Самое темное время суток (гет)

Огромное спасибо Нику (kin), он взялся мне помочь и отбетить главу, и сделал это в рекордные сроки, так что позвольте представить спасителя для всех ожидавших. Еще раз огромное спасибо!)

Так что, кто ждет беченого варианта, придется еще подождать, здесь Я и Ник попробовали представить читаемый вариант, генеральная вычитка через день. Я предупредила)

А, и еще первый раз когда я делаю исключение, это не вся глава, но зная о Вашем ожидании, решила выложить часть, так что и вторая скоро появится)

Приятного прочтения,

Автор.

**

А глаза ее синие ,а глаза ее нежные ,словно море красивые , словно небо безбрежные на душе не спокойно мне , как собою мне справится , мысли все только о тебе , вот как вышло красавица.

А глаза ее ясные , а глаза ее добрые , настроение прекрасное лезут мысли бредовые в мою голову глупую как собою мне справится я почти что люблю тебя , вот так вышло красавица.

В.Залкин

* * *

— Жуж! — воскликнула Сэль и оторвала кота от парня.

Перс выворачивался, стараясь нанести заточенными когтями как можно больше ущерба. И если бы у нее не получилось удержать его, через три благословенные секунды, пришлось бы найти для нее нового фамильяра. Девушка сильнее прижала угрожающе мурчащего кота к груди и, с непонятной смесью растерянности и смущения во взгляде, посмотрела на парня.

Гарри усмехнулся, отводя глаза в сторону. Этот кошак никогда не внушал особого доверия, а он-то думал они на одной стороне, но видимо демон не принимал никого в свою группировку. Если этот, чрезмерно заботливый, демоненок начнет мешаться, придется найти способ подстричь ему когти. Жуж вырывался из рук хозяйки, свирепо шипя на парня.

— Думаю, разговора не выйдет, — Сэльвэтрис прижала фамильяра к груди и принялась успокаивающе говорить ему что-то на черномагическом.

Она метнулась то в одну сторону, то в другую, непонятно с чего взбесившийся Жуженька не собирался успокаиваться, если попытаться продолжить разговор с Поттером, потом может придется сшивать самого Поттера по кусочкам. Кивнув ему напоследок, Манфольетти поспешила к гостиной.

Гарри смотрел ей в спину, жалея о своем гуманном отношении к животным. Если бы не этот котенок, сегодняшний вечер мог навсегда остаться самым ярким воспоминанием в жизни. Он улыбнулся и прислонился к стене, в коридоре было слишком много света, и он, щелчком погасив пару факелов, достал из кармана сигареты и закурил. Его одержимость Сэль дошла до последней стадии, болезнь неизлечима и дальше только летальный исход. Он любил ее.

И любил не так, как любят в слезливых девчачьих книгах и мелодрамах, придуманной искусственной любовью.

Он, правда, любил ее.

Ее одну. Его глаза всегда смотрели в ее сторону, сердце только с ней билось, а мысли, каким важными делами не были бы заняты, находили лазейку, сквозь которую могли устремиться к ней. Только она могла вызвать искреннюю улыбку, смех и радость. Она одна была весомой причиной при принятии решений. Только ее благополучие. Только ее существование, определило его решение о помощи магическому миру. Сэль была всем, и он принял это спокойно. Как самое лучше, что когда либо случалось с ним в жизни. Ее боль была его болью, ее счастье его счастьем, ее слезы служили поводом немедленного устранения причины. Смотря на ее недостатки, он думал в этом вся она, именно за это он ее и любит. И он любил, независимо от ее решений и поступков, насколько ужасными они бы не были. Гарри точно знал что останется, что бы ни случилось, чем бы не закончилась вся эта история. Она закончится для них одновременно, эпилог они разделят на двоих.

Юноша докурил и потушил сигарету о стену.

* * *

Замок Маргелик. Албания

Орферус пересек главный коридор замка, стоящие на страже пожиратели низко поклонились ему, не смея поднять глаз. Юноша, лишь слегка, замедлил шаг, чтобы бросить полный презрения взгляд. Согнувшиеся, дрожащие, жалкие отбросы. Он почти взбежал по лестнице. У хорошего настроения не было причин. Только голова сегодня болела немного меньше, его не тошнило, и он не выпадал из реальности на короткие отрывки времени. Теперь лорд больше времени проводил в подземельях, увлеченный своими экспериментами со шкатулкой Пандоры. Шкатулка Пандоры... Орфи посмотрел на свои руки в белых перчатках. Белые... Зачем он их только носит? Боится, что руки окажутся красными, что с них будет капать кровь? Только посмотрите на себя лорд Орферус! На кого вы стали похожи? С кем вы общаетесь? Кто окружает вас? Рука дернулась к плечу, на котором выжженная татуировка гноилась и горела, как вечный знак его предательства, его проклятия. Ну и пусть! Он больше не намерен быть цепным псом Мерлина! Только его свобода, только один шаг до нее. В дверь вежливо постучали, и парень быстро отдернул руку от плеча, устыдившись своей слабости, испугавшийся быть уличенным в ней.

— Войдите, — голос, со времени его пребывания в замке, стал холодным, подобно северному ветру, блуждающему по темным коридорам и задувавшему немногие островки тепла и света, тщетно пытающиеся отогреть замок.

Дверь распахнулась и в комнату, низко склонив голову, вошла демонесса.

— Мое почтение, темный, — неприятно шипящим голосом, произнесла она.

Орфи подал знак рукой подняться и пригласил следовать за собой. Демонесса держалась на почтительном расстоянии, но он все равно чувствовал запах гнили и болезни. Предсмертной и тяжелой.

Кьярансали — одна из вырвавшихся... Воландеморт все выпускает их... демонов, духов, теней... Бесплотных, которым дает тела. Пока они разрешают ими командовать, пока ими можно управлять, а потом... потом не его дело. Они вошли в кабинет, и молодой человек взглядом отметил скопившиеся на столе отчеты. Темный Лорд набирал влияние — с каждым днём, часом, минутой, секундой: его последователей становилось все больше. Больше тупоголовых овец, ловящих его слово, его жесты, бездумных идиотов и больше проблем.

— Садись за стол.

Кьярансали сделала нечто, наподобие реверанса, ее неуклюжесть вызывала лишь усмешку, и села за стол. Оферус взял красивый хрустальный бокал и подошел к фонтану, в углу комнаты. Она сидела спиной к фонтану и боялась обернуться, боялась взглянуть, чувствуя неразбавленную стихийную магию. Парень набрал воды и сел напротив демонессы. Ее лицо было скрыто капюшоном, но Орф был готов поклясться, что та вздрогнула. Кьяран, и правда, стало не по себе от сквозящей магии воды, то какую силу этот мальчишка, не боясь, выпускал из под контроля и как вольно с ней обращался. Вода в хрустальном бокале мерцала и светилась, но стоило Орферусу лишь на секунду задержать взгляд, как маленький водный дракончик выбрался из бокала, цепляясь за края, спустился по тонкой ножке, забравшись на руку парня.

— Sarn ul-ilindith. Dalharil oloth mir dossta elghinn tu’jol da’re. (1)

Черномагический язык больно прошелся по нервам. Жесткий, шипящий, угрожающий... Дракончик на его руке рыкнул, и вода в стакане забурлила.

— Займись своим делом, пока я тебя не развеял, — спокойно отозвался парень.

Кьярансали немного тряхнула головой, капюшон ее серой, выцветшей мантии упал. Ей было неудобно открывать перед ним свое лицо. И с чего взял этот жалкий смертный, что может смотреть на нее с таким превосходством. Лицо демонессы было словно разделено на две части невидимой линией. Одна половина — улыбающаяся девушка, а другая — иссохшая старуха с обветренной пятнистой кожей, разбитыми губами и бельмом на глазу. Дракончик с руки парня перебрался на центр стола.

— Evenire.

Дракончик открыл пасть и Орферус вложил в нее колбочку с кровью.

— Начинай, — скомандовал он демонессе и как-то утомленно потер переносицу.

Кьярансали бросила на приказывающего злобный взгляд. Скрюченные, все в волдырях, руки с длинными грязно-желтыми ногтями зависли над колбой.

— Vlos har’luth z’ress. Elghinyrr chath elg’cahal xukuth...— принялась читать слова заклинания демонесса, а водяной дракон пристально следил за ней ледяным взглядом.

1) Берегись судьбы. Дочь тьмы держит твою смерть за руку.

* * *

В гостиную возвращаться не хотелось. В ало-золотой комнате теперь, все время, становилось нестерпимо душно. Все чаще хотелось свободы и ветра. Особенно свободы — теперь, почти всегда, только свободы. Вырваться из устанавливаемых рамок. Забытое чувство полета. Жизнь учила его жить сегодняшним днем... нет, более того. Происходящим мгновением потому, что следующего может не быть... завтра может не наступить. Каждое новое «завтра» приносит все больше проблем и рисков. И когда-нибудь его «завтра» не наступит... Но не сегодня. Сегодня его мгновения будут.

Парень захотел вытащить еще одну сигарету, а потом передумал. Он решил пойти на открытую восточную галерею. Скоро начнется рассвет. Самое темное время суток перед рассветом. Сейчас, было очень темно. Его волшебное прошлое — оказалось одной сплошной темнотой. А если так — рассвету пора наступить.

Восточная галерея была пуста. Чем это занимаются любимые старосты? А преподаватели? Спит спокойным и безмятежным сном Хогвартское королевство. Лишь зло не дремлет. Поттер улыбнулся, цинизм помогает радужнее видеть жизнь.

Гарри облокотился на перила, приготовившись наблюдать за начинавшимся рассветом. Полоски, от ярко-красной до оранжевой, растягивались на небосводе. Верхушки деревьев Запретного леса, на таком насыщенном фоне, выглядели довольно угрожающе, как черные пики, пронизывающие небо. Сама природа отражала происходящие события. Но ему было спокойно. В это была своя прелесть, особенная красота рассветного спокойствия. Не хватало только хорошего итальянского десерта из безе, сливочного крема, прослойки ягод и шоколада. Меренгата. Сэль бы понравилось.

— Так-так-так, кто это у нас здесь? — произнес тягучий голос и Гарри не сомневался в личности обладателя.— Поттер

— Малфой, — сдержано произнес в ответ Поттер, не проявив и элементарной вежливости.

В его понимании, верхом вежливости было не свернуть хорьку шею.

— Разве ты не знаешь правил, Поттер? — самодовольно улыбаясь, произнес Малфой — Или тебя подняли пораньше, чтобы ты помог домовикам с завтраком?

— Нет, Малфой. Я в отличие от тебя, до такого не опускаюсь.

Рассвет был красив, ни с чем не сравнимой красотой или чересчур хорошее настроение парня сделало его таким.

— Что ты там болтаешь?

Драко изменился в лице. Самодовольный Поттер вел себя слишком нагло для жалкого сквиба, которому положено трепетать и пресмыкаться.

— Ну как же? Сторожевой песик и так далеко от своей будки. Принести тебе пару косточек, в благодарность за охрану нашего чудесного сна?

— Что? Я староста слизерина!

— Если тебе так больше нравится.

Поттер, наконец, обернулся. Желания продолжать спор у него не было. День обещал быть чудесным, его ждал незаконченный, с Сэль, разговор, а ради этого можно и подарить белобрысому еще несколько дней его жалкой жизни, в услужении у мерзкой рептилии.

— Просто сними баллы и отправляйся, будь хорошим песиком.

Если сейчас поторопиться, то он сможет поймать Сэлли на выходе из гостиной. Гарри обошел Малфоя, даже не задев плечом, решил быть милосердным до конца.

— Я тебе не псина, Поттер! — злобно выкрикнул Малфой. — Обернись, когда я с тобой разговариваю, ты, жалкий сквиб!

Видимо, его это должно было задеть.

— Ты прав, ты не собака Малфой. Ты хорек.

Гарри ухмыльнулся, желая выбесить слизеринца еще больше. Драко не отличался ни выдержкой Люциуса, ни самообладанием, ни умом. Не легко, должно быть приходится, с таким сыночком.

— Лучше заткнись, Поттер! — сквозь зубы, выплюнул Малфой и выхватил палочку. Гарри быстро отреагировал, перехватив его руку и прижав слизеринца к стене.

— Больше никогда не смей поднимать на меня палочку, хорек, — процедил Поттер.

— Отпусти меня, придурок!

Гарри решил, что несовершенный мир пока еще не готов к проявлению его альтруизма. Ничтожный хорек, так гордящийся чистотой своей крови, крови убийц, предателей и сумасшедших, нуждался в уроке. Чертов дебил, пресмыкающийся перед змееподобной тварью. Он смотрел в глаза Малфоя, с отражающейся там надменностью, жестокостью и ненавистью. Слизеринец закричал, неожиданно и громко. Он перестал вырываться, теперь, просто метался из стороны в сторону. Со стороны, происходящее скорее напоминало вынужденное объятие. Гарри, ошарашенный криком, растеряно пытался понять причину.

— Малфой.

Слизеринец закрыл глаза, из которых тут же брызнули слезы

— Нееет! Хватит! Не надо! — продолжал кричать Малфой — Пожалуйста!

Его «пожалуйста» непривычно резануло слух, выводя из состояния оцепенения, и Гарри сделал шаг назад, тут же увидев причину. Рука. Рука Малфоя, которую он продолжал держать, распухла. Мантия обуглилась и тлела, а под ней появлялись огромные кровавые, сочащиеся раны. Он быстро отпустил Малфоя. Тот осел на пол и стал прижимать руку к себе, поскуливая. Отступая, Гарри наткнулся на перила балкона. Вид рыдающего Малфоя, сорвавшего от криков голос, вспыхивающими картинками возникал перед глазами. Он ничего не делал! Он не произносил заклинания! Он... он... он не хотел...

Будто собравшись с последними силами, Малфой надрывно вскрикнул и из его носа пошла кровь.

— Поттер! Что здесь происходит?!

Декан слизерина начал медленно приближаться с конца коридора, но дойдя до середины и заметив состояние Малфоя, ускорил шаг. Одного взгляда на старосту хватило Снейпу, чтобы понять необходимость незамедлительных действий.

— Поттер, вы так и будете стоять или соизволите мне помочь?!

* * *

Сэль оглянулась по сторонам, но везде взгляд натыкался на стены, расписанные белыми лилиями. Она стояла в центре круглой комнаты, с приглушенным мягким светом, но как не пыталась не могла вспомнить как оказалась здесь и зачем. Одна из стен осыпалась, будто за секунду пережив несколько веков, открывая проход. Девушка еще раз оглянулась по сторонам, удостоверившись в единственности пути.

Это был большой красивый оперный зал в красно-золотых тонах. Расположенные полукругом и разделенные двумя проходами ряды плюшевых кресел спускались к большой сцене. Боковой свет был слабым и не доходил до нее, заставляя немного нервничать. Легкая, как перезвон колокольчиков, музыка повторилась и Сэль подумала, что это ударяются друг о друга хрустальные украшения большой люстры. Но они были неподвижны... Занавес поднялся, на сцене появились пары юношей и девушек в черно-фиолетовой одежде, с налетом серебристо-белой пыли вечности. Пары стали кружиться по сцене и Сэльвэтрис чувствовала, что в танце есть нечто большее, чем набор красивых движений. Какой-то скрытый смысл. Пары танцевали все быстрее, их красивые наряды развевались. Даже не призраки, а словно отголоски своей эпохи. Духи времени, само время закутанное в черно-фиолетовый шелк.

Внезапно все исчезло. Театр растворился в темноте, и теперь она стояла одна. От прервавшего тишину звука колокольчиков Сэль захотелось зажать уши руками. Тишина сомкнулась. Прислушавшись, девушка уловила тяжелое сбивчивое дыхание рядом... за спиной... нет справа, слева... Повсюду. Она быстро обернулась вокруг себя, край платья тяжелого бального платья неприятно прошелестел и поднял в воздух пепел. Перезвон повторился.

— Натаниэль, — беспомощно и уж очень тихо позвала Манфольетти.

Девушка сделала шаг и под ногами появилась дорога из черного, покрытого трещинами, мрамора.

Звон колокольчика сменился приглушенным пением.

— Тсссс, — прокатилось мягким шепотом со всех сторон.

Сэль оглянулась по сторонам, но вокруг была лишь тьма. Черная, непроницаемая и колючая.

Правило гоэтий номер 1: не призывай тьму когда она рядом...

Она была рядом, шептавшая и пахнущая кровью. Сэль попыталась пойти быстрее, но кто-то дернул ее за ногу и девушка упала, вскрикнув от неожиданности и страха.

— Тссссс ,— настоятельно и раздраженно, пронеслось со всех сторон.

По бокам от дорожки, пробивая мрамор, извиваясь и переплетаясь, показывались большие алые, словно кровь, розы. Необдуманно Манфольетти потянула руку к ближайшему цветку, но он вспыхнул огнем и рассыпался пеплом. Они все. Один за другим. Сэль поднялась и побежала, остановленная трелью музыкальной шкатулки.

— Нет, — прошептала она, — не надо...

Чьи-то холодные мокрые руки толкнули ее в спину.

— Тссссс,— строго отозвалось со всех сторон.

Девушка сидела не поднимая головы. Боясь поднять голову.

— Почему ты не идешь? — спросил ее отозвавшейся эхом тонкий детский голос.— Иди.

Сэльвэтрис молчала, смотря на уходящий во тьму конец дорожки. Манфольетти сняла туфли и попыталась оторвать низ платья, но ткань не поддавалась. Тогда она поднялась и попробовала свернуть с тропинки, преграждая ей дорогу, словно забором, возникли призраки с безвольно болтающимися головами. Они провожали ее взглядом пустых глазниц, протягивая черные ленточки. Напуганная она снова сделала попытку бежать, но мраморная плитка под ногами сменилась стеклянной крошкой. Ее крик утонул в вязкой тьме, оставшейся без ответа. Сэль остановилась, пытаясь взять себя в руки и свыкнуться с непереносимой болью. По щекам текли слезы.

— Иди, — отозвалось эхо голосов.

Манфольетти подняла платье, чтобы посмотреть на свои ноги. Только кровавые порезы и никакого стекла. Стиснув ткань, она сделала шаг. Невыносимо больно.

— Иди, — требовали от нее и мрамор под ногами стал нагреваться.

Голова закружилась и она, будто перестала ориентироваться в пространстве, часто оступалась. Тьма, сидящая внутри, просилась наружу. Сэль часто заморгала, с каждым морганием мир менялся с привычного на черно-белый. Девушка сделала глубокий вдох и мир перестал меняться, вместо этого серые тонкие натянутые ниточки начали подбираться к ней со всех сторон. Тут и там вспыхивали синие огоньки, она больше не видела дорогу. По коже пробежали мурашки. Тонкие острые лезвия прошлись по подолу платья, разрезав ткань. Задели плечо, щеку. Вжик-вжик заскрипел механизм, и снова раздалась трель музыкальной шкатулки. От земли стал подниматься холодный молочно-белый туман, в котором появлялись красные огоньки глаз. Никакого движения лишь легкое дуновение воздуха, противный визжащий скрип и на ее плече появились три неглубокие царапины. Девушка сжала плечо рукой, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Ничего. Лишь туман и негромкое могильное эхо. Ее шаги стали вдруг слишком шумными. Она почувствовала, что сошла с дорожки и теперь ноги увязают в чем-то рассыпчатом, противном, хрустящем. К трели присоединился звук от барабанов, в которые будто ударяла игрушечная мартышка. Только мгновение, ей почти удалось поймать движение сотен черных обуглившихся рук держащих тонкие лезвия, а затем из тумана проступили фигуры их обладателей...

Сэль открыла глаза, словно очнувшись. В испачканных кровью руках были зажаты трезубцы. Платье было изодрано и хоть этого и не было видно, но пропитано кровью, став очень тяжелым. Манфольетти глотала воздух, пытаясь насытиться им и одновременно успокоиться.

Туман рассеялся и вперед вышел закутанный в черный плащ мужчина. Она не видела его лица из-за маски «лекаря», такие были популярны на венецианских карнавалах 17 века.

— Отдай камень... — мужчина не обронил ни слова, это фраза красными всполохами отразилась в ее мыслях.

— Нет, — твердо ответила девушка, глядя в желтые глаза.

Странный человек взмахнул костлявой рукой, туман стал собираться вновь, и Манфольетти уже знала, что последует за этим дальше.

Она беспомощно огляделась по сторонам, понимая, что без магии ей не справится. Риск остаться за чертой слишком велик. Сэль пригнулась, пропуская удар.

Подняв трезубец и попытавшись вытереть ладошку о платье, она резанула по ней.

— Теки моя кровь, не причиняя вреда моей душе и жизни, теки, прожигая Лету и вернись с теми, чья любовь и сила смогут защитить меня!

Серые нити обвили девушке ноги, заставив упасть и потащили сквозь молочно-белое пространство, наполненное ее самыми страшными детскими страхами к «маске».

Слишком резко взяв под руки, Сэль дернули вверх и девушка оказалась окружена призраками. Они все были здесь. Кровь ее крови. Бабушка Аззерра, дедушка Анжело, прапрадедушка Анэтолайо... Предки рода Манфольетти встали стеной на ее защиту.

— Поднимайся дорогая, нужно спешить.

Сэль посмотрела вверх, увидев перед собой призрака красивого мужчины. Такой родной... Она узнала его. Именно такой, как на портретах, как в ее воображении, как в сохраненных воспоминаниях дяди и мамы. Теплый любящий взгляд, открытая улыбка. Человек, к которому ей хотелось большего всего и сильнее всего прижаться.

— Папа, — недоверчиво пролепетала девушка.

— Сэлли, нужно торопиться.

Воодушевленная она быстро поднялась на ноги и побежала за отцом. Она впервые видела его.

— Милая, сюда, аккуратней.

— Пап...

Они остановились у узкой кованой двери.

— Тебе пора.

Сэль медлила. Она впервые видела его. И это все? Столько нужно спросить, столько сказать... Щемящая боль разрывала сердце на кусочки, а в глазах собирались слезы.

— Тебе нужно уходить милая. Давай же. Я больше всего на свете люблю тебя. Ты у меня такая сильная, я так тобой горжусь, а теперь иди. — Элиа приложил руку к щеке дочери, и та была готова поклясться, что ощутила его прикосновение.

Он торопил ее. Сэль знала, что пора уходить, чем дольше она здесь, тем быстрее теряет драгоценное время жизни.

— Я тоже люблю тебя, папочка, — сказала она и рванула ручку двери на себя.

* * *

Если бы не плохие герои, сказка не была бы сказкой. Принц и принцесса не поняли бы, что такое настоящая любовь.

Чжоу Чанг выросла на сказках. Сначала, ей их читала мама, а потом она стала читать сама. И ее жизнь должна стать непременно одной из сказок. Талантливая, умная, красивая, окруженная подругами и поклонниками она всегда была популярной, всегда получала лучшее. Седрик Дигорри был отличным принцем.

И вот уже хэппи энд. Если бы не... Гарри Джемс Поттер. Красивый, смелый, отважный, благородный, самый молодой ловец, победитель темного Лорда, знаменитость, герой... Особенный. Ее взгляд возвращался к нему за завтраками, обедами, ужинами, на совместных уроках, матчах, квидиччных тренировках, на которые она приходила посмотреть. Гарри Джеймс Поттер. Старательно выведенные инициалы на многочисленных пергаментах. Гарри Джеймс Поттер. Любит тыквенный сок, панкейки с шоколадным соусом, клубнику, тренировки по квиддиччу, смотреть на яркое весеннее солнце и жмуриться, приколы братьев Уизли, походы в Хогсмит, друзей, ЗОТС. Она могла бы написать книгу «1000 и 1 вещь, которые я узнала о Гарри Поттере, наблюдая за ним». Но Гарри Джеймс не был подходящим принцем, подходящим принцем был Седрик Диггори. Он был нужен ее идеальной сказке. А не непредсказуемый мальчишка, жизнь с которым напоминала бы качели. Никогда не знаешь вверх полетишь или вниз... Это был страх перед неизвестностью и трудностями, потом ограничения, накладываемые обществом. Она должна была страдать по Седрику. Она и страдала, по Седрику и по себе. По себе... Как не пыталась, не могла заглушить появившееся чувство свободы. Темный Лорд вернулся, Седрик умер, Гарри стал сквибом — мир перевернулся, но она... Она, принцесса собственной сказки, Чжоу Чанг, почувствовала в себе силы, наконец, побороться за свою любовь. Гарри любит ее. Это придавало сил, это было невероятно. Это могло бы быть невероятно. Все кроме одного. Он хочет закончить их сказку, так и не начав. Ее Гарри изменился.

Сегодня, она встала рано. Когтевранка хотела выйти пораньше и успеть поговорить с Гарри. Каждая минута отдаляет его от нее, промедление невозможно, ожидание — мучительно.

Чжоу Чанг сидела перед зеркалом, неторопливо проводя расческой по гладким блестящим волосам. Гладкая идеальная кожа, прекрасные пленительные глаза.

«Свет мой зеркальце скажи, кто на свете всех милее, всех прекрасней и белее... кого сердце любимого выбрало...»

Чжоу Чанг выросла на сказках. Сначала ей их читала мама, а потом она стала читать сама. И ее жизнь должна стать непременно одной из сказок. Талантливая, умная, красивая, окруженная подругами и поклонниками она всегда была популярной, всегда получала лучшее. Ее жизнь непременно должна стать сказкой. Даже, если ей придется сыграть плохую роль, убить настоящую принцессу и пройти нелегкий путь к короне и сердцу принца.

* * *

Поттер смотрел, как Снейп безрезультатно тряс Малфоя за плечи. Малфой был похож на тряпичную куклу, у которой порвались ниточки и с ней больше не играют.

— Поттер, Вы так и будете стоять?! Ну же, помогите мне! Дайте Рябиновый отвар! Не то! Поттер, вы, что свой мозг еще с прикроватной тумбочки не взяли?! Ради Морганы, шевелитесь же!

Гарри безропотно выполнял все инструкции профессора. Его руки тряслись, в голове был полный сумбур, а происходящее было как во сне.

Наконец Снейп закончил. Судя по тому, что Гарри был жив напрашивался вывод, что жив и Малфой. Слизеринский декан произнес еще несколько заклинаний, а затем отлеветировал Малфоя в свои апартаменты.

— Поттер, что вы с ним сделали?! — вернувшись требовательно спросил Снейп.

Гарри перестал болтать ногами и взглянул на преподавателя. Честно слово, знал бы он сам, что с ним сделал. Такого в программе не было.

— Это ведь вы Поттер, даже не думайте отрицать. Как вы это сделали?

Снейп продолжал надвигаться на него и это заставляло чувствовать себя некомфортно, слишком уж нервно, он сжимал палочку в руке.

— Зелье? Артефакт? Откуда у мистера Малфоя такая травма? Вы хоть знаете, что он чуть руки не лишился?! Боль достигла порогового предела!

Снейп не то шипел, не то шептал. В любом случае, каким бы не был его голос, он предвещал скорую расправу. Гарри с трудом, но смог вернуть себе самообладание, хотя колбочки перед глазами до сих пор нервно подпрыгивали:

— Профессор, если вы так уверены что это я, то не хотите начать вести себя чуточку вежливее. Знаете, что сделал Малфой прежде, чем это произошло? Он тоже наставил на меня палочку.

Эти слова, казалось, отрезвили мастера зелий и он отошел от парня.

— Это была огненная магия, — на этот раз Снейп констатировал, — это сделали вы и в косом переулке тоже были вы, Поттер.

Пожалуй, профессор Снейп оказался лучшим вариантом для раскрытия его маленькой тайны. Абсолютное спокойствие и хладнокровие. Потрясающая способность вести конструктивные беседы при любых обстоятельствах.

— Крайне неразумно было оставлять вам жизнь.

Видимо, профессор не предполагал, что он так быстро согласиться с предъявляемыми обвинениями и не ждал откровенного признания.

— Так это Вы? — Снейп и сам не верил.

Неужели? Великий Мерлин, не может быть! Но сомнений не оставалось. Это был Гарри Джеймс Поттер. А ведь он говорил Дамблдору, что с парнем что-то случилось. Но нет!

«Мальчик так много пережил, он просто замкнулся!» Как же! Дамблдор удивиться насколько больше, чем он думал, пережил мальчик!

Зельевар пронзил взглядом сидевшего перед ним на парте юношу, немного ссутулившегося от пережитого, но не растерявшего спеси и приобретенного самообладания.

— Но как? Этого не может быть...

Справедливо рассудив, что так они с места не сдвинутся, Гарри материализовал огненный шар в руке, а потом еще один. Один за другим он бросил их в Снейпа, но, не долетая до преподавателя, шары взорвались яркими искорками, медленно и плавно опустившись на пол.

«Невероятно!» — подумал Снейп.

Он слышал об этом, даже встречал стихийных магов. Такая сила и похоже Поттер вполне осознавал свои возможности. Мерлин Великий! Прямо под носом директора, все это время, скрывая от всех, играя роль сквиба! Многое становилось понятным и его самоуверенность, и надменность, спокойное равнодушие к сплетням.

Северус никогда не жаловался на скорость реакции и остроту ума, но это был не тот случай. В этот раз, ему было необходимо время на размышления. Подозревать Поттера в чем-то и знать, что он гипотетически на что-то способен, оказалось куда безопасней, чем убедиться в правильности подозрений. Пожалуй, это был один из немногих случаев, когда он предпочел бы ошибиться. Дамблдор подавится своими лимонными дольками, когда узнает. Мысль о реакции директора развеселила, заставив криво улыбнуться.

— Моя магия, о ней никто не должен знать, профессор — догадавшись о ходе его мыслей, предупредил парень — Я оставил вам жизнь в переулке, но мне может захочется передумать.

— Вы угрожаете своему преподавателю, Поттер? — «вот ведь щенок».

— Я посмотрю, сколько заклинаний магии огня седьмой ступени вы сможете выдержать профессор, вот это угроза.

— Последствия вашей конспирации, Поттер, сейчас лежат в моей спальне.

— А могли бы на дне хогвартского озера, Малфою повезло, что я растерялся, — Снейпу явно недостает позитивного мышления.

У Северуса прошел мороз по коже, он не только знал, что парень на это способен, он знал, что он вполне может выполнить сказанное. Сейчас, у него было слишком много вопросов, которые не следует задавать и ответ на которые, отчасти, он знать не хотел. Как же сильно изменился мальчишка!

— Я не хотел навредить Малфою.

— Не сомневаюсь, мистер Малфой последний человек, которому бы вы хотели навредить, — даже если он и растерян, причин уступать Поттеру нет.

Гарри закатил глаза:

— Хорек давно напрашивался, но навредить ему я не хотел. О моей магии никто не должен узнать, профессор. Ни директор, ни змееподобная тварь, кому бы Вы не служили. Это только мой и Ваш секрет.

— Снова угрожаете? — Снейп смерил мальчишку насмешливым взглядом.

— Я спас Вам жизнь, у Вас что представлений о такте и манерах нет?

Почти одновременно, они усмехнулись и Поттер готов был поклясться, что впервые он и сальноволосый придурок поняли друг друга.

— А с Малфоеем что делать будете? На дно озеро, я Вам его отправить не дам.

И, опять же одновременно, они обменялись насмешливыми взглядами. Видимо Снейп с огромной симпатией относился к такой перспективе. Малфой всем доставляет слишком много проблем.

— Сотрите ему память, — милостиво разрешил гриффиндорец, — Мне на завтрак пора. Мои наилучшие пожелания, Малфою. Захотите поговорить, пригласите на чашечку чая.

* * *

Сэль с трудом открыла глаза, когда молочно-белый туман перед ними рассеялся, она смогла увидеть потолок. Жуж, увидев, что хозяйка проснулась, забрался ей на грудь и принялся тыкать мокрым носом в лицо, спеша ввернуть ее в реальность.

«Все хорошо» хотела сказать Сэль, но в горле першило и вместо этого получились невнятные хрипы. Демон стал лизать ей руки, и девушка понемногу приходила в себя. Ей, еще сложно было разделить картинки на свое прошлое, настоящее, сны, чужие жизни... Глаза болели, словно засыпанные песком. Сэль села и тут же качнулась в сторону. Рука дотянулась до мокрого лба. Горячий. Она была... И потом... Как же голова болит... Неужели ничего кроме ее бедной головушки для колки орехов не нашлось...

Манфольетти потеребила одеяло. То ли нервно, то ли раздражено. Словно не зная чем заняться, словно не зная как успокоиться. В мире комнаты, огражденной от нее пологом, было тихо. Прислушавшись к тишине, Сэльвэтрис решила подняться. Рукава рубашки были в крови, покрывало... Раздражённо девушка сдернула его с кровати и наспех свернув, сунула под нее, надеясь что домовики не имеют привычки лезть в чужие дела и спрятанные под кроватью покрывала. Когда положенный промежуток времени прошел и мозг, наконец-то, смог разъединить и рассортировать все фрагменты памяти, не беспокоясь о производимом шуме, девушка, больно ударившись, опустилась на колени и принялась переворачивать содержимое чемодана, пока не нашла темно-синий бархатный мешочек. Жуж, с неодобрением, наблюдал за устраиваемым беспорядком. Мантии, не поместившиеся в шкафу, теперь валялись на полу, выглаженные Бьянкой платья, книжки... Проживание среди этих смертных ничему хорошему хозяйку не научит. Сэль спиной чувствовала неодобрительный взгляд кота, но ничего не могла с собой поделать, руки немного дрожали и узелок никак не хотел распутываться. Наконец ей удалось справиться с волнением и вот уже руки бережно гладили холодное дерево. Это была рамка для фотографий. Признаться, она не помнила как рамка с фотографиями оказалась у нее. Синий бархатный мешочек просто появился на подушке рядом, однажды утром. На одной стороне рамки была фотография мамы, а на другой папы. Она знала каждую черточку его портрета, каждую деталь.

«Я большего всего на свете люблю тебя»

Сэль заплакала. Беззвучно. Слезы водопадом текли по щекам и она скованно утирала их окровавленным рукавом. Поцеловав фотографии, девушка убрала свое сокровище обратно. Не надо было тереть глаза, теперь вот красные будут. Соседки уже встали. Браун о чем-то спорила с Грейнджер и Сэльвэтрис отругала себя за медлительность. Как же теперь пробраться, в таком виде, в ванную и избежать вопросов? Она аккуратно отодвинула полог. Поток информации шквалом обрушился на ее больную головушку. Грейнджер пыталась, на правах старосты и соседки, воззвать к совести Браун и призвать ее к порядку. Бесполезное занятие с любой точки зрения, по мнению Сэль, но ввязываться не хотелось. На помощь к Браун подоспела Парвати. Это был шанс. Не Мерлин весть какой конечно. Она достала черный кардиган из сумки, закуталась в него и решила действовать.

— Сэль!

От окрика, девушка замерла, как вкопанная, сильнее закутавшись.

— Сэль, скажи им, тебе ведь тоже не нравится разбросанные вещи! Я уже третий раз убираю эту кофту со стола.

Грейнджер трясла в руках кофтой Браун и розовое пятно перед глазами Манфольетти прыгало. Сэльвэтрис, абсолютно точно, знала какая участь ждала бы их в Бетельгейзе и не понимала, почему в Хогвартсе такое проходит. Директор слишком лоялен. В Хогвартс демократично набирают идиотов.

— Соседство с вами, само по себе, ад и убранные половые тряпочки комфортнее его не сделают. А вот, если вы соберете шмотки и испаритесь отсюда, то сделаете одолжение не только мне, но и всему волшебному миру. Кто-то должен стирать вещи и раздавать газеты. Есть много чудесных вакансий, как раз вашего уровня.

Манфольетти обвела их высокомерным взглядом и скрылась за дверью ванной комнаты. Хорошо, что соседки успели ее посетить. Она рекордно быстро переоделась, ловко перебинтовала себе руки. Давние шрамы сильно болели и кровоточили от любого прикосновения мрака. Голова закружилась и девушка ухватилась за край раковины. С каждым днем становилось хуже. Внутри нее, будто, сидел датчик-барометр измеряющий давление тьмы на мир. С каждым днем ее становилось все больше, Воландеморт заходил все дальше в своих экспериментах со шкатулкой Пандоры. Теперь, остановить его было вопросом жизни и смерти. Ее жизни. Ее смерти. И тех кого она любит. Она, еще раз, проверила бинты.

Девушка приоткрыла дверь, битва за чистоту и порядок была закончена. Судя по отсутствию команды веников, одиночная команда пуходерки при звании потерпела сокрушительное поражение.

— Ох, да просто выбрось ты это детище воспаленного дизайнерского мозга!— окликнула Грейнджер Сэль.

К таким недостаткам, как неумение следить за собой, думать, говорить, вообщем ко всем неисчисляемым недостаткам следовало добавить зацикленность.

Девушка немного дернулась от интонации, но нашла в себе силы для вежливого обращения. Как находила всегда... всегда, когда первокурсники нарушали правила, Рон испытывал ее терпение, одноклассники сначала смеялись, а потом просили списать...

— Да?

— Я, сегодня, не пойду на занятия. Я неважно себя чувствую.

Гермиона внимательно посмотрела на новенькую. Манфольетти придала своему взгляду большую выразительность.

— Мне что, обязательно, биться в истерике и кусать столбики кровати. Я страдаю внутри, — положа руку на сердце, ответила девушка.

— Тогда, конечно. Может, проводить тебя в больничное крыло?

— Я сама смогу найти туда дорогу, староста Грейнджер. Ты опоздаешь.

Заметно недовольная гриффиндорка покинула комнату, а Сэль приступила к сборам. Быстро сменив школьную форму на черное платье, она достала из черной прямоугольной коробочки длинный черный кружевной шарф.

— Жуж,— обратилась она к демону.

Кот неторопливо потянулся и ясно выражая глазами вселенское одолжение стал торопливо втягивать воздух.

— Жуж, — ее глаза перелились сапфировым — иди к маме, сегодня, что-то произойдет. Будь с ней.

Демон медлил, разрываясь между прямым приказом и нежеланием оставлять хозяйку одну. Но, решив подчиниться, перс спрыгнул с кровати и скрылся в одной из теней. Сэльвэтрис осталась одна. Руки нетерпеливо теребили ажурный шарф. Черт! Вчерашний вечер лавиной обрушился на сегодняшние планы. Нужно было найти сначала Поттера. Нужно было закончить разговор. Ошибки, ошибки, ошибки. Мелкие потянут за собой крупные и это неизбежно приведет к катастрофе. Девушка пошатнулась. Сегодня, слишком плохо. Если поторопиться, можно успеть до завтрака. Поговорить с Поттером действительно необходимо. Неизвестно, как он может использовать информацию о ней. Сэль приоткрыла дверь, прислушиваясь. Главное, не попасться невменяемой зазнайке или неадекватным преподавателям. Главное, сейчас, стать тихой и незаметной.

* * *

Сэль била себя рукой по голове, надеясь, что легкая встряска пойдет на пользу. Во имя Эреба, что она творит?! Неужели это она?

Неужели, правда, она? Черт! Какого демона, она вчера сбежала?! Нужно было выяснить, откуда он знает о ней! Нужно было просто стереть ему память или убить. Парень все равно умрет раньше или позже, так какая разница! А что, если он знает еще что-нибудь? О, жрицы Полуночи, она что, сейчас, пытается найти причину оставить ему жизнь? Смерть Поттера решит сразу все проблемы и с информацией, и ее личностью. Да где же этот придурок?! Девушка выглянула во двор.

И она обняла его...

Сердце Сэльвэтрис больно кольнуло иголкой и она не могла объяснить откуда взялось разочарование... Такой демонстративный, фальшивый, детский жест! И от того, что он сработал, еще неприятнее. Чуть ли не впервые, Манфольетти почувствовала себя лишней. Решение о смерти Поттера оказалось более, чем своевременным. Девушка отступила назад, намереваясь развернуться... Хотя... Ей что, только что указали на место? Показали границы? Четко обозначили... И, о, Великая Геката, ее это расстроило? Это что, отступление? Да, какого Мерлина происходит?! Как следует разозлившись, Сэль, с гордо поднятой головой, направилась в сторону обнимающейся парочки.

И она обняла его...

Чжоу была напугана. Ее интуиция безошибочно подсказывала, что Гарри Джеймс Поттер потерян для нее навсегда. Он уже не тот наивный мальчик, безответно влюбленный в нее. Кто-то дотронулся до его сердца, оставив неизгладимый отпечаток. Для нее или другой девушки больше не было места в его жизни. Нет-нет-нет! Она была готова цепляться и биться за призрачную надежду, за маленький шанс. Нет, никогда! Она не отпустит его. Не сейчас, когда может быть с ним. Нет. Нет. Такого не будет. Ее любви хватит на двоих, он снова полюбит ее, увидит то, что видел раньше. Они так долго не общались, он забыл, забыл о своих чувствах. Он вернет. Вернет все. Она напишет их сказку. Только для них.

И она обняла его...

Гарри почувствовал всю безнадежность и горечь объятия. Весь страх отказа и ее бьющееся сердце. Девушка все сильнее стискивала объятия, нервно сжимая его мантию. И наверное, нехорошо было стоять застывшей скульптурой... Чжоу тихонько заплакала, плотнее к нему прижавшись, и он обнял ее в ответ, желая одновременно успокоить и укрыть от холода. Что он чувствовал? Бесконечное, ни с чем не сравнимое сожаление... от того, что не может почувствовать больше ничего, кроме дружеского участия и заботы, желания успокоить и тоску... заполняющую, без остатка, сердце тоску... Чжоу всхлипывала и дрожала, а Гарри отдался воспоминаниям об Астрономической башне и сыплющемся, мягко и тонко, снеге, надоедливом призраке, глупо пытающимся свести счеты с жизнью. О своем безотчетном, идущем от самого сердца, желании защитить от всего мира и забрать всю ее боль себе, только бы больше никогда не видеть слез в глубоких синих глазах.

— Поттер.

Лишенный чувств голос обдал сердце морозом.

— Манфольетти, — он обернулся и мир перед глазами поплыл черными пятнами.

Чжоу сильнее сомкнула объятия и не было в мире силы способной разомкнуть их. Дыхание сбилось, а от охватившей недосказанности повеяло ощутимым холодом. Ситуация требовала немедленного разрешения.

— Если уж тебе так хочется пофамильярничить, то мисс Манфольетти. Надо поговорить. Иди за мной.

Чжоу соизволила прекратить демонстрацию.

— Я Чжоу, — когтевранка, как можно ослепительнее, улыбнулась, проявляя фальшивое радушие — девушка Гарри.

— Мои соболезнования, — произнесла Сэль, абсолютно не понимая чем тут можно гордиться.

Чжоу, непонимающе, посмотрела на Гарри, мысленно пытающегося найти приемлемое решение.

Не удостоив когтевранку взглядом, девушка уверенно направилась по заранее спланированному маршруту.

— Прости. Чжоу, я не могу ответить на твои чувства, — он высвободился из ее объятий и помедлив, лишь для того, чтобы удостовериться, что она поняла смысл его слов, поспешил за Сэльвэтрис.

Манфольетти шла быстро, явно имея подготовленное место для переговоров. Это обнадеживало. Она видела его с Чжоу. Видела и, наверняка, все неправильно поняла. А вспыльчивость характера не даст объяснить ему ситуацию.

«Я вижу, как тьма подступает к твоему сердцу, вижу власть, тебя достойную и вижу твое падение, сокрушительный проигрыш. Получивший все станет равным Высшим, но никогда не сможет получить то, что сердце его темное желает больше всего на свете»

Глупые предсказания сумасшедших женщин, сведут его с ума. Куда она его завела? Хочет убить и спрятать тело в тихом месте.

— Я и Чжоу... — надо было срочно спасать свою жизнь и репутацию.

Сэль, обернувшаяся на его слова, выглядела, мягко говоря, озадаченной.

— Я... мне... мне нравилась Чжоу на четвертом курсе... и пятом, если подумать...

Он был слишком увлечен, поэтому вполне возможно, что ему показался легкий сапфировый перелив ее глаз.

Сэль поджала губы, улыбаясь одними глазами, а потом, не выдержав, заливисто рассмеялась.

— Поттер, ты, что думаешь, я привела тебя сюда для сцены ревности? — казалось, она и правда была удивлена, — О, твой IQ и правда двухзначная цифра! А та девушка подумала, что я безнадежно в тебя влюблена? Она, поэтому в тебя так вцепилась? О, Мерлин... прими к сведенью сам и скажи ей, что у меня есть жених.

Манфольетти вошла в заранее выбранный класс, наложив пару заклинаний.

— Откуда ты знаешь, что я гоэтия? — сразу перешла к делу Сэль.

Парень ждал это разговора, более того он сам напросился на него, руководствуясь своими дурацкими мотивами.

— Птичка рассказала, — ответ не самый подходящий и не самый остроумный, но звучит лучше, чем после твоей смерти мы подружились.

— С тобой птицы разговаривают? Точно чокнутый. Магия огня, ты с ней родился?

Манфольетти села на парту первого ряда и внимательно посмотрела на парня. Ее таланты могли бы упростить задачу, но ей почему-то казалось важным его добровольные ответы.

Все еще погруженный в ситуацию с Чжоу он не сразу понял ее вопрос.

— Что?

Сэль начинала злить его невнимательность. Не имеет значения, какие важные мысли занимали его голову, сейчас, он должен сосредоточить все свое внимание на ней. Она же тратит на него самое ценное в этом мире. Она тратит на него время.

— Магия огня, это какой-нибудь артефакт или ты с ней родился?

Поттер лишь бросил на нее взгляд и отошел к стеллажам. Это было неизбежно. Сэльвэтрис начала задавать вопросы. Мир под ним превратился в тонкий лед, обещавший в скором будущем, пойти трещинами.

— Нет. Это подарок.

— Подарок? Должно быть, этот человек тебя ненавидит раз выбрал такую изощренную смерть.

— У нас особые отношения, — ухмыльнувшись, подтвердил Гарри.

Поттер сосредоточил свое внимание на полке. У них не было занятий в этом классе, а книги были настолько разнообразны, что предположений для каких целей использовался кабинет не было. Сэльвэтрис молчала, но он чувствовал ее неотрывный взгляд, сопровождающий каждое его движение. Главное не смотреть ей в глаза. Магия гоэтий. Пришлось выделить отдельную полку в библиотеке. В чем-то Гермиона была права, нужно было расширять кругозор. Интересно, как Сэль, с ее-то характером, удается сдерживать свои возможности.

— А давай поиграем, — предложил он, — десять вопросов, умеешь?

— Поттер, я похожа на человека, с которым можно поиграть?

Гарри хмыкнул, вряд ли голодный хищник, подходящий партнер для игр:

— Все очень просто. Я задаю вопрос, ты отвечаешь и задаешь свой. Отвечать нужно честно.

— Какое веселье. Выпивка, танцы, закрытые клубы, игры на желания, пари? Попробуйте что-нибудь подобное, тогда, возможно, ваша школа перестанет быть такой убогой и найдутся люди, с которыми можно поговорить. Как же ты проверишь мою честность?

— Я просто поверю твоим словам, — проявляя простодушие, сказал он, немного обернувшись.

Сэльвэтрис поймала его взгляд и шальная мысль о применении своих способностей пронеслась в ее голове. Они в одном из заброшенных кабинетов. Одни. Можно спокойно покопаться в его памяти, стереть ненужные воспоминания или заменить, легко и просто решить эту головную боль. Но она медлила, да признаться и не хотела так с ним поступать.

— Хорошо, я начну. Как давно у тебя этот подарок?

— С конца августа. Где ты раньше училась?

— В Бетельгейзе. Как ты научился управлять своей магией? Тебя кто-то учил?

— Это уже два вопроса. И они совершенно не веселые, тебе говорили, что ты на редкость скучный человек? Мне помогал даритель моих способностей. Что за камень ты забрала у Бейли? Один из камней, открывающих шкатулку Пандоры?

Если бы он только обернулся! Если бы он только обернулся, то вполне смог бы увидеть одну из самых невероятных вещей в мире. Ничем не прикрытое удивление на лице Сэльвэтрис Нанзиэтеллы Манфольетти. Что там Поттер говорил о честности? И насколько сам Поттер собирался быть честным с ней? И на какую Гекату ей вообще сдалась его честность?

— Да. Это он. Откуда ты знаешь о шкатулке Пандоры?

— От моего дарителя, — он уже наизусть выучил вид стены. Тонкий лед уже начинал трескаться. На трезвую голову и с полной серьезностью в такие игры можно играть только с кем-то вроде Браун. — Я нравлюсь тебе?

Думавшая до этого момента о странных ответах Поттера, его поразительной осведомленности, Сэль оказалась уже второй раз удивленной. За такой короткий промежуток времени. Поттером. Невероятные вещи происходят в этом мире.

— Что?

— Я нравлюсь тебе? — Гарри подошел к ней, рискнув взглянуть в глаза.

Теперь встала Сэль. Его вопрос стал серьезным поводом задуматься. Мысль, которую стоило обдумать раньше, которую она пыталась обдумать раньше.

— Нет.

Поттер был готов услышать нечто подобное. Даже не стоило надеяться на переполненное чувствами признание в вечной любви. И что самое главное, он знал, что нравится ей, чувствовал это. Но внутри... это чувство... то ли холодно, то ли больно, то ли что-то треснуло, хрустнуло, сломалось. Жестокость этой девчонки, к которой совершенно невозможно было привыкнуть или подготовиться раз за разом ранила все сильнее. Но не это было сейчас важно. Ее судьба, вот что действительно вызывало беспокойство.

Он пристально смотрел на нее, тщательно стараясь себя не выдать. Нужно только подтолкнуть ее к этой мысли. Сэль слишком горда и упряма чтобы попросить о помощи.

— Ладно, мне пора. С тобой весело, но и других дел много. Тебе вот, например, надо спасти мир и все этой одной. Никакой помощи, приходится скрывать свои способности. Бейли убит, печати Мерлина нет. — Он бросил короткий взгляд на часы, — я опаздываю на завтрак.

Парень встал со стола, на краешке которого, до этого, удобно устроился.

Это самонадеянный мальчишка был прав. Из проклятых осталось только она одна. Ее силы уходят так быстро, а сделать нужно так много.

— Поттер...

Как же тяжело ей это далось. Неужели, эти просящие нотки звучат в ее голосе.

— Значит ли это, что ты молишь меня о помощи?

— Слишком сильно сказано

— Да, ну тогда я, пожалуй, пойду.

— Ладно, хорошо, но ты должен помнить, что я знаю твой маленький секрет. Ты маг огня, — скрестив руки на груди, безапелляционно заявила девушка.

Гарри пожал плечами, все еще держась за ручку двери:

— Мне бы не хотелось это афишировать, но когда-нибудь это должно было произойти. Сделаешь это через газеты или ограничишься почтовой рассылкой?

— Ограничусь одним единственным письмом, Блейку Аттвуду.

Гарри немного наклонил голову, чтобы волосы лучше скрыли лицо, не давая Сэль, увидеть довольную ухмылку. Так значит, она успела уже кое-что выяснить. И чем интересно продиктован интерес к его скромной персоне?

— Похоже ты не оставила мне выбора.

Он закрыл дверь и обратно присел на край стола. Брови Сэль удивленно поползли вверх. Ей послышалось. Ну конечно послышалось. Не мог же он правда сказать это снисходительным тоном.

— Значит, печать Мерлина, — задумчиво протянул Поттер, растерянность Манфольетти умиляла. Когда-нибудь потом, он объяснит ей, что легко может купить всю эту судебную систему.

Сэльвэтрис чувствовала, что видит только вершину айсберга, но не улавливает картины в целом. Происходило что-то очень непонятное. Поттер знает детали, которые знать не должен. Которые знать не может. Голова. Как же болит голова. Невыносимо.

— Ты меня утомил. Позже договорим. Иди и завтракай эльфийскими изысками.

* * *

Блейк Аттвуд свернул с улицы Полуночной тени к переулку Черной кошки, с которого легко было добраться до Лютного, а затем и Косого. Магический район Лондона мог легко состязаться в трудности с картой токийского метро. Для него же... не сложнее схемы по сборке кухонного шкафа. Маршруты в любые направления прокладывались в воображении разноцветными мигающими линями, огибая пульсирующие точки зданий.

Холодный ночной ветер поднимал полы его мантии, трепал волосы и успокаивал безрадостные мысли, составляя приятную компанию. Северный ветер, добро пожаловать в Лондон. Проездом или задержишься в туманном Альбионе подольше? По душе ли тебе въевшийся в воздух запах крови, перезвон криков под крышами и козырьками домов, пыль отчаянья и стальные порывы, поднимающие с земли пепел отнятых жизней? Знаешь ли северный гость, как долго это будет продолжаться? Несмотря на всю угрюмость мыслей, на лице молодого человека проскользнула улыбка. В шепоте северного ветра слышалось что-то умиротворяющее, а этому повидавшему жизнь собеседнику можно верить.

Впервые за несколько недель, он был счастлив. Причина была довольно проста, его бабушка с дедушкой, по маминой линии, наконец-то, согласились уехать. Это было самым большим счастьем за последнее время! Отряд лучших авроров доставит их в безопасное место в Швеции. Жаль, что другие его бабушка и дедушка остаются в Лондоне. Ричард Аттвуд наотрез отказался дезертировать с оккупированной темными силами Британии, если бы не бабушка, то дед уже давно возглавил бы оперативный отряд арвроров. Главное, чтобы он не заметил охрану возле дома.

Аттвуд вошел в здание Аврората. Ночные дежурства проходили намного спокойнее, хотя и были самыми тяжелыми. У Картрайта получалась отлично поддерживать дисциплину и боевой дух авроров. Только благодаря его уверенности, властности и лидерским качествам авроры спокойно продолжали свою работу, выходили в дежурства, планировали операции. Те, кто поддерживал покой магического мира не дрогнули, они спокойно продолжали исполнять свои обязанности. Через пару часов наступит утренняя смена, поэтому людей в Аврорате было больше чем обычно. Обмен информацией, получение новых заданий. То тут, то там мелькали люди в белых халатах с нашивками красных крестов, оказывая необходимую медицинскую помощь. Ему бы самому не мешало сменить повязку, но это подождет. Сначала принять смену, просмотреть отчеты, распределить задания, принять участие в обсуждениях оперативников, допросить заключенных, а там и о повязке можно будет побеспокоиться.

Среди длинных темных то расширяющихся, то не к месту сужающихся коридоров, перекликающихся с лестничными пролетами, лишь единственный вел во владения первого отдела. Мрачные, обшарпанные, гнетущие они сами создавали условия, в которых гости были готовы вцепиться в сопровождающих их авроров.

На подходе к первому отделу Аттвуд увидел довольно забавную картину. Нолан Маклейн первый секретарь Аврората держал в руках папку, которую безрезультатно пытался сунуть в руки Хогарт. Женщина папку не брала и всеми способами старалась вытолкнуть секретаря из помещения, справа от Хогарт стоял Рой, слева Алан, перекрывая возможные пути атаки. Сосредоточенные лица сотрудников выражали решимость активных действий. Любой маневр Нолана папкой блокировался, а сам секретарь оттеснялся со взятых им позиций. Военная подготовка давала о себе знать, неизвестно сколько продолжалось противостояние, но Маклейну не удалось продвинуться от двери дальше чем на метр. И судя по настрою его подчиненных, Нолану было самое время готовиться к продолжительной осаде. Столь бурная реакция социума приводила к мысли, что секретарская папка, в лучшем случае, содержит чуму.

— Да что вы себе позволяете! Я — первый секретарь Аврората!

— Не подходите! — подал голос Рой и оградился от секретаря папкой, кроме этого в его руках был степлер, так что Нолану бы лучше испугаться тяжелой артиллерии.

— Заместитель начальника первого отдела Хогарт, немедленно примите дело к рассмотрению! — истошно завопил Маклейн.

— Я не могу без разрешения принимать к рассмотрению дела чужих отделов! — отрезала Хогарт, зло сверкнула глазами и топнула ногой для убедительности.

— Это не наша смена, — вступил в разговор Алан и блокировал подход секретаря к ближайшему столу.

Цель была определенной: не дать Нолану вручить кому-нибудь из отдела папку и положить ее на стол. Формальности важны.

Но Маклейн тоже не просто так стал первым секретарем, он обогнул Хогарт, ударил Алана локтем в живот, устремился к столу и под дружные крики «Нееет», со стороны сотрудников, попытался быть остановленным.

— Доброе утро!

Действо замерло. Авроры вытянулись по струнке и встали в шеренгу рядом со столом. При этом, Хогарт локтем подталкивала Алана и кивала на Нолана, который промокнул лоб клетчатым платком и с облегчением взглянул на представителя адекватной половины Аврората.

— Блейк! Только посмотри что вытворяют твои сотрудники!

Вышеназванные опустили глаза в пол, но Аттвуд был готов биться об заклад, что если бы не его появление, ребята нашли бы способ убрать Нолана с его папочкой.

— Возвращайтесь к работе — Блейк кивнул аврорам и жестом пригласил секретаря войти в его кабинет.

— Располагайтесь.

— У меня не так много времени, Блейк. Я зашел передать тебе дело, а тут такое!

Нолан цокнул языком, жалея, что не может передать всего своего возмущения. Не к лицу первому секретарю терять самоконтроль, а тут такие ребяческие попытки.

— Ты же сам велел передавать тебе все странные дела, наслаждайся.

— Да, Нолан, извините. Я не сказал об этом остальным. Сами понимаете, нервы. Не хотят брать чужие дела.

Нолан опять цокнул. Этот худой, поджарый старик стоял у самых исток реформ Картрайта. Тень Аврората, знал все и обо всех. Большинство его побаивалось, но абсолютно все питали уважение и привязанность. Он был строгим наставником способным помочь и дать совет.

— Нет чужих дел и ваших дел, Блейк. Воландеморт общая проблема. Ты знаешь, я не одобряю вашей вражды со вторым отделом, сейчас не время для ребячества. Я хочу видеть четкую и слаженную работу команды.

— Я все держу под контролем. Чаю?

— Хотелось бы верить. Нет, спасибо, этот Ваш чай. Я, знаешь ли, отработал свое в пыльных, захламленных кабинетах с дешевым чаем. Бери свое дело, а я пойду к себе пожинать плоды карьерного роста.

— Спасибо еще раз, Нолан. Угощу вас с зарплаты.

— Ха, оставь себе эту шутку финансового отчета Фаджа, я заплачу. Удачи, Блейк.

Маклейн вышел, и все внимание Аттвуда теперь сосредоточилось на принесенной им папке. Он внимательно прочитал отчет и просмотрел результаты экспертизы, после чего откинулся на спинку стула.

Убийство. Вряд ли этим сейчас можно кого-то удивить. Подобные папки высоченными стопками лежат в любом отделе — «могильники», так их называют, и теперь они все возвышаются и возвышаются. Маглы. Маги. Война тяжело отразится на всех и первое время это будут помнить, но, дня через три, папки отдадут в архив, где они навсегда останутся погребенными среди прочих воспоминаний. Аттвуд знал эту бесчувственную систему и сам был ее частью. Для кого-то — человеческие жизни. Для него — просто папки.

Папка Нолана же могла вызвать облегченный выдох любого аврора, никакого летального исхода. Аврор Томас Бриг, начальник одного из управлений разведки был доставлен в Мунго с тяжелейшими ожогами, жена утверждает, что он просто вспыхнул и огонь ничем нельзя было остановить. Оказывавший первую помощь колдомедик уверен, что это была сильная магия. Блейк еще раз, внимательно просмотрел отчет, а потом открыл еще одну папку. Артур Бейли. Отравлен у себя дома. При попытке задержать подозреваемых, 5 человек охраны пострадали от пожара на лестнице... Аврор положил два отчета рядом, пытаясь провести параллели. Бриг был вместе с женой. Бейли вернулся из переулка Черной кошки, вместе с юношей и девушкой. Аттвуд принялся нетерпеливо листать отчет дальше: описание пожара, показания охраны, горничной, дворецкого... Поттер.

Блейк отодвинул от себя и усмехнулся. Поттер... Поттер... Поттер... Что же ты делаешь Гарри Джеймс Поттер? Зачем тебе понадобилось убирать Бейли?

— Хогарт!

Джейн заглянула в кабинет, ожидая разбора полетов, которого не последовало.

— С рассветом, отправляйтесь в Хогвартс и приведите Поттера сюда. Одного Поттера. Рой пусть соберет всю информацию по Томасу Бригу, с Алана кофе.

Через пятнадцать минут Алан, создавая как можно меньше шума, вошел в кабинет начальника и поставил перед ним кружку кофе. Блейк выглядел менее уставшим, чем вчера и позавчера, и два дня назад, но не очень-то хорошо, по сравнению со своими первыми днями пребывания в Аврорате. Парень сильно похудел, сказывается отсутствие сна, нормальной еды и огромная ответственность.

— Что за дело передал Нолан? — рискнул спросить Алан.

Блейк устало на него взглянул и кивнул, в знак признательности, за кофе.

-Томас Бриг попал в больницу. Алан, для тебя будет поручение, вчера четвертый оперативный отдел потерял начальника, временно их возглавлю я. Но так как я немного занят, сходи к ним проверь отчеты, состав, посмотри на людей. Наладь работу, я присоединюсь позже, можешь взять с собой Роя, если успеет освободиться, ему будет полезно.

— Хочешь один на один с Поттером остаться?— понимающе уточнил аврор.

— Надо провести мальчишку незаметно, возможно на него все еще идет охота.

— Понятно, поставлю людей по коридору. А пока помогу четвертому отделу. Смотри-ка, ты увеличиваешь свое влияние, война — возможность построить карьеру, большая текучесть кадров.

Аттвуд хмыкнул и махнул Алану на прощание. Хорошо, что в этом безумном мире можно еще хоть на кого-нибудь положиться. Но в чем-то Алан прав, он определенно увеличивал свое влияние, увеличивая с этим ответственность. Теперь, в его подчинении находятся и оперативники. Теперь, придется распрощаться с остатками беззаботности и своеволья. Пожалуй, он мог бы оказаться единственным человеком во всем Аврорате, которого перспектива власти не прельщала. Власть не манила его и он совсем не боялся власть имеющих. «Великое дело кровь» подумалось ему. Блейк отпил кофе, быстро просмотрел отчет за ночь, отметив про себя пару пунктов, которые неплохо бы проверить, как уловил мысленное послание Хогарт. Поттер здесь и прямо сейчас она ведет его по коридору в отдел. Алан тут же отреагировал, сказав, что посторонних в коридоре нет. Блейк отложил отчет, поправил бумаги на столе, перевернув их надписями вниз. Вряд ли Поттер толерантен к существующей политической системе. У парня нет причин желать счастья и процветания магическому миру, хорошо хоть поддерживать лорда у него причин тоже нет. И все же мысль о Поттере отложилась в глубине его сознания, не давая забыть о себе легким щекотанием нервов. Это было его чутье. Его фамильное достояние. Убийство девушки в поместье и найденные там часы Поттера, его дружба с Максимилианной Дюбари, убийство Логона Веста, Фариа...

В дверь постучали и Хогарт, немного бесцеремонно, втолкнула мальчика внутрь. Джейн сердилась и насмешливый взгляд Поттера выдавал его причастность.

— Девушкам-аврорам не нравятся комплименты или им не нравятся, когда их делают задержанные?

— И снова мы встретились, мистер Поттер.

Гарри пожал плечами и сел напротив аврора. Повисло молчание. Парень вел себя спокойно, он осмотрел кабинет и вернул взгляд к Аттвуду.

— Вы сбираетесь вызывать меня всякий раз, когда вам будет нечем заняться?

— Вы знакомы с Артуром Бейли, мистер Поттер? О, прошу Вас, воспринимайте наш разговор как дружескую беседу, — ласково сказал Аттвуд.

— Дружеские беседы не ведутся в подобных местах. И уж извините, но я считаю, что мы не поладим, — ближе к нему наклонился Поттер. — Слишком разные интересы.

— Так Вы знакомы с Артуром Бейли?

— Да.

— И какие у Вас с ним отношения?

Это была очень осторожная игра в надежде, что соперник допустит ошибку. Разговоры — тонкие формальности, за которыми скрывался истинный смысл.

— Мистер Бейли что-то совершил или рассказал Вам что-то обо мне? В любом случае, я не имею к нему никакого отношения, я мог стать его потенциальным клиентом.

— А знаете ли Вы, что деятельность мистера Бейли является незаконной?

— Ну так это проблемы Министерства, а не мои. В любом случае, сделка не состоялась.

Поттер откинулся на спинку стула.

— Когда и где Вы в последний раз виделись с мистером Бейли?

— Послушайте, мистер Аттвуд, я не собираюсь отвечать на Ваши вопросы, пока Вы не объясните мне в чем дело. А если это допрос, то тем более не стану без соответствующих документов с Вашей стороны и моего адвоката.

— Мистер Поттер... — начал Блейк и остановился, лучше с этой мыслью закончить сейчас.

Да, ему хотелось сказать, что он, как глава первого отдела не нуждается ни в каких разрешающих документах. И это было бы правдой, но что же делать с гражданскими правами и свободами. Он на стороне закона и по другим правилам не играет.

— Мистер Бейли убит в своем доме, свидетельские показания, указывают на Вас и Вашу спутницу.

Блейк внимательно следил за поведение парня. Любое движение, любая эмоция могли дать гораздо больше, чем все папки лежащие на его столе. Но эмоций не было, Гарри Поттер оставался спокоен и невозмутим. Иногда отсутствие эмоций само по себе показатель.

— Тем лучше, что сделка не состоялась. Ваши показания указали, что я и моя спутница покинули дом мистера Бейли, когда он был жив и здоров?

— Нет, но они указали на внезапно вспыхнувшую лестницу, дело рук вашей спутницы?

— Я ничего не знаю об этой девушки, я видел ее впервые, чья-то компаньонка. Сколько нераскрытых дел Вы хотите на меня повесить? Это Ваше хваленное правосудие?

— Вы знакомы с Томасом Бригом?

— Впервые слышу это имя, Аттвуд, я требую адвоката.

— Хогарт!

Связаться с адвокатом ему, конечно же, не дали, вместо этого завязали глаза черным платком и относительно долго вели куда-то, коридорами и лестницами, периодически толкая в плечо. И когда, наконец, повязку сняли, вся серьезность положения оказалось более чем очевидной.

— Что?! — возмущенно отозвался Поттер.

Аттвуд бесцеремонно впихнул его в камеру и закрыл решетку.

— До моего возвращения, посидишь здесь.

Блейк хладнокровно закрыл решетку и запечатал ее заклинанием.

— Я никого не убивал! — глядя прямо в глаза Аттвуду произнес он, — только Воландеморта пару-тройку раз. Но все были рады, честное слово!

Выражение лица Аттвуда свидетельствовало, что аврор не верит ни одному его слову, он спокойно развернулся и ушел.

— Мать твоя Моргауза! — мальчишка с силой ударил кулаком по железным прутьям, как и следовало ожидать, они остались абсолютно безразличны к проявлением его агрессии.

«Вот ведь... незадача!»

Он с силой пнул, стоявший в углу, кувшин с водой. Кувшин налетел на каменные стены и разбился. Это было слишком необдуманно, кто знает, сколько он здесь проторчит. Захочется есть и пить. Мысленно, Поттер уже наградил Аттвуда с его драгоценным Авроратом всеми известными ему словами, даже он сам не предполагал сколь обширные познания в этой области содержит его воображение. И где только научился.

Гарри прошелся по камере, меряя ее шагами. Не самые комфортабельные апартаменты, даже сесть негде. Что ж, стоит признать, золото сделало его более требовательным к качеству жизни. Нужно только связаться с Барретом. Пусть закроет этот гребанный Аврорат к Мерлиновой бабушке!

— Эй! — он подошел к решетке, но не увидел никого в коридоре, — меня слышит кто-нибудь?! Я имею право на адвоката! Эй!

Даже если его и слышали, то совершенно точно, плевать хотели на его гражданские права. Вот что б он еще раз оказал власти содействие!

— Эй!

Парень уже собрался с силами для нового окрика, на этот раз несущего еще и информации о сотрудниках этого адского места, но был прерван хрипловатым смехом доносящимся из противоположной камеры.

Что-то в темном углу зашевелилось и к решетке подошло измученное заточением созданье. Поттера передернуло от нежданного собеседника. Надо оказать спонсорскую поддержку в создание камер для VIP-гостей. В следующую секунду человек в камере напротив показался ему знакомым. Этот старый потрепанный жизнью мужчина...

— Мальчишка Поттер, вот ты и попался. Посадили зверька за решетку, — он снова неприятно засмеялся, — бедный-бедный сквиб, Лорду даже не пришлось охотиться за тобой, они сами, эти жалкие трусы отдадут тебя!

И Гарри вспомнил, где видел его, один из псов Воландеморта, пришедших за ним в отдел тайн. Парень улыбнулся и поманил заключенного, подойти ближе к решетке.

— conflare! — одними губами произнес Поттер и прутья решетки, за которые держался заключенный стали нагреваться очень и очень быстро, жаль что у него не получалось убрать руки.