Братство Плотвы (джен)

Примечания:

Саундтрек:

Убежище Аннаэтель — John Williams, Reunion (Jane Eyre)

Стычка с Оссианом — John Williams, Across the Moors (Jane Eyre).

Привал и конец талисмана — Basil Poledouris, Orphans of Doom.

Мелланион мирно спал, буквально уткнувшись носом в спину Иорвета. Эта идиллическая картина до того напоминала ведьмаку балладу Лютика "Король Ольх", что он даже не стал сдерживаться от ухмылки.

Делегация в составе Иорвета, Гретрона, Геральта и юного эльфа выехала за реку к Аннаэтели тем же вечером. Расчёт Eldar был прост — увидев давно найденного сына, безумная эльфка может начать успокаиваться и приходить в чувство.

— Раз она шарахается и бежит от нас, не видя с нами своё дитя, то может, услышав голос Мелланиона, обретёт почву под ногами и освободится от своих гнева и горя, — предположил Гретрон.

— Хорошо бы. А то матушкин гнев — вещь опасная, — подтвердил эльфёнок, почесав ту часть затылка, которая обыкновенно находит применение в воспитании детей.

Итак, все четверо на трёх лошадях под иссиня-сизым кардоланским ночным небом пересекли броды через реку Нен-и-Сул и последовали к юго-востоку, где Геральт ранее обнаружил убежище Аннаэтели и её новых светящихся дружков. Руины, похоже, были раньше чем-то вроде охотничьего домика кардоланского аристократа — маленьким, но пафосным, с колоннадой и семизвёздным орнаментом во все поля.

— Кажется, мы пришли вовремя, — тихо сказал Геральт Иорвету, видя, что сумасшедшая эльфка в окружении блуждающих огней снова побрела на поиски Мелланиона, уставясь остекленевшими глазами в одну точку. — Теперь разводите дипломатию, а я подстрахую вас с мраками.

— Поехали, mellon, — кивнул Гретрон, и оба эльфа аккуратным шагом поехали встречь соплеменнице. Ведьмак принял классическое "Полнолуние" и обнажил серебряный меч.

— Mae govannon, Annaethel! — воскликнул эльфский замначальника экспедиции. — Мы привезли тебе добрые вести! Мелланион жив, здоров и с нами!

Аннаэтель рванулась было к остроухим собратьям, но несколько огоньков ринулись ей под ноги, блокируя эльфку. Остальные атаковали было Гретрона, Иорвета и Геральта.

— Я вижу свет в небе! Я вижу столько огней! Их рёв пронзил воздух! — кричала сумасшедшая Eldar, пытаясь освободиться из-под опеки мраков. А вот их сородичам, решившим разобраться с эльфами и ведьмаком, пришлось скверно — к серебряным мечам и эликсирам жизнь их не готовила. Вскоре от мраков ничего не осталось, и Аннаэтель, осмотревшись, обнаружила себя в окружении Eldar, Seidhe, эльфёнка и Геральта.

— Мелланион?... Сын?... У меня был сын... — эльфка соображала медленно, как будто её только что грубо разбудили. — Но он сбежал... Нет, его забрали орки... Кто ты, мальчик? — с трудом ворочая языком, говорила она на синдарине.

— Матушка! Это же я! Мелланион! — кинулся спасённый эльфёнок к матери. Всё ещё с трудом понимая, на каком она свете, Аннаэтель отстранилась от него, но неловко упала и выронила из торбочки на поясе какой-то предмет. И после этого внезапно её словно бы озарило.

— Мелланион?! Твоя лошадка?! Ты нашёлся?! Что с тобой сделали орки?! — теперь эльфка сама чуть не задушила Мелланиона в объятиях. Иорвет и Гретрон не мешали им нарадоваться друг другу. Ведьмак тем временем подобрал штуку, оброненную Аннаэтель, и внимательно рассматривал. Это был небольшой искусно отделанный многогранный камень с вырезанными на них буквами эльфского тенгвара.

"Явный амулет, — подумал Геральт. — И эта штука очевидно имеет самое прямое отношение к безумию эльфки. И к эльхуданам".

— Кто ты, воитель-незнакомец? Ты похож на Edain, но у тебя глаза как у варга, — подивилась ведьмаку эльфка.

— Я Геральт из Ривии, ведьмак, друг эльфов. Я охочусь на местную нежить по заказу граждан Херна. А у тебя здесь заговорённый ангмарский камень. Мой знакомец Бродяжник говорил, что его используют, чтобы навести злых духов. Откуда он у тебя, Аннаэтель?

— Можешь доверять ему, — кивнул Иорвет. — Я многое с ним прошёл. — И тут Геральт заметил уже совсем другие огоньки, приближающиеся к развалинам. Факелы и горящие головни, штук так пятнадцать, сопровождающиеся очень недовольным гомоном.

— А вот можем ли мы тебе доверять, ведьмак?! Теперь, когда ты снюхался с убийцей чад наших?! — раздался в болотных туманах голос Оссиана.

Оссиан Беддоу хорошенько подготовился к самостоятельному поиску Плачущей госпожи — напялил кольчугу, сфероконический шлем с наносником и нацепил гондорский меч потяжелей того, с которым любил разгуливать по Херну. А вот среди его ополченцев доспехи — хотя бы кожаные — и боевое оружие мало кто имел, разве что три-четыре милсдаря, которых Геральт знал и которые тоже вели торг с югом.

— Как видишь, ведьмак, мы тоже не лыком шиты, — сказал, подбоченясь, гражданин вольного Херна. — Вечером в во-он тех прудах нашли останки девочки — одной из тех, что увела эта бестия со своими огоньками. Её опознали по обручу.

— Зараза... — пробурчал Геральт. Гретрон посмотрел на Аннаэтель осуждающе, Иорвет — с интонацией "Я тоже так и думал". "Матушка?" — недоумевающе спросил Мелланион.

— Мы разберёмся, Dh'oine, — сказал одноглазый эльф. — Ситуация под контролем. Возвращайтесь в город.

— Ага, знаем мы вас, эльфов! Пожурите её по-семейному, а детушек с того света кто вернёт?! Верно господин Оссиан говорит — неча с вами дело иметь! — крикнул один из подручных Беддоу, краснодеревщик Бледри, размахивая скверным клинком.

— Развели колдунов да эльфов всяких! — выкрикнул третий. — Честным людям уж и на рыбалку не выбраться!

— Я ничего не имею против вас, Перворождённые воины. Вы уйдёте целыми и невредимыми, — снова выступил вперёд Оссиан, напоминая, кто тут главный. — Уходи и ты, ведьмак. Ты честно отработал свою плату, — и он бросил в сторону Геральта кошель с пенни. — А Плачущая госпожа останется с нами и получит свой справедливый суд. Ребёнка мы вернём родителям...

— Это её ребёнок, — сказал Геральт. — Она его нашла, теперь осталось совсем немного, чтобы снять проклятие. Если вы отвалите, мы справимся.

— Вы что, не видите, что он такой же эльф, как и она, безмозглые Dh'oine?! — начал закипать Иорвет, которому происходящее явно слишком напомнило скоя'таэльскую молодость. В его сторону из ополчения полетело самодельное копьё — но недолетело. Мелланион заплакал. Обстановка накалялась.

И тут появился, как сказал бы оксенфуртский жак, deus ex machina.

— Что здесь происходит?! — раздался гневный голос Риангар. — Что вы делаете?!

— Я изловил Плачущую Госпожу, Риангар. Теперь вы с отцом можете гордиться мною, — усмехнулся Оссиан. — Скоро она будет болтаться на первом суку, если ты и твои друзья не будут препятствовать возмездию.

— Владычицей тебя заклинаю, Оссиан — остановись и останови своих сторонников! — потребовала девушка. — Это лишь несчастная мать, обезумевшая от потери сына и околдованная! Эльфы смогут её исцелить! А вы...

— Нет, Риангар дело говорит, — зашушукались в толпе с факелами. — Она давно с эльфами водится, лучше их знает... — В могучей Оссиановой рати началось брожение, и пользуясь этим, девушка, перемигнувшись с ведьмаком, посадила Мелланиона на лошадь, разворачиваясь обратно в сторону Сирлонда. Иорвет так же протянул руку Аннаэтели, сажая её на лошадь.

— Да чего с ними нянчиться! — воскликнул недовольный рыбалкой ратник. — Давить их надо, пока подменыша нам не подбросили! — И, видно, желая подать пример, достал какой-то редкий наручный самострел, который ведьмак раньше не видел, и пустил стрелу в Гретрона, уходившего с Риангар и ребёнком на север. Видя, что дело принимает опасный оборот, Геральт, нацелившись поверх голов, сложил знак Игни.

Увидев огненный шар над головами, доблестные воины Оссиана дрогнули и начали отходить. В довершение всего, вскрикнула Риангар — самострельщик промахнулся и попал ей в руку.

— Владычица... Риангар! Нет! -вскричал Беддоу.

— Ты что делаешь! — закричал какой-то огородник и треснул рыбника граблями. — Ты в кого стреляешь, орочий сын?! Уходим, ребята, Риангар убивать мы Оссиану не нанимались! Да и волшебник у них огнём плюётся что твой Гэндальф!

Дочь Кадваллона в Херне уважали и помогать её чуть было не убийце не захотели. Ополчение Беддоу стало потихоньку разбредаться. Хотя Оссиан бешено играл желваками и проклинал "трусов и изменников", вскоре воинов у него не осталось.

— Что ты теперь будешь делать? — спросил его Геральт.

— Враг с тобой, ведьмак. Выходи один на один, ублюдок варга! Я обещал народу, что покончу с Плачущей госпожой! — взревел хернский "хозяин жизни". — Но помни: за убийство гражданина Херна тебя ждёт петля!

— Попробуй, — сказал Геральт, и поединок начался. Ведьмак не давал Оссиану спуску, обрушивая на него весь арсенал приёмов Каэр Морхена, но и милсдарь Беддоу оказался бойцом не промах, искусно уворачиваясь от ведьмачьих финтов и прессуя Белого Волка нежданными уколами. Но всё-таки в конце концов кардоланец зевнул колющий удар Геральта, охнул, схватился за раненую руку и выпустил меч.

— Ты силён, но это ещё не конец! — Оссиан вытащил откуда-то целой рукой кинжал и попытался продолжить бой, но знак Аард обезоружил его ещё раз.

— Как видишь, убийство гражданина Херна мне не понадобилось, — сказал ведьмак. — Зато теперь ты сел в большую грязную лужу, милсдарь Оссиан. Ты в ссоре с ипатом, в ссоре с эльфами, да и земляки будут считать тебя треплом — а ты ведь всё это затеял ради старых добрых политических очков на выборах, не так ли? А теперь проваливай, пока у господина ведьмака хорошее настроение.

— Что ж, сегодня валар тебе благоволят, — сказал воинственный торговец гондорским товаром. — Но и ты жди сюрпризов в Херне, Геральт из Ривии!

Сперва Геральт хотел гордо оставить кошель Оссиана в вереске, но потом подумал, что лучше будет просто его пропить.

Ведьмак нагнал своих спутников уже за рекой. Иорвет, припомнив партизанский опыт, аккуратно извлекал кардоланскую стрелу из руки Риангар. Гретрон что-то объяснял юному Мелланиону, положив руку ему на плечо. А Аннаэтель сидела в стороне от всех на валуне, уставившись на былые места своих злоключений, и ни с кем не разговаривала. Но видя, что Геральт пристально смотрит на неё, эльфка сменила гнев на милость.

— Я знаю, как вы теперь все смотрите на меня, и ты, ведьмак. Как на душегубицу, приносившую человеческих детей в жертву падшим духам. Я... Я и впрямь помню этих детей. Мне казалось, что они все — Мелланион. Я тянулась к ним, пыталась приласкать, накормить... Но не узнавала их лиц! Потом — эти мраки, этот ревущий хоровод... И больше никого, я снова оставалась одна... — Аннаэтель начала буквально превращаться в Плачущую госпожу, и Геральту пришлось подождать, пока она подуспокоится. — Я думала, что вы убьёте меня сами или выдадите кардоланцам. Но вы...

— У меня был похожий случай давным давно, в Соддене. Только там эльфку проклял её ухажёр, не смирившийся с отставкой. Он же и возглавил охоту на неё — вроде как исправлял то, что наделал, — сказал ведьмак. — А вот кто и за что навёл мраков на тебя, Аннаэтель из Лин Гилиата?

— Это, наверное, было на западе. В Гонд Орхал, — напряжённо вспоминала эльфка. — На второй неделе поисков Мелланиона я бродила по холмам на границе с Андратом и встретила там людскую травницу, древнюю старуху. Кажется, её звали Сара Хаббард... нет, Окхарт...

— Сара Храббард? — подсказал вдруг Иорвет, услышавший их разговор.

— Именно она, — сказала Аннаэтель. — В рунах она тоже недурно разбиралась, мы разговорились, и она слово за слово вручила мне камень. Сначала мне он показался подозрительным, но Храббард так уверяла меня, что это лишь амулет для поиска пропавших... В здравом рассудке я не стала бы её слушать. Но чтобы найти Мелланиона, я готова была поверить во что угодно. А потом... Потом помню только туман. И дети. И пруды. И блуждающие огоньки... Владычица Элберет, сколько же смертей теперь на моих руках! — И эльфка снова зарыдала.

— Матушка, чем тебя обидел ведьмак?! — воскликнул Мелланион. — Я ему задам!

— Уймись, Мелланион, — сказал Иорвет. — Твоя мать не в себе от тревог и горя. Лучшее, что для неё можно сделать — отвезти в Имладрис, где она сможет прийти в себя. В самом деле, vatt'ghern, — обратился он уже к Геральту, — займись-ка ты камнем, пока мы все не стали одержимы мраками.

На всякий случай ведьмак отнёс камень Сары Храббард подальше от костра, ниже вдоль течения Нен-и-Сул, положил на большой плоский валун, крякнул немного "Филина" для верности и, поднажав на рукоять серебряного меча, начал колоть и рубить тёмный талисман. На третьем ударе камень треснул. На седьмом — раскололся.

Из обломков тут же, откуда ни возьмись, выскочил довольно крупный мрак и едва не набросился на Геральта. Но серебряный меч быстро покончил и с ним. Остатки талисмана Храббард охотник на чудовищ бросил в реку.

С тех пор Плачущую госпожу не видали больше под Херне.

— Я не в первый раз слышу об этой особе Саре Храббард, Gwynnbleid, — сказал Иорвет ведьмаку, когда они ехали меж песчаниками по Зелёному тракту.

Когда всё осталось позади, Геральт заехал в Херн забрать кое-какие свои вещи. Пришлось доставать их из выгребной ямы, в которую ведьмачье добро зашвырнули приверженцы партии Оссиана, но сам он уже был не опасен, поскольку находился под судом за невольное покушение на Риангар.

Кадваллон отсчитал Геральту причитавшиеся ему три золотых, а с Венны ведьмак брать ничего не стал — и без того было паскудно. Но всё же он заехал к Венне и Каю — оставить им Мелланионову лошадку, которую тот подарил ребёнку Edain в знак примирения.

— И что Сара Храббард? — спросил Геральт.

— Весьма подозрительная особа. Дунаданы сообщают, что не было такой переделки у них последнее время, в которую бы она не затесалась. Говорят, что она иногда скупает в "Забытом приюте" барахло, которое всякие Седиворы Изгородники награбили в древних могилах. Но в Эхад Канделет я слышал, что и Элронд в своё время имел с ней какие-то дела... — задумчиво сказал Иорвет.

— Похоже на до боли знакомый типаж — магичку, которая ведёт свою собственную игру, — рассудил Геральт.

— Доиграется, — лаконично ответил Иорвет. — Одна Мелитэле ведает, на чьей она стороне, но явно не нашего дела.

Впоследствии ведьмак раскрыл, кто же такая Сара Храббард на самом деле. И раскрытое ему совсем не понравилось.

Но это уже совсем другая история. А сейчас Геральт ехал по пустошам Кардолана и думал:

"Казалось бы, преодолел тысячи тысяч стае, попал на неизвестный науке материк, где эльфы воюют с призраками, а краснолюды и низушки независимы... А всё равно — как будто и не покидал Темерии, duwelscheiss!".