Красавица и чудовище (гет)

О доблестях, о подвигах, о славе я забывал на горестной земле,

Ты отдала свою судьбу другому, и я забыл прекрасное лицо.

А.Блок

Несколько месяцев спустя.

Предчувствие не подвело Лорда Волдеморта — Рудольфус смирился. Истерики и скандалы сменились апатией, а затем и безразличием. Лестрейндж уже не мыслил себя без Тёмного Лорда, он был предан ему, как верный пёс. Метка на его руке настойчиво напоминала ему о том, кому он принадлежит. После свадьбы Рудольфус больше не позволял себе напиваться, понимая, что такое поведение будет вызывать у Беллатрикс лишь презрение. Его отношения с женой стали очень официальными. Супруги встречались за завтраком, молча ели, а затем расходились на целый день. Иногда они посещали какие-то светские мероприятия, на которых вполне успешно изображали счастливых молодожёнов. Белле было грустно из-за всего этого. Она бы очень хотела, чтобы Рудольфус остался её другом. Она отчаянно скучала по их школьным дням, по непринуждённой болтовне и милым проказам. Временами Белла пыталась завести разговор на нейтральную тему, но Рудольфус всегда отвечал односложно и никогда не поддерживал беседу. Конечно, такая жизнь была лучше ежедневных скандалов, но Белле становилось тоскливо, когда она представляла, что именно так и пройдут все следующие годы.

Единственным смыслом жизни Беллатрикс были встречи с Тёмным Лордом. Иногда он вызывал её к себе на ночь и она покидала особняк Лестрейнджей, не зная, что эти ночи Рудольфус проводил в разнообразных лондонских борделях. Но были случаи, когда Лорд приказывал Беллле и её мужу задержаться после собрания. Тогда Рудольфус ждал, пока последний Пожиратель не покинет комнату и аппарировал сам. Он ненавидел эти моменты, ненавидел ухмылку на лице Волдеморта, ненавидел Беллу за то, что она позволяла унижать его, ненавидел себя за бесхребетность, но не мог ничего изменить. Рудольфус отдавал себе отчёт в том, что Тёмный Лорд имеет над ним безграничную власть.

Белла жалела мужа. Она бы и хотела, чтобы Лорд перестал так утончённо издеваться над ним, но каждый раз, когда Волдеморт наклонялся, чтобы поцеловать её, цепенела. Только после нескольких продолжительных поцелуев она словно пробуждалась ото сна и отвечала ему со всей страстью, на которую только была способна. Несколько часов в неделю Белла была счастлива. Ей казалось, что в эти моменты она видит Тёмного Лорда с другой, никому не известной стороны, и что рядом с ней он сбрасывает маску и становится Томом Риддлом. Возможно, в сладком забытьи она шептала ему: «Том...», но не была в этом уверена. Она вообще плохо помнила детали их близости, всё сливалось в единый миг экстаза. Белла приходила в себя лишь тогда, когда Том Риддл, снова надевший на себя непроницаемую маску Тёмного Лорда, осторожно, но крепко сжимал её плечо, тем самым давая знак, что пора уходить. Она молча одевалась и аппарировала к себе домой. Белле было неприятно такое отношение, но отказаться от встреч с Лордом она не могла, да и не хотела. Беллатрикс не знала, что он давал себе обещание, что каждая новая встреча с ней станет последней. Лорд презирал себя за слабость. Когда-то давно от поклялся себе, что любовь никогда не коснётся его, что это чувство — для слабаков. Том Риддл старательно убеждал себя и своих сторонников в том, что он бог, а боги слабостям не подвержены. И он, кажется, сам поверил в это. Но когда в его жизни снова появилась Беллатрикс Блэк, что-то внутри дрогнуло. Он захотел отомстить ей за презрение, с которым она отнеслась к нему три года назад, он довёл её до исступления и с лёгкостью влюбил в себя. Тут он хотел остановиться, но не смог. В тот вечер, когда он приказал Белле задержаться после собрания, когда велел выйти за Рудольфуса, он хотел окончательно унизить её, хотел заставить заплатить за собственные страдания, но не смог. Он говорил совсем не то, что планировал, а делал и вовсе что-то ужасное. Когда Том позволил их с Беллой отношениям перерасти в физическую близость, он стал уверять себя, что Беллатрикс для него — не более, чем игрушка в постели. Она была самой красивой, самой утончённой среди всех знакомых ему женщин, поэтому он и выбрал её — так говорил он себе. Тёмный Лорд ничего не боялся — даже смерть была ему не страшна — но возможность потерять над собой контроль была для него ночным кошмаром. Именно поэтому он выпроваживал Беллатрикс из своей постели через пять-десять минут после того, как они падали на смятые простыни, измотанные и удовлетворённые. Волдеморт ненавидел Тома Риддла, остававшегося где-то в глубине его, уже несуществующей, души, ненавидел Беллатрикс за то, что она вытаскивала Тома наружу, ненавидел и одновременно безумно желал её. Он видел, что она боится его, что страдает из-за его холодности, и это его радовало. Её чувства позволяли ему иметь над ней безграничную власть и ради этой власти он прощал и её и себя.

* * *

Беллатрикс сдержала обещание, данное сёстрам — она написала Нарциссе и Андромеде письма в Хогвартс. Конечно, она не описывала подробности её с Рудольфусом семейной жизни, она ни словом не обмолвилась о Тёмном Лорде. Это были короткие письма, в которых Белла писала о том, как она счастлива чувствовать себя свободной. В ответ она получила большое и восторженное письмо от Нарциссы, которая сообщала сестре, что безумно рада получать письма от миссис Лестрейндж, что её подружки просто млели, когда она рассказывала им о свадьбе и что она надеется, что Белла и Руди подарят ей маленькую племянницу. Прочитав эти строки, Беллатрикс лишь криво усмехнулась. Ни о каких детях, тем более, от законного мужа, она и не думала. Письмо от Андромеды было совсем другого рода. Средняя сестра писала, что она, конечно, рада, что Белла вышла замуж, но сейчас она просто не может думать о чём-либо радостном, потому что по Хогвартсу бродят нехорошие слухи — в последнее время участились нападения на магглов и полукровок. Конечно, такое случалось и раньше, но одно убийство за целый год и три за последние несколько месяцев, к тому же, совершённые с особой жестокостью — это экстраординарный случай. Андромеда писала, что учителя запрещают им говорить об этом, но сами очень взволнованны. В школе даже серьёзно задумываются над тем, чтобы улучшить качество преподавания защиты от тёмных искусств. Беллатрикс скомкала письмо в руке. О них узнали! О них заговорили! «И это только начало!» — возбуждённо думала она. На следующий день была назначена новая акция. На этот раз жертвами должны были стать четверо волшебников, семья, жившая в отдалённом пригороде Лондона. Белла никогда не спрашивала у Лорда, по какому принципу он отбирал жертв, считая, что это её не касается. Задачей Беллатрикс было замучить их до полусмерти, а потом подарить вечный сон — и она выполняла волю милорда на отлично.

* * *

— А потом она предложила menage a trois, — глупо хихикая, шептал Рабастан Рудольфусу, — и что ты думаешь, откуда ни возьмись, появились девчонки, по виду — ещё школьницы…

— Заткнись, родственничек! — презрительно бросила Беллатрикс. — Я не горю желанием слушать про твои грязные похождения.

— Ой-ой, какие мы высоконравственные особы! — съязвил Рабастан. — У тебя-то, наверное, нет вообще никакого желания, ни слушать, ни…

— Заглохни, придурок, — Рудольфус был не в настроении слушать плоские шуточки брата, тем более, затрагивающие Беллу. — Ещё раз услышу…

— Ну ладно, — Рабастан недовольно замолк. Он знал младшего брата как облупленного и через неделю после его свадьбы, заявившись к ним в дом, понял, что семейная жизнь молодожёнов не задалась. Но Рудольфус упорно отмалчивался, не желая говорить на эту тему.

— Замолчите все! — властный голос Волдеморта перекрыл все прочие разговоры. — Если, конечно, не хотите, чтобы эти отбросы обнаружили наше присутствие раньше времени.

Беллатрикс опустила глаза. Они разозлили его и они за это ответят. Совсем недавно было собрание, на котором Нотт осмелился сказать Лорду, что не готов убивать невинных женщин и детей. Волдеморт молча подошёл к нему, осторожно, почти что ласково приподнял его подбородок и нежным голосом произнёс: «Круцио!». Всех находившихся в комнате пробрал холодный пот. Никто даже не думал, что пыточное заклятие может быть применено и к ним. Когда Лорд покончил с Ноттом, то небрежным движением спрятал палочку в футляр и продолжил собрание, как будто ничего особенного не произошло. И теперь он снова накажет их, в этом Белла была уверена. Волдеморт не терпел разговоров не по делу. По её спине пробежала дрожь. «Неужели… неужели он применит Круцио и ко мне? — подумала она. — Хотя… чем я лучше других? Тем, что сплю с ним? Но он сам не раз говорил, что это не выделяет меня среди прочих, к тому же, об этом никто не знает…»

Размышления Беллы прервал голос Волдеморта.

— Мы на месте. Лестрейндж, освободи путь. — Он указал кивком на дверь.

Рудольфус направился вперёд. Одно заклинание — и она разлетелась в щепки. Пожиратели волной ринулись наверх. Их было двенадцать, не считая Лорда. Жертв — четверо. По трое на одного.

— Круцио! — Белла в очередной раз бросила пыточное проклятие в мужчину. — Круцио! — досталось и женщине.

— Импедимента! — развлекался Рабастан с девочкой лет десяти.

— Империо! — Рудольфус заставлял пожилого волшебника, вероятно, дедушку ребёнка, брать в руки нож и самому наносить себе удары по ногам, плечам, груди…

Комната была залита кровью. Двенадцать опьянённых вседозволенностью магов издевались над жертвами уже около получаса. Тёмный Лорд, как всегда, наблюдал за происходящим, стоя в стороне. Он внимательно следил за тем, чтобы Пожиратели не зашли слишком далеко. Жертвы должны были находиться в здравом уме, когда услышат два заветных слова, сопровождающихся зелёной вспышкой.

— Достаточно. — Он жестом приказал Рабастану прекратить. — Пришла пора прощаться с этими никчёмными людишками. Начнём… — Он ухмыльнулся. — С младших.

— Нет! — Женщина попыталась подняться с пола и броситься к дочери, но Белла наступила на её шею ногой. — Дженни! — хрипела, захлёбываясь кровью, несчастная мать.

— Жаль расставаться с тобой, крошка! — если бы лицо Рабастана не закрывала маска, то можно было бы увидеть его выражение, искажённое дьявольской усмешкой. — Эх, была бы ты хоть капельку постарше, мы бы ещё развлеклись. Но, увы… Авада Кедавра! — зелёный луч в одну секунду достиг тела ребёнка и свалил его на пол.

— Авада Кедавра! — Беллатрикс пустила заклятие в отца семейства, который рванулся вперёд. Он упал замертво.

— Неееет! — Пронзительный вопль женщины больно резанул по ушам. Белла даже удивилась, как у неё ещё хватает сил кричать.

— Пусти её, — приказал Волдеморт, — она устроит нам представление.

Беллатрикс повиновалась. Женщина бросилась к трупам своей дочери и мужа, заливая их кровавыми слезами. Пожиратели столпились вокруг. Эта сцена казалась им весьма забавной.

— Вы… сволочи, — изо рта женщины капала кровь, слизь и ещё что-то отвратительное, — вы заплатите.

Рабастан приглушённо рассмеялся.

— Ты… тварь, — она указала дрожащей рукой на Беллатрикс, — ты же женщина… как ты могла позволить… ребёнок…

— Твой ребёнок не имел права ходить по этой земле! — отрезала Белла.

Женщина напряглась. Она почувствовала, как внутри неё скапливается энергия. Обломки её палочки уже давно валялись на полу, в невербальной магии она никогда не была сильна, но вид волшебницы, спрятавшей лицо за маской, а фигуру — под мантией, и лишь выбившиеся из под неё непослушные чёрные локоны позволяли догадаться, что это она, а не он, её жестокие слова вызывали в женщине неведомую ей раньше волну ярости. Волна подступала всё ближе и ближе к горлу, заполняла собой руки, ладони, пальцы…

— Импедимента! — из последних сил закричала женщина, простирая руки вперёд.

Заклятие попало Беллатрикс в живот и последнее, что она увидела, прежде чем сильно удариться спиной о стену и потерять сознание, был зелёный луч, пущенный Тёмным Лордом и руки Рудольфуса, метнувшегося к жене, чтобы не дать ей упасть на грязный пол, залитый кровью.

* * *

Белла открыла глаза. Её слепил яркий свет и она тут же зажмурила их снова. Но Рудольфус, сидевший рядом с ней, заметил, что она пришла в себя и тут же схватил её за руку, облегчённо прошептав: «Слава Мерлину!»

Белла вновь попробовала осторожно приоткрыть глаза. Она разобрала светлые стены, яркий, белый свет, безликую мебель. Повернув голову, она столкнулась со взволнованным взглядом мужа.

— Белла, как ты себя чувствуешь? — его голос дрожал, на лице было неподдельное беспокойство.

— Не знаю, — её горло было сухим, губы — потрескавшимися. — Что произошло? Где я?

— Ты в больнице. — Руди сжал её руку в своей. — Эта психопатка ударила тебя Импедиментой с помощью невербальной магии. Лорд мгновенно прикончил её, а я доставил тебя сюда. Не бойся, я спрятал твою мантию и маску.

— А что ты им сказал…? — Белла пыталась напрячь мозг, пыталась начать думать, но безуспешно. Голова раскалывалась, а всё тело ломило.

— Я сказал, что мы возвращались домой и на нас напали какие-то неизвестные бандиты в масках. — зашептал Рудольфус. — Сказал, что мы успешно оборонялись, но один из них успел бросить в тебя заклятие, а потом послышался шум, и они аппарировали. Кажется, поверили.

— Если не поверили, то всегда можно стереть память… — пробормотала Беллатрикс.

— Белла, умоляю, не думай сейчас ни о чём. Скоро придёт врач, он всё объяснит.

— Что со мной, Руди? Почему мне так плохо? — прошептала она, закрывая глаза.

— Не знаю. Мне они ничего не говорят. Сейчас уже утро, тебя лечили всю ночь и только недавно принесли сюда.

Дверь палаты открылась и в неё зашёл колдомедик. Это был мужчина средних лет, приятной наружности.

— Миссис Лестрейндж, я смотрю, вы очнулись? — сказал он вместо приветствия. — Очень рад.

— Я скоро смогу вернуться домой? — превозмогая боль, спросила Белла.

Выражение лица врача стало очень серьёзным. Он присел на кровать и взглянул на Беллатрикс.

— Вы потеряли много крови, да и ваше общее физическое состояние оставляет желать лучшего.

— Крови? — переспросила Белла. — Разве при Импедименте…

— Увы. Удар был нанесён с огромной силой. Появились осложнения, к тому же, вы очень сильно ударились спиной… в общем, — колдомедик тяжело вздохнул, — сожалею, миссис Лестрейндж, но вы потеряли ребёнка.

— Ребёнка? — Белла сглотнула. — Я… была беременна?

— И это не всё. Скорее всего, вы больше не сможете иметь детей. Надо сделать ещё некоторые анализы, но я могу утверждать с уверенностью на восемьдесят процентов, что…

— Понятно, — прервала его Беллатрикс. — Оставьте нас, пожалуйста.

— Конечно, — Врач поднялся с кровати. — Я зайду к вам через полчаса.

Когда за ним закрылась дверь, Беллатрикс испуганно взглянула на Рудольфуса. Он стоял возле её кровати, совершенно растерянный и отчаявшийся.

— Руди… — Она протянула ему руку. — Я…

— Не говори ничего, — Он отвернулся лицом к стене и заговорил, глухо и сдавленно:

— Белла, я отпускаю тебя. Ты можешь делать со своей жизнью всё, что захочешь. Можешь идти к нему, я никогда не упрекну тебя в этом. Я буду хранить эту тайну. Я буду твоим другом и ты всегда сможешь найти у меня совет или утешение. Я буду верен ему и никогда не предам, как бы больно мне ни было видеть, как ночами ты исчезаешь из дома. Белла, я прощаю тебя за всё и сам прошу прощения.

— Руди… — глаза Беллатрикс блестели от слёз.

— Но, — он сглотнул и продолжил:

— Я хочу, чтобы ты помнила, что в тот момент, когда эта сука воспользовалась невербальной магией, я кинулся к тебе, не раздумывая. Он стоял на месте.

— Он убил её, — слабо запротестовала Белла.

— С ней всё равно бы расправились.

Белла отвернула голову. Рудольфус всегда указывал ей на то, что она не замечала или не хотела замечать. Так было в школе, так и теперь. «Это так жестоко!» — подумала она, сжимая пальцы под одеялом в кулаки.

— Я пойду, Белла, — произнёс Рудольфус, не поворачиваясь. — Он ждёт в коридоре.

Белла вздрогнула. Тёмный Лорд ждёт? Он здесь? Он позволил Рудольфусу быть с ней всё это время, а сам просто ждал в коридоре? Руди покинул её палату, не дожидаясь слов прощания. Беллатрикс попыталась как-то приподняться, но не смогла. От малейшего напряжения живота по телу растекалась новая боль. Пока она ёрзала на кровати, в палату вошёл Волдеморт. Он выглядел необычно. Вместо привычной Белле элегантной чёрной или изумрудной мантии с нарядной вышивкой, он был одет в простой серый костюм, подобный тому, который носили обычные волшебники среднего класса.

— Беллатрикс, — коротко произнёс он.

Она устремила на него взгляд. Они оба долго молчали, глядя друг на друга, и Белла могла только догадываться, какие мысли мечутся в его голове. Наконец, он тихо сказал:

— Я думаю, что это не так уж и ужасно. Нам не нужны дети. Нам нужен весь мир.

— Да, милорд, — прошептала Белла. Его жестокие слова булавками впивались в её сердце, но она была вынуждена сдерживаться. «Нельзя плакать, нельзя, нельзя, нельзя. Я сильная, сильная!» — говорила она себе.

— Я вижу, ты не согласна со мной. — голос Волдеморта был совершенно лишён эмоций. — Скажи, зачем тебе дети?

— Я… — Белла растерялась. — Дети, они… в них мы будем жить вечно… — она понимала, что несёт какую-то полную чушь, которую когда-то слышала от матери, а, может, от тёти…

— Чушь, — Лорд усмехнулся. — Я и так бессмертен.

— Что? — Белле показалось, что она ослышалась.

— Я никогда не умру, Беллатрикс. Поэтому мне не нужны дети.

Белла ничего не поняла, но предпочла не спорить. Ей было больно, так больно, она хотела, чтобы Лорд хотя бы взял её за руку, погладил по волосам, а он лишь безжалостно говорил о себе.

— Ты поправишься, Белла. Поправишься, и забудешь об этом случае. Поверь, у тебя так много всего впереди, что этот потерянный ребёнок отойдёт в глубины твоей памяти.

Она кивнула. Волдеморт приблизился к ней и протянул руку, словно желая дотронуться до её плеча, но в последний момент он остановился в миллиметре от цели.

— Тебя ждёт величие, Беллатрикс. Нас ждёт величие.