. Следом за этим на пол попадали фантики от мятных леденцов, упаковка презервативов, заколка для волос и ключи, но Гермиона не обратила на это никакого внимания. Спокойно перешагнув организованный ею бардак, она, немного виляя, добралась до кухонного стола и плюхнулась на стул. Нажимая на кнопки телефона, Гермиона поясняла словами свои действия:

— Это штука такая магловская. Заменяет сову, патронуса и зеркало. Вещь очень удобная. Рекомендую. Не так впечатляет, как патронус, не столь романтичен, как сова, но все же, все же... О, вот оно!

Гермиона протянула телефон Астории, абсолютно не обращая внимания на то, что та продолжала пребывать в шоковом состоянии, округлившимися глазами наблюдая за ее манипуляциями, не в состоянии вымолвить ни слова, после чего проворчала:

— Ну, держи же уже!

Медленно подойдя к Гермионе, Астория осторожно взяла в руки сотовый телефон, ранее виденный ею только в кино. На светящемся голубом экране она прочла: «Мне нужно будет исчезнуть на некоторое время. Возможно, даже посреди обеда у Гринграссов. Это касается расследования инцидента на чемпионате. Успокой Тори и Тедди. Я вернусь скоро и все объясню. Пусть не накручивает себе там всякого».

— Это что? — абсолютно лишенного эмоций голосом, спросила Астория, отупело смотря на сообщение.

— Где что?

— Вот тут, — Астория протянула Гермионе телефон.

— А что тут?

Девушке некоторое время растеряно друг на друга смотрели, после чего Гермиона полезла за волшебной палочкой в другой карман. На пол попадали скомканные носовые платки, мятая и почему-то влажная фотография Рона и розовый пушистик. Впрочем, на это Гермиона опять не обратила никакого внимания. Направив на себя палочку, она слегка дрожащей рукой стала выделывать пасы:

— Жалко, конечно, я так старалась напиться... Слышал краем уха, что это, вроде как помогает... Не судьба! Эне... Эне... Энервейт!

Встрепенувшись от ударившего в нее заклинания, девушка приосанилась и горделиво вздернула подбородок:

— Зацени: и это после кальвадоса!

Однако ни гордости, ни радости в ее голосе не было. Приглашающим жестом, она указала Астории на стул напротив. Та послушно села на выдвинутый магией стул, двигаясь все также сковано, и продолжая растеряно таращиться на Гермиону: после протрезвления черты миловидного лица обострились, четче проступили носогубные морщинки и темные круги под воспаленными глазами.

— А теперь по порядку: что именно тебе не понятно? — голос Гермионы звучал бесконечно устало.

— Все. Но я что-то сомневаюсь, что тебе сейчас есть до этого дела...

— Забей! Я в порядке. Я не знаю, что произошло у вас на ужине, но судя по тому, как ты тут металась и материлась, Гарри все-таки исчез. И, думаю, не ошибусь, если предположу, что свалил без объяснений. Иногда он прям ну очень правильный аврор. Плевать, что девушка, прости, жена, сочтет его сволочью, лишь бы задание выполнить. Кстати, что с Тедди?

— Спит.

Одобрительно кивнув, Гермиона спросила:

— Что у вас там случилось-то? Исчезновение было таким уж эффектным: уж больно ты пришибленно выглядишь? — Гермиона невесело хохотнула и буркнула под нос: — Хотя кто бы говорил...

— Дафна преподнесла нам Отдохновение Суверена, а Гарри его раскрутил, и в портал его утянуло вместе с ней. Она это специально подстроила, понимаешь? Они сейчас где-нибудь на Барбадосе валяются на пляже, потягивая маргариту. Дафна щеголяет перед ним в бикини, и у мантикоры на жале видел он свое расследование, Тедди, да и меня за одно!

— Теперь твой гнев понятен, — кивнула Гермиона, — Но знаешь, Гарри не мог так просто взять и раскрутить этот артефакт и позволить Дафне его коснуться. И знаешь почему? — Гермиона вздернув бровь, с легкой усмешкой наблюдала распалившейся Асторией, которая, наконец, вышла из ступора. Вновь вскинув руку с зажатой в нервных пальцах палочкой, Гермиона произнесла: — Акцио, Отдохновение Суверена.

Мгновение спустя на ее ладони красовался хрустальный куб. Покрутив им перед носом Астории, она положила его на стол:

— Наш с Роном подарок Гарри на двадцатилетие. Понимаешь, да? Он прекрасно осведомлен о том, что это за вещь.

Астория вначале побледнела, потом на ее щеках и шее ясно стали проступать розовые пятна. Вцепившись пальцами в столешницу, она яростно зашипела:

— Вот же он сволочь! Он знал! — Астория ударила ладонью по столу и глухо застонала: — Сегодня в Аврорат приходила Дафна. Хвосторогу ей под одеяло, ей все же удалось его соблазнить. Они обо все договорились еще днем, — Астория, прищурившись, перешла на шепот, — Да, все сходится: он решил, зачем тянуть, когда такая на все готовая красотка только и ждет его свиста... Хотя, нет... Ни хера не сходится: какого черта лысого он тогда меня целовал, мачо недоделанный! Пусть только вернется, я ему глаза выцарапаю! Я... Я... Да я...

Гермиона, вытянув руки и перегнувшись через стол, громко хлопнула в ладоши перед носом Астории. Та, вздрогнув, растеряно захлопала ресницами и, сбившись, захлебнулась словами.

— Астория Поттер не будьте дурой, прекратите истерить и нести чепуху! Гарри до Дафны нет никакого дела. То есть, дело, возможно, есть, но чисто служебное, без всякого сексуального подтекста. Тебе, что, его сообщение дословно повторить? Если Гарри взял в руки Отдохновение Суверена, если он повернул его грань, если он позволил сестре твоей распрекрасной за себя зацепиться, значит, такова его аврорская задумка. Да с теми придурками в балахонах, ты поняла о ком я, все министерство на ушах стоит. Сегодня Гарри весь мозг с этим расследованием вынесли. Имена участников не фигурируют, но ходят слухи, что это не простые ребята. Конспирация с этим делом та еще. Гарри, наверно, просто не мог тебе ничего рассказать. Ты меня извини, но, похоже, Дафна тут не последнюю роль сыграла. Не зря же ее в аврорат вызывали. И не смотри так! Вызывали — можешь не сомневаться. Так просто к ним не попадешь — только с повесткой. Впрочем, тебя сейчас не разубедишь: здраво мыслить ты не можешь, потому как с ума от ревности сходишь. Но вспомни вот что: это же Гарри! — Гермиона вытянула руку и с надеждой вглядываясь в глаза Астории, тихо и убедительно повторила: — Гарри, понимаешь?

Обхватив голову руками, Астория уперлась подбородком себе в грудь и слегка раскачиваясь, осмысливала слова Гермионы.

«Это же, Гарри! Гарри, понимаешь?».

Эти слова лучше всего прояснили для Астории эту запутанную ситуацию. Безусловно, тот Гарри которого Астория знала, пусть не долго — всего несколько дней, не мог так вероломно с ней поступить. Дафна могла, но Гарри — нет. Конечно, он еще получит от нее нагоняй за свою конспирацию, но пока, в этом с Гермионой следует согласиться, необходимо спокойно дождаться возвращения Гарри и выслушать его объяснения.

Астория выпрямилась, и хотела было улыбнуться Гермионе, но ей в глаза вновь бросился ее осунувшийся и несколько болезненный вид. Астория нахмурилась: улыбаться решительно расхотелось. Потом на нее волной нахлынули воспоминания о внезапном появлении Гермионы с бутылкой кальвадоса в руке. А потом в голове Астории всплыли ранее оставленные без должного внимания слова Гермионы: «Просто меня Рон сегодня бросил...». Дернувшись, как от пощечины, Астория тихо пробормотала:

— Твою же ж...

Вскочив на ноги, она быстро обогнула стол и села рядом с подругой и подавшись порыву, крепко обняла ее за плечи:

— Что у вас произошло? Ты и Рон... Ты же пошутила, да?

Гермиона вначале напряглась, когда тонкие руки Астории легли ей на плечи. Но при упоминании имени Рона, Гермиону стала пробивать мелкая дрожь. Вначале задрожали губы, затем задергался подбородок, постепенно дрожь передалась плечам и, рухнув на стол, она разразилась рыданиями:

— Он ушеееел! Навсегда! Понимаешь, навсегда!

Астория потянулась за ней, прижавшись щекой к вздрагивающей спине, и зашептала единственное, что на этом момент пришло ей в голову:

— Это ничего, ничего, ты плачь, плачь...

* * *

Напоив Гермиону травяным чаем с несколькими каплями успокоительного зелья, Астория предложила ей перейти в гостиную. Зелье стало действовать и удобно расположившись на импровизированном кресле из огромного пуфа, Гермиона стала рассказывать свою историю:

— Сегодня был поистине богатый на события день для всех. У нас с Роном был запланирован романтический ужин в «Огнях Камелота». Там Рон преподнес мне сюрприз, сделав предложение...

— Но, Гермиона, это же прекрас... — Астория осеклась: история на этом только начиналась. Если бы все закончилось столь радужно, она бы не наблюдала сейчас зареванное и потерянное лицо одного из главных героев последней магической войны.

— Все шло чудесно: мы пили шампанское, обсуждали свадьбу, возбужденно обговаривали детали предстоящего торжества. Вернувшись домой, Рон заговорил о новом этапе в наших отношениях. Предложил быть всегда предельно честными и откровенными друг с другом. Сказал о том, что между нами с этого момента не должно быть никаких секретов. И тут же поведал о том, как переживая последствия войны, оплакивая Фреда и каждый день наблюдая за живым мертвецом в лице Джорджа, едва не стал зельеманом. Признался, что принимал эритроксилумное зелье почти полгода, но нашел в себе силы побороть свой недуг... Полгода! А я даже не догадывалась: мы же все, — Гермиона постучала себя по голове, — нуждались в ремонте кровли после войны. Я списывала его заскоки и срывы на послевоенный синдром, никак не связала это с наркотиками... В общем, Рон сделал свое признание и настала моя очередь...

Астория вскрикнула, прижав ладони к губам: кажется, она уже знала, в чем именно призналась Гермиона, но для верности уточнила:

— Ты же не... Ты же не рассказала ему о той ночи? Мерлин, зачем?..

Гермиона печально улыбнулась и, прикусив губу, кивнула:

— Вот то-то и оно... Я же говорила, что в любви я полная дура. Облажалась по полной! Находилась в легкой эйфории от мыслей о свадьбе, расчувствовалась от его признания, вот и облегчила душу. Старалась все объяснить, втолковать, раскрыть суть нашего с Гарри поступка, но Рон услышал только то, что мы занимались сексом...

Губы Гермионы опять задрожали и уткнувшись лбом в согнутую в локте руку, тихо заплакала.

— Неужели ничего нельзя сделать? — Астория предприняла слабую попытку приободрить Гермиону: — Но он же любит тебя! И Гарри... Он же ему как брат. Он успокоится и поймет... Ну не может же не понять!

— Ты его не знаешь... — сквозь слезы выдавила Гермиона, — Для него это как нож в спину... Мое признание — это как рухнувший ему на голову дамоклов меч. Все его юношеские страхи, комплексы, переживания, муки ревности — все подтвердилось. И хоть на самом деле все было не так, формально это было предательство. Он не простит... Но даже если когда-нибудь простит, то все равно не позовет обратно... Не сможет жить со мной и не думать, как я и Гарри... — Гермиона подняла на Асторию заплаканное лицо и тихо, словно боясь сама услышать сказанное, шепнула: — Это конец, Тори.