Сказки дьявольского особняка (джен)

"Любопытство сгубило не одну кошку. Не одного человека. Вероятно, демонические существа перед лицом жгучего "а что если?.." могут устоять. Должны устоять. Испытания восьми врат оказались по плечу ловкому и хитрому молодому бесу. А девятые врата он не нашёл, как ни старался. И нешуточное любопытство понемногу завладело его черной душой".

Бесенок Джи был очень ловок и хитер. После школы для Самых Одаренных Бесенят №6, блестяще оконченную вопреки, а, может, и благодаря множественным прогулам, он отправился на стажировку в дом своего дяди Натаниэля, придворного беса и Хранителя восточных покоев. В покоях восточного крыла Черного дворца проживали дети Правителя Верхнего Ада, потому можно было считать, что Джи несказанно повезло. Впрочем, стоит уточнить, что Джи мастерски убрал конкурентов, разбив огромные часы на Огненной площади, в результате все, кто метил на его место, опоздали на конкурс.

Получив инструкции, а также устрашенный изгнанием из ада, если стащит хоть самую маленькую безделушку из Дворца, Джи отправился на свою первую практику.

— Я дал тебе восемь ключей, — напутствовал Натаниэль маленького племянника напоследок, — и этот девятый, на отдельном кольце. Восемь ключей от восьми замков, в покои семи смертных грехов и сестры их, богини любви. Но в девятый покой вход тебе воспрещен, и девятый замок ты в двери не найдешь. Ты и дверь, возможно, не увидишь. Но кто знает, на какие глупости по юности своей ты горазд. Ступай. И возвращайся на закате безымянного багрового солнца.

Джи слышал про девятый покой, часто называвшийся также Девятыми вратами ада, а потому спокойно кивнул и улетел. Просочившись во дворец через ближайшую высокую башенку, он начал спускаться по крутой винтовой лестнице, машинально считая ступеньки.

На десятой ступеньке валялся огромный самородный изумруд, на одиннадцатой их было три, а весь пролет ниже оказался завален ими почти вполовину его не слишком высокого роста. Ослепнув от волшебного блеска, он туго набил карманы и свою школьную сумку камнями, и начал пробираться к выходу. Ноша была тяжела, но в тот момент он мало что заметил.

Лестница оборвалась в крохотную каморку, где за круглым столом сидел седобородый старик в белой одежде. Он был похож скорее, на человека, но никак не на демона, и смотрел через золотую лупу на изумруды, что-то шептал и выкидывал их за спину. Они исчезали, а где-то наверху, в башне, слышался негромкий звон. Он щелкал пальцами, на столе появлялся новый изумруд, он снова смотрел на него и снова выбрасывал.

— Что вы делаете?

— Зажигаю и гашу звезды, — важно произнес старик и поднес к глазам очередной изумруд. — Души каждой из них заключены в эти камни, ты похитил несколько звезд, сегодня на небосводе астрономы их не досчитаются.

Очень пристыженный, Джи отдал сворованное и пошел дальше.

Первый покой открывался ключом-компасом, он выставил стрелки на север, железная дверь превратилась в темный водоворот и втянула его внутрь.

* * *

— Папочка, почему этого мальчика зовут Джи? — спросил Элф, потягиваясь и позевывая. Сегодня сказка ему не нравилась: слишком скучно и не страшно, да и ничего особенного во Дворце пока не происходило. — Не похоже на бесовское имя.

— Ты прав, детка, но это безопасное сокращение. По традиции родители не открывают юным бесенятам их полные имена, пока им не исполнится один век и один год — во избежание многих проблем и опасностей. — Ангел заметил недоумение в глазах близнецов и добавил: — Тот, кто владеет истинным именем беса, может им повелевать, а также призвать из ада на Землю или на любое другое небесное тело.

— Пап, а ты знаешь полное имя Джи? — прошептал Викки с хитринкой.

— Да. Все кровные потомки Владыки способны как бы… считывать имена с подданных, с любого встреченного беса, при этом не влезая в голову и не читая мыслей. Тем более в текущих мыслях имени как раз и не встретить: не говорит же бес о себе в третьем лице.

— Значит, ты лично знаком с Джи? — заинтересовался Элф уже куда менее сонно.

— Нет, но ваш дедушка написал в примечаниях к сказке, что его зовут Гаррель.

— И ничего сейчас не случится?! — ахнул Викки. — Ты же вслух сказал!

— Ничего, детка.

— Почему?

— Скоро узнаешь, — улыбнулся Ангел. — Больше ничего вам не показалось странным?

— Ну, звезды? — предположил Элф, переглянувшись с братом. — Большими термоядерными шариками они горят в космосе и страшно шумят — просто сюда не слышно, нам краснопёрый нянь рассказывал — и никак не могут гаснуть по мановению чьей-то руки или иметь души, заключенные в стекляшки. Но я решил, что раз сказка, то надо смириться с ерундой, для детей же писали. А что, во дворце правда есть звездочет и комнатка, заваленная изумрудами?

— Есть. Однако всё немного сложнее: Джи решил, что нашел изумруды, потому что они были зелеными и волшебно переливались. Старик догадался, о чем подумал ослепленный жадностью бес, и определенно хотел научить уму-разуму, чтобы впредь отвадить от воровства. И сочинил байку о душах.

— Значит, тот старик вовсе не звездочет, а камни не изумруды, — торжествующе сказал Элф. — Это хорошо, иначе бестолково получалось. А Джи поверил, одураченный. Но зачем тогда рассматривать камни в лупу и отбрасывать в башню, где они звенят и исчезают? И что это за камни, почему зеленые?

— Вы уверены, что хотите знать настолько взрослые вещи? Их не зря исключили из сказки.

— Пап, если наутро я забуду, ничего не поняв, то лет через десять — вспомню? — Элф комично пожал плечами, движениями и мимикой напомнив Ксавьера. — Или пристану к тебе с тем же вопросом, и ты расскажешь заново. К тому же ты сам первый начал.

Викки молчал, но его прямого участия в разговоре не требовалось. Энджи хорошо изучил своих отпрысков: не будучи в полной мере друг на друга похожими внешне, они оставались истинными однояйцевыми близнецами. Всегда и всюду они действовали заодно.

— Наш главный дом, ад — метафизическое место, куда можно попасть, например, умирая и лишаясь тела. Мы, демоны, будучи «при смерти», возвращаемся туда вне зависимости от нашего желания — это прописано в наших генах — чтобы возродиться, набраться сил и получить новое тело. Причем тело, наши кости, плоть и кожа, возрождаются прямо там. Потому что ад — и физическая местность тоже. На первый раз вам премудростей хватит. Перехожу к главному: зеленые камни в той комнатке — одинаковые по форме, размеру и весу, клоны друг друга. Они появляются непрерывно, ежесекундно, своеобразно отмеряя аду время. Но не одно лишь время — и пространство тоже. И энергию. А старик их распределяет: на земли, на воздух, на воду, на алую коронарную туманность, которой твердь ада окружена в космосе, и при необходимости — на клетки для наших медленно воскресающих тел.

— Откуда камни берутся? Из чего они? — не выдержал Викки.

— Объяснить словами это невозможно, проще показать.

Энджи отошел от кроватки и начертил на стене несколько удлиненных знаков, линий и треугольников. Близнецы не успели сложить их в слова и буквы: они исчезли, а стена обрела прозрачность — не как телевизор, а как толстое стекло, за которым правда происходило что-то и куда можно быть попасть, достаточно только… руку протянуть? Элф непроизвольно привстал, уже затягиваемый туда, но Викки шустро придержал его за пижамные штаны и ущипнул.

За стеклом показался мнимый этаж Дворца: высоченный пурпурно-черный зал с шестнадцатью витражными стрельчатыми окнами. Вдоль этих окон, кое-где занавешенных, плыла фигура, дымная, без четких очертаний. Крайне приблизительно у нее виднелись руки, ноги, голова, шлейф длинных волос, складки одежды. Казалось, всё в этом существе двигается чересчур быстро, на космической скорости, и от того силуэт так расплывчат, едва угадывается. Черно-бело-зеленый силуэт. Где размытыми пятнами зелени служили глаза. В течение одной секунды положение в пространстве у фигуры менялось много-много раз, но в конце каждой секунды на том месте, где пронеслись глаза, в зале застывал вещественный отпечаток — как след от ботинок в сырой земле, однако не повторяющий рисунок подошвы, а повторяющий саму подошву. Оставляя после себя целиком пару глаз. Сверкая и переливаясь, они одиноко висели над зеркальным полом еще секунду — до появления новой зеленой пары совсем в другой точке зала. Они никуда уже не спешили, натурально застыв в два безупречных изумруда, их можно было детально рассмотреть, каждую грань. А расплывчатая фигура продолжала хаотичное движение, не замирая нигде, никогда, не заботясь, что оставляет какие-то ощутимые следы своего присутствия, всё новые и новые.

Ангел мягко ударил по стеклу и обратил опять в стену с серебристым рисунком на обоях. Повернулся к близнецам, но те онемели и даже не моргали, судя по выражению мордашек — от восторга. Поэтому он прокомментировал необычное зрелище сам:

— Джи прошел мимо такой потрясающей тайны по касательной, не заподозрив подвоха, но неудивительно — немногие в нее посвящены. Это природа нашего Владыки, его, с позволения сказать, биология. Вы не заметили, но он сидел на третьем окне за пурпурной портьерой. И сейчас сидит. А по залу… «гуляет» одна из его теней. Это та же тень, что у любого из нас, отбрасываемая в солнечный день, но не приклеенная к его ногам, ожившая. По слухам, всего теней шесть, но точное число никто не знает. Закругляемся, я и так выдал вам много лишнего. — Киллер сделал паузу, с понятным беспокойством глядя в голубовато-зеленые глаза Викки. Они меняли цвет, темнели, насыщались прекрасным ядовитым пигментом, и очень стремительно — при рождении малыш казался чисто голубоглазым. Хорошо, что у него есть зрачки. Но если представить без… И, по правде сказать, Эндж был не очень счастлив, что кровь Владыки в его детях сильна как ни в ком другом. — Ах да, последнее. Материал. Если бы для силы воли нужно было придумать единицу измерения, я бы предложил эти безымянные изумрудные камешки. Они — ее физический эквивалент.

Близнецы отмякли, но говорить по-прежнему не могли и синхронно залезли с головой под одеяло.

— А ведь мы только начали читать эту сказку. — Эндж принудил себя тихо рассмеяться, проверил номер страницы и захлопнул книгу, выбив облачко пыли. — Вы там уснете, баловаться не будете? Полночь, даже самым непоседливым детям сатаны пора спать.