Семья для трудного подростка (джен)

Сменную форму Джесси выдают по пути в душевую, его догоняет еще один солдат — агент, Джесси, они называются агенты — вручает пакет.

— Прачечная — в подвале, каждый сам отвечает за свою одежду, — поясняют ему. — В принципе, вне заданий ходить можно, в чем угодно, но раз ничего больше нет, будешь пока в этом шастать. Кстати, тебе еще полагается…

Туалетные принадлежности, аккуратно запакованные в пластик, приводят Джесси в восторг. Он украдкой обнюхивает мыло, потом еще и облизывает зачем-то. Язык немного щиплет, вкус обычный мыльный. А как пахнет-то.

— Жрать будешь в столовой и что-то съедобное, — рявкает от входа Рейес, зорко следящий за подчиненным. — Выплюнь, немедленно! И не запивай шампунем!

Джесси быстро ополаскивается, растирается, влезает в чистую одежду. Рейес подписывает его пакет маркером, кладет в один из шкафчиков.

— Будет ждать тебя здесь. Все, идем.

— А… — Джесси оглядывается на свою одежду.

— На сегодня постирают с остальными вещами других агентов. И приведи в порядок то, что у тебя на голове. Ты что-нибудь слышал про приличную прическу? — по пути спрашивает Рейес.

— Немного слышал, сэр, — соглашается Джесси.

— Получишь немного денег, купишь бритву, и то, что чем ты обрастаешь в районе морды, тоже сбреешь. Волосы остричь покороче. Ана?

— Не третируй мальчика, Габ, — мягко замечает Ана.

— Кто кого еще третирует, это не мальчик, это мешок песчаных гадюк, каждый день новый сюрприз.

Джесси ускоряет шаг, беззвучно хихикая.

В столовой он берет себе хлеб, пару котлет и стакан сока, ловит укоризненный взгляд Джека, добавляет тарелку салата. А когда съедает все это, понимает, что не наелся. Это удивительное ощущение, Джесси прислушивается к нему, изумляясь, почему он столько съел, но все еще чувствует себя голодным.

— Щенок, — перед ним грохают тарелку со здоровенным стейком. — Жри.

— Спасибо, коммандер, — Джесси не поднимает взгляд.

— Если все съешь, получишь конфету.

Это звучит смешно, Джесси коротко смеется и принимается за трапезу, ловит изумленный взгляд. Фария встает из-за своего стола, где сидит вместе с матерью, берет тарелку и идет к нему.

— Смотри, — говорит она, беря нож и вилку. — Не надо есть руками.

Джесси кладет мясо обратно, ему снова стыдно, но Фария не смеется, она сосредоточенно учит своего друга, как правильно есть.

— Я не очень люблю мясо, — доверительно сообщает она. — Я больше рыбу люблю. А ты?

Джесси неопределенно мычит. Он любит еду, просто еду, горячую и сытную.

— Мама говорит, что мужчины должны есть много мяса. Так что тебе придется все это съесть. А ты любишь вишневый компот?

— Ага, — Джесси решает, что лучше согласиться.

— А что ты вообще любишь?

— Хлеб, — растерянно говорит Джесси. — Я люблю хлеб. И еще пиво. Пиво — это жидкий хлеб, — он путается в умозаключениях и умолкает.

— Но ты не такой взрослый, чтобы пить пиво.

— Иногда ничего больше не было, только пиво.

— Оно горькое, — говорит Фария шепотом. — Я как-то попробовала. Хотя дядя Джек тоже любит пиво, как и дядя Габ. Но они его редко пьют.

Джесси не очень хочется знать, что и в каких количествах пьет начальство, но попросить Фарию замолчать он не может, поэтому просто ест. Казавшийся таким вкусным стейк к концу уже напоминает безвкусную резину и стоит где-то в горле, но Джесси все равно улыбается.

— Завтра поиграем еще? — спрашивает Фария. — Сегодня тебе надо поспать.

— Поиграем.

Джесси кажется, что он похож на беременную ящерицу, живот выпирает, обтянутый футболкой. До кровати он добирается только чудом, падает, не раздеваясь, засыпает, не понимая, что пришел не в палату, а в свою комнату. Посреди ночи дверь открывается.

— Здесь, — говорит кто-то, затем все стихает.

Утром его никто не будит, Джесси просыпается, бредет в туалет, затем приводит себя в порядок. И снова чувствует, что голоден, однако напоминает себе, что неплохо бы выйти на утреннюю пробежку, надо приводить себя в форму. Заодно аппетита будет побольше, на радость и счастье коммандерам и медику.

— Доброе утро, — на поле разминается Ана. — Пробежимся вместе?

— Да, мэм, — соглашается Джесси.

— Не отставай, — она срывается с места, мчится, легко перебирая длинными ногами.

Джесси несется следом, стараясь хотя бы не особо сильно отставать.

— Габ ночью отправился на задание, так что на сегодня ты свободен. Но особенно не радуйся, вернется — тройную норму сдерет, — Ана на бегу еще и разговаривает.

Джесси может только что-то прохрипеть. Значит, коммандер свалил… Что ж, будет время облазать базу, не вздрагивая от каждого шороха.

— И я кое-что тебе купила. Это подарок, не протестуй. Надеюсь, понравится. Оно будет ждать тебя к обеду.

Джесси выжимает из себя благодарность, тяжело дышит.

— Надеюсь, ты не куришь? — строго спрашивает Ана.

— Курю, мэм. Иногда, — торопливо добавляет он. — У меня нет никотиновой зависимости.

— Это хорошо. Но я бы предпочла, чтоб ты вообще не прикасался к сигаретам, хватает и Габа, который с ними не расстается.

Еще кусочек ненужной информации оседает в памяти. Джесси забывает о нем. А потом, шастая по дальней части коридоров, натыкается на запертый шкафчик в одной из комнат, разумеется, вскрытой. Любопытство сильно, Джесси, воровато оглядевшись, взламывает его, хмыкнув на защиту. Внутри лежит сложенная форма, стоит пара дробовиков. Да и вообще комната выглядит обжитой, пыли там почти нет. Джесси ежится и уже собирается закрыть шкафчик, когда замечает черную пачку сигарет, до того сливающуюся цветом с одеждой, на которой лежала.

— Надеюсь, там не последняя сигарета.

Сигарет в пачке около пятнадцати, тоже черных. Джесси, ни минуты не колеблясь, вытаскивает три, кладет пачку на место.

— Amigo, кто бы ты ни был, ты бы точно со мной поделился, — уверенно говорит он в пустоту комнаты. — Кстати, я прихвачу зажигалку, ты не против?

Обыскивать чужое жилище желания нет, так что Джесси сбегает, аккуратно прикрыв дверь.

Он обосновывается в дальнем коридоре, обыскивает тот на предмет датчиков дыма, ничего не находит и успокаивается. Сигареты пахнут так, что Джесси даже не закуривает, сперва тщательно обнюхивает свою добычу, наслаждаясь острым ароматом, который кажется смутно знакомым. Потом, немного поколебавшись, он все-таки подносит огонек к сигарете, откидывается назад, прикрывает глаза, чувствуя, как сигаретный дым наполняет легкие. На губах поселяется счастливая улыбка.

Оставшиеся две сигареты он прячет в ладони, жалея, что у него нет ничего, куда можно было бы заткнуть их, не за уши же закладывать. Надо бы их вместе с зажигалкой припрятать в комнате. И заодно выяснить, где можно достать еще блок.

— Доброе утро, — Фария кидается ему на шею. — Ух ты, у тебя сигареты, как у дяди Габа. От него так же обычно пахнет.

Под ногами у Джесси разверзается бездна. Он понимает, что сигареты взял у Рейеса. А тот может за такое и вломить, не особо разбираясь.

— Тебе кажется, — уверенно говорит он. — Вовсе не так от меня пахнет. Слушай, мне надо душ принять после прогулки.

В душевую он несется стрелой, надеясь, что холодная вода поможет уничтожить этот запах, отчаянно мылит футболку, трет ее, потом снова обнюхивает в отчаянии. Кажется, что запах проклятого курева пропитал ткань насквозь.

— Ментоловый шампунь, — говорит ему сосед по душу, усмехается.

— А?

— Говорю, пользуйся ментоловым шампунем, он отлично все запахи забивает. На, бери, — он протягивает флакон. — А то смотреть жалко, как ты мучаешь несчастную футболку.

— Спасибо, — выдыхает Джесси. — Джесси Маккри.

— Жерар Лакруа, — представляется тот, подмигивает. — Не переживай, ничем пахнуть не будешь.

Джесси, взглядом испросив разрешения, еще и волосы промывает этим самым шампунем.

— Пивом облился, когда вниз головой на турнике висел? — понимающе спрашивает Жерар.

— Покурил, — грустно говорит Джесси.

— Тогда оставь шампунь себе, тебе он понадобится.

Джесси благодарит его, уносит подарок с собой, пытается натянуть мокрую футболку. На плечи ему ложится клетчатая теплая рубашка.

— У тебя вообще ничего нет? — уточняет Жерар.

— Все у меня есть, — неловко говорит Джесси, но рубашку принимает с благодарностью.

Новый знакомый ниже его на полголовы, но в плечах широк, рубашка приходится почти впору, только запястья торчат наружу, но это ничего.

— Посмотрю в своих вещах, где-то у меня были с распродажи футболки, тебе должны подойти. Казенных комплектов не допросишься.

— Не надо, — говорит Джесси. — Я…

Украдет у кого-нибудь деньги, сбежит с базы и накупит себе шмоток? Грабанет магазин одежды? Сядет в коридоре базы перед столовой с протянутой рукой и табличкой «Подайте нищему Джесси на сменные трусы»?

— Штаны мои тебе будут совсем не впору, впрочем, есть идея. У тебя когда день рождения?

Джесси пытается вспомнить дату, хмурится. Это было настолько неважно, что он даже не может сходу сказать число, привязав его к сегодняшнему дню. А ведь медик сказал, что это важно.

— В общем, будем считать, что это подарок тебе на день рождения. Я тебя завтра найду.

— Завтра, — говорит Джесси ему в спину.

— Ага, — кивает Жерар. — Я так и сказал.

— День рождения.

— Отлично! — с энтузиазмом восклицает Жерар.

Джесси не понимает, но на всякий случай улыбается и уносит мокрую футболку в комнату, вешает на дверцу пустого шкафа, внутри которого ничего нет. Надо забрать постиранное, вспоминает он и идет добывать свои джинсы и футболку, чтобы положить хоть что-то на полки. После того, как они занимают свое место, шкаф выглядит более прилично. Джесси осматривает комнату, думает, что надо где-то взять еще сменную обувь, кроссовки рано или поздно придется постирать.

— Ладно, хватит мечтать… Пора пожрать.

На завтраке он почти один, за дальним столом сидит только Джек, что-то читает, Джесси не осмеливается к нему подсесть, быстро завтракает, налегает на овощи, хотя больше всего он хочет алкоголя. Может, в комнате Рейеса пошариться? Что теперь терять…

— Тренировка все еще ждет тебя, — напоминает ему Ана, проходя мимо стола. — Кросс… Будешь бегать много и долго.

— Да, мэм.

Жизнь кажется прекрасной: Джесси поел, покурил, обзавелся новым знакомым, который что-то ему обещал из одежды. Отлично. Можно и побегать, как дурная лошадь. Предварительно переодевшись в футболку и форменные штаны. В джинсах бегать не очень удобно.

— Если уложишься в норматив — получишь… — говорит Ана, когда он является на поле.

— Конфету? — Джесси смотрит на Ану и вспыхивает, видя, как она смеется.

— Я хотела сказать, еще один приз. А почему конфета?

— Коммандер Рейес вчера обещал конфету за съеденный ужин, но так и не отдал.

Ана гладит его по волосам, потом крепко обнимает, но ничего не говорит. Джесси отправляется на круг, срывается с места и бежит. Он хорошо умеет бегать, ноги несут его все дальше. Может быть, он не особо вынослив, но достаточно быстр, а еще он хочет получить приз.

— Неплохо, Джесси, но ты можешь лучше, намного лучше. Ничего, это придет со временем.

— Ага, — тяжело стонет Джесси. — А конфету?

Ана вручает ему плитку шоколада, Джесси разворачивает ее, сидя на траве, отламывает кусочек, отправляет в рот и возвращает плитку, вернее, пытается.

— Ешь сам, — говорит Ана, потом добавляет. — Это все тебе.

Наверное, надо поделиться с Фарией, которая как раз к ним направляется, Джесси честно хочет оставить ей немного шоколада, но внезапно на зубах хрустит фольга.

— Ты любишь шоколад? — восторженно говорит Фария. — Здорово! Дядя Джек как раз принес его, но мне нельзя, а тебе можно.

Джесси чувствует где-то подвох, но Ана кивает, подтверждая слова дочери, так что ему ничего не остается, как съесть еще пару маленьких шоколадок.

— Мне так хорошо, — говорит он.

Фария смеется.

— Мне тоже. Смотри, там такое красивое облако… Оно похоже на кролика.

— Облака не похожи на кроликов.

— Нет, похожи. Смотри — вон там уши, а вон мордочка.

Джесси честно всматривается в облако, но ничего не может понять, какие там уши и мордочка.

— Просто у тебя плохое воображение.

— Наверное.

Подходящего к ним Рейеса Джесси не сразу замечает, а потом становится поздно. Смотрит Рейес таким взглядом, что Джесси словно примораживает к земле. Только присутствие Фарии удерживает от побега.

— Дядя Габ!

— Фария, я заберу у тебя Джесси ненадолго, ему пора на тренировку, увидитесь чуть попозже.

— Ладно, — девочка убегает.

Джесси встает сам, не дожидаясь пинка, смотрит в грудь Рейесу.

— Добрый день, сэр.

— Ты в курсе, что камеры просматривают пространство перед моей комнатой?

— Теперь в курсе, сэр, — Джесси упорно не поднимает взгляд.

— Воровства на базе я не потерплю. В бункер.

— Да, сэр.

Особенной вины Джесси не чувствует, но предпочитает не спорить, хотя мысль о бункере приводит в ужас. Он не осмеливается спросить, надолго ли, только замедляет шаг все больше, так что в камеру влетает с пинка, едва успевает подставить руки, чтобы не удариться о стену, потом сворачивается привычным клубком в углу около двери, расслабляется, радуясь, что недавно поел, так что теперь вполне протянет пару дней. Если это вообще имеет смысл.

Здесь холодно, Джесси трет руками плечи, пытается заставить себя уснуть, потом переворачивается на другой бок, чтобы согреть его. Интересно, почему взять пару сигарет считается воровством? Это ведь просто сигареты. Он кашляет, засовывает руки под футболку, пытаясь согреться, наконец, засыпает, вернее, проваливается в сонное оцепенение.

— Маккри, — зовет его чей-то голос.

— Что? — сонно спрашивает, вернее, выкашливает Джесси.

— Ты успел подумать о своем поведении?

— Успел, — соглашается Джесси, трясясь от озноба.

— А мне кажется, нихера не подумал, а все проспал. Ты вообще понял, за что наказан?

— Я взял сигарету, — сил изворачиваться не находится.

— Ты ее украл.

— Я ее взял, — упрямо повторяет Джесси. — Я просто взял сигарету. Это все равно, что попросить, получить согласие и тогда взять. Я сократил цепочку.

На лицо падает тень, рядом кто-то садится.

— Что у тебя с руками?

— Они мерзнут, — Джесси снова кашляет.

Его руки вытаскивают из-под футболки. От прикосновения становится тепло.

— Ты даже не понимаешь, что ты вскрыл комнату, взломал шкаф и украл чужую вещь?

— Я взял сигарету, — Джесси теряет нить разговора, ему очень хочется спать, он пытается вернуть руки под футболку.

— Блядь, — тянет голос над головой. — Он нихера не понимает. Знаешь, что… Пускай лежит тут дальше.

— Ему плохо, — другой голос.

— Ему постоянно плохо, заметь, в этот раз я тут ни при чем.

На Джесси сверху ложится что-то тяжелое и теплое, укрывает его, свернувшегося в клубок, почти целиком, он засыпает.