Братство Плотвы (джен)

Примечания:

ВАРНИНГ: глава содержит большой кусок из "Арнора и потомков Исилдура"!

Саундтрек:

Постоялый двор Дафи — "Ведьмак 3: Кровь и вино. Уличные музыканты".

В дороге — Maurice Jarre, Red Sun.

Мраки — Basil Poledouris, Battle preparations ("Конан-Варвар")

Снежная равнина — Vladimir Cosma, Dans le desert de Barkar

Торговому люду на Севере давно известно, что постоялый двор гнома Дафи, сына Двофура, для лоссотского городища Кауппа-кота — то же, что и "Гарцующий пони" для вольного Бри. Место встречи, рассадник новостей, источник горячей снеди и горячительного пойла, начало и конец.

В сём бревенчатом пупе северной земли ныне примостился на лавке ведьмак и с мрачной миной вкушал честно заработанный ужин. В меню Дафи сочеталось всё, что привозили в Кауппу на продажу с залива Форохель, с Юга или из чащоб за озером Коркеаярви — получалась, например, рыба палттус с жареными картофельными дольками по-ширски, которую теперь ел Геральт. Картофель краснолюду поставлял как раз Мундо Саквиль-Бэггинс наряду с мукой, овощами, фруктами и всем тем, что охотники-лоссоты не выращивали.

Разобравшись со снедью и аккуратно выплюнув последнюю рыбью кость, Геральт внимательно присмотрелся к публике в зале. Кроме его спутников из Компании Форохеля, заседали там в основном краснолюды или люди с такими мутными рожами, что, казалось, на них написано "Я из Ост Форода". Но окормлялись здесь и лоссоты — несколько охотников, притянутых недорогой выпивкой, и двое посолидней, не иначе как старейшины Кауппы. В основном обсуждали они местные небылицы — про Ледяной Бриллиант, что чуть не с Первой эпохи валяется в краснолюдских шахтах на западе; про ледяных же великанов, что хозяйнуют за горами; про поглощённый льдом город Агорот и его, разумеется, сказочные богатства; про ледяные мороки, которые высасывают из жертвы тепло; про страшные Хребты Безумия далеко на севере за заливом Форохель, где до сих пор царит тьма древнего Ангбанда, и вой мертвецов, который доносится порой с замёрзшего острова Сари-сурма.

Дафи же стоял за стойкой и распоряжался всем этим шумом и гамом по-краснолюдски неуклонно и зычно. Он был немного похож на Ярпена Зигрина — такой же лысоватый и чернобородый.

— А, так это ты Геральт из Ривии, гроза умертвий и великанов?! — так поприветствовал он ведьмака. — Мне про тебя сказывал Лейтхольф, кузен твоего приятеля Глоина. Он правду бает, что ты в Туманных горах летал на мёртвом драконе?

— Правду. Летал. Только плохо и недолго, — не стал отпираться Геральт. — Слушай, Дафи, тут для тебя как раз есть письмецо, — и протянул краснолюду записку, переданную Саэраданом. Трактирщик просмотрел её — краем глаза ведьмак заметил, что писана записка на синдарине, и даже разобрал слово "споспешествовать" — но совершенно не обрадовался.

— Это на самом деле не ко мне, — сказал Дафи, переменившись в лице. — Я больше не бегаю по ледяным пустыням в поисках забытых реликвий в утраченных ковчегах. Тем более на побегушках у всяких эльфов.

— А в чём там дело-то было? — спросил краснолюда Геральт. Дафи забрался на какой-то ящик под стойкой и продолжил ему на ухо:

— Пишет мне эльф Эрестор из ихнего Имлад, мать его, Риса, чтобы я, уважаемый Дафи, сын Двофура, бросил все дела и раскопал ему в здешних сугробах ценную реликвию короля Арведуи. Мне эта затея сразу не понравилась. С каких это пор эльфам есть дело до людской старины и людских поделок?

— Арведуи... — припомнил ведьмак трактаты по истории из библиотеки "Имлад, мать его, Риса", где говорилось о последнем короле Арнора, сбежавшем от ангмарского нашествия как раз в эти земли. — Он же где-то здесь вроде погиб?

— Не совсем здесь. На севере, в заливе, где только льды и ветер свищет. Туда я больше не ездок и не ходок. Отдай-ка ты лучше это письмо знаешь кому... Дня за три до вас проезжал здесь в северные зимовья какой-то человек, по одёжке судя — из следопытов. Ему наверняка будут интересны старые арнорские цацки, — предложил краснолюд.

— А какие расценки в Таур Ортхоне на услуги почты? — намекнул Геральт.

После жестокого кровопролитного торга взяв с Дафи два с половиной золотых Короля-под-Горой за доставку эльфского послания тому — не знаю кому, ведьмак не стал торопиться. Ему всё равно предстояло ехать в северные зимовья лоссотов вместе со своими клиентами. Компания Форохеля неплохо расторговалась в Кауппе — особенно хоббит Гопкинс, сбывший одному Дафи целую партию столовых приборов, — но негоцианты рассчитывали сорвать куш побольше прямо в береговых ледяных пустошах с их песцами.

Для этого Компании нужно было заручиться разрешением старшин местного племени Лося на проезд через их землю. Но это было непросто — и во многом как раз из-за Геральта. Рожа ведьмака и самим купцам с возчиками не больно-то нравилась. А степенные лоссоты в звериных шкурах, рыжие или белобрысые, от него частенько шарахались, бормоча под нос "Rauta-vaki, Rauta-vaki".

— Ангмарцем тебя считают, ведьмак, — пояснил Геральту Дафи. — Сами себя они зовут Lumi-vaki. Kivi-vaki — это мы, гномы. Susi-vaki — паршивые гаураданы. Если в эту холодную дыру заедет эльф, его будут Lana-vaki кликать. А Rauta-vaki — это железные люди, подданные Железной Короны. У них две крепости на востоке — Реод Фуил и Железный проход. Обдирают они лоссотов как липок, и те их плохо переваривают, но против ангмарской военной силы, ежели что, не попрут.

И когда наконец Компания получила аудиенцию у старшин в местном присутствии — похожей на вкопанную бочку полуземлянке — то это обстоятельство сказалось.

— Не могут Лоси вас на Пынти-пельдот пустить, однако, — глубокомысленно заключил самый пожилой, пузатый и почтенный лоссот Кауппы. — Два условия надо сделать. — На всеобщем лоссоты говорят, словно бы спотыкаясь на согласных, и этот не был исключением.

— Что же вам угодно, господа? — поинтересовался Сквидвард Конопляник, которого старейшина уже несколько забодал.

— Первое — огненную воду вылейте, однако. Прошлой луной все старшие собирались — с Кауппа-кота, Сури-киля, Пынти-пельдот, Куру-лейри. Приговорили, чтобы с юга огненную воду не возить. Луми-ваки ей греться шибко нельзя! Шибко людьми быть перестанут! — объявил староста.

Геральт вспомнил ядрёный перегар нескольких опустившихся туземцев, которые перебивались случайными заработками у гномов и подворовывали у торговцев, и согласился с ним.

— Один ящик, если позволите, мы бы оставили себе для сугреву, — предложил Аберфорт Ватсон.

— Себе можно. Луми-ваки шибко нельзя! И второе — воин Раута-ваки, что с вами ходит. Нельзя Раута-ваки в Пынти-пельдот, однако. Это враги. Войной грозят. Железом гремят. Мор насылают. Зверя уводят. Рыбу, тюленя пугают.

— Как же так?! — возмутился Эдвард Конопляник. — Мы без его охраны давно бы сгинули по дороге! И никакой он не Раута-ваки, он ведьмак!

— Подходи смело, Раута-ваки, — подозвал староста Геральта. — Шибко верно твой вождь говорит? Ты не Раута-ваки, а... Ведима-ваки?

— Он самый. И вообще зовусь я Геральт. К вашим услугам, — ответил Белый Волк.

— Если ты друг Луми-ваки, если ты не Раута-ваки подлый, докажи. В лесу за Коркеа-ярви сурмайя шибко голодные. Скоро по ночам в Кауппа-кота ходить будут, однако. Самый большой и злой сурмайя — Блёкк. Он три охотника порвал, оленят таскал, — сказал староста.

— Это заказ, я так понимаю, милсдарь староста? — ответил ему ведьмак, припомнив, что "сурмайя" — это вроде бы название варгов.

— Принеси шкуру Блёкка в Кауппа-кота, однако, — безапелляционно сказал предводитель лоссотов. — И будешь свободный в Я-Куру на север ехать.

— Но ведь это прямое нарушение контракта — сторонний заказ! — возмутился милсдарь Арбогаст.

— Без этого нарушения он не сможет контракт исполнять, — урезонил эсгаротца Эдвард Конопляник. — Лоссоты не терпят тех, кто ходит по их земле, а с ними не считается.

— Что ж, мастер ведьмак, считайте, что я вас благословил, — проворчал Арбогаст. — Жалко, водку мы теряем...

Геральт готовился к бою с целой стаей варгов, но ему повезло — он наткнулся на Блёкка, когда тот в одиночку вышел на водопой на кромку льда вдоль берега Коркеа-ярви. Дело оказалось не слишком хитрым — старый добрый эликсир "Волк", несколько рискованных перекатов прямо под лапами варга в прыжке и стальной меч, вспарывающий мохнатое брюхо зверюги.

Ведьмак, конечно, пополнил свою коллекцию шрамов, но договор с северянами был исполнен. Когда он явился в Кауппу с белой, с лёгкой рыжиной, шкурой Блёкка, то не мог не заметить,что охотники лоссотов смотрят на него уже как на коллегу, хоть и, возможно, ангмарского.

После того, как один Белый Волк добыл другого, ничто не мешало Компании собираться на ещё более крайний Север. По совету лоссотов негоцианты оставили лошадей на попечение работников Дафи. Их заменили два мамонта для груза и две большие оленьи упряжки для пассажиров — и на тех, и на других Компании тоже пришлось раскошелиться.

Ранним утром обоз под торжественный рёв мамонтов тронулся на северо-запад, по древней арнорской ещё караванной дороге, проходившей вдоль северного берега Коркеа-ярви и нырявшей в пресловутое Я-куру — Ледовое ущелье.

Белесо-бирюзовые стены огромной трещины в ледяном поле площадью в добрых девяносто квадратных эльфских миль вздымались вверх в режуще-синее ясное небо, и даже спины мамонтов не достигали их кромки. Слабосильное зимнее северное солнце не достигало дна Я-Куру, и Геральт и его спутники в этой сине-зелёной полумгле походили на умертвий — а судя по клубам морозного пара изо ртов, на умертвий завзятых курильщиков.

В таком месте сам Оромё-Охотник велел ожидать засады гаураданов, ангмарцев или кого погаже. Но в тот день дорога шла спокойно, и ведьмак завёл с Унвином из Херна беседу об Арведуи — о мрачных древних тайнах, в которые втравили его эльфы и Саэрадан, стоило узнать побольше.

— Некоторое время после разгрома Арведуи скрывался в туннелях старых шахт гномов к западу отсюда, на северном конце Эред Луин, — начал кардоланец. — Но из-за голода король вынужден был уйти оттуда и искать помощи у лоссотов. В приморских стойбищах неохотно помогали ему — боялись Ангмара, да и расплатиться Арведуи мог только остатками драгоценностей, которые во льдах не ценят.

Но частью из жалости к исхудалому королю и его людям, частью из страха перед арнорским оружием лоссоты дали им немного еды и построили для них снежный дом. Здесь Арведуи вынужден был ждать, надеясь на помощь с юга, ибо лошади его пали.

Когда Кирдан Корабел узнал от принца Аранарта, сына Арведуи, где скрывается государь, он немедленно послал корабль на поиски. Корабль прибыл в Форохель через много дней из-за встречных ветров, и эльфы издалека увидели маленький костер из плавника, который собрали люди короля. Но в этом году зима долго не разжимала свои оковы, и хотя уже наступил март, лед лежал далеко от берега.

— С этого места я слышал, — вставил ремарку Геральт. — Задавило их льдами.

— Вожаки лоссотов отговаривали короля уплывать в Линдон до лета, но разве монарх нуменорской крови прислушается к вождю каких-то тюленебоев на чахлой собачьей упряжке? — горько улыбнулся Унвин. — Это его и сгубило с палантирами Севера и со всем оставшимся добром.

— С палан... Чем? — не понял ведьмак.

— Чтоб их объяснить, нужен отдельный рассказ. Но думаю, это было самым ценным на борту "Торваля", который должен был спасти Арведуи, а стал его гробом.

Тем временем мамонтово-оленья кавалькада въехала в естественный тоннель — видимо, некогда таким было всё ущелье Я-куру, но ледяная крыша сохранилась только здесь. Проводники-лоссоты и возчики зажгли факелы.

— Я-рейтти! Ледовый путь, однако! — крикнул старший над проводниками, Майнио.

— Это хорошо или плохо? — спросил Эдвард Конопляник.

— Хорошо! Шибко проехали! На закате в Пынти-пельдот будем! — отозвался Майнио.

Пайщики Компании Форохеля выдохнули с облегчением. Но, как показал ход событий, они шибко поторопились.

Я-Рейтти уходил куда-то глубоко под ледовое поле, и темнота под толщей мёрзлой воды сгущалась. Ледяной "потолок" стал ниже, и грузы на спинах мамонтов порой задевали его. В неверном свете факелов из ледяных стен выступали каменные — уцелевшие следы построек, которые , видимо, были возведены здесь краснолюдами ещё в доледниковое время.

"Так вот как придумали город Агорот", — подумал Геральт.

Медальон на цепочке заёрзал, и ведьмака обуяло нехорошее предчувствие. Он полез в торбочку с эликсирами, которых за последний месяц в Ривенделле наготовил будь здоров, и накатил "Полнолуния". И уже через минуту увидел впереди вспышку холодного голубого света. Потом вторую. Потом услышал крик Майнио.

— Зараза, — сказал ведьмак. — Ледяные мраки. Милсдари, оставайтесь здесь, — и Геральт выскочил из саней навстречу опасности.

Астральных тварей было аж трое. Два мрака насели на одного из оленей, уже полузамёрзшего и задыхающегося. Ещё один кружил, как оса, вокруг Майнио, не давая ему отмахиваться амулетом и бормотать заговор:

— Elli se rannalla pyykkia, pesi pesi pyykkia, pesi pesi pyykkia... — тарахтел лоссот как камнедробилка в Махакаме. Геральт тем временем прицелился свободной рукой и вмазал по одному из мраков знаком Игни. Тот превратился в облачко пара с шипением и исчез.

Уцелевшие мраки отстали от Майнио и напустились на ведьмака, а тот закружился будто в сумасшедшем танце, пытаясь достать своих юрких противников серебряным мечом. Наконец первый из падших духов, рассечённый серебром, сгинул. Второй попытался улететь в сторону очередной гномьей развалины, но меч Геральта настиг и его.

— Шибко воюет, однако, — восхитился Майнио. Сбежавшиеся на шум другие проводники осматривали место, где всё случилось. Один из оленей замёрз насмерть, и его пришлось так и бросить в ледяном тоннеле. У самого Майнио была обморожена рука, и земляки обматывали её чьим-то шейным платком.

— Надо бы его отпарить хорошенько, — задумался вслух ведьмак, вспомнив рассказы Ламберта об их с Кейрой Мец путешествии из Ковира на крайний север⁽¹⁾.

— До парилки тут ещё доехать надо, — мрачно сказал Эдвард Конопляник. — Она только в Пынти-Минти или как там его, не ближний свет.

Когда обоз наконец покинул Я-Куру, ранний северный зимний закат уже съёжился до кроваво-красной полосы над заснеженными холмами, продуваемыми немилосердным ветром с залива. Компания вступила в Ита-маа — Восточную Землю, край голый и неприветливый, хотя западная часть его слегка поросла лесом. "Тундра" — так местный народ прозвал эту снежную пустыню.

Геральт дивился, как лоссоты ухитряются находить здесь дорогу почти без ориентиров, да ещё и в темноте, над которой только загорались в небе голубые и лиловые сполохи — ведьмак принял бы их за чародейство, если бы не молчание медальона. Но им нужно было спешить, чтобы выручить соплеменника. Геральт сам бы с удовольствием попытался бы использовать Игни для Майнио, но помнил, что при магическом обморожении это только навредит.

Наконец обоз спустился в защищённую от ветра долину, в которой, казалось, была навалена куча круглых сугробов. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это хижины без окон, слепленные из снега и льда. Таков был Пынти-пельдот — одно из лоссотских зимовий, где северяне отсиживались после окончания летней кочёвки в тундрах Фородвайта, Северной пустоши, начинавшейся к востоку от Большого Форохеля.

Компания задержалась в Пынти-пельдот на несколько дней — в это селение охотников и оленеводов торговцы, в основном краснолюды, заезжали нечасто, и народ охотно выменивал песца, белого медведя, рыбий зуб, олений рог и прочие дары природы на ножи, наконечники для оружия, трубочное зелье и сами трубки, чай, соль, сковородки и котелки.

— Плохо только, что спирт возить не дают, — ворчал Арбогаст из Эсгарота. — Тут так скучно, что в минуту бы разобрали.

Были у лоссотов какие-то свои празднества с попевками, бубном и прыжками через костёр, но сивуллиненов — чужеземцев — на них не пускали. К счастью, обычай не запрещал сивуллинену пользоваться парилкой — шатром с толстыми стенами, где посетитель мылся скребком и грелся на хорошенько облитых кипятком камнях. Отогревая здесь старые кости, Геральт пытался расспрашивать местных обывателей про следопыта в капюшоне, которому нужно было доставить эльфскую записку. Но оказалось, что он давно уехал в береговые селения, ещё дальше на север.

— Говорят — шибко уехал! Едва успел спасибо сказать! А Эйне-Лиса его шибко хорошо принимала! Ходить потом не мог, однако! — переводил ведьмаку Майнио, который после встречи с мраками ещё легко отделался — всего лишь мизинцем левой руки.

Геральт уже готовился вместе со всеми ехать на торг в северный Сюри-киля, где жили рыбаки, тюленебои и китоловы. Но внезапно из Сюри-киля приехали за ним. Жёлтым облачным утром в Пынти-пельдот выехали нарты аж с четырьмя воинами, один из которых огласил на неплохом всеобщем:

— Сивулиннен, который ведьмак! Ирянэ, старший вождь от Сюри-киля, тебя призывает! Дело шибко важное! Суд будет, однако!

При слове "суд" негоцианты поёжились. Геральт прервал свои упражнения с мечом, вышел из-за палатки на голос лоссота и сказал:

— Сивуллинен, который ведьмак, приветствует тебя, однако. И хотел бы знать, за что суд? Сколько себя здесь помню, я не грабил, не убивал, не надругался и не оскорблял действием ни одного лоссота. Не справлял нужду в священных местах. Что могло пойти не так, милсдарь воин?

— То не Луми-ваки, то Раута-ваки шибко обиделись, — объяснил северянин, поправляя на плече лук. — Говорят, ведьмак им раньше шибко охоту портил. Говорят, ведьмака не привезём — они всю Ита-маа разорять будут. Ирянэ ведёт все дела с Раута-ваки, таков уговор. Он и послал меня. Я всё сказал.

— Зараза... — Более благородных слов у ведьмака не было.

— С каких пор эта страна повинуется Ангмару? — спросил Унвин.

— У Раута-ваки железных копий и мечей шибко много, — пожал плечами старшина Пынти-пельдот. — Колдуны шибко сильные. Захотят — и год охоты не будет. Захотят — и снег летом валить будет. Пусть ведьмак в Сюри-киля едет. А не то беду накличет на Пынти-пельдот, на всех Луми-ваки.

— А, чтоб вас... — после недолгого размышления Геральт решительно двинулся к нартам воинов Ирянэ. Когда они скрылись за снежными склонами холмов, Унвин тихо сказал старшине:

— Не печалься. Недолго вам кланяться Ангмару. Думаешь, со мной сюда прибыли только ножи и курительные трубки?

Примечания:

Да, позволил себе переименовать историю о Форохеле на ходу — нашлось более удачное название, сорян.

1) Напомню: в мире ведьмака прошло несколько лет даже после событий "Крови и вина", и успело произойти многое, не упомянутое в играх,

Вернуться к тексту