Игра на выживание (джен)

Отсутствовал Гарри недолго, а когда вернулся, первым делом постучал, молясь, чтобы повезло, но даже не надеясь на удачу: в столь раннее время деснице короля просто нечего было делать в своём кабинете. На стук никто не ответил, дверь была всё так же заперта, и ему не оставалось ничего иного, как запастись терпением и снова ждать.

Замок просыпался. Шаркающие шаги, негромкие переругивания служанок с оруженосцами разбавлялись трелями неизвестных Гарри птиц, долетающих через открытые галереи, звон металла опорожняющихся в ведро ночных горшков… Звуки были привычными и убаюкивающими. Он сам не заметил, как уснул.

Проснулся он внезапно — от лязга ключа, множество раз слышанного им ранее: дверь в покои десницы открывалась. Гарри хотел было вскочить, позабыв, что на нём мантия-невидимка, но за недолгое время сна неудобно подвёрнутая нога онемела, и он чуть не растянулся на полу. К счастью, много звуков он не издал, и тот, кто открывал дверь, не услышал возни за спиной.

Подволакивая простреливаемую тысячей уголок ногу, Гарри вошёл в покои следом за незнакомцем. Ещё не зная, что послужило причиной этого визита, он понимал, что произошла беда. Он опоздал. Он снова допустил, чтобы невинный человек погиб по его вине.

Гарри попытался себя одёрнуть, мысленно прикрикнуть, ведь не было никаких подтверждений успеху замысла леди Аррен… точнее, лорда Бейлиша. Они же только планировали убийство, не было ни слова сказано о том, чтобы немедленно его осуществить… И всё же он уже знал, каким-то шестым чувством ощущал, что Джон Аррен мёртв.

Стоя у стены и наблюдая за хозяйским поведением незнакомца, Гарри растерянно смотрел на то, как тот копошится в свитках с донесениями, как шарит по ящикам стола, как небрежно роняет дорогие сердцу предыдущего владельца вещицы. Это продлилось недолго, мужчина нашёл то, что искал, и с удовлетворённым хмыканьем покинул кабинет — заперев не успевшего среагировать Гарри.

Беззвучно выругавшись, Гарри достал палочку… и убрал её обратно. Аналог Алохоморы он так и не придумал, а значит, выбраться из запертого помещения не представлялось возможным. Он подошёл к столу своего благодетеля без определённой цели. Знал, что среди бумаг есть немало важного, даже тайного, сведений, за которые многие сильные мира сего готовы были бы выложить солидную сумму в золотых драконах. Да только не настолько хорошо он ориентировался в политике, даже после всех разговоров с Арреном, чтобы суметь распорядиться находящимися в его власти документами. Взгляд упал на мешочек с золотом, и, недолго поколебавшись, Гарри решительно потянулся за ним.

Это не было воровством — в этом Гарри был совершенно уверен. Джон Аррен желал, чтобы Гарри… точнее, конечно, Джендри жил. Он не жалел средств на то, чтобы обеспечить его всем необходимым, из своего кармана оплачивал все потребности, будь то еда, одежда или уроки с наёмником, что учил Гарри владеть мечом. Иными словами, лорд Аррен вряд ли возражал бы, чтобы несколько монет — капля в море для богатого дома Арренов — достались его протеже.

В замке вновь заворочался ключ, и Гарри спешно оправил мантию-невидимку и скользнул к двери — нужно было воспользоваться случаем и выбраться из западни.

— …Я это говорил ещё тогда!

Голос короля он узнал сразу, и хотя дверь осталась открытой, не спешил сбегать.

— Но, ваша милость, это же такая дальняя дорога! — дребезжаще возразил великий мейстер. — Стоит ли вам так надолго покидать столицу? Не разумнее ли…

Гарри брезгливо поморщился. Великий мейстер был тем ещё притворщиком. Шаркающий сгорбленный старик, говоривший медленно и словно через силу, наедине с собой преображался. Этот человек действительно был немолод, но старческую слабость он именно что изображал. Гарри как-то обратил на это внимание Аррена, но тот лишь усмехнулся, посоветовав не верить ничему, что видит: здесь каждый играл роль, преследовал свои интересы и готов был предать по любому поводу.

— Я всё сказал, Пицель! — отрезал король и остановился перед столом. — Мы едем на север — за Недом. Смерть Джона выглядит подозрительно. Лучше займитесь этим вопросом.

— Да, ваша милость.

Внутри Гарри боролись два словно разных человека. Один — он сам, Гарри Поттер из Хогвартса — желал убраться из Красного замка, а может, и из Королевской Гавани как можно дальше. Другой же — Джендри Баратеон, бастард короля Роберта — хотел сбросить мантию-невидимку и предстать перед отцом. От этого шага останавливало опасение, что короля устраивает существующее положение вещей, и он не обрадуется навязываемым переменам.

Аррен не называл короля глупым, а между тем тот игнорировал факты, которые даже Гарри были известны: например, что зачатие младших детей, Мирцеллы и Томмена, произошло в то время, когда Роберта не было не то что в спальне королевы, но вообще в Королевской Гавани. Да и непохожи на него были дети, голубоглазые блондины, хотя в роду Баратеонов, какой бы масти ни была супруга, дети всегда рождались темноволосые и синеглазые.

К слову, о цвете глаз. Для Гарри стало шоком увидеть своё отражение. Нет, это всё ещё был он, но… Лицо стало круглее и разрез глаз чуть изменился, волосы стали жёстче и, даже отрастая, лежали так, как он хотел, не создавая вороньего гнезда, что раздражало все предыдущие годы. Он стал значительно выше и шире в плечах, хотя тело всё ещё было тем же самым — со знакомыми шрамами и родинками. Но самые поразительные изменения произошли с его глазами. Никаких «глаз цвета жабы», как поэтично окрестила зелёный цвет Джинни на кажущимся теперь бесконечно далёким втором курсе, глаза Гарри стали синими!

В тот день, перед зеркалом, он впал в настоящий шок, но прошли месяцы, зеркала попадались редко, и Гарри… просто перестал об этом думать. В конце концов, у него не было возможности узнать причину перемен, так смысл мучить себя безответными вопросами? Он принял новую реальность, сжился с изменениями и теперь уже с трудом мог представить, что когда-то было по-другому. Он был высок и силён, и его это полностью устраивало. Ну разве что ходить в мантии-невидимке теперь нужно было аккуратнее — длина едва прикрывала ноги, и движущиеся ботинки могли смутить случайного зрителя.

Гарри теперь был очень похож на короля. Очень! Но это не давало гарантий, что Роберт Баратеон захочет с ним знаться и тем более что-то предпринимать в свете всплывшего на свет случайного сына. Объявить бастардами своих официальных детей… Гарри уже достаточно разбирался в реалиях Вестеросса, чтобы понимать, что этого король не сделает: ссориться с Ланнистерами, когда корона должна этой семейке баснословные деньги, ни один здравомыслящий человек не станет. А король, может, и был простым воином, а не политиком, но дураком это его не делало. Джон Аррен не просто так молчал всё это время, не спеша раскрывать королю глаза. Уж если десница счёл правильным промолчать, Гарри не стоило рубить с плеча и действовать вопреки решению благодетеля.

И Гарри промолчал.

Вернулся в свою комнату и принялся складывать вещи — не верил, что ему позволят остаться.

Не зная, куда идти, он собирался решать проблемы по мере поступления и пока просто покинуть Красный замок. Но не успел.

— Джендри, как хорошо, что я тебя застал.

Гарри обернулся и гневно уставился на Мизинца.

— Ты пойдёшь со мной.

— С чего вдруг?

Стоящий за спиной Бейлиша Мейр стал извлекать из ножен клинок, но хозяин сдвинул брови, и тот остановился.

— Это в твоих же интересах, — благожелательно улыбнулся Бейлиш, но его глаза оставались холодны. — Лорд Аррен потратил немало времени и сил на тебя, мы же не хотим, чтобы его старания пропали втуне? Не бойся, в твоей новой комнате тоже будет окно — ты не будешь пленником и при желании сможешь уйти.

Причин верить этому человеку у него не было, с другой стороны — глупо было бы дать ему понять, что Гарри знает о его причастности к смерти десницы короля. Да и Мейр, как ни крути, помешал бы просто уйти.

Мысленным усилием Гарри расслабил плечи и опустил взгляд. Бейлиш разбирался в людях лучше него, а значит, без труда бы прочитал по лицу истинное отношение. Гарри же подобное было невыгодно.

— Зачем я вам? — всё же спросил он, посчитав, что слишком быстро соглашаться — будет выглядеть подозрительно.

Бейлиш оглянулся на Мейра и уклончиво ответил:

— Я знаю, кто ты, Гарри. И я хочу защитить тебя.

Вздохнув, Гарри кивнул и окинул комнату, служившую ему домом несколько месяцев, последним взглядом. Вряд ли ему удастся сюда вернуться. Пусть вся жизнь здесь, в этом мире, совсем не была похожа на то, о чём он мечтал, справедливости ради стоило отметить, что ему не на что было жаловаться. Мог ли он предположить, когда отправлялся в Лютный искать переход, что окажется бастардом короля? Или что советник короля возьмёт его под своё крыло и будет помогать ему, заботиться о нём и обучать? Конечно нет. Положа руку на сердце, Гарри признавал, что с его стороны было огромной глупостью сбегать в неизвестность. Он мог аппарировать в другую страну или даже на другой континент, мог притвориться магглом и затеряться в человеческом муравейнике любого мегаполиса или раствориться в сельской местности какой-нибудь Зеландии. Но вместо того, чтобы выбрать что-то пусть и новое, и незнакомое, но понятное, он сбежал в иной мир, о котором не знал ничего — не считать же рассказ Кингсли, который и сам почти не владел сведениями, за достаточные сведения!

Смотря на Петира Бейлиша, вроде бы смирившийся со всем Гарри наконец понял, какую ошибку совершил, и то, что всё это время ему удавалось не проигрывать в игре на выживание, было заслугой лорда Аррена.

Но следующий ход был за ним. Теперь только от него зависело, что будет дальше.

Или от Бейлиша, если Гарри снова предпочтёт избежать принятия судьбоносных решений и позволит другим определять свою судьбу.

— Вы знаете, кто я, — медленно произнёс Гарри, прямо взглянув на терпеливо ожидающего его ответа Мизинца, — но что вы думаете об этом, я не знаю, а потому у меня нет причин вам доверять.

— Я мог бы приказать Мейру убить тебя, — любезно улыбнулся тот, и от его тона повеяло могильным холодом, — но вместо это предлагаю свою защиту. Я предпочитаю хранить козыри в своих рукавах. Или уничтожать их, пока кто-то не использовал их против меня. Так что, Гарри, ты будешь моим козырем?

Мейр с равнодушным видом сжимал рукоять кинжала и только и ждал приказа. И Гарри решил больше не испытывать на прочность терпение Бейлиша.

— Я пойду с вами, — просто сказал он и услышал лязг метафорической решётки. Он сам вошёл в клетку и ничего не сделал, пока тюремщик закрывал замок.

Быть может, это станет роковой ошибкой, но он до сих пор был жив, а только это и имело значение — два-ноль в его пользу, и игра на выживание продолжается.