Путем чужого пророчества (гет)

Как бы то ни было, Лили оказалась довольно сильной ведьмой. Выбросов, как у других детей, у нее никогда не было. С детства она могла свою силу чувствовать и контролировать. В ее руках цветы расцветали, увядшие оживали, листья кружились в танце, чашки превращались в животных, ложки в бабочек. А еще она умела делать свое тело легким и взлетать, невысоко зависая в воздухе, и левитировать небольшие предметы. Два раза даже спонтанно аппарировала, правда, недалеко. Но ее самоорганизация в столь юном возрасте впечатляла.

* * *

Первое время пришлось нелегко. Благо мы были на отдыхе, и семья расценила мою некоторую рассеянность как результат новых впечатлений и недавнего недомогания.

Сама я хотя и была внешне весела и расслаблена, полностью копируя предыдущую владелицу, но мысленно было расслабляться некогда. Несмотря на то, что память тела и осталась прежней, но нужно было время для адаптации, ведь я, по сути, совсем другой человек, со своими желаниями и стремлениями.

Перетрясла все воспоминания, что оказалось не так просто, поскольку они не шли сплошным потоком, как фильм, от рождения до наших дней, а вспыхивали фрагментами, не связанными друг с другом. Времени, чтобы все упорядочить и во всем разобраться, ушло много.

Приглядывалась к родне, их чувствам, поступкам, анализировала все новым сознанием, адаптируя под себя. Сложить собственное мнение обо всем было необходимо. Ведь там, где ребенок не увидит, а увидев, не придаст значения ввиду отсутствия опыта, взрослый сделает совсем другие выводы и, соответственно, поступит по-другому. Жаль, что попала в это тело поздно, лучше бы до Хогвартса. Можно было многих ошибок избежать. Хотя это скорее не ошибки, а просто поведение, мне несвойственное, под которое теперь придётся подстраиваться.

Например, Снейп. Девочка, сама не подозревая, сильно его подставила своей опекой. Пыталась контролировать, лезла в его разборки с другими мальчишками. Рта ему не давала открыть и первая бросалась с нравоучениями. Не удивительно, что Мародеры дали Снейпу емкое прозвище Нюниус и презрительно глумились, что он прячется за юбку девчонки. А бедняга хоть и пытался донести до защитницы свое мнение, но Лили обижалась, быстро его затыкала, выставляя неблагодарным и виноватым. После чего пристыженный мальчишка горячо извинялся. И все продолжалось по-старому.

Сама никогда в мужские разборки не полезу, охота кулаки почесать — их дело. Хотя если меня задеть, могу и в глаз заехать. Впрочем, такое только в интернате случалось, когда приставали. Мне там тоже несладко пришлось, пока не поняли, что я, как танк, вперед пру, и до остального мне дела нет, а если влез в мое личное пространство, то непременно отгребешь.

Еще одно несоответствие, изрядно меня удивившее, обнаружилось почти сразу. Лили была совсем не похожа на родителей и сестру. Ни внешностью, ни фигурой, ни темпераментом.

Флегматичные платиновые блондины с прямыми волосами и голубыми глазами разной степени яркости и — зеленоглазая дочка с кудрявой шевелюрой цвета темной меди.

И, судя по памяти, никто ни разу не подколол: «Эй, Майкл, что-то младшенькая на тебя не похожа, может в соседа?» А ведь невоспитанных и беспардонных людей везде хватает, тем более в таком маленьком городишке, где из всех развлечений только сплетни, да и контингент соответствующий. А люди словно и не замечали ничего и смотрели открыто, без всяких подозрений. Странно это. Да и сама Лили никогда родителей не спрашивала, почему она другая, а ведь в детстве каждому ребенку хочется быть похожим на маму или папу.

Альбом с фотографиями, который еще раз по возвращении пролистала, тоже ситуацию не прояснил. Вся родня, с обеих сторон, как один — голубоглазые блондины.

Родственников у отца много было, только они все в Америке жили. Он вышел из семьи тех, первых англичан, кто в свое время Канаду колонизировал. Потом там и осели, распространившись по другим штатам. Но кто-то и в Англию вернулся, как мой отец. Приехал в колледж поступать, познакомился с женой, да так и остался. А материнская родня в графстве Камбрия живет — три сестры и брат. Правда, они не общаются. Что-то там с наследством не поделили после смерти маминого отца, вроде.

В общем, когда вернулись домой, подождала пару дней, набралась храбрости и, пока сестра гуляла во дворе, а мама возилась на кухне, подошла к отцу. Он сидел в гостиной и увлеченно читал газету.

— Пап, можно тебя ненадолго отвлечь? Мне нужно с тобой поговорить, — робко спросила и неловко замерла рядом с его креслом. Он глянул на меня поверх газеты и тут же ее отложил, похлопав по сидению рядом стоящего дивана.

— Садись, принцесса, — тепло улыбнулся он, — что там у тебя случилось? Все еще хочешь ту юбку? Так я обещал, завтра пойдете с матерью и купите. Не переживай.

Не сразу поняла, что он имеет в виду, а потом вспомнила, что Лили перед поездкой хотела себе новую юбку, но магазин был закрыт. Она не успела ее купить и была очень недовольна. Иногда капризы этой девчонки меня просто поражали.

— Да нет, па-а, тут такое дело, — мялась под его внимательным взглядом, — скажи, почему я на вас совсем не похожа, я ведь вам не родная? Вы меня удочерили, да? — решилась я. А потом произошло непонятное.

Воздух в комнате словно загустел, время как будто замерло, а взгляд отца странно остекленел. Он плавно поднялся и, как в трансе, молча прошел мимо меня. Бросилась следом, пытаясь схватить за руку, но он, не обращая внимания, шел вперед, видимо, точно зная куда.

Зашел в родительскую спальню и снял с полки неприметную шкатулку, после чего занес ее в мою комнату. А потом спустился вниз и сел в покинутое кресло.

Все это время следовала за ним, не зная, на что решиться. Мужчина явно был под заклятьем, и что делать, я не представляла. Но больше всего напугалась, когда он отмер и, внимательно глядя на меня, улыбнулся, похлопал по сидению дивана и спросил:

— Садись, принцесса. Что у тебя там случилось? Все еще хочешь ту юбку? Так я обещал, завтра пойдете с матерью и купите. Не переживай.

— Хорошо, пап, — сглотнула вязкую от страха слюну и, взяв себя в руки, капризным голосом добавила, — может, тогда и блузку к ней купим и босоножки?

— Конечно, солнце, купите, — мягко улыбнулся он, ласково потрепав меня по волосам, — и Петунью с собой возьмите, может, она тоже что захочет. Милая, ты же не обидишься, если я с вами не пойду? — просительно протянул он. — Завтра игра, и мне бы хотелось посидеть со всеми у Робинсона. Должен же я отыграться. Этому хитрецу чертовски везет последнее время. На, возьми на конфеты, — уверенно добавил он, протягивая мне припрятанные мятые фунты и заговорщически подмигивая. — Ты же поможешь своему папке, уговоришь маму?

— Конечно, папочка, о чем разговор, — просияла искусственной улыбкой, — ну, ладно, спасибо. Я пойду? — добавила, поворачиваясь к двери, пока счастливый родитель, встряхнув и расправив газету, снова в нее уставился в самом приподнятом настроении.

Отец и его приятели по субботам собирались и играли в покер. И хоть суммы были чисто символические и больше походили на интерес, маме не нравилось увлечение мужа. Она предпочитала, чтобы он проводил больше времени с семьей, и поэтому таскала его по магазинам, чего он терпеть не мог, а я, то есть Лили, его выручала, отнюдь не бесплатно, разумеется, и все были довольны. Так что, пока отец радовался завтрашнему выходному дню, я в полном смятении бросилась в сторону лестницы.

Забежала в свою комнату и, закрыв дверь, в изнеможении сползла прямо на пол. Очень испугалась. Никогда не испытывала ничего подобного. Ведь я получила только память девочки и навыки, а не ее чувства и ощущения. Конечно, все, что умела проделывать Лили, у меня с легкостью получилось. Но ощущение собственной силы — это одно, я к ней привыкла как к чему-то родному, к части себя. А вот стороннюю магию почувствовала впервые. Это чувство мне не понравилось, от него тянуло опасностью. Поганое и страшное ощущение, если честно.

Мой взгляд упал на стол, где в полумраке комнаты виднелась загадочная шкатулка, она притягивала взгляд и манила, как возможные ответы на мои вопросы. Торопливо поднялась и, подойдя к столу, решительно протянула руку.