Когда мы встретимся вновь (гет)

Шёл очередной, ничего не значивший приём, важный только для организаторов и той части тусовки, которая коллекционирует фото на фоне билборда с названием очередного престижного товара. Катя присутствовала здесь только потому, что их общее с Юлианой агентство участвовало в одной из пиар-акций французов, нынешних хозяев вечера. Клиенты, крупная семейная французская компания и их российский контрагент, были важные, Юлиана заболела, поэтому сегодня на вечеринку пошла Катя. Не очень охотно, по необходимости, ничего нового или приятного для себя не ожидая.

Вечер начался как обычно. Катя совершила обязательные на подобных мероприятиях действия, обменялась приветствиями с очаровательной Лильен Арно, умело и незаметно руководившей всем происходящим, поздоровалась с несколькими знакомыми, взяла бокал коньяка. Золотой напиток грелся у неё в руке, Катя вежливо улыбалась, когда к ней обращался чей-то взгляд, и подносила бокал к губам. Пить она не собиралась, но странно было бы не продемонстрировать вежливость по отношению к хозяевам — Лильен как раз позировала фотографу, держа в руках бутылку коньяка тридцатилетней выдержки из собственных подвалов.

Ничего интересного Катя не ждала, ничего интересного и не происходило. Катя поучаствовала в трех необязательных разговорах, сфотографировалась на фоне огромной коньячной бутыли с Гийомом Арно и известным московским ресторатором… Пытаясь избежать встречи с Шестиковой, которая, расставшись с очередным покровителем, приобрела новые губы и бюст, но не утратила своей акульей хватки, Катя отошла ближе к запасному выходу. Здесь было спокойнее, не так многолюдно, и можно было поймать официанта, разносившего не коньяк, а «Эвиан».

Потягивая прохладную минеральную воду, Катя медленно обвела взглядом огромный, заполненный людьми зал, и вдруг… Она выпрямила и без того прямую спину, сделала несколько шагов вперёд:

— Здравствуйте, Александр Юрьевич!

Он удивлённо посмотрел на неё. Катя поняла, что совершила сразу две светские оплошности: первой поздоровалась с мужчиной и главное... Главное, она поприветствовала человека, который решил её не замечать. Который сделал вид, что забыл, наплевал, выбросил из памяти. А ведь Воропаев заметил её и узнал. Катя видела, как едва заметно дёрнулась его бровь, и непонятно сверкнули глаза, натолкнувшись на её взгляд.

Время шло, а Воропаев не спешил отвечать на её приветствие. В каком-то странном состоянии, почти не думая, Катя шагнула к нему ближе, всмотрелась в его лицо…

Странно, как время меняет отношение к когда-то знакомым тебе людям. Отчего-то Александр, злой, неприятный человек, жаливший её своим языком не хуже сестры, выказывающий ей только неприятие под маской мнимого одобрения, показался ей сегодня необыкновенно интересным объектом для наблюдения. «А он изменился», — с удивлением подумала Катя. Воропаев показался ей спокойным — с лица его исчезло высокомерие, которое было раньше столь явным, иногда агрессивным. Глаза Александра больше не сверкали так яростно, как это помнилось Кате, и не заливали её холодом. Если бы она не знала его раньше, то подумала бы, что в жизни этот человек много смеётся... Безупречный костюм, безупречная стрижка, однако дресс-код вечера не соблюдён: вместо галстука сдержанного цвета — расстёгнутый ворот рубашки.

Увлёкшись, Катя совершила и третью ошибку: она глазела на Александра, не моргая, в упор… И это после того, как ей дали понять, что узнавать её не собираются и беседовать с ней не будут тоже.

Конечно, Кате нужно было вежливо кивнуть в ответ на совсем невежливое поведение Воропаева и сразу отвернуться, но она не могла. Она впитывала в себя все новые черточки прежде знакомого лица. В свое время она плохо его изучила, слишком неуверенно и жалко она чувствовала себя в присутствии Александра сначала, слишком зла на него была потом. Вспоминая иногда своё прошлое, она вспоминала и его, а он, видимо, нет, не вспоминал...

— Госпожа Жданова, я не ошибся? — Воропаев всё-таки решил с ней заговорить, и, судя по желвакам, которые на мгновение испортили почти совершенные черты его лица, сделал для этого немалое усилие над собой.

Катя была невежлива до конца. Чего уж? Не совсем понимая, что она делает, и главное, зачем, она протянула руку к плечу Александра, легонько коснулась его пальцем. Он живой, настоящий. Действительно, Александр Воропаев. Она может к нему прикоснуться. Откуда у неё возникло это желание? Безумие. И в ответ на нетерпеливое покашливание — Катя поняла, что он не так уж и изменился: как же, Его Величество задали вопрос, а поселянка отвлечена тем, что щупает его как небывалую диковинку — в ответ на его покашливание она ответила:

— Я Пушкарёва, Екатерина Пушкарёва, здравствуйте!