Красавица и чудовище (гет)

Il se passe entre toi et moi

Quelque chose de tell'ment fort…*

Notre Dame de Paris

Беллатрикс пришла в себя лишь под вечер следующего дня. Она не знала, кто отнёс её в спальню, кто стёр кровь с лица. Тело ныло, напоминая о полученном вчера наказании. Белла со стонами сползла с кровати. Более-менее приведя себя в порядок, она решила спуститься вниз, найти Нарциссу и расспросить её о том, что случилось с остальными. Коридоры Малфой-мэнора были непривычно пусты, несмотря на то, что обычно вечером по особняку разносились голоса подвыпивших Пожирателей Смерти, слышался звон бокалов и чей-то грубый смех. Беллатрикс повернула к лестнице и внезапно увидела около окна полузнакомый силуэт. В коридоре было темно, и было невозможно разглядеть лицо стоящего, но эту фигуру Белла уже определённо видела. Тогда она решила подойти ближе. Поняв, кто стоит перед ней, Беллатрикс застыла в раздумьях. Она не особо хотела разговаривать с племянником, но что-то в его позе подсказало ей, что он неспроста стоит в этом тёмном месте, ссутулив обычно прямую спину и вцепившись пальцами в подоконник. Белла сделала ещё один шаг вперёд и тихо произнесла:

— Что-то случилось, Драко?

Его плечи дрогнули и он обернулся не сразу.

— Тётя Белла, — он избегал смотреть на неё, отводил глаза в сторону, — вчера… вчера отец…

Беллатрикс подошла ближе, она почувствовала, что Драко знает что-то очень важное.

— Что произошло вчера? — спросила она как можно мягче.

Драко наконец-то взглянул на неё и обречённо проронил:

— Отца забрали в Азкабан.

Сердце Беллы на секунду остановилось. Нет, этого просто не могло быть. Люциус в тюрьме — это была немыслимая картина. Но… ей в голову пришла ужасная мысль.

— Только его? Или… ещё кого-то? — спросила она, страстно желая унять предательскую дрожь в голосе.

— Всех. Всех, кто был в Министерстве и… — Драко опустил голову, словно извиняясь за то, что вынужден сказать. — И вашего мужа тоже.

Белла закрыла глаза. Всё было кончено. Рудольфус в Азкабане и одному Мерлину известно, когда он выберется оттуда. Она осталась совершенно одна.

— Тётя Белла, вы… плачете? — запинаясь, спросил Драко. Он чувствовал себя неуютно, стоя в нескольких сантиметрах от этой странной, незнакомой женщины, которую почему-то должен был называть тётей, но уйти и бросить её одну тоже не мог.

— Я плачу? — Белла лишь усмехнулась в ответ на такое предположение. Ей было тяжело, но показать свою боль пятнадцатилетнему мальчишке, да ещё и сыну Малфоя — это было ниже её достоинства. — О нет, Драко, ни в коем случае. Знаешь, — она коснулась его плеча, легонько выталкивая из ниши окна, — иди… иди, найди маму и скажи, что я хочу её видеть.

— Ладно, — Драко недоверчиво посмотрел на Беллу, которая, казалось, не до конца осознала всего масштаба трагедии. — Я скажу маме, что вы ждёте её здесь, да, тётя Белла?

— Да-да, — нетерпеливо кивнула Беллатрикс. — И, вот что, Драко, — окликнула она его, когда он уже удалялся прочь, — не называй меня тётей, хорошо? Мне это не нравится.

— А как же тогда? — растерялся парень.

Она улыбнулась.

— Просто Беллой.

* * *

Малфой-мэнор снова стал пустым и тихим. Те немногие Пожиратели Смерти, которые остались на свободе, вели себя тише воды, ниже травы. Они рано расходились по своим комнатам, днём сидели в библиотеке или в отдалённых уголках сада, переговаривались тихо, а чаще и вовсе молчали. Без Люциуса дом словно осиротел. Нарцисса с каждым днём всё больше походила на тень, а Драко, хоть и пытался держаться, не мог скрыть того, что ему больно и страшно. Отец был для пятнадцатилетнего парня всем, и его потеря стала страшной трагедией. Юный Малфой избегал общения с матерью, вид которой только усугублял его страдания, но почему-то постоянно сталкивался с тёткой. Иногда он ловил себя на мысли, что нарочно ищет встреч с Беллатрикс. Ему нравилось сидеть рядом с ней, нравилось то, что она не провоцировала его на разговоры, как это делала мама. Казалось, Белле вообще наплевать на него. Она ни разу не задала ему ни одного вопроса, даже количество брошенных на племянника взглядов можно было пересчитать по пальцам. Но именно это загадочное безразличие и притягивало Драко как магнит. Он слышал о Белле мало хорошего и, из чувства противоречия, искал в тётке положительные черты. Глядя на неё, он не мог поверить, что эта, на вид уставшая от жизни, но всё равно красивая, женщина может убивать, не задумываясь, может запытать своих жертв до безумия. Драко ещё не знал, что в скором будущем он на своей шкуре убедится в истинности этих рассказов…

Беллатрикс, конечно же, замечала, что племянник ходит за ней тенью, но, откровенно говоря, она не придавала этому большого значения. Драко был для неё почти незнакомым человеком. Она страдала по двум своим мужчинам, которые так внезапно покинули её. Рудольфус, единственный, на кого она могла положиться, кто умел обнять и успокоить её, как никто другой. Стоило ли быть освобождённым из Азкабана, чтобы через несколько месяцев отправиться туда снова? Белла с содроганием думала о том, как члены Ордена и Авроры обращаются с её мужем. Но мысли о Рудольфусе меркли, когда она вспоминала о Тёмном Лорде. Если, размышляя о Руди, Белла испытывала грусть, тоску и жалость, то Волдеморт вызывал у неё желание рыдать и крушить всё вокруг. Она не могла смириться с тем, что всё было кончено. Она ненавидела себя за провал в Министерстве, и ей казалось, что Лорд нарочно спас её и не дал снова попасть в тюрьму, потому что знал, что гораздо худшим наказанием для неё будет остаться на свободе, постоянно быть рядом с ним и не иметь ни малейшей возможности прикоснуться, прошептать нежные слова, хотя бы почувствовать на себе его пронзительный взор. Лето с каждым днём становилось всё жарче, и, хоть ночные кошмары притупились и физически Белла стала чувствовать себя лучше, спокойствия в её душе всё равно не было. Она бродила по Малфой-мэнору, по саду, чувствуя себя чужой. Нарцисса была безразлична к страданиям сестры. Она могла сочувствовать Беллатрикс, пока сама не столкнулась с бедой. На жалость и к себе, и к Белле места в её сердце не хватило. Нарцисса проводила дни, запершись в своей спальне, плача и перебирая вещи, которые напоминали ей о Люциусе. Лишь вечерами она заставляла себя спуститься к общему столу, за которым собирались все обитатели Малфой-мэнора, во главе с Тёмным Лордом. Мало кому нравились эти трапезы, потому что спокойно ужинать под пронизывающими взглядами Волдеморта было невозможно. Приходилось постоянно концентрироваться, следить за своими мыслями, если человек желал выйти из-за стола живым. Беллатрикс, сидевшая по правую руку от Лорда, почти ничего не ела, она не могла заставить себя проглотить ни кусочка, когда тот, о ком были все её мечты, находился так близко, что можно было протянуть руку и коснуться его… но она не осмеливалась. Напротив Беллы сидел Драко, всегда бледный и неестественно прямой. Он почти не отрывал глаз от своей тарелки и лишь изредка бросал короткие взгляды на тётку. Ему казалось, что их никто не замечает, но это было не совсем так. Беллатрикс действительно не обращала на них внимания, но вот Нарцисса почти сразу увидела, что творится на этом конце стола. Она говорила себе, что это пустяк и не стоит об этом думать, но унять странное волнение всё-таки не удавалось.

* * *

Однажды, посередине ужина, Волдеморт неожиданно произнёс:

— Я считаю, что Драко должен совершенствовать свои знания чёрной магии. Ему скоро предстоит отправиться в свой первый бой и он должен с честью нести звание Пожирателя Смерти.

Драко вздрогнул и побледнел ещё больше. Он знал, что рано или поздно это случится, но заставлял себя не думать об этом. Нарцисса вцепилась пальцами в край стола. Она не хотела даже думать, что её драгоценный сын будет драться с врагами.

— Раньше я сам обучал своих последователей магии, — продолжил Волдеморт. — И они даже достигали определённых успехов. Впрочем, — тут он сжал в своей руке нож, — это не помешало им потерпеть оглушительный провал в недавнем прошлом. Может быть, я оказался плохим учителем? — Он обвёл присутствующих зловещим взглядом. Все волшебники потупили глаза. — В любом случае, больше я не собираюсь этим заниматься. Тебя, Драко, тёмной магии будет обучать… — он сделал паузу, словно выбирал, кому же достанется эта работа, хотя выбор был сделан уже давно. — Беллатрикс.

— А? — она подняла голову и нерешительно огляделась по сторонам. — Я? Но…

— У тебя есть возражения? — прищурился Волдеморт. — Или ты настолько занята, что ты просто не можешь…

— Нет, Милорд, — поспешно ответила Белла. — Конечно, если вы приказываете, я подчиняюсь.

— Вот и прекрасно, — резюмировал Волдеморт. — К занятиям приступите сегодня же, ценна каждая минута практики. И не жалей его, Белла. В первую очередь Драко — неопытный юнец, и лишь затем — твой племянник.

Драко тяжело дышал, не отрывая глаз от тарелки. О нём говорили так, словно его и не было рядом, его судьбу решили, не спросив у него. Но он должен, должен реагировать достойно, он не имеет права быть слабым… наконец, он осмелился посмотреть на мать. Нарцисса с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, её глаза блестели, лицо было почти белого цвета. Слова Волдеморта выдернули её из того призрачного мира, в который она погрузила себя с момента ареста Люциуса. Нарцисса вернулась к реальности, в которой её сыну была нужна помощь.

Когда ужин закончился и все вышли из-за стола, Нарцисса подождала, пока её сестра покинет столовую, а потом выскользнула в холл следом за ней. Беллатрикс медленно поднималась наверх, задумавшись о чём-то своём. Когда она оказалась в тёмном коридоре второго этажа, Нарцисса прибавила шагу и неожиданно схватила сестру за руку.

— Послушай меня, Белла! — её голос звучал решительно и грозно. — Даже не думай, что я безропотно отдам своего сына тебе на растерзание! Ты не смеешь обучать его Непростительным заклятиям, поняла?

— Ты рехнулась? — Беллатрикс высвободила руку из цепких пальцев Нарциссы и окинула её возмущённым взглядом. — Как я могу ослушаться Милорда?

— Мне всё равно, как, — прошипела Нарцисса. — Если ты сделаешь из Драко убийцу, я никогда тебе этого не прощу, слышишь, никогда!

— Не смеши меня! — Белле надоели вопли сестры. — Ты не простишь меня? Да больно мне надо твоё прощение. Я всё про тебя поняла ещё четырнадцать лет назад. Тебя заботит только собственное благополучие, на Лорда тебе плевать! Будь твоя воля, ты бы не отпустила Драко от своей юбки ни на шаг. Да он должен благодарить Мерлина за то, что Тёмный Лорд решил взяться за него. Как бы ты ни противилась, милая сестрёнка, — Беллатрикс зловеще ухмыльнулась, — я сделаю из твоего сына мужчину.

— Не смей… — Нарцисса попыталась остановить сестру, но Белла оттолкнула её от себя и быстрым шагом поспешила к отдалённой комнате, которую Волдеморт решил отвести для занятий Беллатрикс с Драко. Реакция младшей сестры показалась Белле совершенно безумной и неадекватной. Её удивляло то, что Нарси не желает, чтобы её сын постигал тайны чёрной магии. Как будто Малфои не были издавна сильными тёмными магами! Инфантильность Нарциссы в этом вопросе раздражала, и Беллатрикс очень надеялась на то, что ей больше не придётся выслушивать её истерики. Драко всё не было и Белла уже начала скучать. Она прилегла на диванчик, закрыла глаза… надо было успокоить вконец расшатанные нервы.

Драко нерешительно приближался к заветной двери. Он видел, как по коридору вихрем пронеслась его мать, вся в слезах. «Ещё неизвестно, для кого это оказалось большим потрясением, — подумал парень, — но мама, хотя бы, снова выглядит живой». Он положил ладонь на ручку двери и замер. Уроки с тётей Беллой… нет, не с тётей. Просто с Беллой. Волдеморт как будто прочёл его мысли, увидел, что больше всего ему хочется больше времени проводить с Беллатрикс, только он не может найти повода. «Хотя что я говорю, — мысленно усмехнулся он над собой, — ведь Лорд Легиллимент». И тут ему в голову пришла мысль. Он знал, что хочет изучать в первую очередь.

— Я здесь, — тихо произнёс он в темноту.

Беллатрикс услышала, что в комнате раздались шаги, и с трудом заставила себя открыть глаза и приподняться.

— Да, Драко, я вижу, — устало произнесла она. — Ну что, приступим?

Он кивнул.

— Ты читал какие-нибудь книги по тёмной магии? — поинтересовалась Белла.

— Да, у нас в библиотеке достаточно старинных книг.

— Отлично. Значит, что-то тебе известно. Но я не буду излагать тебе теорию. Я считаю, что магию надо постигать практическим путём, — Беллатрикс отвела от Драко взгляд, внезапно сделавшийся туманным. Она вспомнила их с Волдемортом занятия. — Так вот, — отогнав воспоминания, ведьма продолжила, — я буду учить тебя определённым заклинаниям, а ты будешь их отрабатывать до совершенства. Всё понятно?

Драко снова кивнул.

— Какие-нибудь пожелания? — осведомилась Белла. Её начало раздражать молчание своего ученика.

— Да, — нервно сглотнув, ответил Драко. — Если можно… научите меня окклюменции.

— Окллюменции? — брови Беллатрикс взметнулись в удивлении. — Таак… — Она задумчиво оглядела племянника и её губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Хочешь скрыть свои мысли от Тёмного Лорда?

— Нет, нет, — поспешно заговорил Драко, пытаясь скрыть своё замешательство. — Просто… я…

— Очень понятно излагаешь, — усмехнулась Белла. — Ладно. Хочешь — научу. Пытайся строить барьер, понятно?

Драко сосредоточенно кивнул.

— Легиллименс!

Через полчаса Беллатрикс могла с уверенностью сказать, что знает о жизни Драко практически всё. Он не мог поставить даже самый простой блок, и Беллу это бесило. Конечно, она и сама не сразу освоила эту науку, но Драко даже не пытался сопротивляться вторжению в его сознание. Просматривая его воспоминания, Белла чувствовала нарастающую неприязнь к Малфоям, воспитавшим из своего наследника нерешительного слизняка. В школе — заносчивый принц, дома — тихий, домашний маменькин сынок. Никакой решительности, и даже ни намёка на желание служить Лорду. С этим надо было что-то делать.

— Мне надоело, — заявила она, опуская палочку. — Ты совсем не стараешься. Продолжим как-нибудь в другой раз.

— Нет, Белла, — взмолился Драко, но ведьма была непреклонна.

— Тёмный Лорд, вероятно, хочет, чтобы ты овладел Непростительными заклятиями. Начнём с самого простого, с Империо. Знаешь, что это такое?

— Да, на четвёртом кусре Грюм рассказывал нам… — Драко осёкся, увидев, как сжались губы Беллатрикс при упоминании старого аврора.

— Грюм, — прошипела она. — Точнее, Барти Крауч? Неважно. Попробуй отразить моё заклятие. Империо!

Драко едва успел выкрикнуть: «Протего». Он отскочил в сторону, его напряжённая фигура и наконец-то появившийся в глазах решительный блеск порадовали Беллатрикс. Она принялась кружить вокруг племянника, не опуская волшебной палочки. Дуэль продолжалась.

— Экспеллиармус! — неожиданно воскликнул Драко.

— Протего! — Белла была удивлена таким поворотом событий, но, с другой стороны, ей нравилось, что занятие с Драко перестало быть скучным.

— Империо! — снова попробовала она. На этот раз парень отбил заклятие гораздо более уверенно. Его губы дрогнули в усмешке, тем самым напомнив Беллатрикс о Люциусе, который точно так же улыбался, когда ему удавалось совершить нечто сложное. Мысли о Малфое-старшем вызвали у Беллы прилив злости и она продолжила попытки одержать победу над Драко.

— Ступефай! — ей удалось попасть в цель и Драко отлетел к стене. — Империо!

Уже давно Беллатрикс не пользовалась Непростительными. Конечно, это не был её любимый Круциатус, но всё же… ощущений, подобных тем, которые давало применение этих заклинаний, больше в мире не было. Белла следила за тем, как стекленеют глаза её племянника, как послушно он смотрит на неё. Она могла приказать что угодно и он бы выполнил любую её прихоть. «Любую…» — нараспев мысленно произнесла Беллатрикс. Что-то внутри сжалось и сердце забилось сильнее. Белла медленно подошла ближе к Драко и остановилась в шаге от него. Она молча рассматривала его лицо, пытаясь найти хоть что-то отдалённо напоминающее фамильные блэковские черты. Но Драко был точной копией Люциуса, даже от Нарциссы он унаследовал мало. «Точнее, много, и это её дурацкий мягкий характер», — подумала Белла. Был большой соблазн применить легилименцию и посмотреть, что за мысли копошаться в этой белокурой голове, но ведьма сдержалась. Это было не совсем честно, всё-таки, Драко был её племянником, и эта дуэль была всего-лишь имитацией настоящей битвы с врагом.

— Фините Инкантатем, — произнесла она. Её голос был хриплым, глаза потемнели. Она должна была бы отойти от Драко, но оставалась на месте. Он тоже не делал попыток отступить.

— Итак, теперь ты знаешь, что такое Империо, — заговорила Белла. — Но ты должен научиться накладывать его самостоятельно.

— Да, — кивнул Драко. — Я готов попробовать снова.

Он сжал в руке палочку, но Белла покачала головой.

— Нет. Не сегодня. Я устала.

Парень был разочарован. Он надеялся, что ему удастся обучиться этому заклятию в сегодняшний вечер.

— Продолжим завтра. Можем начать немного пораньше, если хочешь, — небрежно проронила Беллатрикс, пряча свою палочку в потайной карман платья.

— Хочу!

Она усмехнулась его несдержанности. Драко был слишком молодым, слишком порывистым и Белла считала, что должна научить его сдерживать свои чувства. Без этого невозможно было представить себе настоящего Пожирателя Смерти.

— Спокойной ночи, Драко, — произнесла она.

— Спокойной ночи… Белла, — ответил он.

Беллатрикс не оглядываясь подошла к двери и скрылась в тёмном коридоре, оставив племянника одного. Драко подождал, пока шаги его тётки затихнут и тогда позволил себе облегчённо выдохнуть. Теперь, наедине с самим собой, он мог позволить себе быть естественным. Устало опустившись в ближайшее кресло, Драко закрыл глаза и прошептал:

— Это неправильно… всё это чертовски неправильно, но…

* * *

Сама не ожидая того, Беллатрикс начала привязываться к Драко. Через неделю после начала их вечерних занятий она с удивлением обнаружила, что ждёт часа их начала, что ей нравится обучать племянника. Драко оказался способным учеником. Переборов первое стеснение, он стал как губка впитывать все знания и умения своей тётки. Пробелов в теории у него почти не было, а вот с практикой были проблемы, и Беллатрикс заставляла его часами отрабатывать какое-нибудь заклинание. Драко раздражался, когда у него что-то не получалось, а издёвки и ирония Беллы заставляли его быть ещё более усердным. Лишь изредка он удостаивался скупой похвалы, но эти моменты были полны настоящего счастья. Беллатрикс понимала, что Драко талантливый волшебник, но считала, что не стоит хвалить его слишком часто. Их занятия становились длиннее с каждым днём и часто затягивались далеко за полночь. Постепенно Белла и Драко стали разговаривать не только о тёмной магии. Он рассказывал ей о том, как воспринимает окружающий мир, что думает по тому или иному поводу, а она всегда разбивала его стройные цепочки аргументов в пух и прах одним предложением. Драко одновременно боялся её острых, однозначных высказываний, но они его и притягивали. Примерно так же говорил с ним отец, но Люциус был так далеко, а Белла так близко, и она влияла на него куда больше, чем могла представить. Лучше всех это замечала Нарцисса. Миссис Малфой пыталась выяснить у сына, чем именно они с Беллатрикс занимаются на этих уроках, но всегда получала краткие, односложные ответы. Драко чуждался матери, и Нарциссе казалось, что Белла нарочно переманивает племянника на свою сторону, чтобы таким изощрённым образом отомстить Малфоям, предавшим её в трудную минуту. Однако, это было совсем не так. Белла даже не вспоминала об этом. Если поначалу она видела в Драко отражение Люциуса, и это отталкивало её и создавало надежный щит, то затем образ ненавистного родственника стал отступать на второй план. Белла выуживала из Драко фамильные черты Блэков и это стирало барьер между ними. То, чего подсознательно боялась Нарцисса, развивалось стремительными темпами. Беллатрикс и Драко были знакомы всего несколько месяцев, они не воспринимали друг друга как родственников. Белла была для Драко красивой, своеобразной и очень яркой женщиной, сильной ведьмой, и эти качества притягивали его. Он понимал, что то, что начинает чувствовать к ней — неправильно, но поделать ничего не мог. А для Беллы Драко был молодым, красивым парнем, глиной, из которой можно было вылепить всё, что угодно. И она занималась этим с увлечением. По-крайней мере, это позволяло хотя бы на несколько часов забыть о том, что больше в этом мире она никому не нужна. Если бы рядом с ней был Рудольфус, то Драко никогда не удалось бы затронуть какие-то струны её души. Но Лестрейндж был в Азкабане, а Лорд…

Лорд не обращал на Беллатрикс никакого внимания. Он проводил дни в своём кабинете, наедине с Нагини, а часто и вовсе исчезал в неизвестном направлении. Белла чувствовала себя брошенной. Она не понимала, за что с ней так обошлись и терзала себя обвинениями, сотни раз прокручивала в голове события, произошедшие в Министерстве Магии, пытаясь понять, почему же всё произошло именно так. Белла часто подходила к дверям кабинета Волдеморта, даже поднимала руку, чтобы постучать, но никогда не осмеливалась сделать это. Она не знала, что каждый раз, когда она оказывалась рядом, Тёмный Лорд знал об этом. Он чувствовал её дыхание, видел выражение её лица, не выходя из комнаты. Волдеморта раздражало её поведение. Ему казалось, что у Беллатрикс достаточно здравого смысла, чтобы понять, что её назойливость только навредит ей. Если у Беллы не было к нему каких-то срочных донесений, то зачем приходить? Волдеморт отказывался понимать, что во всём были виноваты чувства. По его мнению, если Беллатрикс что-то испытывает к нему, то это только её проблемы. Злость на Беллу нарастала с каждым днём. Взгляды, которые она бросала на него во время ужинов вызывали у Тёмного Лорда желание наказать её самым жестоким Круциатусом. Беллатрикс отчаянно пыталась возродить в нём то, что он с радостью похоронил. Волдеморт помнил об их страстном прошлом, о том, как сходил с ума по ней, как категорически отрицал любовь к Белле, даже то, как обдумывал возможность изменить что-то в их отношениях, направляясь в Годрикову впадину, но всё это было, словно в тумане, как будто сон. Иногда было приятно об этом вспомнить, но повторения этого Тёмный Лорд не хотел.

Однажды днём Беллатрикс шла по коридору, полностью погружённая в свои печальные мысли. Она даже не заметила, что из-за угла внезапно показался Волдеморт, который, конечно же, сразу увидел свою бывшую любовницу. Белла опомнилась только тогда, когда до столкновения оставалась только пара шагов.

— Милорд, — испуганно прошептала она, склоняясь в почтительном поклоне.

— Белла, — холодно ответил он. — Советую тебе быть осторожнее.

— Да, конечно, — она не осмеливалась поднять на него глаз. Впервые за долгое время они оказались наедине. Беллатрикс безуспешно пыталась унять волнение. Волдеморт чувствовал его и это раздражало волшебника.

— Почему ты бесцельно бродишь по дому целыми днями? — зло произнёс он. — Тебе нечем заняться? Иди обучай Драко! Или поговори с сестрой, читай книги, пользуйся свободным временем, пока оно есть! Почему ты тратишь его на бесполезные воспоминания?

— Простите, Милорд, — пролепетала Беллатрикс. — Я ничего не могу с собой поделать.

— Ты даже не пытаешься! — Он схватил её за плечи и грубо встряхнул. — Я освободил тебя из Азкабана и спас в Министерстве не для того, чтобы ты копалась в прошлом. Слышишь, Белла? — Волдеморт держал её практически на весу, его лицо было перекошено от злости, а голос шипел. — Я приказываю тебе забыть всё, что было! Если ты этого не сделаешь… — тут он перевёл дыхание, — пеняй на себя.

С этими словами Тёмный Лорд отшвырнул от себя Беллатрикс, причём сделал это с такой силой, что она упала на пол, ударившись спиной о стену. Но волшебника это не волновало. Взмахнув полами мантии, он стремительно двинулся по коридору и вскоре исчез в паутине коридоров Малфой-мэнора, не заметив, что дверь одной из комнат едва приоткрыта.

Драко находился в своей детской. Он часто приходил туда в последнее время. Это была маленькая, уютная комнатка, в которой он провёл самые счастливые годы своей жизни. Драко уже собирался уйти оттуда, но шум, доносившийся из коридора, заставил его обождать. Он не хотел подслушивать разговоры Тёмного Лорда, но, увидев Беллу, не смог заставить себя закрыть дверь. Драко слышал всё до последнего слова. Словно сквозь сон он видел, как Лорд отшвырнул Беллатрикс прочь от себя, и как она глядела ему вслед. Слёзы катились по её щекам и Драко невольно вспомнил, какая презрительная усмешка была на лице Беллы, когда он так нелепо предположил, что она плачет из за того, что её муж снова в Азкабане. «Прошлое… забудь… воспоминания…» — эти слова звучали в голове парня, и он с ужасом понял, что за тайна у его тётки.

— Они были любовниками! — еле слышно прошептал он, сползая вниз по стене. На лбу выступил холодный пот. Драко почувствовал, как в его душе появляется ранее неведомое чувство. Но, как это ни странно, он знал, как оно называется. Это была ревность.

*— „Между мною и тобою происходит что-то по-настоящему сильное…” — Нотр Дамм де Пари