Положительный результат (джен)

— Надеюсь, — чуть приподнял уголки губ Снейп. Вероятно, это у него обозначало улыбку. — А теперь беги домой, Гарри. Я и впрямь надеюсь поспать хотя бы пару часов. Тебя проводить?

— Сам дойду, — отмахнулся я, и Снейп аппарировал.

Как выяснилось позже, я оказался излишне самонадеянным. В конце концов, прожил же Гарри в тихом Литтл-Уингинге целых десять лет? Угу, прожил... Так, что и врагу не пожелаешь. А с моим появлением — словно осиное гнездо разворошили. Как я начинаю понимать книжного Грюма с его «постоянной бдительностью»...

Впрочем, как всегда — обо всём по порядку.

Я быстро бежал сквозь парк, и уже видел фонарь у ворот и поворот на Тисовую улицу, когда мне наперерез метнулось что-то непонятное. Я увернулся, сумев разглядеть очень крупную собаку с короткой густой шерстью и торчащими ушами. Собака не рычала, не лаяла, не виляла хвостом и выглядела поэтому жутковато.

Когда она промахнулась, не сумев сбить меня с ног, то быстро и бесшумно развернулась и снова бросилась на меня. Я взвыл от ужаса и бросился вперёд, но проклятущая животина оказалась ненормально быстрой. Доля секунды — и она оказалась впереди меня, взвилась вверх, положив передние лапы мне на плечи и... совершенно неожиданно лизнула в лицо.

Я отступил назад и некуртуазно плюхнулся на задницу.

— Ты кто? — вырвалось у меня. Мысль, что это мог быть Сириус Блэк, я отмёл сразу. Собака не была чёрной, скорее серо-жёлтой и напоминала, скорее, маламута, только без пушистого подшёрстка и пушистого хвоста-бублика. Хвост огромной собаки был прямым и неподвижным.

Странная псина, по-прежнему не издавая ни звука, боднула меня башкой в плечо, и я заметил у неё на шее что-то вроде ошейника, с которого свисала небольшая кожаная сумочка. Собака несколько раз мотнула головой, словно показывая мне эту сумочку, но по—прежнему не издавала ни звука.

— Это нужно забрать? — спросил я. — Мне?

Собака фыркнула и вновь толкнула меня башкой в плечо. Я протянул руку к сумочке, соображая, как её расстегнуть, взялся... Но странная собака необыкновенно гибко извернулась, и сумочка осталась у меня в руке. Целиком.

Собака удовлетворенно фыркнула, лизнула мне щёку, отпрыгнула и исчезла в ближайших кустах. Ну и что это было?

Я быстро вскочил на ноги помчался по ночной Тисовой домой. Клянусь, если бы это было на Олимпийских играх, я установил бы мировой рекорд по бегу для всех времён и народов. И только оказавшись в своей комнате и продолжая судорожно сжимать в руке кожаную сумочку, я смог понять то, что моё подсознание упорно подавляло, не желая мириться с этим театром абсурда.

Мне встретилась в парке вовсе не громадная специально дрессированная умная собака. Это был самый настоящий матёрый волк, учитывая здешние реалии — скорее всего оборотень, причём оборотень, принимающий звериную форму вне полнолуния и просто фантастически владеющий собой. Не покусал, не поцарапал, ничего плохого не сделал. И передал что-то. Что?

Я настороженно оглядел сумочку. А вдруг там что-нибудь такое понаверчено, что я схвачу проклятие почище того, что канонный Дамби получил от кольца Гонтов.

«Не волнуйся, хозяин, — просигнализировал мне Санчо, незаметно забравшийся на плечо, — там нет ничего вредного для тебя».

Ты и это можешь чувствовать? — вслух удивился я.

«Мы же связаны, хозяин, — отозвался паучок. — У тебя сильная магия, получая её, я развиваюсь и осваиваю новые умения».

О как... Не просто паук, а какая-то саморазвивающаяся система получается, но в данном случае — всё хорошо, что мне на пользу.

Поэтому я без колебаний полез в сумочку и вытащил из неё свёрнутый в трубку лист пергамента красивого кремового цвета.

«Такая бумага называется кремовая верже»... — почему-то пронеслись в голове слова одного из персонажей самого знаменитого романа Оруэлла.* Ох, надеюсь, что для меня всё не закончится так, как для главного героя этого романа... Впрочем, что-то меня понесло не в ту степь.

И я решительно развернул письмо. Аккуратный почерк, ровные полупечатные буквы. Писал образованный человек, явно умеющий обращаться с пером, это не так просто, как кажется. Ну-ка, ну-ка...

«Дорогой Гарри! Я очень рад, что Фенрир сумел доставить моё письмо по назначению...»

Кто? Фенрир? Сивый, что ли? Ничего себе собачка... Спасибо, что живой... Ладно, читаем дальше.

«Пишет тебе Римус Люпин, понимаю, моё имя ничего тебе не скажет, но я был одним из друзей твоего отца. Мы дружили вчетвером — твой отец, Джеймс Поттер, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и я... Открою тебе свой страшный секрет. Я — оборотень, Гарри».

Далее шла краткая история Мародёров, по большей части совпадавшая с канонной, но потом начались отличия. Мародёры, если верить письму Люпина, были не такими балбесами и глупыми шутниками-проказниками, как в каноне. Да, Джеймс Поттер попал на Гриффиндор, а Сириус Блэк отправился за ним, но со своей семьёй Блэк не ссорился и из дома не убегал. Ссора с матерью у него произошла на седьмом курсе, примерно в то же время, когда молодой и подающий надежды политик Том Риддл как-то неожиданно превратился в Тёмного Лорда, а его сторонники из Вальпургиевых рыцарей стали именоваться Пожирателями Смерти. Начались странные убийства магов, в небесах над разрушенными домами мертвенным зелёным светом засияли Метки.

К тому времени у Джеймса и Сириуса уже были невесты — Лили Эванс и Марлин Мак-Киннон. На рождественские каникулы Марлин уехала к семье... и погибла вместе с ней. В гибели Мак-Киннонов обвинили Пожирателей Смерти и почерневший от горя Сириус разругался с матерью, которая была известной сторонницей Риддла и подался в Орден Феникса. Джеймс не мог не поддержать друга. А Лили, которая дружила с Марлин, поддержала жениха.

Что характерно, ни Римуса, ни Питера они с собой не тянули. Оборотню было слишком опасно лезть в большую политику, а у Питера была старая больная мать, которая просто не перенесла бы, если бы с ним случилось что-нибудь фатальное.

Но преданными сторонниками Дамблдора Сириус и Джеймс пробыли недолго. Что-то произошло... что-то такое они обнаружили, что стали отдаляться от победителя Гриндевальда. Увы, но в чём была причина размолвки, Люпин не знал. Его примерно в то время разыскал Фенрир Грейбек, предложивший помощь в решении «пушистой проблемы». Люпин сначала воспринял оборотня, как своего злейшего врага, ему было известно от отца, что именно Грейбек укусил его в полнолуние, обрекая на жизнь Тёмной твари. Отец Римуса чуть ли не боготворил Дамблдора за то, что он позволил его сыну учиться в Хогвартсе.

Первоначально и сам Римус Люпин был склонен относиться к Дамблдору так же. Но он был умным, наблюдательным и отличался хорошей памятью. И он постепенно стал подмечать, что Великий Светлый волшебник не так уж светел и непогрешим. К тому же ему не нравились некоторые изменения в поведении Поттера и Блэка. Он искренне не понимал, за что они взъелись на слизеринского полукровку Северуса Снейпа. Не за дружбу же с Эванс... Да, Джеймс Поттер запал на рыжую однокурсницу чуть ли не с первой встречи, но Снейп ничем не угрожал отношениям Джеймса и Лили. Между нею и Снейпом была только дружба, не более, это было ясно всем... Возможно, кроме самого Джеймса Поттера. Но Поттер и Блэк изводили носатого постоянно. Люпин ходил с ними только для того, чтобы не дать им переступить черту, после которой шутка, хоть и злая, могла превратиться в откровенное издевательство. Поттера, к счастью, можно было убедить... а Блэк всегда слушал Поттера. Петтигрю же смотрел на эту парочку с восхищением и никакой критике их действия не подвергал.

Но всё-таки эту границу гриффиндорская четвёрка перешла. Дважды. В первый раз, когда Блэк заманил Снейпа в Визжащую хижину во время полнолуния, когда там отсиживался обращённый Люпин. Чудом обошлось без трагедии, Снейпа спас Джеймс Поттер, который был не в курсе этой проказы. Именно тогда Блэк и Поттер чуть не рассорились насмерть, но обошлось мордобоем.

— Ты не понимаешь! — орал Джеймс на Сириуса. — Если бы Римус успел сотворить со Снейпом что-нибудь необратимое, его бы попросту казнили! Ты подставил нашего друга, который нам доверяет!

Надо думать, только тут до Блэка дошло, что он чуть не учинил и он стерпел Джеймсов мордобой, а потом долго извинялся перед Люпином. А потом Джеймс предложил научиться анимагии, чтобы быть рядом с Римусом во время оборотов.

— Так мы сможем контролировать Римуса, чтобы не допустить такого в дальнейшем. А Римус сможет бывать в Запретном лесу, бегать там... Это лучше, чем безвылазно сидеть в Визжащей хижине.

Дальше Люпин описывал, как Джеймс, Сириус и Питер овладели анимагией и действительно носились с ним по ночам по Запретному лесу.

«С ними разум не уходил от меня полностью, — писал Люпин. — Я осознавал, что могу делать, а чего не должен».

Тем не менее, Люпин осознавал, что Джеймс и Сириус не всегда вели себя адекватно. А потом острый нюх оборотня уловил запах зелий, которые частенько оказывались в кубках Поттера и Блэка. Далеко не безобидных зелий. То, что их опаивают, Римусу стало окончательно ясно после безобразной сцены у озера, когда Блэк и Поттер вдоволь поиздевались над носатым полукровкой.

Римус попробовал спустить всё на тормозах, но тут Снейп умудрился оскорбить вступившуюся за него Лили Эванс... и потерял единственную подругу. Римус попытался поговорить с Сириусом и Джеймсом, но те его даже слушать не стали... а ведь Римус догадывался, кто мог приказать подливать им зелья. Впрочем, догадаться было не сложно. Такие возможности были только у директора.

Люпин был в отчаянии. Видеть, как те, кого он привык считать друзьями, теряют адекватность и с пеной у рта начинают рассуждать об идеалах Света, было тяжело. И тогда он решился подменить кубок Джеймса своим и отправился к Снейпу. Он не сомневался, что носатый, которого большинство старшекурсников считали гением в зельях, сможет определить, что за отраву подливают Поттеру и Блэку. В самом деле, не к Слагхорну же с этим идти? Слизеринский декан был неплохим человеком, помог многим выпускникам, причём не обязательно со своего факультета... но против Дамблдора он не пошёл бы ни за что.

Снейп ожидаемо просьбе Люпина не обрадовался, но оборотень умел убеждать. К тому же пять галеонов — почти вся накопленная заначка — своё дело сделали. Снейп сумел определить, какие зелья содержались в соке. Собственно говоря, в этой смеси зелий самого сока было крайне мало. Зелья Вражды, Доверия, Рассеяния внимания и прочее в том же, крайне человеколюбивом духе. И самое неприятное — Снейп не мог сказать, с какого времени Поттеру и Блэку подливался этот букет из зелий.

Люпин не знал, что делать с этим, и решил посоветоваться с Питером. Тихоня Питер, самый незаметный из четвёрки, предложил анонимно написать родителям Джеймса, поскольку близились каникулы. Римус так и сделал. И на каникулы после шестого курса Поттер и Блэк появились более или менее адекватными. Во всяком случае, они перестали враждовать со Слизерином в целом и одним конкретным слизеринцем в частности.

Всё, кажется, стало налаживаться, но потом Джеймс Поттер получил печальное известие о кончине родителей. Официально старшие Поттеры скончались от драконьей оспы. А дальше события понеслись с пугающей быстротой. Окончание Хогвартса. Нападения Пожирателей. Свадьба Джеймса и Лили. Гибель Мак-Киннонов и вступление Поттеров и Блэка в Орден Феникса. Рождение Гарри. Ссора Поттера и Блэка с Дамблдором. Появление пророчества...

О событиях, которые привели к гибели Поттеров, Люпин знал мало. К тому времени он уже принял предложение Сивого и жил в стае, пытаясь обрести согласие со своим внутренним волком. Люпин надеялся, что у них всех ещё есть время. Он ошибся.

На этом описание событий прошлого в письме заканчивалось.

В заключение Люпин написал:

«Дорогой Гарри! Это ещё не всё, что я хочу рассказать тебе, надеюсь, что смогу закончить свой рассказ в следующем письме. Увы, сейчас я вынужден скрываться, как и Питер, которого считают погибшим. Прости, что ничем не смог помочь тебе, но на данный момент мне невозможно появиться в маггловском мире, собственно говоря, как и в магическом. Но об этом я ещё напишу. Сивый постарается доставить письмо. Будь осторожен Гарри, не доверяй Дамблдору . Более того, есть ещё обстоятельства, опасные для тебя. Но, увы, на данный момент время, отпущенное мне, истекает. Гарри, я хочу, чтобы ты знал — твои родители любили тебя, и среди нас не было предателей. Надеюсь, что у меня ещё будут силы пролить свет на другие обстоятельства, и ты получишь письмо. С надеждой на торжество справедливости — Римус Джон Люпин».

Когда я прочитал это письмо, то некоторое время просто сидел с открытым ртом и безбожно тупил. Я не сомневался, что мне написал тот самый Римус Люпин, оборотень и один из четвёрки Мародёров — некоторые подробности совпадали с канонными, причём написано было так, что становилось ясно — автор письма излагал это не с чужих слов, а именно с позиции непосредственного участника.

Но были и существенные расхождения. Люпин писал о зельях. В каноне этого не было, а вот во многих фанфиках — таки да. Могло такое быть на самом деле? Вполне себе могло, если Дамблдор и в этой реальности желал получить Дары Смерти. Правда, Люпин не упоминал мантию-невидимку, но он и не успел написать обо всём. Письмо, кстати, явно писалось в несколько приёмов, это было заметно. Аккуратный ровный почерк старосты и отличника через десяток абзацев становился неровным, нажим слабел, как если бы пишущий постепенно терял силы. А следующий после этого абзац вновь начинался ровным и твёрдым почерком, да и оттенок чернил различался. Что это значит? Люпин болен, болен серьёзно и болезнь эта не связана с его пушистой проблемой. Какое-то проклятие? Всё возможно...

И третье самое серьёзное. Люпин упомянул, что вместе с ним у волков скрывается Петтигрю. В принципе — это понятно, для анимага пребывание в обществе оборотней вполне безопасно, тем более, если эти оборотни хорошо владеют собой. Причём Люпин отзывался о Петтигрю без неприязни... а если бы Питер был предателем Поттеров, вряд ли Люпин такое спустил бы. К тому же, Люпин твёрдо написал, что среди них не было предателей. То есть, получается, Петтигрю Поттеров не предавал? И Блэк не предавал — аргумент с потерей магии — вещь серьёзная.

А если в здешней реальности Петтигрю не предатель, то возникает вопрос — а кто предал Поттеров? Кто провёл Волдеморта под Фиделиус? Или... А что, если здешний Тёмный Лорд оказался более вменяемым, чем его канонная версия, и он пришёл к Поттерам не убивать, а договариваться? Возможно такое развитие событий? Да вполне возможно. А в итоге случилось что-то такое... что-то, что в итоге уцелел только годовалый малыш, который в принципе не мог быть ничему свидетелем. А рядовым обывателям была скормлена сказочка про беспощадного убийцу и невесть каким образом наложенную Лили Поттер Материнскую защиту.

А по итогу получается, что причастен к гибели Поттеров тот, кто скормил общественности эту самую сказочку. А это опять получается один добрый дедушка, больше-то свидетелей не осталось... Кроме меня, конечно. Но годовалый малыш — не свидетель, может быть, Гарри и остался в живых именно поэтому. С другой стороны было сделано всё для того, чтобы в Хогвартс Гарри пришёл максимально слабым, растерянным и ничего о магическом мире не знающим. Идеальный чистый лист, на котором можно написать всё, что угодно. В каноне, в общем-то, так и получилось.

Я вздохнул и перевёл взгляд на окно, за которым уже вовсю резвилось утреннее солнышко. Поспал, называется. Блин, теперь весь день буду ходить, как варёный...

«Могу укусить, — предложил Санчо. — Чуть-чуть...»

«Зачем? — не понял я. — Я как-то в кому не хочу».

Паучок потряс лапками. Похоже, он так смеялся.

«Хозяин шутит, — заявил он. — Я укушу чуть-чуть и хозяин будет горячий. Худая-серьёзная решит, что хозяин болен и оставит его отдыхать. А у хозяина всё быстро пройдет, и он сможет поспать».

Хорошая идея. Что-то я и вправду устал. К тому же прорезавшаяся от недосыпа интуиция твердит, что мне сегодня лучше быть дома. Ладно, поверю.

«Кусай, — разрешил я. — Точно не навредишь?»

«Как можно, хозяин? — Санчо аж раздулся от обиды. — Всё будет хорошо».

Паучок переполз мне на руку, и я тут же почувствовал лёгкий укол в предплечье. И нарастающий жар. Так, что вошедшая в комнату Петунья тут же встревожилась и пошла за градусником. Стойко выдержав процедуру его постановки, я был вознаграждён её словами:

— Ты простыл и у тебя температура. Оставайся в постели, Гарри, я принесу лекарство. Думаю, что мне стоит остаться дома и понаблюдать за твоим состоянием.

Но мы с Дадли сумели переубедить Петунью, что справимся сами. Дадли, кстати, был очень удивлён — на его памяти я никакими простудами не болел, но всё когда-нибудь бывает впервые. Дадли заявил, что он будет за мной присматривать, заставит выпить лекарство и в случае чего — позвонит либо в «Граннингс», либо вызовет врача. Оба этих номера были нам хорошо известны. Во всяком случае, овсянку я съел, лекарство выпил и более или менее успокоенная этим Петунья отбыла всё-таки в «Граннингс», пообещав вернуться побыстрее и привезти всем, кто не будет температурить, шоколадный торт.

Дадли облизнулся, проводил Петунью, притащил книгу и устроился у моего изголовья, всерьёз вознамерившись изображать последовательницу Флоренс Найтингейл. Или Даши Севастопольской** — кому как приятнее. Но я быстренько отговорил его от этого, напомнив, что его ждут библиотека и тренировка. И если первое Дадли мог и пропустить, то тренировки для него были сродни святому Граалю для рыцаря короля Артура. Так что он притащил мне трубку и заставил клятвенно пообещать звонить Петунье в случае чего. Я согласился и вскоре остался в доме в полном одиночестве, что меня только порадовало. Я с удовольствием вытянулся под одеялом, закрыл глаза и заснул.

Спал я до обеда, а потом меня разбудил Санчо. И не без причины.

*Роман Джорджа Оруэлла «1984».

** То есть, медсестру или сиделку. Вышеозначенные дамы были первыми в этой благородной профессии.